Текст книги "Трилогия Halo. Истоки легендарной космической оперы Bungie"

Лоик Рале
Трилогия Halo. Истоки легендарной космической оперы Bungie

Посвящается Янну, Фабьену, Тедди, Нилу и Лукасу,

моим Спартанским братьям, с которыми

мы сражались плечом к плечу

Легендарные компьютерные игры

HALO. LE SPACE OPERA SELON BUNGIE

Loïc Ralet

Édition française, copyright 2018, Third Éditions.

Tous droits réservés.

Автор иллюстрации на обложке Константин Войд (Konstantin Void)

Перевод с французского В. В. Бедрань

© Бедрань В.В., перевод на русский язык, 2025

© Войд К.Р., иллюстрация на обложку, 2025

© Бабин Е.А., текст доп. главы, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Предисловие

Сколько себя помню, у меня всегда было странное отношение к космосу. Я совсем им не интересовался. С самого детства, едва завидев или услышав что-то увлекательное, я сразу погружался в книги и документальные фильмы о новой интересной теме. Мне всегда не терпелось узнать больше – выучить всю историю Франции, скандинавскую мифологию или новый язык. В погоне за знаниями я даже прочел Библию и Коран. Но космос? Про него я не знал ничего. Вероятно, я не был до конца уверен в своем желании познать его. Может, меня останавливал страх того, что люди могут оказаться не единственными обитателями Вселенной и, вероятно, однажды человечеству придет конец. Какие только кошмары не рисовало мое воображение, когда, маленький и напуганный до смерти, я слышал заглавную мелодию из «Секретных материалов»… Сейчас от тех страхов осталось только принятие того, что мне уже не суждено познать космос. А еще осталась Halo.

Как ни странно, иррациональный страх перед бесконечностью космических просторов лишь увеличивал мой интерес к мирам научной фантастики. Особенно меня привлекали истории, где человечество уже покинуло родную Землю и отправилось заселять дальний космос: открывать новые планеты, изобретать невиданные технологии… и воевать с незнакомыми видами. Именно это много лет назад и привело меня, как и многих других геймеров, к Halo: Combat Evolved. Тогда я не понимал, что Halo – вовсе не игра о захватнической войне. Это игра о войне за выживание. Ведь такова вся суть Halo: от неудач никому не скрыться, а смерть рано или поздно придет за всеми без исключения. За всеми, включая знаменитых Спартанцев – знаковых персонажей саги, среди которых самым узнаваемым является, конечно, Мастер Чиф[1]1
  Master Chief – кличка, данная персонажу другими героями. Читается как «Мастер Чиф». Сокращение от флотского звания Master Chief Petty Officer. Если сравнить американский и российский табели о рангах, получится, что его зовут Старшина. – Прим. науч. ред.


[Закрыть]. В свое время наибольшее впечатление на меня произвела как раз эта деталь: вопреки знаменитому слогану, герои в Halo умирают.

Halo: Combat Evolved, Halo 2 и Halo 3 могут вызвать настоящее отчаяние и устраивают игрокам эмоциональные американские горки. Тем не менее, играя в них, просто невозможно сдаться и не бороться до победного конца. Что неудивительно, ведь Halo — это последний бой за достоинство человеческой расы, за ее спасение и сохранение остатков цивилизации. Финальная битва, которая объединила десятки миллионов игроков и сделала игру одним из крупнейших феноменов игровой индустрии начала 2000-х. Я и сам многим ей обязан. Не только лучшими часами жизни, проведенными в игровом мире, и прекрасными воспоминаниями, но и самым важным – страстью к игровой журналистике. Влюбившись в Halo, я начал искать информацию о тех, кто ее создал. Мне не терпелось узнать все о студии Bungie и о людях, которые там работали. Меня интересовали как хорошие истории, так и мрачные эпизоды: никогда и речи не шло о том, чтобы закрыть глаза на недостатки студии, которая претерпела достаточно неудач за свою почти тридцатилетнюю историю. Погоня за истиной отчасти и зародила во мне желание лучше разобраться в игровой индустрии… и поделиться находками с другими игроками. Так я оказался на сайте jeuxvideo.com, где моя новоприобретенная страсть впервые подверглась испытаниям, и, нужно признаться, весьма нелегким. В итоге это сподвигло меня написать книгу, которую вы держите в руках. Или как минимум согласиться ее писать.

На протяжении многих лет я, подобно белке, которая готовит запасы на зиму, собирал обрывки статей, интервью, видео, сообщения на форумах… Все, что хоть как-то касалось Halo и Bungie. Я делал это без особой цели, из чувства простого удовлетворения тем, что именно я сохраняю моменты истории. В общем, из сугубо эгоистичных побуждений. Сейчас же пришло время поделиться находками. Поэтому на протяжении целого года я сортировал, проверял и перепроверял всю собранную информацию, проводил интервью с разработчиками игры – короче, занимался тем, что так сильно люблю.

Я надеюсь, что моя книга понравится даже самым пылким фанатам Halo, и, прочитав ее, они узнают чуть больше об этой действительно захватывающей серии.

Об авторе

Лоик Рале с детства был увлеченным геймером и всегда мечтал связать карьеру с видеоиграми, однако, когда пришло время получать высшее образование, его мечта перешла в разряд недостижимых. Хотя в основном Рале писал про политику, в 2013-м ему пришло заветное предложение от сайта jeuxvideo.com с приглашением на вакансию менеджера сообщества. Увидев прекрасную возможность поработать на сайт, за которым он следил вот уже пятнадцать лет, Рале согласился и бросил учебу, чтобы приехать в Канталь. Всего несколько месяцев спустя он стал полноценным членом редакции и со временем начал считаться главным специалистом по Xbox в команде.

Сейчас Рале проживает в Парижском регионе, куда переехал и сам jeuxvideo.com. Он проводит время за написанием чрезмерно длинных статей и потягиванием чая, уютно устроившись на диване между женой и котом. Столь стабильное положение в жизни позволяет ему поощрять два своих главных греха: любовь к кроссовкам и большим японским роботам.

Вступление

История создания первой Halo не оставит равнодушным ни одного геймера, а сам проект студии Bungie по сей день вызывает оживленные споры. Созданная студией, которая хотела выбиться в высшую лигу, балансируя на грани банкротства, игра воплотила в себе все мечты Microsoft тех времен, когда компания была новичком в индустрии домашних консолей. Во времена, когда многим инновациям лишь предстояло появиться, Halo установила новые стандарты и привнесла в мир гейм-дизайна свежие приемы и практики. Halo: Combat Evolved – настоящая веха в истории видеоигр, и, как обычно случается в голливудских фильмах, появилась она благодаря невероятно удачному стечению обстоятельств.

Это история о том, как двое студентов, увлеченных искусственным интеллектом, однажды решили создать собственную студию разработки; о том, как компания друзей несколько лет работала в невероятно сложных условиях, чтобы добиться успеха. Невозможно рассказать о саге Halo, не поговорив о жизни ее создателей, и такова главная задумка моей книги: за могучим силуэтом Мастера Чифа, за ошеломляющими цифрами продаж и сотнями миллионов долларов скрываются люди, которые делали и продолжают делать эти игры. Талантливые творцы, о которых, к сожалению, говорят совсем немного и которых пора вывести на свет, ведь их намерения, желания, страхи и стремления важны не меньше, чем цифры и проекты, упоминаемые на последующих страницах книги. Без них Halo никогда бы не существовало, и моя исполненная уважением к их труду книга может начаться только с них.

Часть I
История создания

1. Bungie, студия из двух человек

С

егодня права на Halo в любящих руках 343 Industries, однако так было не всегда. Первоначальный замысел саги о Мастере Чифе зародился в стенах студии Bungie. Ее развитие так тесно связано с разработкой Halo, что невозможно отделить одно от другого, хотя студия сейчас двигается вперед и работает над новыми игровыми вселенными. Чтобы разобраться в истории Halo, необходимо вернуться в прошлое, к самому зарождению Bungie и знакомству двух товарищей, Александра Серопяна и Джейсона Джонса. Как заведено в истории компьютерных игр, все началось с обычной встречи.

С самого детства Александр Серопян мечтал стать бизнесменом. Весьма неожиданная мечта для ребенка, однако Александр был серьезен в своих намерениях. Уже в девять лет он принял участие в сборе средств для больницы, в которой работал его отец, разнося и продавая по домам пригорода Чикаго фруктовое мороженое. Процесс обмена маленьких фруктовых льдинок на настоящие деньги приносил ему огромное удовольствие. Однако у юного Серопяна имелись и другие увлечения, одно из которых захватило все его внимание – компьютерные игры. Его первое знакомство с новым хобби произошло в середине 1970-х, когда в подарок от родителей ему досталась приставка Telegames от Sears, бюджетная версия популярной тогда Atari 2600. Знаменитая аркадная игра Pong просто очаровала его. Перейдя в старшую школу, Серопян не упускал возможности пробраться в компьютерный класс с восемью новейшими компьютерами Commodore PET, чтобы изучать основы программирования. Дома родители решили проспонсировать увлечение сына и купили ему один из первых компьютеров Macintosh, за которым юный программист проводил все свободное от учебы время. Освоив Pascal[2]2
  Язык программирования, созданный Никлаусом Виртом. Используется для обучения программированию в старших классах и на первых курсах вузов. – Прим. авт.


[Закрыть], он начал разрабатывать игры, первая из которых основывалась на американском футболе. Серопян написал ее самостоятельно с нуля, чтобы испытать свои навыки кодирования на языке C[3]3
  Язык программирования, созданный Кеном Томпсоном и Деннисом Ритчи. Первоначально разработан для реализации операционной системы UNIX. На его основе были созданы C++, Java и PHP. Самый известный язык программирования в мире. – Прим. авт.


[Закрыть]. На самом деле программирование завораживало его даже сильнее, чем видеоигры. Ему нравилось составлять бесконечные строки кода и смотреть на результат. К тому же он понимал, что если его творения смогут заинтересовать публику, то их получится продать и таким образом запустить собственный бизнес – эта мечта никогда не покидала юного разработчика.

Активно занимаясь программированием, Серопян продолжал и свою учебу. Он пользовался популярностью среди товарищей и учителей, поэтому его жизнь не походила на клише юного гика, одинокого и измученного местными хулиганами. Поступив в университет Чикаго, он стал выделяться среди сверстников – и не всегда в хорошую сторону. Будучи прагматичным человеком, он сообразил, что на конспектах можно отлично заработать. Особенно хорошо расходились записи с лекций по химии, которые он посещал и сам. «Половина первокурсников в университете выбрали этот курс. Пары начинались в 8 утра и длились 90 минут, – вспоминает Серопян. – Большая часть студентов вообще не появлялись на занятиях. У меня был Mac, и я умел пользоваться софтом типа Quark Xpress. Моя девушка записывала конспекты, а я их печатал, придавал им товарный вид и продавал». Серопян даже развернул небольшую рекламную кампанию: он расклеивал по университету листовки с весьма нелестными шутками про преподавателя химии. Чаще всего в них обыгрывался его неразборчивый акцент. «Акцент был очень заметный. Один из моих рекламных слоганов гласил: „Если вы тоже ничего не понимаете из-за акцента, покупайте мои конспекты“». Такая наглость довела кафедру химии Чикагского университета до белого каления, и они положили конец маленькому бизнесу.

Талант Серопяна не остался незамеченным. Еще студентом он успешно прошел собеседования в несколько чикагских компьютерных компаний. Одной из них было подразделение Microsoft в столице штата Иллинойс. В итоге Серопян попал на стажировку в команду, ответственную за разработку утилит для программирования. К концу испытательного срока он встал перед дилеммой: окончить учебу и присоединиться к Microsoft или пойти навстречу тайной мечте и запустить собственный бизнес. Одним майским днем 1991 года он решил обратиться за советом к отцу. «Тогда он посоветовал мне выйти на работу, изучить все, что смогу, и уже потом запускать собственный бизнес», – рассказывал Серопян. Однако совет пролетел мимо ушей юного программиста: на самом деле заветное решение давно было принято, а к отцу он обратился не столько за советом, сколько за поддержкой. В итоге для Серопяна совет сработал в обратную сторону, и уже через пару дней, 19 мая, он создал собственную компанию, которую назвал Bungie Software Products Corporation.

Для запуска новой компании Серопян занял немного денег у родителей и друзей семьи. Он самостоятельно собрал копировальную станцию для дискет и начал работу над первыми видеоиграми. Все еще проходя стажировку в Microsoft, Серопян незаметно воровал пустые дискеты, чтобы распространять на них свои проекты. Первой его игрой стал клон культовой Pong под названием Gnop. На продажи этого проекта Серопян очень рассчитывал. С дискетами подмышкой он ходил по улицам и раздавал бесплатные копии игры. Однако успех не приходил, и занятая сумма таяла на глазах. Несмотря на это, Серопян не терял надежды и начинал снова и снова в надежде хотя бы немного заработать. Он был уверен: если вложить достаточно средств, Bungie выстрелит и станет процветающим бизнесом. На тот момент он работал над первой полноценной игрой от Bungie, Operation: Desert Storm, которую студия выпустила в октябре 1991 года. Как видно из названия, концепция основывалась на событиях нашумевшей тогда войны в Персидском заливе, точнее, на операции «Буря в пустыне». Игрок управлял танком с видом сверху и должен был преодолеть 20 уровней, чтобы добраться до финального босса – огромной головы Саддама Хусейна. Игра, разработанная на Macintosh, любимом компьютере Серопяна, разошлась тиражом около 2500 экземпляров. Неплохой результат для учебного проекта, но для начинающего предпринимателя этого было недостаточно. Серопян не собирался мириться с такими цифрами. Он понял, что в одиночку ему не справиться. Тогда он решил найти партнера, который мог повысить качество игр и наконец-то привести Bungie к успеху. Серопян с самого начала знал, к кому стоит обратиться: к студенту, с которым он посещал один курс в университете.

Этим студентом был Джейсон Джонс, которого Серопян знал через общего знакомого, Пита Халленберга. Юноши периодически виделись в стенах университета: они вместе посещали курс искусственного интеллекта. Джонс, а точнее, его компьютер, сразу привлек внимание Серопяна. «У него была машина с оперативной памятью в 8 Мб, по тем временам это было безумием», – рассказывает он. В университете Джонс жил в общежитии. В тесной комнате царила безупречная чистота, и помещались там только кровать, стол и, конечно, компьютер с гигантским монитором. Помимо интереса к искусственному интеллекту, Серопяна и Джонса объединяла любовь к компьютерам Apple. Как и Серопян, Джонс был программистом-самоучкой. В старшей школе он освоил языки программирования Apple Basic и 6502 Assembly, а затем и Microsoft Basic 1.0 после того, как родители купили ему Macintosh 128k. В конце концов он добрался и до языка C на Apple II, правда, использовал его исключительно в среде PC. Это позволило ему еще до поступления в университет найти работу в небольшой компании по разработке программного обеспечения для производств. Там Джонс на протяжении целого года разрабатывал программы для устройств компании. На деньги с работы он продолжал совершенствовать свои навыки: например, он купил и освоил Macintosh Programmer’s Workshop (MPW) и написал код для нескольких игр на Mac, а также адаптировал под Macintosh один из своих старых проектов на Apple II. Это была игра Minotaur, и, несмотря на непривлекательный внешний вид, проект был по-настоящему инновационный: он представлял собой набор процедурно генерируемых подземелий. Джонс работал над игрой еще со времен, когда программировал на Apple II; тестировали ее он сам и его друзья. Прислушиваясь к отзывам, Джонс постоянно улучшал свое детище и даже добавил режим сетевой игры – настоящий подвиг для эпохи, когда Интернет еще не был так распространен. Однако это усложнило портирование игры на Macintosh. Именно когда этот процесс подходил к концу, Джонс повстречал Алекса Серопяна. Несмотря на большую разницу в характерах, между молодыми людьми сразу установился контакт: их объединяло желание зарабатывать созданием видеоигр. Заинтригованный навыками Джонса и его игрой, Серопян предложил помочь с завершением работы над Minotaur с условием, что она будет издана студией Bungie. Джонса одолевали сомнения. Он не задумывался о продаже игры, потому что считал ее слишком несовершенной. Однако Серопян все же убедил его, и таким образом Bungie заполучила свою вторую игру.

Пока Джонс занимался финальными штрихами Minotaur, Серопян взял на себя маркетинговую кампанию и дизайн коробки для дискет. Для большей привлекательности игру переименовали в Minotaur: The Labyrinth of Crete. Проект не стал успешнее Operation: Desert Storm, вновь принеся компании около 2500 проданных копий. Игра пользовалась определенной популярностью в общежитиях Чикагского университета, где жил Джонс. Аудитория по большей части состояла из гиков, которые разбирались в тонкостях онлайн-гейминга достаточно, чтобы оценить игру по достоинству. Однако с обычными игроками возникли проблемы: шел 1992 год, для запуска Minotaur требовался протокол AppleTalk или хотя бы модем. Технологии развивались стремительно, но для широкой публики игра по Сети все еще была в новинку. Даже самые заядлые геймеры порой не имели нужного оборудования для игры онлайн. Тем не менее проект вызвал интерес у пользователей Mac. Стоит заметить, что в то время игр на Apple было не так много и, как признался спустя много лет сам Джонс, конкуренция среди разработчиков была не слишком ожесточенной. Несмотря на свои недостатки, Minotaur не прошла незамеченной, а вместе с ней и сама Bungie.

2. Восходящая звезда на Macintosh

Несмотря на поначалу сдержанные отношения, Серопян и Джонс быстро стали близкими друзьями и решили развивать сотрудничество. Джонс официально стал частью Bungie и получил от Серопяна половину компании, что сделало их равноправными совладельцами. Юноши чувствовали, что вместе добьются успеха и воплотят мечты о любимом деле. Однако месяцы безуспешных экспериментов шли, но ничего конкретного у двух разработчиков не получалось.

Идей у Джейсона Джонса всегда было много, ровно как и таланта. Он стремился применить новейшие технологии в разработке, в частности работал над системами рендеринга изображений. Джонс считал, что следующая игра Bungie обязана быть трехмерной. Как и многие геймеры того времени, поиграв в Wolfenstein 3D от id Software, он не остался равнодушен к техническим хитростям 3D-графики. Многие месяцы он создавал графический движок и инструменты разработки, с которыми можно было начать работу над новой игрой. Тогда в Bungie еще не знали, какой она будет, зато понимали, что теперь в их распоряжении была надежная технологическая база. После долгих раздумий Серопян и Джонс начали разрабатывать 3D-версию Minotaur, однако разочаровались в этой затее. «Мы быстро поняли, что концепция Minotaur просто не работает в 3D, – объяснял Джонс спустя несколько месяцев в интервью для Inside Mac Games. – Игра слишком опирается на вид сверху».

Так что Minotaur пришлось оставить в прошлом, и в Bungie приступили к работе над первым FPS[4]4
  Шутер от первого лица (от англ. first-person shooter, FPS) – жанр компьютерных игр, в которых игровой процесс основывается на сражениях с использованием огнестрельного или любого другого оружия с видом от первого лица. – Прим. пер.


[Закрыть] в истории студии. Когда Джонс сформулировал главные игровые принципы, они с Серопяном начали искать новых помощников в команду, в основном среди друзей. В итоге к Bungie присоединился талантливый художник Колин Брент. Для Minotaur персонажей, монстров и предметы рисовал сам Джонс, что хоть и придавало графике определенный шарм, все-таки оставляло впечатление любительского проекта. Новая игра студии – Pathways Into Darkness – должна была превзойти предыдущую. Бренту предстояло воплотить в жизнь мир, придуманный Джонсом, у которого были весьма конкретные идеи. Жанр шутеров в то время мог мало что предложить в плане сюжета, и Джонс намеревался это изменить, написав сценарий не хуже, чем у ориентированных на сюжет RPG. Одновременно с работой над кодом он набрасывал разные фабулы. Например, он придумал историю об археологе, чью сестру похитил главный злодей и требовал, чтобы герой нашел и вернул ему древний артефакт. Однако из-за слишком очевидного сходства с фильмами об Индиане Джонсе от идеи пришлось отказаться; Джонс хотел создать нечто более сложное, глубокое и эмоциональное. Следующей он написал историю о тайном обществе, скрытом от глаз в горах Швейцарии. По сюжету группа римских воинов раскрыла секрет вечной жизни, обнаружив на границе Римской империи волшебный источник, вода из которого дарила невероятное долголетие. Боящиеся смерти воины пили из него воду и таким образом веками сохраняли себе жизнь. Каждые семь лет глава общины отправлялся к источнику, чтобы набрать жизнетворной воды. Для одного человека такое путешествие почти всегда означало смерть. Когда кому-то не удавалось вернуться, бессмертные воины выбирали другого лидера, и теперь уже ему предстояло идти за водой для деревни. Конечно, по замыслу Джонса, тем несчастным, против воли отправленным на верную смерть человеком должен был стать игрок. Разработчику нравилась мысль о том, что герой в такой истории выступает скорее жертвой, марионеткой в руках судьбы. И главное: миссия такого героя далека от добродетели. Он лишь выполняет приказы общества, которое, невзирая на страшные жертвы, продолжает цепляться за вечную жизнь. «Думаю, такой сюжет оказался бы слишком трудным для понимания», – признавался Джонс спустя несколько месяцев. Этот сценарий тоже был отброшен, однако желание Джонса создавать истории не угасло. Увлеченный научной фантастикой и фэнтези, молодой разработчик в итоге создал более простую, но во многом лавкрафтианскую Pathways Into Darkness, в которой американский солдат исследовал пирамиду майя. Игрокам предстояло отправиться в центр пирамиды, чтобы активировать ядерную бомбу и не допустить пробуждения ужасного божества, скрытого в древних коридорах.

Игра представляла собой шутер от первого лица и была наполнена перестрелками, однако содержала и элементы RPG, что делало ее более глубокой и необычной. Джонс и Серопян извлекли уроки из своих ошибок и, вновь вернувшись к идее многопользовательской игры, разрабатывали Pathways Into Darkness так, чтобы для прохождения не требовались AppleTalk и модемы. Вдобавок к этому, они научились лучше распределять обязанности. Пока Джонс заканчивал код мультиплеера, Серопян общался с прессой и устраивал презентации на американских торговых выставках, в частности на MacWorld, прошедшей в августе 1993 года. Тот июль стал адом для двух друзей, которые не покладая рук трудились над финальными штрихами Pathways, готовя ее к презентации на выставке. И их труд был вознагражден сполна. Спустя несколько недель после MacWorld игра наконец вышла и стала расходиться тысячами копий, пока не достигла планки в 20 000 проданных экземпляров. Такого успеха Джонс и Серопян не ожидали: Pathways Into Darkness обрела популярность и завоевала множество наград, например стала приключенческой игрой года по версии сайта Inside Mac Games. Более того, небольшое сообщество фанатов Bungie разрослось и стало настоящей движущей силой для студии: ничто так не раздувает пламя продаж, как сарафанное радио. Всего за несколько лет работы и три выпущенных игры Bungie стала флагманом или как минимум восходящей звездой среди разработчиков для Mac.

Такое положение дел безумно льстило Джейсону Джонсу, который не стеснялся открыто говорить об этом. Обычно сдержанный и тихий, молодой разработчик звучал крайне уверенно, когда говорил об играх для Macintosh. Он не только утверждал, что студия продолжит работать с Apple все следующие годы, но и пророчил в интервью для Inside Mac Games, что в ближайшем будущем пользователи Mac перестанут завидовать PC-геймерам. «Нам еще далеко до лучших проектов на PC, – говорил он. – Но я уверен, мы добьемся успеха, и совсем скоро. Если этого не сделает кто-то другой, это сделаю я». Чтобы подогреть интерес, Джонс кратко упомянул будущие игры студии под кодовыми названиями Mosaic и Marathon – две игры для Mac, которые сейчас знает каждый.