Электронная библиотека » Лоуренс Блок » » онлайн чтение - страница 9

Текст книги "На острие"


  • Текст добавлен: 12 ноября 2013, 19:31


Автор книги: Лоуренс Блок


Жанр: Зарубежные детективы, Зарубежная литература


сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Шрифт:
- 100% +

– Я сомневалась, стоит ли мне его покупать.

– Спокойно открывай свое пиво, – сказал я. – Сядь и поешь.

Еда оказалась изумительно вкусной, а блюдо из креветок – истинным шедевром китайской кухни. К заказу полагались палочки, и она ими воспользовалась. Я так и не научился ими орудовать и предпочел вилку с ножом. Она же очень ловко орудовала палочками, и я не преминул ей об этом сказать.

– Это совсем легко, – ответила Вилла. – Нужно только привыкнуть. Вот попробуй.

Я попытался, однако мои пальцы оказались слишком неуклюжими. Палочки постоянно перекрещивались, и мне никак не удавалось донести еду до рта.

– Они оказались бы очень полезными человеку, сидящему на диете, – сказал я. – Странно, что попутно китайцы не изобрели вилку. Ведь все остальное вроде бы придумано ими: ложки, мороженое, порох.

– И бейсбол.

– Разве его изобрели не русские?..

Как она и предсказывала, мы съели все без остатка. Убрав со стола, она открыла вторую бутылку пива.

– Мне, наверное, надо познакомиться с основными правилами вашей программы, – сказала она. – Чувствую себя неловко, когда пью при тебе.

– Я тебя смущаю?

– Нет. Но я боюсь причинить тебе неудобство. Я сразу не подумала, уместно ли говорить, что хорошо выпить пиво под китайскую еду. И можно ли вообще рассуждать с тобой о выпивке?

– Как ты думаешь, чем мы чаще всего занимаемся на собраниях? Только и говорим о выпивке. Некоторые проводят в таких беседах больше времени, чем раньше за бутылкой.

– А разве вы не вспоминаете, как это было ужасно?

– Иногда. Но порой мы вместе обсуждаем, как это было замечательно!

– Никогда бы не подумала.

– Еще больше тебя удивил бы смех: люди рассказывают о самых тяжелых событиях в своей жизни – и вдруг принимаются хохотать.

– Трудно поверить, что об этом вообще можно спокойно рассказывать, а уж тем более – смеяться, вспоминая о таком прошлом. На мой взгляд, это примерно то же самое, что в доме повешенного говорить о веревке.

– В доме повешенного, – возразил я, – вероятно, только об этом и говорят.

Позже, когда мы вернулись в комнату, она заметила:

– Мне бы хотелось перенести цветы сюда. Но это было бы глупо. Здесь слишком тесно, им лучше на кухне.

– До утра они не завянут.

– Я веду себя как ребенок, правда? Могу я тебе кое в чем признаться?

– Конечно.

– Боже мой, даже не знаю, надо ли об этом говорить… Ну, раз уж начала… Никто никогда не дарил мне цветов.

– Не могу в это поверить.

– Почему? Я телом и душой была предана партии и двадцать лет занималась революционной деятельностью. Активные члены движения не преподносят друг другу букеты. Это расценивалось как буржуазная сентиментальность, капиталистическое перерождение. Хотя Мао и говорил: «Пусть цветут сто цветов», – это отнюдь не означало, что каждый мог сорвать несколько и преподнести букетик любимой. Никаких любимых иметь не полагалось. Если связь не служила партии, ее вообще не следовало заводить.

– Ты ушла от них всего несколько лет назад. За кого ты вышла замуж?

– За состарившегося хиппи. Он был заросшим, в замшевой курточке с бахромой и в бусах. Ему бы следовало прибить к стене календарь за 1967 год. Он застрял в шестидесятых, так и не заметив, что они давно миновали.

Она передернула плечами.

– Муж никогда не приносил домой цветы. Разве что цветочные верхушки…

– Цветочные верхушки?

– От марихуаны. По-научному – Cannabis sativa. Эта часть растения действует наиболее сильно. Ты курил когда-нибудь травку?

– Нет.

– Уже много лет, как и я бросила. Если попробую опять, боюсь, снова начну курить. Забавно, не так ли? Обычно пугают, что травка ведет к героину, а я боюсь вернуться к табаку. Но я никогда особенно не увлекалась марихуаной. Не выношу, когда утрачиваю над собой контроль.

* * *

Следующим утром цветы стояли на прежнем месте.

У меня и в мыслях не было оставаться на ночь. Ведь поначалу я даже заходить к ней не собирался. Но мы вдвоем внезапно забыли о времени. Мы то болтали, то молчали, то наслаждались музыкой, прислушиваясь к дождю.

Я проснулся раньше, чем она. Мне снился пьяный сон. Это бывает не так уж редко, но я почти забыл о них. К тому времени, как я открыл глаза, подробности сна исчезли из сознания. Помню только, что кто-то угощал меня пивом; не подумав, я его взял и отпил половину, прежде чем спохватился, что делать этого не следует.

Очнувшись, сразу не мог сообразить, где нахожусь, и мне даже показалось, что все произошло наяву. Шесть утра. Спать не хотелось. Меня пугало, что сон может повториться. Чтобы не разбудить Виллу, я не стал принимать душ, а тихо встал и оделся. Я уже завязал шнурки, когда заметил, что Вилла наблюдает за мной. Повернувшись, встретил ее взгляд.

– Еще рано, – сказал я. – Поспи еще. Я позвоню позже.

Я вернулся в гостиницу. Никаких сообщений для меня не было. Накануне, правда, звонил Джимми Фабер, но еще было слишком рано, чтобы я мог ему перезвонить. В номере принял душ и побрился, а потом, на минутку растянувшись на кровати, вдруг задремал. Усталости я не чувствовал, но тем не менее проспал три часа кряду. Проснулся с тяжелой головой.

Чтобы взбодриться, снова принял душ. Затем позвонил Джимми в типографию.

– Вчера вечером мне тебя очень не хватало, – сказал он. – Я набрал твой номер, чтобы справиться, как идут дела.

– Все хорошо.

– Рад это слышать. Ты пропустил сильное выступление.

– Да?

– Свою историю рассказывал очень забавный парень. Одно время у него была тяжелая депрессия, и он несколько раз пытался покончить с собой. Но все – безуспешно. Однажды, арендовав плоскодонку, он выгреб далеко в море. Плавать он не умел совершенно. Решив, что уж на этот раз его план сработает, он встал в полный рост и, сказав: «Прощай, жестокий мир!» – шагнул за борт.

– И?..

– И оказался на песчаной отмели. Воды там – воробью по колено.

– Так бывает – как ни старайся, ничего не выходит.

– Да, у каждого бывают такие дни.

– Этой ночью мне снилось, что я выпиваю.

– Вот как?

– Выпил полбутылки пива, пока сообразил, что делаю. Когда же понял, почувствовал себя ужасно, но все равно допил, что оставалось.

– Где это происходило?

– Подробности не помню.

– Не там ли, где ты однажды проводил ночь?

– Как ты любопытен! Да, я был с Виллой.

– Так вот как ее зовут! Она-то и есть домоуправ?

– Точно.

– Она выпивала?

– Слишком мало, чтобы это имело какое-то значение.

– Для кого?

– Господи, не считая сна, мы провели вместе восемь часов. И за это время она выпила всего две бутылки пива. Одну – за ужином и еще одну – после. Неужели это доказывает, что она алкоголичка?

– Вопрос в другом. Ты испытывал при этом какой-то дискомфорт?

– Трудно припомнить ночь, которую я провел бы лучше.

– А какой сорт пива она пила?

– "Бек'с". Разве это имеет значение?

– А что ты пил во сне?

– Не помню.

– Какой у выпивки был вкус?

– Забыл. Или вообще не заметил.

– Жаль! Раз уж ты в своих грезах хватаешься за кружку, надо делать это хотя бы с наслаждением. Вы собираетесь вместе пообедать?

– Нет. У меня есть кое-какие дела.

– Значит, не исключено, что вечером увидимся?

– Вероятно.

В раздражении я бросил трубку. Мне показалось, что он говорил со мной, как с ребенком. Наверное, поэтому я стал по-детски раздражителен. Какое, черт возьми, значение имеет сорт пива, выпитого во сне?!

Глава 10

Когда я добрался до полицейского участка, Андреотти там не оказалось. Он давал показания где-то на другом конце города перед судом присяжных. Его напарник, Билл Беллами, никак не мог сообразить, зачем мне понадобилось заключение судебного врача.

– Вы же сами там были, – говорил он. – Дело совершенно ясное. Согласно данным предварительного осмотра смерть наступила либо поздно вечером в субботу, либо рано утром в воскресенье. Факты подтверждают, что она произошла в результате несчастного случая при эротической самоасфиксации. Решительно все: порножурналы, положение тела, обнаженность – свидетельствует об этом. Скаддер, мы часто сталкиваемся с подобным.

– Знаю.

– Тогда вам, наверное, известно, что это – одна из самых тщательно скрываемых тайн Америки? Ведь что обычно печатают в газетах? Покойный скончался, прыгая по комнате с петлей на шее. Так гибнут не только зеленые юнцы. В прошлом году, например, жена обнаружила мужа дома мертвым. Порядочные люди, прекрасная квартира в Вест-Энде, уже пятнадцать лет, как женаты! Бедная женщина просто ничего не поняла, да и не могла бы понять. Она не хотела поверить, что он мастурбировал, а вдобавок ему нравилось при этом самого себя душить.

– Чего только не бывает!

– Так что же вас интересует в этом случае? Может, Данфи был застрахован, и ваш клиент не получит страховку, если будет доказано, что тот покончил с собой?

– У меня нет клиента. Да и сомневаюсь, что у покойного была страховка.

– Припоминаю, что однажды к нам заявился юрист страховой компании по делу того джентльмена, из Вест-Энда. Оказалось, что умерший был застрахован от любых неприятностей на приличную сумму, что-то около миллиона долларов.

– И компания не хотела раскошеливаться?

– Они все-таки были обязаны заплатить. Самоубийство только в том случае аннулирует страховку, если происходит в определенный промежуток времени после подписания страхового полиса. Срок оговаривается для того, чтобы люди не страховались, приняв решение покончить с собой. Он, однако, получил свой полис достаточно давно, и самоубийство не освобождало компанию от обязательств. Не помню, в чем же была загвоздка?

Он слегка нахмурился, но очень скоро его лицо разгладилось.

– Да, точно. В его полисе имелась статья о двойном возмещении. Это значит, страховая сумма должна была увеличиться вдвое в случае гибели от несчастного случая. Должен сказать, никогда не видел логики в этой статье. Смерть есть смерть, от чего бы она ни произошла. Какая разница, умерли вы от сердечного приступа или попали в аварию? Расходы вдовы на проживание от этого не уменьшатся. Обучение малышей в колледже будет обходиться в такую же сумму, как и при вашей жизни. Нет, никогда не понимал эту статью.

– Значит, страхователь не хотел признать смерть от несчастного случая?

– Вы попали в точку. Компания утверждала, что, если человек накидывает себе петлю на шею и вешается, он совершает самоубийство. Жена, однако, нашла хорошего адвоката, и компании пришлось-таки выплатить ей двойную компенсацию. Адвокат доказал, что погибший лишь намеревался слегка затянуть веревку, а желания покончить с жизнью у него не было. А следовательно, его смерть явилась результатом несчастного случая, а не самоубийства.

Он улыбнулся, довольный точностью собственного наблюдения, но тут же спохватился, вспомнив о деле, которое привело к нему меня. Беллами сказал:

– Так вы, значит, не по поводу страховки?

– Да. И я почти уверен, что Эдди не был застрахован. Он был моим другом.

– Любопытные, скажу, у вас дружки! Оказалось, за спиной он прятал хвост шалостей куда длиннее предмета его мужской гордости.

– В основном за ним числилась мелочевка, разве нет?

– Если верить протоколам задержания. Но ведь никто не знает, что он за свою жизнь в действительности натворил. Может, похитил дочурку Линдберга, и у полиции просто улик не хватило, чтобы его задержать?

– Думаю, он был слишком молод для того дела. Я довольно хорошо представляю, какую жизнь он вел. Конечно, кое-какие подробности мне неизвестны. Но я знаю, что год назад он бросил пить.

– Вы же говорили, что он запойный пьяница.

– Он трезвенник.

– И что из того?

– Я хотел бы знать, не напился ли он перед смертью.

– Какая вам разница?

– Долго объяснять.

– Мой дядя пил горькую. Теперь перестал – стал другим человеком.

– Иногда бывает и так.

– Раньше никто не хотел с ним знаться, а теперь он – просто замечательный человек. Ходит в церковь, работает, хорошо относится к людям. Вот так, наверное, произошло и с вашим другом. Не похоже, что он пил. Бутылок в его комнате не было.

– Он мог напиться и в другом месте. Или принять наркотики.

– Например, героин?

– Ну, в это мне трудно поверить.

– Ничего подобного я не обнаружил. Но, думаю, скоро мы выясним больше, чем заметили при первом осмотре.

– Хотел бы знать о любых препаратах, – сказал я. – Вскрытие проведут достаточно тщательно?

– Обязательно. Этого требует закон.

– Ну, хорошо. Можно ознакомиться с результатами, Когда вы их получите?

– Лишь для того, чтобы удостовериться, что он умер трезвым? – Он вздохнул. – Но какое это может теперь иметь значение? Правда, говорят, что, если умираешь пьяным, тебя не хоронят на освященной стороне кладбища.

– Не могу этого понять.

– Попытайтесь.

– Ему не удалась жизнь, да и смерть не получилась, – сказал я. – Целый год он считал каждый проведенный без выпивки день. Сначала у него было полно трудностей, и не думаю, что позже ему стало заметно легче. Тем не менее он держался. Ничто другое у него так хорошо не получилось в жизни. И для меня важно знать, выстоял ли он до конца.

– Оставьте ваш номер, – сказал Беллами. – Позвоню, как только получу протокол.

* * *

Я слышал, как однажды в Виллидже приезжий австралиец рассказывал о себе.

– Разум был не в силах удержать меня трезвым, – говорил он. – Из-за своей бестолковой головы я постоянно оказывался в переделках. Трезвым оставался только благодаря ногам. Они словно несли меня на собрания, а уж голове приходилось за ними следовать. Так что если и есть у меня что-то ценное, то это умные ноги.

Мои ноги этим вечером сами привели меня к Грогану. Весь день я шатался по городу, не задумываясь, куда и зачем иду. И все это время я размышлял об Эдди Данфи. Наконец остановился и осмотрелся вокруг. И что же?! Я стоял на углу Десятой авеню и Пятидесятой улицы, прямо напротив грогановского «Открытого дома».

Я вспомнил, как Эдди однажды перешел через улицу, чтобы обойти это место стороной. Мне, напротив, пришлось пересечь улицу, чтобы туда войти.

Пожалуй, там не было ничего интересного. Как входишь, по левую руку вдоль стены тянется бар. Справа расположились кабинеты с отделкой из темного дерева, а между ними и баром – три-четыре столика. Пол покрыт старомодным кафелем: обшитый штампованным цинковым листом потолок явно нуждался в ремонте.

Женщин среди посетителей я не заметил. В первом кабинете двое стариков молча следили за тем, как опускалась пена в пивных кружках. Двумя кабинетами дальше юноша в лыжном свитере читал газету. В глубине помещения на стене висела доска для игры в дартс, и мужчина в безрукавке и бейсбольной фуражке соревновался сам с собой.

У стойки, прямо у входа, рядом с телевизором, не обращая внимания на передачу, сидели двое мужиков. Их разделял свободный табурет. Чуть дальше перелистывал газету бармен. Она была из тех, где рассказывается, что Элвис и Гитлер все еще живы, а картофельные чипсы уберегают от рака.

Подойдя к стойке, я поставил ногу на бронзовый бордюр. Прежде чем приблизиться, бармен внимательно меня осмотрел. Я заказал кока-колу. Он еще раз настороженно на меня взглянул. Его голубые глаза казались непроницаемыми, а лицо было напрочь лишено выражения. Узкое, треугольное, оно было таким бледным, будто бармен всю жизнь провел в четырех стенах.

Сначала он бросил в стакан ледяные кубики и только потом налил коку. Я положил на стойку десятку. Он отнес ее к кассе, пробил со звяканьем чек «без скидки» и вернулся, протягивая восемь однодолларовых бумажек и мелочь. Мелочь я не стал класть в карман. Отхлебнул кока-колу.

По телевизору показывали «След из Санта-Фе» с Эрролом Флинном и Оливией де Хавилленд. Флинн исполнял роль Джо Стюарта, а немыслимо юный Рональд Рейган играл Джорджа Армстронга Костера. Сам фильм был черно-белым, а реклама – цветной.

Потягивая коку, я смотрел фильм. Когда стали крутить рекламный ролик, повернулся на табурете и стал наблюдать за игроком в дартс. Он едва не переступал линию и так далеко наклонялся вперед, что я все время опасался, не потеряет ли он равновесие. Очевидно, он знал, что делает, – на ногах держался крепко, и дротики то и дело вонзались в доску.

Я пробыл в баре уже минут двадцать, когда туда вошел негр, одетый в шоферский комбинезон, и спросил, как добраться до средней школы имени Клинтона. Бармен заявил, что не слышал о такой. Это казалось маловероятным. Я знал туда дорогу, но решил не высовываться. Помалкивали и остальные.

– Вроде бы она тут где-то, рядом – говорил водитель. – У меня груз, а адрес мне дали неточный. Раз уж зашел, выпью пива.

– У меня нелады с бочкой. Нет давления. Кроме пены, ничего не выходит.

– Сойдет и бутылочное.

– У нас только бочковое.

– А парень в кабинете пьет из бутылки.

– Наверное, принес с собой.

Наконец до шоферюги дошло.

– Ну и дерьмо!.. – произнес он. – Видно, у вас здесь «Клуб остервенелых». Если уж меня занесло сюда, придется быть осторожным.

Он возмущенно посмотрел на бармена. Тот ответил ему совершенно пустым взглядом. Резко повернувшись, черный, опустив голову, быстро вышел. Дверь захлопнулась.

Чуть погодя, игрок в дартс неторопливо подошел к стойке, и бармен накачал ему пинту густого, темного, с плотной каштановой пеной бочкового «Гинесса». Тот сказал:

– Спасибо, Том.

Выпив, он рукавом вытер пену с губ.

– Эти черномазые, – произнес он, – лезут во все щели.

Не ответив, бармен забрал деньги и вернул сдачу. Игрок в дартс отхлебнул еще пива и снова провел рукавом по губам. Его футболка рекламировала таверну под названием «Веснушчатый мальчуган» на Фордхэм-роуд в Бронксе, а картуз прославлял пиво «Старый Милуоки».

Мне он предложил:

– Может, сыграем партию? Не на деньги – я слишком сильный игрок. Просто чтобы убить время.

– Я даже не знаю, как это делается.

– Всего-то и нужно – направить острие в доску.

– Скорее всего я попаду в рыбу.

На стене, над доской для игры в дартс, были прикреплены рыба и покосившаяся голова оленя. Еще одну рыбу поместили над баром; это была то ли рыба-парусник, то ли марлин, в общем – одна из тех, у которых высокий спинной плавник.

– Просто убьем время, – снова повторил он.

Когда в последний раз я метал дротики? Это было так давно, что, пожалуй, и не вспомнить. Но и тогда я не достигал в этой игре успехов. Время же не повысило моего уровня. Мы начали партию, и, как он ни старался выглядеть плохим игроком, я все равно не мог сойти за сносного соперника. И все же, выиграв помимо воли партию, он сказал:

– А вы играете совсем неплохо.

– Да бросьте вы!

– У вас легкая рука. Конечно, давно не играли и плохо целитесь, но запястье у вас гибкое. Позвольте угостить вас пивом.

– Я пью кока-колу.

– Так вот почему вы не попадаете! Пиво, знаете ли, снимает напряжение, помогает сконцентрироваться на том, что дротик должен попасть в цель. Лучше всего действует темное – «Гинесс». Словно полировка с серебра, снимает всю муть с мозгов. Ну так что – возьмете «Гинесс» или вам заказать «Харп»?

– Спасибо, не буду изменять кока-коле.

Себе он взял еще одну пинту темного, а мне заказал коку. Он сказал, что зовут его Энди Бакли. Я назвал ему свое имя. Мы сыграли еще одну партию. Несколько раз он заступал за линию, проявляя неуклюжесть, которой я не заметил, когда он тренировался. Когда он оступился вторично, я кинул на него взгляд, и он принужденно засмеялся.

– Мэтт, не подумайте, что я хочу вас обставить, – сказал он. – Знаете, почему так происходит? Сила привычки.

Он быстро выиграл партию и не настаивал, когда я отказался ее повторить. Теперь была моя очередь угощать. Ему я взял «Гинесс», а себе содовую. Бармен снова прогремел на кассовом аппарате «без скидки», взяв деньги из моей мелочи.

Бакли устроился на табуретке рядом со мной. На экране Эррол Флинн все еще завоевывал сердце де Хавилленд, а Рейган демонстрировал умение сохранять хорошую мину при плохой игре.

– Он был редкий красавчик, – заметил Бакли.

– Кто? Рейган?

– Нет, Флинн. Ну, Рейгану тоже достаточно было посмотреть на девиц, как они начинали мочиться в трусики. Мэтт, не помню, чтобы встречал тебя здесь раньше.

– Я редко сюда заглядываю.

– Живешь поблизости?

– Да, неподалеку. А ты?

– Тоже. Здесь тихо. И чудесное пиво. Да и дартс я люблю.

Немного погодя он вернулся к доске. Я остался на своем месте. Чуть погодя подошел бармен и, не спрашивая, наполнил мой стакан содовой. За счет бара.

Пара посетителей ушла. Появился еще один, вполголоса переговорил с Томом и вышел. Затем заскочил мужчина в тройке, при галстуке. Он заказал двойную порцию водки, залпом выпил, попросил повторить и снова проглотил ее в один миг; бросил на стойку десятку и вышел. Он с барменом не обменялся ни единым словом.

На экране Флинн и Рейган в это время столкнулись с Реймондом Масси, который повторил подвиг Джона Брауна в Харперс-Ферри по захвату арсенала. В результате жалкий приспособленец Ван Хоффлин наконец получил по заслугам.

Я стал собираться домой, когда на экране появился длинный список действующих лиц боевика. Забрав мелочь, я оставил на стойке пару баксов для Тома и вышел.

* * *

Какого черта мне там было надо, спросил я себя, оказавшись на улице. Что я там искал? Днем мои мысли крутились вокруг Эдди, а очнувшись, я понял, что нахожусь перед заведением, к которому тот боялся даже близко подойти. Вероятно, я зашел туда, чтобы почувствовать, каким он был прежде, до того, как мы познакомились. А может, я рассчитывал взглянуть на самого Подручного Мясника, скандально известного Микки Баллу?

Однако получилось так, что, попав в обычную забегаловку, я там застрял.

Странно!..

* * *

Из номера позвонил Вилле.

– Я как раз любовалась твоими цветами, – сказала она.

– Они твои, – возразил я. – Я подарил их тебе.

– Без всяких условий?

– Какие могут быть условия! Скажи, у тебя нет настроения сходить в кино?

– На какой фильм?

– Сам не знаю. Я бы зашел за тобой около шести или чуть позже. Посмотрим, что идет на Бродвее, а потом перекусим.

– С одной оговоркой.

– Что еще?

– Угощаю я.

– Ты платила прошлой ночью.

– Что у нас было? А, китайская еда!.. Разве я платила?

– Ты настояла на своем.

– Ну что же. Тогда теперь ты заплатишь за ужин.

– Я не против.

– Но кино – за мой счет.

– Нет, пополам.

– Ладно, разберемся потом. Когда встречаемся? В шесть?

– Да, около того.

* * *

Она снова была в светло-голубой блузке, на этот раз надетой поверх солдатской рубахи цвета хаки со стянутыми тесемкой манжетами. Волосы заплела в две косы – на манер женщины из индейского племени. Я приподнял косы и развел их в стороны.

– Они разные!.. – удивился я.

– Наверное, я старовата для такой прически.

– Что за чушь!

– Вообще-то мне все равно. Раньше я обычно носила короткие стрижки. А потом поняла, что приятно иметь возможность делать разные прически.

Мы поцеловались. Ее дыхание отдавало запахом виски. Но сегодня это не показалось мне неприятным. Вероятно, я уже привык к тому, что она выпивает, и это больше не выбивало меня из колеи.

Мы снова поцеловались. Я слегка коснулся губами ее уха, а потом – шеи. Она всем телом прижалась ко мне, от нее исходил жар.

Вилла спросила:

– На какой сеанс мы идем?

– Фильм крутят без перерыва.

– Значит, мы можем не торопиться?

* * *

Мы выбрали кинотеатр на Таймс-сквер, где обычно идут только новые фильмы. Гаррисон Форд боролся с палестинскими террористами. До Эррола Флинна ему, конечно, было далеко, но Рейгана он превосходил на порядок.

Ужинать мы отправились снова в «Парижскую зелень». На этот раз она попробовала филе камбалы, и оно оказалось неплохим. Я же опять заказал чизбургер, жареную картошку и салат.

К рыбе она попросила стакан белого вина – всего один, а к кофе – рюмку бренди. За кофе я вдруг поймал себя на том, что рассказываю ей о Джейн и о нашей размолвке.

– Хорошо, что ты оставил за собой номер в гостинице, – заметила она. – Представь, во что бы он обошелся тебе сейчас, если бы ты от него отказался.

– Снять его за новую цену мне было бы не по карману. А пока я плачу сравнительно недорого. Самый дешевый одноместный номер стоит теперь шестьдесят пять долларов. И это на одну ночь. За месяц набежало бы примерно две тысячи.

– Не меньше.

– Конечно, мне бы пошли навстречу и разрешили по определенной ставке платить помесячно. Но в любом случае плата превысила бы тысячу долларов. Если бы я оттуда съехал, то скорее всего вернуться бы уже не смог. Мне пришлось бы искать квартиру. А на Манхэттене, наверное, непросто найти что-нибудь приличное по сходной цене. – Я задумался. – Разве что я наконец возьмусь за настоящую работу.

– А ты мог бы?

– Не знаю. Примерно год назад знакомый предлагал мне поработать с ним – открыть частное детективное агентство. Он хотел заняться делами, связанными с борьбой против использования чужих торговых марок, с несунами, промышленным шпионажем и чем-то в этом роде.

– Тебя не заинтересовало его предложение?

– Ну почему же? Добиться успеха в той области непросто. Это была бы сенсация! Но меня устраивает мой образ жизни. Мне нравится иметь возможность распоряжаться своим временем. Нравится ходить на собрания, гулять в парке или часами читать газеты. Мне вполне подходит и мое жилье. Конечно, кому-то оно кажется трущобой, но мне оно нравится!..

– Ты мог бы открыть собственное дело, но продолжать жить, где сейчас.

Я кивнул.

– Если бы я знал, что мой образ жизни не изменится… Дело в том, что добившиеся успеха люди обычно обзаводятся некими атрибутами, которые должны свидетельствовать об их процветании. Это как бы оправдывает многолетние усилия. Они расходуют массу денег, привыкают к этому и постепенно начинают нуждаться в роскоши. Мои же потребности скромны. Квартплата невысока, и мне действительно нравится нынешний уклад моей жизни.

– Как все-таки странно!

– Что именно?

– Влияние этого города. Он действует на всех примерно одинаково. О чем ни заговоришь, в конце концов переходишь к обсуждению ситуации с недвижимостью.

– Ты права.

– Избежать этой темы просто невозможно. Я поместила у дверного звонка объявление «Свободных квартир нет».

– Я это уже заметил.

– И что же? Мне постоянно звонят трое болванов, чтобы справиться, не сдаю ли я квартиру.

– Они это делают на всякий случай – вдруг ты передумаешь?..

– Уж не кажется ли им, что я вывесила объявление только для того, чтобы ко мне не приставали с вопросами? Один из них, во всяком случае, точно знает, что я потеряла жильца. Вероятно, он вообразил, что я просто забыла снять объявление. Сегодня в «Таймс» видела заметку о том, что один из крупнейших дельцов заявил о намерении заняться строительством домов для семей с доходом до пятидесяти тысяч долларов. Он хочет воздвигнуть их на западной стороне Одиннадцатой улицы. Одному Богу известно, сколько людей нуждается в таком жилье, но не думаю, что его планы способны серьезно повлиять на положение.

– Ты права. Мы начали говорить о наших отношениях, а теперь почему-то беседуем о квартирах.

Она прикрыла ладонью мою руку.

– Какой сегодня день? Четверг?

– До полуночи осталось около часа.

– А когда мы впервые встретились? Во вторник вечером? Невозможно!

– Я понимаю, что ты хочешь сказать. И я чувствую то же.

– Не стоит торопиться. Но и строить наши отношения с оглядкой на время я не желаю. Что бы с нами ни произошло…

– Да?

– Сохрани комнату в гостинице.

* * *

В те времена, когда я только пытался бросить пить, в Моравской церкви, что на углу Тринадцатой улицы и Лексингтонской авеню, встречи анонимных алкоголиков начинались в полночь. Позднее, потеряв это помещение, группа перебралась в Аланон-хаус, рядом с Таймс-сквер, где общество заняло офисное помещение.

Проводив Виллу, я отправился туда на полуночное собрание. Теперь я появлялся на Таймс-сквер нечасто. На эти встречи в основном приходит молодежь, и обычно там обсуждаются проблемы наркоманов.

Впрочем, сегодня мне не приходилось выбирать. На собраниях я не показывался со вторника. Даже в собственной группе пропустил две встречи подряд, чего раньше со мной не случалось. Несколько дней не заходил, чтобы получить поддержку, и на дневные собрания. Я понимал, что за последние пятьдесят шесть часов провел недопустимо много времени в критической обстановке. Я спал с пьющей женщиной, а после обеда заходил в кабак, да к тому же низкопробный. Теперь мне следовало бы пойти на собрание и выступить там с рассказом об этом, если я собирался придерживаться программы.

Вот почему, расставшись с Виллой, я поторопился на встречу, куда пришел буквально за минуту до начала, но все же успел схватить чашку кофе и стул.

Выступавший бросил пить меньше шести месяцев назад, мысли у него путались и разбегались. Следить за его жизнеописанием было трудно, я то и дело отвлекался, вспоминая о собственных заботах.

Позже я просто не смог поднять руку и попросить слова. Представил, как эти трезвые до глупости ослы забросают меня советами, в которых я не нуждался и которых не просил. Мне было прекрасно известно, что сказал бы Джимми Фабер или, например, Фрэнк: «Если не хотите оступиться, держитесь подальше от злачных мест, без причины в бар не заходите. Ведь в барах только и делают, то выпивают. Если хотите посмотреть телевизор, делайте у себя дома. Если вам нравится играть в дартс, купите себе доску».

Господи, да я ведь почти наизусть выучил программу, а значит – в том, что может сказать мне каждый, кто несколько лет живет по ней, для меня не будет ничего нового. Я и сам знал, что следует делать человеку в моем положении: "Позвони своему попечителю, следуй программе. Будь усерден на собраниях. По утрам, поднявшись, моли Бога помочь тебе оставаться трезвым. Вечерами, перед сном, благодари Его. Если не можешь пойти на собрание, читай Библию, сними трубку и кому-нибудь позвони. Не уединяйся, потому что, оставаясь наедине с самим собой, оказываешься в дурной компании. Пусть все знают о том, что происходит с тобой, ибо чем ты скрытнее, тем твоя болезнь сильнее. И запомни еще вот что: ты – горький пьяница, тебе не стало лучше, тебе никогда не излечиться. Ты был и останешься пьяницей – всего одна рюмка может привести к запою".

Зачем мне слушать весь этот бред?

* * *

Дождавшись перерыва, я покинул собрание. Раньше я этого никогда не делал. Но я устал, было поздно. К тому же на этой встрече я чувствовал себя неловко. Прежние полуночные сборы мне нравились больше. На них я приезжал, даже если приходилось раскошеливаться на такси.

По дороге домой я думал о Джордже Бохене, который предлагал мне открыть вместе с ним сыскное агентство. Мы познакомились давно, в Бруклине. Я был его напарником, когда впервые получил золотую бляху детектива. Позднее он вышел в отставку и долго проработал на одно из национальных сыскных агентств, чтобы досконально изучить этот бизнес и получить лицензию частного сыщика.

Когда в мою дверь постучал этот шанс, я не отозвался. А ведь мне давно следовало бы заняться чем-то подобным. Может, я просто застрял в своих проблемах, как граммофонная игла в бороздке заигранной пластинки? Конечно, моя жизнь в целом не лишена приятности, однако в последнее время месяцы стали так быстро мелькать, что я встревожился – не успеешь оглянуться, как пролетят годы… А что впереди? Неужели мне действительно придется закончить свои дни одиноким, отирающимся в гостинице стариком, который толкается в очередях за горячей едой в центре для престарелых и топчется в хвостах за талонами на питание?


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации