Текст книги "Корона на троих"

Глава 23

– Давай расскажи нам еще разок про свою зеленую овцу, – попросил Очовар в мерцающих сумерках.

Данвин вздохнул. Он сидел, прислонившись спиной к стволу дерева, и отдыхал после ужина. Ему больше не хотелось отвечать на идиотские вопросы.

Но если он не ответит, остальные будут привязываться всю ночь.

– Ее зовут Бернис, – сказал юноша устало. – Она около пятнадцати футов высотой и тридцать или сорок футов длиной. У нее большие-пребольшие когти, блестящая зеленая чешуя и длинный заостренный хвост.

– Как же ты с нее шерсть стрижешь, если она чешуистая? – спросил кто-то из темноты.

– Если она дает зеленую шерсть, это позволяет сэкономить на краске, – заметил Пурпурный Опоссум, чинивший у костра свою лютню.

– У нее больше нет шерсти, – объяснил Данвин, – она давала шерсть раньше, когда в самом деле была овцой.

Опоссум взглянул на него поверх оструганного колка.

– То есть как это? – спросил он. – Твоя Бернис больше не овца?

Данвин посмотрел на него с сердитым удивлением.

– Естественно. Разве овцы бывают зелеными?

Опоссум криво усмехнулся:

– До тех пор пока Синий Барсук не привел тебя к нам, мы действительно думали, что не бывают.

– Ну конечно, нет, – сказал Данвин. – Зеленых овец на свете не существует. Когда моя Бернис была овцой, она была белой.

Опоссум положил колок и ножик на землю.

– Тогда кто же она теперь?

– А кто бывает зеленым, чешуйчатым и сорока футов в длину? – спросил изумленный Данвин. – Конечно, дракон. Волшебник превратил Бернис в дракона.

– Волшебник? Дракон? – одновременно переспросили несколько голосов.

Пурпурный Опоссум потянулся вперед и сказал:

– Данвин, мальчик мой, мне кажется, что ты что-то не договариваешь. Может, сейчас ты все-таки объяснишь нам, о чем идет речь?

– Пожалуйста, – сказал Данвин, озадаченный неожиданным интересом. Он уже несколько раз пытался рассказать Отважным Обитателям Кустов свою историю, но они до сих пор хотели только слушать описание дракона, в которого превратилась Бернис. И это описание всегда вызывало большой восторг и много хихиканий.

Впрочем, настоящее веселье закончилось в первый же день после прибытия Данвина, когда чудаковатого пастушка пытались задевать. Несколько сломанных костей сразу остудили пыл шутников, а уж после того, как новичка обучили владеть мечом...

Но он действительно никогда не рассказывал всей истории.

– Я начал спорить с волшебником, – сказал Данвин. – Всех подробностей не упомню, но речь шла о его ученике. Волшебник разозлился на меня и превратил мою любимую овцу Бернис в дракона. Она улетела, а я пошел следом, чтобы ее отыскать. Этим я и занимался, когда вы, ребята, меня нашли.

– Ты преследовал дракона? – спросил Очовар.

Данвин кивнул.

– А что бы ты сделал, если бы нашел ее? – с любопытством спросил Синий Барсук.

– Поговорил бы с ней, – сказал Данвин. – Она ведь Бернис, она по-прежнему мой лучший друг, которого я вырастил из ягненочка. Я попросил бы ее вернуться домой.

– Ты думаешь, она пошла бы? – спросил Пурпурный Опоссум, не замечая выросшей за его спиной темной фигуры.

– Несомненно! – ответил Данвин, пораженный, что кто-то спрашивает о столь очевидных вещах. – Она же Бернис!

– А что бы ты делал с драконом? – спросил Очовар.

Данвин пожал плечами.

– Вопрос заключается в том, мои Отважные Обитатели Кустов, – сказал Черная Ласка, неожиданно выступая из тени, – что мы могли бы сделать с ручным драконом. Данвин, мой мальчик, ты любишь свою отчизну?

Данвин мигнул.

– Наверное.

– Готов ли ты отдать себя и свою любимую зверушку на службу своему народу, истинным хозяевам Старой Гидрангии?

Данвин немного подумал:

– Не знаю.

– Этот дракон, эта Бернис – она выдыхает огонь?

Данвин сосредоточился и ответил:

– Не знаю.

– Она может летать?

– Да, я видел, как она это делает. – Юноша обрадовался, что хоть раз может ответить что-то, кроме «не знаю».

– У нее есть когти? – спросил Черная Ласка.

– Огромные-преогромные, – подтвердил Данвин.

– А зубы?

– Большие, как мои пальцы. – Он протянул руку, растопырив пальцы в качестве иллюстрации.

Пурпурный Опоссум бросил невольный взгляд на огромные пальцы Данвина и содрогнулся.

– Данвин, – сказал Черная Ласка, – этот зверь может стать оружием, которым мы ударим по трусливым сердцам горгорианских варваров! Их простым примитивным умам дракон должен представляться чем-то вроде воплощения демона. Что ты на это скажешь?

Данвин поскреб за ухом. Ответ «не знаю» прозвучал бы глупо, но сначала юноша хотел бы уточнить детали.

– А как насчет волшебника? – спросил Пурпурный Опоссум. – Если есть волшебник, способный превратить овцу в дракона, то, может быть, он умеет делать и другие полезные вещи?

– Хорошая мысль, Тэдвил, – согласился Черная Ласка. – Хотя мне трудно поверить, что от чародея может быть какая-то польза.

– А если мы заполучим и дракона, и волшебника? – сказал кто-то. – Могли бы мы, бога ради, атаковать столицу и захватить ее с их помощью?

– Может быть, – ответил Черная Ласка. – Но всему свое время. Будем действовать без излишней торопливости.

– Мой Лорд, – сказал тот же голос. – Я сижу в этом затхлом, сыром зеленом лесу вместе с вами уже четырнадцать лет. Я не думаю, что мы излишне торопимся.

– Это ты, Спадж? – окликнул Опоссум. – Я не могу рассмотреть тебя в темноте.

– Да, это я.

– Хорошо, Спадж, – сказал Черная Ласка. – Если ты так уж торопишься, тогда завтра ты и несколько человек по твоему выбору отправитесь искать эту маленькую бедную потерявшуюся овечку. Начнете со старых драконьих пещер на южных утесах. Тебя это устраивает?

– Не совсем, – сказал Спадж чихая. – Но я сделаю все, только бы выбраться из этой сырости. – Он помялся, а затем добавил: – В конце концов что угодно, лишь бы без росомах.

– И о волшебнике... – снова начал Пурпурный Опоссум.

– Ах да, – вспомнил Черная Ласка. – Мы пошлем кого-нибудь и за чародеем, – я уверен, что Данвин может дать нужные сведения. Ты, Пелвин, – я имею в виду: Зеленый Крот, – позаботишься об этом. Если хочешь, прихвати с собой парочку ребят.

– Да, сэр, – сказал голос у ближайшего дерева. – Завтра утром?

– Верно.

– Тогда пойдемте спать, – предложил Пурпурный Опоссум.

Несмотря на общее согласие отправиться на боковую, разговоры еще долго не умолкали. Данвин лежал на своем одеяле, улыбался и глядел на звезды, подмигивавшие ему сквозь листву.

Наконец-то они собрались искать Бернис!

Когда он проснулся, было уже очень поздно. Вокруг царила непривычная суматоха. Раздавались громкие голоса, гремело снаряжение. Данвин сел и, дико озираясь, попытался сообразить, что же могло случиться.

Неожиданно все устремились к Королевскому Дереву – большому старому буку. Данвин подхватил одеяло, накинул его на плечи и, поеживаясь от ветерка, направился следом за остальными.

Он оказался у бука как раз в тот момент, когда на противоположной стороне поляны появился Черная Ласка, выглядевший помятым и недовольным, что его разбудили. Большинство Отважных Обитателей Кустов сразу же обернулись к своему вождю и дружно загомонили.

А в самом центре толпы стоял усталый парень в причудливом, местами драном костюме.

– Тише, тише! – проревел Черная Ласка. – Что здесь происходит?

– Курьер!

– Из столицы!

– Это король!

– Это наш шанс! Самое время ударить!

– Да заткнитесь вы все! – крикнул Черная Ласка Он протолкался к Королевскому Дереву и занял свое место на потертом троне. – А теперь, – сказал он, – я вижу, что к нам прибыл курьер, несмотря на столь ранний час.

– Да, о, храбрый и стремительный Черная Ласка, вождь Отважных Обитателей Кустов в борьбе за свободу от ненавистных оккупантов! – с выражением продекламировал курьер.

– Не совсем верно, не так ли? – поморщился Черная Ласка, но махнул рукой. – Ладно, не важно. Я вижу, что ты новичок, наверное, Фрэнка и остальных не было под рукой. Так что в послании?

– Я прибыл сюда из Дворца Божественно Тихих Раздумий от ее величества Артемизии, королевы Гидрангии! – объявил курьер.

– Естественно, – обронил Черная Ласка. – Продолжай.

– Без остановки я проделал путь через горы, спешил днем и ночью.

– Продолжай!

– Я принес важнейшие известия! Такие известия, что ваши сердца запоют...

Черная Ласка встал и вытащил свою рапиру. Грациозным движением он приставил ее кончик к кадыку курьера и зарычал:

– Заткнись и рассказывай, зачем ты сюда явился!

Курьер беспомощно заморгал.

– Ваш приказ содержит противоречие. Если я, как вы говорите, «заткнусь», то как я...

Кончик рапиры окрасился кровью, а Черная Ласка встал в удобную позицию, чтобы привести в исполнение свою угрозу.

– Ты новенький в этом деле, – сказал он, – если не хочешь прожить достаточно, чтобы стать стареньким...

– Все! Все! Все! – закричал курьер. – Король Гудж мертв!

Черная Ласка замер. Воцарилась полная тишина. Никто не разговаривал и не двигался.

– Ну что, довольны теперь? – обиженно сказал курьер. – Всю красоту попортили. Я собирался развернуть такую речь, а вы потребовали самый конец, да еще в присутствии всех слушателей.

Черная Ласка бережно вытер кончик рапиры носовым платком.

– Значит, узурпатор мертв?

– Мертвее некуда, – сказал курьер. – Свалился с лошади и сломал себе шею. Или, может, его толкнули. Перед этим он долго пил вместе с принцем Арболом, ну и ходят разные толки.

– Принц цел?

– Конечно. – Курьер удивленно вытаращил глаза. – Он теперь наш новый король.

– Он король?

– Конечно! Горгорианцам плевать, толкнул он Гуджа или не толкнул.

– А что королева?

– Ее величество королева Артемизия, конечно, в трауре, – сказал курьер с соответствующим скороным выражением на лице. – Она послала меня сообщить, что ей трудно переносить отсутствие своих доверенных компаньонов в час испытания. – Он поколебался, но добавил: – Однако наша государыня – женщина мужественная. Похороны прошли по обрядам предков, но даже при этом королеву за время церемонии тошнило только два раза. Ее смех сочли женской истерией, а то, что она танцевала на улице, распевая комические куплеты, было названо выражением переполняющего ее душу горя.

– Горгорианские похороны? – размышлял Черная Ласка. – На что же они похожи?

Курьер вежливо содрогнулся.

– Вам не захочется знать. Большой Колонный Зал для Государственных Происшествий, Включающих Смерть и Прочие Неприятности, закрыт, и архитекторы не знают, что лучше – ремонтировать его всю оставшуюся жизнь или разровнять окончательно.

– Так, значит, они возвели на трон принца Арбола? Со своими варварскими церемониями, я полагаю?

– Нет, о храбрейший защитник народа, – сказал курьер. – Было достигнуто соглашение: похороны горгорианские, но коронация пройдет по традиционным обрядам и процедурам Старой Гидрангии, чтобы никто никогда не назвал принца Арбола узурпатором, каким был его отец.

– Так, значит, у нас еще три недели.

Курьер кивнул.

– Они начали четыре дня назад. Это время, которое я потратил, чтобы добраться сюда и найти вас.

– Арбол еще не коронован, – задумчиво пробормотал Черная Ласка.

– Нет, конечно, нет.

– Кроме того, он еще узурпатор, – сказал Черная Ласка. – Трон по праву принадлежит мне – принцу Мимулусу, брату королевы.

– Горгорианцы считают иначе, – заметил курьер.

– К черту горгорианцев!

Это заявление вызвало громкие одобрительные крики собравшихся Обитателей Кустов.

– Идемте и вышвырнем их! – орал Спадж из толпы.

– В спешке нет никакой необходимости, – начал Пурпурный Опоссум.

– Ничего себе спешка! – вмешался Спадж. – Гудж мертв. У горгорианцев нет настоящего предводителя. Их король – мальчишка, и, кроме того, он должен сидеть взаперти, пока коронация не закончится. А с этим волшебником, про которого нам рассказывал Данвин, а может, и с его драконом, это тот самый шанс, о котором мы столько мечтали! И если мы не пойдем сейчас, значит, мы уже никогда не изгоним горгорианцев!

Несколько человек зааплодировали. Данвин тоже, хотя и не знал почему.

Черная Ласка обозрел ликующую толпу и задумчиво разгладил бороду. Пурпурный Опоссум, собиравшийся возразить, тоже посмотрел на толпу и решил воздержаться.

– Да! – сказал Черная Ласка, вставая на трон, счастливо избежав столкновения с веткой. – Да! Свершилось, мои верные друзья и соратники. Время пришло! Я знаю коронационные ритуалы: когда нового короля проведут после святого омовения в Зал Священного и Вечноцветущего Королевского Возведения на Престол и выведут для марша из Дворца Божественно Тихих Раздумий, чтобы он приветствовал свой народ на Площади Щедрых Благословений Богами, Которые Стоят Нашего Внимания, все взгляды будут устремлены только на него. Вот тут мы и ударим! С патриотическими гидрангианскими драконами, с нашими героическими чародеями, со всей силой и беззаветной храбростью наших собственных сердец! Мы выгоним ненавистных горгорианцев из нашей страны навсегда! Идете со мной, ребята?

Данвин и все остальные ответили громким приветственным кличем.

– Тогда за дело! Во-первых, отыщем дракона. Спадж, я хочу, чтобы ты организовал... – Черная Ласка увидел лицо Спаджа и подумал, что на нем написана слишком уж горячая устремленность. – Нет, пожалуй, ты пойдешь со мной. Барсук, ты организуешь розыскную партию и проверишь южные утесы. А Пелвин – я имел в виду: Зеленый Крот – пойдет искать чародея. Все остальные займутся маскировкой. Встречаемся на Площади Щедрых Благословений через семнадцать дней, не считая сегодняшнего!

Последовал еще один взрыв восторженных воплей. – И Гидрангия снова станет свободной! Отважные Обитатели Кустов замахали мечами, ложками и другими предметами.

Данвин кричал так же радостно, как и другие. И только чуть позже он осознал, что его совершенно не интересует, кто будет править Гидрангией – аристократы или горгорианцы.

Все, что он хотел, – это Бернис.

Глава 24

– Перестань хмуриться, дорогой, – сказала – королева Артемизия принцу Арболу. – У тебя появятся морщинки.

В углу самой дальней комнаты апартаментов королевы принц Арбол, прислонившись спиной к стене, стучал каблуками о камень.

– Кого это волнует? – оскалился он. – Морщины только придают королям грозный и мудрый вид.

– Да, но... – Королева запнулась. Она чуть было не сказала: «Но морщины ужасно затрудняют выход принцессы на международный брачный рынок», однако вовремя спохватилась. Арбол все еще не знал правды о своем поле. Это не та информация, которую мать вот так запросто может обрушить на своего ребенка.

Артемизия улыбнулась. Она докажет Арболу, что жизнь принцессы не так уж плоха, хотя на это уйдет уйма времени. События развивались стремительно.

Гудж умер, чего же желать еще; а еще, если верить слухам, то к смерти проклятого варвара приложил руку ее милый сын.

«Я всегда знала, что мои дети – это что-то особенное», – с любовью подумала королева, но вслух сказала:

– Я не понимаю, отчего ты так глупо ведешь себя, Арбол.

– Глупо? – Взбешенный принц подпрыгнул и для разнообразия стал дубасить стену кулаками. – Принадлежащее мне по праву место короля захвачено каким-то проходимцем, а ты говоришь, что я глупо себя веду?

– Вулфрит не проходимец, он работал здесь достаточно долго. Он практически член семьи. – Артемизия похлопала Арбола по щечке. – Я уверена, все будет хорошо, – сказала она. – Ты увидишь. Коронационные обряды длятся уже две недели, и мы можем прервать их в любой момент.

– Тогда почему мы бездействуем? – спросил Арбол, беспокойно теребя рукоять кинжала. – Убить предателя, и дело с концом.

Королева сделала самое строгое лицо.

– Я не желаю слышать это от юной ле.., молодого человека! Иногда мне просто кажется, что ты чистый горгорианец, – если про этих волосатых тварей можно сказать «чистые»! Я гримасничаю и устраиваю представления у жаркого погребального костра, потом пытаюсь вытрясти то, что осталось от твоего отца, из наших волос – и вот благодарность, которую я получаю! Боги, зачем я завела ребенка!

– Тебя папа принудил, – заявил Арбол как о неоспоримом факте, но, посмотрев в холодные глаза матери, поспешил вернуться в рамки послушания и угрюмо добавил: – Все в порядке, мама, я обещаю, что ничем не нарушу эту идиотскую старую коронацию.

– Вот и отлично, – сказала Артемизия смягчившись. – Я знаю, что тебя мучит: ты скучаешь, сидя взаперти, в компании своей матери. У меня появилась идея! Почему бы нам не придумать какое-нибудь занятие, чтобы быть и при деле, и при развлечении?

– Например? – буркнул принц.

– Например, убить леди Убри, – предложила королева.

– Э? – Предложение было настолько необычным, что хандра Арбола сменилась полным обалдением.

– Дорогой, неужели ты ничего не слышал? – спросила Артемизия, прижимая руку к груди. – Леди Убри шляется по дворцу и рассказывает каждому встречному, что она помолвлена с новым королем. Нахалка!

– Я помню леди Убри. – Арбол оторопело хлопал глазами. – Это горгорианская женщина, которая все время крутилась вокруг меня и делала разные дурацкие замечания о пестиках, шлангах, кидании палок и моржовой кости. А еще она всегда пыталась рассказывать мне эти глупые анекдоты про нашествие орды и дочь овцевода... Чего ради мне ее убивать?

– Ради собственной безопасности, – сказала Артемизия просто. – Видишь ли, любовь моя, когда коронационные обряды закончатся и моего сы.., твоего отведывателя пищи объявят королем, Убри наверняка станет его королевой. Если мы выступим и объявим, что короновали не того человека, Вулфрита можно устранить без проблем. – Про себя Артемизия добавила: «Только мы этого делать не будем». – Однако если он имеет королеву, которая носит ребенка, то по старым гидрангианским законам этот ребенок имеет такие же права на престол, как и ты. Ты ведь не захочешь убивать крохотное беззащитное существо, верно? Историки всегда пишут такие гадости о королях, которые убивают детей-соперников.

– Н-н-нет, – сказал Арбол медленно. – Думаю, что нет. Но правильно ли убивать леди Убри? Ведь если она беременна, то я все равно убиваю ребенка-соперника.

– Но мы же не знаем, что она беременна, радость моя, – уговаривала Артемизия.

– Если она не беременна, мне не нужно ее убивать, чтобы предотвратить покушение ее ребенка на мою корону, потому что ребенка нет, – доказывал принц.

– Но мы же не знаем, что у нее нет ребенка.

Принц Арбол уселся в углу и обхватил голову руками.

– Мама, если ты немедленно не замолчишь, у меня закипят мозги.

– Это потому, что тебе нужны упражнения. – Королева крепко ухватила принца за руку и перетащила поближе к своему креслу. – Махание мечом – тоже хорошее упражнение, особенно когда у тебя такая крупная мишень. А сейчас пробегись, дорогой. И не забудь надеть свою маску! Нельзя, чтобы кто-нибудь узнал тебя и расстроил...

– ..коронационный ритуал, да, да, да.

Принц Арбол сделал все как велено и покинул королевские покои по одному из многочисленных потайных ходов, которыми Дворец Божественно Тихих Раздумий был пронизан, как кора короедами. Еще до появления Вулфрита жизнь стала казаться принцу слишком сложной. А теперь, когда папа так опрометчиво дал себя убить, все стало еще запутаннее.

Арбол не грустил по отцу. Он помнил о старом Гудже как о чем-то большом, лохматом и постоянно пахнущем перестоялым пивом. Или, может, он вспоминал не отца, а его верного пса Вексмора? Нет, Вексмор никогда не блевал людям на обувь и не смог бы махать мечом так, как это делал Гудж во время военного похода на границе. Арбол это хорошо помнил. Гудж врывался в собственную палатку Арбола с громкими замечаниями о тупых обычаях старых гидриков, которые держат парня завернутым, как льняное полотенце, тогда как он должен снаружи у канавы по-молодецки писать бок о бок со своими людьми.

А затем король притаскивал и ставил перед ним всех этих женщин.

Женщины были разные: уродливые, старые, молодые, слабые, неслабые, неслабо уродливые и неслабо старые, но все они все время улыбались, а Гудж орал:

– Глянь! Ты ей нравишься! Давай займись, мальчик!

– Чем заняться? – искренне удивлялся Арбол, и это всегда вызывало у женщин гомерический хохот. Потом они пытались схватить принца за штаны, но он всегда успевал уклониться. Арбол не мог понять, отчего эти телки так глупо себя ведут, и пришел к выводу, что он никогда не поймет женщин.

А вот мужчин Арбол понимал прекрасно. На примере своего отца он понял, что за всеми мужскими поступками стоит мысль, выраженная всего одним словом: мое! И это в равной степени относится к земле, золоту, скоту, женщинам, пиву и королевствам. Все было очень просто. Гудж любил только простые вещи.

Арбол тоже любил простые вещи. А затея с убийством леди Убри показалась ему совсем непростой. Он решил ей не заниматься.

С другой стороны, решение убить Вулфрита было очень простым. Если предатель умрет до того, как закончится коронационный ритуал, он так и не станет королем. А леди У бри никогда не будет королевой. Поэтому совсем не важно, беременна она или нет. Все очень мило и просто.

Принц Арбол поднялся во дворец, который в последнее время все чаще упоминался как Дворец Бычьих Тихих Раздумий. Арбол называл его просто «дом» и прекрасно знал, как проникнуть из одного места внутри своего дома в другое, даже если это место – особо секретные покои, где в изоляции содержали Вулфрита.

Дворец Божественно Тихих Раздумий состоял из лабиринта коридоров и комнат, но скрывал в себе еще и сеть секретных ходов, которых было в три раза больше, чем официальных королевских апартаментов. Принц Арбол даже не раз засыпал во время уроков истории, на которых ему рассказывали, что секретные переходы построили его старогидрангианские предки, которые играли со своими родственниками в бесконечную игру «Салочки, и ты покойник!».

Арбол не дал бы и ломаного гроша за все эти исторические факты (гнутых денег он, впрочем, тоже не любил), ему было достаточно, что ходы существуют и что он знает их, как рукоять своего меча.

Получилось так, что Вулфрит сидел совсем один в своей комнате, переводя дух между сериями ритуалов, когда изящная циновка, изображающая Танец Старогидрангианских Росомах, отлетела в сторону и в комнату прыгнула фигура с занесенным кинжалом в руке.

– Приготовься к смерти, подлый предатель! – крикнул Арбол, сбрасывая маску.

– Это ты! – радостно закричал Вулфрит, протягивая к принцу руки. – Ты не представляешь, как я счастлив тебя увидеть.

Даже если бы Вулфрит со всей своей магией уронил Арболу на голову катапульту, принц не мог бы удивиться сильнее. Он выронил кинжал и посмотрел на юношу, как обычно смотрят на трехглазых или восьминогих телят.

– Ты счастлив меня увидеть?

– До чертиков! – Вулфрит возвел глаза к небу.

– Но.., но ты украл у меня корону! – заикнулся от волнения Арбол. – Ты захватил мой трон!

– А еще они говорят, что я убил твоего отца, – пожаловался Вулфрит. – Но это не правда.

– Что не правда? Про моего отца?

– Остальное тоже. Понимаешь, все случилось так неожиданно. Я скакал рядом с королем и старался, чтобы меня не вырвало, и вдруг он падает головой на камни. Потом прибежали гвардейцы и...

Вулфрит рассказал Арболу свою историю. Когда он закончил, оба молодых человека сидели рядышком в проложенной подушками оконной нише и наслаждались приятным трепом о последних событиях во дворце.

– Подумать только, я чуть не всадил тебе в горло добрый фут стали! – заходился от смеха Арбол.

– А мне чуть не пришлось убить тебя! – хихикал Вулфрит.

– Что! Ты бы убил меня?! Хотел бы я посмотреть как. – Арбол сделал неожиданный выпад и опустил свои сапоги на колени Вулфрита. – Ты и вполовину не такой мужчина, как я!

– Есть и другие занятия, кроме как быть мужчиной, – сказал Вулфрит, напуская на себя самодовольный знающий вид, с которым Клути рассуждал о преимуществах колдовской жизни. – Лучшие занятия.

Арбол плюнул в окно.

– Попал прямо в глаз свинье. Есть только одна вещь, которая лучше, чем быть мужчиной.

– Какая же?

– Быть королем.

Вулфрит сразу осунулся.

– Ты бы этого не сказал, если вместо меня прошел бы через все ритуалы. Храни нас высшие силы, неужели твои предки, старые гидрики, получали хоть какое-то удовольствие от собственной коронации? Ведь когда обряды кончались, бедному ублюдку наверняка исполнялось сто семьдесят три года.

– Но обряд еще не закончен? – спросил Арбол, напрягшись. – Тебя еще не короновали?

– Нет, но почти. До коронации остался один кусочек всей этой липовой глупости. И я не хотел бы идти туда завтра.

Арбол ухмыльнулся.

– Как хорошо, что мне не придется участвовать в этих дурацких обрядах, потому что ты благородно поучаствовал за меня.

– Верно. Ты мой должник – Мы квиты. Я подарил тебе жизнь, разве нет?

Вулфрит спихнул ноги Арбола со своих коленей и забрал маску-капюшон.

– Я надеюсь, что последний ритуал окажется противнее, чем все предыдущие, вместе взятые, – просто чтобы проучить тебя. – Он натянул маску.

– А ты не знаешь, в чем он заключается? – встревожился принц.

– Я не помню, хотя мне кто-то что-то рассказывал, – ответил Вулфрит. – Понимаешь ли, это часть пытки: они рассказывают тебе все про великое историческое значение каждой вшивой детали этого несчастного скучного коронационного ритуала, потом ведут тебя, а потом еще и делают это с тобой! Если бы я стал королем, то мой первый указ предписывал бы Официальным Королевским Хранителям Коронационного Ритуала либо рассказывать новому королю об обрядах, либо делать их с ним, потому что и то, и другое вместе – это жестоко!

– Мой первый королевский указ будет даже лучше, – объявил Арбол. – Я собираюсь согнать всех Официальных Королевских Хранителей Коронационного Ритуала в один сарай, рассказать им, как они умрут, а потом убить их собственными руками.

– Ну это ты как хочешь, – сказал Вулфрит, пожимая плечами. – Я выхожу из игры. И я счастлив, что ухожу отсюда. – Он направился к двери – Эгей! Ты не можешь выйти этим путем! – крикнул Арбол – Тебя остановят гвардейцы!

Злорадная улыбка скользнула по губам Вулфрита.

– О гвардейцах я позабочусь, – сказал он, изгибая пальцы.

Теперь, когда корона точно попадет в руки законного владельца, он не чувствовал угрызений совести, мешавших ему покинуть комнату в башне. В одной из старинных книг юноша нашел отличное заклинание. (Оно было написано на пергаменте, вложенном как закладка в толстенный том «Сада Изнурительных Наслаждений».) Теперь Вулфрит хотел опробовать заклинание на деле. Он не сомневался, что оно прекрасно дополнит его собственное превращальное заклинание, которое так впечатлило Клути. Изменение в образе жертвы будет временами исчезать, приводя его к прежнему виду без предупреждения, позволяя несчастливцу поверить, что пытка закончилась. И только он обрадуется, что сорвался с крючка, – последует новое превращение. Сорвался – попался, сорвался – попался, и так до тех пор, пока он окончательно не спятит.

– Ну как знаешь. – Теперь был черед Арбола пожать плечами. – Только загляни, пожалуйста, в покои моей матери и расскажи ей, что сейчас все в порядке. Не смойся куда-нибудь и все такое.

– Смыться? – Усмешка Вулфрита стала еще злораднее. – И не увидеть, как тебя будут истязать на последнем обряде? Да ни за что на свете!

Арбол призадумался.

– Знаешь, может, не стоит пока рассказывать маме? Она из всего делает кучу проблем. Она может даже потребовать, чтобы я заново прошел через все эти процедуры, не то они мне не зачтутся.

Вулфрит поцокал языком и сказал:

– О-о-о-о... – впрочем, без особого сочувствия.

– Ну не подведи меня, ладно? – уговаривал принц. – Пусть она думает, что ты – это я, хорошо? Вы займете лучшие места при последнем обряде, а когда он закончится и меня коронуют, ты раздерешь эту маску, и мы оба начнем прыгать и кричать: «Сюрприз!» Потом коронация перейдет в большую свадьбу и...

– Чью свадьбу? – испуганно спросил Вулфрит.

– Твою, конечно, – ответил Арбол. – Ты же хотел жениться на леди Убри?

– Ну уж нет. – Вулфрит был уверен и решителен, как никогда. – Это она всем так говорит, а меня засунули сюда и заткнули рот. Леди Убри думает, что я принц. Так что женись на ней ты.

– Я? Да она мне совсем не нравится. Она даже анекдотов рассказывать не умеет.

– Ну, мне она тоже больше не нравится. В ней много приятного, но... – Вулфрит не смог выразить свои мысли о леди словами. Несомненно, он был ей очень признателен за все то, чему она его научила, но точно такие же чувства – чувства благодарности ученика – он испытывал к своему учителю Клути. Но жениться на старом чародее даже не собирался.

– Не беспокойся, мы обязательно найдем ей мужа, – сказал Арбол. – Какого-нибудь любителя пестиков, шлангов и моржовой кости. А сейчас возвращайся к маме.

– Пока, встретимся, когда будешь на троне, – бросил Вулфрит через плечо и выскользнул за дверь.

Арбол слышал, как гвардейцы крикнули и остановили его, потом как Вулфрит пробормотал несколько бессмысленных слов. В следующее мгновение под дверь просочился едкий дымок. Голоса гвардейцев оборвались ужасным писком, за которым последовал царапающий звук маленьких лапок, убегающих по ступенькам. Последними были удаляющиеся шаги Вулфрита.

– Интересно, как он это делает? – удивился Арбол.

Но затем, верный своему горгорианскому происхождению, зевнул и больше не вспоминал об этом.