Текст книги "Корона на троих"

Глава 30

В холодном свете раннего утра маленькая, но пикантная группка горгорианских женщин собралась около дворца: Они пришли, чтобы встретить освобожденную леди Убри, и по такому случаю были одеты в церемониальные одежды, которые со стороны очень напоминали шатры. Как истинные горгорианки, они провели большую часть жизни в палатках, поэтому их торжественные костюмы состояли из многих слоев богато украшенных и расшитых тканей, просвечивающих вуалей, платков и шалей. В конечном счете женщины выглядели как пол будуара королевы Артемизии, когда она перебирала свой гардероб, находясь в настроении "у меня – просто – нечего – надеть ".

– Я думаю, Банги, она не выйдет, – сказал один тюк тканей.

– Она выйдет, Джигли, – ответил другой. – Мой мужик сказал мне, чтобы я оторвала свой зад и шла сюда. Не каждый же день женщине дают свободу за преступление, которого она не совершала.

Остальные тюки одобрительно забормотали. Когда дело касалось женщин, традиционное горгорианское правосудие работало по принципу: «Даже если она ничего и не сделала, то сейчас она так уписалась от страха, что может потом в отместку сделать что-нибудь и похуже. Лучше ее убить и жить спокойно». Поэтому у горгорианцев почти не было женской преступности. Известие о том, что Убри отпускают, потрясло всех горгорианцев: и мужчин, и женщин.

– Я так счастлива, что они изловили чародея! – Тюк по имени Джигли дрожал от радости.

Третья куча богатых тряпок вмешалась с вопросом:

– А он уже превратил принца обратно?

– Он уверял, что не может.

– Значит, нами будет править королева? Сверток тканей не мог ухмыляться, но горгорианки давно разработали свой особый язык телодвижений для общения с миром через двадцать девять слоев материи. Поэтому Джигли сказала:

– Ты замужняя женщина, Кросби, а спрашиваешь такую глупость!

– Верно. – Замотанная фигура Кросби обвисла. – А было бы очень мило: наши мужчины получали бы приказы от женщины.

– Да они бы ей сначала отрубили голову.

– Ну, это не так-то просто. Принц Арбол управляется с мечом как дьявол, а его Напарники настоящее порождение убийц. Да еще и верные. Они принесли Клятву Смешения Крови и Плевков в Ладони, что будут биться за принца до смерти.

– Они поклялись, когда принц Арбол был мужчиной, – заметила Банги. – Вы думаете, хоть какой-нибудь молодой воин, гидрик или горгорианец, согласится присягать девчонке? – Ее глаза добавили: «Хотя это их ошибка».

– А что же тогда будет с принцем? Ткани приподнялись и опустились, когда Банги пожала плечами:

– А это нам должна рассказать леди Убри. Во всяком случае, ее освобождение положит конец выступлениям этих глупых горожан против горгорианских женщин.

– Глупые гниды, – заметила Джигли – Одна маленькая магическая операция по смене пола ихнего принца – и все королевство сходит с ума! Причем даже не задумывается, что надо сделать с виновным, если его поймают. Половина готова сжигать всех горгорианок подряд, а вторая половина бродит по задворкам наших палаток и пытается купить великие магические услуги, чтобы размужчинить своих врагов.

– Я здорово заработала на этих психах. Хватит, чтобы нанять убийцу: перерезать горло моему мужу, – похвасталась Кросби.

– Ты никогда столько не заработаешь, лживая сучка!

– Ошибаешься! – Кросби попрыгала на месте, звеня монетами, спрятанными в потайных карманах. Остальные женщины навострили слух, чтобы определить общую сумму.

– Кросби, любовь моя, да ты просто скромничаешь, – сказала Джигли. – На такие деньги ты можешь купить профессионального киллера. Тебе достаточно походить у Зала Союза Пытателей и Гробокопателей и поспрашивать рекомендации. Убийц там более чем достаточно.

– Конечно, но я не люблю давать чаевые. Джигли хотела что-то ответить, но в больших дворцовых воротах открылась дверь и оттуда вышла леди Убри. Она все еще была одета в придворный костюм, который показался ее горгорианским товаркам скандально неприличным, но и крутым одновременно. Женщины немедленно стали создавать ей кокон, срывая слои тканей с собственных плеч, пока Убри не почувствовала себя загнанной в кольцо командой самоочищающихся артишоков.

– Прекратите! – скомандовала она, откидывая вуали. – Я уже в полном порядке.

– Но на тебя даже смотреть холодно. Надень что-нибудь! – сказала Банги.

Кросби бочком подобралась к Убри и с большим усилием высвободила руку, чтобы потрогать придворное платье.

– А почему они не вернули тебе твою одежду?

– Это и есть моя одежда! – отрезала У бри. – А волнует меня только то, что Артемизия никогда больше не вернет мне мое положение при дворе.

– Артемизия? Королева?

– Артемизия, сука на колесах. Это было очень унизительно. – Убри нахмурилась. – Меня привели из темницы во вторую тронную комнату. Сам трон, конечно, был пуст – эта дрянь правила свое правосудие, грея жирную задницу у камина. Тюремщики бросили меня прямо к ее ногам. А когда я отвела волосы от глаз, то увидела, что я не одна.

– Где, во второй тронной комнате?

– Нет, тупица, у ног Артемизии. А комната была просто набита мужчинами. – Она произнесла последнее слово так, что «глистами» прозвучало бы куда приятнее. – Горгорианцы и гидрики, в три ряда вокруг и пялятся на меня, как выводок сов, страдающих запором. А в самом центре рядом со мной лежал чародей.

– Гениальный старогидрангианский чародей, – прошептала Банги. – Подумать только, ему одному удалось выжить!

– Ненадолго, – мрачно сказала Убри. – Артемизия своим противным голосом сказала мне, что, поскольку чародей не признал меня соучастницей, а сам продемонстрировал превращальное заклинание перед свидетелями, я могу быть свободна. И что чем скорее и дальше я уйду, тем целее буду. Так что я сорвалась с крючка, но еще зла как черт.

– А как же принц? – спросила Кросби.

– Чародей не будет превращать его обратно. Клянется, что не может. Сначала он сказал, что попытается, если кто-нибудь принесет ему пузырь крови девственницы и печень дракона. Но Балмак сказал, что драконов поблизости нет, а кровь девственницы работает, только если донорше больше двенадцати лет, – так что все без толку! В конце концов это же город.

– Мы так сожалеем, дорогая, – промурлыкала Банги. – Ведь вы с принцем были, ну...

– Да, я получила его, проклятие! – выкрикнула Убри. – Я получила его прямо в руки.

– Ото! Вот, значит, куда ты его получила, – промурлыкала Кросби.

Убри не обратила на шпильку никакого внимания.

– Я все продумала: как только он стал бы коронованным королем, мы бы поженились. Но теперь... – Она плюнула.

– Помолвка расторгнута? – саркастически поинтересовался один из тюков тканей.

– Принц – девчонка. – Убри обвела все тюки скорбным взглядом. – Это сводит наше пред брачное соглашение к нулю и по старогидрангианским законам, и по горгорианским обычаям. Кроме того, один тюремщик рассказал мне, что, когда они спросили принца, не хочет ли он – она – спуститься в тюрьму попрощаться со своей бывшей невестой, этот негодяй только переспросил: «С кем, с кем?» А когда ему объяснили, начал издавать разные смешные звуки и сказал, что он – она – еще не спятил.

– Похоже, что заклятие чародея повлияло и на рассудок принца, – заметила Банги.

– Или на его вкус, – пробормотала Кросби. – Он изменился к лучшему.

– Да приходило ли вам в головы, что бы случилось, если бы я стала королевой? – ощерилась Убри. – Что бы это значило для всех горгорианских женщин?

– Нет.

– Прежде всего существует огромное влияние, которое женщина может оказать на своего мужа, даже если ее муж король, – сказала Убри.

– Пока он тебя не отлупит, – напомнила Джигли.

– Арбол наполовину гидрик, а гидрики своих жен не бьют.

" – Не бьют? – Джигли задумалась над таким необычным явлением. Из-под ее вуали доносилось неразборчивое «Хм-м-м-м», которое означало: «У меня тоже есть немного денег, подруги. Может, пришло время и мне сходить к Залу Союза Пытателей и Гробокопателей. Эти мужчины-гидрики не так уж и плохи, а пахнут намного лучше».

– О, какие возможности я могла бы открыть для нас! – восклицала Убри. – А сейчас все зола, зола и пепел! – Ее голос окреп, и она погрозила кулаком дворцовым башням. – Запомни, Артемизия: если у меня будет хоть один шанс сделать тебя несчастной, то это закончится тем, что я буду полными горстями кидать в воздух твои потроха и кричать «Ур-р-ра!».

– Хм, – фыркнула Банги. – Я на твоем месте не давала бы таких опрометчивых обещаний. Все уже успокоилось, хотя совсем недавно казалось, что королевство превратится в хаос. Это такая путаная штука. Он захватывает все подряд, и не успеешь оглянуться, как люди без малейшего вкуса и стиля в одежде уже идут демонстрацией по улице с головами членов правительства, натянутыми на бубны.

– На пики, – поправила Джигли.

– Попробуй сама и расскажи мне, – предложила Банги.

Убри изрыгнула ругательства, которые считались чересчур непристойными даже для мужчины-горгорианца, и горько заплакала. Свертки материи столпились вокруг и успокаивающе похлопывали ее по спине, пока она не начала икать.

– Ну-ну, дорогая, не надо так переживать, – сказала Кросби. – Я уверена, все еще образуется.

– Каким образом? – Голос леди Убри стал твердым как камень. Икота исчезла быстрее росы в пустыне.

– Не знаю. Например, что-нибудь ужасно расстроит королеву, или ты найдешь, где переспать сегодня ночью. Ты же понимаешь, дорогая, что я просто утешала тебя.

– Дракон! – проорал всадник, который пронесся мимо кучки женщин и чуть не протаранил дворцовые ворота. Его конь взвился на дыбы и молотил копытами воздух. Железные подковы отбивали щепки от массивных деревянных створок.

– Эй, там! – возмущенно крикнул охранник из окошка башенки. – Мы совсем недавно красили ворота.

– Дракон! – опять завопил всадник, не жалея глотки. – Эй, наверху! – Он дико жестикулировал хлыстом, показывая сразу во все направления.

– А тебе не померещилось? – Гвардеец приставил ладонь козырьком к глазам.

– Городские предместья уже горят, идиот!

– Бедные кварталы?

– В городских предместьях нет бедных кварталов, болван! Людям приходится доплачивать, чтобы жить как можно дальше от правительства и при этом иметь общественные фонтаны! А сейчас отворяй эти чертовы ворота!

Лицо гвардейца исчезло. Он что-то бормотал о том, что драконы не входят в его служебные обязанности, но подошел к воротам. За это время к нему присоединились несколько вооруженных старогидрангианцев.

– Ты не мог бы рассказать все еще раз, только помедленнее? – спросил первый гвардеец конника. – Здешние парни тоже хотят послушать.

– Я сказал, – всадник сделал глубокий вдох, – Дрррако-о-он!

Все гвардейцы – и горгорианцы, и гидрангианцы – согласились, что шуметь так не нужно. Всадник с покрасневшим лицом начал подробно излагать свою историю, а Убри в сопровождении горгорианских женщин скромно и незаметно подошла поближе.

– Это произошло в квартале Выдыхания Стойкого Счастья.

– Ага, возле сыромятни, – прокомментировал гвардеец-гидрангианец.

– Это очень небольшой район, точнее, был небольшой, пока не превратился в золу. Я держал там платную конюшню и как раз высматривал своих лошадей на выгоне, когда заметил дракона, спускающегося с холма, – большущего, как моя жена, только в два раза страшнее.

– Он был один? – Гидрангианец хихикнул. – Ты точно не видел других зверюшек из мифов и легенд? Розовых слонов? Зеленых чертиков? Желтых в полосочку росомах или вомбатов?

Глаза у всадника стали размером с приличное блюдце.

– Дракона сопровождал отряд самых грязных, пыльных, оборванных бродяг. Они были босые и жаловались высшим богам на стертые ноги.

– Они что же, не смогли оседлать дракона? – спросил гидрангианец и, хлопнув себя по ляжкам, зашелся от смеха.

– Хотел бы я видеть человека верхом на драконе! – Всадник презрительно сплюнул. – Но разговор не об этом. Драконовские спутники увидали фирменную вывеску на моей конюшне, и один из них, наглый как не знаю кто, спросил, не сделаю ли я ему сандвич во имя свободы.

– Во имя чего?

– Я сказал ему, что я не держу столовой. Но он объявил, что если человек рисует на вывеске эту часть лошади, то, значит, рекламирует национальную горгорианскую кухню. И что хоть он сам ее ненавидит, он слишком голоден, чтобы привередничать. Когда же я объяснил ему, что здесь конюшня, он передумал и попросил у меня лошадь во имя свободы.

– Нахальная сволочь!

– Нет надобности объяснять, что я ему дал во имя свободы. – Всадник улыбнулся, но в следующий миг его лицо снова омрачилось и он добавил. – Однако его дружки окружили меня, требуя лошадей, и никто из них не остерегался этого кошмарного дракона! Выдыхание Стойкого Счастья населено негусто – мало кто чувствует себя в безопасности за городскими стенами, но наш район и не пустыня. Пока весь этот сброд крутился вокруг меня, соседские ребятишки вылезли поглазеть на чудище.

Конец истории был горьким и кратким. Один из мальчиков, известный на весь квартал своей любовью к домашним животным, попытался привязать к драконьему хвосту связку шутих и железную кружку Дракон глянул вниз, оскалился, поднял гигантскую заднюю ногу, смахнул ею шутихи и их владельца, а потом объявил:

– Вы хотите огня, безобразные маленькие кроличьи подобия на этом пастбище жизни? Ладно, дам я вам огня!

И он дал.

Когда всадник закончил рассказ, столбы дыма в районе квартала Выдыхания Стойкого Счастья заметили даже кротиные глаза гвардейцев. Огонь приближался к городским стенам, а вместе с ним приближалась гигантская туча пыли. И горгорианцы, и гидрангианцы одинаково хорошо знали, что такое случается, когда толпы людей в спешке бегут по дороге, чтобы скрыться от чего-нибудь неприятного.

– Значит, дракон, говоришь? – спросил первый гвардеец, чувствуя, как его язык теряет прежнюю эластичность.

– Дракон направляется прямо сюда, – подтвердил всадник.

Громкий пронзительный вой, звучавший так, будто кто-то пропускал барсуков через бельевой каток, заставил мужчин испуганно оглянуться. Лошадь всхрапнула, скинула наездника и помчалась во двор дворца, расшвыряв остолбеневших гвардейцев. Пока они поднимались, завывание стало громче, временами оно прерывалось каким-то клекотом.

Это была Убри. Она закинула голову назад, закатила глаза и не то билась в припадке, не то организовывала людей на танцы.

– Видение! Видение! – хрипела она задыхаясь. – О, мрачная судьба полного драконьего опустошения! О, огненный враг, налетевший на наши бренные праздники!

– Больная, что ли? – спросил всадник у ближайшего тюка ткани.

– Нет, ясновидящая, – объяснила горгорианка. – Женщины моего племени могут провидеть будущее. А если что-нибудь не сбывается, то это потому, что вы сами не имели достаточно веры или...

– Дракон у ворот! – выкрикивала Убри. Она выглядела очень впечатляюще в роскошных дворцовых одеждах, с распущенными волосами и дикими вытаращенными глазами. – Ни город, ни королевство не поднимутся в прежней силе. Мы обречены, от наших костей отойдет все мясо, наша кровь будет хлестать из обезглавленных шей, а дракон начнет пожирать нас конечность за конечностью!

– Минуточку! – сказал гидрангианец. – Как это дракон будет пожирать нас конечность за конечностью, а кровь хлестать из шей, если мясо уже отойдет от наших костей?

Горгорианский гвардеец хлопнул его по голове и объяснил:

– Это же святое видение, чурбан! В святых видениях никогда не бывает здравого смысла.

– О агония, агония! – вещала Убри. Толпа слушателей разрасталась, хотя, похоже, никто не жаждал в ней оставаться. С каждым очередным жутким предсказанием, падавшим с губ пророчицы, все начинали переминаться с ноги на ногу и поглядывали вокруг – кто возьмет на себя храбрость отойти первым? Однако никто не решался сделать первый шаг, поэтому все стояли и мучались.

Убри уже довольно долго переходила от могучих приливов на небольшие всплески, когда старогидрангианский гвардеец все-таки набрался храбрости заявить:

– Ладно, все это очень мило и наверняка согласуется с горгорианскими народными обычаями, но факт остается фактом – к нам с визитом идет дракон. Кто-нибудь может в связи с этим предложить что–

нибудь дельное?

* * *

– Дельное? – Горгорианский капитан гвардии не поверил своим ушам. – Вы, гидрики, спрашиваете нас о чем-то дельном? А вы уверены, что не хотите провести остаток дней, сочиняя поэму о драконе?

– Весь свой остаток дней я буду строить дом из жаростойкого материала или просто улепетну, – отрезал гидрангианец.

– Я слышал, как запирают и загораживают городские ворота, – выкрикнул кто-то из толпы позади горгорианских женщин.

– Ворота лежат раздавленные, – неожиданно взвизгнула Убри. – Огонь дракона прожег их насквозь. О, дурни, они надеются с помощью каких-то ворот остановить чудовищного монстра! Да самый ничтожный слизень, пресмыкающийся на поверхности земли, знает, что есть только одно средство отвратить дракона!

Последнее заявление вызвало волну нового интереса к словам пророчицы. Толпа делала различные предположения и пыталась изобрести хоть какой-нибудь способ отваживания жестоких драконов. Однако большинство вариантов немедленно забраковывалось. Несчастливца, который предложил выслать навстречу дракону вокально-инструментальный ансамбль, просто-напросто отлупили до бесчувствия.

– Безмозглые! – закричала леди Убри, чудесным образом выйдя из транса. – Ничего из этого не получится. Господи, да разве вы никогда не слышали старых легенд? Единственное, что хочет каждый нормальный дракон, – это милая свежая девственница королевского происхождения.

– Девственница королевского происхождения? – Капитан гвардии почесал в затылке. – Насколько я слышал, драконы никогда не проверяют социального происхождения бедных девиц...

– Королевского. – Убри показала все зубы в такой ухмылке, что росомахи заплакали бы о своих деснах. – Если чудовище узнает, что его обманули, расплата будет ужасной. Страшный дождь из жаб упадет на землю, и...

– Да, но королевская девственница!.. – Капитан дышал, как загнанная лошадь. – Девственницами мы, знаете ли, не богаты. Найти женщину королевского происхождения и то проблема. Ведь королева Артемизия пятнадцать лет была замужем за Гуджем. Я думаю, дракон не поверит, что она до сих пор...

– Но, друзья мои, разве не ясно? – Убри широко распростерла руки и обратилась прямо к толпе. – Боги добры. Они предвидели это ужасное несчастье и послали нам решение еще до того, как ужасный монстр обрушился на наш город!

– Очень любезно с их стороны, – промямлил кто-то из задних рядов.

– Хоть какое-то разнообразие, – донеслось оттуда же. – А то они шлют нам только удары, брань и тому подобное.

– Ну и где же это решение, которое боги послали нам?

– Принц! – воскликнула Убри. – Я имею в виду: принцесса! Превращение Арбола, приписанное ведьмовству некоторыми королевскими дурами, – я не называю никаких имен, но оно начинается с букв «А-Р-Т-Е-М-И-З-И-Я», – на самом деле оказалось работой магов! О, мудрый и благородный народ, теперь вы видите, что для вас открыт только один-единственный путь спасти ваши жизни, жизни ваших детей, ваши дома и имущество.

– Можем?

– Сделаем?

– Насчет моей жизни понятно, но надо ли спасать мою тещу?

– Мой дом – крысиная нора, а имущество – дырка от бублика.

На этот раз Убри действительно возопила к небесам. Однако не все присутствующие уяснили истинный смысл слов благородной горгорианки. Капитан и его люди твердо стояли на стороне пророчицы, особенно после того, как бывшие среди них гидрангианцы рассказали несколько местных мифов о том, что случалось с людьми, прозевавшими дары богов.

Разумеется, явившимся во дворец гвардейцам было оказано некоторое сопротивление. Но с королевой Артемизией справились без труда, а принц – ПРИНЦЕССА Арбол не могла долго биться с таким количеством народа, особенно если учесть длинное платье и то, что Артемизия уже отобрала у нее все любимое оружие.

Таким образом, когда Бернис с группой Отважных Обитателей Кустов достигли города, они увидели гигантский транспарант, установленный над городскими воротами: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ДРАКОН». Улицы гидрангианской столицы оказались на редкость пустынными. Только на балконах и окнах висели плакаты, транспаранты и указательные щиты типа: «ПРИВЕТСТВУЕМ ВАС С ПОДНОШЕНИЕМ ЖЕРТВЫ», «НА ПРАЗДНИК ТУДА», «ИЗВИНИТЕ, НО ПОСЛЕ ЕДЫ ВАМ ПОРА УХОДИТЬ» и «ЕСЛИ ВЫ ОСТАНЕТЕСЬ ГОЛОДНЫ, МОЯ ТЕЩА – ТОЖЕ КОРОЛЕВСКАЯ ДЕВСТВЕННИЦА».

– Какие ничтожества!. – заметила Бернис после того, как грамотный Обитатель Кустов прочитал ей надписи.

– Это все городской воздух, – объяснил Синий Барсук.

– Но я все еще голодна, – недовольно сказала Бернис. – А щиты указывают, что там праздник. Я полагаю, что его устроили в мою честь. Как мило!

– Но есть еще рано!

Огромная голова дракона медленно повернулась к Синему Барсуку.

– Правда?

– Если ты переешь, то станешь слишком вялой.

– Ну и что?

– А то, что от вялого дракона будет мало толку в сражении за свободу.

– А меня это не волнует.

– Но ты же обещала подождать Черную Ласку.

– Обещания – такая скользкая штука.

– Ну что ж. Значит, ты всю дорогу прошагала зазря.

– Почему, если праздничное угощение окажется хорошим?

Глаза Синего Барсука хитро заблестели.

– Знаешь, вялых драконов очень легко сразить.

– О! – Бернис замолкла.

– Слушай, не принимай все так близко к сердцу. Как только явится Черная Ласка, мы быстренько перекусим, потом освободим королевство, а потом устроим пир, и ты сможешь есть сколько влезет.

– Ладно, – громыхнула Бернис. – Я подожду эту Черную тупую Ласку.

– Запомни, ты пообещала.

– Я же сказала, что подожду! Тебе недостаточно моего слова? – Узкие глаза Бернис превратились в золотые щелки.

– Достаточно, вполне достаточно. Пойдем!

Вскоре они достигли центральной городской площади. В ее дальнем конце сгрудилась толпа, сдерживаемая отрядом игривых гвардейцев.

В центре площади стояло круглое возвышение с деревянным столбом, к которому на скорую руку пристроили конструкцию из железных оков, а в эти оковы была втиснута принцесса Арбол в белом атласном платье. Королевская девственница осыпала отборной бранью проходящих мимо горгорианцев и гидрангианцев.

Надпись на плакате, раскачивающемся прямо над возвышением, приглашала: «КУШАЙТЕ НА ЗДОРОВЬЕ! А ПОТОМ УХОДИТЕ».

– Нет! – закричал Синий Барсук, цепляясь за чешую Бернис. – Ты обещала подождать Ласку.

Увидев дракона, принцесса потребовала свой меч, а потом произнесла такие слова, что бедняжка Бернис побагровела.

– Я подожду, – сказала она, нахмурясь, и села на землю, едва не придавив нескольких Отважных Обитателей Кустов. – Но долго ждать я не намерена.

Принцесса обозвала дракона еще одним словом.

– И таким непристойным ртом ты целуешь свою маму? – укоризненно зарычала Бернис.

В ответ Арбол выдала ожидающей пожирательнице бранную королевскую "речь.