Текст книги "Сенека. Собрание сочинений"

Действие четвертое

Агамемнон. Кассандра. Хор

Агамемнон

Я наконец вернулся в отчий дом.

Привет тебе, земля моя родная.

Прими добычу варварских племен,

Перед тобой теперь склонилась Троя,

Могущественной Азии краса.

Но почему пророчица лежит

Дрожащая, главы поднять не в силах?

Приподымите, слуги, ей лицо

Водой студеной освежите. Вот

Она уж смотрит взором ослабевшим.

Приди в себя. Мы в пристани желанной.

Сегодня праздник.

Кассандра

Праздник был и в Трое.

Агамемнон

Почтим алтарь.

Кассандра

Пред ним отец мой пал.

Агамемнон

Юпитеру молитвы возносили.

Кассандра

Геркейскому Юпитеру.

Агамемнон

Ты мнишь,

Что видишь Трою.

Кассандра

Также и Приама.

Агамемнон

Здесь Трои нет.

Кассандра

Там Троя, где Елена.

Агамемнон

Не бойся госпожи.

Кассандра

Моя свобода

Приблизилась.

Агамемнон

Итак, живи спокойно.

Кассандра

Мне смерть – покой.

Агамемнон

Опасности тебе

Нет никакой.

Кассандра

Зато тебе большая.

Агамемнон

Чего бояться может победитель?

Кассандра

Чего он не боится.

Агамемнон

Присмотрите

За нею, слуги верные, пока

Владеет ею бог, чтобы она

В безумии греха не совершила.

Тебя ж, отец, метатель ярких молний,

Тучегонитель, царь земли и звезд,

Кому несет добычу победитель,

И ты, сестра властительного мужа,

Юнона арголийская, я вас

Почту с мольбой и жертв животных туком,

И ароматом – даром аравийским.

Хор

Аргос, город мужей, славных деяньями,

Аргос, милый мачехе гневливой,

Возвращаешь ты питомцев

Знаменитых: неравное

Ты число богов уравнял.

Дважды шесть совершив трудов,

Принят на небо

Твой Алкид великий, кому Юпитер,

Мировой закон нарушив, часы удвоил

Ночи влажной, приказавши Фебу

Позже на небо вывести колесницу

И тебе замедленно плыть по небу,

Бледная Феба.

Отступила вспять ясная звезда, что

Денницей звать,

И ее теперь Геспером зовут.

В час урочный свой подняла главу

Красная заря и поникла вновь

К мужу старому.

Чует Запад, чует и Восток,

Что Геракл родился, не мог могучий

Создан быть в теченье единой ночи.

Для тебя потрясся весь мир в основах.

Отрок, небу предобрученный.

Лев свирепый лесов Немейских,

Стиснут дланью, тебя изведал;

Лань парразийская

И аркадский кабан, разорявший села;

Застонал и бык грозный, что оставил

Пажити Крита.

Смертоносца он победил дракона,

Запретив ему вновь возрождаться вечно,

И обоих братьев,

Чудищ трехглавых и безобразных,

Палицей своей он сломил шутя.

Повел к Востоку западные стада он,

У Гериона отняв добычу.

Он фракийских угнал коней,

Царь кормил тех коней не луговой травой

У реки Стримонской и у Гебра:

Угощал их кровью своих частей он.

Но Геракл коней окрасил морды

Кровью алою их возницы.

Ипполита свирепая

Уж не зрит на груди своей

Пояса златого.

Пронзена стрелой, стимфалийская

Птица падает из высоких туч.

Древо, полное золотых плодов,

Содрогнулось от руки его;

Высоко взнеслась ветка легкая,

Потерявшая свой тяжелый груз.

Только звон плодов услыхать успел

Сторож рощи той заколдованной.

Уж далеко был молодец Алкид

С ношей золота заповедного.

Адский пес, тройною окован цепью,

К небу влекся молча, не смея лаять

Пастью ни одной:

Он боялся цвета лучей безвестных.

Благодаря тебе

Дом коварный Дарданов пал.

Вновь почуяв страх пред твоим оружьем.

Благодаря тебе

В десять дней на десятый год

Троя погибла.

Действие пятое

Кассандра

Кассандра

Великое в дому творится дело

И стоит десяти годов троянских.

Увы, что это? О душа, воспрянь

И за пророчество прими награду.

Победа у фригийцев побежденных!

Воскресла Троя! Ты, отец сраженный,

Микены опрокинул, победитель

Твой отступает; никогда так ясно

Не видели пророческие очи:

Я вижу, я присутствую, ликую!

Посмотрим. В царском доме пированье,

Какое было в день последний Трои.

Блистает ложе пурпуром троянским,

И золотые кубки Ассарака

Полны вином. Сам царь – вверху стола

В Приамовой одежде многоцветной.

Жена велит одежду стран чужих

Совлечь и плащ надеть, что выткан верной

Жены руками… Трепещу душой…

Ужель изгнанник и прелюбодей

Сразит царя и мужа? Рок приходит,

И кровью царской завершится пир,

Она с вином смешается багряным.

Опутанного смерти предает

Одежда смертоносная. И руки,

И голова в широких складках тонут,

Тот полумуж дрожащею рукой

Удар наносит, но не до конца.

Замедлил он на середине раны,

Но царь, как вихрь в лесных глубоких чащах,

Попав в силки, пытается вотще

Порвать тенета в бешенстве напрасном,

Текучие, слепые складки ищет

Расправить, устремляясь на врага.

Вооружает руку топором

Неистовая Тиндарида: так на шею

Быков взирает жертвоприноситель

И, прежде чем железом поразить,

Рукой размахивает нечестивой…

Окончено… С лохмотьев красной шеи

Свисает голова, потоком кровь

Из туловища бьет, уста застыли,

Невнятно бормоча; терзает он

Бездушный труп при помощи супруги,

И оба род оправдывают свой:

И сын Тиэста, и сестра Елены.

На склоне день, в недоуменье солнце:

Привычным ли путем бежать вперед,

Иль мчаться вспять Тиэстовой дорогой?

Кассандра. Электра. Орест. Строфий. Пилад

Электра

Беги, беги, единственный отмститель

За смерть отца, избегни вражьих рук.

Разрушен дом до основания, царство

Погибло. Что за гость на колеснице

Несется к нам? Одеждою своей

Твое лицо я скрою, милый брат.

Но для чего, безумная душа,

Чужих боится? Страшны лишь родные.

О, мой Орест, не бойся: вижу я

Защитника и преданного друга.

Строфий

Я – Строфий из Фокиды, возвращаюсь,

Стяжавши лавр на играх олимпийских.

Причиною прихода моего —

Желанье друга старого поздравить,

От чьей руки в десятый год войны

Пал Илион. Но кто это – в слезах,

Дрожащая? Она – породы царской…

Электра. В доме радостном зачем

Плачевный стон?

Электра

От матерней руки

Погиб отец, хотят убить и сына.

Эгист кремлем владеет, он поддержан

Венерою.

Строфий

Как мимолетно счастье.

Электра

Я заклинаю памятью отца,

Прославленным средь всех народов скиптром,

Неверными богами, – приюти

Ореста, спрячь священную покражу.

Строфий

Хоть страху учит здесь цареубийство,

Тебя, Орест, охотно украду.

(И в счастии полезен верный друг,

Тем более необходим в несчастье),

Укрась чело моим венцом победным,

Пусть эта ветка голову твою

Покроет зеленеющим побегом,

И пальма – дар Юпитера – тебе

Покров дарует и благословенье…

А ты, Пилад, ристаний отчий спутник,

Учись быть верным, зря пример отца.

Вы, кони быстрые, перед лицом

Всей Греции, как вихрь, летите прочь

От мест неверности и вероломства.

Электра

Ушел он, быстро скрылась колесница

Из глаз моих. Без страха я теперь

Пойду к врагам и добровольным ранам

Мою подставлю голову. Идет

Победу одержавшая над мужем.

Осквернена ее одежда знаком

Убийства, свежей кровью влажны руки.

Злодейство – на лице ее свирепом.

Я к алтарю подсяду. Разреши

Укрыться мне повязками твоими,

Кассандра, мы боимся одного.

Кассандра. Электра. Клитеместра

Клитеместра

Враг матери, безбожница, дерзаешь

Ты, дева, появляться всенародно?

Электра

Да, дева я, и мне не место в доме

Прелюбодейном.

Клитеместра

Можно ли поверить,

Что это – дева?

Электра

Это – дочь твоя.

Клитеместра

Эй, с матерью нельзя ли поскромнее!

Электра

Ты добрым нравам учишь?

Клитеместра

Дух мужчины

Ты носишь в гордом сердце, но тебя

Стать женщиной заставит истязанье.

Электра

Коль я не ошибаюсь, женщинам

Топор приличен.

Клитеместра

Ты в своем безумье

Себя равняешь с нами?

Электра

С вами? Кто же,

Кто он такой – второй твой Агамемнон?

Ты – лишь вдова, твой муж окончил жизнь.

Клитеместра

Неукротимая! Я, как царица,

Отвечу деве нечестивой. Где,

Скажи скорей, мой сын, где он, твой брат?

Электра

Он – вне Микен.

Клитеместра

Отдай же сына мне.

Электра

А ты отдай отца.

Клитеместра

В каком он месте?

Электра

В спокойном, безопасном, не боится

Он нового царя. Довольно это

Для доброй матери?

Клитеместра

Для гневной мало.

Умрешь сегодня.

Электра

Рада умереть

Лишь от твоей руки. Я отхожу

От алтаря. Когда тебе угодно

Мне в горло погрузить железо, вот,

Его я подставляю. Если хочешь

Мне шею, как животному, рассечь.

Затылок ждет удара твоего.

Свершила ты злодейство, так омой

В моей крови кровавую десницу.

Клитеместра

О, подойди, Эгист! Ты – соучастник

Опасностей и царства моего.

Родительницу оскорбляет дочь

Ругательствами и скрывает брата.

Те же. Эгист и слуги

Эгист

Неистовая дева, замолчи!

Слух матери твоей не оскорбляй

Словами недостойными.

Электра

Он будет

Меня учить, художник преступленья,

Рожденный в преступленье? Он, кого

Не знают, как назвать его родные;

Он – сын сестры и внук отца зараз?

Клитеместра

Эгист, ты медлишь голову ее

Скосить железом? Пусть она немедля

Отдаст нам брата иль последний вздох.

Эгист

В слепой темнице каменной она

Пускай свой век проводит в заключенье,

Во всевозможных муках. Может быть,

Она тогда захочет выдать тайну.

Голодная и нищая, в грязи,

Вдова до брака, ненавистна всем,

Без воздуха, она, хотя и поздно,

Падет под игом зол.

Электра

О, дай мне смерть!

Эгист

Когда бы ты отказывалась, дал.

Плох тот тиран, что смертью наказует.

Электра

Что может быть больнее смерти?

Эгист

Жизнь,

Коль хочешь умереть. Возьмите, слуги,

Чудовище и, выведя ее

Далеко за Микены, на краю

Владений наших бросьте, заковав,

В пещеру вечно темную.

Клитеместра

А эта

Пускай своей заплатит головою,

Наложница и пленница царя.

Тащите же ее вослед супругу,

Похищенному ею у меня.

Кассандра

Не трогайте, я вас предупрежу.

Спешу принесть моим фригийцам милым

Я первой весть: крушенье кораблей

И плен Микен, как вождь вождей несметных,

Чтоб равной мздой троянцам заплатить,

Погиб от дара женщины: коварства

И прелюбодеянья. Я готова.

Тащите, я вам даже благодарна,

Как мне отрадно Трою пережить!

Клитеместра

Умри, безумная!

Кассандра

Придет и к вам

Безумие, и вас оно погубит.

Октавия

Действие первое

Октавия. Кормилица

Октавия

Лучезарная гонит Аврора с небес

Созвездья ночные, встает Титан,

Сияя кудрями, и миру вновь

Возвращает день.

О ты, отягченная бременем бед,

Привычные стоны опять начинай.

Превзойди же рыданьем морских Альцион,

Превзойди Пондиона крылатых детей.

Ведь судьба твоя много тяжеле, чем их.

О мать моя, слез моих вечный родник

И первая бедствий причина моих,

Печальные дочери стоны услышь,

Если чувства остались у мертвых теней.

О, если бы древняя Клото рукой

Порвала мою нить, до того, когда я

Увидала, несчастная, раны твои

И лицо, обагренное кровью густой.

О свет, роковой всегда для меня.

С той самой поры

Ты мне ненавистней, чем темная ночь.

Я терпела от мачехи злой и вражду,

И приказы, и лютые взоры ее.

Ведь она, ведь она Эриннией злой

Мой брачный, стигийский мой факел несла

И тебя погасила, несчастный отец,

Которому весь покорялся мир

За пределом морей,

Перед кем повернули британцы тыл,

Незнакомые ранее нашим вождям, —

Свободный народ.

От козней супруги – увы мне – отец,

Ты раздавлен лежишь, и рабствует дом

Тирану со всеми твоими детьми.

Кормилица

Тот, кто пленен необычайным блеском

Дворцов обманных, пораженный им

Благоговеет, вот пускай увидит,

Как опрокинут натиском судьбы

Недавно мощный дом и вся семья

Прославленного Клавдия, кому

Покорен был весь мир, повиновался

Свободный океан и принимал

Его суда на волнах своенравных;

Кто на британцев наложил ярмо,

Моря неведомые кораблями

Покрыл и безопасным пребывал

Средь варварских племен и средь морей —

Погиб от злодеяния супруги,

Она ж сама – от сына; брат его

Лежит, отравлен ядом. Чахнет в горе

Его сестра, она же и супруга,

Не в силах гнев свой подавить и скрыть

Перед свирепым мужем. Избегает

Она его, и ненавистью равной

Он к ней пылает. Тщетно я стремлюсь

И верностью утешить, и любовью

Ее скорбящий дух. Ее печаль

Жестокая советами моими

Пренебрегает. Пыл негодованья

Себе в страданьях силы почерпает.

Увы! Какое гнусное злодейство

Я в страхе прозреваю! Пусть его

Предотвратят всевидящие боги.

Октавия

О ни с чем не сравнимая, полная зол,

Судьба моя. Пусть

Повторю я, Электра, вопли твои.

Позволено было несчастной тебе

Оплакать отца

И с помощью брата злодейство отмстить

Которого верность твоя и любовь

Спасли от врага.

Но мне, сиротливой, препятствует страх

Оплакать родителей злую судьбу

И над братом убитым рыдать не велит.

А был он единой надеждой моей

И краткой утехой средь множества бед.

Я одна с моим горем осталась теперь

Великого имени жалкая тень.

Кормилица

Пронзает мне уши питомки моей

Рыдающий голос. Что ж мешкаю я

Вступить в ее спальню дряхлой стопой?

Октавия

Кормилица, слезы мои прими.

Ты – верный свидетель скорби моей.

Кормилица

Какой же тебя, о несчастная, день

Отрешит от скорбей?

Октавия

Который пошлет меня к мертвым теням.

Кормилица

О, прочь предсказания эти, молчи.

Октавия

Не желанья твои управляют мной,

А воля судьбы.

Кормилица

Дарует страдалице лучшие дни

Милосердный бог; а мужа пока

Послушанием ласковым ты победи.

Октавия

Нет, раньше свирепых я львов побежду

И яростных тигров, чем сердце смогу

Тирана смягчить.

Ненавистна ему благородная кровь,

Он богов и людей презирает равно

И сам не вмещает фортуны своей,

Что ему даровала злодейства ценой

Нечестивая мать. Пусть стыдно ему,

Что от матери страшной он в дар получил

Империю эту; пускай отплатил

Он смертью за этот великий дар,

Но мать сохранит и за гробом своим

Великую славу в грядущих веках.

Кормилица

Задержи излиянья безумной души

И сдави безрассудно текущую речь.

Октавия

Пусть буду все терпеть, лишь смертью могут

Окончиться несчастия мои.

Убита мать, похищен злодеяньем

Отец мой, брата я лишилась, вся

Задавлена бедами, ненавистна

Супругу и моей подчинена

Служанке, светом я не наслаждаюсь.

Трепещет сердце, но не страхом смерти,

А преступления – только б сгинул грех,

И с радостью умру я. Наказанье

Тяжеле смерти – видеть лик тирана.

Жестокий, гордый; целовать врага

И трепетать пред ним. В печали мне

Не хватит сил ему повиноваться,

Когда злодейски брата он сгубил,

Его владеет троном, торжествует

Над мертвецом – увенчанный убийца.

Как часто тень тоскующая брата

Является очам моим, когда

Ночной покой развязывает члены

И сон глаза, уставшие от слез,

Смыкает. Руки слабые свои

Вооруживши темными огнями,

Он в гневе устремляется на брата

И в трепете в мою опочивальню

Бежит Нерон, а враг не отстает

И в грудь ему, припавшему ко мне,

Вонзает меч. Тогда ужасный трепет

Стрясает сон с моих усталых вежд,

Печаль и страх опять меня терзают.

Прибавь сюда соперницы надменной

Заемный блеск, украсившей себя

Доспехами семьи моей; ведь сын

В угоду ей отправил в челн стигийский

Родную мать, за кораблекрушеньем

Ее сгубил железом он, явившись

Свирепей волн бушующего моря.

Вслед за таким нечестием какая

Осталась мне надежда на спасенье?

Мой враг и победительница спальне

Моей грозят, ко мне враждой пылают,

Поставивши ценой прелюбодейства

Жены законной голову. Отец!

О, подымись из области теней

И дочери приди на помощь! Или,

Пробивши землю, Стикса глубь открой,

Чтоб я туда низринулась.

Кормилица

Напрасно

Зовешь ты дух родителя: ему

Среди теней нет дела до потомков,

Ему, который сыну своему

Мог предпочесть чужую кровь и семя

И, очарован, дочь родного брата

Сопряг с собой на ложе нечестивом.

Отсюда ряд злодейств: убийство, козни,

Желанье власти, жажда страшной крови:

На свадьбе тестя заклан в жертву зять,

Чтоб через брак с тобой не стать могучим.

Злодейство! Отдан женщине в подарок

Силан, и кровью осквернил своей

Пенатов отчих, в мнимом преступленье

Он обвинен. Увы, вступает враг

В плененный дом чрез мачехины козни.

Он – зять царя и в то же время сын,

С умом преступным юноша, кому

Родительница страшная зажгла

Светильник брачный, против воли, страхом

Тебя сопрягши с ним и от успеха

Разъярена, дерзнула угрожать

Священной власти мирового круга.

Кто передаст все виды преступлений

И нечестивой женщины мечты,

И козни льстивые, когда стремилась

Она к венцу по ступеням злодейств.

Любовь святая в трепете бежала.

Эринния стопою роковой

Вошла в дворец пустой и осквернила

Святых пенатов светочем стигийским.

Права природы и законы все

Разрушены: свирепая жена

Мешала мужу яд, и гибли дети.

И ты лежишь угасший, вечно нами

Оплакиваемый, несчастный отрок,

Звезда вселенной, Августова дома

Могучий столб. Британник мой, увы!

Теперь ты – только легкий пепел, тень.

Ведь над тобою слезы проливала

И мачеха свирепая, когда

Несла тебя к последнему костру,

И пламень клокотавший уносил

Твой лик и члены нежные твои,

Подобные летучему Амуру.

Октавия

Пусть губит и меня, или падет

Сам от руки моей.

Кормилица

Тебе природа

Столь мощной силы не дала.

Октавия

Печаль,

Негодованье, скорбь дадут мне силы.

Кормилица

Нет, лучше послушаньем победи

Безжалостного мужа.

Октавия

Чтобы мне

Вернул он брата – жертву злодеянья.

Кормилица

Чтоб невредимой быть, чтоб дом отца

Восстановить твоим потомством новым.

Октавия

Иных потомков ждет наш царский дом,

Меня ж влечет ужасный жребий брата.

Кормилица

Великое благоволенье граждан

Да укрепит твой дух!

Октавия

Моим бедам —

Оно лишь утепленье, не отмена.

Кормилица

Народ – большая сила.

Октавия

Больше – царь.

Кормилица

Он сам к жене вернется.

Октавия

Запретит

Любовница.

Кормилица

Противная для всех.

Октавия

Но милая для мужа.

Она ему…

Кормилица

Не супруга

Она ему.

Октавия

Но скоро будет ею

И вместе матерью.

Кормилица

Любовный пыл

У юношей свирепствует сначала,

Но скоро гаснет и, как легкий дым,

Постыдное влиянье исчезает.

Но долговечна чистая любовь

Супружеская. Верь мне: та, что первой

Дерзнула ложе оскорбить твое,

Владея долго сердцем господина,

Трепещет пред соперницей своей,

Смиренная, простертая во прах,

И воздвигает памятник, которым

Пред всеми страх свой тайный выдаст.

Ее покинет скоро Купидон,

Крылатый лгун: при всем ее богатстве

И красоте, ее минутно счастье.

Терпела страданье подобно тебе

Царица богов, когда принимал

Различные виды владыка небес,

Родитель богов.

То являлся он лебедем белым с небес,

То являлся Сидонским рогатым быком,

Дождем золотым

Он струился на землю. На небе блестят

Созвездия Леды; царствует Вакх

На отчем Олимпе; бог Алкид

Обладает прелестною Гебою, он

Не страшится Юноны, став зятем ее.

Послушание мудрое, скрытая скорбь

Высокой жены одержали верх.

Юнона великая делит одна

Эфирное ложе владыки громов.

И, более смертною красою пленен,

Не бросает Юпитер свой горний чертог

И ты, на земле

Вторая Юнона, жена и сестра

Великого Августа, скорбь победи.

Октавия

Скорей моря сольются со звездами,

С огнем волна, печальный Тартар с небом,

Со мраком луч, с росистой ночью день,

Чем я с умом преступного супруга

Солью мой ум, о смерти брата помня.

На голову безбожного царя

Пускай огонь обрушит царь богов,

Пугая нас священными огнями

И знаменьями новыми. На небе

Мы пламенную видели комету

В пределах вечной ночи, где Боот

Медлительною правит колесницей

И хладная Медведица блестит.

Дыханием свирепого вождя

Сам воздух осквернен, грозят созвездья

Несчастиями новыми народам,

Которыми безбожный правит вождь.

Свирепей он Тифона, что извергла

Во гневе на Юпитера земля.

Он язва большая; он – враг богов

И враг людей: он небожителей

Изгнал из храмов, граждан из отчизны,

У брата отнял жизнь и пролил кровь

Родимой матери. И видит свет

И еще смеет жизнью наслаждаться!

Зачем, отец всевышний, понапрасну

Ты мечешь стрелы царственной рукой?

И медлит поразить твоя десница

Преступника такого? Пусть Нерон

Поплатится за все свои злодейства,

Домиция божественного сын,

Тиран земли, которую гнетет

Ярмом постыдным, Августово имя

Пороками своими оскверняя.

Кормилица

Я признаю, что ложа твоего

Он недостоин, но молю тебя,

Моя питомка, уступи судьбе,

Не раздражай неистового мужа.

Быть может, бог отмстителем восстанет,

Придет и для тебя счастливый день.

Октавия

Давно уж тяготеет гнев богов

Над нашим домом: первою Венера

Сразила мать несчастную мою.

Уже жена, она вступила в брак,

Безумная, забыв о нас, о муже

И о законах. К ложу преисподней

Отмстительница Фурия пришла,

Развив власы, увитые змеями,

И кровью погасила брачный факел.

У Цезаря жестокого она

Воспламенила гнев, и от железа

Погибла мать несчастная моя,

Меня оставив в жертву вечной скорби,

С собою мужа увлекла к теням

И сына, дом упавший погубила.

Кормилица

Оставь печаль и слезы; не тревожь

Тень матери твоей: тяжелой карой

Она свое безумье искупила.

Хор римлян

Молва, что сейчас поразила наш слух,

О, если бы лживой явилась она!

И все потеряли доверие к ней!

И новая в спальню царя вошла

Вторая супруга, а Клавдия дочь

Сохранила бы ложе свое и дворец

И детей народила – мира залог,

На радость вселенной, и царственный Рим

Сохранил свою вечную, древнюю честь.

Юнона великая ложе блюдет

Супруга и брата; зачем же сестру

Державного Августа гонят теперь

От ложа супруга, из дома отцов?

Иль ей ни к чему благочестье ее,

Отец – небожитель, ее чистота,

Ее целомудренный девственный нрав,

Мы, римляне, сами забыли себя,

По смерти вождя, которого род

Мы в трусости дикой теперь предаем.

Воистину римскою доблесть была

У праотцев наших, и Марсова кровь

Пламенела в жилах оных мужей.

Ведь они изгоняли гордых царей

Из этого города и хорошо

Отмстили твою оскорбленную тень,

О дева, убитая дланью отца,

Чтоб тяжкое рабство тебе не нести,

Чтоб победой не чванилась гнусная страсть.

И печальная брань ответом была

На твою, злополучная, раннюю смерть,

О, Лукреция дочь, что сразила себя

Своей же рукой, потерпевши позор,

С Тарквинием кару за грех понесла

Жена его Туллия; диких она

По телу убитого старца-отца

Коней погнала, отказавши ему

В погребальном костре – нечестивая дочь.

И этот наш век свидетелем был

Нечестья сыновнего: хитростью взяв,

Посылает царь родимую мать

В Тирренское море. Матросы спешат

Покинуть порт.

Под ударами весел волны шумят,

В открытое море несется корабль.

Но внезапно треснули скрепы его,

И хлынули волны на дно корабля.

Пронзительный крик

Подымается к звездам, мешается он

С рыданием женским; пред взорами смерть

Ужасная бродит; от смерти бежать

Старается каждый; одни без одежд

Прицепляются к доскам разбитой кормы,

Рассекая волну, а другие вплавь

Стремятся спокойных достичь берегов.

И многих уж топит пучина морей.

Разрывает Августа одежды свои

И терзает власы, орошая лицо

Потоками слез.

Когда ж не осталось надежды спастись,

Пламенея гневом, сраженная злом,

«Такой-то, – воскликнула, – мне воздаешь

Наградою, сын, за великий мой дар!

Сознаюсь, заслужила я этот корабль,

Я, тебе даровавшая свет и престол,

И Цезаря имя – безумная мать.

Подыми же из бездн Ахеронта лицо

И казнью моей наслаждайся, супруг.

Я, несчастная, смерти причина твоей

И сына, надежды твоей, похорон

Виновница я.

По заслугам помчусь я к тени твоей,

Погребенья лишась,

Схороненная заживо в диких волнах».

Средь речи уста захлестнулись волной,

И упала она

В пучину, но снова восстала из вод,

Охвачена ужасом; море кругом

Отгоняет рукой, но лишается сил.

Осталась в безмолвных сердцах моряков

Бывалая верность: презревши смерть,

Дерзают они помогать госпоже,

Чья сила сломилась под натиском волн.

Ее, протянувшую руки, они

Ободряют и криком, и силою рук.

Что пользы тебе,

Что спаслась ты от волн, от пучины морской?

Суждена тебе смерть от сыновней руки.

Едва ли поверит потомство, что он

Такое злодейство дерзнул совершить.

Нечестивый, гневясь, что, из волн спасена,

Жива его мать,

Он второй замышляет громадный грех.

Устремляется он погубить свою мать

И не терпит малейшей задержки, злодей.

Исполняет приказ его посланный страж

И пронзает железом царицыну грудь.

Умирая, свершителя казни своей

Об одном она

Умоляет: чтоб в чрево он меч погрузил.

«То чрево должно быть пронзенным, – кричит, —

Что чудовище это носило в себе!»

Сказавши так

И смешавши с последним стенаньем слова,

Свой мятежный дух

Испустила она чрез отверстия ран.