Текст книги "Кругосветное путешествие юного парижанина"

– Да, да, это мы. Рад вас видеть, патрон. Знаете, бедный Озанор мертв. Черномазые его съели. Зато я уложил их с полдюжины. Ой, простите! Я забыл, что вы говорите только на «араби». Мне так неловко… Но месье Андре!.. И доктор, где они?

Человек высокого роста с резкими, значительными чертами лица, одетый, как европеец, приблизился к ним.

– Вы говорите, – произнес он, – о двух французах, которые после освобождения из плена были доставлены Ибрагимом на побережье?

– Да, месье.

– Называйте меня капитаном.

– Да, капитан. Не будете ли вы любезны сообщить о них последние новости? Мы их друзья, и, скажу без хвастовства, самые близкие. Исчезновение доктора и месье Андре меня тревожит.

– Успокойтесь, мой мальчик. Они, без сомнения, уже на месте. Ибрагим, рассказавший мне обо всех приключениях, сдержал обещание… Он проводил их в Шинсонксо, это португальское владение, а оттуда они отправятся на родину, во Францию.

– А! Спасибо, капитан. Наши друзья, вероятно, не слишком далеко отсюда, и хотелось бы встретиться с ними.

– Они действительно не слишком далеко отсюда, но встретиться с ними вам нельзя.

– А почему?

– Потому, что вы остаетесь здесь.

– Это невозможно!

– Мой мальчик, дело обстоит так. У вас и вашего товарища есть выбор: либо стать матросами у меня на борту, либо совершить прыжок в глубины вод с прикованным к ноге двадцатичетырехфунтовым ядром.

– Вижу, ничего иного я выбрать не могу.

– Не можете.

– Коль скоро мои друзья находятся в безопасности, а вы хотите взять нас к себе и мое «Кругосветное путешествие» продолжится, что ж, я согласен.

– Ваше решение разумно.

– Но очень хочется узнать, куда же мы попали.

– На борт судна, перевозящего рабов, мой мальчик.

– А! Значит, это вы возите товар великого мошенника Ибрагима?

– Правильно, – произнес капитан, которого, казалось, забавляла беседа. – Но вы же проголодались, а у меня нет обыкновения морить экипаж голодом; пошли есть, матросы.

– Да, капитан. Пошли, Мажесте, – произнес Фрике, направляясь к камбузу, как человек, которому донельзя знакомо расположение помещений судна.

Мажесте, пошатываясь, двинулся следом. Раненое плечо причиняло невыносимые страдания.

– Да, матрос, а как вас зовут?

– Фрике, капитан. Фрике из Парижа.

– Хорошо. С этого момента вы член нашего экипажа. А вашим чернокожим займется врач.

– Спасибо, капитан.

– Идите.

– В конце концов вид у капитана вовсе не свирепый. А наше дело – выпутываться. Пойдем за супом, а там поглядим. Все равно это сумасшедший корабль, раз возит рабов. Если судно захватит крейсер, нас повесят; а бежать отсюда невозможно. Капитан вовсе не шутит, когда говорит о двадцатичетырехфунтовом ядре, прикованном к ноге. Такой человек наверняка это сделает. Так что вперед за супом!

Отметим, что подобного корабля Фрике еще не встречал во время своих приключений; скошенная, как у понтона[235]235
  Понтон – плоскодонное несамоходное судно. Бывают металлические, деревянные, надувные, железобетонные. Используются для подъема затонувших судов и как плавучие опоры для плавучих кранов, землечерпальных снарядов, золотопромысловых драг, настила понтонных мостов.


[Закрыть], передняя часть, включая бушприт[236]236
  Бушприт – горизонтальный или наклонный брус, выступающий вперед с носа судна; служит для вынесения вперед носовых парусов, улучшения маневренных качеств судна.


[Закрыть], имела правильную, симметричную конфигурацию; корабль прочно стоял на якорях, и было видно, он недавно прошел срочный ремонт. Внимательный человек, бросив взгляд на планшир[237]237
  Планшир – брус, проходящий поверх фальшборта у больших судов и по верхнему краю борта у шлюпок.


[Закрыть], сразу понял бы – судно загружено полностью.

Все несчастные, которых Ибрагим привел из мест, где обитало племя осиеба, уже были «погружены» в глубины корабельных трюмов. Дело сделано: капитан принял на борт «черное дерево». Ночью судно отплывет.

В данную минуту абиссинец и его помощник находились на палубе без охраны. Люди эскорта уже сошли на берег. Оставались последние важные дела. Капитан спустился к себе в каюту, вскоре поднялся с двумя огромными мешками золота и передал их помощнику.

Тут же появилась бумага на английском и арабском языках. Это был договор с одним из главных банкирских домов Кейптауна[238]238
  Кейптаун – город-порт на юго-западе Южно-Африканской Республики, на южной оконечности Африканского континента, близ мыса Доброй Надежды. Основан голландцами в 1652 году. В 1806 году завоеван англичанами. К концуXIXвека стал городом европейского типа. Население на 1891 год – 51 тысячачеловек.


[Закрыть].

Цена крови! Читатель не ошибся. Английский банкирский дом выражал готовность финансировать столь отвратительную сделку и признавал юридическую силу подписи капитана корабля, перевозившего живой товар. Капитан по договору выполнял роль посредника.

Ибрагим, выздоровевший благодаря доктору, отныне становился богачом. Африканец, принявший мусульманство, ростовщик, торговец человеческой плотью, давно отправил совесть на покой. Для него это не составило большого труда.

Сейчас он уже распустил свой отряд и, поручив помощнику управлять финансами, намеревался отправиться в город Сан-Паулу-де-Луанда, а оттуда – в Кейптаун, чтобы положить в банк заработанные работорговлей деньги. Затем работорговец собирался вернуться морем в дорогую сердцу Абиссинию, где в мире и покое, пожиная плоды своих коммерческих сделок, рассчитывал прожить как можно дольше.

Итак, Ибрагим в последний раз пожал руку капитану и, даже не попрощавшись с Фрике, сошел на пристань. Ну, а гамен, отведав «настоящего матросского супа», от которого, как он выразился, сердце готово было выскочить из груди, отвел Мажесте в лазарет, а потом, поднявшись на палубу, увидел опустевший берег, заросший деревьями-корнепусками: Ибрагим исчез.

ГЛАВА 4

Низкобортный, как понтон, и более быстрый, чемсторожевик. – Фрике опять удивляется. – Коварство пирата. – Крейсер и работорговец- —Движущийся труп. – Мнение доктора Ламперьера по поводу друзей Ибрагима. – Охота на корабль-бандит. – Как и почему Андре и доктор оказались на борту военного корабля. – Доктор вновь обретает парик… и парикмахера… – Встреча с трехмачтовиком. – Проделки капитана Мариуса Казавана. – Что находилось на борту «Роны» под видом «оборудования для сахарных заводов»? – Метаморфозы негодяя. – Враги становятся явными. – Что он им сказал?.. – Каким образом крюк, поддерживающий брамсель[239]239
  Брамсель – парус третьего яруса парусного судна с прямым вооружением.


[Закрыть] над головой матроса, может стать причиной менингита[240]240
  Менингит – воспаление мозговых оболочек.


[Закрыть]. – Бред несчастного. – Ужасающая реальность.

Чернокожие, доставленные Ибрагимом, скрылись в недрах загадочного судна. В какие же края злая судьба забросит этих несчастных?

И кто такой капитан Флаксан? Владелец черного товара или, быть может, он просто действует по поручению богатых и лишенных предрассудков судовладельцев из Бразилии, вернее, из ее провинции Риу-Гранди-ду-Сул, с Кубы[241]241
  Куба – остров в Вест-Индии. Открыл его для европейцев испанский мореплаватель Колумб Христофор (1451 —1506) в 1492 году. В 1510 году началось завоевание острова, вызвавшее ожесточенное сопротивление индейцев,предки которых заселяли остров ещевIVтысячелетии до н. э. В результате этой борьбы из 200 тысяч индейцев осталось в Живых около 5 тысяч, что вызвало массовый ввоз негров-рабов из Африки (рабство на Кубе отменено только в 1886г.). После долгих лет национально-освободительной борьбы и оккупации США Куба в 1902 году стала республикой, однако на положении полуколонии американцев. Самостоятельность получила в 1959 году.


[Закрыть] и других стран, где до сих пор существует рабство?

Эти вопросы непрестанно задавал себе парижский гамен. Он, после двухчасового пребывания на борту в сопровождении Мажесте, совал нос во все дыры.

Тревожили юношу две вещи: как разыскать доктора и Андре и как довести до конца «Кругосветное путешествие»?

Фрике везло, и он был уверен: ему удастся осуществить оба намерения. Но какими средствами? Однако последуем за ним.

Гамена внесли в список экипажа как матроса второго класса по имени Фрике, родившегося в Париже. Ну, а негритенка зачислили юнгой по имени Мажесте, «свободным негром», родившимся в Габоне.

Сейчас корабль стоял в бухточке, окаймленной высокими берегами. Судно напоминало кита, подремывавшего среди растений. Из-за низких бортов его нельзя было разглядеть даже с расстояния в тысячу метров.

Океан находился рядом, в двух шагах. Прилив надвигался медленно. Вздутые корневища прибрежных деревьев, омываемые то пресной, то соленой водой, наполняли воздух тлетворными испарениями, смертельными для европейца, не успевшего привыкнуть к здешним природным условиям.

Мало-помалу прилив приподнимал судно. Запах тины почти пропал. Улетели стаи москитов. Устье реки превратилось в морской залив.

Раздался свисток. Корабельная палуба сразу заполнилась народом. Несмотря на то что экипаж состоял из людей разных национальностей, он повиновался как единое целое приказам на английском языке.

Члены команды производили странное и зловещее впечатление. За немногими исключениями, здесь не было бойких весельчаков, типичных матросов французского флота. Этот экипаж, хоть и оказался укомплектован настоящими моряками, был лишен всяческих моральных устоев. И потому для капитана представлял собой единую массу, управляемую железной рукой, готовую на все и даже сверх того.

Фрике высмотрел среди морских бродяг одного француза и хотел уже обратиться за дополнительными разъяснениями к нему, как прозвучала команда: «Приготовиться к отплытию!», и парижанин решил повременить.

– «Приготовиться к отплытию!» – пробормотал он. – Хотел бы я знать, как поведут этот понтон с четырьмястами неграми; ведь у корабля нет ни парусов, ни машины, ничего! Ладно, поглядим.

А ждать оставалось недолго.

Мы уже говорили, что судно стояло на якоре у левого берега реки. Носовая часть его, однако, была пришвартована к правому берегу канатом, закрепленным за баобаб.

После команды по всему корпусу корабля прошла странная дрожь. Послышался характерный звук проходящего через машину пара, характерное бульканье, предшествующее началу работы чудесного механизма. Затем глухо заработали поршни. Сердце корабля ожило. И вот плавно, без рывков, без участия матросов оба якоря стали подниматься с илистого дна реки.

Сверкающие цепи втягивались в отверстия якорных клюзов, где автоматически наматывались на барабан благодаря мощной тяге изнутри и через две минуты погрузились в недра трюма в специальные колодцы.

Не было видно ни труб, ни дыма и к тому же не чувствовалось никаких, столь знакомых, запахов кочегарки.

Мгновенный подъем обоих якорей потряс Фрике. Однако ровные удары поршня опытным кочегаром улавливались. Какая-то чудесная, не перестававшая удивлять парижанина машина таилась внутри судна.

Канат, закрепленный на правом берегу, сильно натянулся, и корабль встал поперек течения реки. Наконец был отдан швартов, прикрепленный к баобабу. Течение стало разворачивать судно, оно описало оборот вокруг своей оси и в одно мгновение заняло то же место, что и ранее. Затем, совершив движение по полукругу, корабль развернулся в противоположную сторону.

– Я уже многое повидал, но еще никогда не наблюдал ничего подобного. Ясно, капитан – человек умелый, без дураков. Сенсация! Маневр не занял и пяти минут! И никто из толпящихся здесь личностей и пальцем о палец не ударил. Но что же у этого корабля в животе? Вряд ли только гребной вал…

– Go ahead! – спокойный голос капитана.

За кормой забурлила пена. Корпус задрожал, содрогнулся, а затем подпрыгнул, точно пришпоренный скакун. Судно[242]242
  Вперед! (англ.)


[Закрыть] тронулось.

– Сенсация из сенсаций! – воскликнул Фрике. У него прямо-таки глаза вылезли на лоб. – Что еще скажешь? Если бы я верил в колдовство, то после сегодняшнего меня никто не смог бы разуверить. Нет ни парусов, ни паровой машины, а корабль плывет. Да еще со скоростью почтового пакетбота! Судно отшвартовывается без кабестана[243]243
  Кабестан – лебедка с барабаном на вертикальном валу для выбирания судовых якорей или швартовки.


[Закрыть], гребной винт гремит, как гром… Может, винт не один, а их два – мне так показалось, когда я посмотрел на кильватерную струю[244]244
  Кильватерная струя – след, остающийся позади идущего судна.


[Закрыть], – нет, такого не бывает. Ладно, не важно, чудо техники или колдовство – это интересно. И до чего же хорошо! Погляди-ка, Мажесте, как красиво! Ты видишь море, настоящее море, древний океан с белесыми гребешками волн, где резвятся чайки и касатки и дымят пароходы. Мы войдем в безбрежные океанские пространства, окажемся в гуще приключений и совершим путешествие вокруг света, пусть даже в дурной компании… что верно, то верно, и это бросает меня в дрожь.

– Поел соль? – спросил негритенок, сверкая глазами.

– Ах да! – сказал гамен, сдерживая смех. – Я и забыл… Ты хочешь соли. Тебе дадут все, что пожелаешь, но если ты пойдешь на свида… какого черта! Какую чушь я несу!

Фрике не успел договорить.

– Стоп! – приказал капитан. И добавил:

– Задний ход!

Судно, двигавшееся на значительной скорости, тотчас же встало.

– Сейчас будет нечто новенькое, – среди всеобщей тишины шепотом произнес гамен.

На самом деле не только новенькое, но и небывалое.

Капитан-работорговец, прежде чем выйти из устья реки, превратившегося к тому времени в обширный эстуарий, хотел убедиться в отсутствии крейсеров, проверявших в течение года малейшие изгибы побережья.

И поскольку речь шла не только о грузе, но также о жизни и смерти, капитан не желал выходить в рейс, прежде чем убедится в полной безопасности.

Впрочем, вокруг не было ничего подозрительного. Солнце светило ярко и горячо. Нежно-голубое небо резко отличалось по цвету от глубокой лазури вод; не проплывало ни единого облачка, и лишь далеко-далеко, почти у самого горизонта, оседал темноватый, похожий на легкий след дыма пар…

«Нет дыма без огня» – гласит пословица. В море, как правило, если есть дым, то есть и топка, а в этих местах подозрительный дым означает присутствие крейсеров. Лишь они одни способны сорвать маску с джентльменов без предрассудков, поймать с поличным в момент транспортировки черного товара и наградить пеньковым галстуком[245]245
  Пеньковый галстук – мрачно-шутливое название веревки виселицы.


[Закрыть], навсегда избавляющим от забот о дальнейшем существовании.

Вероятно, поэтому капитан дал команду остановиться.

Судно находилось в двадцати метрах от берега. Легкая шлюпка с тремя матросами в один миг скользнула в воду. Четыре удара весел – и вот берег.

Один из матросов с морским биноклем на шее ловко взобрался на дерево, устроился в густых ветвях и, глядя в бинокль, принялся внимательно изучать линию горизонта.

Спустя некоторое время моряк, покинув свой наблюдательный пункт, прыгнул в лодку и уже через минуту докладывал капитану:

– Это «Эклер», капитан.

– Вы уверены?

– Абсолютно.

– Трудно придется. – С этими словами Флаксан спустился вниз, вернулся минут через пять.

Точно по волшебству, вдруг, откуда ни возьмись, появились десятка три матросов. Эти крепкие парни не нуждались в приказах, они слишком хорошо знали свое дело. С содроганием расскажем о нем. Уверены, читателя впечатлит наш рассказ.

Появлением дымки над горизонтом, короткий разговор капитана с матросом, разглядевшим в открытом море «Эклер», а также слова «Трудно придется» – всего этого было достаточно, чтобы понять: путь перекрыт крейсером. Но Флаксан ни минуты не сомневался, что противник и в этот раз останется ни с чем. Почему? Откуда такая уверенность? А вот откуда.

Палуба, а также бушприт загадочного корабля едва-едва возвышались над водой. У судна не торчали мачты, отсутствовали трубы, и его можно было принять за покинутый корабль, потерпевший крушение.

Если судно с надлежащей оснасткой, идущее под парусами или на всех парах, мгновенно показалось бы крейсеру подозрительным, то потерпевший аварию корабль без руля и без ветрил, да еще, похоже, брошенный экипажем, не обратил бы на себя особого внимания.

Капитан, для которого подобный опыт был, безусловно, не первым, приступил к расчетам. Матросы же принялись демонтировать определенные части бушприта, за которыми открывались значительные по размерам отверстия, через которые пираты имели обыкновение изымать перевозимую морем корреспонденцию.

Гайки, крепеж и заклепки, служившие для соединения деталей, аккуратно сносились на мостик. Шпигаты – квадратные отверстия для стока штормовой воды – были раскрыты и напоминали рваные дыры. Штурвал сняли. Наконец, для полноты картины, поперек палубы легла на три четверти высоты заранее надломленная у основания фальшивая мачта с парусными лохмотьями, словно поврежденная при падении.

Такой «грим» придал невольничьему кораблю внешность печальной жертвы злосчастной морской судьбы. Столь внезапная метаморфоза напоминала парижские театры, где происходила быстрая смена декораций и моментальная перемена облика актеров, когда комедианты, только что изображавшие отъявленных злодеев, в мгновение ока превращались в благородных господ. Быстрое щелканье ножниц, разрезающих материю, десяток стежков, благо театральные костюмы шьются на живую нитку, несколько мазков гримировальной кисти по лицу, парик – и дело сделано.

Такую же операцию произвел морской разбойник. И теперь корабль вызывал сострадание, а не подозрения, подобно жадным золотоискателям, таскающим в поясе целые состояния и принимающим подаяние в два су.

А в глубинах судна скрывались четыреста негров и вдобавок мощная машина, в данный момент не работавшая, но готовая в одно мгновение пробудиться от сна.

Несмотря на довольно широкое устье, течение здесь было весьма быстрое… Судно скользнуло в океан. На палубе уже никого не осталось. Рулевое управление располагалось подле батареи аккумуляторов, где и находился капитан собственной персоной с картой перед глазами.

Ходовой винт работал, однако весьма медленно, ведя судно то вправо, то влево, словно покинутый на волю волн корпус корабля мотало из стороны в сторону.

Именно так, раскачиваясь, подрагивая, переваливаясь с одного борта на другой, лжеостов потерпевшего аварию судна вышел в открытое море.

Крейсер держал курс на юг.

– Плавающий объект по левому борту… за кормой, – воскликнул вахтенный, разглядевший в бинокль, как ему показалось, останки корабля, потерпевшего кораблекрушение. Над поверхностью воды виднелась только надломленная мачта. «Эклер» остановился.

Немедленно спустили шлюпку, которая полным ходом поспешила к разбитому судну.

Странное дело: хотя то судно плясало на волнах, точно незакрепленный буй, оно не прекращало движения в открытое море, вопреки не слишком сильному течению, да и ветру, дувшему с моря на сушу.

– Тысяча миллиардов экваториальных громов и молний! – воскликнул обладатель неподдельного марсельского говора, когда шлюпка с лучшими гребцами экипажа «Эклер» подошла к судну. – Капитан, нас водят за нос! Это он!

– Но кто же? – спросил офицер.

– Э! Черт возьми! Исчадие ада, пират, вор, злодей, промышляющий «черным деревом». Величайший негодяй Ибрагим имеет веселеньких сотоварищей!

– Объясните же, доктор…

– Мерзавец находится в аварийном состоянии не более, чем мы. Это очередной фокус… У нас под носом запахло жареным… Он везет товар на сумму свыше семисот тысяч франков… О! Я-то знаю – товар отборный, и это так же верно, как то, что меня зовут доктор Ламперьер. Только как его подцепить на крючок?

– Проще простого, – ответил спокойный голос капитана. – Лечь на обратный курс, броситься в погоню, взять на абордаж, буксировать, выпустить чернокожих и… перевешать всех подряд. Вот и все, мой дорогой доктор.

– Вы говорите дело, капитан. Согласны, Андре? – обратился доктор к нашему старому знакомому, все еще не оправившемуся до конца после болезни.

– Совершенно верно, – ответил молодой человек. – Это единственно возможный способ.

«Эклер» мигом развернулся и на всех парах направился к будто бы пострадавшему судну, уже, однако, набиравшему ход.

И вдруг рабовладельческое судно на мгновение замерло, напряглось, словно атлет, играющий мускулами под ветхой одеждой, а затем стрелой проскочило за кормой крейсера, оставив пенистый след.

– Ну, что? – спросил доктор.

– Что, что? Ничего… нам только погоню устраивать, черт возьми!.. Боюсь, мы попадем впросак и обнаружим там холодильник с несколькими килограммами снега!

– Дьявольщина! Однако нельзя терять ни минуты! Надо пересечь ему путь… Иначе «Эклер» не оправдает свою репутацию самого быстроходного судна нашего славного военно-морского флота!

Тут крейсер, окутанный дымом, ринулся по волнам со скоростью, вполне подтверждавшей его репутацию.

Пока «Эклер» преследует пиратское судно, поясним, как доктор и Андре очутились на борту крейсера.

Все очень просто.

Вы помните, после исчезновения Фрике и негритенка оба француза были насильственным образом препровождены Ибрагимом в Шинсонксо. В тот момент, когда они уж собрались отправиться на поиски пропавших друзей, Андре сразил внезапный сильнейший приступ лихорадки. К счастью, в аптеке португальского губернатора в изобилии оказался сернокислый хинин – самая настоящая панацея[246]246
  Панацея – средство, якобы помогающее во всех случаях жизни; здесь слово применено в более реальном значении: лекарство от многих болезней.


[Закрыть] от лихорадок и малярийных инфекций, лекарство, полностью от них излечивающее.

Возвращение Андре к жизни можно считать чудом, совершенным наукой и самоотверженной дружбой.

Доктор постоянно беспокоился о судьбе драгоценного Фрике и надеялся, что рано или поздно они встретятся вновь. Он был абсолютно уверен: парижанину удастся избежать всего дурного; вдобавок с ним негритенок, дитя экватора, это вселяло надежду.

Фрике уже доказал жизнестойкость, когда, брошенный в возрасте восьми – десяти лет на парижские тротуары, сумел разрешить фантастическую проблему выживания в человеческой пустыне, где он был, как это ни невероятно, более одинок, чем в незаселенных просторах Африки.

С помощью Мажесте, который, похоже, приходил в восторг от приключений, предлагаемых жизнью, и знал, что в этой стране годится для поддержания жизни и чего надо опасаться, Фрике, можно предположить, выйдет победителем из всех передряг.

Однажды, после выздоровления Андре, с высокой сигнальной вышки, стоявшей на малом рейде Шинсонксо, сообщили о появлении французского военного фрегата.

Как только доктор узнал новость, у него сердце чуть не выскочило из груди. Корабль – это спасение. Любой ценой надо с ним связаться.

Губернатор, у которого, по-видимому, были весьма веские причины избежать подобного визита, заметно колебался, прежде чем дать согласие на передачу сигналов на борт. Однако Ламперьер не имел обыкновения отступать и добился, чего хотел.

Подали сигналы согласно международному своду, и через три часа от корабля отчалила шлюпка.

Увидев морских пехотинцев, доктор побледнел.

– Андре, – пробормотал он, – шлюпка… с… «Эклера», понимаете? С «Эклера», моего корабля… мы спасены. Встретимся с моими сослуживцами. Пошли, капитан все организует.

Матросы разглядывали доктора с величайшим изумлением.

Глядя на лысый череп, трехмесячную бороду, глубокие морщины, кожу кирпичного цвета, жалкое рубище, прикрывавшее исхудавший торс, они застыли в оцепенении.

Доктор некоторое время развлекался их оцепенением, но в тот момент, когда старший по шлюпке скомандовал: «Весла на воду!», произнес:

– Неужели не узнаете старых друзей? – обернулся к унтер-офицеру, которым был не кто иной, как канонир Пьер, спасенный Фрике из лап чернокожих во время экспедиции по Верхнему Огове. – Да-да, дети мои, это я. Доктор Ламперьер. Как поживает капитан?

– О! Господин доктор, – отвечал Пьер, – какаяудача! Значит; вас там не съели…

– Как видишь.

– Капитан так обрадуется!

– Будто я не рад! Хе-хе!

– Господин доктор, – отвечал канонир, – я не вижу нашего гамена Фрике, храброго малого, он меня спас, а потом пропал вместе с вашим товарищем, который .тут. Не сочтите за навязчивость, но хотелось бы знать, где мальчик. Я его очень люблю.

– Мы уже пять дней, как не знаем, где он, но будь спокоен, дорогой Пьер, мы обязательно разыщем нашего матросика. Обшарим все побережье, и, пусть нам мешают все дьяволы, у нас до всех уголков дойдут руки.

– В поисках, думаю, будут участвовать все наши моряки.

– Я тоже на это рассчитываю…

Через некоторое время шлюпка пристала к «Эклеру».

Возвращение доктора, который по праву пользовался на корабле репутацией всеобщего любимца, вызвало настоящую бурю. Ламперьер же, встреченный с таким восторгом, полузадушенный в объятиях, некоторое время вообще ничего не слышал и не мог отвечать на радостные приветствия.

Доктор представил капитану Андре, об отваге и героизме которого тот был уже наслышан, особенно во время нападения туземцев племени осиеба. Молодой человек был принят на борту с распростертыми объятиями. Все офицеры пожимали ему руку и заверяли в искренней симпатии.

Само собой разумеется, каюта Ламперьера ждала законного владельца. Открыть сундук, вынуть оттуда новенькую форму, вызвать парикмахера – дело нескольких минут. И вот доктор, с чисто выбритым лицом, аккуратно подстриженными бакенбардами, и даже – о, чудо! – вновом парике, поверх которого красовалась фуражка с тройным золотым галуном, появился в кают-компании.

Андре буквально потрясла происшедшая с его другом перемена.

– Вот видите, какой я теперь презентабельный[247]247
  Презентабельный – представительный, видный, благопристойной внешности и манер.


[Закрыть], – сияя произнес Ламперьер.

– Еще бы, доктор, выглядите вы прекрасно.

– Приятно слышать, дружище… Кстати, вам тоже не мешало бы заняться своей внешностью. Моя каюта в вашем распоряжении. Там есть и свежее белье, и одежда, в общем, все, что может понадобиться.

– Огромное спасибо.

Пока Андре приводил себя в порядок, доктор рассказывал офицерам о своих невероятных приключениях, где главными действующими лицами были он сам и его товарищи, включая Мажесте.

Вряд ли надо специально говорить о том, что рассказ Ламперьера ошеломлял. Особенно всех интересовали события, связанные с Фрике, который давно уже стал любимцем офицеров корабля и чье отсутствие все болезненно переживали.

И главное: где-то поблизости на побережье находится караван рабов, за ними, безусловно, придет невольничий корабль. Не исключено, что он уже прибыл и прячется в какой-нибудь незаметной бухточке. Любой ценой его надо засечь.

Что же касается Фрике, то необходимо вновь послать тот самый паровой шлюп, осмотреть все складочки побережья, подняться вверх по течению рек, непрерывно подавая сигналы днем и ночью, в общем, сделать все возможное, чтобы разыскать отважного гамена.

Это предприятие оказалось бы, к сожалению, тщетным, ибо Фрике уже находился на невольничьем судне.

«Эклер» ускорил ход, прошел вдоль берега, миновал устье, где спрятался «корабль-хищник», и ничего подозрительного не заметил.

Однако эта кажущаяся пустота насторожила капитана, и он, обладая чутьем истинного моряка, решил для вида отойти от берега, но быть начеку.

Прозвучал приказ направить шлюпку в эстуарий, образованный устьем реки, и в этот момент крик вахтенного возвестил о плавающем аварийном объекте…

Остальное известно. «Эклер» бросился в погоню за невольничьим судном, уходившим со скоростью кита.

Преследование продолжалось без устали, непрестанно, с упорством отчаяния.

Настала ночь. Расстояние, отделявшее уходящее судно от крейсера, так и не сокращалось. «Эклер» развел все пары и шел на пределе, давление в котлах было на максимуме. Какой же дьявольский механизм позволял пиратскому судну давать сто очков вперед быстроходному военному кораблю?

И в течение некоторого времени скорость обоих судов оставалась одинаковой, словно, как красочно выражаются матросы, осенняя паутина сплела воедино корму первого корабля и нос второго.

Погоня длилась еще полчаса, после чего невольничье судно пропало из виду. И неудивительно. Поскольку корпус судна работорговцев был невысок, то оно ушло наперерез волнам.

Как бы то ни было, капитан «Эклера» с понятным нетерпением ожидал рассвета, чтобы разобраться в ситуации.

В четыре часа утра внезапно появился солнечный диск, окрасивший в розовый цвет гребешки волн и вызвавший игру света и тени в ложбинах между водяными валами.

Капитан на полуюте вел оживленную беседу со старшим лейтенантом и доктором. Вдруг в разговор ворвался звучный голос с верхушки мачты:

– Парусное судно, по левому борту!.. Идет нашим курсом.

Главный канонир быстро вынул сильный бинокль из футляра, мгновенно навел на резкость и подал капитану, тот принялся внимательно разглядывать далекую точку и бормотать себе под нос:

– Трехмачтовик, быть может, он что-нибудь знает о невольничьем судне… Этот мерзавец, вероятно, где-то на горизонте… Через полчаса увидим его флаг. В конце концов, «понтон» зайдет же в какой-нибудь порт, и тогда поврежденное судно заметят… Канонир, передайте вахтенному офицеру: как только будет виден флаг, немедленно доложить.

После этого капитан спустился к себе в каюту, чтобы наспех перекусить.

Прошло двадцать пять минут.

– Войдите, – произнес капитан, услышав легкий стук в дверь.

– Капитан, судно видно отчетливо. Над ним французский флаг.

Офицер быстро поднялся на палубу и увидел трехмачтовик, шедший с попутным ветром под всеми парусами и с завидной скоростью.

Паруснику дали сигнал лечь в дрейф[248]248
  Лечь в дрейф – остановить движение судна, не бросая якоря (при условии безветрия).


[Закрыть], что и было немедленно исполнено с исключительным мастерством.

Затем корабль трижды отсалютовал французским трехцветным флагом, на марселе подняли знаки корабельной принадлежности, и стало видно, что это – «Рона», порт приписки Марсель.

Парусник оказался светло-серого цвета, а по середине борта шла линия иллюминаторов, оправленных черным деревом. Корпус парусника был тонкий и заостренный, как у морской рыбы, прекрасно приспособленный для быстрого хода. Временами на солнце сверкала медная обшивка.

– Эти купцы ни в чем себе не отказывают, – произнес старший лейтенант. – Поверьте мне, хуже всех судов выглядят сторожевики.

– Э! Что вы хотите, – вмешался доктор, – это логично, недаром американцы придумали изречение «Time is money»[249]249
  Время – деньги (англ.).


[Закрыть].

– Громы небесные! Владелец «Роны» может похвалиться прекрасным судном! Клянусь, капитану неслыханно повезло!

Суда сблизились, стали слышны голоса. В свою очередь, «Эклер» замер с подветренной стороны легшего в дрейф судна.

– Эй, на трехмачтовике! – окликнули с «Эклера». – Откуда идете?

– Из Кейптауна.

– Куда следуете?

– На Кубу.

– Кто командует судном?

– Капитан Мариус Казаван из Марселя.

– Черт побери, мой земляк! Если у человека по фамилии Казаван имя Мариус, то ниоткуда, кроме Марселя, он быть не может.

Нет нужды говорить, каким стало настроение доктора, пришедшего в восторг от встречи с земляком.

– Командир крейсера «Эклер» капитан второго ранга де Вальпре просит капитана Мариуса Казавана пожаловать к нему на борт.

Через несколько минут небольшая шлюпка с торгового судна причалила к крейсеру и высадила капитана, который быстро поднялся на борт по внешнему трапу и подошел к командиру крейсера с почтительным и в то же время гордым видом.

Это был умный и решительный человек, лет тридцати пяти, загорелый, черноволосый, коротко стриженный, со сверкающими глазами, ослепительно белыми зубами, широкоплечий, среднего роста, с изящными и одновременно крепкими руками. Открытый взор, привлекательная внешность заранее располагали в его пользу. Впечатление он произвел отличное. Про таких говорят: «Парень что надо».

– Капитан, – приветствовал его командир крейсера, – рад вас видеть.

– Для меня большая честь сказать вам то же самое, – последовал ответ. – Чем могу служить?

– Как могло получиться, что вы, выйдя из Кейптауна и направляясь на Кубу, очутились здесь, у африканских берегов?

– Все очень просто. После того, как я продал за хорошую цену кейптаунским колонистам товар из Манчестера, купленный за ничтожную плату благодаря банкротству фирмы «Белер и Уилсон», я был несколько обеспокоен отсутствием обратного фрахта[250]250
  Фрахт – плата за перевозку грузов или пассажиров различными видами транспорта, главным образом морским, иногда под этим термином понимают и сам груз.


[Закрыть], и тут мне стало известно, что фирма «Брандер Камминг и К0 », крупный производитель сахара, тоже находится на грани банкротства. Ни минуты не колеблясь, я выложил наличные за оборудование трех сахарных заводов и погрузил на «Рону», чтобы продать железное старье сеньору Рафаэлю Кальдерону на Кубе. Поскольку я спешу, то намереваюсь воспользоваться Южно-Атлантическим течением, оно выведет меня на экватор, а там…

– Что верно, то верно, земляк, – не совсем впопад проговорил доктор полушутя-полусерьезно. – Очень хорошо, капитан, весьма удачная сделка.

– А вам случайно не попадалось полуразбитое судно, кажущееся игрушкой волн, зато умеющее удирать, как самый быстроходный корабль? – командир крейсера.