Текст книги "Проезжий"

Все поплыло у меня перед глазами. Прежде всего – остановить кровотечение. Я вполз в грязь, перевернулся на спину и прижался затылком к сырой земле.

Глаза закрылись, я лежал неподвижно. Если я не смогу двигаться – умру. Он найдет меня здесь утром, и, если к тому времени еще не расстанусь с жизнью, один легкий выстрел отправит меня на тот свет. Или ему достаточно будет поднять камень и размозжить мой череп. Известно, что он и так поступает.

Я должен двигаться, должен, я…

Глава 14

Холодные капли шлепали по моему лицу, я открыл глаза. Было темно, шел дождь. В голове стучало: я слышал тупые, тяжелые удары. Когда попытался пошевелиться, боль пронзила меня насквозь. Подождав немного, я заставил себя вспомнить, что произошло.

Пэн Бичам стрелял в меня. Я спасся от мгновенной смерти лишь тем, что нагнулся, чтобы напиться. Вспоминая то, как это случилось, и ощущая теперь острую боль, я понял, что пуля едва коснулась правой ягодицы, потом прорезала борозду на спине выше правой лопатки и ударила в голову, Раз я остался жив, значит, она только оцарапала кожу на голове. Я намеренно заставлял себя думать, рассуждать. Я не собирался умирать. Не здесь и не сейчас. Но чтобы выжить, я должен двигаться и уйти с этого места, прежде чем вернется Бичам. Надо мной висели облака, и я не видел звезд, чтобы судить о времени.

Короткий ливень закончился, но мог начаться другой. На западе за Меса-Верде небо почти очистилось. Так что же мне теперь делать? Сначала составим план. Мое снаряжение. Мои вещи. Кое-что из вещей мне понадобится. А что, если он не ушел? Предположим, он сидит где-нибудь под деревом, прячась от дождя, и стережет мои вещи? Вполне логично.

С минуту я мысленно собирался с силами, а потом перевернулся. Боль вонзилась в меня, подобно мечу, находясь в явной агонии, я ловил ртом воздух, но зато теперь я лежал на животе. Протянув руку, я старался нащупать винтовку и скоро заметил блестевший мокрый ствол. Другой рукой я уцепился за траву и, вырывая ее с корнями, медленно пополз вперед, преодолевая болезненные сантиметры.

Высокогорье – мот мое спасение. Мне нужно взобраться повыше. Внутреннее чутье подсказывало, что где-то за кустарником в двухстах метрах от меня начинается подъем на горную вершину. Миля, а может, даже меньше, отделяла меня от дома на ранчо. Женщины помогут мне, а я нуждался в помощи, но как туда попасть? Я полз, оставляя за собой такой след, что даже ребенок мог выследить меня. Задолго до того, как мне удалось добраться до ранчо, Пэн Бичам или какой-нибудь другой враг обнаружит меня. А к тому же в горах рыщут львы. Я видел их следы и помет. Здесь также водятся медведи, а днем – канюки. Запах крови привлечет их.

Я медленно полз, превозмогая боль. Глаза привыкли к темноте, и я стал кое-что различать. Среди деревьев встречались открытые места, и я проползал по ним, таща за собой винтовку. Когда голова начинала кружиться, мне приходилось останавливаться. Я ложился затылком в мокрую траву, и мне казалось, что я умер. Но как только сознание возвращалось, я снова полз через кусты, с величайшим трудом преодолевая каждый сантиметр. Очутившись под деревом, я ухватился руками за низкие ветви и встал на колени, с минуту подождал, а потом мне удалось подняться на ноги. Упираясь в дерево, я нащупал револьвер. Он по-прежнему находился в надежно застегнутой кобуре.

Мне хотелось одного: лечь на землю и отключиться, просто отдохнуть. Но я понимал: сон для меня равносилен смерти. Сколько осталось времени? Затянутое тучами небо не давало ответа. Скоро снова будет дождь. Теперь я мог двигаться быстрее, но не намного; я пробирался от дерева к дереву, от кустарника к. кустарнику, сантиметр за сантиметром приближаясь к горному кряжу. Несколько раз падал, и с каждым разом становилось труднее подняться.

Незадолго до того, как я достиг вершины, восточная часть горизонта начала сереть. Оставалось найти место, где спрятаться. На склонах скалы Мэгги, безусловно, имелись пещеры и ложбины, но у меня не было ни сил, ни времени их искать и уж тем более оспаривать права на них с горным львом. Идти дальше я уже не мог, силы оставляли меня. Я должен найти укрытие где-нибудь поблизости, а гора, на которой я очутился, пока не предлагала ничего подходящего. На юге она резко обрывалась, ее отвесные склоны достигали тридцати – сорока футов высоты, в других местах росли только кустарники и деревья, подобные тем, через которые мне пришлось подниматься. С севера обрывы, покрытые густыми зарослями пондеросы, были еще круче. Вдоль гребня неотчетливо виднелась тропинка. Возле нее лежали камни – небольшой прямоугольник, выстроенный из камней на земле. Кое-как я доковылял туда и заглянул внутрь. Яма представляла собой квадрат длиной немногим больше двух футов и глубиной примерно пять футов.

Я знал, что это такое. Индейцы использовали такие сооружения, чтобы подманивать орлов.

Индеец опускался в яму и сидел там, пригнувшись. Яму прикрывали ветками, а сверху привязывали живого кролика. Кролик старался высвободиться и этим привлекал внимание орла, а когда хищник опускался, чтобы подхватить кролика, индеец хватал его за лапы.

Не успел я понять, что это такое, как тут же начал сплетать между собой сосновые сучья. С трудом добравшись до ближайшего дерева, я срезал несколько веток и туго сплел их в прямоугольник, достаточный для того, чтобы накрыть яму. К свежим веткам я также добавил немного сухих сучьев и сверху набросал листьев. В случае необходимости это будет мое убежище. Затем, оставляя за собой след, я потащился дальше по едва различимой тропинке в сторону ранчо. К тому времени, когда я вернулся назад к своему убежищу, высоко в небе светило солнце и я был полностью изнурен.

Я залег на краю обрыва и из-за деревьев подглядывал за тем местом, где первоначально упал. Позади в двухстах ярдах от меня в расщелине Спринг-Галч паслась гнедая лошадь, а оседланную привязали к дереву.

На то, чтобы обнаружить ее владельца, мне понадобилось несколько минут. Он сидел на корточках и наблюдал за тем местом, где я упал в грязь неподалеку от лужи. О, я имел дело с предусмотрительным убийцей. Сейчас его интересовало одно: что сталось со мной и насколько далеко мне удалось уйти.

Мои лошади и снаряжение остались там же, как знак того, что я вышел из игры и они мне больше не понадобятся. Со своего места он видел, где я полз, и теперь взглядом прослеживал мой путь.

В какой-то миг я чуть не поддался искушению выстрелить, но вертикальный выстрел чаще всего не точен. Когда приходится стрелять строго вверх или вниз, случается, что пуля не долетает или перелетает, а мой выстрел должен его убить, или он убьет меня. Выстрелом я обнаружу себя, а я нахожусь совсем рядом, и он получит неоспоримое преимущество, поскольку сможет маневрировать, а я – нет. Единственное мое спасение – это яма. Осторожно ступая по камням, я подошел к яме и опустился в нее, хватая ртом воздух от боли, согнулся и накрылся сверху сплетенными ветками, надеясь, что скоро он заметит сучья и захочет взглянуть, что под ними. А если он подойдет, я пущу в ход оружие.

Держа винтовку в руках, я ждал. Медленно я закрыл глаза, но не для того, чтобы уснуть, а просто чтобы отдохнуть. Храп и тяжелое дыхание во сне могли выдать меня.

Это было долгое, томительное ожидание. Рана на спине горела, в голове по-прежнему стучала тупая, тяжелая боль, будто кто-то изо всех сил давил мне на затылок, а когда МНР приходилось поворачивать голову, я едва не терял сознание от боли.

Прошло несколько минут, а потом почти прямо над головой я услышал, как легонько чиркнул сапог о землю. Чтобы попасть в яму, Бичаму пришлось бы наступить на ветки, но такое вряд ли могло случиться, поскольку он мог выбрать любое другое направление.

Еще один шаг, и я услышал его дыхание и застыл.

Ствол моей винтовки находился в нескольких сантиметрах от веток, закрывавших яму, а палец лежал на спусковом крючке. Едва ли он станет искать меня в подобного рода укрытии. Такие ямы встречались редко и всегда высоко в горах, где летают орлы. Может, ему даже и неизвестно о старой уловке индейцев. Не многие о ней знают. Так пусть Догадается он в самую последнюю очередь.

Он будет искать меня среди скал и деревьев. Если он догадается о моем тайнике, ему останется только выстрелить, поскольку из ямы нет выхода, я заполнил собой почти весь ее объем. Единственный способ выбраться из ямы уже упущен.

Все было тихо. Сапоги шаркали по земле, удаляясь. Я снова закрыл глаза и слушал. Слава Богу, что у него нет собаки! Снова сапоги заскрежетали по камням, он вернулся, остановился рядом, несколько озадаченный.

Что подстрелил меня, убийца не сомневался, даже знал, что я тяжело ранен. Меткий стрелок всегда в курсе, куда летит его пуля, если бы я не нагнулся, был бы мертв. То, что я полз, он видел по следу, который я оставил за собой. Позже мне удалось подняться на ноги, но я падал снова и снова. Это не составляло для него тайны. Как я мог уйти? Я где-то здесь, поблизости. Очевидно, он беспокоился и вел себя очень осторожно. Если человек может двигаться, значит, он также может и стрелять. Вероятно, он не подозревал, что у меня с собой еще одно ружье, так как уже наверняка проверил седла и нашел другое ружье в чехле. Жаль, если он заподозрит, что у меня два ружья. Ведь я унаследовал снаряжение вместе с чалым. Он чиркнул спичкой о джинсы, закурил сигарету и швырнул сгоревшую спичку в кучу веток, укрывших меня. Время от времени его сапоги двигались.

Судорога свела мои ноги, а напряжение становилось невыносимым. Он отошел на несколько шагов, потом снова вернулся.

Мне пришла в голову ужасная мысль. Он знает, что я здесь! И развлекается, намеренно подвергая меня пыткам. Вдруг он надумает разжечь костер у меня над головой? Это смешно, поскольку ветки тонкие и свежие, они не загорятся. Если бы я только мог вытянуться, распрямить затекшие ноги!

А зачем я думаю о нем! Вдруг он каким-то образом чувствует мои мысли. Я не очень верю в такие вещи, хотя слышал об этом кое-что. Я отогнал от себя мысли о нем и задумался о лошади. Кто-то собирается украсть его лошадь. Кто-то задумал оставить его без лошади. Кто-то…

Пэн отошел, но недалеко. Наконец он грубо выругался, а затем его шаги начали удаляться вниз по тропинке. Я ждал. Медленно сосчитал до ста, но не услышал ни единого звука и снова начал считать, еще медленнее, чтобы определиться, сколько времени прошло. Я продолжал ждать.

Сколько уже я торчу в этой яме? Час? Два часа? У меня не было с собой часов. Вероятно, он залег где-то поблизости и выжидал, когда я выйду из своего укрытия.

Мои веки отяжелели, я смертельно устал. Все, чего я хотел, – это выбраться из ямы и уснуть. Если бы только мне удалось добраться до ранчо!

Не знаю, как это получилось, но я уснул. Когда проснулся, то понял, что спал долго. Пришла пора выбираться из ямы и уходить. Мне необходимо обработать рану, мне нужна вода, еда, отдых. Я начал двигаться, но потом остановился.

Что-то шевельнулось совсем рядом. Всего лишь легкое движение в кустах. А потом сухой кашель и голос. Он звучал тихо. Без сомнения, это был Пэн Бичам. Он разговаривал с самим собой.

– К счастью, у меня с собой мое ружье «боуви». Как раз кстати пригодилось. – Опять сухой кашель, а потом что-то упало на яму, где я сидел на корточках. Одна из щелей между ветками моего люка оказалась закрытой. Кто-то бросил мне на голову охапку веток. – Огонь, – балагурил он, – вот, что мне нужно. Огонь прольет свет… Ничто лучше огня не может вывести дело на чистую воду.

Костер! Он складывал костер! Каким-то образом он догадался! Он знает, где я прячусь! Мои мускулы напряглись, потом медленно расслабились. Костер разгорится, и только пепел падет на меня. Однако! У меня возникла идея, а с ней взвилась и острая стрела надежды. Сейчас он начнет разжигать костер. Если подожжет небольшую ветку и бросит ее на кучу хвороста, тогда мне конец! Но, предположим, он зажжет спичку и, низко наклонившись, поднесет ее к хворосту?

Большинство людей поступают именно так.

Я прислушивался к тому, как он топтался по листьям. Потом Пэн присел на корточки, я услышал его дыхание. Он чиркнул спичкой, и я увидел пламя. Появилась тень: это он наклонился, чтобы разжечь костер. Я резко толкнул винтовку через ветки и нажал на спусковой крючок.

Выстрел разбросал ветки, но часть из них, уже занявшись, обрушилась на меня. Я отчаянно карабкался, стараясь вылезти из ямы, охваченной огнем. Выскочив, я споткнулся о Бичама, который пытался подняться. Он оттолкнул меня в сторону, протягивая руку за «боуви». Я протянул руку в сторону, хватая нож, и наши руки сцепились. Обезумев, я пытался уйти от растущего огня и, собрав все силы, саданул ему в челюсть. Удар отозвался приступом боли в моем теле, но я тут же вскочил на ноги. Пэн все же достал «боуви», но я согнул колено и направил его так, что ствол винтовки пришелся ему в челюсть. Весь в крови, с диким взглядом, он попятился назад и упал на спину. И я, потеряв равновесие, тоже рухнул. Схватив горсть горящих веток, я швырнул ему их в лицо, но он успел увернуться и встал на ноги.

– Черт побери! Ты достал меня! Черт! – Его пальцы уцепились за револьвер. Я резко ударил его ботинком в колено, и он осел на горящие ветки. Покатившись по земле, я вытащил свой револьвер. Когда он снова поднялся, я всадил в него три пули.

Пэн снова чертыхнулся, медленно, злобно. Я отодвинул ногу подальше от костра и приподнялся на левом локте, держа в правой винтовку.

– Убирайтесь все к черту! – прошипел Пэн и умер.

Глава 15

С минуту я лежал, окончательно обессилев, а потом, преодолевая боль, поднялся. Мои раны кровоточили. Я чувствовал, как по ноге течет струя. Широко расставив ноги, чтобы не упасть, я вытащил три пустые гильзы и перезарядил револьвер. Потом убрал его в чехол и закрыл на крючок.

Костер, который мой убийца пытался разжечь, горел в яме и вокруг нее. Кое-где занялись листья и трава. Я начал тушить их, оглядываясь по сторонам, не пропустил ли чего-нибудь. Затем снова вытащил ружье. В голове стоял туман. Я никак не мог сосредоточиться: когда смотрел на какой-то предмет, мне требовалось время, чтобы определить, что это такое.

Несмотря на мое безумное состояние, в моем мозгу пробился росток здравого смысла. Я был ранен, серьезно ранен, мне нужны помощь и отдых. Надо собраться с силами и спуститься вниз за своими лошадьми и ехать на ранчо. Лучше идти вдоль горного хребта и отыскать тропинку, что ведет прямо к дому. Как только я попаду туда, Мэтти и миссис Холлируд позаботятся обо мне.

В голове мелькнула смутная мысль о том, что кто-нибудь мог услышать нашу стрельбу, но я не знал, как далеко распространялся здесь звук и находился ли кто-нибудь на таком расстоянии, чтобы его услышать. О том, чтобы спуститься прямо по склону, не могло быть и речи – он был чересчур крут, раньше мне приходилось бывать в таких передрягах, и я знал, что с задачей не справлюсь.

Насколько я представлял, дальше шла открытая местность. Там росли кусты и деревья, но никаких отвесных скал. Лучшего выбора я не имел. Если бы только мне удалось добраться до ранчо!

Держа винтовку в руке, я осторожно двинулся вдоль горного кряжа на восток. Время от времени за деревьями мелькали знакомые постройки. Я все время смотрел перед собой, стараясь держаться прямо, и шел вперед. Однажды возле тропинки мне попался плоский валун, и я присел на него отдохнуть.

Похоже, мои раны перестали кровоточить, но рубашка пропиталась кровью и прилипла к спине. Волосы тоже слиплись, но каким-то образом я уберег шляпу.

Теперь я уже отчетливо видел большой сарай, конюшню и амбар. Возле загона напротив дома стояла упряжка лошадей. Издалека я не мог разглядеть детали, но сразу узнал поблескивающий на солнце кабриолет. Я видел его в Пэррот-Сити.

Тропинка шла под уклон через заросли пондеросы. Я прошел совсем немного и вынужден был остановиться, сел на сухие ветки, чувствуя слабость, головокружение. Я потерял много крови, и теперь возбуждение, вызванное борьбой за жизнь, иссякало. Я чувствовал себя слабее кролика.

Сосны бросали тень на землю, и я сел под деревом, прислонившись спиной к стволу. Глаза закрылись, я почувствовал, что засыпаю. Не знаю, сколько времени сидел так, может, несколько минут, а может, и час. Когда я снова открыл глаза, то почувствовал сухость во рту и не мог пошевелиться, будто задеревенел. Некоторое время я так и сидел, глядя на великолепие Ла-Платас, возвышающихся над ранчо. Я видел дым, поднимавшийся из труб в Пэррот-Сити и из шахт немногим дальше на восток. Я сидел, не в силах подняться, хотя сознавал, что необходимо двигаться дальше. Внизу у подножия горы блестела лужа. Неподалеку от нее паслись коровы. Затем с востока появились три всадника, они спустились вниз за деревьями и теперь ехали по открытой равнине.

Несколько минут я с безразличием наблюдал за ними. Они представлялись мне частью пейзажа наряду с горами, деревьями, кустарниками. Потом я начал медленно соображать.

Один из всадников, судя по его лошади, был Лью Пейн!

Мои мысли сосредоточились, я выпрямился, уставившись на них. Они скрывались за деревьями, стараясь держаться так, чтобы их не заметили на ранчо. Вот они остановились, а один из них приподнялся в седле и, стоя в стременах, смотрел в сторону дома. Они стояли примерно в полумиле от ранчо, но я находился в нескольких сотнях метров над ними и четко видел все. Сейчас они явно что-то обсуждали.

Вероятно, в их планы не входило присутствие кабриолета возле дома.

Узкие полоски лугов, видневшиеся между горными складками, по мере приближения к ранчо расширялись. Тропинка, по которой я брел, очевидно, заканчивалась на лугу и шла дальше по его краю. Если всадники продолжат движение в задуманном направлении, то они появятся на другом лугу как раз за бугром, куда я нацелился попасть.

Сейчас мне только проблем не хватало! Я сыт уже по горло. Раненый, очень слабый из-за потери крови, я нуждался в питье и еде и больше всего в отдыхе. А в первую очередь мне надо промыть и перевязать раны.

Кто послал Пэна Бичама убить меня, я понятия не имел и представлял собой пародию на человека, который не хочет иметь неприятностей. Своими я мог поделиться с кем угодно. А сейчас, если эти люди обнаружат меня, они быстро со мной расправятся. Я не мог вступать с ними в бой. Конечно, в высокогорных районах раны заживают быстрее, чем на равнинах, это заметили еще первые жители таких мест, но меня эта мысль мало утешила.

Похоже, люди, находившиеся внизу, решили, что им делать дальше. Вероятно, появление кабриолета их совсем не устраивало. Скорее всего, они не рассчитывали застать в доме кроме женщин еще кого-нибудь. Обыскав всю округу, Лью Пейн и его приятели, должно быть, решили, что я умчался на запад, а может, им даже известно, что Бичам охотится за мной, и у них появилась возможность делать все, что задумали.

Экипаж создал им новые проблемы.

Что они предпримут? Скорее всего, укроются в каком-нибудь месте и станут наблюдать и ждать. Моя задача – не попасться им на глаза до тех пор, пока не подойду к дому.

Наконец, я встал. Это далось мне с большим трудом. С помощью винтовки я поднялся на ноги и начал спускаться по тропинке. У меня одеревенели ноги и руки и пересохло во рту, поэтому я не мог двигаться быстро. Мне повезло, что я вообще двигался. Небо опять затянули облака, собирался дождь. Я медленно шел по тропинке, стараясь держаться в тени деревьев.

Рубашка присохла к спине, но я не осмеливался ее отодрать, боясь, что снова начнется кровотечение. Через каждые тридцать – сорок шагов я останавливался. Мне не на что было присесть, и я знал, если сяду на землю – больше не смогу встать, поэтому просто прислонился к отвесной скале, вдоль которой бежала тропа.

Между деревьями просматривался кабриолет, наверное тот самый, встретившийся мне на пути в Пэррос-Сити. Им управлял парень, который, как я подозревал, был другом Джанет. Но что он здесь делает? Хотя, вероятно, он привез ее на встречу с миссис Холлируд.

Теперь я потерял из виду всадников. Тропинка изогнулась и пошла под углом. Немного отдохнув, я напрягся, чтобы подняться, слегка зашатался, потом продолжил путь, ступая шаг за шагом. Пару раз у меня все окружающие предметы сливались перед глазами и возникало чувство, что мне не дойти до ранчо. Такое может случиться, но не в этот раз.

Если всадники обнаружат меня, сомневаюсь, что у меня хватит силы на большее, чем только поднять винтовку. Не дай им Бог появиться на этой тропе. В былые времена кто-то хорошо потрудился, прокладывая ее. Для пешего или всадника она была достаточно широкой, с одной стороны – врезалась в горы, с другой – ее защищали густые заросли пондеросы. Иногда заросли становились реже и через них просматривались постройки на ранчо. Во дворе никто не появлялся. Мои колени ослабели и дрожали. Впереди я увидел упавшее дерево. Когда добрался до него, сдержал обещание, которое дал сам себе, – что сяду. Дважды я просто останавливался, собирая в себе силы продолжать путь, а когда подошел к дереву, тяжело вздохнув, опустился на него. Головокружение мешало мне сосредоточивать взгляд. Лицо горело, ужасно хотелось пить. Если бы добраться до дома!

Я сидел на сухом дереве, свесив голову и смутно представляя себе, где нахожусь и сколько прошло времени. Глаза закрылись и передо мной медленно поплыли картинки. С гор Ла-Платас подул холодный ветер, нагоняя тучи, и, ощутив его прикосновение, я передернул плечами. В моей голове вертелась едва уловимая старая мелодия, вспомнилось что-то давным-давно забытое, и я усмехнулся. Когда наконец я попытался встать, то упал, сначала на колени, потом распластался на тропинке, уткнувшись лицом в опавшие листья.

Прошло много времени, прежде чем я задрожал от холодного ветра и открыл глаза. Некоторое время продолжал так лежать, довольный тем, что лежу и отдыхаю. Немногим позже я перевернулся на живот, встал на колени и выпрямил спину. Я должен двигаться. Я должен пройти эту тропу. Я должен…

Используя винтовку как костыль, снова умудрился встать на ноги и заковылял вниз. Прошли часы с тех пор, как меня ранили, прошли часы с тех пор, как я начал свой путь с гор.

Где всадники? Притаились и наблюдают, когда посетитель уедет и они смогут ворваться в дом?

Моя спина не сгибалась, а я двигался осторожно, чтобы не вызвать снова кровотечение. Проделав сотню шагов, увидел место, где можно присесть, отдохнуть и прислушаться. Возможно, всадники находятся в двухстах ярдах от меня, или даже меньше? Впереди тропинка скрывалась в буйной растительности. Кустарник, разрастаясь, постепенно захватывал ее, хотя здесь бродил олень и протоптал дорожку. Через несколько минут мне с трудом удалось подняться на ноги, и я продолжил путь, углубившись в густые заросли кустарника и низкорослых дубов. Теперь я видел не дальше нескольких метров, а дом и другие постройки скрылись из виду.

Выйдя из зарослей на луг, я старался держаться поближе к деревьям, растущим на низком холме, отделявшим меня от всадников. Если я правильно рассчитал, то они даже прячутся где-то рядом, вероятно, не более чем в ста метрах, или идут вдоль склона того же низкого холма, но с восточной стороны.

Дважды я спотыкался и падал. С каждым разом становилось труднее подняться. Хотя в моменты, когда я ясно соображал, не мог поверить, что серьезно ранен. Разумеется, я был в шоке, потерял много крови.

Скоро наступит ночь. Если бы только мне удалось добраться до дома! Добраться, обойдя ружья Лью Пейна и его приятелей.

Спрятавшись за низкорослыми деревьями, я смотрел вниз прямо во двор ранчо. На расстоянии пятидесяти шагов щипал траву конь, на котором я ездил в город. Сверкающий кабриолет по-прежнему стоял во дворе, а лошади были привязаны в огороде загона.

Что происходит там внизу? Меня вновь охватило чувство беспокойства. Кабриолет уже несколько часов находился на ранчо. Если это друг Джанет Ле Коди, то не слишком ли долго задержался в компании миссис Холлируд и Мэтти? Предположим, они были раньше знакомы? Или, может, это кто-то другой?

Вероятно, Лью Пейн и его компания также наблюдают за ранчо, ведь они рядом. А мне не хотелось выдавать себя или показывать, что я ранен.

Через час, а может, раньше, стемнеет. Я лег на траву, положив голову на руки, отдыхая и ожидая.

Я не заметил, как уснул, а когда проснулся, кабриолет исчез. Я очень осторожно сел, чувствуя резкую боль в спине. Мое тело одеревенело, меня знобило от ночного холода.

Сознание медленно возвращалось ко мне: ранен и попал в беду. Мои враги, должно быть, находятся совсем близко.

В доме горел свет. За шторами в окне мелькнула тень. С помощью ружья я поднялся, прислушался, но не услышал ни одного звука. Очень осторожно начал спускаться вниз. Я должен был идти либо в западном направлении, либо в восточном, но поскольку на востоке расположился Лью Пейн, я пошел на запад. Медленно, чтобы не наделать шума, я ступал шаг за шагом, стараясь держаться в тени деревьев, чтобы скрыть свою тень. Я направлялся к маленькому мосту через ручей.

Несколько минут я стоял под ивой, потом двинулся к темному амбару, снова остановился и прислушался. В голове что-то тяжело стучало, и мне не удавалось сосредоточиться. Все, о чем я мог думать в тот момент, – это как добраться до кровати, смыть кровь с тела и напиться холодной воды. Я нуждался в помощи и лечении. Может, я смогу здесь получить это.

Раздался какой-то шорох, я остановился и прислушался, но больше ничего не услышал, быстро перешел дорогу, поднял засов, вошел в амбар и закрыл за собой дверь. Постояв немного, снова прислушался, нет ли кого поблизости, ничего не услышав, подошел к кровати. Во время моего отсутствия ее никто не трогал. Помня о Лью Пейне, я не стал зажигать свет, но вернулся к двери и изнутри закрыл ее на засов, чтобы никто не смог ее открыть.

Постепенно глаза начали привыкать к темноте. Зная, что некоторое время буду отсутствовать, перед тем как уехать, я внес со двора умывальник. Тут же стояла бочка с водой. Прежде всего я напился. Затем умыл лицо и промокнул куском старого полотенца засохшую в волосах кровь.

Больше я не был в состоянии что-нибудь делать и, растянувшись на кровати, мгновенно уснул, положив рядом винтовку и револьвер. Прежде чем уснуть, я поднес к окну часы, но так и не разглядел, который был час. Я понял только, что уже перевалило за девять.

Меня разбудил тихий стук. В какой-то момент показалось, что это просто сон, потом я услышал шепот. Я подошел на цыпочках к двери. Снова послышался неясный стук в дверь.

– Кто там?

Я стоял в стороне от двери с винтовкой в руке.

– Это я! Мэтти! Впустите! – Она говорила шепотом, едва слышно.

Я открыл дверь, не выпуская из рук ружья. Она проскользнула в амбар, подобно привидению.

– Я видела, что вы пришли. Я ждала вас. Где ваша лошадь?

– В горах. Какой-то человек пытался меня убить.

– Я знаю! Мистер Проезжий, вам нужно уходить отсюда! Вам нужно уходить! Не спрашивайте меня почему, просто уходите!

– Мэм, я тяжело ранен. Ну, может, не совсем опасно, но я потерял много крови. Мне нужен отдых, мэм, очень нужен. У меня нет сил.

– Вы должны уходить! Они убьют вас! Не задавайте вопросов. Только уходите!

– Я сказал вам, мэм, мне нужен отдых. Я не могу уйти сейчас. Кроме того, Лью Пейн со своими дружками бродит неподалеку. Они рядом и будут ждать. Мне кажется, что на рассвете они нападут на дом. Вы должны быть готовы к этому.

– Пожалуйста, вам придется уйти!

– Прежде мне хотелось бы повидаться с миссис. Я должен ее предупредить.

– Пожалуйста, мистер! Поезжайте, пожалуйста, уходите! Даже не пытайтесь увидеться с ней! Даже не думайте о ней!

– Знаете, это как-то невежливо. Она обещала приготовить для меня ужин. Я с нетерпением жду, когда придет время, и очень проголодался.

– Забудьте о ее обещании! Если не хотите, чтобы этот обед стал для вас последним. Просто бегите отсюда, пока они не поняли, что вы здесь!

– Они?

– Не задавайте вопросов! Уходите! Я должна возвращаться, пока меня не кинулись искать, или меня тоже убьют!

– Убьют вас? Кто?

Она чуть не плакала.

– Пожалуйста! Уходите! У вас есть шанс, если вы выберетесь отсюда! Здесь у вас нет ни одного! Пожалуйста, уходите. Быстро!

– Мэтти? – Ее позвали с крыльца дома. Я узнал голос миссис Холлируд.

– О Господи! – Взмолилась Мэтти. – Пожалуйста, уходите! Они думают, что вы что-то нашли, какие-то бумаги или что-то еще в ящике. И пожалуйста! Если они найдут вас и пригласят за стол, ничего не ешьте и не пейте!

С этими словами она выскользнула за дверь, а спустя минуту я услышал, как сказала:

– В доме слишком жарко, решила подышать свежим воздухом. – За ними захлопнулась дверь, я поднялся, поправил кровать, туго натягивая одеяло, как делал Мак-Каррон, или как там его звали.

Какое-то время я ждал, держа ружье в руках. Мне ужасно хотелось лечь и просто поспать. Я потерял много крови, ослаб, чувствовал себя совершенно обессилевшим, а моя спина совсем не сгибалась. Хотел…

Я тихонько проскользнул через дверь и застыл, слившись с черным фоном стены. Если Лью Пейн обнаружит меня сейчас, все будет решено. Я не в состоянии сопротивляться.

Что Мэтти имела в виду? Почему они думают, что я что-то нашел в ящике? Как они могли догадаться? Мурашки побежали у меня по спине. Я привык все замечать, но забыл об одной важной детали, хотя и заметил. Бумаги пролежали в ящике довольно долго, а когда я поднял завещание, на бумагах, что лежали под ним, отпечаталось коричневое пятно, прямая коричневая линия через весь лист. Несомненно, это какие-то химикалии. Много раз я находил в старой книге бумагу, которая обесцвечивала страницы, между которыми ее положили. Я нашел книгу учета, а еще что?

Несмотря на то что я весь закостенел, мне удалось пролезть между рейками в заборе конюшни. Я подошел к коню. Он тихонько заржал, приветствуя меня, и умолк. Я немного постоял рядом с ним, сказал несколько ласковых слов, потом ухватился рукой за гриву и повел назад в старый сарай.

Внутри сарая было темно, как в аду. Я прислушался, но ничего не услышал, подвел коня к стойлу, зная, что там должна висеть упряжь, на ощупь нашел уздечку, накинул ее за уши коня и захватил несколько веревок.

Мы уже стояли у выхода, и я еще раз прислушался. Где Лью Пейн?

Держа поводья в левой руке, я уже собирался вскочить в седло, когда меня сильно ударили в спину. Не стоило объяснять, что произошло. Я услышал низкий, торжествующий голос:

– Лью? Иди сюда! Я поймал его!