Текст книги "Дамы Амстердама. Жизнь в витрине. Откровенные истории квартала «красных фонарей»"

Кесье и тетушка Мип

Мартина, 2011

Кесье – любитель ролевых игр, всякий раз изобретает что-то новенькое. Иногда я буквально умираю со смеху. Сегодня я – тетушка Мип, а он – малолетний сосед-дурачок.

Итак. Тетушке Мип шестьдесят пять лет, а мне – восемнадцать. Папа и мама уехали вечером по своим делам, а меня отправили к тетушке Мип, соседке снизу. Она вот уже много лет живет с дядюшкой Герритом, которому сейчас восемьдесят пять.

Тетушка Мип говорит мне:

– Я вымою твой кран.

Я не понимаю, что она имеет в виду. Когда дядюшка Геррит укладывается спать после стаканчика наливки, мы с тетушкой остаемся одни в комнате. Мне едва исполнилось восемнадцать, я чувствую себя неуютно. Она шепчет:

– Иди сюда, я расстегну тебе ширинку.

Тетушка Мип явно соскучилась по этому действу. И она расстегивает ширинку, вытаскивает моего дружка, гладит его и ласкает. Ужасно приятно. Я словно взрываюсь в оргазме. Это со мной впервые.

– Вот бы делать это каждый день, тетушка!

– Вот и приходи завтра, малыш Кес!

– С радостью, тетушка.

И я сматываюсь, потому что мама и папа вот-вот вернутся.

– Хорошо провел время у тетушки Мип, сынок?

– Неплохо.

И я рассказываю им сказку о том, что завтра обещал сделать для нее кое-какие покупки.

На следующий день Кесье прошмыгнул к тетушке Мип. Что же произойдет на этот раз? Он стучит и входит через заднюю дверь.

Тетушка Мип кричит:

– Кто там?!

– Это я, ваш малыш Кес.

Тетушка Мип рада гостю. Она снимает корсаж, выпуская на волю огромные сиськи. Говорит:

– Давай, потрогай их.

И он хватает их и тискает. Тетушка избавляется от юбки и невероятных размеров панталон. Кес таких огромных еще никогда не видел. Его член задорно торчит.

– Ложись, – приказывает тетушка. – Ого, какой твердый! Я сяду сверху.

– Залезайте, тетушка.

И она запрыгивает на мальца и принимается елозить на нем вверх-вниз.

– Ох, – говорит тетушка Мип, – я больше не могу…

Но она продолжает двигаться вверх-вниз. Кесье такого никогда не видел.

– Это называется «трахаться», – поясняет тетушка Мип.

– Очень приятно, продолжайте, не останавливайтесь. Ох, тетушка Мип, я больше не выдержу, у меня такое приятное и странное чувство.

– Не сдерживайся, освободись, – советует тетушка.

И они со стоном кончают – одновременно.

– Большое спасибо, тетушка Мип.

– Теперь ты больше не малыш Кес, а мужчина Кес, – говорит тетушка.

Майор Боссхардт и Тоос

Луиза, 1965

Это было в конце апреля. В выходной день мы, пять девушек, собрались в гостиной борделя, чтобы попить кофе. Я сидела у окна, привлекая клиентов, но в тот момент слезла со стула поболтать с товарками. Долли, Молли, Трис, Эли и Беп. Мы хорошо ладили.

И вот мимо нас твердым шагом проходит Толстуха Боссхардт из Армии спасения под руку с женщиной. Мы переглядываемся.

– Ого, армия расширяется… Эй, девочки, а не собрать ли нам денежек на ее нужды?

– Ага, – отвечает Трис, – уже ноги раздвинула.

А майор входит в наше заведение. С ней коллега – как мы думаем в тот момент.

– Добрый вечер, дамы. Как поживаете?

Мы хором:

– Заждались клиентов, майор. Можно позаимствовать вашу коробку для пожертвований?

Майор улыбается и говорит:

– Тогда мы все сегодня будем при деньгах. – Потом напускает на себя серьезный вид и добавляет: – Хочу познакомить вас с одной из моих подруг, можно? Она тоже работает на панели.

– Разумеется.

– Она желает узнать, как это все происходит здесь.

– О чем это вы? – уточняет Эли.

– Она просто задаст вам кое-какие вопросы.

Подруга представляется и называет свое имя: Тоос.

– Я – Долли, это – Молли, это – Трис.

– Меня зовут Эли.

– Я Беп, очень приятно.

Лед сломан. Тоос спрашивает меня:

– Я видела тебя за стеклом, а где твоя комната?

– Пойдем покажу.

Она следует за мной в мою комнату. Внимательно ее осматривает. Примус, который коптит и воняет (в те годы у нас еще не было центрального отопления), низкая кровать с продавленной сеткой. Туалетный столик, раковина, зеркало. Вот и все.

Внезапно Тоос спрашивает:

– Представь, что у меня есть друг, который просит заниматься для него проституцией. Что об этом думаешь, стоило бы мне соглашаться?

Остальные услышали слова Тоос и закричали:

– Еще чего, если у нее хватает денег на жизнь, нечего ей в это дело соваться!

Я подумала: «Что за дерьмо? Тоос ведь подруга майора Боссхардт? Может, она ее подобрала в стельку пьяной на улице и так они и подружились? Тоос ведь не станет все это портить из-за какого-то козла-сводника? Тем более говорит, что не слишком сечет в жизни нашего квартала и хотела бы сперва кой-чему научиться».

Итак, Тоос попросила свою подругу – майора Армии спасения сводить ее в бордель и поболтать с девочками. Никто не знает, как жизнь повернется. Толстуха выбрала наше заведение, потому что оно находится в тихом месте рядом с каналом.

Девочки все были уверены, что Тоос не нужно связываться с нашим делом. Что у нее слишком деревенский вид. Что она похожа на здоровую, кровь с молоком, крестьянку и, наверное, у нее было слишком безмятежное детство. Но очень скоро мы начинаем зубоскалить:

– А я вот думаю, что на нее мужики так и будут западать!

– Точно, формы у нее что надо и ноги красивые. У Тоос все шансы.

– Может приступать прямо сейчас!

– Я на две недели уезжаю, пусть она меня заменит!

– Пусть сначала снимет свои дурацкие черные очки и этот шарф, а то от нее шарахаться будут.

Мы болтаем, не смущаясь присутствием Тоос и Толстухи. И вдруг переглядываемся, и все пристально смотрим на Тоос. Повисает молчание. Я начинаю задаваться вопросом: зачем ей черные очки? И вдруг вижу, что под шарфом, намотанным на голову, у нее не свои волосы, а парик. Я толкаю локтем сестру и шепчу ей на ухо:

– Хрена себе, да это же принцесса Беатрикс…

Тоос выдали ее манера говорить и странная одежда. Майор поняла, что дело принимает новый оборот, и поспешила закончить визит.

– Тоос, нам, пожалуй, пора идти.

Они обе нас поблагодарили.

Мы сказали хором:

– Ни в коем случае не соглашайся на предложение этого козла! Он заставит тебя пахать день и ночь, а если не справишься, придется тебе купить темные очки в два раза больше этих, чтобы спрятать синяки. Скажи, пусть валит на центральный вокзал.

После того как они ушли, мы поспорили между собой, действительно ли это была Тоос или принцесса Беатрикс собственной персоной?

Спустя довольно долгое время, месяца два с половиной, майор Боссхардт зашла к нам и рассказала, что это действительно была сама Беатрикс!

Мы поняли, что нас обвели вокруг пальца.

– Тоос нам очень понравилась, но оказалась Беатрикс!

– Надеюсь, у нее все хорошо. Передавайте ей привет из квартала «красных фонарей».

Биг босс

Мартина, 2011

Вижу, как мимо проходит знакомый. Он шагает очень быстро, минует витрину со мной и мчится дальше. Я приподнимаюсь, чтобы взглянуть, куда это он так торопится. Он часто шатается по кварталу, никогда не знаешь, куда его занесет сегодня. То он заглядывает ко мне, а то навещает других дам. А, вот и снова он: возвращается. Обмениваемся взглядами. Он смеется и заходит.

Диркье – директор большой автобазы. Он гордится ею – и вовсе не чуть-чуть. Он о ней талдычит все время. Сегодня тоже.

– Очень хорошо, биг босс, но давай-ка уже ложись. Забудь про свою контору, устраивайся поудобнее.

Диркье послушно ложится, но его член совсем вялый.

– Видимо, тебе нужно больше времени. Давай-ка ты добавишь к оплате.

Он с готовностью соглашается, встает и лезет за деньгами.

– Теперь ты будешь со мной подольше.

– Какая ты милая, Долли, как с тобой хорошо. Я снова могу мечтать.

– О чем же ты мечтаешь, Дирк?

– Ну, о том, как мы с тобой вдвоем в моей конторе, я выбираю красную машину, мы запираемся в ней и ведем себя очень плохо. Когда закрываю глаза, я так живо все это вижу…

Я говорю:

– Диркье, в этой красной машине просто здорово! Скорее хватай рычаг переключения передач и вези нас на седьмое небо.

«Альфа-ромео»

Луиза, 1966

Одним субботним вечером девочки из борделя решили посидеть в кафе недалеко от Вармоестраат.

– Лу, пойдешь с нами?

– Не могу, Вимпи заедет в час, а до этого мне нужно подзаработать еще деньжат, не то он решит, что от меня мало толку, и будет шуметь.

Но я колебалась. «Может, все-таки стоит поехать? Там здорово». А девчонки продолжали жужжать мне в уши и уговаривать.

– Я поеду в следующий раз, если получится.

– О’кей, как хочешь.

И они ушли, хохоча как сумасшедшие. Компашка что надо, конечно.

– Давай, Лу, удачной рыбалки! До вечера!

Альфа-ромео»

Они пошли в сторону Аудекеркплейн, а я работала. Для субботнего вечера улов получился вполне неплох. Мадам спустилась позвать меня к ужину и добавила:

– Что-то у нас небывалая тишина. Девочки все заняты?

– Нет, Лин, они отчалили в кафе.

– А ты что не с ними?

– Моему парню нужны деньги. Он собирается купить «альфа-ромео».

– Ничего себе. Не дешево.

– Знаешь, Лин, штука в том, что я буду сидеть рядом с ним, когда он заедет за мной на этой красотке. «Альфа-ромео» в качестве такси, как тебе?

Лин кивнула.

– Я вернусь наверх, Лу. Ян меня ждет. Мы тоже хотим отдохнуть, так что скоро уйдем.

– Хорошего вам отдыха.

– До завтра, Лу.

Девочки вернулись только в полночь, на такси. Набрались они как свиньи. Элли вышла из машины первая, вместе с ее Бенно. Они, наверное, встретились в бистро. Элли хотела со мной поболтать, но Бенно не дал. Она начала кричать на него, он завелся пуще прежнего. Я бросилась к ним, чтобы вмешаться, но вышло только хуже. Элли принялась подниматься по лестнице – она жила на втором этаже, – едва держась на ногах. На каждой ступеньке она получала от Бенно затрещину, или же он ее грубо толкал. Гадкое зрелище. Наконец, под градом ударов и оскорблений, Элли поднялась к себе, и дверь за ней громко захлопнулась.

Когда в борделе вновь воцарилось спокойствие, остальные девочки уже разошлись по комнатам. Их благое намерение продолжить принимать клиентов после возвращения развеялось как дым. Я подумала: «Завтра выйдут на панель в солнечных очках». Тем временем было уже час ночи, и возле борделя нарисовался Вимпи. Он не стал глушить мотор и жал на клаксон как ненормальный. Я вышла и бросила в машину мою сумку.

– Привет, спортсмен! Я сейчас, закрою все, а то Лин и Ян ушли.

– Я подожду, Лу.

Витрина закрыта. Дверь заперта на ключ. Я готова и прыгаю в машину рядом с Вимпи. Он тут же спрашивает:

– Как все прошло? Для субботы?

– Ну, я осталась одна за всех, так что заработала кучу денег!

– Отлично! Сможем отложить чуток на «альфа-ромео». Если хочешь перехватить сэндвич, я остановлюсь на Рембрандтплейн. Подождешь меня в машине.

Он вышел взять мне сэндвич с печенкой и беконом, и потом мы поехали к дому. Я перекусила, мы немного выпили и, наконец, смогли остаться наедине. День кончился. Вот и аминь.

Автосалон

Луиза, 1967

Дело было в феврале после полудня, когда бистро в Валлене набиты под завязку. Я как раз совершала свою обычную прогулку и решила перехватить пару сэндвичей. В закусочных тоже было не протолкнуться. Автосалон только что открылся, туда приезжали городские и сельские жители. Они заодно разглядывали и девочек в витринах. А мы их как раз и поджидали.

Вдоль канала прогуливались группы мужчин, кое-кто останавливался перед нашей витриной, а я, вернувшись в свое заведение, сидела в передней комнате вместе с подружками. Нас спросили, не показываем ли мы шоу и не танцуем ли, я ответила:

– Да станцуем, не проблема. Входите же! Кто тут из вас главный, пусть заплатит и пообещает, что вы будете вести себя спокойно.

Главного звали Жиль. Он выбрал меня. Парни расплатились, и праздник начался.

Тут подоспела и Мартина. Увидев так много мужчин, она воскликнула:

– По-моему, вам не помешает помощь! Я сейчас приду. Что желают клиенты?

– Чтобы мы станцевали и устроили шоу.

– У меня есть всякие тряпки и побрякушки в гаремном стиле, – заявила Тина.

И вот мы переоделись в невольниц из гарема, включили подходящую музыку и принялись извиваться в танце живота. Мы тогда были молоды и гибки. Пары по очереди выходили танцевать в центр, а остальные образовывали круг. Парни отлично проводили время, они отплясывали с нами и то и дело хохотали.

– Жиль, давай, твоя очередь выйти в круг!

И Жиль, раздухарившись, заорал:

– Эта шлюшка – настоящая чертовка, горячая, как огонь! Я хочу ее. Пошли, цыпа, пошли со мной!

– Эй, Жиль, давай не сегодня, – принялся урезонивать его один из товарищей, – ты ведь главный, и нам пора идти. Придешь к этой горячей штучке в другой раз, когда благоверная подарит тебе денек свободы.

Сработало. Жиль подостыл.

– Ну, господа, мы славно повеселились. Вы настоящие мастаки танцевать. Передавайте привет своей деревне от девочек из квартала «красных фонарей».

– О да, непременно! Отличный сегодня денек! Мы еще пропустим по кружке пива в «Старом моряке» и поедем восвояси. Чао!

Они ушли, мы утомленно вздохнули. Настало время для чашечки кофе и зубоскальства:

– Нам только осталось взять урок танца живота!

Виниловые боксеры

Мартина, 2011

Ему чуть за сорок, он вполне милый. Быстро раздевается.

– А я о вас мечтал. Работаю себе в саду, и тут кровь в голову как ударит! Хочу вас, и все тут. Оседлал велосипед, помчался сюда. Хорошо, что вы были в витрине и я смог сразу же с вами уединиться.

– Вешай одежду сюда.

– А можно вы наденете ваш наряд из винила – куртку, юбку, сапоги и шляпу? Я принес виниловые боксеры – как раз под стать.

– Какая прелесть, – отвечаю я, – мы составим отличную парочку!

Я раздеваюсь. Он скидывает брюки и натягивает боксеры из черного винила. Мы танцуем, поворачиваясь по кругу, он с удовольствием прижимается ко мне – винил прилипает к винилу.

Внезапно ему становится достаточно. Он объявляет:

– Что-то я устал.

– Я сварю тебе кофе.

– Чудесная мысль!

Одевается, аккуратно складывает свои боксеры и потягивает горячий напиток.

– Ну вот и славно, – вздыхает он. – Теперь поеду обратно в сад. До встречи!

Садовый гном

Луиза, 1967

Я завлекала клиентов, стоя у дверей, когда появился он – садовый гном. Совершенно седой и в красной шапочке. Пристроил свой велосипед на углу дома и посеменил ко мне. В руках он держал пакет и потребовал, чтобы я в него заглянула. Я поинтересовалась зачем.

– Я принес колпачки, как у садовых гномов.

– Что ты собираешься с ними делать?

– Ты наденешь колпачок. Я надену колпачок. Потом я войду в тебя, и это будет праздником двух гномов.

И я нахлобучила на голову красный заостренный колпак. Вообще-то он мне даже шел. Мы уединились с моим гномом в теплой комнате, и праздник начался, как он и хотел.

Гномам плевать, где они находятся: на улице, на балконе, в саду, в парке, в магазине или на тротуаре. Где бы они ни были, крышу у них сносит одинаково.

Он обнял меня и сказал:

– Ты ведь знаешь, что я – отвратительный, мерзкий, злой, глупый, жестокий гном?

Мысль о том, что рядом с ним – его гномиха, сводила его с ума. Лаская себя, он выкрикивал:

– Я опасный, гадкий и злобный садовый гном!

Кончив, он довольно поглядел на меня и произнес:

– Ох, моя маленькая гномская женщина, что с тобой случилось? Твой колпачок упал на пол.

Он шустро подобрал его, аккуратно сложил и сунул вместе со своим колпачком в пакет.

– Пока, малышка! Я люблю тебя!

Перчатки Хетти

Луиза, 1966

Время – за полночь. Вимпи должен был заехать за мной в бордель, но… Все мужчины пялятся на меня, все – кроме него. Он, как обычно, где-то застрял, а я, как обычно, жду его. Я устроилась в передней комнате, и тут в дверях возникает Хетти во всей своей красе.

– Привет, Лу, ты все еще здесь?

– Представь, мой козел-дружок снова опаздывает.

– Что ж, а я рада, что застала тебя. Обычно как ни спущусь – тебя уже и след простыл.

Я снимаю переднюю комнату после полудня и вечером, а Хетти – ночью и утром. Только в этой комнате есть витрина, все остальные расположены в задней части дома. Позднее около дверей тоже сделали витрину.

– Лу, как дела у тебя и детишек?

– Дети хорошо, здоровы и все такое. А твои мальчишки, Хетти?

– И у них все отлично.

Двое ее сыновей жили на временном попечении другой семьи, как и мои дети.

Переодевшись, Хетти уселась на стул в витрине. Хетти была в черной водолазке и длинных черных перчатках, доходивших до локтей. Меня ее наряд смешил, но она находила его восхитительным. Она восседала на стуле, словно на троне, и вид у нее был царственный.

– Эй, Хетти!

– Что такое?

– Слушай, как ты справляешься, у тебя такие длинные перчатки! Ты их каждый раз снимаешь и надеваешь? Это, поди, дольше, чем довести мужика до оргазма. Ты бы удвоила тариф.

– А я тебе объясню. Хетти ничего не снимает. Не-а. Она ласкает их этими перчатками, и это – дополнительная опция.

– Усекла. Твои перчатки – это твоя фишка.

– Именно!

– Наверное, у тебя там наверху запасные?

– Конечно! У меня все продумано идеально.

– Отличный номер, Хетти!

– Все для народа. Где же носит твоего чувака?

– Жду еще десять минут, потом беру такси в Ньивмаркт.

– Ох, – Хетти встрепенулась, – а вот и клиент пожаловал.

Входит парень, а я, наоборот, выхожу. Вимпи нет. Я добегаю до Ньивмаркт, прыгаю в такси и – оп! – вот я уже дома. Сворачиваюсь в клубок под одеялом. Thats life. Завтра будет новый день.

Игра в больницу

Мартина, 2011

Меня снова навещает Кес. На сей раз я не раздеваюсь. Я – врач, к которому его отправили родители.

– Снимайте одежду, я осмотрю вас.

– Все снимать?

– Да, и брюки тоже.

– Ой, доктор, что это за штука?

– Вам сколько лет?

– Семнадцать.

Глажу его яички, попеременно сжимаю и отпускаю. С ними все хорошо. И с сосками – тоже. Кажется, мы готовы… Хотя нет.

– Доктор, вы делаете такие странные вещи. Мне ужасно стыдно. Мама сказала, что вы только мои руки осмотрите.

– Конечно же нет. Я должна провести полный осмотр и убедиться, что все хорошо.

– А как делаются дети, доктор?

– Ну, для этого нужно сперва найти женщину.

– А потом делать вот так, взад-вперед, да, доктор?

Доктор кивает, поощряя пациента.

– Ох, доктор, как приятно!

Барри и шест

Луиза, 1966

На мне голубые сатиновые брючки и маленький облегающий свитер с таким декольте, что сиськи едва не выпрыгивают за борт. Я прохаживаюсь взад-вперед у дверей с мыслью: «Пусть они уже притащатся сюда, эти господа, мы для них все приготовили!» Многие уже поинтересовались, сколько стоит провести время со мной. Я была полна решимости как следует подзаработать, и тут – кого я вижу на углу улицы? О, день обещает быть удачным! Кажется, у меня появился шанс сорвать джекпот!

– Эй, Мария, от тебя глаз не оторвать! Хочется запрыгнуть на тебя прямо здесь!

Я охотно смеюсь.

– Скажи пожалуйста, Барри! Это будет прыжок в высоту или в длину?

– Какая разница, главное – попрыгать с тобой.

– Тогда заходи скорее.

Я закрываю дверь и веду Барри с его шестом к себе. Минут пять мы разогреваемся, и шест значительно удлиняется. Барри говорит:

– Так сойдет?

– Я без твоего шеста сегодня не останусь.

Я хотела воспользоваться им по полной, я дала себе слово, потому что Вимпи опять изменил мне, да еще потом скверно со мной обошелся. Я сделала ему ручкой.

Барри умел заниматься сексом, как никто, и я дала себе волю. Истинное наслаждение – да к тому же мне за это заплатят! У Барри было потрясающее тело, просто мечта. Мы наслаждались друг другом.

Наконец мы спустились с небес на землю.

– Мария, это было что-то! – выдохнул Барри. – Спасибо. Может, ты еще хочешь?

– Хотеть-то я хочу, Барри, но долг зовет. На хлеб у меня есть, теперь надо на масло заработать.

– Усек. Ладно, я пойду.

Барри поцеловал меня и сказал:

– Тебе сейчас придется довольствоваться этим.

Люди обычно неправильно все понимают. В Валлене не только трахаются, но порой и занимаются любовью. Да, мы зарабатываем на жизнь, раздвигая ноги, но мы не бесчувственные деревяшки. Впрочем, какая разница, если твой дружок обманывает тебя, выманивая все деньги, которые ты зарабатываешь…

Фонарщик

Мартина, 2011

Он проходит в комнату тяжелым шагом. Знакомы мы уже лет двадцать. Он длинный, костлявый и узкий, как рельса.

– Все потихоньку, Мария?

– Да, все хорошо.

Он бросает рубашку на спинку стула и решительно подступает ко мне. Дылде фонарщику кажется, что ему по-прежнему двадцать. Но надо сказать, его штуковина весьма впечатляющая, и он талдычит о ней все время.

– О да, здоровяк, он такой же, как и прежде, – соглашаюсь я.

Такой же, да не совсем… Его член опускается. Похоже на барабанную палочку, которая падает на барабан с глухим трагическим «бум».

– Что ж, похоже, нам потребуется больше времени, но ведь у нас весь день впереди. Ты платишь, и мы никуда не торопимся.

– Да, я бы остался подольше…

Он вытаскивает кошелек и накидывает мне сверх.

– Теперь ложись обратно в кровать.

Фонарщик вытягивается во всю свою длину и спрашивает:

– Как он тебе?

– Он великолепен, ты ведь сам знаешь. Когда станет достаточно твердым, я запрыгну сверху.

– Я сейчас кончу от одной мысли. А он красивый, да?

– Он потрясающий, твой петушок.

– Достаточно твердый?

– Первое место по твердости! Сейчас уж нам друг друга не миновать.

Его член, к счастью, действительно достаточно увеличился и встал.

– Ну, давай, я готов. Покажи все, на что способна.

Член воинственно торчит, но вдруг снова обмякает.

Фонарщик в недоумении смотрит на это дело.

– Что ж это такое?

– Не знаю. Просто сходи завтра к доктору, может, тебя починят.

Фонарщик бормочет что-то невнятное, потом оживляется и смотрит на меня прояснившимся взглядом:

– А если нет, я просто попрошу у него виагры.