Текст книги "Маленькие женщины"

На следующий день она сказалась больной, а в субботу засобиралась домой. Мег была утомлена непрерывным двухнедельным весельем и сказала себе, что с нее довольно этой роскоши.

– Как приятно посидеть в тишине и покое, не думая о том, как я выгляжу со стороны. Я соскучилась по дому, хоть он и не отличается великолепием, – сказала Мег матери и Джо в воскресенье вечером, с умиротворенным видом оглядываясь по сторонам.

– Что ж, рада это слышать. Я боялась, что после чужого богатства родной дом покажется тебе скучным и убогим, – ответила миссис Марч, то и дело с тревогой поглядывавшая на старшую дочь.

Материнские глаза быстро подмечают изменения на лицах детей.

Мег с юмором описала свои приключения и несколько раз повторила, что прекрасно провела время, но, похоже, что-то все же угнетало ее. Когда младшие сестры удалились в спальню, она замерла в молчании, глядя в огонь, и на ее лице отразилось беспокойство. Часы пробили девять, и Джо предложила идти спать, но Мег вдруг вскочила на ноги и, пересев на стульчик Бет, положила локти матери на колени и храбро заявила:

– Мамочка, я должна признаться тебе кое в чем.

– Так я и думала. В чем же, родная?

– Быть может, мне тоже уйти? – тактично предложила Джо.

– Разумеется, нет. Разве я от тебя что-нибудь скрываю? Мне стыдно было говорить об этом в присутствии младших, но я хочу, чтобы вы обе узнали о том, что я натворила у Моффатов.

– Мы готовы, – произнесла миссис Марч с улыбкой, но в глазах у нее появилась легкая тревога.

– Я сказала вам, что девчонки принарядили меня, но не упомянула о том, что они напудрили меня, затянули в корсет и завили мне волосы, после чего я стала похожа на легкомысленную красотку с обложки модного журнала. Лори счел, что я выгляжу неподобающе, хоть и не сказал об этом прямо, а еще один мужчина назвал меня «куклой». Я понимаю, это было глупо, но все остальные льстили мне и называли красавицей, а еще наговорили кучу всяких глупостей, и я позволила им сделать из меня дурочку.

– Это все? – спросила Джо.

Миссис Марч молча всматривалась в удрученное лицо своей красавицы-дочери, не находя в себе сил упрекнуть ее за эти маленькие глупости.

– Нет. Еще я пила шампанское, шумно веселилась, пыталась флиртовать и вообще вела себя отвратительно, – в порыве самоуничижения призналась Мег.

– Думаю, что было кое-что еще. – Миссис Марч ласково провела ладонью по мягкой щечке, которая вдруг порозовела, когда Мег медленно заговорила:

– Да. Это несусветная глупость, но я хочу рассказать вам все. Мне очень не понравилось то, что люди говорят о нас и Лори.

И она пересказала обрывки сплетен, которые услышала у Моффатов. Джо заметила, как мать строго поджала губы, словно была рассержена тем, что невинную душу Мег омрачили эти инсинуации.

– В жизни не слыхала подобной чуши! – с негодованием вскричала Джо. – Почему ты не сказала им об этом в лицо и сразу же не уехала?

– Потому что растерялась. Я невольно подслушала этот разговор, а потом так разозлилась и устыдилась, что напрочь позабыла о том, что должна немедленно уехать.

– Дайте мне только встретиться с этой Анни Моффат, уж тогда я вам покажу, как следует пресекать дурацкие сплетни! Нет, надо же такое придумать – будто у нас есть «планы» и мы общаемся с Лори, потому что он богат и в будущем может жениться на одной из нас! Интересно, что он скажет, когда я перескажу ему глупые сплетни, которые эти гусыни распускают за нашей спиной? – И Джо рассмеялась, словно эта мысль казалась ей весьма забавной.

– Если ты расскажешь об этом Лори, я никогда тебя не прощу! Джо не должна ничего ему говорить, правда, мама? – в отчаянии вскричала Мег.

– Да, не стоит повторять эти глупости. Лучше поскорее забыть о них, – согласилась миссис Марч. – Я поступила неблагоразумно, позволив тебе отправиться в гости к людям, о которых почти ничего не знаю. Нет, очевидно, они добры, но суетливы, дурно воспитаны и вдобавок полны вульгарных мыслей по поводу молодых людей. У меня просто нет слов. Я очень сожалею о случившемся. Этот визит мог причинить тебе непоправимый вред, Мег.

– Пустяки. Я не стану больше об этом думать, буду помнить только хорошее и забуду плохое. На самом деле я ведь получила море удовольствия и очень благодарна тебе за то, что ты меня отпустила. Не стану давать волю чрезмерной чувствительности и неудовлетворенности. Да, я всего лишь глупая маленькая девчонка и останусь с тобой до тех пор, пока не научусь о себе заботиться. Но как же все-таки приятно, когда тебя хвалят, когда тобой восхищаются! Не стану отрицать, мне это понравилось, – заявила Мег и тут же устыдилась собственного признания.

– Это вполне естественно и не может причинить вреда, если только не превратится в навязчивое желание и не приведет к тому, что ты начнешь совершать глупые и недостойные поступки. Научись распознавать и ценить искренние похвалы, равно как и вызывать восхищение в достойных людях своей скромностью и красотой, Мег.

Маргарет ненадолго задумалась, а Джо застыла на месте, заложив руки за спину. Ее терзали любопытство и недоумение. Для нее было внове наблюдать, как Мег заливается румянцем и рассуждает о кавалерах, их восхищении и тому подобном. У Джо вдруг возникло чувство, будто за эти две недели ее сестра стала старше и теперь отдаляется от нее, уходя в мир взрослых, куда она пока что не может за ней последовать.

– Мама, у тебя и вправду есть «планы», как говорила миссис Моффат? – робко поинтересовалась Мег.

– Да, моя дорогая, и их много, как и у всякой матери. Но, подозреваю, мои планы несколько отличаются от тех, что строит миссис Моффат. Я расскажу тебе о некоторых из них, потому что пришло время нам с тобой серьезно поговорить. Ты еще очень молода, Мег, но уже не настолько, чтобы не понять меня, а мать – лучшая советчица в таких делах. Джо, скоро наступит и твоя очередь, поэтому послушай, каковы мои «планы», и, если ты их одобряешь, помоги мне их осуществить.

Джо подошла к матери и устроилась на подлокотнике ее кресла. Глядя на девочку, можно было подумать, что она готовится присоединиться к сестре и матери в каком-то крайне важном деле. Миссис Марч взяла дочерей за руки и с любовью, к которой примешивалась печаль, вглядываясь в их юные лица, заговорила в своей обычной серьезной, но при этом жизнерадостной манере:

– Я хочу, чтобы мои дочери были красивыми, образованными и честными. Чтобы ими восхищались, чтобы их любили и уважали. Чтобы у них были счастливые детство и юность, чтобы они удачно вышли замуж, а потом их жизнь была бы полезной и приятной; чтобы их ожидало ровно столько трудностей и забот, сколько Господь сочтет нужным им послать. Быть любимой и единственной для хорошего мужчины – самое прекрасное, что может случиться с женщиной, и я искренне надеюсь, что моим девочкам доведется испытать это счастье. Так что думать об этом, Мег, вполне естественно, так же как надеяться и ожидать этого, а еще готовиться, чтобы, когда это время настанет, ты могла исполнить свой долг и оказаться достойной своего счастья. Мои дорогие девочки, у меня на вас обеих грандиозные планы, но я не хочу, чтобы вы без оглядки бросились во взрослый мир и вышли замуж за богатых мужчин только потому, что они богаты, а потом обзавелись роскошными особняками, которые нельзя назвать домом, потому что в нем не будет любви. Деньги – необходимое условие, которое при правильном использовании может послужить достойным целям, но я не желаю, чтобы вы считали их главным и единственным призом, за обладание которым только и стоит бороться. Я предпочла бы видеть вас замужем за бедняками, при условии, что вы будете счастливы, любимы и довольны, чем королевами на троне, лишенными самоуважения и мира в душе.

– Белль говорит, что у бедных девушек нет никаких шансов удачно выйти замуж, если только они не сумеют правильно себя подать, – вздохнула Мег.

– В таком случае мы останемся старыми девами, – с вызовом заявила Джо.

– Правильно, девочка моя. Лучше быть счастливой старой девой, чем несчастной женой или непорядочной девушкой, стремящейся во что бы то ни стало выйти замуж, – решительно высказалась миссис Марч. – Не беспокойся, Мег, бедность редко отпугивает человека, который любит искренне, от всего сердца. Кое-кто из самых красивых и уважаемых женщин, которых я знаю, в девичестве были бедны, но оказались настолько достойными любви, что им не позволили остаться старыми девами. Всему свое время. Сделайте счастливым этот дом, чтобы в будущем стать настоящими хозяйками в своем собственном, если таковой у вас появится, и удовлетворитесь тем, что имеете, если этого не случится. Помните, что мне вы всегда можете поверить свои самые сокровенные мысли и чаяния, отец всегда будет оставаться вашим другом и мы оба надеемся, что наши дочери, замужние или нет, станут для нас гордостью и утешением.

– Так и будет, не сомневайся, мамочка! – от всего сердца пообещали девушки, и миссис Марч пожелала им спокойной ночи.

Глава десятая

С приходом весны в моду вошли новые развлечения, а дни, ставшие длиннее, давали прекрасную возможность для работы и игр любого рода. Нужно было привести в порядок сад, и каждая из сестер получила в свое распоряжение четвертую часть маленького участка и разрешение ухаживать за ним по своему усмотрению. Ханна говорила: «Я даже по запаху узнаю, где чей клочок земли», – и это было чистой правдой, потому что вкусы девочек разнились ничуть не меньше, чем их характеры. На участке Мег росли розы, гелиотропы, мирт и маленькое апельсиновое дерево. Клумба Джо менялась каждый сезон – ее хозяйка любила эксперименты. В этом году, например, эта часть сада превратилась в плантацию подсолнечника, рослого и живописного, семена которого должны были пойти на прокорм тетушки Ко-ко и ее выводка цыплят. Бет выращивала в своем садике благоухающие сорта – душистый горошек, резеду, живокость, гвоздику, полынь, а также песчанку для птичек и кошачью мяту – для кошечек. На участке Эми красовалось некое подобие беседки, маленькой и хрупкой, но радующей глаз. Наверху она была оплетена яркими побегами жимолости и вьюнка, в то время как понизу ее окружали белые лилии, нежный папоротник и прочие живописные растения, отличающиеся неприхотливостью.

В ясные дни девочки работали в саду, совершали пешие прогулки, катались на лодке или собирали полевые цветы, а в непогоду, когда они вынуждены были оставаться дома, у них имелись иные развлечения, как старые, так и новые, но при этом более-менее оригинальные. Одним из них считался «П. К.» – дань моде на тайные общества; поскольку сестры обожали Диккенса, то и свою организацию именовали «Пиквикским клубом». С некоторыми перерывами заседания клуба продолжались уже на протяжении года. Каждую субботу по вечерам девушки собирались на чердаке, тщательно соблюдая следующие церемонии: три стула выстраивали в ряд перед столом, на котором стояла лампа и лежали четыре широкие белые повязки (с буквами «П. К.», вышитыми разноцветными нитками), а также еженедельник под названием «Пиквикский листок», который сестры заполняли собственноручно. Джо, питавшая слабость к перу и бумаге, занимала должность главного редактора.

В семь часов все четверо членов «П. К.» поднялись в клубную комнату, повязали ленты на лоб и торжественно заняли свои места. Мег на правах старшей сестры олицетворяла собой Сэмюэля Пиквика, Джо, имевшая склонность к художественному творчеству, превратилась в Августа Снодграсса. Кругленькая розовощекая Бет исполняла роль Трейси Тапмена, а Эми, вечно пытавшаяся делать то, что у нее не получалось, стала Натаниэлем Уинклем. Мистер Пиквик как президент читал газету, содержавшую стихи и прозу, местные новости, забавные объявления и намеки, которыми сестры добродушно напоминали друг другу о своих недостатках и неудачах. В этот раз мистер Пиквик надел очки без стекол, постучал по столу, многозначительно хмыкнул и, тяжелым взглядом призвав к порядку мистера Снодграсса (который легкомысленно раскачивался на стуле, но затем поспешно выпрямился, заняв подобающее положение), начал читать:

«Пиквикский листок»

20 мая 18… года

Уголок поэзии

Ода юбилею

 
И вновь собрались мы
Отметить с торжеством
Нашу пятьдесят первую годовщину
В Пиквик-холле сегодня вечерком.
Мы все здоровы и бодры
И не лишились никого,
Вокруг знакомые все лица,
И жмем друг другу руки мы.
Нашего Пиквика,
Который, как всегда, на посту,
Почтительно приветствуем.
Водрузив на нос очки,
Читает он еженедельную газету.
Хотя он и простыл,
Но рады слышать его голос мы,
Поскольку делится он с нами
Словами мудрости своей,
Чему не мешает даже хрипота.
Снодграсс, рослый старина,
Как слон, он высится над нами
И, радуясь, глядит на нас,
Улыбаясь до ушей.
В глазах его горит огонь поэта,
Он борется с самим собою и судьбой.
На лбу его видна печать амбиций,
А на носу темнеет клякса.
А рядом с ним – наш славный Тапмен,
Добряк, толстяк, румян и сладок,
Хохочет он над каламбурами
И падает со стула.
Чопорный и маленький,
Здесь сидит и Уинкль,
Строгая прическа, волосок к волоску,
Образчик благонравия,
Хоть и не любит умываться.
Год прошел, а мы опять все вместе,
Шутим, смеемся и читаем,
Ступаем по дороге творчества,
Которая ведет нас к славе.
Пусть процветает и дальше наша газета
И сохранится наш клуб навсегда,
И пусть благословят грядущие года
Наш славный и веселый «Пиквикский клуб»!
 

А. Снодграсс

СВАДЬБА В МАСКАХ

(Венецианская история)

Гондола за гондолой подплывали к мраморным ступеням, высаживая на них свой драгоценный груз. Прибывающие гости смешивались с шумной блестящей толпой, заполнившей величественные залы дворца графа Адлона. Рыцари и придворные дамы, эльфы и пажи, монахи и цветочницы кружились в веселом танце. В воздухе разносились звонкие голоса и звучные мелодии. Маскарад должен был удаться на славу.

– Ваше высочество, не видели ли вы леди Виолу? – осведомился галантный трубадур у королевы эльфов, которая плыла по залу, опираясь на его руку.

– Да, видела. Она просто невероятно мила, но при этом так печальна! И платье выбрала очень удачно, поскольку уже через неделю выходит замуж за графа Антонио, которого ненавидит всей душой.

– Клянусь честью, я ему завидую. А вот и он сам, вырядился как жених, если не считать черной маски. Когда все это закончится, мы узнаем, как он относится к прелестной красавице, чье сердце ему не удается завоевать, хоть ее суровый отец и вручил ему руку своей дочери, – ответствовал трубадур.

– Говорят, леди Виола любит молодого художника-англичанина, который души в ней не чает, но старый граф не желает и слышать о нем, – заметила королева эльфов, когда и они закружились в танце.

Когда веселье было в самом разгаре, появился священник и, увлекши молодую пару в альков, занавешенный пурпурным бархатом, знаком велел им преклонить колени. Танцы разом прекратились, и в зале воцарилась мертвая тишина, нарушаемая лишь плеском воды в фонтане да шорохом листвы апельсиновых деревьев, спящих в лунном свете. Граф Адлон провозгласил:

– Дамы и господа, простите мне невольное лукавство, благодаря которому я смог собрать вас здесь, дабы вы засвидетельствовали брак моей дочери. Отче, можете начинать.

Взгляды присутствующих устремились на новобрачных, и по залу прокатился изумленный шепоток, поскольку ни жених, ни невеста не сняли масок. Присутствующими овладели любопытство и удивление, но уважение к правилам приличия заставило их воздержаться от замечаний, пока священный обряд не свершится. Лишь затем взволнованные зрители обступили графа Адлона, требуя объяснений.

– Я бы с радостью вам их предоставил, если бы они у меня были. Увы, мне известно лишь, что таково пожелание моей скромной Виолы, и я вынужден был ей уступить. Но теперь, дети мои, положим конец представлению. Снимите маски и примите мое благословение.

Однако новобрачные и не подумали преклонить перед ним колени, а тон, которым молодой жених ответил графу Адлону, поразил всех присутствующих. Маска упала, открыв взорам благородное лицо Фердинанда Деверо, влюбленного художника; к его груди, на которой теперь сверкала звезда английского графа, прижималась очаровательная Виола, лучившаяся счастьем и красотой.

– Милорд, вы с презрением отвергли мои притязания на руку и сердце вашей дочери, а ведь я ношу имя ничуть не менее благородное, чем граф Антонио, и состоянием обладаю не меньшим. Более того, даже ваши амбиции не позволят вам отказать графу Деверо и де Вере, ведь свое старинное родовое имя и огромные богатства он отдает взамен на руку и сердце этой прекрасной леди, которая отныне стала его законной супругой.

Граф Адлон застыл, обратившись в статую и будучи не в силах пошевелиться, и тогда Фердинанд, обратившись к безмолвной ошеломленной толпе, с улыбкой триумфатора добавил:

– А вам, мои благородные друзья, я могу лишь пожелать, чтобы ваши ухаживания увенчались таким же успехом, как и мое, и чтобы всем вам достались в жены такие же красавицы, как та, что стала моей благодаря этому венчанию в масках.

С. Пиквик

Почему «Пиквикский клуб» так похож на Вавилонскую башню?

Потому что состоит из непокорных членов, у каждого из которых язык, что называется, без костей.

ИСТОРИЯ ТЫКВЫ

Жил-был один фермер. Посадил он однажды в своем саду зернышко. Вскоре оно дало побег, превратилось в плеть и принесло ему много тыкв. Как-то в октябре, когда тыквы уже созрели, фермер сорвал одну из них и повез на рынок. Зеленщик приобрел ее и выставил на продажу в своей лавке. Тем же утром к нему заглянула маленькая девочка в коричневой шляпке и голубом платьице, круглолицая и курносая, и купила тыкву по просьбе своей мамы. С трудом дотащив тыкву домой, девочка разрезала ее, сварила в большой кастрюле, часть потолкла, добавила немного соли и масла и подала на ужин. Оставшуюся же часть залила пинтой молока, вбила туда два яйца, всыпала четыре ложки сахара, мускатный орех и немного сухого печенья, после чего выложила в глубокую форму и запекала в печи, пока блюдо не подрумянилось. На следующий день его съела семья Марчей.

Т. Тапмен

– Мистер, Пиквик, сэр! Позвольте обратиться к вам по поводу греховности грешника я имею в виду господина по имени Уинкль который нарушает работу клуба тем что смеется а иногда и отказывается писать статьи для этой замечательной газеты надеюсь вы простите его и позволите ему представить на ваше рассмотрение французскую басню потому как сам он придумать ничего не может ввиду того что ему задают на дом много уроков а мозгов у него нет в будущем я постараюсь взять время за рога и написать свою работу заранее чтобы она получилась комильфо что означает «приличный» а теперь я очень спешу потому что опаздываю в школу

С искренним уважением,

ваш Н. Уинкль

Вышеприведенный текст означает мужественное признание собственных ошибок и оплошностей. Если наш юный друг возьмет себе за труд выучить правила пунктуации, то все будет просто замечательно.

ПЕЧАЛЬНОЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

В минувшую пятницу нас изрядно напугал сильный толчок в подвале, за которым последовали отчаянные крики. Дружно ринувшись туда, мы обнаружили своего обожаемого президента простертым на полу. Очевидно, он споткнулся и упал, собирая дрова для домашних нужд. Глазам нашим предстала картина полного разорения, поскольку при падении мистер Пиквик с головой нырнул в лохань с водой, опрокинул на себя бочонок жидкого мыла и весьма сильно изорвал свое одеяние. После того как его вызволили из столь плачевного положения, оказалось, что он удивительным образом не пострадал, заработав лишь несколько синяков да ушибов, и, о чем мы с радостью спешим вас уведомить, ныне пребывает в добром здравии.

Ред.

ТЯЖЕЛАЯ УТРАТА

С глубоким прискорбием сообщаем о внезапном и таинственном исчезновении нашего дорогого друга, миссис Снежинки. Эта очаровательная, милая кошечка была любимицей многочисленного круга преданных друзей; ее красота привлекала взоры, манеры и достоинства завоевали сердца окружающих, и ее исчезновение стало тяжелой утратой для всей округи.

В последний раз миссис Снежинку видели сидящей на воротах, откуда она наблюдала за тележкой мясника, и мы опасаемся, что какой-нибудь злодей, плененный красотой кошечки, попросту похитил ее. Минуло вот уже несколько недель, но никаких ее следов так и не было обнаружено. Потеряв последнюю надежду, мы привязали черную ленточку к ее корзинке, убрали с глаз долой ее миску и оплакали горькими слезами, простившись с ней навсегда.

Сочувствующий нашему горю друг прислал нам следующий стихотворный опус:

ЭЛЕГИЯ

(Памяти незабвенной кошки по прозванию Снежинка)

 
Мы оплакиваем утрату нашей маленькой любимицы
И скорбим о ее незавидной участи.
Никогда больше не сидеть ей у огня
И не играть у старых зеленых ворот.
Крошечная могилка, где спит ее дитя,
Притаилась под каштаном.
Но не лить нам слезы над ее последним пристанищем,
Потому что не знаем мы, где оно находится.
Ее пустая кроватка и неподвижный мячик
Больше никогда ее не увидят;
И у дверей гостиной не раздастся
Ни ласковое «мяу», ни легкие шаги.
Другая кошка охотится на мышей,
Кошка с грязной мордочкой,
Но она совсем не похожа на нашу любимицу
И даже играет без ее беззаботного веселья.
Она украдкой ступает по тому самому холлу,
Где раньше играла Снежинка,
И лишь шипит на собак, которых
Бесстрашно прогоняла наша любимица.
Да, она смирна и полезна, и старается изо всех сил,
Но вид ее не радует глаз.
Никогда она не сможет занять в наших сердцах твое место,
И мы никогда не полюбим ее так, как тебя.
 

А. С.

ОБЪЯВЛЕНИЯ

В будущую субботу вечером в Пиквик-холле ожидается знаменитая лекция «Женщина и ее положение», которую прочтет мисс Оранти Благгидж, известная своей независимостью и творческими успехами.

На кухне же под председательством Ханны Браун состоится еженедельная встреча, на которой юных леди будут учить готовить. Приглашаются все желающие.

Общество «Совок для мусора» объявляет об очередном заседании, назначенном на будущую среду, а также о параде, запланированном на верхнем этаже Клуба, члены коего обязаны прибыть в утвержденной униформе ровно в девять. При себе иметь метлы.

На будущей неделе миссис Бет Баунсер представит новую коллекцию кукольных шляпок. Вниманию почтеннейшей публики предлагаются последние новинки парижской моды. Заказы приветствуются.

Через несколько недель в театре «Барнвилль» ожидается премьера новой пьесы, каковая должна затмить собой все, что доныне ставили на американской сцене. Захватывающая драма носит название «Греческий раб, или Мститель Константин».

СОВЕТЫ

Если бы С. П. при мытье рук не изводил столько мыла, он перестал бы опаздывать на завтрак. А. С. убедительно просят не свистеть на улице. Т. Т – пожалуйста, не забывайте про салфетку Эми. Н. У. не стоит нервничать и беспокоиться из-за того, что на его платье нет девяти складок.

ЕЖЕНЕДЕЛЬНЫЙ ТАБЕЛЬ УСПЕВАЕМОСТИ

Мег – «хорошо».

Джо – «неудовлетворительно».

Бет – «очень хорошо».

Эми – «удовлетворительно».

После того как президент закончил читать газету (уверяю своих читателей, что это подлинный экземпляр, составленный в свое время сестрами Марч), в помещении раздались бурные аплодисменты и мистер Снодграсс поднялся с места, дабы озвучить свое предложение.

– Мистер президент, джентльмены, – заговорил он звучным голосом опытного парламентария, – я хотел бы предложить вам принять в наши ряды нового члена, который, безусловно, достоин этой чести и будет весьма благодарен нам за нее, а также внесет огромный вклад в укрепление духа нашего клуба, повысит литературную ценность газеты, и вообще, он очень милый и славный. Предлагаю сделать мистера Теодора Лоуренса почетным членом «Пиквикского клуба». Соглашайтесь! Давайте примем его к себе.

Джо не выдержала и закончила свою речь в совсем другом стиле, и девочки дружно рассмеялись. Тем не менее на лицах присутствующих читалось беспокойство, и никто не проронил ни слова, когда Снодграсс вновь занял свое место.

– Ставлю вопрос на голосование, – сообщил президент. – Кто «за», прошу подтвердить свой выбор, сказав «да». Те, кто «против», скажут «нет».

Мег и Эми оказались против. Мистер Уинкль поднялся и с достоинством заявил:

– Нам здесь не нужны мальчишки, они все испортят. Это дамский клуб, и мы хотим, чтобы он и впредь оставался таковым, приватным и приличным.

– Боюсь, что мистер Теодор Лоуренс будет смеяться сначала над нашей газетой, а потом и над нами, – заметил Пиквик, дергая себя за локон, упавший на лоб, как поступал всегда, когда его одолевали сомнения.

На ноги вновь поднялся пылающий негодованием Снодграсс.

– Сэр, даю вам слово джентльмена, что Лори не сделает ничего подобного. Он любит писать и внесет новую струю в наши сочинения, а также не позволит нам удариться в сентиментальность. Неужели вы этого не понимаете? Мы можем сделать для него так мало, а он делает для нас так много, и потому самое меньшее, на мой взгляд, чем мы можем ему отплатить, – это предложить членство в нашем клубе и принять его с распростертыми объятиями, если он согласится.

Этот прозрачный намек на ожидаемые выгоды заставил Тапмена вскочить на ноги, причем выглядел он весьма решительно.

– Да, мы должны принять Лори, пусть даже нам страшно. Я голосую за то, чтобы он приходил к нам, если захочет, и его дед тоже.

Столь пылкая речь тихони Бет взбудоражила членов клуба, и Джо оставила свое место, чтобы горячо пожать ей руку.

– А теперь давайте проголосуем снова. Все помнят, что это – наш Лори, и потому говорят «да»! – с энтузиазмом вскричал Снодграсс.

– Да! Да! Да! – слились в унисон три голоса.

– Отлично! Да благословит вас Господь! А теперь, поскольку мы и впрямь должны «взять время за рога», как образно подметил наш дорогой Уинкль в свойственном ему стиле, позвольте мне представить вам нового члена. – И, к вящему негодованию остальных членов клуба, Джо распахнула дверку чулана. Взорам присутствующих предстал Лори, сидящий на мешке для обрезков. Юноша раскраснелся и едва сдерживался, чтобы не расхохотаться в полный голос.

– Ах ты, плутовка! Предательница! Джо, как ты могла? – наперебой закричали три девочки, когда Снодграсс с триумфом вывел своего приятеля вперед и, предложив ему стул и налобную повязку, в мгновение ока сделал того полноправным членом клуба.

– Хладнокровие этих двух мошенников поражает, – начал мистер Пиквик, стараясь придать своему лицу грозное, хмурое выражение. Но, как он ни старался, на его губах заиграла дружеская улыбка.

Однако и новый член клуба не ударил в грязь лицом и, поприветствовав присутствующих общим поклоном, произнес:

– Мистер президент, дамы – прошу прощения, джентльмены, – позвольте представиться – Сэм Уэллер, смиренный и покорный слуга вашего клуба.

– Отлично! Отлично! – воскликнула Джо, застучав рукояткой металлической грелки с углями, на которую она облокотилась.

– Мой верный друг и благородный покровитель, – продолжал Лори, взмахнув рукой, – который столь лестно представил меня, не повинен в этой недостойной хитрости. Это я все придумал, а она лишь уступила мне, и то после определенного нажима.

– Перестань взваливать всю вину на себя. Ты же помнишь, что это я предложила тебе забраться в чулан, – прервал его Снодграсс, явно наслаждаясь происходящим.

– Не обращайте на нее внимания. Это я – злодей, который все придумал, сэр, – сказал новый член клуба, в свойственной Уэллеру манере кивнув мистеру Пиквику. – Но клянусь честью: такого больше не повторится. С этого момента я посвящаю себя интересам сего бессмертного клуба.

– Ага! Слышите? – вскричала Джо, гремя крышкой металлической грелки, словно цимбалами.

– Продолжайте, продолжайте же! – подхватили Уинкль и Тапмен, а президент ответил милостивым поклоном.

– Я всего лишь хотел сказать, что в знак благодарности за оказанную мне милость и ради поддержания дружественных отношений между сопредельными государствами я устроил в живой изгороди почтовое отделение – отличное, просторное, с висячим замком на двери и прочими приспособлениями, – как для корреспонденции, так и для других нужд, если можно так выразиться. Это старый скворечник, в котором я заделал вход и снял крышу, и теперь в нем поместятся всякие разные вещи. Дабы поберечь ваше драгоценное время, через него можно будет обмениваться письмами, рукописями, книгами и иными свертками, а поскольку у каждой нации будет свой ключ, мне представляется, что это будет очень удобно. Позвольте вручить вам клубный ключ и выразить благодарность за оказанную мне честь, а затем занять свое место.

Когда Сэм Уэллер положил на стол маленький ключик и отступил в сторону, вновь раздались бурные аплодисменты. Металлическая грелка загрохотала крышкой и взлетела в воздух, и вообще прошло некоторое время, прежде чем удалось восстановить порядок. За сим последовала долгая дискуссия, в ходе которой присутствующие постарались блеснуть ораторским мастерством. Словом, заседание вышло необычайно оживленным и закончилось довольно поздно. В честь нового члена прозвучали три пронзительных вопля. Никто более не сожалел о том, что Сэм Уэллер был принят в клуб, ведь о более преданном, воспитанном и благожелательном члене не могла мечтать ни одна организация.

Лори и в самом деле придал их заседаниям «живости», «добавил стиля» газете (его выступления вызывали у слушателей приступы хохота), а его сочинения оказались поистине превосходными – патриотические, классические, комические или драматические, они были какими угодно, только не сентиментальными. Джо полагала, что господа Бэкон, Мильтон и Шекспир не смогли бы написать лучше, и даже переработала собственные творения, что, по ее мнению, пошло им только на пользу.

Почтовое отделение оказалось замечательным маленьким изобретением и процветало, поскольку через него проходило почти столько же необычных материалов, как и через настоящий почтамт: трагедии и шейные платки, стихи и засахаренные фрукты, ноты и имбирные пряники, ластики, приглашения, выговоры и щенки. Пожилому джентльмену эта затея пришлась по душе, и он развлекался, отправляя связки старых журналов, загадочные послания и смешные телеграммы, а его садовник, на которого чары Ханны произвели неизгладимое впечатление, даже отважился при содействии Джо отправить даме своего сердца любовное послание. Как же они смеялись, когда тайна выплыла наружу, даже не представляя, какому количеству писем предстоит в будущем пройти через их маленькое почтовое отделение.