Текст книги "Чаша Сварога. Славянская сага. Славянский эпос. Начало начал"

– Но кто же будет присматривать за ним? – спросила Лада.

– Я уже для них Жар-птицу сотворил, – она будет их повелительницей, – отвечал ей Сварог.

Тогда успокоилась Лада. Больше всего опасалась она за того Хранителя, который отправился к людям. И назвала она его Орленком, потому что он был таким же сильным и могучим, как молодой орленок. Но самое главное, для того, чтобы одолеть большие расстояния он мог оборачиваться орленком. Тогда с особенной радостью и парил в небесах. Потом Орлятами стали называть и всех остальных Солнечных Хранителей.

№№№№№№

Когда Орленок появился над заповедным лесом в первый раз, все звери и птицы и души, и духи невольно стали смотреть в небо и следить за его полетом. И те, кто это видел, чувствовали, как прибавляется у них сил, какой чудный свет любви проникает и в их души. Они переставали злиться, начинали улыбаться, жизни радоваться. Потому и тянулись они к Орленку, дарили ему свою любовь и заботу. Впрочем, это он им скорее любовь дарил, а тот свет, который излучала огненная птица, его хватало на всех, особенно тех у кого от старости или по какой иной причине огня меньше оставалось в собственных душах. Они чувствовали, что чудесная птица дарит им новые силы и жажду жизни. И когда особенно тяжело было на душе, то они невольно искали в небесах эту дивную птицу.

Солнечные мальчики были наделены бессмертием, они оставались вечно юными и прекрасными. Они не могли оставить те места, где царили – понимали, что без них этот мир будет странным и неприкаянным, он слишком многое потеряет.

– И что, все так замечательно и красиво было с ними? – спросил чертенок Зосима, слушавший рассказ кота, Соловей Разбойник взглянул на Лешего, тот погрузился в думу, даже русалка перестала хвостом махать и замерла на озерной глади.

– Да не совсем так, потому что сразу же узнал обо всем от богини тьмы и смерти Морены Ний – повелитель тьмы не собирался просто так оставлять все это. Вот он и начал охотиться за Орлятами с самого начала. Но сказала ему богиня смерти и другое, какой-то толк будет, только если у него в Пекле останется еще шесть орлят. Их уже тогда всех орлятами называли.

Только легко сказать, да трудно сделать. Понимал не только темный бог, что такое всех вместе их собрать, и какая это сокрушительная сила. Все за ним следили. Весь мир тогда против него был, ничего у него не выходило, напрасные хлопоты все это. Но и богиня Лада, как только о том узнала, велела Яге натворить иллюзий, чтобы ловить Нию, не переловить призраки, а до настоящих орлят не добраться

Тот не сразу заметил, что больно их много завелось, а когда к нему приводили то одного, то другого, то он убеждался в том, что все это только призраки. На орлят Сварога вовсе они и не похожи.

Даже черти уже научились их отличать. Гневался бог так, что землетрясение начиналось. Как только сотрясалась земля, так всем было понятно, что Нию не тот орленок достался, оставалось ему только рвать и метать.

– И часто все так сотрясалось? – спросил у кота чертенок Зосима, – он был особенно любопытным и деловым, все ему тогда хотелось знать, все ведать.

– Часто, – согласился кот, едва и успевали мы подпрыгивать, да от поваленных деревьев увертываться. Только надоело Нию богов и духов смешить, отступился он от всего этого скоро.

Может, в мыслях у него что-то и оставалось, но ничего больше он не предпринимал. Хотя доверять ему все равно никак нельзя было.

Но Морена так просто сдаваться не хотела, когда влюбился в нее Ярила, то и заставила она его поймать и настоящего орленка, который заповедный лес охранял, в Пекло привести.

Ему это удалось тогда. Ярила мог с самого начала добиться чего угодно, если был влюблен и страстен. Всегда находились те, кто ему готовы были помочь. Все слушатели замерли.

Кот прищурился от удовольствия, ему нравилось всех их интриговать.

– Но по дороге Орленка удалось освободить и заменить призраком. Ярила в темноте, и не заметил подмены. Он всегда слишком в себе был уверен.

Так рухнула последняя надежда Ния, а Морена с Ярилой навсегда разругалась в пух и прах. Тогда всем и стало видно, что от любви до ненависти и на самом деле только один шаг.

– И что, они просто так выпустили Ярилу из Пекла? – не сдавался чертенок Зосима.

– Нет, конечно, он в плену у них остался по соседству с самим Кащеем. Многие тогда страдали без него, конечно. Только Снегурочка не стала страдать, схватилась она, да и отправилась туда, прямо в Пекло само.

– Как же Снегурочка, – визжал чертенок.

– А вот так, безголовая она была, ни о чем особенно думать не собиралась, только Ярилу и хотела спасти, – раздраженно бросил кот.

Он тогда останавливал Снегурочку, а остановить никак не мог, и до сих пор не мог простить ей того, что она от него ускользнула. Позориться перед всеми духами пришлось из-за девицы упрямой.

Кот молчал, глядя на черта, тот готов был разрыдаться, у него слезы появились в темных глазах.

– Растаяла она тогда, конечно, сколько не искали, так найти и не могли, – мстительно заговорил кот, ему нравилось немного поиздеваться над чувствительным чертом.

– Но Велес с ней со Снегурочкой, орленка и Ярилу мы спасли, а Снегурочек зимой можно наделать сколько хочешь.

– Но все равно ту жалко, – не сдавался чертенок, -она была такой красивой и такой отважной оказалась.

– Больно ты жалостливый, – кот сделал вид, что хочет закончить на этом свое повествование, но его вовремя остановили.

– А дальше, с Хранителями – то что происходило?

– Хорошо, что и до них добрались, – усмехнулся он, а я уж думал, по Снегурочке плач устроим, Домовых еще пригласим.

Кот притворно или по-настоящему разозлился.

– Вот я и говорю про Орлят, остались они, только осторожнее стали, и Волхв нашего орленка не отпускал, и за другими присматривали тоже, всегда только один из них в Пекле оставался, как и во всех остальных местах обитали наши Орлята. Я встречал его зимой, когда твоя растаявшая Снегурочка воскресла, она тогда прилетела к нам на Орленка взглянуть, интересно было, за кого жизнь свою непутевую отдавала. Радостно встретил ее Орленок, а она и рассказала ему самое главное.

– Не печалься, твой час еще настанет, когда в этом мире конец света подступит, – говорила Снегурочка.

– Тогда только ты один сможешь спасти этот мир от самой страшной беды. Только случится это не так просто, тебе суждено будет погибнуть в те дни. Но живи и радуйся, еще до того момента целая вечность должна пройти.

– А теперь? – спросил чертенок, к коту снова повернувшись.

– А теперь такие дни и наступают, когда орленок должен погибнуть и спасти этот мир.

Зная, что сейчас чертенок точно разрыдается, кот поспешил улизнуть.

Соловей разбойник взглянул на небеса, там и на самом деле парил орленок. Он упивался и небом и этим полетом, как же красив он был, как высоко летал.

 
Это было, когда на рассвете
Пробуждалась земля ото сна.
Налетел вдруг порывистый ветер,
И на Русь опустилась весна.
Чтоб ее освещались просторы,
Наши души горели огнем,
Старый Сварог, умаявшись скоро,
Вдруг задумался в кузне о нем.
 
 
– Пусть летит он туда, на рассвете, —
Снова Ладе, смеясь, говорил.
Эти искры порывистый ветер
Лишь раздул, и в костер опустил.
Вот и вышел он дивный и славный,
Наш хранитель бессмертный и юный.
Самый трепетный был, самый главный,
Только Леля веселые струны
 
 
Все твердили о том, что явился,
Чтобы мир уберечь от беды,
Где-то там заплутал, растворился,
Но повсюду остались следы
И Любви, и Тепла, и Надежды.
Эта радость и дивная страсть,
Снова здесь золотые одежды
И его восхитительна власть.
 
 
И спасая, и дивно воркуя,
Рядом птицы поют до рассвета,
Солнца луч вдруг на землю родную
Опускается, словно комета.
Это было, когда на рассвете
Пробуждалась земля ото сна.
Налетел вдруг порывистый ветер,
И на Русь опустилась весна.
 

107 Боги засыпают, на духов не остается сил, те остаются вне поля зрения.

Кот беспокоился тогда недаром.

Славянский мир незаметно катился к пропасти и провалу. Как только чужаки в черных рясах появились, незаметно сначала, а потом все яростнее и настойчивее, так и началось.

Расползлись они по миру, то с огнем, то с мечом, то с обманом, то с лаской, на которую славяне всегда падки были, и все у них в головах перепуталось. Что случилось с их богами, почему они заснули где-то в топи непроходимых болот. О том точно сказать никто не мог.

Только опомнились и почувствовали духи, а после них и черти и люди, что нет больше с ними ни Сварога, ни Лады.

Заснули они, как пряхи и предсказывали, и сколько их не искали, ни завали, сколько в храмах их не ждали, не было их больше. А ведь без этого света и тепла холодно и пусто было. Хотя, еще можно было обмануться, Даждьбог с ними оставался, никуда он не делся в те дни.

Вот и казалось многим долгое время, что все по – прежнему, что ничего страшного с ними не происходит. И еще одно могло обмануть тех, кто от черных монахов, как от чумы бегал.

Духи и в домах, и в поле и в лесу, оставались, как и прежде. И не только духи. Перун на небесах громыхал.

А если он никуда не делся, то и остальные где-то рядом? Только было это страшным заблуждением.

Когда следующей весной все ведьмы вместе с Ягой Ладу ждали напрасно, не спустилась она с небес, то и поняли, и остальным рассказали, что все не так, как прежде в этом мире, что и сам мир стал другим, и все, что в нем есть – иным кажется.

А когда и Ярила в назначенный срок не пожаловал, а вместо него на поляне черные монахи носились и вопили о том, чтобы все расходились, что радость и страсть богу их неугодна, то это и стало той ночью настоящим концом света.

Опустошенные и несчастные уходили они прочь. Только когда утром солнце ясное их осветило, немного силы прибавив, поняли они, что все еще живы, никуда и ничего не делось. Но это была совсем другая жизнь, почти пустая и безрадостная. Казалось, что и солнце им только в насмешку светило, чтобы показать и напомнить, как это было, как больше уже не случится.

Если бы не надежда на то, что боги проснутся и вернутся, то и вовсе бы оставленным и осиротевшим русичам было невмоготу.

Но они крепились из последних сил, прорывались в мире страсти, хотели вернуть себе то, что было так незаметно и странно потеряно. И верили в то, что это возможно.

108 Оставшиеся После последней битвы остаются Яга и Ний – Люцифер

Когда Перун заглянул в заповедный лес, он здесь прежде почти никогда не бывал, то он нашел тут Ягу, с которой не встречался со времен своей молодости.

Правда, признать никак не мог, так она за это время переменилась. Но все-таки понимал, кто она такая.

– Ты наперекор Ладе осталась все-таки.

Кто из богов во всех мирах не знал о вечном их споре.

– Я осталась, чтобы наш мир не исчез, – распрямилась сгорбленная старуха, и в тот момент она вовсе не казалась старой и немощной.

– Вот я и гляжу, только тебе и Нию ничего не делается.

– А ему какая разница, кто там, на земле и в небесах. Свой мир он захватил раньше, чем ты небеса, там навсегда и останется, пусть новые или старые к нему сунуться попробуют.

То ли предупреждала Яга Перуна, то ли просто размышляла вслух, забыв о том, что он все время тут оставался. Но даже теперь, когда небеса пошатнулись, он не собирался завоевывать подземный мир. Хотя Ний всегда к ним туда стремился. Но нет, лучше уж оставаться между небом и землей, ему и лес заповедный не особенно нужен был, что говорить о подземной тьме.

– Когда небеса оставить придется, то и наши миры сгодятся, – говорила ему Яга. Но все в душе у громовержца грохотало и бунтовало.

Так и утвердились тогда в заповедном лесу, куда ходу черным монахам не было, Яга, в подземном мире Ний, на небесах Даждь – с ним тоже никто бороться не собирался. И где-то между ними был Перун, то появлялся, напоминая о себе грохотом страшным, то снова надолго исчезал. А те, кто оставались, вместе с солнечными мальчиками хранили огонь на земле.

Сады с молодильными яблоками замерзли давно. И все должно было возродиться, когда они снова появятся, без них боги проснуться и в мире оставаться никак не могли, только в сон с той поры и была погружена земля наша. И только через много веков предстояло ее разбудить каким-то неведомым силам.

109 В определенный момент появляются Волхв, Яга – Сказочник – они пытаются разбудить (Пушкин – Блок – А.А.).

С тех пор прошли века.

Сколько всего происходило в этом сонном славянском мареве, ни в сказке сказать, ни пером описать. Да и описывать со временем стало некому.

Волхвы противились отчаянно, но и им скоро пришлось покинуть этот мир. Их было мало, силы оказались неравными. Они уходили немного раньше или позднее.

Солнечные мальчики и чародеи оставались, то черти их неизменно находили, то кот откуда-то доставал.

Он приводил к Яге, и та безошибочно определяла русский дух – это и был тот последний костер, который все еще не гас в небесах и свет его и огонь до земли доходил.

Но однажды, сбившись со счета времени, а это все еще было чужое время, и Яга и кот поняли, что они должны рассказать свои древние истории и пустить их в тот мир, который уже давно дышал на ладан, был сер, злобен и мрачен.

Если бы кто-то смог напомнить, что когда-то здесь царили любовь и нежность, то в это невозможно было бы поверить. Но ведь так было.

Тогда и появился в заповедном лесу у священного дуба тот Волхв, которому открыто было больше. И что за чудо, он смог записать какие-то сказки на свои белые, как снег листы.

Писал, конечно, гусиным пером, уж о гусях позаботился. Хотя у них были еще какие-то перья, но Баюн настаивал именно на гусиных, и парень согласился.

Так они с ним днями и даже ночами трудились над этой странной летописью. Она и не была собственно ни сказкой, ни летописью, он обрекал это в какие-то дивные песни. Но коту некогда было на эти красоты любоваться, самое главное, чтобы записать побольше, и вспомнить то, что было когда-то, ведь это было не так просто сделать. Память у него оказалась не такая уж хорошая, как ему бы того хотелось. И все-таки тогда в ту осень, да и не только осень, они смогли многое. Больше никогда ни до ни после ничего такого ему не удавалось. Можно сказать, что век 19 стал лебединой песней для кота Баюна, больше такого времени у него не бывало.

– Сможет ли он богиню разбудить? – спрашивал то у Лешего, который все чаще на дальнее болото наведывался, то у Яги кот.

Но они хранили молчание. Вот и сам кот приуныл немного. Порой ему казалось, что все это труд напрасный и ничего у него не получится. Может, только казалось?

110. Тайну знает Люцифер,

Хранителя света, ставшего властелином Тьмы, у греков называли Люцифером. Это имя принесли черные монахи и в славянский мир. Но здесь не было того Люцифера, здесь оставался Даждь на небесах и Ний в подземном мире, они разделились на две части. Но самое удивительное, что друг без друга теперь не обходились. Конечно, для того, чтобы все вернулось назад, чтобы славянский мир стал прежним Жар-птицы – Даждя недостаточно, нужно было разбудить Сварога. Только пока он спал, они могли надеяться на Даждя и Ния.

– Вот никогда бы не подумал, – ворчал кот, – что только он тут останется у нас, сколько всего было, сколько с ним воевать приходилось, и вдруг.

– Все переворачивается порой, – соглашалась Яга. – Должен же был и он на что-то сгодиться. А когда сравнить его с теми, кто пришли, так и наш Ний Люцифером покажется.

– Ты о свете или о тьме? – спрашивал кот.

– И о том, и об ином, это же с какой стороны посмотреть, во тьме он во все времена был лучом света, ну а здесь той самой тьмой и должен становиться.

Так они и определили для себя двух главных хранителей, без которых весь остальной мир просто мало что значил. А с ними он уже и не был так пуст и так безжизненен. Вполне привычный мир, правда не такой светлый, не такой яркий, как хотелось бы, но все-таки.

– Пора приниматься за дело, – однажды на рассвете, жмурясь от солнца, говорила Яга, – если мы и теперь не разбудим их, то огонь исчезнет вовсе, ни у нас, ни у них больше для того, чтобы пробудиться не хватит сил.

Огонь исчезнет на земле, мы не сможем вернуть его на небеса, а то подземное пламя, оно останется, но его недостаточно для того, чтобы мир продолжал существовать.

– И что делать станем?

– Свитки с былинами и сказаниями им вернуть надо сейчас, пусть они с ними остаются. Книги написать и туда отправить, – все должно быть в этом мире в меру, ничего больше по дороге растерять нам нельзя.

Так в третий раз кот принялся за дело, самое важное дело в своей жизни, ради которого он все еще и томился в этом странном мире. На самом деле, если куда-то они могли поместить огонь, так в сказания и мифы. Ведь об этом он и прежде догадывался, а теперь точно знал, что так все оно и будет. Вот и пришлось коту над теми сказаниями потрудиться на славу.

111 Последняя битва за огонь

Когда начинаешь что-то вспоминать, да еще и записывать, то порой открывается такое, чего никогда прежде и не знал. Так случилось и на этот раз. В середине повествования понял кот наш ученый, что настоящий огонь оставался только в Пекле. Это странно было сознавать, но разве не так все было тогда? Он полыхал еще какое-то время на земле. Но когда вместо костров стали зажигать тонкие свечки, то это показалось насмешкой, издевательством над этим миром, и тем, который они хотели воскресить. Может пожар и мог от тех свечей случиться, но не больше. Так они и продолжали едва– едва мир освещать. Но в Пекле, раз на земле жизнь не прекратилась, и был настоящий огонь, тот самый, негасимый, из-за которого жизнь в мире еще и продолжалась.

– Получается, что наш Люцифер – кот говорил о Ние, так и остался последним хранителем. Кто бы мог подумать, если там не будет этого огня, то мир просто погибнет.

Но не только кот Баюн, ладе сам Ний о том не догадывался. Когда он вырывался в мир, то там так же ярко светило солнце, трава была зеленой, откуда ему было знать, что это до них доходит свет давно погасшей звезды, что живого огня там нет давным-давно?

Правда, на миг еще появилась Жар-птица. Она полыхнула над миром, затмив своим светом то Солнце, но полыхнула и снова погасла. Жару ее было очень мало для того, чтобы в мире все оставалось по-прежнему.

– Что делать теперь? – спрашивал кот и черти его окружившие Ягу.

– Сон мне был, – говорила она, – видела я Велеса в лесу нашем, – как он пробудился, откуда взялся, не ведаю, но был тут с нами цел и невредим, только печален очень, и говорил он о том, что в подземный мир спуститься за огнем придется. Видать и на самом деле придется, – согласилась Яга, – нет у нас другого пути, только туда отправляться.

Кот никогда особенно Велеса не любил, но то, что он проснется и тут появится, обрадовало его несказанно. Он оставался спящий ли или проснувшийся, богом всего живого, он был самым мудрым и разумным из всех созданий, и на его плечи можно переложить тот груз, от которого сам кот порядком устал. Вот и пусть идет он с ним дальше, а все остальные ему конечно помогут. Только кто-то должен идти впереди. Баюн определил, что это и должен быть Велес.

112 Велес и Ний объединяются Победитель

Сны даже смертных почти никогда не обманывали, а что говорить о Яге. Велеса ждали со дня на день, и он появился. Немного усталый, жмурившийся от солнца и света, почти ничего не видел и не слышал, кот напрасно пытался ему что-то сказать и объяснить, но это был Велес. И они радовались и ликовали, когда он появился, черти прыгали, Леший что-то одобрительно ворчал.

Только теперь духи поняли, как долго они оставались в одиночестве, что теперь можно было им всем предпринять и сделать, для того, чтобы забытый и прекрасный мир вернулся назад.

Долго еще пришлось ему рассказывать о том, что тут происходило без него. Слушал он внимательно, о чем-то своем думал. Все ждали его решения. Оно оказалось неожиданным.

– Я должен спуститься к Нию, без него ничего не будет в этом мире, – только и говорил Велес.

Всем остальным пришлось с ним согласиться.

№№№№№№

Велес вернулся из подземного мира на рассвете. Что там происходило, о чем они говорили, что решили, сказать было трудно, только вернулся он спокойным и уверенным, таким, какого они помнили прежде.

– Свершилось, – только и прошептала Яга. И на самом деле свершилось. Навстречу Велесу несся из подземного мира другой всадник, темный и бесстрастный. Они встретились у перекрестка, там, где сходились разные миры. В том месте, где соединились эти двое, скрестились, словно два прожектора, солнечные лучи. И там же вспыхнул тот самый живой огонь, о котором столько времени они могли только мечтать. Красавец и чудовище стали одной сущностью навсегда, больше отдельно их не существовало, они были едины и неделимы.

Духи видели это восхождение, они замерли от восторга. Так Люцифер и должен был спасти этот странный мир. Велес ли стал Люцифером, тот ли Велесом, понять это было невозможно, но так было в те дни, так было потом всегда. После конца света загорелся огонь, и началась новая жизнь.