Текст книги "Смерть поэта – Маскарад. Романтизированная биография"

Глава 15 Мундиры, ментики, нашивки, эполеты

В юности все меняется стремительно. Сначала от вольности ничего не осталось, а потом и от того юноши, к которому все успели привыкнуть, хотя и не принимали, и сторонились, и старательно избегали встречи, если ее вообще была возможность избежать. Если сделать этого не получалось, то напрягались и ждали дерзости, а то и скандала.

На самом деле Москва не так и велика, как может показаться тем, кто заглядывает туда в первый раз. Наши герои же успели везде побывать и все знали, со всеми были знакомы, так что все быстро надоело. Вот и оказался столичный мир тесен.

С каким трепетом примерял Мишель гусарский мундир, желая очаровать и юных дев и дам, хотя это ему совсем не было нужно, и поразить, и покорить всех своих старых знакомых, уж если ему суждено было стать служивым, воином, то пусть хоть что-то из всего из этого для него останется. Противоречивые чувства раздирали мятежную душу, ему хотелось быть свободным, как прежде, но коли это теперь невозможно, то надо стать лучшим из гусар, слава о них была такой громкой, что остальным военным приходилось только завидовать молча, и пусть те самые барышни, которые таили улыбки, а чаще усмешки, теперь борются за его внимание. Таких красавцев в высшем свете столицы было не так и много.

Первой его придирчиво осмотрела бабушка. Конечно, ростом он не вышел, но мундир украшал ее внука невероятно, у него появилась выправка, он стал таким красавчиком, что при других обстоятельствах она и сама бы бросилась к его ногам и молила бы о внимании, ну или в другой жизни, здесь таких подвигов от нее не требовалось, он и без того все время был рядом, от нее таких жертв не требовалось, хотя, не стоит себя обманывать, служба уведет его через несколько лет в любой уголок мира, и скорее всего на Кавказ. А там кто знает, что и как сложится, ведь там все время идет война.

№№№№№

Потом появилась Мария, конечно, как без нее. Она своих восторгов не скрывала, правда, говорила, что на Кавказе опасно, там идет война и убивают. И словно бы хотела убедить и бабушку, и внука в своей правоте, какая бестактность с ее стороны, но разве она была не права?

Сердце бабушки, слушавшей этот разговор, дрогнуло, разве не о том же она думала, хотя и не могла произнести этого вслух, никогда бы этого не сказала, чтобы не накликать беды, не зря же ее матушка все время твердила: «Не буди Лихо, пока оно тихо». Но на это Мишель ответил твердо и уверенно:

– Не бойся, цыганка мне сказала, что меня не убьют в сражении, это будет не кавказец, и светлый человек, блондин, я так понимают, и опасаться надо своих, а не чужих.

Мария встрепенулась, от того, что убьет его свой, легче не становилось, но сам Мишель почему-то этому был рад. Ведь можно проявлять чудеса храбрости, если знаешь, что не погибнешь в сражении. А именно так ему и хотелось утвердиться, раз уж он получил офицерский мундир.

– Цыганка твоя могла ошибиться и просто соврать, я бы не стала им доверять, – осторожно говорила Мария, – и потом, кое-что в своей судьбе мы все-таки можем изменить, так было много раз. Оказался не в том месте, опоздал на свидание, и вот уже все идет по-другому.

– Я не погибну в сражении, скажи об этом бабушке, а то на ней прямо лица нет, – он усмехнулся и подмигнул тетушке.

Елизавета Алексеевна отошла от двери, но ей показалось, что оба они знали, что она была рядом и все слышала. Конечно, это не хорошо, но что хорошо, а что нет, если это касается ее внука, здесь она забывала о нормах и правилах приличия и пошла бы на многое, если бы от нее это потребовалось.

№№№№№№

Теперь вместе с Мишелем был и Монго – его братец по материной линии, кто бы мог подумать, что форма так объединяет таких разных людей, но им было весело и забавно вместе, и поняв, что судьба свела их недаром, с тех давних пор они почти и не расставались больше. После тетушки Монго был единственным, кто понимал его, принимал таким, каким он был и ценил безмерно, что могло показаться странным, но было естественным. В мире всегда есть то. что нам близко и дорого.

«Это был, – пишет его дальний родственник М. Н. Лонгинов, – совершеннейший красавец; красота его, мужественная и вместе с тем отличавшаяся какою-то нежностию, была бы названа у французов „proverbiale“.. Он был одинаково хорош и в лихом гусарском ментике, и под барашковым кивером нижегородского драгуна, и, наконец, в одеянии современного льва, которым был вполне, но в самом лучшем значении этого слова. Изумительная по красоте внешняя оболочка была достойна его души и сердца. Назвать Монго-Столыпина – значит для людей нашего времени то же, что выразить понятие о воплощенной чести, образце благородства, безграничной доброте, великодушии и беззаветной готовности на услугу словом и делом».

№№№№№№

Мишель больше не был один, и дружба привела его в восторг, на одном из приемов, они снова встретились с Екатериной Сушковой. Но кажется она осталась неизменной, а как переменился сам Мишель, он диву давался, вспоминая, что был в нее влюблен. Как? Почему он мог так страдать и метаться из-за этой тупенькой и пустой бабенки, которая никогда и ничего не понимала, и понимать не собиралась.

Монго, увидев его отношение к той девице, упрекнул его за то. что он был неучтив и даже резок, и не скрывал презрения.

– Нельзя так с девицами и дамами, друг мой, уж они найдут как отомстить, ты поверь мне. Я не заставляю тебя их любить и рассыпаться в любезностях, но и так тоже не годится.

– Мстить стану я, – отвечал новоиспеченный гусар, – они не уйдут от моего возмездия, никогда не уйдут.

Сколько твердости было в голосе, сколько уверенности, что так все и будет, словно он шел в атаку против грозного противника.

Мишель сделал вид, что не заметил тревоги Монго, а тот оставаясь дамским угодником, он вряд ли тревожился из-за Екатерины, нет, конечно, ему просто не хотелось, чтобы Мишель попал в какую-то скверную историю, где могут быть замешаны мужья, братья, отцы. Они в обиду не дадут своих дочерей. И тогда, но лучше не думать о том, что может случиться тогда.

№№№№№

Узнав, что они теперь вместе, Елизавета Алексеевна как-то успокоилась, переложив на плечи Монго все, или почти все те заботы и хлопоты, что были до сих пор на ее хрупких плечах. Но справится ли он с таким грузом, есть ли кто-то, кто с ним справится? Там нужная дюжина друзей и родичей, чтобы что-то и как-то наладилось, но пока приходилось довольствоваться малым. Мария тоже радовалась такому повороту в жизни Мишеля, ведь у нее была своя жизнь, а Монго хороший парень, и ему вполне можно доверять ее любимца.

– Хорошо, что не женился с дуру, что судьба не была так жестока, – говорил Мишель, когда под утро они возвращались домой.

Его удивило то, что Монго на это ничего не ответил. А тот думал о том, что такими же будут отношения его друга ко всем другим женщинам и девицам, в каждой из них он найдет какой-то страшный изъян, и любовь в один миг превратится в ненависть, и ничего больше от нее не останется. И дело тут не в девицах, а в нем самом.

Об этом Монго говорил с Марией, когда они встретились в театре, Мишеля в тот вечер не было, он сказался больным, и занимался какими-то своими делами.

Глава 16 Встреча с Пушкиным

Поэзия жила в душе Мишеля, она волновала его не меньше, чем музыка и похождения по вечеринкам и светским приемам. А там кого только не встретишь. И вот внезапно, как всегда неожиданно он столкнулся и с Пушкиным. Когда видишь живым того, о ком с самого детства только и слышал, кем грезил всегда, испытываешь невероятное потрясение, которое не сможет описать даже гениальный поэт. Не мог этого сделать и Мишель потом, не появилось строк о той встрече у него, как ни странно, он писал о столкновении с той или другой барышней, а вот о встрече с поэтом упорно молчал, как о самом сокровенном.

Грезы внезапно превратились в реальность, Пушкин вошел в залу, порывистый, яркий, летящий, именно летящий, и по его виду было понятно, что это гений, это поэт, это порыв свежего ветра, которого им так не хватало всем в те суматошные времена.

Мишель был в восторге и смятении, куда делась его спесь и дерзость, он просто замер и смотрел на гения широко открытыми глазами, и было в нем что-то теплое, светлое, располагающее, но и далекое одновременно. Казалось, что поэт просто на миг заглянул сюда и сейчас растворится, исчезнет, как призрак. Но Пушкин не был призраком, более того, на этом маскараде, он был самым живым и настоящим, это они все казались мертвецами, пришельцами с того света. Они пытались скрыть свою сущность, он же ничего скрывать не собирался.

№№№№

Потом Монго говорил Марии, что таким он братца своего не видел больше никогда. Она же пожалела, что ее не было в том самом дворце, где они оказались случайно, и куда идти не собирались, но ноги сами их туда привели. И случайность оказалась чудом и сказкой, наградой, за то, что так долго и упорно им пришлось скитаться в поисках неведомого и непознанного.

И только через несколько минут, когда они снова встретились соприкоснулись, это был совсем другой человек. Он резко пролетел мимо, словно стрела выпущенная из лука, был зол и раздражен, словно его ужалила пчела или случилось еще что-то странное. Но что могло произойти за те несколько минут, когда Пушкин пропал из вида. А Мишель теперь только за ним и следил, глаз не спускал, искал и ждал.

Мишель не смел проследить за тем, где он был и с кем вел беседу, сам же он о происходящем ничего не ведал, зато все это хорошо знал и понимал Монго. Он тверже стоял на земле, интересовался многими сплетнями и новостями, которые в свете происходили, а не обдумывал очередную редакцию своего Демона. Нет, он мог только слушать творение друга, а не сочинять что-то сам. Он даже записок и воспоминаний писать не собирался, считая, что это не должно как-то касаться их жизни, которая по его разумению была сугубо личной.

– Что с ним, что случилось? – не выдержал Мишель.

– Деньги, долги, интриги, – как-то односложно произнес Монго, надеясь, что тот все и так поймет, ему не стоит все рассказывать подробно.

№№№№№№№

Но он не понял, да и как мог сытый голодного разуметь? Бабушка лишила его отца, и еще при жизни связь их была так слаба, что тот казался чужим человеком, но что касалось финансов, он не представлял себе, что мог в чем-то нуждаться, а главное, что этого никогда не допустила бы она. Елизавета Алексеевна вольно или невольно откупалась от внука, она не стала бы отказывать ему ни в чем, повторяя, что денег в могилу не унести, а мальчик пусть получит то, что хочет.

– А такое может быть с таким гением, как Пушкин? – спрашивал он, уже когда поэта и след простыл, и он унес с собой все свои беды и несчастия, и природную раздражительность и порывистость. Он умел вспыхивать от малейшей искры, тогда и начинался настоящий пожар.

– Еще как может быть, большому человеку много надо, а они погрязли в долгах, расходы растут, столичная жизнь, штука дорогая.

Странно как-то это звучало и казалось чем-то нереально далеким, заставившим и его впасть в какое-то уныние.

– Не переживай, тебе это точно не грозит, – говорил Монго, ему хотелось хоть как-то утешить друга.

Представить себе, что тот мог переживать о ком-то другом, пусть и о Пушкине, он никак не мог. Да и что толку им было переживать, вот предложить ему помощь и тебя вызовут на дуэль, и пристрелят тут же – вот и весь сказ, нет уж, с такими пылкими и страстными людьми надо быть особенно осторожными, чтобы не нарваться на скандал.

Кажется, ни о чем таком Мишель не думал, он просто не мог поверить, что сказанное Монго может быть правдой. Нет, он не допустил бы мысли, что брат его обманывает, просто возможно он что-то перепутал, не понимает, как это может быть на самом деле.

№№№№№

При встрече с Марией, когда он рассказал о радости и гневе поэта, и спросил, могут ли у него быть какие-то большие проблемы, она пожала плечами:

– Поэты всегда живут на широкую ногу, и траты часто бывают непомерными, и не у всех есть богатые родственники, а если и есть, то не всегда они готовы все оплачивать, любовниц, карточные долги, да мало ли куда уходят деньги.

Она говорила не определенно как-то, но становилось понятно, что не все в этом мире так просто, как могло показаться ему из своей уютной башни из слоновой кости, так назовут его жилище позднее…

Позднее, сколько и где они не появлялись, поэта видеть им больше не удавалось, он словно пропал куда-то, растворился, его не оказалось больше рядом. А так хотелось взглянуть, узнать, что он спокоен и весел, что у него все наладилось, и пишется и дышится легко.

Глава 17 Я выхожу замуж

Мог ли Мишель так быстро забыть о Пушкине, о тех чувствах, которые он переживал. Казалось, что нет или должно было случиться что-то такое, что станет новой невероятной встряской, затмившей первую.

И это случилось, как бы странно то не звучало. Примерно в те дни, когда все его мысли были заняты Пушкиным и тем миром, в котором жил поэт – Мишель теперь старался быть внимательным и проникнуть в тот самый мир, прикипеть душой, так вот тогда именно и пришло письмо, где сообщалось о том, что Варвара, как писала ее сестра, выходит замуж, и все они пребывают в приятных хлопотах – подготовке к свадьбы.

– Приятных? Да как они могут о том говорить, как свадьба, может быть, приятными хлопотами? Особенно если это касается единственного создания, к которому в глубине души он питал теплые чувства, ведь она была кроткой, тихой и никому не желала зла. Именно такой, была дева, которая мог бы со временем с ним ужиться, и в той самой жизни не убить его окончательно. Почему замуж выходит не какая-то из ее сестер, а она, где в жизни справедливость?

Мария спокойно слушала все его возмущения, а она подтвердила, что это правда, и наверное, только он один о том не слышал, может потому, что и слышать этого не хотел? Или только разыграл сценку с неведением, кстати он не был лишен артистических талантов.

– Но кто этот человек? -воскликнул Мишель.

Похоже, что он и на самом деле не ведал, иначе бы не стал спрашивать.

– Бахметов, – отвечала Мария и ничего больше не прибавила, да и что тут скажешь, остальное и так было понятно, он прекрасного знал этого господина, но и подумать не мог бы, что тот станет его соперником, мужем Варвары.

Мишель дал волю чувствам, когда выбежал в сад и остался у пруда в одиночестве. Вот тогда небо упало на землю, Демон понял и почувствовал, что его снова в очередной раз лишили неба. Та, которая могла его спасти, не сделает этого, ушла, улизнула. Но она его любит больше, чем он ее, как же она может стать женой другого? Она может, потому что ждать его бесполезно, родители не согласятся, чтобы он стал ее мужем, для семейной жизни по их разумению он совсем не годится. И кто это дал им право решать, кто и для чего годится. Но они решают, выдают дочерей замуж по своему усмотрению.

Мария навестила невесту, и та пожаловалась, что жених ее страшно ревнует, заставил уничтожить все, что дарил поэт, она подчинилась, бросила в огонь все его стихотворения и даже сам альбом, в котором они были записаны. Вот так поступают с поэтами вероломные девицы. И он не сомневался, что в тихом болоте черти водятся.

№№№№№№

Глаза Мишеля сверкали от ярости, пока он слушал тетушку и все не верил своим ушам. Она не сможет так поступить, она должна убежать и спрятаться, словно он предлагал ей с ним сбежать, а ведь он ничего такого и не предлагал. Так куда и зачем ей бежать? Нет, она разумна, она хочет стать женой и матерью, а не Музой для вероломного поэта, с которым не будет счастья, в этом родители правы, совершенно правы.

Но как она может жить после этого? Это же предательство, она просто бросила его, даже не объяснив ничего, узнал он обо всем от других.

Хотя Мишель не понимал, что именно она должна была и могла ему объяснить, но это ничего не меняло в его воспаленном мозгу – женщины, теперь все до одной стали чудовищами и предателями, они оставались волками в овечьей шкуре, если даже Варя так поступила, то что он должен ждать от других.

Он чувствовал себя Чацким и перечитывал комедию Грибоедова в списках, она переходила из рук в руки, многие помнили ее наизусть. Накануне один из рукописных вариантов подарила ему тетушка, говорила, что она получила его от самого автора, они были где-то на одном приеме, и он неожиданно ей ее преподнес. Комедия не могла быть напечатана и поставлена, слишком уж точно рисовались все персонажи там, но у всех, кто так или иначе был связан с литературой и литераторами, она была. Ее знали, ее любили, и автора тихо ненавидели те, кто узнавал себя в его персонажах, а это была вся барская Москва, та самая, к которой так привык, и в которую неплохо вписался и наш поэт тоже. Но разница между ним и Чацким все-таки была значительная, он не настолько добр и не способен прощать тех, кто причинил ему боль и страдания, не дождутся ничего такого.

Рукопись поэмы он спрятал в тайник, помня, как переживала бабушка в том декабре, когда поднялся бунт, что будет теперь, сказать трудно, но пусть будет подальше от глаз чужих

Глава 18 Маскарад продолжается

Все замужние дамы теперь казались ему предательницами и личными врагами, он не мог и не хотел их прощать, словно каждая из них в чем-то была виновата, и чтобы хоть как-то выпустить пар, он взялся за «Маскарад», драму, где старик Арбенин ревнует невинную жену, и травит ее безжалостно. А как еще он мог отомстить той, которая вышла замуж за другого и про все на свете забыла?

Что-то о потерянном браслете он слышал от тетушки, что-то дорисовало его воображение. И вот уже на одном дыхании написался скелет той самой драмы, муж оказался старше и страшнее господина Б, похитившего Варвару, она прекраснее и невиннее, и должна была ответить за все вероломства в этом мире. Наверное, для каждого творения есть свой час и свои обстоятельства, для Маскарада было и навсегда останется тот год, когда Варвара Лопухина выходила замуж, и он был без вины виноват – так считал сам Мишель, а потому и несчастен, и беспощаден одновременно. Признать хоть в чем-то и свою вину тоже он не мог и не хотел, она должна была ждать и верить, сколько бы времени не прошло, словно бы потом он сделал ей предложение и согласился жениться. Не стоило даже заглядывать так далеко – женитьба, это вообще не его случай, но и она не могла и не должна была выходить замуж за другого.

Сцены отравления и гибели Нины он писал с особой страстью, прекрасно понимая, что Варвара их прочтет, что у нее будет экземпляр пьесы, она не сможет себе в том отказать, хотя тетушка говорила, что муж заставил ее сжечь все, что хоть как-то напоминало о поэте, о их невинном романе, но у нее будет эта пьеса, вот и пусть знает обо всем, что он чувствует, что переживает.

Старик Гете недаром говорил, что он не ушел в мир иной только потому что написал своего Вертера, нашего поэта спас «Маскарад», в том или ином виде он будет появляться часто в его стихотворениях, но это потом, только напоминания о том печальном событии, а пока это была его жизнь, печальная жизнь, преодоление страсти, переживания о разрушенных мечтах

Когда Мария прочитала это творение, она все поняла сразу, да и кому понять, если не ей, поняла и только спросила:

– Зачем ты так с ней обошелся?

– А она со мной как? – тут де выпалил он.

– Но она слабая и беззащитная женщина, ей хочется счастья, семейного счастья. Она не слишком умна, но понимает, что от тебя его не дождаться.

– Вот она и получила все, – резко, слишком резко отвечал Мишель.

Мария тяжело вздохнула, разговаривать с ним было бесполезно. Может быть потом, когда он отойдет немного, хотя случится ли это когда-то? Скорее всего никогда, это она знала по себе, предательство не проходит и не забывается никогда, пока мы живы, а может быть и там тоже не проходит и не забывается, но этого пока знать не дано.

№№№№№№№

А вот Монго взял с него слово, что он не покажет Варе и не расскажет о том, что написал. Да как он вообще смеет такое требовать, но друг оказался странно настойчив на этот раз. Он сделал все, чтобы вырвать такое обещание. И нехотя, Мишель ему это пообещал, хотя и не представлял себе, как исполнит обещанное.

– Зачем ты убил ее? -спросил Монго, решив, что он был слишком суров.

– Лучше так, чем жить с нелюбимым стариком, я избавил ее от страданий.

– Хорошо бы только на бумаге, – пробормотал он., думая о чем-то своем, но Мишель сделал вид, что не слышит его. Но неужели он мог подумать, что его друг способен на такое не только на бумаге? А способен или нет, иногда в нем просыпался тот самый Демон, и хорошо, если только поможет ему творить, но не более того.

Позднее, когда списки пьесы появились среди их знакомых, Монго с усмешкой говорил ему, что в Арбенине себя узнают мужья его возлюбленных, реальных или мнимых. Это немного удивило и позабавило самого автора.

– Я не стал бы так забавляться, – говорил Монго, – потому что некоторые из них и без того были на грани от нашей жизни такой, а теперь и подавно.

Мишель молчал задумчиво, он думал о том, что творение получилось и дошло до них до всех, вероятно.

– Некоторые из них готовы вызвать тебя на дуэль, я своими ушами о том слышал, – тут же прибавил он, может немного преувеличивал происходящее, но не сильно.

– Даже Пушкину не мстят так жестоко, – пробурчал Мишель, намекая на то, что у того -то врагов и возлюбленных значительно больше.

Потом, значительно позднее, он будет вспоминать эту фразу часто, особенно в тот роковой год, когда и состоялась последняя дуэль поэта.

– Это вам не горе от ума, это значительно страшнее.

Теперь молчал Монго, он только взглянул на него и покачал головой – крамольная пьеса откуда-то оказалась в его руках. И он мог даже догадываться откуда, да что о том говорить.

Может быть, после этого разговора в душе Мишеля созрела решимость никогда не жениться, потому что сбудется все, что написано, и он точно станет Арбениным, а ему это совсем не было нужно. Творчество, вот что только и должно было остаться в его жизни. Да и печальные глаза отца, к нему обращенные, напоминали о том, что не должен он жениться, ничего хорошего из этого все равно не получится.