Текст книги "Не расстанусь с тобой. Мистическая метель"

«Когда бушующее море…»

 
Когда бушующее море
Пыталось душу утопить,
Душа, с его стихией споря,
Над бездною могла парить.
Взирая на звезду в тумане,
И к ней стремясь издалека,
Она в высоты неба манит
И так прозрачна и легка.
В такие дивные минуты,
Стихи слагались, чуть дыша,
Я заблудилась в бездне мутной,
Но вырвалась на свет душа.
Моя ослабленное тело
Соединилось в ней опять,
И в этот миг я так хотела
Перед стихией устоять.
И чайка-верная подруга,
Неслась куда-то, все забыв,
А жизнь текла, текла по кругу
Забот и дел не изменив.
Но рядом было только море,
На том далеком берегу,
Где отдохнуть немного можно,
Потом я в город убегу,
И буду в бездне пропадая,
Нестись куда-то в суете,
И лишь душа моя нагая
Осталась бликом на холсте.
Художник попытался снова
Ее отобразить, не смог,
Звучит как прежде в бездне Слово,
И море плещется у ног.
 

«Радужное море нам подарит сказки…»

 
Радужное море нам подарит сказки
О прекрасной деве, ждавшей капитана,
Как же ей хотелось и любви и ласки,
А еще увидеть города и страны.
 
 
Было так печально и порой тревожно
Все кричали чайки, как зловещий знак.
Кто-то повторял ей, что это невозможно,
Станет мужем скоро для нее рыбак.
 
 
Но она бежала в синие просторы,
Вот еще немного, и придет он к ней,
Но однажды дева укатила в город,
Чтобы позабылась даль и ширь морей.
 
 
Ей теперь лишь снятся чайки и утесы,
Паруса, от ветра полнятся опять,
Непристойно шутят грубые матросы,
Капитан женат их, где ж другого взять?
 
 
Солнце закатилось, появились дети,
И у мужа снова срочные дела,
Но она спешила к морю на рассвете,
Потому счастливой быть едва ль смогла.
 
 
Как же ей хотелось и любви, и ласки,
А еще увидеть города и страны.
Радужное море нам подарит сказки
О прекрасной деве, ждавшей капитана.
 

«Я выхожу из ступора тех снов…»

 
Я выхожу из ступора тех снов,
И тех стихов опять вдыхаю чудо,
И где-то заплутавшая любовь,
Зовет меня и ждет меня повсюду,
 
 
А это просто навалился Март,
Медведем, пробудившимся от спячки.
Февраль уходит в тьму ночных палат,
И потому морозит он не часто.
 
 
Мой кот орет, на солнышке прилег,
Но беспокойство охватило душу,
Всей кожей март опять почует кот,
И прежние иллюзии разрушит.
 
 
Печаль осталась где-то в высоте,
И в небе сером солнце проступает,
И только тени мечутся, мечте
Дорогу все никак не уступают.
 
 
Проснулся Левитан, пора творить,
Зима была холодной и суровой,
Но понимаем, как прекрасна жизнь,
В штрихе картины, и в полете слова,
 
 
И в музыке, парящей на просторе,
Все требует полета и участья,
К нам рвется март, и он почти пришел.
Ну что же, Вдохновенье встречайте
 

«Весна возвращает заблудшие души к огню…»

 
Весна возвращает заблудшие души к огню.
Им хочется там, где бывали когда-то, согреться.
Впорхнула и ты, и тебя ли теперь прогоню.
О чем говорили? О школе, конечно, чудесно,
 
 
Что было тогда, и что будет теперь не понять,
Мне так одиноко в плену у весны оставаться.
И манит, и манит, куда-то на дачу меня,
Туда, где покой и уют, только надо прощаться.
 
 
Останется твой недопитый фужер на забытом столе.
И запах духов, я о них тут почти позабыла,
Прощаемся молча, закат там почти догорел.
Теперь-то я знаю, весна в этот час наступила.
 
 
Профессор зовет в свой забытый богами Париж,
Но ты, а не я ему будешь доступней и ближе.
Ведь ты ревновала, а нынче упрямо молчишь,
И встретишь там Анну с художником в сонном Париже.
 
 
Скажи им, что помним роман их и странный портрет,
Я даже писала о том, как все с ними случилось,
Весна надвигается, бурый проснулся медведь.
Мне свидеться с вами пока еще все не случилось.
 
 
Уходишь, мой друг, только я не пойду провожать.
Мне надо остаться, так много трудов и заботы.
А птицы поют, и весна наступает опять,
Еще постояла во мраке и скрылась за ием повтором.
 

«Нам Левитан покажет пробужденье…»

 
Нам Левитан покажет пробужденье
Природы и души, о светлый март.
Опавший снег, и первых птичек пенье,
Слепящий свет, и где-то на холмах
 
 
Медведь, как Велес еле пробудился,
Рычит, пугая Леших в ранний час,
И кажется мой кот опять влюбился,
Зовет туда, в его стихию нас,
 
 
Но утонул в снегу и воет волком,
– Ну доставай, скорее, я продрог.
А кисть взлетает, радостно и звонко
Поет свирель, он удержать не смог
 
 
Порывы чувств и радости полеты,
Февраль же медлит, хоть еще денек,
Художнику вдруг грустно отчего-то,
Свечи веселой вспыхнул огонек,
 
 
И желтые цветы для Маргариты,
Несет в тумане Рыжий бес опять,
А Мастер то унылый, то сердитый,
Роман оставит и пойдет гулять.
 
 
И вот тогда их встреча состоится,
И все перевернется в звездный час,
Любовь – отрада ты или убийца,
Но март уже живет и дышит в нас
 

Смутные времена

 
Летели камни, рушились миры,
И мало что осталось, все сгорело,
И все-таки в безумии игры,
Не выжить, а остаться я хотела
 
 
Самой собой, и плен чужих страстей,
Погас до срока, не осталось боли,
И где-то там среди чужих людей.
Порою мы терялись по неволе,
 
 
Но шли друг к другу сквозь мираж игры,
И оставались в чистом поле вместе,
Казалось, что не сдюжить мрак хандры,
Вдруг обернулся светлой, чистой песней,
 
 
И не было ни боли, ни утрат,
Осталось лишь любовь и пониманье,
Когда вернулся снова ты назад,
И позабыл про все свои страданья.
 
 
Душа жила в печали и любви,
И не было назад во тьму дороги,
Когда я дни извечные свои
Встречала то в надежде, то в тревоге.
 
 
Она была безмерно хороша,
Весна земная, осень грез и песен,
И жили мы легко, но не спеша,
А мир казался радостен и тесен.
 

«Весна очнулась, вырвавшись из сна…»

 
Весна очнулась, вырвавшись из сна.
И выбралась на волю из темницы,
Она была юна и влюблена,
И снег еще вокруг нее кружился,
И лес хмелел от песни соловья,
И Лель пробрался к ней через сугробы,
И пусть мрачна февральская заря,
И волк рычит из снежной там утробы,
Но жизнь была прекрасна и легка,
И улыбались снова Берегини,
Русалки шли к ней, с птицами в руках,
С небес смотрели сонные богини.
И Жива с Лелей затевали спор,
И хмурилась отчаянно Морена,
Влюбленной Лады так прекрасен взор,
И музыка звучит самозабвенно.
Никто и никогда так не любил,
Не ждал ее, как в грозную годину,
И все тепло и музыку, и пыл,
Мы шлем туда, где грозные мужчины,
Ведут за жизнь со смертью вечный спор,
И не сдаются там, не отступают.
Пусть их согреет Велесов наш хор,
Пусть музыка в их душах не смолкает.
 
 
И с нами Жива в светлый этот час,
И бог всего живого тоже с нами.
О, как сердца, влюбленные стучат,
И мы погасим адское то пламя.
 

Песня весны

 
С суровым видом неизбежности
Врывается в наш мир весна,
Наполнив душу светом нежности,
Поет о вечности она,
Ей вторит мир, теплом разбуженный,
В преддверье вечной суеты,
Печали позабыв ненужные,
Опять со мной любезен ты.
И грез минувших вдохновение,
Не даст нам унывать в тот час,
Когда любовь и настроение,
Согреют, окрыляя нас.
Живем и миру улыбаемся,
И верим в чуда торжество,
Весна – влюбленная красавица,
Касается чело его.
И он летит легко над пропастью.
И он в тумане растворяется,
И полон радости и доблести
Мой Велес рядом с той красавицей.
Март всех нас делает счастливее,
Своей он не скрывает прелести,
И лиры звонкой переливами,
Поем, на лучшее надеемся.
Холодной полночью случаются
Еще и пробужденья странные,
Тогда стихи, любовь и таинства
Вдруг станут вещими романами.
Обнажена душа пред вечностью,
И все ей снова подчиняется,
Весна врываясь с неизбежностью.
В душе невольно отражается
 

Страсть правит миром

«Ничто великое в мире не совершается без страсти» – Георг Вильгельм Фридрих Гегель.

 
Разрушенная Троя полыхает,
Приам к ее развалинам спешит,
И там, где страсть при жизни умирает,
Не будет город, побежденный жить.
Она, одна она вела к победе,
Микенский царь Елену защищал,
И он об отступлении не ведал,
И он про поражение не знал.
 
 
Да, да, во всем повинна Афродита,
И войны из-за женщин начинались,
Но если страсть в стране твоей убита,
То города богами разрушались.
Им дан Парис в укор, как оправданье,
Но ничего не ведает Приам.
Кассандра все разрушила преданья,
И Феба отвергая, шла к рабам.
 
 
– За что нам это? – Гектор вопрошает,
Когда Ахиллом будет он убит.
Но если страсти этот мир не знает,
То для чего еще он будет жить?
И боги приговор выносят снова,
Их не купить, не убедить в ином,
Похищена Афина, жрец взволнован.
– Мы этого едва ль переживем.
 
 
Уймись, Кассандра, все за нас решили,
И скоро Троя догорит дотла,
Все правильно, ведь мы без страсти жили,
И нам она неведома была.
Бредут к Долине смерти только тени,
Не счастье, им даруется покой,
Мы все уйдем туда, к тому забвенью.
Бесстрастные пред бездной роковой.
 

Вся история Древней Греции – это история страсти, как только она угасает, герой или мир умирает, потому Афродита – богиня любви и войны, жизнь – это страсть, Нарцисс стал только бледным цветком не случайно, не случайно погибла Троя

«И снова Ностальгия зазвучит…»

 
И снова Ностальгия зазвучит,
В разгар весны, в печали вековой,
Пока душа под слоем снега спит.
Ты понимаешь, что еще живой,
 
 
И хочется проснуться до зари,
И раствориться в грезах и стихах,
Но в вечность уплывают корабли,
Туда уносит боль, тревога страх.
 
 
А мы от пробуждения пьяны,
Нам надо страхи, путы разорвать,
И дотянуться снова до весны,
И с Велесом еще попировать.
 
 
А парусник отправится без нас,
И хмур его красавец-капитан,
Мы остаемся, нам мила весна,
У нас опять отчаянный роман.
 
 
Романс о страсти снова зазвучит,
Брильянт в кольце напомнит о былом,
И лютни тот отчаянный мотив,
И солнцем заполняется весь дом
 
 
Пока душа в перинах снега спит,
Очнувшись, понимаю – я жива,
И снова Ностальгия зазвучит,
И кружится от счастья голова…
 

Что молодость?

«Никто не молод после сорока лет, но мы можем быть неотразимыми в любом возрасте» – Коко Шанель.

 
И пусть теперь не стали мы моложе,
Что молодость, тревоги, боль и страх,
Она сомненья и грехи умножит,
Сгореть заставит снова на кострах.
 
 
Но если ты воскрес, как Феникс снова
И стал солидней, ярче и мудрей,
Тебе подвластны музыка и слово,
И речь неотразимей и сильней.
 
 
То ты прекрасен при любой погоде,
Все страхи позабыв и миражи,
Чужой уходит, и тебя находит
Тот главный с кем летать тебе и жить.
 
 
Разборчивее стала и смелее,
Не доверяет внешнему душа,
Пусть страсть не та, зато любовь яснее,
Дороже верность, а не маята.
 
 
Уже не совершая тех ошибок,
К чужим столам не стала подходить,
Ты знаешь цену пустоте улыбок,
Умеешь и смеяться, и шутить.
 
 
Таланта раскрыт, и чаще вдохновенье
Задержится и будет здесь царить.
Все радости и чудные мгновенья
Неотразимою заставят быть.
 
 
Заставят быть тебя, а не казаться,
И лучшие романы написать.
С годами лишь собою оставаться,
Парить над бездной бед, а не порхать
 

Думай о смерти

«Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер» – Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита».

 
Как странно, как страшно уйти, не проститься,
Когда появляется Дьявол  внезапно,
Не ведая то, что под вечер случится,
И жить мы и петь собирались с азартом,
 
 
И вроде к тебе на свиданье спешила,
Но рядом пучина, и свет исчезает
Меня остановит внезапная сила,
Прозренье – Мы смертны, мой час наступает
 
 
И кот проносился в том зеркале снова,
Застыли века, замолчали в тревоге,
И стынет в сознании последнее слово,
А что это? Смерть у тебя на дороге.
 
 
И рушатся планы, и чувства погасли,
Не важно все то, что казалось причиной,
Как страшно взглянуть в эту бездну отважно,
И им улыбнуться, и мир сей покинуть.
 
 
Такое ведь с нами случится едва ли,
Все это не нам предназначено, знаю.
И кружатся души на том карнавале,
И знанья умножили наши печали.
 
 
Когда перестала являться Морена,
Какими же стали беспечными души,
А все происходит внезапно, мгновенно,
И свет погасил он, и мир наш разрушил.
 
 
Вина не пила, отравить не успели,
Но маятник он остановит беспечно,
И волки завыли, и птицы запели.
И время замрет, и откроется Вечность.
 
 
За жизнь мы пытались схватиться напрасно,
И черная тень нависает над нами.
А просто душа вдруг рванула на красный,
Прервав все восторги, сомненья, страданья.
 

Три сестры Омск 1916 года

 
Скажи мне, где та женщина земная,
Уставшая от призрачных забот,
Увижу и наверно, не узнаю.
Ведь есть здесь только рукопись и кот.
Кот мирно спит и видит сны цветные,
Он тигр и хозяин тех миров,
А мне еще бы написать как жили,
В Сибири три сестры в конце веков,
 
 
Как адмирала встретили в печали,
И полюбили до скончания дней,
За то и комиссаров проклинали
В неистовой печали все сильней.
И все-таки детей они рожали,
И верили, что так вернется Русь,
И только сны о дивном адмирале,
Им навевали и тоску, и грусть.
 
 
Я видела портрет его в гостиной,
Потом в забытом старом сундуке,
Но дом уютный так и не покинул,
И кто он знали даже внуки все.
И комиссары злее становились.
Но не могли согнуть их до конца,
Прошли года, они не изменились,
Но стало легче думать и дышать.
 
 
Они ушли, все власти отвергая,
И вспоминая тот далёкий год,
Когда столицей Омск провозглашая,
Он обещал им, что еще придет.
Наверное, за миг перед расстрелом,
Ему явились снова три сестры,
О городе заснеженном запела
В Иркутске вьюга, стихнув до поры.
 
 
О, как же тяжко было оставаться,
И видеть комиссаров пьяных пыл,
И помнить бал, и слышать звуки вальса,
И знать, что обещанья не забыл.
Смотрю на их портреты, время тает,
И воскресают снова три сестры,
За год до бунта ничего не знают.
И счастливы до роковой поры.
 
 
И все, что с ними больше не случится,
В моем романе снова оживет,
И рядом души их парят как птицы,
И адмирал сквозь время к ним придет.
Придет, на миг задержится у двери,
И что-то скажет, мне не разобрать,
Но главное, надеяться и верить,
И не сдаваться в грозный час опять,
 
 
А где-то не утихла мировая,
И смута не оставит их сердца,
Все как теперь, но верили и ждали,
И прадеда, и деда, и отца.
 

«Под небом Севера в пустыне ли бесплодной…»

 
Под небом Севера в пустыне ли бесплодной,
И там, где море плещется у ног,
Мы все порой любимы и свободны,
И каждый в этом мире одинок,
 
 
Язык, цвет кожи, это все пустое,
Нам так же больно, так же хорошо,
И стоит мне лишь встретиться с тобою.
И понимаю, ты ко мне пришел,
 
 
Когда осилил расстоянья пропасть,
И яки рыба, в море уходил,
И серым волком лес пройти попробовал,
И птицей гордой в небесах парил.
 
 
Ты все осилил на пути суровом,
Я убедилась в том, что мы едины,
Ты покорил меня поэмой новой,
И мужеством, и тем, что не покинул.
 
 
И пазлы душ соединив навеки,
Парим мы в небесах, плывем в безбрежность.
И остается вера в человеке,
И согревает нас любовь и нежность.
 
 
И любим мы, пока еще мы живы,
И мы живем, пока еще любимы,
Различия надуманы и лживы,
Мы небо постигаем и глубины
 

Но я летал

«Я поднялся слишком высоко, любил слишком сильно, отважился слишком на многое. Я хотел ухватить звезду, но, переоценив свои силы, потянулся чересчур далеко и упал» – Джордж Мартин, «Танец с драконами».

 
Да, я упал, и падал воск слезами,
И было больше крыльев не поднять,
Но даже в этой жизни в этой драме,
В отличие от вас я мог летать.
 
 
Я Крит покинул, чтобы не вернуться
В те лабиринты рабства и тоски,
Царь Минос обреченно улыбнулся,
Дедал кричал мне в след:– Сынок, прости.
 
 
Я сделал все, и я не мог иначе,
Теперь судьба твоя в твоих руках,
Вернее крыльях, путь был обозначен,
Но Гелиос, оставшийся в веках,
Не захотел печали внука, знаю,
И потому твой оборвал полет.
– И все-таки от рабства убегая,
Я полетел в страну иных невзгод.
 
 
И тот, кто в небе был хоть миг единый,
Вернуться в плен не сможет никогда.
Прости, отец, что я тебя покинул.
На миг один, а может навсегда.
 
 
Я стал теперь свободней и сильнее,
Такой красивый мне приснился сон,
Я не вернусь, забыть его не смея,
В свободу и полет я был влюблен
 
 
Да, я упал и не смогу подняться,
Но я летал, не ползал, грозный царь,
На берегу твои рабы теснятся.
А мне не страшно и совсем не жаль
 
 
Да, я упал, и падал воск слезами,
И было больше крыльев не поднять,
Но даже в этой жизни – вечной драме,
В отличие от вас я мог летать.
 

«Загораются звезды в тумане ночном…»

 
Загораются звезды в тумане ночном,
Возвращаются в дом твой друзья ненароком,
Их не мало, но ты все мечтаешь о том,
Кто не стал ни Мессией тогда, ни пророком,
И философы были другими тогда,
И учили нас жизни иные мессии,
Он же, в дом заглянув, просто был иногда,
То советником умным, то просто стихией,
И тебе открывая истерзанный мир,
Чаще просто молчал, говорил он немного,
Но тянулась все время тогда ты за ним,
А его уводила беспечно дорога.
Возвращались поэты, художник писал
Твой портрет и тебя открывал ту другую,
Только он затерялся в горах среди скал,
Без него ты все время в пустыне тоскуешь,
И пойти бы туда, и его отыскать,
Посидеть у костра, расспросить и поведать,
Ну а лучше бы с ним у огня помолчать,
Позабыв пораженья свои и победы.
Только он затерялся средь звездных миров.
И тебя охраняя в лихую годину,
Знаки шлет, не найдя звуков музыки, слов,
Извиняясь за то, что так рано покинул.
В небо глядя и ты улыбнёшься опять,
И к поэтам вернешься, продолжив пирушку,
Для него ты решила стихи почитать,
Он услышит, тоску расставанья разрушив.
Он услышит, вернется в уютный ваш дом,
До рассвета оставшись, и снова прощаясь,
Ты его провожая, грустила о нем,
К повседневным заботам своим возвращаясь
 

«Когда с тобой мы встретились случайно…»

 
Когда с тобой мы встретились случайно
На перекрестке судеб и дорог,
Жила там только робость, только тайна.
И вырваться на свет ты мне помог,
 
 
А тьма еще к тебе не отпускала,
Но нежность растопила жуткий лед,
И парусник, застывший у причала,
В простор попутный ветер унесет.
 
 
И паруса от счастья побелели,
И нежность не давала нам хандрить,
Мы просто петь и жить тогда хотели,
Бескрайность мира снова полюбить.
 
 
Она нас обнимала в час заката
И на рассвете снова нас встречала,
И пусть была во всем я виновата,
Но больше не томилась у причала.
 
 
Тревоги расступились, словно тучи,
И парусник спешил заре навстречу,
Случается во тьме лишь солнца лучик,
Меняет все, и жить надежней, легче.
 
 
Мой капитан на мостике ликует,
И мир преображается навеки,
Когда любовь и нежность торжествует,
И океаном стали жизни реки.
 

«Черный ангел в поле белом…»

 
Черный ангел в поле белом
Растворился и растаял,
Ангел, что же ты надела,
На кого меня оставил.
 
 
Нет пути, дороги скрыты,
И друзья ушли куда-то,
Все пропали, все забыто,
Только боль– за жизнь расплата.
 
 
Мне хотелось быть собою.
Вот я ею и осталась,
Все еще зовут Любовью,
А ее такая малость.
 
 
В пустоте метались тени,
Словно дивные сказанья,
Я еще осталась с теми,
Для прощанья и прощанья
 
 
йКак по клавишам шагала,
Извлекала сны и звуки,
От финала до начала,
Через пропасти разлуки
 
 
Ночь была такой тревожной,
Свет тревоги не убавил,
И казалось невозможно,
Только ты меня оставил,
 
 
Песни, смолкшие в тумане,
Сны, вдруг ставшие судьбой
Это просто жизнь обманет,
Разлучив меня с тобой.
 

«Река времен– дорога в мир иллюзий…»

 
Река времен– дорога в мир иллюзий,
Печали растворились в ней и сны,
И там мелькают призрачные люди,
С которыми мы встретиться должны.
И что-то им сказать о том, что было,
Чем сердце успокоилось давно,
И вот стою я у истоков мира,
И радуюсь опять весне хмельной,
 
 
И словно на полотнах Левитана
Она едва заметна в ранний час,
Но жизнь сквозь снег пробьётся неустанно
,И обновленной отразится в нас.
Страсть и мечта живут и вдохновляют
Но новые открытья, миражи,
И только здесь мы снова понимаем,
Как хорошо и верить нам и жить.
 
 
Не молимся, своих богов мы славим,
Благодарим за осень и весну,
Мы будем жить, когда мы с ними сладим,
Когда к тебе я с радостью прильну,
И там, где снова разгорелась битва,
И рушатся привычные миры,
Нас не спасет та рабская молитва
Мы поменяем правила игры.
 
 
Мы все пройдем, в грядущем воскресая,
И оставаясь где-то у черты,
Когда летит все выше птичья стая,
В просторах неба будем я и ты
 

«Никого в нашем доме не встретила…»

 
Никого в нашем доме не встретила,
Только ветер, поющий о нежности.
Он все звал, только я не ответила,
Так привыкшая к той неизбежности.
 
 
Ночь была удивительно тихая,
И металась душа обреченная,
Птицы нежность спугнули ту криками,
Все твердили печально о чем-то там.
 
 
И она растворилась, растаяла,
Утонула в слепой неизбежности,
Никого за спиной не оставила,
Я напрасно мечтала о нежности
 
 
Сон причудливый может быть сбудется,
Или знаком и тайной останется.
Только нежность твоя не забудется,
Если вера с надеждой растаяла.
 
 
Чего ждать нам еще в неизбежности,
И что случится, почто нас оставили,
Те печали земные и нежности,
Жить и верить в былое заставили…
 
 
Мы скитались по миру, мы верили,
Что одна она с нами остается,
И смирились с былыми потерями,
А она где-то в бездне растаяла.
 

«Последние дни загулявшего марта…»

 
Последние дни загулявшего марта,
Живем мы беспечно в преддверье апреля,
А он наши судьбы поставит на карты,
Обид не прощая, слезам не поверит.
Там Фауст промчится по улицам сонным,
В предчувствии бури он будет отчаян,
Столкнувшись на миг с Берлиозом, Бездомным
И лепет поэта отвергнет отчаянно.
С ума он сведет и заставит метаться,
Закончится все, как в романе, в психушке,
И этот апрель нам позволит расстаться,
Все клятвы нарушив, и там, на опушке,
Меж адом и раем подснежников прелесть,
И голос давно позабытой свирели,
А просто с апрелем мы сжились и спелись,
Когда хмурый март наконец одолели.
Пусть черные кони растают к закату,
Спасает роман как всегда Маргарита,
И кот подмигнет в тишине виновато,
Прости, мол, судьба, словно чаша, разбита.
Нам мается в мае, должно быть придется,
Когда проживем мы безумье апреля,
Умирится все, снова Мастер вернется,
И рукопись бросит в огонь, не жалея.
Апрель наши судьбы поставит на карты,
Обид не прощая, слезам не поверит.
Последние дни загулявшего марта,
Живем мы беспечно в преддверье апреля