Текст книги "Не расстанусь с тобой. Мистическая метель"

«Ну, здравствуй, лето, ты пришло с грозой…»

 
Ну, здравствуй, лето, ты пришло с грозой,
И молния поляну осветила,
Все впереди, мы поживем с тобой,
И ты прекрасно, все мы вроде живы.
 
 
Мир полон света, бабочек, стрекоз,
А сколько одуванчиков, сирени,
Ну, здравствуй, лето, что с собой принес
Твой юный Лель, забыв покой весенний.
 
 
Поет он снова о земной любви,
И все мы в этой музыке парили,
И позабылись беды все мои,
И все печали сразу отступили.
 
 
А что там впереди? Не угадать,
Страницы незабвенного романа,
Его я знаю, надо дописать
Пред осенью тревожной и туманной.
 
 
Прожить с задором, и любовь найти,
Она в сугробах зимних затерялась,
И надо бы не сбиться мне с пути,
Когда звезда сиять нам перестала.
 
 
Мир нов и ярок в этот ранний час,
А жизнь —подарок, даже в эту бурю.
И остается лето снова в нас,
И пусть оно счастливым вечно будет
 

Мистически портрет

 
Художник был мессия и пророк,
Но люд его готовился распять,
Когда он снова ступит за порог,
Чтоб юношу прекрасного писать.
И молодость без старости даря,
И понимая, как опасен дар,
Уходит он в трясину октября,
И исчезает, зная тот кошмар.
 
 
А юноша живет всему назло,
От посторонних глаз портрет хранит,
Наверно, точно, парню повезло,
Он молод, все проблемы разрешит.
Художник растворился в полотне.
Не повторит он больше тот сюжет
Легенды старой, это сон во сне
Но никому теперь покоя нет,
 
 
Скитается во мраке Дориан,
Сэр Генри шутит, впрочем, как всегда,
И поэтесса пишет свой роман,
Вздыхает, что она не молода.
Иначе бы все в жизни воплотив,
Осталась бы не только на холсте
И лютни обрывается мотив,
И мир спасти ли этой красоте?
 
 
Куда ж пропал отчаянный юнец,
Откуда взялся этот злой старик?
Как будто миру старому конец,
Он пред тобой истерзанный стоит.
Но тот портрет по-прежнему хорош,
Его опять на выставку везут,
Хотя творца ты больше не найдешь,
Художники ведь мало так живут.
 
 
Шедевры душу так волнуют вновь,
Явился Дьявол, чтобы забрать должок,
И опустилась на поляну ночь,
И старый замок от дождя промок,
Там бродит призрак, а старик молчит,
Смеется и над ним и над собой,
И просит: – Ты портрет мне возврати
И молодость, о, искуситель мой.
 
 
Когда ты позволял себя убить,
Не ведал я, в какой попал кошмар,
Страшнее смерти оказалась жизнь,
И я ее беспечно проиграл.
Да понял это только лишь теперь,
И принял этот дьявольский портрет,
Смерть благо, среди всех других потерь,
Когда мне жизни после жизни нет
 

«Приходит в полночь, смотрит на луну…»

 
Приходит в полночь, смотрит на луну,
И как-то улыбается устало.
В тот вечер я, как и всегда уснул,
Да только там рассвета не настала,
 
 
А я к тебе хотел прийти тогда,
И до рассвета в комнате остаться.
Но не успел, какая-то беда
Нам не позволит больше попрощаться.
 
 
Морена затаилась у двери,
И не пустила: – Оставайся дома,
А я все видел там глаза твои,
Стихи читал, в них горечь и истома.
 
 
Вот если б мы увиделись с тобой,
Я верю, ничего бы не случилось,
Я б не ушел, остался бы живой,
И нам все так же бы звезда светила.
 
 
Дрожь пробрала и жалость, но ее,
Благодарила я за то, что так случилась.
Меня хранят и духи и зверье,
И чья-то радость и чужая милость.
 
 
Луна тускнела, он позвал с собой,
Но я осталась в комнате знакомой,
Роман мне дописать совсем другой,
И лишь потом дорога снова к дому.
 

На диком бреге Иртыша

 
И вот теперь по брегу Иртыша
Идем мы никуда не торопясь,
Да и погода дивно хороша,
И трудно разорвать былую связь.
 
 
И у Речного не забыт причал,
Где встретились когда-то на заре,
И там стоял, я помню Адмирал,
Когда фонарь последний догорел.
 
 
Но ты куда-то, как всегда спешил,
Не умолкал в кармане телефон,
А я лишь веселилась от души,
И вдруг раздался колокольный звон,
 
 
По ком звонил он в дивной тишине,
Не знаю, мне теперь не разобрать,
Тогда казалось, что звонил по мне.
Я чуяла, тебя не удержать
 
 
Но все на круги возвратилось вдруг,
Я не звонила, для чего, мой князь,
Привыкла жить в отчаянье разлук,
Над верой в сказку все еще смеясь.
 
 
И вот теперь на этом берегу,
Ты не спешишь в бессилии уйти,
И нет звонков, тени стерегут,
И ведьмы перепутали пути.
 
 
И полночь изумительно тиха,
Как смотрит Достоевский там, вдали,
Твоя улыбка, и полет стиха,
И Клуни говорит мне о любви.
 

Князь Владимир не Красное Солнышко

 
Дружинники ведут ее к костру,
И жрец не знает никакой пощады
Она смеется: – Если я умру,
То вы лишитесь и земли и князя.
Владимиру об этом донесли,
Он встрепенулся, вспомнив все наветы,
Туда рванулся – Князя и земли
Лишитесь вы, ну может быть два метра
 
 
Останется для призрачных могил,
Все остальное прахом обернется.
Но жрец молчал, костер он разводил,
В глазах у князя вдруг померкло солнце
К волхву шагнул: – Оставь ее, старик,
Пусть уберется и пути забудет,
– Полумай ты о воинах своих,
Тебе и так не доверяют люди,
 
 
А если ты отпустишь ведьму то
И вовсе все развалится, владыка..
Тебя спасу я, и никто, никто
Не станет разорять твои обитель.
Князь отошел, и полыхал костер,
В костре сгорела ведьма на закате,
И вроде бы все было хорошо,
И он забыл, что он за все заплатит.
 
 
Победой обернется вдруг беда,
И одолеют половцы однажды,
И вот она пришла, пришла тогда,
– Ну что теперь, о князь Владимир, скажешь?
Ты всем владел, и в была верна,
Жрец просто старый дурень и развратник,
Что ж ты молчишь, и где твоя страна,
И почему не весел этот праздник.
 
 
Последний пир, дружинники молчат,
Курган готов, наложниц, жен убили,
Ты там остался тоже без меня,
Но жрец с тобой и корабли уплыли.
 
 
И друга на друга сыновья пошли,
Наследники упрямы и жестоки.
И нет жреца, и больше нет земли,
Но тот костер пылает, и до срока,
 
 
Пока не искупил своей вины,
Придется им отчаянно сражаться,
Страшны твои прозрения и сны,
Все потому, что нам пришлось расстаться
Жрец молча пил отчаянья вино,
И говорил о чем-то виновато,
Тень ведьмы, упорхнувшая в окно
Ему твердила лишь одно: – Расплата.
2
 

 
Век 21, новый властелин,
Его опять Владимиром назвали,
Стоял один у тех земных руки,
И скрыть не мог тревоги и печали.
Веками полыхал во мгле костер,
И из огня победно улыбалась.
В лесу русалок тот печальный хор,
Луна в глазах их мертвых отражалась.
 
 
О, если бы хватило духу, но
Жрец победил и Велес отступился,
Отравлено французское вино,
Он не купил их, он опять купился.
Жреца опять назвали Леонид,
Он власти не отдаст и после смерти,
Костер пылает, ведьма в нем горит,
И мир и дом сгорает, только светит
 
 
Луна вдали, на брата брат пошел,
И половцы все ждут его приказа,
И только тлен от тех забытых сел,
И только прах, и жуткие рассказы.
Какой там век сегодня на дворе,
Какой бы не был, это все едино,
Уже костер последний догорел,
Похоронили нынче Властелина
 

Май 25 день

 
Курган насыпан, хмурый сын молчит,
И на жреца он смотрит удивленно,
А тот на воевод опять глядит,
И те стоят вокруг завороженно.
 
 
На тризне не пытаясь возражать,
Жрецу, не молодому князю веря,
Они еще пытаются играть,
И вспоминая взлеты и потери,
 
 
Медов вкусив, да что-то горек мед,
Им хочется средь равных выделяться,
И только новый князь пока не пьет.
Он понимает, надо продержаться.
 
 
И фаворита выбрала княжна,
Ему не слишком веря, вот Горгона,
И ведьма, как и прежде влюблена,
Но он и имени ее не помнит.
 
 
О, жить бы как и все, и бед не знать,
На стол он не стремился, не хотелось,
И что там жрец пытается сказать,
Куда исчезли и задор и смелость.
 
 
И только тень предавшего отца,
Не мог еще пожить владыка, бравый,
Но нет, не мог, и чашу до конца
Испить придется, медлит жрец лукавый,
 
 
А воевода яростно молчит,
Не верит, и придется с ним сражаться.
И тень над тризной, словно меч, висит,
И кажется как прежде улыбается.
 

Властелин иллюзий

 
Мы едва ли способны вернуться
К позабытой любви и печали.
Оглянулся, потом улыбнулся,
И теперь я Орфея встречаю.
А в Аиде темно и тревожно,
И в долине забвения сонной,
Осторожно иду, осторожно,
Быстра стала чужой и бездомной.
 
 
Проще петь без своей Эвридики,
Легче жить без своей Пенелопы,
Ночи страстные быстро забыты,
Возбуждает толпы дикий ропот.
Власть и страсть и их внезапной истоме,
Уводили все дальше от света,
Как я быстро забыла о доме.
Неприкаянна, словно комета
 
 
Ты дойдешь до Долины забвения,
И поймешь, как теперь все нелепо,
Остаются тоска и сомненья,
И в депо уходящий троллейбус,
Что нам Лексусы или Феррари,
Мне пешком добираться до дома,
Слишком много тогда потеряли,
Я с тобою совсем незнакома.
 

Удельный князь

 
Пусть вече на площади воет,
И пусть воеводы глаголят
О бунте, стихии и воле.
Но князь остается собою.
Он справится с этой стихией,
И с городом этим строптивым
Заплакали. Заголосили,
И в битву они уходили.
 
 
Ему остаются сраженья,
Где мало любви и участья,
Отец только слабою тень.
Мелькнет и растает в ненастье.
Ему остается сражаться,
И пир здесь как поле для битвы,
Жрецы не сумели остаться,
Звучат в пустоте их молитвы.
 
 
Княгиня напрасно рыдает,
Богиня глядит обреченно,
Но князь, словно солнце сияет,
Едва заприметив девчонку,
О как хорошо на Купалу,
В лесу заповедном остаться.
Но Вече заставит сначала
ОТ жизни иной отказаться.
 
 
И сын, только тень властелина,
И ночь не сменилась рассветом,
И мир так вздыхает невинно,
Ни страсти, ни радости нету.
И вдруг появилась Морена,
– Готовься, – так тихо сказала,
И он пировал вдохновенно,
Но дева куда-то сбежала.
 
 
Напрасно он ждал до рассвета
Напрасно мечтал об усладе,
Лишь вече, рычащее где-то
Напомнит о сне и отраде.
– Пусть в жизни другой все иначе
Пока же шумят воеводы,
 
 
Морена твой час обозначив,
Напомнит о скором уходе.
 
 
Там вече не будет и страсти,
И лес заповедной далече.
Душа у стихии во власти,
Мечтает о жизни и встрече.
 

Прошлое лето

 
На старой даче шашлыки дымят,
Он говорит о нежности и неге.
И этот сон преследует меня,
Не отпускает. Был ты или не был,
Теперь мне не понять, но все ушло,
Куда-то в бесконечное пространство,
И все-таки живет всему назло
,В моей душе любовь и постоянство.
 
 
Когда стихает летняя жара,
И отдыхает дивная природа.
Я знаю, что прощаться нам пора,
Но медлю, от заката до восхода,
В тумане проплывают облака,
Рисуя первозданные картины,
На старой даче запах шашлыка,
И только тень любимого мужчины.
 
 
Откуда-то явился черный кот,
И норовит украсть он королеву,
Но тот в очках, сегодня не придет,
И слышатся у озера напевы.
Русалки там водили хоровод,
И старый Леший всен вздыхал устало,
Но Абадонна завтра лишь придет.
Мне пифия во сне про то сказала.
 
 
А может быть еще повременит,
Хотя в его сочувствие не верю.
И словно а свечи, гаснут там огни,
И в Вечность распахнул Архангел двери
 

В пустыне души

 
В пустыне души не осталось тепла и участья,
Бурьяном там все поросло, и лопух зеленеет,
А он в забытьи все о счастье твердил все о счастье,
В душе становилось безжизненней и холоднее.
 
 
Какая-то боль от лекарства уже не стихала.
Окутала мир слепотою, терзала устало,
Она и заснуть этой ночью ему не давала,
По замку бродил и не верил, что счастье бывало
 
 
Потом нарастала в душе и тревога, и смута,
И там, у камина мелькали какие-то тени.
Их лица лишь мрак тот печальный окутал,
Они приносили с собою тоску и сомненья.
 
 
Они уносили последние силы куда-то,
И только она не простила его, не вернулась,
Роман о любви назывался так кратко; «Расплата»
И он заплатил, и за власть и за страсть и сутулясь,
 
 
Взглянув на огонь, он поплелся туда, в неизвестность,
Где ждали друзья и враги и столы накрывали,
И в городе вечных тревог дождь шуршал, и словесность
Осталась в тумане и знанья умножат печали.
 
 
А он в забытьи все о счастье твердил все о счастье,
В душе становилось безжизненней и холоднее.
В пустыне души не осталось тепла и участья,
Бурьяном там все поросло, и лопух зеленеет
 

Дождь в раю

 
Дождь так устало шелестел в раю,
За пеленой прощенья и прощанья
Я в этот час перед тобой стою.
И назначаю новое свиданье,
 
 
И в пустоте смолкают голоса,
И города теряются в тумане,
И остается света полоса,
Она нас в рай отчаянно заманит.
 
 
Там кто-то Беатриче отыскал,
А ты наивно думал, что Вергилий,
К тебе спешит, среди небесных скал,
И вопрошает: – Боже, это ты ли?
 
 
Зачем тебе поэт в твоем раю,
Их держит ад, и в мир не отпускает,
В потоках света щурясь, я стою,
Дождь шелестит, и я с тобой прощаюсь.
 
 
Да, да, конечно, вечность впереди,
И в небеса вела тебя дорога,
Но Беатриче легкие шаги,
Заставят встрепенуться у порога
 
 
Куда-то конь уносится в туман,
Придется без него там обходиться,
А мне осталось дописать роман
И в чувствах безрассудно раствориться.
 

«Зачем возвращаться к погасшим кострам…»

 
Зачем возвращаться к погасшим кострам.
И думать о том, что уже не случится,
Любовь, словно солнце осветит твой храм,
И в душах крылатых опять отразится.
 
 
И жизнь вдохновенна и странно мила,
Лишь только тогда, когда солнце сияет,
Куда Беатриче тебя повела,
Не знает Аид и Вергилий не знает.
 
 
Все выше и выше уносится дух,
Он будет парить в высоте над планетой,
И ты остаешься в сцеплении дум,
Всю жизнь призывая наивно к ответу.
 
 
И только в полете звучали стихи,
Они приземленность не любят, не знают,
И Музы прекрасны, и строки легки,
И ветер поет там, и солнце сияет.
 
 
И в вечности каждый отыщет свой дом,
И Музу, и женщину, скрипка запела,
И гости собрались вдали за столом,
И нет там границы. И нет там предела..
 
 
Любовь, словно солнце осветит твой храм,
И в душах крылатых опять отразится.
Зачем возвращаться к погасшим кострам.
И думать о том, что уже не случится.
 

Предчувствие разлуки

«Разлука – вот какая штука: не ожидая ничего, мы вздрагиваем не от стука, а от надежды на него» – Б. Окуджава

 
На столе бокал с вином,
Фрукты, кажется бананы,
Никого за тем столом,
И не от вина мы пьяны,
Встреча через столько лет,
Чудом кажется и светом,
До вина нам дела нет,
Но гнетет вина при этом,
 
 
Отчего беспечно так,
Растранжирив мы время,
Кто подал нам этот знак,
Почему в любовь не веря,
Мы скитались средь чужих,
И у них защиты ждали.
Кто мы, ангел мой, для них,
Лишь исход чужой печали.
 
 
Черный кот, не снял очки,
Правнук горестной Морены,
Нам ведь было по пути,
Так легко и вдохновенно
Жизнь почти что прожита.
Лишь глоток вина остался,
Но поглажу я кота,
Он шипел и отстранялся,
 
 
Мир печален и жесток,
Миг прозренья не спасает,
Отхлебну вины глоток,
Вижу, он очки снимает.
Попрощаться нам пора,
Жизнь, как плащ в шкафу оставить,
И остаться до утра,
Не просить и не лукавить.
 

Снежная роза. Красавица и чудовище

 
Она цвела упорно до мороза,
Страх потеряв, чего еще бояться?
Прекрасная, изысканная роза,
Морозу продолжала улыбаться.
 
 
Когда Кащей пронесся над полями,
От древней дикой лютости зверея,
Над белыми, холодными снегами,
Вдруг роза заалела, для Кащея.
 
 
Сначала он виденью не поверил,
Умерил пыл, спустился к ней поближе,
И боль, и ярость вдруг в душе Кащея
Обнажена: – Люблю и ненавижу…
 
 
Коснулись пальцы скрюченные розы,
Глаза его бесцветные слезились,
И тихо побелела от мороза,
И лепестки от холода скрутились.
 
 
– Вот так весь мир, – хрипел Кащей устало, —
Меня завидев, умирал внезапно.
Но роза и жила и трепетала
В каком —то сне и пламенном азарте.
 
 
Чудовище становится добрее,
И схлынули ужасные морозы,
Когда в тумане, где поля белеют,
Вдруг поступает пламенная роза.
 
 
Зачем она опять пылать готова?
Чтоб усмирить жестокого Кащея?
Но он дохнет, и заморозит снова.
И все-таки она в снегах алеет.
 
 
И мечется опять в бескрайнем поле
Старик усталый, ветер обгоняя.
Что стало с ним? Тоска, найти он хочет,
Цветок прекрасный, пусть тот засияет.
 
 
Прекрасная, изысканная роза,
Кащею продолжала улыбаться,
Она цвела спокойно и в морозы,
Она умела с холодом сражаться…
 

Зима Патриарха

 
Пролог
 
 
Сначала был сон. Это бред или Бред
Ворвется и в комнате вырубит свет.
И скажет отчетливо:– Все, нам пора.
Считай, что закончилась эта игра.
 
 
– О чем ты? – Сам знаешь, умен ты вполне.
– Нет, рано, зачем ты явился ко мне?
Я страсть и покой не успел испытать.
Я много работал, а мне б погулять
 
 
– Не поздно ли, я уж ступил на порог.
– О, дай мне погода, велик ль этот срок?
– Торгуешься? – Нет испытать я хочу
Все прелести жизни. Задуешь свечу,
 
 
Позднее. Нет он не просил, приказал
Из пальцев красивых скользнул вдруг бокал,
Кофейная гуща. Не стоит гадать.
Он должен еще те полгода урвать.
 
 
И смерть отступила, и скрылся вдали
Любимчик всех дев, он твердил о любви.
И осень свою патриарх проживал,
Едва пригубив тот разбитый бокал.
 
 
2.
Он брел, не разобрав дороги,
Металась дивная метель,
И не было конца тревоге,
Она качала колыбель,
И убаюкала до срока,
И пела все о тех годах,
Когда красивый и высокий,
Не знал тоску, не ведал страх.
 
 
Но что потом с тобой случилось,
Куда исчезло все в тот миг,
Когда судьба явила милость,
И появился тот старик.
Стоял спокойно у порога,
Не захотел в твой дом пройти,
И яростно, а может строго,
Потребовал к нему пойти.
 
 
Еще ни в чем не провинился,
И было все еще путем,
Но как-то странно изменился,
И мир, и тот уютный дом.
И женщина ждала напрасно
И нежных слов и тех страстей.
Ты словно бы пошел на красный
В огонь печалей и ночей….
 
 
Где власть страшнее страсти стала,
И никого не пощадил,
Звезда далекая сияла
Среди неведомых светил.
Старик не раз еще являлся,
Когда все было там не так,
Не проходил, не оставался,
Лишь посылал какой-то знак.
 
 
Стоял все время у порога,
И ничего не говорил.
Смотрел угрюмо он и строго,
И словно бы за все корил.
Ты ждал порою тех свиданий,
А чаще ничего не ждал,
Огонь прозрений и желаний
В душе отчаянно мигал
 
 
3.
Рояль раскрыт, металась штора,
И музыка во тьме жила.
И женщина, взглянув с укором,
Вдруг встала и во тьму ушла.
И прошептал он; – Маргарита.
Хотя ее совсем не знал,
В той девочке, давно забытой
В начале был теперь финал.
 
 
Он ничего не помнил, знаю.
Но вдохновил тогда Шопен,
И властелин прошел по краю,
Не допустив тех перемен.
Казалось, он ее забудет.
Не тут– то было, в грозный час,
И в суматохе снов и буден,
Она являлась каждый раз.
 
 
Он справки наводил небрежно,
Но ничего не находил,
И только зыбкий стон надежды,
В тот особняк порой входил.
Девчонка, рыжий тот котенок,
Куда пропала, не понять,
Тогда казался он влюбленным,
И может, был, как это знать?
 
 
Но все забыл, она пропала,
И душу унесла с собой,
И власть любовницею стала,
Затмила там она любовь.
Он правил этим миром браво,
Он упивался ей сполна,
За ней плелась дурная слава,
Как будто верная жена.
 
 
Жена была верна, конечно,
Не потерпел бы он измен,
К вершине, по дороге в вечность,
Не ждал больших он перемен.
Повсюду под него капали.
Остались только миражи.
И неуверенный в начале,
Он полюбил такую жизнь.
 
 
И жизнь ему пока платила
Монетой той же, до поры,
Ведь красота его и сила,
Венчала там азарт игры,
 
 
4.
Заснежен парк, метель гуляет,
Печаль уносит в дивный мир,
Он здесь один, идет по раю.
Сам Дьявол не столкнется с ним.
Не хочет иль его боится?
А что о людях говорить.
Но кто у ног его забился,
Мяукает, и так вопит,
 
 
Что сосны снег на них бросая,
Готовы все в тот миг укрыть,
Он наклонился, понимает
Котенок рыжий, может быть.
Не может, как дрожит бедняга,
Его тут не оставить, нет,
И он идет домой, и шага
Не слышит за спиной, там свет
 
 
Там у камина спорят гости,
Куда пропал он, почему.
Жена своей не скроет злости
Рванется в этот миг к нему.
– Ты снова где-то бродишь, милый,
Мы тут… Увидела кота,
И вся в тот миг переменилась
– Смотри, какая красота.
 
 
Она не верила, что может,
Котенка муж ее спасти,
И стало на душе тревожно,
И радостно – К гостям иди
Я позабочусь, упорхнула,
И стала дивно хороша,
Он руки грел, мочал угрюмо.
Не слышал, что они решают.
 
 
И только рыжий тот котенок,
Ему покоя не давал.
И перед ним пацан влюбленный
Из серой дали возникал.
Как это было с ним когда-то,
Как все могло иначе быть.
А что же жизнь– одни утраты.
И как тепло души хранить?
5.
А у окна стояли двое
И яро спорили о том,
Что изменило вдруг героя,
Не эта встреча же с котом?
– Печаль его не знает меры, —
Пропел растерянно Ф.
– Не льсти ему, я не уверен,
Что был всему причиной кот
 
 
Тут память женщины далекой
Ему покоя не дала,
Такой печальной одинокой,
И Рыжею она была
И Азазелло рассмеялся,
– Ты все о том, не может быть
И голос музыки сливался,
С тоской, ее-то не избыть.
 
 
– Давай-ка выясним с тобою.
Кто эта дама, и жива ль
Давай столкнем его с любовью.
В ответ пропел Ф.. – Давай.
В метели быстро растворились,
Остались где-то за чертой,
Куда, куда вы удалились,
От жизни неуютной той?
 
 
Туда, где все известно будет,
И ничего не утаить.
Наивны и беспечны люди,
Считая, что не может быть.
Он замолить грехи успеет,
И сможет Бог его понять.
И все отважней, все смелее
Им этой прыти не унять..
 
 
Вот и герой наш думал тоже,
Что что-то можно утаить,
Не потому ли так тревожно,
Ему к концу, у финалу жить.
И дал ему Бред Питт полгода,
И время не остановить.
Какому дьяволу в угоду
На что ему такая жизнь?
 
 
6.
Расстались и борьба за власть.
Враги шипели, как гадюки,
И деза страшная лилась,
Подогревали други слухи.
И мысли он шальные гнал,
А вдруг прослушка будет снова,
И трепетал заставший зал,
И окрылен он и взволнован.
 
 
И страшной боли вопреки,
Туда, где не было исхода,
Звучали дерзкие стихи,
И рыжий кот, и вся природа
Просили, чтобы он восстал
И испытал иные чувства.
И их полет, и их накал —
Они нас больше не отпустят
 
 
А тут намордники ввели,
И лик закрыт был лучезарный,
Корона – враг любой любви,
И все оставлено на завтра.
Но дни героя сочтены,
И ничего там не осталось.
В порыве страсти и войны,
Душа усталая металась
 
 
7.
Но Аз с  Угрюмым  не дремал,
Нашел он Рыжею внезапно
Увидел, как заполнен зал
С какой тоскою и азартом
К роялю села – и лилась
Там музыки прекрасной бездна,
Он чувствовал в душе ту связь.
Разуверять тут бесполезно
 
 
– Сказать ты хочешь.. – Там она,
И все еще она прекрасна.
Душа порхала по волнам,
И мир был озарен, и ясно
Что никакая высота
и никакая власть иная
Не увлекут его, и та
Та Рыжая об это знает.
 
 
В гримерке он напомнил ей
О том далеком знойном лете.
– Пошли к нему, пошли скорей,
Ведь это ты за все в ответит.
– За что? Он патриархом стал
И знает каждая собака.
– Я уговаривать устал,
Пошли – по жесту и по знаку
 
 
Ее несли они к нему
В усадьбу в парк заледенелый,
И месили крылья мрак и тьму
А женщина взирала смело.
Уж ей ли этого не знать,
Какая власть, какая сила,
Позволит падать и взлетать
Парить над миром сиротливо.
 
 
Она боялась и ждала
Она хотела новой встречи,
И расступалась эта мгла
И загоралась в душах свечи.
Но особняк ее смутил,
Чужой, холодный, обреченный,
И свет от тысячи светил,
Да, там не мальчик тот бездомный.
 
 
8.
Он у окна стоял один.
Внизу еще шумели гости,
Но надоело быть средь льдин,
Он их покинул, даже злости
Сокрыть не мог и не хотел.
Он словно ждал все время чуда.
И снег в окно его влетел,
И бабочки порхали всюду
 
 
И встрепенулся – Это ты.
Не может быть, не понимаю.
А Аз с  Угрюмым  с высоты
За этой встречей наблюдали.
– У ног тот рыжий кот шипит,
Ревнует, или что-то знает.
– Да это я, устал так ты,
Какая боль тебя терзает.
 
 
Он молча голову склонил.
– Как долго ждал я этой встречи,
Любовь – светило всех светил,
Скажи мне, ведь еще не вечер.
– Нет, ночь уже и ты женат,
И я врываться не хотела,
Везите же меня назад.
Ну право слово королева.
 
 
И эти двое в тот же миг
Исполнили, о чем просила,
Лишь рыжий локон грез твоих,
В ладони дремлет сиротливо.
Напоминание о том,
Что с вами больше не случится,
Все ночь он говорил с котом,
О том, что упорхнула птица.
 
 
А утром непосильный труд,
Проблемы, споры, истязанья.
Так жизнь свою они убьют,
И стон Шопена сквозь рыданья
И пустота и тишина,
И Маргарита только снится,
Но как пленительна она
И снег, застывший на ресницах.
 
 
– Скажите мне, она жива,
И осенившая догадка
Все перепутала слова,
Но было сладостно и сладко.
На сердце новый есть рубец.
И время все осмыслить снова,
В начале теплится конец,
В конце начало – жизнь сурова.
 
 
9.
 
 
Он снова возвращается в те дни,
Где было все волшебно и красиво,
И в парке загорелись вдруг огни,
И музыки звучали переливы,
Он обнимал ее, боясь дышать,
И обещал ей горы золотые.
Она же в облаках могла витать
И верила, и так они любили,
 
 
Что таял снег, и мутная луна
Путь освещала, до родного дома,
Она была, конечно, влюблена.
И не такой злой казалась доля.
А он сиял от радости земной,
И власть одна тогда его пленила
– Скажи мне, что сейчас стряслось с тобой, —
Жена вернула в день иной и милость
 
 
И радость растворилась, как тот снег,
Летящий за окном, печаль множа,
Не патриарх, а просто человек,
Про все забыв, уныло и тревожно
Смотрел в окно, изгнанник ляхов вновь,
И сам страдавший от того безмерно
Дарил ему, как музыку, любовь.
И было все и призрачно и скверно.
 
 
10
Луна укрылась в тучах, и прошли
Все те страданья, и осталась песня
О призрачной, потерянной любви,
Бред Пит приснился, как все интересно.
Он был красив, он так же был красив,
Но смерть – Джо Блек к нему явилась скоро.
И слышал он во мраке тот мотив,
И развлекали странные актеры.
 
 
Жена его, как будто влюблена,
И бог бы с ней, ему какое дело,
Но пианистка рыжая одна,
Не даст покоя и душой владела..
Уйти в метель, укрыться от тоски,
Не чувствуя морозы, как угрозы,
Он сочинял во сне опять стихи,
И были в строчках и розы, грезы, слезы.
 
 
И были в них и страсти и экстаз.
А если жизнь одна, и все забыто,
Он вышел в сеть, остался среди нас,
Чтоб отыскать в тумане Маргариту.
Седой старик, усталый и немой,
На сайтах он скитался, свято веря,
Что вдруг она, появится, живой,
Что как тогда влетит, застыв у двери.
 
 
И даже если не она придет,
А перед ним появится другая,
Он пишет письма, он ответа ждет
От пустоты бесстрастия страдая.
И миф о Клеопатре помня вновь,
Откуда это песня появилась,
Он верил в страсть, отчаянье, любовь,
И сдаться ей хотел опять на милость.
 
 
В последний раз, забыв о всех делах,
Он не искал ни власти, ни участья.
И только страсть, одна живая страсть,
Была подобьем призрачного счастья.
 
 
11.
 
 
Когда она откликнулась, он знал,
Что ни о чем теперь не пожалеет,
Он ждал ответа, мучился и ждал
И в счастье, пусть на миг он свято верил
Как старый Фауст Маргариту ждет,
И хочет знать, что молод он как прежде,
И окрылен, и дерзкий тот полет,
Давал простор для веры и надежды
 
 
Она была так дивно хороша,
Что небеса благодарил он дерзко.
– О Маргарита, ты моя душа
Мне на тебя теперь не наглядеться.
– Ему бы даже Гелла подошла,
Так распалился он от дивной страсти,
А тут красотка, хороши дела,
Умрет в объятьях он, забыв напасти.
 
 
А бес  молчал, себя увидев в нем,
И было жаль седого властелина,
Но страсть, переходящая в любовь,
Ему казалась дивной и невинной.
И в спальню заглянув, он замолчал
Интим и впрямь творит такое чудо.
Но выпал и разбился вдруг бокал.
Как колокольный звон летел повсюду.
 
 
12
Они его не слышали тогда,
Жена металась все кляня в округе,
– Что он нашел. Она не молода.
Зачем такую выбрал он в подруги.
– Ну бес в ребро, желанье получить,
Все то, чего давно она лишила,
Но надо было воевать и жить.
А это отнимало столько силы.
 
 
И зарыдала, преданная вновь,
Она о том в те годы не рыдала,
Наверное, почуяла любовь,
Или к себе неведомую жалость.
Но участь Суламифи не ждала,
Соперницу, она остановилась
Помочь, простить, уладить все дела
И выпросить раскаянье и милость.
 
 
Ведь только так останется он с ней,
Так было прежде, и так будет завтра,
Смирилась быстро с участью своей,
И отошла от горьких дум внезапно.
Жизнь прожита и может быть добрей,
Он с станет к ней, чем черт теперь не шутит,
Черт не шутил, и с участью своей,
Она смирилась, роскошь пыл остудит.
 
 
Он стал другим, и пусть, и хорошо,
Она свободы роковой вдохнула,
Он ночью к ней конечно не пришел,
Хотя она так радостно заснула.
.
13
– Оставьте мне его на эту ночь?
Она просила спутников усталых.
Ведь я еще могу ему помочь.
– О чем ты с нами спорить не пристало.
– Ты выполнила все, что он хотел,
Он испытал и радость и блаженство,
Но не хватило у Амура стрел,
Он грешен, ты же наше совершенство
 
 
Ему и так достался дивный дар,
И пережил он чудное мгновение,
Не тленье на работа, а пожар,
Зачем же снова возвращаться к тленью.
– Могу ли я еще взглянуть? – Ну нет
Легенду адмирала не забыла,
Но там же столько бед, утрат, побед
А здесь лишь ночь, и пусть она красива.
 
 
Марго их не сумела уломать,
Остался рыжик кот у ног и память.
Рояль раскрыт, пытается играть.
Но лишь скользят по клавишам там пальцы.
А может правда, ночь так хороша,
И пусть она не повторится снова,
Читает СМС – Моя душа
Мне жить не в мочь, я не хочу другого.
 
 
Вернись в мой дом, хоть на короткий миг,
Ты и не знаешь, сколько нам осталось,
Но разделить хочу я на двоих,
И радость и печаль, триумф и жалость.
– До вечера, – ответила она,
Переглянулись бесы отрешенно,
– О бедная, не ведает она.
И в вечности останутся влюбленнными
 
 
14.
Осень Патриарха
 
 
Ворвался к Председателю сквозь стены.
Не остановит верная охрана,
А тот сидел красивый и степенный,
И думу думал, ничему не рад он.
– Ну что еще, – он буркнул раздраженно,
Смотрел на фотографию девицы,
И словно в страсти этой обнаженной
Хотел с красоткой вновь в экстазе слиться.
 
 
– Не поздно ли мечтать о том, папаша?
Давно в депо отправился твой поезд.
Поднял глаза, и просто стало страшно,
Взглянул на дверь, о чем-то беспокоясь.
Не знал он знаменитого романа,
Героев грозной свиты он не видел.
И все-таки в туманах и обманах,
Он догадался, но себя не выдал.
 
 
И в кресле мягком цепенел от боли,
Когда услышал голос секретарши.
– Скажи мне, милый, что же там с тобою.
Но Незнакомец прорычал: – Отстаньте.
Она читала тот роман, любила
Булгакова, и потому молчала.
Какая-то неведомая сила
Кокетничать ей больше не давала.
 
 
В глазах зеленых было столько страха,
Что выдохнул герой наш, замирая,
– Ну, вот и все, не пригодилась плаха,
И ухожу, очков я не снимая.
Он растворился в воздухе и канул,
Она стояла перед мертвым телом.
Потом кричала яростно:– Охрана!!!
И вышла в коридор и улетела.
 
 
А он сидел, похож на изваянье,
В глазах красивых отражалось небо.
Поспешно назначали там прощанье,
– Сгорел в трудах, -хрипел поэт, и не был
Совсем не прав он, кто же Абадонну
Узрит до часа рокового рядом?
И черные очки в глазах бездонных
Вдруг отразились, и померкли разом.
 
 
И голову оставили на месте,
Что стало несомненною удачей.
Но вряд ли Председатель наш воскреснет
И только вьюга о красавце плачет
 
 
15
Рояль закрыт, и черной ленты тьма
Уносит нас в совсем иные дали,
Как и тогда пришла к тебе сама,
Забыв все пораженья и печали.
Мой странный дом так пуст, как никогда,
Врывается лишь свет иной эпохи,
И в черном небе желтая звезда,
И шум Тбилиси, голоса и вздохи,
 
 
И там, в горах, где дремлет монастырь,
Мелькнула тень и растворилась снова,
И в голосе Тамары нынче стынь,
И догорая, затихает слово.
Но кажется, что живы мы опять,
И нас ведет тропа в пределы рая,
И долго будут голоса звучать,
Когда душа замрет на миг у края.
 
 
Мне не пора, я задержусь на миг,
Остановлюсь у кромки, у предела,
Там снова Мцыри вырвался в тот мир,
Свобода, барс, им нет до смерти дела.
И лишь три дня, когда у той черты
И мы остались, повторятся снова,
Рояль закрыт, и сожжены мечты,
До встречи и до часа рокового
 

ЧАСТЬ 2 ВОЗВРАЩЕНИЕ НА МИГ

1.

 
Метель мела, и в пропасть увлекая,
И уносила душу в пустоту,
Мелькала даль, и города мелькали.
И он терял последнюю мечту,
Хотелось только радости и встречи,
С той дамой, той последнюю земной.
Но не случилось, снова гасли свечи,
Метель их увлекала за собой.
 
 
Был ад в лесу, дойдя до середины,
Шагнул он в бездну и остался там,
И только строк и страсти той лавина,
И грешников в долине дикий гам.
Он не привык так близко оставаться,
С народом грешным, в замке прячась вновь
Но кончились капризы и сенсации.
И окрыляла новая любовь.
 
 
И бесы не страшны, страшнее люди.
Он это сразу понял и воскрес.
Уговорит, но торговаться будут.
Как тот Сизиф средь горестей и бед.
Метель утихла, в забытьи остался,
Весь этот мир печальный только он,
Среди усопших яростно метался,
Он был влюблен, он просто был влюблен.
 
 
Любовь сильнее смерти,. Это понял
Он поздно, оттого теперь один
Среди пучин он видел небо звездным,
И миф о капитане среди льдин
Так ясно представляла, а что там было.
Конечно, страсть способная спасти,
И женщина светла и легкокрыла
У капитана встала на пути.
 
 
А разве с ним такое не случится,
И пусть пока он прибывал в аду,
Ее душа, как трепетная птица,
И тени по следам его бредут.
Она спасет, он это точно знает,
Не зря была последняя та ночь.
И снова в поднебесье улетает,
И как Сизиф, несется дерзко прочь.
 

2.