Текст книги "Предсказатели прошлого"

– Вы с Улсвеей росли в детской колонии?

– Да, и…

– Стоп! Стоп! Мне, кажется, я сейчас услышу нечто потрясающее. Это должны узнать все жители Торнана. Они должны знать, как не надо воспитывать детей. Постойте здесь, я сейчас позову всех жителей, и вы расскажете им о своем детстве. Детская колония, какой кошмар!

Дорогие жители Торнана, у меня для вас сюрприз! Хатарис и Улсвея хотят рассказать вам ужасную вещь.

* * *

– Ну, бесподобные наши, чем вы хотите удивить и ошеломить нас на этот раз?

– Хатарис, почему у тебя такой хитрый вид? Ты уже приготовил заключительную фразу своего рассказа, которая сразит нас всех на месте?

– Ах, соседи, не смейтесь над ними. Они такие несчастные! Воспитывались в детской колонии!

– О! Ах! Ой! Ты права, Эя, их рассказ должен быть ужасным.

– Итак, Хатарис, Улсвея, расскажите-ка нам по порядку, как в вашем обществе занимались детьми, и как это общество докатилось до такого состояния?

– Я не знаю, когда и как образовались первые колонии, я этим просто никогда не интересовался. Только знаю, что все дети от двух до восемнадцати лет воспитывались и учились там. Наши родители тоже послали нас с Улсвеей в колонию, так как это было общепринятым правилом. Все так делали.

В колонии у нас были профессиональные воспитатели и высококвалифицированные учителя. Детей поменьше воспитатели водили на прогулки, на обед и на ужин в столовую, следили за тем, чтобы малыши правильно играли.

Дети постарше учились в школе. Изучали, в основном, технические предметы.

Что вам еще рассказать? Изо дня в день – учёба, уроки, обеды в столовой, прогулки, общественные собрания. И все по часам. Вспомнить особо нечего. А вечером, когда мы приходили домой…

– Так вы не постоянно жили в колонии? Иногда вы бывали дома?

– Да, ночевали мы дома, когда стали постарше. Но дома немного скучно. Родители приходили после работы такие уставшие, им было уже не до нас. Правда, Улсвея? И мы обычно сидели одни в своих комнатах с игрушками или книгами.

– Хатарис, ты сказал, что твои родители после работы уставали. Что, и твоя мама работала?

– Конечно. И даже больше папы. По крайней мере, она приносила в дом больше денег.

– Деньги? Это то, о чем говорил нам Борнах. А мы не верили ему, что где-то в мире может быть такая плохая вещь, как деньги. Ну, да ладно. Кем же работала твоя мама, Хати?

– О, она была видным общественным деятелем Алатариса и еще математиком. Ее очень уважали в городе. А вот у папы была очень непопулярная профессия. Он преподавал древний язык в институте. Зато иногда мы с ним разговаривали по вечерам, он рассказывал интересные вещи.

– Улсвея, а твои родители тоже работали?

– Да.

– Кем?

– Я точно не знаю. Кажется, они были инженерами.

– Ясно. Скажите, а вам хорошо было в колонии?

– Ну, уважаемые, вы и спросили! Как же мне могло быть там хорошо, если я был самым плохим учеником в колонии. Технических предметов я не любил, поэтому больше «двойки» никогда ничего не получал. А воспитатели вообще считали меня хулиганом.

– За что, Хати? Ты меньше всего похож на разбойника.

– Я просто ненавидел колонию! Мне очень хотелось домой, поэтому я постоянно убегал к себе домой или к тарским родственникам. Каждый раз меня ловили и возвращали обратно. После каждого побега меня отчитывали на всеобщем собрании колонии. На следующий день я убегал снова. В конце концов, воспитатели и преподаватели смирились с тем, что из меня ничего не выйдет. Директор детской колонии пообещал мне, что я кончу жизнь под забором.

Но это еще ничего. Вы бы видели, какая Улсвея была несчастная в этой колонии. Мы с ней были в разных группах, так как Ули была меньше меня, но я видел ее каждый день. Улсвея не убегала из колонии, как я, но постоянно пряталась в кустах или под кроватью и все время плакала.

Воспитатели каждый день искали ее где-нибудь. Улсвея выглядела очень несчастной. Еще тогда я ее очень жалел и любил.

– Спасибо, Хатарис! Мне действительно совсем не нравилось в детской колонии. Я была такой нерешительной и необщительной, мне всегда было тяжело среди большого количества людей. В школе я тоже плохо училась, так как была очень тихой и всего боялась. Учителя не предвещали мне ничего хорошего в жизни. Они говорили, что обществу нужны активные деятели, а таким тихоням, как я, одна дорога – в нищенки. Было так обидно слушать все это.

– Бедные дети! Но, Ули, ведь ты не стала никем, ты работала в большой лаборатории.

– Да, самым последним лаборантом. И я понимаю это только теперь, а раньше я так радовалась, что удалось найти работу в такой большой лаборатории. Лучше бы я стала большой «звездой» в самом маленьком музыкальном оркестре.

– Улсвея, теперь ты будешь музыкальной «звездой» всего нашего селения. Торнан хоть и небольшой, в нем живет всего четырнадцать человек, но подумай, Ули, ты будешь «звездой» всего острова!

– Согласна!

– Вот и прекрасно. Теперь скажи, Хатарис, а ты где-нибудь работал после окончания колонии? Ты говорил что-то о своей работе над химическими покрытиями и сплавами металлов.

– Да, я проводил свою жизнь не под забором благодаря маме. Она была уважаемым лидером Алатариса, поэтому пристроила меня в одном из научных институтов. Моя работа была теоретической, если так можно сказать. Я делал все свои изобретения на бумаге, но у меня ни разу не было возможности на практике применить свое новое покрытие или цемент.

– О, Хатарис, не беспокойся, мы предоставим тебе такую возможность. Думаем, что очень скоро нам понадобятся твои знания в области строительства.

– Правда?

– Конечно.

– Какие вы добрые!

– Мы же не воспитывались в детских колониях.

– Мы с Улсвеей не очень много рассказали вам о них, но, поверьте, мы не знаем, что еще можно сказать о колониях.

– Дорогие наши дети, – а вы с Улсвеей еще дети, хотя и большие, достаточно того, что вы уже рассказали. В чем-то ваш рассказ огорчил нас, в чем-то порадовал.

– Что огорчил, это ясно, но чем он вас мог порадовать?

– Хатарис, мы радуемся, что это зло обошло нас стороной.

– А ведь точно.

– Больше всего нас огорчило то, что зло уже появилось на Земле. Детские колонии – это тоже зло. Сейчас Алатарис погиб, все плохое утонуло вместе с островом. Но где гарантия, что вирус зла не возродится где-нибудь снова и не коснется нас?

– Ты говоришь ужасные вещи, сосед Эйр!

– О, мудрое небо! Сделай так, чтобы мы никогда не увидели ужаса падения духовности и озверения человеческого! О великая Богиня Гармонии! Спаси нас ото зла и сохрани детей наших от него же!

– Что же ты молчишь, мудрый предсказатель?

– Небо указывает путь, дорогу выбирают люди. Дорогие друзья, поговорим об этом позже, вам уже пора спать, а я пойду на тумулус. Подумать надо.

– Борнахи, и я хочу с тобой!

– Эя, дай, пожалуйста, нашему Хатарису одеяло, а то спать ночью на вершине пирамиды весьма прохладно.

– А я совсем не собираюсь спать, я буду думать.

– Конечно, Хатарис, конечно, но одеяло лучше возьми.

– Знаю я тебя, Борнахи. Хочешь меня загипнотизировать, а сам будешь думать!

– О! Хатарис!

– Ладно, так и быть – возьму одеяло.

* * *

– Борнах, почему ты им не ответил на вопрос о новом пришествии зла?

– Ты и Ули рассказали людям и без того печальную историю. Я не хотел огорчать их еще больше.

– Так, значит, Алатарис повторится?!

– Смотри, Хатарис, звезда падает.

– Ой, где?

– Вон, такая большая.

– Как я люблю смотреть на падающие звезды, на звезды вообще. Они здесь почему-то ярче и больше, а вот в Алатарисе звезды были не такие блестящие.

– Это потому, что вы пускали в небо слишком много огней.

– И что? Это могло как-то подействовать на яркость звезд?

– Вы своими огоньками хотели затмить сияние звезд. Но звездный свет нельзя приглушить или потушить. Дым от фейерверка затуманивал ваши глаза слезами, и вы почти уже не видели звездного неба. Но это означало только то, что глаза от дыма плохо видели, а не то, что звезды на небе потухли.

– Борнахи, ты гений! Если я тебе мешаю, то могу попробовать уснуть. Но сначала я посмотрю на красоту. Хорошо?

– Конечно, Хатарис. Я, собственно, тоже сейчас смотрю на красоту – на Млечный путь, на лунную дорожку в океане. Красота возвышает мысли и возвеличивает душу человека. Она заставляет наши души стремительно подниматься вверх, лететь все выше и выше, к самым далеким звездам. Скажи, Хатарис, чего ты хочешь сейчас больше всего?

– Мне хочется быть птичкой. Я бы сейчас так и полетел, как птица.

– Так низко?

– Что?

– Я спрашиваю, тебе хочется летать так низко, как птица?

– Я тебя совсем не понимаю, Борнахи. Разве птицы низко летают? Взять хотя бы орла…

– Мой дорогой глупенький Хати, я знаю, что орлы парят высоко над Землей, но даже они не могут долететь до ярких галактик.

– А кто же до них долетит?

– Человек. Запомни, Хатарис, никто и ничто не летает выше и дальше человека.

– Уважаемый, или я тебя не понимаю, или ты что-то не то говоришь.

– Скорее первое.

– Но я ни разу в жизни не видел летающих людей.

– Хатарис, да не ты ли прошлой ночью поднимался в небо и видел яркие галактики? Ты же сам мне об этом рассказывал.

– Хм, так это не я летал, это мои мысли летали.

– А ты хочешь сказать, что твои мысли и чувства – это не есть ты сам? Вчера ты увидел прекрасное ночное небо, в твоей душе возникли чувства, они пробудили мысли, и чувства вместе с мыслями полетели в чудесную даль бесконечности. Я все правильно говорю, Хати?

– Все верно, все так и было.

– Вот видишь. Мысли же и чувства – твои. Их не кто-то за тебя придумал. Они такая же часть тебя, как, вот, твоя рука, нога, глаза, нос. Ведь ты не считаешь свои руки чем-то второстепенным, чужим и далеким?

– Нет – нет. Руки – вот они! Они – это я!

– Так же мысли и чувства. Они – это ты, и ты – это они.

– Все, оказывается, так просто! После того, как ты объяснил, Борнахи!

– Да, Хатарис? Какая гениальная мысль вернулась из полёта по космосу и озарила тебя? У тебя такой вид, как у моего Фати, когда он первый раз увидел бабочку.

– Борнахи! Раз мои мысли и чувства – это я, значит, вчера я по– настоящему летал к звездам! И яркие галактики – это не сон? Вот это да! Я летал, как птица!

– Как человек, Хати, как человек.

– Именно так. Я – Человек? Я – Человек, Борнахи! Какая радость!

– Да-а… Ощущаешь себя Человеком, а не одним из муравьёв в миллиардном муравейнике – это великая радость.

– Нет, Борнахи, ты даже представить не можешь, какая это радость!

– Пожалуй, не могу. Это, наверное, потому, что я родился сразу Человеком, а не муравьём. Как же мне понять и представить радость перерождения?

– Ты хочешь сказать, что я – муравей?

– Теперь уже нет.

– У, вредина, не смейся!

– Хорошо, я сейчас заплачу.

– Борнахи, ты невыносимый человек!

– Тогда почему ты все время за мной ходишь? Если я такой невыносимый, почему ты, Хатарис, пришел за мной сюда, почему сидишь со мной на одном камне? Может, мне подвинуться? А, Хатарис?

– Э… а… Борнахи! С тобой невозможно разговаривать.

– Ты в этом уверен?

– Абсолютно!

– Неужели ты хочешь сказать, что постоянно разговариваешь сам с собой? Почему ты на меня так смотришь, Хати?

– Потому, что я тебя ужасно люблю, Борнахи! Со мной никто и никогда так хорошо не разговаривал. Послушай, а у тебя есть какое-нибудь сокращенное имя? Вот, как у меня: короткое имя – Хати. Борнах – звучит как-то уж очень официально.

– Ты можешь называть меня просто Нахи.

– Вот здорово! Такое красивое короткое имя, что оно значит?

– Человек.

– Ну вот, мы опять вернулись к теме летающих людей.

– Почему?

– Потому что я хотел спросить тебя, Нахи: ты летаешь?

– Летаю.

– Далеко?

– И туда тоже.

– А еще куда?

– Недалеко тоже умею.

– «Недалеко» – это куда, например?

– Ну… в Алатарис. Для меня это совсем рядом.

– Так вот откуда ты знаешь о нашем городе больше, чем мы с Улсвеей. Твои мысли и чувства видели сверху лучше и больше всего, чем наши глаза на земле.

– Наверное, так.

– Ты в этом уверен, Нахи?

– Знаешь, Хатарис, во всем этом видении есть нечто необъяснимое. Это нечто выше всех самых высоких чувств и мудрее всех самых мудрых мыслей. Человеческих слов не хватает, чтобы описать и объяснить это явление. Нет еще на земле языка, с помощью которого можно было бы рассказать всем о великолепии этого высшего нечто. Но иногда я думаю, что это и к лучшему…

– Так как же все-таки увидеть, понять, объяснить это великое нечто?

– Его можно только почувствовать.

– И только так?

– Некоторые могут понять это явление, да и то не умом.

– А чем?

– Сердцем, Хати, сердцем. У нас в народе есть очень древняя поговорка, очень мудрая. Вот послушай, Хатарис: «Усыпи свой ум, пробуди свое сердце, и тогда тебе откроется истина, и душа твоя возрадуется».

– Хорошо сказано, и очень верно.

– Тогда запомни и еще одно правило: все, что верно или истинно – это мудро, а что мудро, то вечно; и вечно то, что истинно и мудро.

– Где ты всему этому научился, Нахи?

– Все это еще мой дедушка говорил. Истина, мой дорогой, стара, как мир. Вообще, в основу всей жизни заложены три правила или закона. Это законы Истины, Добра и Красоты. Если люди в будущем откажутся от одного из этих законов, то в мире станет что-то не так. Откажутся от двух – их жизнь станет ужасной. Если люди позабудут обо всех трех законах сразу, они будут жалко существовать, но не жить. Так-то, Хатарис.

– Я понимаю, о чем ты говоришь, Борнах. Сам видел существование без Истины, Добра и Красоты. Добро в Алатарисе заменили детскими колониями, Красоту – яркими, быстросгорающими фейерверками.

– А как насчет Истины?

– О, Нахи, и ей в Алатарисе нашли замену. Сядь поудобнее на камне, сейчас я расскажу тебе одну историю.

– Так-так. Я весь – внимание.

– Мы говорили с тобой, что человек летает только тогда, когда летают его мысли и чувства.

– Да, только так можно увидеть всю землю и другие миры.

– Если бы ты сказал это жителям Алатариса, Борнахи, они бы подняли тебя на смех. «Нет, – сказали бы они, – летать можно только на воздушном шаре!» Да-да, в Алатарисе изобрели воздушный шар. Он был выставлен на площади для всеобщего обозрения. Богатые граждане за определённую плату могли подняться на шаре и немного полетать над городом. Шар летал чуть выше дворцовых крыш, люди видели внизу Алатарис и часть острова. Когда они спускались вниз, то объявляли народу, что видели всю землю и весь мир. Вот тебе и Истина.

– Хорошо, что я поудобнее уселся на камне. История об Истине просто бесподобна, особенно в твоем исполнении, Хатарис. Знаешь, расскажи ее всем жителям селения. Для них полезны подобные истории.

– Если ты так считаешь…

– Да, считаю. Но если ты хочешь завтра рассказать свою историю об Истине жителям Торнана, не заснув при этом на полуслове, тебе надо сейчас же спать.

– Но…

– Я знаю, что ты хочешь сказать, поэтому лучше ничего не говори, а закутайся в одеяло и молча слушай тишину, наблюдай за небом…

– Вон еще одна звезда падает, я вижу.

– Не падает, а капает.

– Капает?

– Да, так поется в старой песне.

– Я ее не знаю. Спой, Нахи.

– Ладно, я буду тихонько петь, а ты спи.

– Я попробую.

 
За холмы уходит солнце,
И над морем месяц всходит.
Месяц землю освещает,
И от края и до края
 
 
Над холмами песня льётся,
Раздаётся прямо с неба,
И плывёт над островами,
А в долины песня неба
Опускается туманом.
 
 
Во Вселенной миллиарды
Звезд внимают этой песне.
В тихом счастье торжествуя,
Под мелодию сонета
Звезды капают на землю,
Слезы в небе остаются.
 

* * *

– Ты уже проснулся? Доброе утро!

– Привет, Нахи!

– Надеюсь, тебе приснился розовый сон?

– О, мне приснилось столько всего, но сейчас я так хочу есть, что даже забыл о своих снах.

– Так в чем дело, Хати? Скорее пойдем в селение. Эя, наверное, уже что-нибудь нам приготовила.

– Я уже бегу, а по дороге хочу выяснить одну вещь. В селении мне рассказали, что украшения общества не занимаются домашним хозяйством, а ты только что сказал, что Эя приготовила нам завтрак.

– О, Эя – такая замечательная. Она прекрасно понимает, что если бы я все время стоял у плиты, то ничего бы не предсказывал. Надо сказать, Хатарис, что предсказывание – совсем не простая работа, а главное, она требует сосредоточенности, иногда одиночества и много свободного времени. Все кажущееся свободное время – это главные рабочие часы у предсказателя. Знаешь, когда я больше всего работаю?

– Нет. Когда?

– Когда все люди спят. Эя все это понимает, если бы она в чем-то не понимала меня, то не вышла бы за меня замуж. Она старается во всем помогать мне, даже завтрак готовит, если я занят. К тому же все жители селения очень помогают нам. Часто они приносят нам уже готовый обед или ужин и говорят: «Нахи! Зачем тебе готовить? Ты занимайся своим делом – предсказывай, как нам лучше жить. И твоя Эя пусть не беспокоится о хозяйстве. Мы все за нее сделаем. Ее задача – так воспитать Фати, чтобы он был похож на тебя». Так что если Эя не приготовит, то кто-нибудь обязательно тебя накормит, Хати.

– Вот это жизнь! Смотри, Борнах, возле твоего дома много людей собралось. Что они там делают?

– А ты сам у них спроси.

– Хорошо. Люди, доброе утро! Почему вы все здесь?

– Ну вот, наш бедненький Хатарис вернулся. Уважаемый предсказатель, ты его не заморозил ночью на тумулусе?

– Нет, он меня не заморозил. Не пойму только, почему вы называете меня бедненьким?

– Как же? Ты же сирота.

– Что? Вы меня вчера не так поняли. У меня были родители, а в колонию я ходил потому, что все дети в нее ходили.

– Хатарис, не спорь. Мы вчера все поняли и подумали, что быть сиротой при живых родителях еще хуже, чем быть просто сиротой.

– Ну, если подумать…

– Хати, тебе не надо сейчас ни о чем думать. Мы так любим вас с Улсвеей. Все жители селения согласны вас опекать. Специально для тебя, Хатарис, мы будем печь вкусные пирожки, а то, на наш взгляд, ты очень уж худой. Но после колонии это немудрено.

– Большое спасибо! Я вас всех так люблю! А где Ули? Надеюсь, на этот раз она не волновалась, где я пропадаю ночью?

– Улсвея дома. Она ждет тебя, не хочет одна завтракать.

– Ах, да, я ужасно хочу есть. Ули, где ты? Я уже здесь. Привет! О! Какие пирожки и еще какие-то штучки! Как вкусно пахнет!

– И все это нам принесли жители селения. Они такие добрые. Садись, Хатарис. Что тебе дать?

– Вот эти круглые штучки.

– Это блины, Хати. Мне Эя объяснила.

– А это что?

– Это овощи.

– Да нет. У тебя на шее.

– Ах, это колье. Представляешь, Хатарис, наш сосед Эйр делает прекрасные украшения из разных металлов. Сегодня утром Эйр подарил мне это чудесное колье. Он пообещал сделать мне еще браслет и серьги. А тебе он сделает браслет из специального сплава, который очень полезен для здоровья.

– И все это просто так?

– Да. Другие жители Торнана тоже пообещали сделать нам подарки. Они умеют делать украшения из камней, металла, дерева. А Эя и Борнах плетут самые красивые украшения из кожаных верёвочек. Эя показывала мне свои плетеные пояса, пряжки, браслеты, бусы. Они сделают нам такие же. Я буду такой нарядной, такой красивой!

– Ты будешь лучше всех, Ули!

– Спасибо, Хатарис.

– Смотри, Фати пришел. Фати, иди сюда. Хочешь вот эту булочку? Она на тебя похожа. Улсвея, Фати меня послушался, взял булочку! Видишь, как ребенок меня слушается, а ты говорила, что у меня нет никаких способностей к воспитанию детей.

– Извини, дорогой, я ошибалась. Дай мне на минутку Фати, а? Я тоже хочу покормить его пирогом.

– Не дам, Улсвея.

– Ну, пожалуйста.

– Отстань.

– Что здесь за шум? Вы что, Фати поделить не можете?

– Да, Борнахи. У меня так хорошо получается его воспитывать, а Улсвея хочет его у меня забрать.

– Ах, эта Улсвея! Послушай, Хатарис, а что если тебе стать главным воспитателем всех торнанских детей, раз ты их так любишь?

– Нет-нет. Только не это.

– Почему? Детей у нас немного, всего пятеро.

– Я знаю, но если я их воспитаю, то вы меня после из селения выгоните. Ты, Нахи, не смейся, именно так и будет. Так что, Улсвея, на тебе Фати, только не надолго.

* * *

– Ну, Борнахи, что здесь за шум был? Твои дети что-то не поделили?

– Да. Маленького ребенка не могли поделить.

– Что же ты хочешь, Нахи? С тремя детьми, двое из которых плохо воспитаны, всегда трудно. Мы все тебе сочувствуем. Но ничего, скоро мы построим дом для тех двоих, и тебе сразу станет легче.

– Спасибо, друзья. Но вы думаете, мне станет легче, если Ули и Хати переедут в свой дом? Я в этом очень сомневаюсь. С новым домом у меня могут появиться и новые заботы.

– Нахи, ты о нас плохо думаешь. И вообще, мы совсем не дети, разве что Улсвея.

– Нет, Хатарис, я только на несколько лет тебя моложе.

– Ну и что? Лучше отдай мне Фати, ты его уже закормила.

– Еще нет.

– Стоп! Стоп! Лучше всего отдайте мне моего ребенка. Вы его совсем разбалуете, обычно Фати сам ест булочки. Вы должны знать, что ребенка нельзя воспитывать в большой строгости, но и баловать не стоит. Здесь должна быть «золотая середина». Мне кажется, что Эя должна рассказать вам основные правила торнанскоро воспитания детей.

– Да, уважаемый предсказатель, а то они не имеют ни малейшего представления об этом. А бедный Фати еще очень мал, чтобы выдерживать на себе все воспитательные эксперименты Хатариса с Улсвеей. Пусть лучше Эя объяснит им, что для ребенка хорошо, а что нет. Мы сейчас позовём Эю.

– Хатарис, ты слышал, что они сказали?

– Да, Ули.

– Тогда иди, бери свой дневник и карандаши, будешь записывать все, что скажет Эя.

– Конечно, Ули.

* * *

– Улсвея, Хатарис, пойдемте на холмы или на берег моря, там лучше рассказывается, чем дома.

– Эя, давай пойдем на холмы.

– Хорошо, Хати. Мы возьмём с собой Фати и Руту. У нее есть замечательный малыш, ему всего полгода. Рута как раз хотела показать ему остров с высоты, поэтому она с удовольствием пойдет с нами. Да и ее малыш будет для вас хорошим наглядным пособием.

– Эя, а ты думаешь, что такой крошка сможет оценить красоту острова, да еще с высоты холма? По-моему, ему все равно, где он живет, лишь бы дома удобная кроватка была. А на холме он еще расплачется.

– Хатарис, ты недооцениваешь младенцев. У Руты чудесный малыш. Вот посмотри.

– И правда, выглядит таким спокойным. И таким… э… пушистым.

– Хатарис, хочешь взять его на руки?

– Ой, нет! Я боюсь!

– Рута, а можно я его подержу?

– Конечно, Ули. Бери его, вот так.

– Если все готовы, мы можем потихоньку идти.

– Все удобно устроились?

* * *

– Да. Мне нравится на холмах.

– Ты, Хати, не забудь записывать.

– Я уже готов записывать каждое слово Эи.

– Отлично, я начинаю. Надо сказать, что мы – лунные люди, уделяем много внимания детям и воспитание считаем очень важным вопросом. Все начинается с рождения. Новый человек должен родиться в хорошем, добром месте с положительной энергией. Впрочем, у нас каждый дом стоит на хорошем месте, поэтому здесь нет проблем. Сразу после рождения «маленькую штучку» надо поместить в светлую комнату, где много солнца. Вы сами видели, у нашего Фати есть своя комната, она самая светлая в доме. Хорошо, чтобы в комнате ребенка было несколько живых цветов.

– Мы видели, у Фати растут цветы в горшках. Он за ними ухаживает – поливает, рыхлит землю.

– Конечно, иногда он и воду прольёт, и землю рассыплет, но любовь к природе надо прививать с детства.

Еще маленькие дети любят все яркое. В их комнатах должны быть яркие красивые предметы – игрушки, коврики, картинки. Мы с Нахи специально для Фати рисовали картинки.

– Вы с Борнахом все умеете.

– А как же, в жизни все надо уметь. Но я еще хотела сказать несколько слов о картинах для детей. Это очень важно. Для ребенка лучше всего подходит картина с цветами, птичками, пейзажами, а вот сцены охоты или натюрморты – не для детей. Им нужно все подавать в «живом виде». Несколько минут в день хорошей тихой музыки тоже не повредит «маленькой штучке». С маленькими детьми надо разговаривать, но не вести пустые разговоры, лучше рассказывать им добрую сказку. Когда Фати было несколько дней, Нахи рассказывал ему сказки о звездах, о солнце и луне, о путешествиях бабочек и цветочных эльфов. Самое интересное, что Фати все это нравилось, он все это понимал. А ты, Хатарис, говоришь, что шестимесячный малыш не в состоянии оценить красоту острова. Посмотри, какими глазами он на все смотрит!

– Он такой спокойный, ни разу не заплакал.

– Зачем же ему плакать? Здесь его окружают добрые люди, добрая природа, у малыша нет причин для слез.

– По-моему, у него это по наследству. Я смотрю на Руту, она тоже такая спокойная.

– Мы здесь все спокойные. Но я хочу закончить рассказ о детях.

– Да-да, Эя. Мы слушаем.

– По нашему мнению, дети должны быть как можно больше с родителями. Малыши очень чувствуют, когда и кто их любит, – а кто ребенка любит больше, чем собственные папа и мама? Только во всеобщей любви и доброте может вырасти хороший ребенок. В нашем обществе запрещено, да и в голову никому не придет кричать или бить детей. Они могут делать все, что угодно, кроме злых поступков. Детей нельзя воспитывать в жестокости, но и баловать нельзя. Борнахи уже говорил вам об этом. Вот, пожалуй, и все.

– Эх, Фати, повезло же тебе родиться в таком обществе, у таких родителей. Улыбаешься? Что ты мне принес? Травку? Спасибо. Что я должен с ней делать?

– Хатарис, ты должен обрадоваться.

– Уже радуюсь. Не понимаю, почему ваш остров и селение называют Землей космического спокойствия? Мне кажется, более правильное название этого места – остров всеобщей радости. Фати, ты со мной согласен? И малыш Руты тоже. Стоит только взглянуть на него.

– Радость – это великая вещь, Хатарис. Вот вы у себя в Алатарисе отдавали детей в колонии, лишая их и родителей радости. Ни ты, ни Улсвея не хотите, чтобы ваши дети жили так же. Вы работали в огромных лабораториях без радости. Вот ты, Хатарис, что делал в своем безрадостном институте? Взрывчатые вещества изобретал? Ваши учёные только атом расщепили с большой радостью, но что из этого вышло?

– Ой, как смешно!

– Да, дедушка Нахи прав, когда говорит, что всякая беда со смеха начинается, им же и заканчивается.

– Мне весело потому, что ты, Эя, очень смешно историю Алатариса рассказываешь. Скажи еще что-нибудь.

– Постой, Хати, зачем Эя рассказывает нам нашу историю? Я вот хотела спросить у нее, как они с Борнахом поженились. Это так интересно!

– О, Ули, это действительно замечательная история. Я вам ее расскажу. Все началось с конкурса на лучшую сказку, а я знала и теперь знаю очень много сказок, поэтому решила поехать. Селение, где проводился конкурс, было довольно далеко, поэтому мы с папой сели в лодку и поплыли. Ехали по реке и по морю и, наконец, приехали в селение. Оно называлось Торнаном. Через несколько дней начался конкурс. В Торнан приехало много людей, все рассказывали замечательные сказки, я очень волновалась. После первой сказки, – а рассказывать надо три, ко мне подошел человек и сказал, что я выиграю этот конкурс. Вы догадались, что это был Нахи, но тогда я не знала, что это он, и не очень-то поверила предсказанию.

– Эя, ты проиграла конкурс сказок?

– Наоборот, выиграла, как и предсказал Нахи. Как победителю, мне вручили большой букет цветов и маленькую драгоценную диадему. Все гости могли остаться и посмотреть достопримечательности Торнана и его окрестности. А победителю это полагалось обязательно. Так как никто не знал историю селения и интересные места этого края лучше Борнаха, то он и водил нас с папой по всем холмам и долинам. В конце недели Нахи вдруг стал интересоваться, как совмещаются наши гороскопы.

– Ну и как?

– Наши гороскопы были похожи на две половинки одного целого. Тогда Нахи предложил нам с папой остаться в Торнане еще на некоторое время. Он сказал, что знает о селении еще столько историй, что рассказов еще на месяц хватит. В конце месяца Борнахи подошел ко мне и заявил: «Эя, уже после первой сказки было ясно, что я буду твоим главным призом на этом конкурсе. Мы могли пожениться уже на следующий день, но нас бы никто в селении не понял». Это так, нас бы никто не понял. Наш народ очень серьезно относится к выбору мужа или жены. Но через месяц у нас с Борнахи была весёлая свадьба. Уже почти семь лет прошло с того дня.

– Ах, как романтично. Вот видишь, Хатарис, как Эя с Нахи женились? Не то, что мы с тобой. Когда незадолго до катастрофы над океаном появились первые черные облака, ты подошел ко мне на улице и сказал: «Улсвея, давай поженимся, а то, судя по небу, на Алатарис буря надвигается, она может разрушить дворец бракосочетания или еще какой-нибудь дворец. Тогда нас пошлют на ударное восстановление города, не до свадьбы будет».

– А ты, Улсвея, сразу согласилась.

– Что же мне было делать? Ведь ты же был прав.

– Спасибо, Ули. Теперь у меня к Эе есть один вопрос.

– Да, Хатарис?

– Ты говорила, что здесь серьезно относятся к вопросам женитьбы. Как это – серьезно?

– Прежде всего, смотрят на совместимость гороскопов, если здесь все в порядке, то будущие жених и невеста начинают присматриваться друг к другу. Они могут делать это неделю, месяц, год и даже больше, пока не придут к окончательному решению.

– Почему так долго, Эя?!

– Видишь ли, Хатарис, обе стороны должны быть полностью уверены в том, что им будет хорошо вместе не только после свадьбы, но и через несколько лет, и через много-много лет.

– А что, у вас нельзя развестись?

– Хм? Развод? Наверное, у нас можно развестись, но за всю историю Торнана здесь не было ни одного развода. Никому просто в голову не могло прийти разводиться. Да и зачем? У нас все живут хорошо. Не для того мы так долго сходимся, чтобы быстро разводиться. А в Алатарисе, я так понимаю, люди разводились?

– Да, очень часто. Но скажи, Эя, неужели вы даже никогда не ссоритесь?

– Мы с Борнахом? Нет, что ты, Хатарис! Мы так хорошо понимаем друг друга, что можем разговаривать мысленно, без слов. О ссоре не может быть и речи.

– А в других семьях так же?

– Да. Иногда, если кто-то порежет палец или у кого-нибудь разболится голова, то у него может испортиться настроение. Люди не хотят нести свое дурное настроение в семью и сразу бегут к Борнаху. Через пять минут разговора они выходят из нашего дома абсолютно счастливыми.

– Я уверен, что дорогой предсказатель умеет гипнотизировать людей.

– Не обязательно, Хати. Он лечит им порезанный палец и головную боль, говорит несколько добрых и нужных в данный момент слов, и люди становятся здоровыми.

– Просто сказать. Раз, поговорил и вылечил. Если, например, я возьмусь лечить людей да еще разговаривать с ними в это время, не думаю, что у них поднимется настроение. Чего доброго, они меня и побьют.

– Поэтому люди и ходят к предсказателю, а не к тебе, Хати.

– Ты, как всегда, права, Ули. Интересно, а наши гороскопы совмещаются? Мы подходим друг другу?

– Да, Хатарис, вы подходите друг другу.

– Откуда ты знаешь, Эя?