Текст книги "Предсказатели прошлого"

– Мы с Нахи смотрели на ваши звезды. Вы очень удачно поженились.

– Сначала мы удачно поженились, затем удачно спаслись после катастрофы, попали к добрым людям Торнана, встретили Нахи и тебя, Эя. Да мы с Улсвеей просто счастливчики.

– Наверное, у нас есть свои счастливые звезды на небе. Ты, Хатарис, уже несколько раз ночевал на холме, может, видел их?

– Знаешь, Улсвея, сколько здесь звезд на небе? Это только Борнахи в состоянии разобраться, где чья.

– Наверное, наши звездочки яркие и блестят на небе рядом.

– А может, наши звезды – это одна двойная звезда?

– Хати, где ты научился в астрономии разбираться? Даже о двойной звезде знаешь.

– Люди Тары знали и о двойных, и о тройных звездах. О них мне рассказывал дедушка, поэтому я знаю. Но о наших счастливых звездах ты, Ули, лучше у предсказателя спроси. Мне кажется, Эя тоже разбирается в этом деле. Они с Борнахи звезды и днем видят. Так ведь, Эя?

– Наверное, милый Хатарис. Но сейчас нам пора домой, а то малыш Руты совсем проголодался, и Фати тоже. А о звездах я расскажу вам после. Хорошо?

– Мы согласны, Эя.

– Тогда идем.

– Ой, что такое? Что это, Эя?

– О чем ты, Хати? Что тебя так поразило?

– Эя, вон тот камень! Когда мы шли на холмы, его здесь не было, а сейчас он появился, как будто из-под земли вырос или с неба упал. Подойду к этому камню поближе.

О, да он, кажется, вкопан в землю. Никак, это работа Духа Земли, только он может поставить такой огромный камень вертикально и вкопать его в землю. Но… зачем, Эя?

– Дорогой Хатарис, Дух Земли здесь ни при чем. Пока мы с вами говорили о детях, другие жители Торнана под руководством Борнаха установили этот камень.

– Ага, так это проделки уважаемого предсказателя! Ну конечно, как я мог подумать, что эту глыбу гранита мог установить здесь какой-то Дух? Ему это не под силу, с такой работой может справиться только Нахи! Скажи, Эя, а другие камни, которые я видел на острове… их тоже поставил Нахи?

– Да, он и жители селения. Но пока установлено всего несколько камней, а по плану Борнаха на острове их должно быть много.

– Много? Эя, я чего-то не понимаю. От кого вы хотите отгородиться, на острове всего одно селение, а вы устанавливаете границы?

– О каких границах ты говоришь, Хатарис?

– Как же, в Алатарисе, когда люди хотели разделить между собой территорию, они ставили вдоль границы такие же каменные столбы, как эти камни, только поменьше.

– Пограничные столбы? Мегалиты – пограничные столбы? Ой, Хати! Когда мы придем в селение, обязательно скажи об этом Нахи, он будет несколько часов смеяться.

– Что же здесь смешного, Эя? Наоборот, мне смешно, что вы делаете пограничные столбики такими огромными, в несколько метров высотой. Они могли бы быть и поменьше. Как они у вас называются? Ты, Эя, говорила, но я плохо расслышал.

– Мегалиты.

– Точно! Надо запомнить, красивое слово.

– Хати, но мегалиты – вовсе не пограничные столбики.

– А что же это, Эя? Зачем и почему сюда поставили этот кусок гранита?

– Во-первых, этот мегалит называется менгиром…

– Почему?

– Все одиночно стоящие камни называются менгирами.

– И что же этот менгир здесь символизирует?

– Звезду, Хатарис. Почему ты на меня так смотришь?

– Да нет, ничего. Я просто никак не могу привыкнуть к каменным звездам.

– Ну, менгир нельзя назвать настоящей звездой, это только ее символ, ее точная проекция на Земле. Когда вы с Нахи были на тумулусе, ты должен был видеть большой камень.

– Да, мы на нем сидели. Нахи говорил, что это альфа Большой Медведицы.

– Правильно, Хати, то была альфа, а этот менгир – символ другой звезды Большой Медведицы. Она называется Алькор.

– Да-а, вы хотите приблизить к Земле небо, а я сначала подумал, что дорогой предсказатель хочет от чего-то отгородиться. Действительно смешно.

– А еще этот камень указывает на то, что рядом должен быть источник.

– Родничок? Где же он? Я его не вижу.

– Хатарис, ты на нем стоишь.

– Стою? Ах, так это подземный источник? Как я сразу не догадался? Но, Эя, откуда ты знаешь, что родничок бьёт именно здесь?

– Ах, Хати! Это даже я знаю!

– Ты, Улсвея? Каким образом?!

– Но, Хатарис, разве ты не чувствуешь, что здесь под Землей течёт вода? И, вообще, сойди с этого места, именно под твоими ногами бьёт ключ. Ведь тебе никогда не приходило в голову в Алатарисе залезть в фонтан и стать посередине. Это неприлично, Хатарис.

– Хм, так я вам и поверю, что здесь вода! Вы хотите разыграть меня и заранее договорились с Эей. Вот я сейчас проверю: есть тут родничок или нет.

– Милый Хати, чтобы проверить наличие воды, необязательно рыть землю.

– Что же ты предлагаешь, Эя?

– Иди сюда, Хатарис. Стань спокойно, закрой глаза и посмотри под землю. Что ты видишь?

– Воду. Я стою прямо на источнике. Ой, это нехорошо. Эя, здесь надо обязательно сделать маленький фонтанчик.

– Конечно, тем более что у Нахи на карте уже обозначен домик для родника. Скоро мы его построим.

– Домик для родника? Никогда не слышал, чтобы фонтан так называли.

– А разве плохое название? Такое доброе и домашнее, а фонтан – звучит как-то слишком громко, кричаще.

– Мы с Улсвеей ничего не имеем против домика для родника. Мы даже его проект можем сделать. А как Улсвея могла первой заметить воду около менгира? Что на тебя подействовало, Ули? Может, энергия? Борнахи рассказывал мне, что все мегалиты стоят на местах с сильной положительной энергией. Ты, Ули, постояла около менгира и сразу воду увидела. Надо сюда почаще приходить, может, мы с тобой, Улсвея, не только воду увидим.

– Конечно, Хатарис, если вы с Ули придете сюда в день летнего солнцестояния, то увидите, что солнце в этот день поднимется над горизонтом точно над этим камнем.

– Ну и ну! А что еще?

– Знаешь, Хати, лучше Борнахи тебе никто о мегалитах не расскажет. Он о них все знает.

* * *

– Нахи! Где же Нахи? Куда мог деться наш любимый предсказатель, Эя? Его нигде нет.

– Нахи занят, он вернется домой к вечеру.

– Но кто же мне расскажет о мегалитах?

– Успокойся, Хати, Нахи придет домой вечером, до того времени мегалиты никуда не денутся. Борнах все тебе расскажет, но чуть позже. А если вы с Улсвеей хотите услышать какую-нибудь историю о мегалитах немедленно, мы можем сходить к одному из них. Он стоит совсем рядом с селением. Ули уже видела его.

* * *

– Вот и Эллей-Тан. Видишь, Хати? Вон там, на вершине холма.

– Да, я вижу большой мегалит, только как он правильно называется, не расслышал.

– Эллей-Тан – Огненная Стрела, или Камень фей. Первое имя более древнее, важное и точное.

– Огненная стрела? Странно. Я никак не могу привыкнуть к вашим названиям, но абсолютно уверен, что и Эллей-Тан как-то связан с Космосом. Например, если станешь около этого камня, то увидишь весь небосвод, какое-нибудь созвездие или яркую комету.

– Отчасти ты прав, Хатарис. Но чтобы оказаться около камня, надо подняться на холм, а чтобы видеть небо, надо иногда и под ноги смотреть.

– Ой! Чуть не упал!

– Вот видишь, Хати, прежде чем взглянуть на небо, надо посмотреть: не стоишь ли ты на краю обрыва и не трухляво ли дерево, на которое опереться хочешь.

– Да, конечно, и нет ли у тебя под ногами ступеней, ведущих к вершине холма.

– Не ворчи, Хатарис, ты чуть не упал, но не упал же! По этим ступеням ты поднимаешься на вершину холма, а по лестнице, ведущей вверх, надо подниматься легко и стремительно, с песней и радостью в сердце.

– Хм, интересные рассуждения о лестнице вообще. Скажи, Эя, а как надо спускаться по лестнице, ведущей вниз?

– О, Хатарис, вниз спускаются по собственному желанию или по собственной глупости. Как правило, спускаются вниз те, кто был недостоин вершины, или тот, кто был не готов увидеть то, что видно сверху. Другим сияние высшего мира слепит глаза, и знаешь, Хати, эти люди с великой радостью покидают вершину. Вообще, вверх ли идти, спускаться ли с вершины, и то и другое надо делать с достоинством, Хати.

– Какие восхитительно мудрые вещи ты говоришь, Эя. И так все, кажется, просто. Сразу видно, что ты жена Борнахи!

– Спасибо, дорогой Хатарис!

– Совсем не за что, Эя. Ули, почему ты все время молчишь? Скажи что-нибудь замечательное, гениальное!

– Смотри, Хатарис, мы уже поднялись на вершину холма.

– Да? Действительно.

– Хати, ты хотел услышать нечто гениальное, ты его и услышал. Если бы Улсвея не сообщила тебе, что мы уже на месте, ты бы еще долго этого не заметил.

– Возможно и так.

– Хатарис, запомни одну древнюю мудрость: все гениальное просто. Вон, в траве блестит капелька росы, возьми ее, и у тебя в руке окажется целый ряд химических элементов и соединений. Посмотри на самую обыкновенную улитку, это представитель простейших организмов на земле. Но раковина этой улитки – целая схема развития огромной Вселенной по спирали.

– Да-а… Улсвея, радость моя, скажи еще что-нибудь.

– Я уже давно хочу сказать, что этот холм очень напоминает мне тумулус. Он правильной круглой формы, к тому же простые холмы не бывают с лестницами. Я верно думаю, Эя?

– Совершенно верно, Ули. Сейчас мы стоим на вершине самого древнего тумулуса на этом острове. Его построили первые лунные люди, переселившиеся на Землю.

– Когда же это было?

– Смотря что принять за меру времени, Хатарис. Если взять одну человеческую жизнь, то тумулус действительно древний. Сменилось уже несколько поколений с момента его постройки. Если за меру времени взять жизнь цветка, то для него тумулус был построен в незапамятные доисторические времена. С момента возведения тумулуса в жизни планет прошла минута, а в жизни Вселенной прошел лишь миг.

– Эя, теория относительности в твоем исполнении просто великолепна!

– Спасибо, Хатарис. Я еще хотела сказать, что Эллей-Тан первоначально был деревянным, только после люди заменили деревянную стрелу на каменную.

– Эя, позволь спросить: почему этот мегалит – Стрела, и почему Огненная?

– Иди сюда. Сюда, где я стою. Хорошо, теперь посмотри на мегалит с этой стороны. Что ты видишь, милый Хати?

– Стрелу, каменную стрелу. Вот это да! Улсвея, иди скорее сюда, ты увидишь стрелу.

– Ой, как интересно! С той стороны Эллей-Тан кажется самым обыкновенным мегалитом – высоким стоячим камнем, смотрящим в небо. А с этой стороны – стрела.

– Да-а, древние умели строить… Знаешь, Ули, ты права, все мегалиты смотрят в небо, и эта Стрела должна на что-то указывать, например, на какое – нибудь созвездие. Так, Эя?

– Вы недалеки от истины, только Эллей-Тан указывает не на созвездие, а на центр нашей галактики.

– Почему же другие мегалиты показывают нам на созвездие как простые высокие камни, а этот смотрит в центр галактики, как стрела? Мне кажется, что это какой-то символ, что в камне-стреле скрыт тайный смысл. И не пытайся меня переубедить, Эя!

– А я и не пытаюсь, наоборот, хочу сказать, что ты абсолютно прав, Хатарис. У нас стрела – это символ бескрайнего неба и бесконечной Вселенной. Ты уже знаешь, Хати, что у нас в большом почёте высокие мысли и чувства, сияние души и огонь Духа. Все это также символизирует стрела.

– Целая философия символов.

– Неплохая идея, Хати. Вообще, весь Эллей-Тан от подножия до кончика мегалита – стрелы – это огромный символ.

– Расскажи, пожалуйста, об этом, Эя.

– Подножие тумулуса символизирует Землю и вообще весь материальный физический мир. Вершина тумулуса – это небо и более высокий тонкий мир. Лестница тумулуса символизирует связь неба и Земли, связь материального с нематериальным, плотного мира с тонким. Даже человек, поднимающийся на вершину тумулуса, – тоже символ.

– Как это, Эя?

– Очень просто. Человек, идущий вверх по лестнице, означает стремление души к прекрасному, а мысли – к возвышенному.

– Красивые стремления. Но ты сказала, что подножие тумулуса – земля, его вершина – небо, что же тогда значит сам камень-стрела?

– О, дорогой Хатарис, вершина холма – это небо вокруг Земли, но неужели ты думаешь, что за нашим голубым небом нет другого, более дальнего неба? Неужели ты вообразил Землю с ее небосводом единственным высоким миром во Вселенной? О, милый Хати, есть куда более высокие миры и даже самые высокие есть. Вершина тумулуса – это более высокий мир, а Стрела…

– Постой, Эя, я, кажется, понимаю. Каменная стрела сначала заставляет нас посмотреть в небо и задуматься о высоких мирах, а потом она призывает наши души стремиться к самому высокому небу. Ведь так, Эя?

– Да, и наши души как огненные стрелы улетают вверх, они стремятся к добру, свету и высшим знаниям. Должны стремиться.

– Поэтому Эллей-Тан – Огненная Стрела.

– Хати, ты делаешь большие успехи в понимании философии символов.

– Еще бы! Если философия постоянно вокруг меня, а символы на каждом шагу – хочешь не хочешь, начнёшь разбираться во всем этом. К тому же философия символов – ужасно интересная вещь. Знаешь, Эя, после твоего рассказа у меня возникло много вопросов по этому поводу.

– О, Хатарис, может, отложим это на после? А то Нахи уже вернулся домой и ждет нас.

– Любимый предсказатель вернулся? Откуда ты знаешь, Эя? Из-за огромного куста шиповника вашего дома не видно, не то, что Нахи. Я его, например, не вижу около дома.

– Конечно, потому что его там нет. Борнахи сейчас сидит дома, готовит нам ужин и уже зовёт нас.

– Я не слышал.

– Ах, дорогой Хатарис, ты же сам говорил, что я достойная жена Нахи. Как я могу не увидеть и не услышать его, если он находится в каких-то ста метрах от меня. Я бы увидела Нахи, если бы он находился на другой стороне нашей галактики, и услышала бы его, если бы Нахи не сказал ни одного слова. Так что пойдем, Хатарис. Где твоя Ули?

– Улсвея, ты где? Цветочек мой, пора идти. Что ты здесь нашла, что тебя так заинтересовало?

– Знаки.

– О, на Стреле что-то написано? Ладно, мы придем сюда завтра, а сейчас нас ждет Борнахи. Идем!

* * *

– А, вот и вы! Наконец-то! Я вас уже давно жду, ужин готов.

– Любимый Борнахи, добрый вечер! Выглядит и пахнет ужин весьма аппетитно. А знаешь, где мы только что были?

– На Эллей-Тане.

– Ну вот! Опять тебе все известно. Тебя ничем не удивишь, уважаемый. Нет, чтобы хоть разок чего-нибудь не знать. Тогда бы сейчас ты у меня спросил: «Дорогой Хатарис, где же вы с Ули были и что видели?»

– Хорошо, Хати, предположим, что я ошибся в своих предсказаниях и точно не знаю, где вы были с Улсвеей… Дорогой Хатарис, так где же вы были с Ули и что видели?

– Ну вот, Нахи, это совсем другое дело! Представляешь, мы были на Эллей-Тане, сначала ходили по нашей материальной Земле, потом поднимались на небо по волшебной лестнице. А после я даже в другие миры слетал!

– Ну, и как впечатления от полета, Хати?

– Хм… Борнахи, моя душа летала по мирам с такой скоростью, к тому же у меня было столько вопросов к Эе… В общем, у меня не было времени думать о впечатлениях, но, наверное, они были яркими, сверкающими и восхитительными, потому что я очень проголодался!

– Да-да, Хатарис, только на первый взгляд полёты души кажутся такими простыми. На самом деле они требуют больших затрат энергии. Ты ешь, Хати, бери, что хочешь. Вот блины с овощами, вот с фруктами, а маленькие блинчики можно есть с вареньем.

– Спасибо, Нахи. Знаешь, о чем я только что подумал?

– О чем, бесподобный наш?

– О том, что твоя профессия довольно трудная и опасная. Каждый день летать, тратить так много своей собственной энергии, да еще и предсказания точные делать! Знаешь, Борнахи, жители Торнана должны платить тебе за вредность профессии двойной порцией любви и уважения.

– Пока они так и делают.

– Любимый предсказатель, почему ты сделал такое загадочно-хитрое лицо, и что означает «пока»? Разве жители Торнана тебя когда-нибудь разлюбят? Это невозможно, Нахи!

– Нет-нет, Хатарис, мне и еще многим поколениям предсказателей беспокоиться нечего, наша профессия еще долгое время будет очень уважаемой, но потом… Но потом… Кое-что изменится.

– Уверен на сто процентов, что ты сейчас прочтёшь нам лекцию по ненавязчивой и нескучной философии!

– Что-то вроде этого, Хати. Тебе не очень-то хочется слушать такую лекцию?

– Почему же? Совсем наоборот, мы с Ули радостно выслушаем твой рассказ, только сначала я возьму себе еще немного блинчиков с вареньем. Они ничуть не хуже, чем твоя философия, Нахи. Просто замечательные!

– О, Хатарис, бери, сколько хочешь. Но знаешь, я начинаю сомневаться.

– В чем, Борнахи?

– В том, о чем я должен рассказать прежде всего: о секрете приготовления блинчиков или о судьбе предсказателей?

– Нашел в чем сомневаться, дорогой наш предсказатель. Пока мы едим, расскажи нам о будущем, а после дашь мне рецепт. Завтра я буду поражать Улсвею своим кулинарным мастерством.

– Отлично, Хатарис, тогда садись поудобнее, и я расскажу вам с Ули сказку о будущем.

– Борнахи, не смейся над нами, мы с Улсвеей – само внимание.

– Конечно-конечно. Итак, вы хотите услышать о судьбе предсказателей… Одну минутку, я взгляну на нее получше. Как я уже говорил, людям этой профессии нечего беспокоиться о своей судьбе еще многие века, даже тысячелетия, а потом…

– Да-да, Нахи, а что потом-то будет?

– Потом предсказателей все еще будут уважать, но не из любви к ним, а из-за страха.

– Из-за страха?

– Да, Хатарис. Сейчас объясню. Это произойдет из-за того, что людей на земле станет очень много, им станет не хватать еды, территории и многого другого. В борьбе за свое существование люди растеряют всю доброту и позабудут все великие знания предков. Люди будут не в состоянии объяснить явления природы и изобретут богов. Не понимая природы и сущности знаний предсказателей, люди назовут их колдунами, жрецами или наместниками богов.

– Борнахи, а при чем тут страх? Разве люди не смогут любить своих предсказателей-колдунов?

– Ах, Хати, любить можно только то, что понимаешь, а все непонятное кажется нам чуждым и зловредным. А массы уже не будут понимать предсказателей, люди станут бояться, чтобы колдуны не наслали на них болезней и неурожая. В страхе перед этим они и будут уважать своих колдунов – предсказателей. О любви в данном случае говорить не приходится. Вообще, Хатарис, в будущем с любовью будет туго. Из-за своего количества люди начнут воевать, убивать друг друга, каждый будет думать только о себе самом, а не о любви к ближнему.

– Какой ужас, любимый предсказатель, разве может человек убить человека? Ты думаешь, они смогут убить даже своих колдунов?

– Хм… не думаю, Хати. Колдуны у людей будут ассоциироваться с высшими силами, по их мнению убить колдуна – значит навлечь на себя кару богов. А кары небесной люди будут очень бояться, даже конец света придумают. Но это не важно, я знаю еще одну причину, по которой колдунов трогать не будут.

– И что же это за причина?

– Вы с Ули знаете, что предсказатели умеют лечить людей? Так вот, в будущем эти знания пригодятся им, чтобы лечить раны воинов и жить самим. Медицина станет очень нужной профессией, так как раненых пациентов всегда будет в избытке, зачем же убивать колдунов? Лечить-то кто будет?

– Понимаю.

– Но это не худшие времена для предсказателей, их хотя бы уважать будут.

– А что, Нахи, когда-нибудь и уважать перестанут? Что же это с миром случится?

– Все начнётся с того, что люди зададут себе вопросы: «А кто такие боги, которых мы придумали? На какой планете они живут, и по какой орбите движется эта планета?»

– Какие же ответы люди найдут на эти вопросы, Нахи?

– Ну-у, планету с богами они не найдут, это уж точно.

– Почему?

– Потому что боги живут одновременно слишком далеко и слишком близко от людей. Одни не разглядят, другие не увидят.

– Так какой же ответ люди придумают на свои вопросы, Борнахи?

– О, Хатарис, решение всех вопросов будет просто гениальным, с точки зрения грядущих поколений, конечно. Люди придумают большую и высокую гору, Хати, вершина ее будет скрываться в облаках. Гора будет называться Олимпом, туда – то люди и поселят богов. Олимп, хоть и высок, но по представлениям людей будет стоять на Земле, а раз так, значит боги тоже земляне. И тогда люди наделят своих богов всеми страстями своего грешного мира. А если боги – люди, и обитель их на Земле стоит, то почему бы простым смертным не залезть на чудесную гору и не возвыситься до уровня богов? К тому же люди и предсказателей поселят где-то там, на Олимпе, они как-никак необычные, но… все же люди. Так почему бы и другим не поселиться на Олимпе? Сначала на гору будут подниматься одиночки, а потом толпы народа будут штурмовать вершину Олимпа…

– Разве это хорошо, дорогой Борнахи?

– Милая Улсвея, по мнению очень далеких потомков, главное, чтобы в жизни цель была, а хорошая ли она – не столь важно. Такой заветной целью и мечтой будет божественная вершина.

Немногочисленные в будущие времена предсказатели будут взывать к душе и разуму народа, пытаясь объяснить, что не каждому нужна вершина Олимпа, и не каждый может стать богом. Сначала новоявленным богам такие речи покажутся глупыми, а потом и опасными. Они запретят всякую агитацию против устремления человека к вершине Олимпа, потом объявят знания предсказателей лженаукой, а самих предсказателей – вне закона.

– Но, Нахи! Предсказатели не смогут жить в таких условиях, они и их знания просто погибнут.

– Нет, Хатарис.

– Нет?

– Хочешь, открою секрет, Хати? Предсказатели никогда не будут жить на Олимпе, их туда поселят людская молва и недобрая фантазия. Да и горы, придуманной людьми, тоже не будет на самом деле. Олимп – это мираж, Хатарис.

– А где же будут жить предсказатели, уважаемый?

– Как обычно, Хати, в собственном мире, на всей Земле и во всей Вселенной. Ведь для каждого предсказателя вся наша планета – дом, а вся вселенная – его обитель. Для предсказателя всегда труден вопрос о его доме. Его дом и тут, и там; и везде, и нигде. Чтобы это понять, надо самому быть хоть немножко предсказателем.

– Я тебя прекрасно понимаю, Нахи, ты живёшь и в нашем мире, и в других одновременно, но все же скажи, где будут предсказатели в будущем? Что с ними станет?

– Дорогой Хатарис, в твоем подсознании уже есть ответ на этот вопрос, но я скажу его тебе вслух. Предсказатели будущего, как и сотни, и тысячи лет назад, будут смотреть из глубины Вселенной, с просторов бескрайнего неба глазами звезд на Землю и на суетную жизнь ее обитателей. Они будут смотреть и улыбаться, как люди толкают и давят друг друга в борьбе за призрачную власть и придуманную славу, фальшивый свет ложного богатства на вершине несуществующего Олимпа. Как приятно будет осознавать предсказателям, что они так далеки от всего этого, что могут светить яркой звездой всем тем, кто еще не разучился и не отчаялся верить в Истину, Добро и Красоту, кто готов нести через всю жизнь хрупкий огонь света и мира в своей душе. Улсвея, солнышко, что с тобой, почему ты так горько плачешь?

– У-у… Какую печальную историю ты рассказываешь, Борнахи. Так предсказателей жалко.

– Ах, Ули, я рассказал только половину истории о будущем предсказателей. А конец ее очень даже радостный.

– Ты в этом уверен, Нахи?

– Абсолютно. Что хорошо начинается, то и кончается хорошо. А ведь начало истории предсказателей очень доброе, значит, и конец будет радостным.

– Ну, тогда я, пожалуй, не буду плакать.

– Конечно, Ули. Ведь Борнахи рассказал эту историю не для того, чтобы огорчить нас. Его рассказ не столько печальный, сколько поучительный. Для себя я открыл в этой истории три истины.

– Какие, Хатарис?

– Во-первых, в масштабах Космоса земные власть, слава и богатство очень малозначимы. По законам Вселенной, ценными являются совсем другие вещи, например, добро или красота и свет души. Эти вещи или понятия нельзя потрогать руками, но именно они являются вечными и истинно ценными. Я ведь прав, Нахи?

– Конечно.

– Во-вторых, Ули, надо всегда жить своим умом. Если все люди идут на призрачную божественную гору Олимп и гибнут в борьбе за власть на ее вершине, то все равно надо оглянуться вокруг и хорошо подумать: стоит ли идти со всеми, и существует ли гора на самом деле. А третья истина заключается в том, что если человек будет жить своим умом и достойно, то фальшивые ценности никогда не станут для него истинными, такой человек даже научится летать, сможет, как наш предсказатель, с высоты видеть Землю и светить звездой всем другим людям. Вот, Улсвея, что я понял из рассказа Борнахи. Не понимаю только, почему же ты расплакалась, цветочек мой?

– Хати, я как-то и не подумала о трех мудростях, но когда Нахи рассказывал историю о судьбе предсказателей, мне почему-то сразу вспомнился наш Алатарис.

– Алатарис?! Алатарис… Ули, а ты, кажется, права. Наша бывшая родина ужасно напоминала Олимп… Да-а…

– Дорогой Хатарис, о чем ты так задумался?

– Алатарис – Олимп… Борнахи, помнишь, когда-то я задавал тебе вопрос о том, повторится ли Алатарис, вернее его конец. Тогда ты мне ничего не ответил. Сейчас я бы не стал даже вопроса такого задавать, потому что сам знаю ответ.

– Ну, и каков же твой ответ, Хати?

– Алатарис повторится, Нахи!

– Если говорить откровенно, то повторится, и не один раз. Никак не могу понять будущие поколения и цивилизации, каждый раз умом люди будут стремиться к всеобщему счастью, и каждый раз какая-то сила неудержимо будет толкать их к Алатарису.

– Послушай, Нахи, а Торнан на Земле когда-нибудь будет?

– И это будет. Знаешь, Хатарис, наши очень далекие потомки придумают легенду о конце света, они будут говорить о всемирном потопе. Их легенда не лишена смысла. После одного из потопов жизнь настанет чудесная, праведная и достойная. Ну просто второй Торнан. Пройдёт какое-то время, и люди будущего действительно поверят, что потоп – это легенда, сказка. И тогда…

– Нахи, можешь не продолжать, и так ясно, что после начнётся другой Алатарис. Печально. А знаешь, что удивляет меня больше всего в твоих рассуждениях?

– Что, печальный наш?

– Ты сам, уважаемый. О не очень-то радостном будущем предсказателей ты говоришь нормальным ровным тоном; когда рассказываешь о грядущих катастрофах – улыбаешься. Я что-то никак понять не могу.

– А что же мне публичные рыдания устраивать по поводу глупости будущих поколений? Я не буду потомкам будущее выбирать, они его сами выберут, пойдут по темной дороге спирали развития. И если говорить всю правду, мое дело будет указать им истинный путь, а не заставлять людей идти по нему. А вообще, Хати, если бы я так эмоционально реагировал на все, что вижу в будущем, то пребывал бы в вечной тоске. А если я постоянно буду без доброго настроения, то притяну плохую погоду, над Торнаном будет идти бесконечный дождь, пока весь остров не скроется под водой. Хатарис, скажи на милость, кому нужен еще один незапланированный Алатарис? А… а что это с тобой, Хати?

– О-ой, не могу, как смешно. Нахи, ты самую трагическую трагедию рассказываешь самым комичным образом. Вот уж древнетарская поговорка права: в каждой радости есть доля горечи, в каждом горе есть капля смешного. И если подумать, то катастрофы не так уж и страшны. Они, конечно, приносят разрушения, но на месте руин всегда строится что-то новое. А если я буду постоянно думать о плохом, сяду на берегу моря в ожидании конца света, то мой собственный конец наступит куда скорее. Так что, Улсвея, одуванчик мой, плакать тебе совершенно не о чем.

– А я больше и не собираюсь.

– Чтобы закрепить приход к всеобщей радости, давайте выпьем чаю. Я заварил чудесный чай из трав. Вот.

– Какой душистый! Нахи, твой чай пахнет, как целый луг.

– Луг не луг, а семь трав – это точно.

– Что за травы, Борнахи?

– Дорогой Хатарис, если я перечислю названия, то, думаю, они ничего тебе не скажут. Хотя шиповник ты, возможно, знаешь.

– Конечно, знаю. Это твое любимое растение, которым ты обсадил весь дом вокруг.

– А что, разве плохо? Цветы у шиповника красивые, а ягоды еще полезнее.

– Ничего не имею против его красоты и пользы, но уж больно колючий.

– О, Хатарис, никто и не советует тебе забираться в середину куста. Ты лучше пей чай, а то остынет.

– Отличный чай! Твой фирменный, Нахи?

– Какой-какой?

– Твоего собственного изобретения?

– Нет, еще мой дедушка рецепт чая изобрел. Кстати, Ули, Хатарис, чай можно пить с медом или вареньем. Пожалуйста…

– Хорошо-хорошо, любимый предсказатель, мы выпьем и с тем, и с другим. Куда нам спешить. А пока мы будем пить чудесный чай, я задам тебе несколько вопросов, они появились у меня по ходу твоего рассказа. Ты чем-то недоволен, Нахи? Я что-то не так сказал? Ладно, если ты охрип, я задам свои вопросы Эе, – она молчала весь вечер, а мне все равно, кто будет отвечать.

– Ты не против, если мы с Эей будем говорить по очереди?

– Не возражаю.

– Борнахи, когда ты говорил о глупых потомках, то вспомнил о какой-то тёмной дорожке и спирали развития. Я совсем не знаю, что это такое.

– Ах, ты об этом?! Но если ты хочешь получить ответ, придется еще немного послушать торнанской философии.

– Любимый предсказатель, с некоторых пор я думаю, что вся наша жизнь – это большой знак вопроса. Так что давай свою философию, Нахи. Может быть, после твоего объяснения знак вопроса моей жизни несколько уменьшится? К тому же философия перед сном бывает иногда очень полезной.

– Хорошо, Хати, тогда бери подушку и слушай.

В своем рассказе про Олимп я действительно вспомнил о спирали развития жизни. У нас есть такое философское понятие. Но начну все по порядку. Представь себе, Хатарис, что жизнь начинается из точки, а дальше идет развитие по спирали.

– Представил, ну и что?

– Нормальное состояние – это когда спираль поднимается вверх и расширяется до бесконечности. Жизнь каждого человека – это отдельная спираль, которая поднимается вверх и расширяется по определённому пути. Такие пути лучше всего представить в виде коридоров. Они бывают светлыми и тёмными и обычно чередуются.

– Это похоже на разноцветные коржики в слоеном пироге.

– Точно, Хатарис. И если человек хочет жить хорошо и иметь прекрасное будущее, спираль его жизни должна развиваться в светлом коридоре, или в светлом коржике пирога.

– А если спираль развивается в темном коридоре, что тогда, Борнахи?

– Если жизнь протекает в темном коридоре, то человек, в лучшем случае, будет иметь дурной характер.

– А в худшем?

– А в худшем будут глупые потомки, Хатарис, как ты их называешь. Они начнут убивать друг друга, – что может быть хуже?

– Действительно… Но, Нахи, по твоим словам выходит, что люди сами могут выбирать себе светлый или темный путь.

– Конечно, по вине человека спираль белого поля переходит в тёмное, и наоборот, из темного поля она может вернуться в светлое, но это уже за заслуги человека. Видишь ли, Хати, если человек постоянно ведет достойную жизнь, если его Дух развит, если человек умеет слушать свой внутренний голос, то нечего опасаться, что спираль его жизни попадет в темный коридор. Если спираль и приблизится в какой-то момент к темному полю, то все равно через некоторое время шестое чувство, достойные замыслы и поступки выведут этого человека из полосы мелких неприятностей. В общем, идея такова, Хатарис, – хочешь иметь хорошую жизнь, то думай хорошо, говори хорошо и живи так же.