Текст книги "Лучшие застольные песни"

Ревела буря, дождь шумел…

 
Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молнии блистали,
И беспрерывно гром гремел,
И ветры в дебрях бушевали.
Ко славе страстию дыша,
В стране суровой и угрюмой,
На диком бреге Иртыша
Сидел Ермак, объятый думой.
Товарищи его трудов,
Побед и громкозвучной славы
Среди раскинутых шатров
Беспечно спали средь дубравы.
«Вы спите, милые герои,
Друзья, под бурею ревущей,
С рассветом глас раздастся мой,
На славу иль на смерть зовущий».
Кучум, презренный царь Сибири,
Подкрался тайно на челнах…
И пала грозная в боях,
Не обнажив мечей, дружина.
Ревела буря, дождь шумел,
Во мраке молния сверкала,
Вдали чуть слышно гром гремел…
Но Ермака уже не стало.[61]61
  Источником песни является дума поэта-декабриста К. Рылеева «Ермак».
  Ермак Тимофеевич (?-1585), казачий атаман. Походом около 1581 г. начал освоение Сибири Русским государством. Погиб в бою с Кучумом.
  Кучум (?-1598) – хан Сибирского ханства (с 1563 г.). С 1582-го по 1585-й годы воевал с Ермаком. Продолжал сопротивление русским воеводам до 1598 г.


[Закрыть]
 

«Варяг»

Слова Я. Репнинского

Музыка Ф. Богородицкого

 
Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской…
Носятся чайки над морем,
Крики их полны тоской…
 
 
Мечутся белые чайки,
Что-то встревожило их…
Чу!.. Загремели раскаты
Взрывов далеких, глухих.
 
 
Там, среди шумного моря,
Вьется Андреевский стяг,
Бьется с неравною силой
Гордый красавец «Варяг».
 
 
Сбита высокая мачта,
Броня пробита на нем —
Борется стойко команда
С морем, с врагом и с огнем.
 
 
Пенится Желтое море,
Волны сердито шумят;
С вражьих морских великанов
Выстрелы чаще гремят.
 
 
Реже с «Варяга» несется
Ворогу грозный ответ…
«Чайки! Снесите отчизне
Русских героев привет…
 
 
Миру всему передайте,
Чайки, печальную весть:
В битве врагу мы не сдались —
Пали за русскую честь!..
 
 
Мы пред врагом не спустили
Славный Андреевский флаг.
Нет! Мы взорвали «Корейца»,
Нами потоплен «Варяг»!
 
 
Видели белые чайки:
Скрылся в волнах богатырь,
Смолкли раскаты орудий,
Стихла далекая ширь…
 
 
Плещут холодные волны,
Бьются о берег морской…
Чайки на запад несутся,
Крики их полны тоской…[62]62
  «Варяг» – крейсер, погибший в бою у Чемульпо (1904). Стихотворение было опубликовано спустя 16 дней после гибели крейсера.
  Андреевский флаг – кормовой флаг кораблей русского ВМФ, белый (с 1865 г.), с диагональным голубым крестом (т. н. Крест Андрея Первозванного), учрежден в 1699 г. Петром I.


[Закрыть]
 

Памяти «Варяга»

Слова Е. Студенской

Музыка И. Яковлева

 
Наверх, о товарищи, все по местам!
Последний парад наступает!
Врагу не сдается наш гордый «Варяг»,
Пощады никто не желает!
 
 
Все вымпелы вьются и цепи гремят,
Наверх якоря поднимая,
Готовятся к бою орудий ряды,
На солнце зловеще сверкая.
 
 
Из пристани верной мы в битву идем
Навстречу грозящей нам смерти,
За родину в море открытом умрем,
Где ждут желтолицые черти!
 
 
Свистит и гремит, и грохочет кругом
Гром пушек, шипенье снаряда,
И стал наш бесстрашный, наш верный «Варяг»
Подобьем кромешного ада!
В предсмертных мученьях трепещут тела.
Вкруг грохот, и дым, и стенанья.
И судно охвачено морем огня —
Настала минута прощанья.
 
 
Прощайте, товарищи! С Богом! Ура!
Кипящее море под нами!
Не думали мы еще с вами вчера,
Что нынче уснем под волнами!
 
 
Не скажут ни камень, ни крест, где легли
Во славу мы русского флага,
Лишь волны морские прославят вовек
Геройскую гибель «Варяга»![63]63
  Источником песни является перевод стихотворения немецкого поэта Рудольфа Грейнца. Известная в настоящее время мелодия – результат взаимодействия нескольких популярных напевов.


[Закрыть]
 

На сопках Маньчжурии

Слова С. Петрова

Музыка И. Шатрова

 
Тихо вокруг, сопки покрыты мглой.
Вот из-за туч блеснула луна,
Могилы хранят покой.
 
 
Белеют кресты – это герои спят.
Прошлого тени кружат давно,
О жертвах боев твердят.
 
 
Тихо вокруг, ветер туман унес.
На сопках Маньчжурии воины спят
И русских не слышат слез.
 
 
Плачет родная мать, плачет молодая жена,
Плачут все, как один человек,
Злой рок и судьбу кляня!..
 
 
Пусть гаолян[64]64
  Гаолян – зерновая культура на Юго-Востоке


[Закрыть] вам навевает сны,
Спите, герои русской земли,
Отчизны родной сыны.
 
 
Спите, сыны, вы погибли за Русь, за отчизну,
Но верьте, еще мы за вас отомстим
И справим кровавую тризну.[65]65
  Первоначальное название песни – «Мокшанский полк на сопках Маньчжурии». Посвящается бойцам 214-го Мокшанского пехотного батальона, погибшим в феврале 1905 года в кровопролитных боях с японцами под г. Мукденом.


[Закрыть]
 

Степь да степь кругом

 
Степь да степь кругом,
Путь далек лежит.
В той степи глухой
Умирал ямщик.
 
 
И, набравшись сил,
Чуя смертный час,
Он товарищу
Отдавал наказ:
 
 
«Ты, товарищ мой,
Не попомни зла —
В той степи глухой
Схорони меня.
 
 
Ты лошадушек
Сведи к батюшке,
Передай поклон
Родной матушке.
 
 
А жене скажи
Слово тайное,
Передай кольцо
Обручальное.
 
 
Да скажи ты ей —
Пусть не печалится,
Пусть с другим она
Обвенчается.
 
 
Про меня скажи,
Что в степи замерз,
А любовь ее
Я с собой унес».[66]66
  Источник песни – стихотворение Ивана Сурикова (1841–1880) «В степи», которое являлось творческой переработкой старинной ямщицкой песни «Степь Моздокская».


[Закрыть]
 

Славное море – священный Байкал

Слова Дм. Давыдова

Музыка Ю. Арнольда

 
Славное море – священный Байкал,
Славный корабль – омулевая бочка.
Эй, баргузин[67]67
  Баргузин – северо-восточный ветер на Байкале.


[Закрыть], пошевеливай вал,—
Плыть молодцу недалечко.
 
 
Долго я звонкие цепи влачил,
Душно мне было в норах Акатуя[68]68
  Норы Акатуя – рудники Акатуйской тюрьмы.


[Закрыть],
Старый товарищ бежать пособил —
Ожил я, волю почуя.
 
 
Шилка и Нерчинск не страшны теперь:
Горная стража меня не поймала,
В дебрях не тронул прожорливый зверь,
Пуля стрелка миновала.
 
 
Шел я и в ночь, и средь белого дня,
Вкруг городов озираяся зорко,
Хлебом кормили крестьянки меня,
Парни снабжали махоркой.
 
 
Славное море – священный Байкал,
Славный мой парус – кафтан дыроватый.
Эй, баргузин, пошевеливай вал —
Слышатся бури раскаты.[69]69
  Источник песни – стихотворение сибирского краеведа и литератора Дм. Давыдова (1811–1888) «Думы беглеца на Байкале». Песня была популярна среди демократической интеллигенции и политических ссыльных.


[Закрыть]
 

Глухой неведомой тайгою

Слова и музыка неизвестных авторов

 
Глухой неведомой тайгою,
Сибирской дальней стороной
Бежал бродяга с Сахалина
Звериной узкою тропой.
 
 
Шумит, бушует непогода,
Далек, далек бродяги путь.
Укрой, тайга, его, глухая,
Бродяга хочет отдохнуть.
 
 
Там, далеко, за темным бором,
Оставил родину свою,
Оставил мать свою родную,
Детей, любимую жену.
 
 
«Умру, в чужой земле зароют,
Заплачет маменька моя.
Жена найдет себе другого,
А мать сыночка – никогда!»
 

В голубой далёкой спаленке

Слова А. Блока

Музыка А. Вертинского

 
В голубой далекой спаленке
Твой ребенок опочил.
Тихо вылез карлик маленький
И часы остановил.
 
 
Все как было, только странная
Воцарилась тишина…
И в окне твоем туманная
Только улица видна.
 
 
И прошла ты, сонно-белая,
Вдоль по комнатам одна,
Опустила, вся несмелая,
Штору синего окна.
 
 
А потом, едва заметная,
Синий полог подняла,
И, как время, беспросветная,
Шевелясь, поникла мгла.
 
 
Стало тихо в дальней спаленке —
Синий сумрак и покой,
Потому что карлик маленький
Держит маятник рукой.
 

Буйный ветер

Слова А. Блока

Музыка А. Вертинского

 
Буйный ветер играет с терновником,
Задувает в окне свечу…
Ты ушла на свиданье с любовником —
Я снесу! Я стерплю! Я смолчу!
 
 
Ты не знаешь, кому ты молишься,
Он играет, он шутит с тобой!
О терновник холодный ты наколешься,
Возвращаясь назад, домой.
 
 
Все, что в мыслях твоих туманится,
Станет ясным в твоей тишине.
И когда уж он с тобой расстанется,
Ты вернешься опять ко мне.
 
 
Буйный ветер играет терновником,
Задувает в окне свечу,
Ты ушла на свиданье с любовником.
Я стерплю, я снесу, я смолчу.
 

Девушка пела в церковном хоре

Стихи А. Блока

Музыка Е. Фроловой

 
Девушка пела в церковном хоре
О всех усталых в чужом краю,
О всех кораблях, ушедших в море,
О всех, забывших радость свою.
 
 
Так пел ее голос, летящий в купол,
И луч сиял на белом плече,
И каждый из мрака смотрел и слушал,
Как белое платье пело в луче.
 
 
И всем казалось, что радость будет,
Что в тихой заводи все корабли,
Что на чужбине усталые люди
Светлую жизнь себе обрели.
 
 
И голос был сладок, и луч был тонок,
И только высоко, у царских врат,
Причастный тайнам, – плакал ребенок
О том, что никто не придет назад.
 

Не уходи, побудь со мной!

Слова и музыка Н. Зубова

 
Не уходи, побудь со мною!
Здесь так отрадно, так светло!
Я поцелуями покрою
Уста и очи, и чело!
 
 
Не уходи, побудь со мною!
Я так давно тебя люблю!
Тебя я лаской огневою
И обожгу, и утомлю!
 
 
Не уходи, побудь со мною!
Пылает страсть в моей груди!
Восторг любви нас ждет с тобою;
Не уходи! Не уходи![70]70
  Романс создан в 1899 году и посвящен известной русской певице Анастасии Вяльцевой, после окончательного разрыва с которой в 1906 году Зубов угас как композитор. Некоторые исследователи автором текста считают М. Пойгина.


[Закрыть]
 

Пускай ты выпита другим…

Слова С. Есенина

Музыка А. Новикова

 
Пускай ты выпита другим,
Но мне осталось, мне осталось:
Твоих волос стеклянный дым
И глаз осенняя усталость.
 
 
О, возраст осени! Он мне
Дороже юности и лета.
Ты стала нравиться вдвойне
Воображению поэта.
 
 
Я сердцем никогда не лгу,
И потому на голос чванства
Бестрепетно сказать могу,
Что я прощаюсь с хулиганством.
 
 
Пора расстаться с озорной
И непокорною отвагой.
Уж сердце напилось иной,
Кровь отрезвляющею брагой.
 
 
И мне в окошко постучал
Сентябрь багряной веткой ивы,
Чтоб я готов был и встречал
Его приход неприхотливый.
 
 
Теперь со многим я мирюсь
Без принужденья, без утраты.
Иною кажется мне Русь,
Иными – кладбища и хаты.
 
 
Прозрачно я смотрю вокруг
И вижу, там ли, здесь ли, где-то ль,
Что ты одна, сестра и друг,
Могла быть спутницей поэта.
 
 
Что я одной тебе бы мог,
Воспитываясь в постоянстве,
Пропеть о сумерках дорог
И уходящем хулиганстве.
 

Ты меня не любишь, не жалеешь…

Слова С. Есенина

Музыка А. Аверкина

 
Ты меня не любишь, не жалеешь,
Разве я немного не красив?
Не смотря в глаза, от страсти млеешь,
Мне на плечи руки опустив.
 
 
Молодая, с чувственным оскалом,
Я с тобой не нежен и не груб.
Расскажи мне, скольких ты ласкала?
Сколько рук ты помнишь? Сколько губ?
 
 
Знаю я – они прошли, как тени,
Не коснувшись твоего огня,
Многим ты садилась на колени,
А теперь сидишь вот у меня.
 
 
Пусть твои полузакрыты очи
И ты думаешь о ком-нибудь другом,
Я ведь сам люблю тебя не очень,
Утопая в дальнем дорогом.
 
 
Этот пыл не называй судьбою,
Легкодумна вспыльчивая связь —
Как случайно встретился с тобою,
Улыбнусь, спокойно разойдясь.
 
 
Да и ты пойдешь своей дорогой
Распылять безрадостные дни,
Только нецелованных не трогай,
Только негоревших не мани.
 
 
И когда с другим по переулку
Ты пройдешь, болтая про любовь,
Может быть, я выйду на прогулку,
И с тобою встретимся мы вновь.
 
 
Отвернув к другому ближе плечи
И немного наклонившись вниз,
Ты мне скажешь тихо: «Добрый вечер!»
Я отвечу: «Добрый вечер, miss».
 
 
И ничто души не потревожит,
И ничто ее не бросит в дрожь —
Кто любил, уж тот любить не может,
Кто сгорел, того не подожжешь.
 

Да! Теперь решено. Без возврата…

Слова С. Есенина

Музыка неизвестного автора

 
Да! Теперь решено. Без возврата
Я покинул родные поля.
Уж не будут листвою крылатой
Надо мною звенеть тополя.
 
 
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне Бог.
 
 
Я люблю этот город вязевый,
Пусть обрюзг он и пусть одрях.
Золотая дремотная Азия
Опочила на куполах.
 
 
А когда ночью светит месяц,
Когда светит… черт знает как!
Я иду, головою свесясь,
Переулком в знакомый кабак.
 
 
Шум и гам в этом логове жутком,
И всю ночь напролет, до зари,
Я читаю стихи проституткам
И с бандитами жарю спирт.
 
 
Сердце бьется все чаще и чаще,
И уж я говорю невпопад:
«Я такой же, как вы, пропащий,
Мне теперь не уйти назад».
 
 
Низкий дом без меня ссутулится,
Старый пес мой давно издох.
На московских изогнутых улицах
Умереть, знать, судил мне Бог.
 

Мне осталась одна забава…

Слова С. Есенина

Музыка С. Беляева

 
Мне осталась одна забава:
Пальцы в рот – и веселый свист.
Прокатилась дурная слава,
Что похабник я и скандалист.
 
 
Ах! Какая смешная потеря!
Много в жизни смешных потерь.
Стыдно мне, что я в Бога не верил.
Горько мне, что не верю теперь.
 
 
Золотые, далекие дали!
Все сжигает житейская мреть.
И похабничал я, и скандалил
Для того, чтобы ярче гореть.
 
 
Дар поэта – ласкать и карябать,
Роковая на нем печать.
Розу белую с черною жабой
Я хотел на земле повенчать.
 
 
Пусть не сладились, пусть не сбылись
Эти помыслы розовых дней.
Но коль черти в душе гнездились —
Значит, ангелы жили в ней.
 
 
Вот за это веселие мути,
Отправляясь с ней в край иной,
Я хочу при последней минуте
Попросить тех, кто будет со мной, —
 
 
Чтоб за все грехи мои тяжкие,
За неверие в благодать
Положили меня в русской рубашке
Под иконами умирать.
 

Годы молодые с забубённой славой

Слова С. Есенина

Музыка А. Новикова

 
Годы молодые с забубенной славой,
Отравил я сам вас горькою отравой.
 
 
Я не знаю: мой конец близок ли, далек ли,
Были синие глаза, да теперь поблекли.
 
 
Где ты, радость? Темь и жуть, грустно и обидно.
В поле, что ли? В кабаке? Ничего не видно.
 
 
Руки вытяну – и вот слушаю на ощупь:
Едем… кони… сани… снег… проезжаем рощу.
 
 
«Эй, ямщик, неси вовсю! Чай, рожден не слабым!
Душу вытрясти не жаль по таким ухабам».
 
 
А ямщик в ответ одно: «По такой метели
Очень страшно, что в пути лошади вспотели».
 
 
«Ты, ямщик, я вижу, трус. Это не с руки нам!»
Взял я кнут и ну стегать по лошажьим спинам.
 
 
Бью, а кони, как метель, снег разносят в хлопья.
Вдруг толчок… и из саней прямо на сугроб я.
 
 
Встал и вижу: что за черт – вместо бойкой тройки…
Забинтованный лежу на больничной койке.
 
 
И заместо лошадей по дороге тряской
Бью я жесткую кровать мокрою повязкой.
 
 
На лице часов в усы закрутились стрелки,
Наклонились надо мной сонные сиделки,
 
 
Наклонились и хрипят: «Эх ты, златоглавый,
Отравил ты сам себя горькою отравой.
 
 
Мы не знаем, твой конец близок ли, далек ли,
Синие твои глаза в кабаках промокли».
 

Я обманывать себя не стану

Слова С. Есенина

Музыка С. Сарычева

 
Я обманывать себя не стану,
Залегла забота в сердце мглистом.
Отчего прослыл я шарлатаном,
Отчего прослыл я скандалистом?
 
 
Не злодей я, я не грабил лесом,
Не стрелял несчастных по темницам.
Я всего лишь – уличный повеса,
Улыбающийся встречным лицам.
 
 
Я ношу цилиндр не для женщин.
С глупой страстью в сердце жить не в силе.
В нем удобней, грусть свою уменьшив,
Золота, овса давать кобыле.
 
 
Средь людей я дружбы не имею,
Я другому покорился царству.
Каждому здесь кобелю на шею
Я готов отдать мой лучший галстук.
 
 
Я московский озорной гуляка
По всему Тверскому околотку.
В переулках каждая собака
Знает мою легкую походку.
 
 
Каждая задрипанная лошадь
Головой кивает мне навстречу.
Для друзей приятель я хороший.
Каждый стих мой душу зверя лечит.
 
 
Я московский озорной гуляка.
По всему Тверскому околотку.
В переулке каждая собака
Знает мою легкую походку.
 

Клён ты мой опавший

Слова С. Есенина

Музыка неизвестного автора

 
Клен ты мой опавший, клен заледенелый,
Что стоишь нагнувшись
под метелью белой?
 
 
Или что увидел? Или что услышал?
Словно за деревню погулять ты вышел.
 
 
И, как пьяный сторож, выйдя на дорогу,
Утонул в сугробе, приморозил ногу.
 
 
Ах, и сам я нынче что-то стал нестойкий,
Не дойду до дома с дружеской попойки.
 
 
Там вон встретил вербу,
там сосну приметил,
Распевал им песни под метель о лете.
 
 
Сам себе казался я таким же кленом,
Только не опавшим, а вовсю зеленым.
 
 
И, утратив скромность, одуревши в доску,
Как жену чужую, обнимал березку.
 

Над окошком месяц…

Слова С. Есенина

Музыка неизвестного автора

 
Над окошком месяц. Под окошком ветер,
Облетевший тополь серебрист и светел.
 
 
Дальний плач тальянки, голос одинокий —
И такой родимый, и такой далекий.
 
 
Плачет и смеется песня лиховая.
Где ты, моя липа? Липа вековая?
 
 
Я и сам когда-то в праздник спозаранку
Выходил к любимой, развернув тальянку.
 
 
А теперь я милой ничего не значу.
Под чужую песню и смеюсь и плачу.
 

Вам девятнадцать лет

Слова Е. Белогорской

Музыка Б. Прозоровского

 
В мою скучную жизнь
Вы вплелись так туманно,
Неожиданно радостна ваша тайная власть.
Ураганом весенним, но совсем нежеланным
Налетела, как вихрь, эта тайная страсть.
 
 
Вам девятнадцать лет,
У вас своя дорога,
Вы можете смеяться и шутить.
А мне возврата нет, я пережил так много,
И больно, больно так в последний раз любить.
 
 
Дни в томительной пляске,
И часы – как минуты,
А минуты – тончайшая серебристая пыль…
Позабудутся ласки, вы солжете кому-то,
Что любовь наша призрак и далекая быль.
 
 
Вам девятнадцать лет…
 
 
Рвите лучше жестоко,
Не хочу сожалений,
Не дарите из милости мне весну ваших лет.
Уходите скорее, оставайтесь виденьем
И мучительно просто скажите мне «нет»…
 
 
Вам девятнадцать лет…
 

Костёр давно погас

Слова и музыка неизвестных авторов

 
Костер давно погас, а ты все слушаешь.
Густое облако скрыло луну.
Я расскажу тебе, как жил с цыганами
И как ушел от них и почему.
 
 
В цыганский табор я попал мальчишкою.
В цыганку гордую влюбился я.
Но я не знал тогда про жизнь цыганскую,
Любви цыганской я не знал тогда.
 
 
Однажды вечером взгрустнулось что-то мне,
И я отправился к реке гулять.
Гляжу: цыганка там с другим целуется.
И злобный взгляд ее ожег меня.
 
 
Цыганка гордая вперед подалася
И тихо молвила в ночную мглу:
«Я птица вольная, люблю цыгана я
И за любовь свою скорей умру».
 
 
Как это водится, цыгане табором
Кочуют издавна средь рек и гор.
А та цыганка мне всю жизнь испортила
И отняла навек покой и сон.
 

Отцвели хризантемы

Слова В. Шумского

Музыка Н. Харито

 
В том саду, где мы с вами встретились,
Ваш любимый куст хризантем расцвел,
И в моей груди расцвело тогда
Чувство яркое нежной любви…
 
 
Припев:
Отцвели уж давно
Хризантемы в саду,
Но любовь все живет
В моем сердце больном…
 
 
Опустел наш сад, вас давно уж нет.
Я брожу один, весь измученный,
И невольные слезы катятся
Пред увядшим кустом хризантем…
 
 
Припев.
 

Песня цыганки

 
Слова Я. Полонского
Музыка Ф. Садовского
Мой костер в тумане светит;
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
 
 
Ночь пройдет – и спозаранок
В степь далеко, милый мой,
Я уйду с толпой цыганок
За кибиткой кочевой.
 
 
На прощанье шаль с каймою
Ты на мне узлом стяни:
Как концы ее, с тобою
Мы сходились в эти дни.
 
 
Кто-то мне судьбу предскажет?
Кто-то завтра, сокол мой,
На груди моей развяжет
Узел, стянутый тобой?
 
 
Вспоминай, коли другая,
Друга милого любя,
Будет песни петь, играя
На коленях у тебя!
 
 
Мой костер в тумане светит;
Искры гаснут на лету…
Ночью нас никто не встретит;
Мы простимся на мосту.
 

Дорогой длинною

Слова К. Подревского

Музыка Б. Фомина

 
Ехали на тройке с бубенцами,
А вдали мелькали огоньки…
Эх, когда бы мне теперь за вами,
Душу бы развеять от тоски![71]71
  Эта песня стала одной из двух-трех русских популярных песен, оказавшихся в числе главных хитов англо-американской поп-музыки. В 1968 году пластинка «Дорогой длинною» с английским названием «Those Were The Days» оказалась одной из самых продаваемых.


[Закрыть]
 
 
Припев:
Дорогой длинною,
Дорогой лунною,
Да с песней той,
Что вдаль летит звеня,
И с той старинною,
Да с семиструнною,
Что по ночам
Так мучила меня.
 
 
Да, выходит, пели мы задаром,
Понапрасну ночь за ночью жгли.
Если мы покончили со старым,
Так и ночи эти отошли!
 
 
Припев.
 
 
В даль родную новыми путями
Нам отныне ехать суждено!
Ехали на тройке с бубенцами,
Да теперь проехали давно!
 
 
Припев.
 

Твои глаза зелёные

Слова К. Подревского

Музыка Б. Фомина

 
Так хочется хоть раз, в последний раз поверить,
Не все ли мне равно, что сбудется потом!
Любви нельзя понять, любви нельзя измерить,
Ведь там, на дне души, как в омуте речном.
 
 
Припев:
Пусть эта глубь бездонная,
Пусть эта даль туманная
Сегодня нитью тонкою
Связала нас сама.
Твои глаза зеленые,
Твои слова обманные
И эта песня звонкая
Свели меня с ума.
 
 
Проглянет утра луч сквозь запертые ставни,
А все еще слегка кружится голова,
В ушах еще звучит наш разговор недавний,
Как струнный перебор, звучат твои слова.
 
 
Припев.
 
 
Не нужно ничего, ни поздних сожалений…
Покоя все равно мне больше не вернуть.
Так хочется хоть раз, на несколько мгновений,
В речную глубину без страха заглянуть.
 

Благодарю тебя за счастье прежних дней

Слова Е. Минеевой

Музыка Д. Николаева

 
Благодарю тебя за счастье прежних дней,
За ласку жгучую, за сладость поцелуя,
За песни дивные, за взгляд твоих очей,—
За все, за все тебя благодарю я.
 
 
Вернуть былого дни надеждой я живу,
И пламенно любя, и горестно тоскуя,
С тобою каждый миг блаженством я зову
И за него тебя благодарю я.
 

Это было у моря…

Слова И. Северянина

Музыка М. Багриновского

 
Это было у моря, где ажурная пена,
Где встречается редко городской экипаж…
Королева играла в башне замка Шопена,
И, внимая Шопену, полюбил ее паж.
 
 
Было все очень просто, было все очень мило:
Королева просила перерезать гранат,
И дала половину, и пажа истомила,
И пажа полюбила, вся в мотивах сонат.
 
 
А потом отдавалась, отдавалась грозово,
До восхода рабыней проспала госпожа…
Это было у моря, где волна бирюзова,
Где ажурная пена и соната пажа.
 

Не верит он

Слова неизвестного автора

Музыка П. Булахова

 
Не верит он, что взор его прекрасный
Меня, как вешний солнца луч, живит,
Что разлюбить его хочу напрасно,
Что лишь по нем душа моя болит.
 
 
Не верит он, что в час уединенья
В ушах моих звучат его слова,
Что за него с слезою умиленья
Летит к творцу горячая мольба.
 
 
Не верит он, что быть мне с ним так сладко,
Что сердце радостно дрожит при нем…
Что я люблю его от всех украдкой,
Что день и ночь лишь думаю о нем.
 
 
Поверит он, не раз ему вздохнется,
Когда вся жизнь моя пройдет, как сон.
На мой привет тогда он отзовется,
Любовь мою тогда оценит он.
 

Романс

Слова М. Лермонтова

Музыка неизвестного композитора

 
Невинный нежною душою,
Не знавши в юности страстей прилив,
Ты можешь, друг, сказать, с какой-то простотою
Я был счастлив!..
 
 
Кто, слишком рано насладившись,
Живет, в душе негодованье скрыв,
Тот может, друг, еще сказать, забывшись:
Я был счастлив!..
 
 
Но я в сей жизни скоротечной
Так испытал отчаянья порыв,
Что не могу сказать чистосердечно:
Я был счастлив!..
 

Русский шансон

Русский шансон – это сравнительно недавнее, но, пожалуй, весьма удачное название старого, как мир, жанра. Смесь блатной и дворовой лирики, музыка ресторанов, кухонь и подъездов, песни зоны… Не стоит утверждать, что блатная песня ограничена только уголовной тематикой. Тут есть все. И исконная русская тоска вперемежку с традиционным русским разгулом, и бродяжничество, и риск, и жажда риска, и судьба, которую не обойдешь… Сегодня это музыкальное направление переживает свое второе рождение. Достаточно заметить, что очень многие известные исполнители время от времени возвращаются к тем песням, которые пели в юности.

Я сидела и мечтала

 
Я сидела и мечтала
У раскрытого окна.
Вдруг черноглазая в лохмотьях
Ко мне цыганка подошла.
 
 
Подошла и попросила:
«Дай мне руку погадать,
Все, что было и что будет,
Я могу тебе сказать.
 
 
У тебя на сердце рана —
Ты любишь парня одного.
Ты хочешь стать его женою,
Но тебе не суждено.
 
 
Он любит девушек богатых,
Играет в карты, пьет вино,
Тебя он, бедную, погубит,
Ему, злодею, все равно».
 
 
Девчонка в садик побежала.
Девчонка сорвала цветок.
И шепчет бледными губами,
Срывая каждый лепесток:
 
 
«Ах!.. Не любит… Ах, он любит!
Нет, не любит он меня!..
Цыганка правду говорила
И ничего не солгала!»
 
 
Придя домой, она схватила
Лежащий ножик на столе…
И в молодую грудь вонзила —
Ее не будет на земле…
 
 
Пылают свечи восковые,
Гроб алым бархатом оббит,
А перед гробом на коленях
Изменник молодой стоит:
 
 
«Прости, не знал, что ты так любишь.
Прости, не знал, что ты так ждешь.
Прости, не знал, что ты погибнешь!
Прости, не знал, что ты умрешь!»