Текст книги "Спрятаться за цветами (сборник)"

Новогодняя ночь

Я не заметила, как приблизился Новый год.

В ресторане отеля были накрыты праздничные столы, украшенные гирляндами по периметру. У каждого был пригласительный билет с указанным номером столика. У меня – № 10. Со мной за столиком оказалась молодая семья с пятилетней девочкой, одетой в костюм балерины.

В полночь мы подняли бокалы и произнесли символический тост. Я даже не помню точно, кто что сказал. Мне было совсем невесело, но я делала вид, что у меня все хорошо.

Рядом со мной стоял пустой стул, а на столе – чистая тарелка. Официант хотел убрать свободный прибор, но я не разрешила. Он подумал, что кто-то сейчас подойдет, и извинился.

Я положила на тарелку немного еды и налила в бокал шампанского, подняла его и посмотрела на играющие пузырьки. Мне вспомнилась Люба. Мои соседи не обращали на меня внимания. Они веселились, подбрасывая вверх шарики, раскидывали в разные стороны серпантин и смеялись. Они только сегодня вечером прилетели в Египет.

Через час я уже направлялась по просторному холлу к лифту, чтобы подняться в свой номер мимо ювелирного магазинчика, витрина которого была по-прежнему украшена хрустальными лотосами в золотой окантовке. За стеклом стоял тот самый продавец Вадим.

Увидев меня, он улыбнулся и пригласил зайти. Я согласилась… Я все еще продолжала мысленно общаться с Любой. Ведь это она мне рассказала о Вадиме.

Я провела в магазинчике около часа, перемеряла все украшения, начиная от сережек и заканчивая дорогими колье, которые мне предлагал Вадим. Он прекрасно понимал, что я ничего не куплю, но продолжал доставать из ящика все новые и новые предметы.

Оказалось, что он неплохо говорит по-французски, и мы начали с ним болтать. Мы говорили обо всем понемногу, потом вспомнили Любу. Вадим заметил, как по моей щеке скатилась слеза, и вытер ее своей рукой. Он спросил меня, видела ли я когда-нибудь живые кораллы. Я ответила, что нет, и Вадим посоветовал мне утром отправиться на коралловые рифы. Он утверждал, что то, что я увижу под водой, поможет мне отвлечься от грустных мыслей.

Я так и сделала.

Коралловые рифы. 1 января, новый год

Это был последний день моего пребывания в Египте, и, несмотря на то, что после новогодней ночи очень хотелось спать, я все же отправилась в небольшое морское путешествие.

Я никогда не видела, как растут кораллы, и не плавала с маской. Первое впечатление от увиденного поразило мое воображение. Мне казалось, что я не плыву, а лечу. Так красиво было вокруг, что я и в самом деле смогла отключиться от действительности на какое-то время. Я видела чудесных рыбок, красивых, разноцветных, и в полосочку, и в горошек, и в крапинку. Меня манила неприступная синяя глубина, но страх перед неизвестностью заставил меня остановиться. Я замерла на мгновение и стала вглядываться в волнистое дно. Мимо меня проплыла стая перламутровых плоских рыбок. Потом ко мне приблизилась большая фиолетовая рыба и, размахивая плавниками вверх и вниз, стала разглядывать меня со всех сторон. Наверное, я была тоже похожа на рыбу – в синих ярких ластах, белом купальнике и желтой маске.

Мне так понравилась эта встреча, что я от восторга даже попыталась что-то произнести. Рыба не услышала меня, она медленно отплыла в сторону и скрылась за коралловым рифом, в котором царило необыкновенное оживление. Туда-сюда сновали мелкие рыбешки, водоросли качались из стороны в сторону, словно под музыку, освещенные яркими солнечными лучами.

Я находилась совсем в другом, сказочном мире, и мне не хотелось выходить на берег. Мне было так хорошо, как нигде и никогда. И что меня особенно удивило, что это было в состоянии полного одиночества. Я созерцала красоту, входила с ней в контакт, а следствием этого явилось гармоничное состояние моей души.

Вдруг я заметила вдалеке, за днищем яхты, огромную длинную рыбу и, испугавшись, вынырнула. Я быстро подплыла к яхте и поднялась на борт. Мне было страшно, и в эту минуту я поняла, что страх разрушает гармонию.

Неожиданно я обнаружила, что у меня нет одной бриллиантовой серьги.

Я с детства научилась быстро прощаться с вещами, поэтому сожалела о пропаже всего несколько секунд, сняла единственную серьгу, убрала ее в косметичку и решила перед отъездом зайти к Вадиму – купить какие-нибудь простые сережки. У меня оставалось совсем немного денег.

Когда мы вернулись в отель, было уже пять часов вечера. До отъезда оставалось всего несколько часов. Солнце начинало медленно клониться к закату, а я хотела успеть сфотографировать закат и заторопилась в свой номер за фотоаппаратом. Вбежав в холл, я увидела Вадима, который стоял с охранником спиной ко входу. Он обернулся и радостно бросился мне навстречу.

– Мадемуазель, вы вчера забыли у меня это! – крикнул он по-французски.

В руке он держал мою бриллиантовую сережку.

Я удивленно взяла ее и поцеловала Вадима. Я не знала, как отблагодарить его. Деньги он не захотел взять, и тогда я решила купить у него что-нибудь. Через несколько секунд я стояла в его в лавке и выбирала вещицу на память.

У меня совсем не было времени, и я решила купить две хрустальные кошки: одну в подарок, другую себе.

– Зачем вам две кошки? – спросил Вадим. – Купите вот это для исполнения желания.

Вадим положил на стеклянный столик хрустального скарабея. Лапки и голова у жука были золотые.

– Сколько он стоит? – робко спросила я, и когда узнала цену, то поняла, что мне не хватит денег, а торговаться не хотелось. Я погладила жука по спинке, подержала его, посмотрела через него на свет и отложила в сторону.

– Очень красивый! – похвалила я скарабея и развела руками.

Вадим упаковал моих кошек, поблагодарил за покупку и проводил меня до лифта.

Закат. Пляж

Сильный ветер – последнее яркое впечатление от Египта. Я немного постояла на пирсе, вглядываясь в горизонт. На пляже не было никого, кроме меня и двух рабочих-бедуинов. Они ровняли песок, таская за собой длинную палку с прикрепленной к концам веревкой.

Я смотрела сначала на фиолетовое море, которое сделалось таким от закатных лучей солнца, потом туда, где садилось солнце, и не видела ничего необычного. Чудо было на противоположной стороне неба. Мягкие тона от бледно-салатового до фиолетового и синего как бы нависали над морем пышной, прозрачной, воздушной массой. Я не могла это ни с чем сравнить, и тогда меня посетила такая мысль: если какое-либо явление или объект созерцания невозможно ни с чем сравнить, значит, оно уникально. Вероятно, только здесь и нигде больше на планете нет такого заката.

Сделав несколько снимков, я медленным шагом направилась к отелю. Один из бедуинов попросился сфотографироваться со мной. Я согласилась. Его напарник быстро запечатлел нас на память. Рабочий-бедуин долго благодарил меня.

«Почему он так благодарит меня? Ведь он не увидит эту фотографию!» – подумала я и тут же вспомнила Любу.

Я спросила у бедуинов, сколько пляжей им приходится ровнять. Они ответили, что почти весь берег, то есть пляжи нескольких отелей. Рядом с нашим пятизвездочным отелем находился трехзвездочный, и я поинтересовалась у них, чего там, в трехзвездочном, нет такого, что есть у нас? И бедуин, с которым я фотографировалась, ответил:

– Солнце, море и песок там такие же.

Аэропорт

Итак, я улетала обратно в Москву, и, как это часто случается на чартерных рейсах, наш вылет задерживался. Я прошлась по шумному залу ожидания, взглянула на стенные часы и поняла, что у меня есть в запасе целых два часа.

В конце зала я нашла два свободных кресла напротив огромной застекленной стены, откуда можно было смотреть на взлетную полосу. На одном из кресел одиноко лежала забытая красная роза, аккуратно перевязанная ленточкой. Я присела рядом и достала рукопись Любы. Я долго смотрела на медленно разворачивающиеся самолеты и не заметила, как заснула, но очень скоро проснулась от легкого прикосновения к своей руке.

Передо мной стоял высокий симпатичный мужчина лет шестидесяти, похожий на американского актера Кларка Гейбла. Это он прикоснулся к моей руке забытой розой.

– Это ваш цветок? Позвольте, я присяду рядом? – вежливо спросил меня «Кларк» на английском языке.

Я кивнула в знак согласия и взяла розу. Мужчина улыбнулся, сел на свободное кресло, и мы стали вместе смотреть, как взлетает тяжелый «Боинг». Не знаю точно, сколько времени мы сидели так и молчали, но помню свое ощущение – мы как будто говорили с ним, спорили, я даже немного занервничала, и с моих колен упала папка с рукописью и разлетелась. Мужчина стал помогать собирать листочки, и, когда мы снова оказались на своих местах перед застекленной стеной, как перед экраном, он заговорил со мной:

– Это рукопись? Надо же… А я думал, что это уже в прошлом и все перешли на компьютерную печать. Это писали вы?

– Нет, не я. Это писала моя подруга, – ответила я на плохом английском. Услышав ответ, мужчина внимательно посмотрел на меня.

– Вы русская? – уже по-русски, но с акцентом спросил он.

– Русская.

– Кларк, – представился мужчина и попросил у меня одну из страничек рукописи Любы. – Не бойтесь, я не буду все читать. Хочу посмотреть на почерк. Это моя работа. По почерку можно многое узнать о человеке… Если вы не против, конечно.

Я передала листок. Он опять так же внимательно посмотрел на меня и спросил:

– Это писала женщина?

– Да, – уверенно ответила я.

– Странно, такое впечатление, что писал человек мужской профессии, то есть я хочу сказать, что очень сильной воли человек.

Кларк взял еще несколько листочков, пробежал их глазами и задумчиво, глядя на очередной взлетающий самолет, произнес:

– Эта женщина тоже умела летать. А знаете, что убивает летчиков? – спросил он с надрывом в голосе и, не дождавшись моего ответа, продолжил: – Да-да, именно это. Летчиков убивает соприкосновение с землей. Только не подумайте, что это мои слова. Это сказал Ричард Бах в повести «Чужой на земле».

Я смотрела на Кларка с большим удивлением, он словно все знал про Любу, и знал, что ее нет на земле…

Женский голос диспетчера объявил посадку на мой рейс, и я засуетилась.

Уходя, я спросила у Кларка, правда ли его так зовут. Он рассмеялся и ответил, что, конечно же, нет. На прощание он меня спросил, о чем эта рукопись. Я ответила, что там написана история любви.

Кларк лукаво повел глазами и, указывая на взлетную полосу, процитировал, как он уточнил, рассуждения летчика о самолетах из той же повести Ричарда Баха:

– «Любовь рождена не красотой, а уважением к его летным качествам». Это вам, как читателю, на всякий случай нужно знать, что любовь многогранна, и ваша подруга об этом знала, – закончил он фразу, глядя на рукопись, которую я прижимала к себе.

Я наклонилась, чтобы поднять с пола сумку. Когда я встала, то увидела, что рядом на соседнем кресле крепко спит мужчина, похожий на Кларка Гейбла.

Я тронула его рукой. Он очнулся и растерянно посмотрел на меня.

– До свидания, спасибо за беседу, – поблагодарила я.

Мужчина недоуменно разводил руками, явно не понимая русскую речь. Было впечатление, что он говорит со мной впервые.

– Sorry! – извинилась я и поспешила на посадку.

Около самолета толпились пассажиры. Поднимаясь по трапу, я оглянулась и посмотрела на здание аэропорта. В полутьме оно напомнило мне какой-то летающий объект и казалось совсем небольшим среди огромного пространства, окруженного волнистой горной грядой, за которой начинал брезжить рассвет. Неожиданно налетел сильный, но теплый ветер и запахло морем.

Я сделала глубокий вдох и закрыла глаза. Ветер был точно такой же, как и вчера на закате. Между тем мимо меня проходили люди с вещами и недовольно бубнили что-то вроде того, что я задерживаю движение. Я молча принялась искать посадочный талон, как вдруг почувствовала толчок в спину легким предметом. Папка с рукописью, которую я все это время держала в руке, выскочила и упала.

Ветер подхватил белые листы и завертел их с такой скоростью, что я не успела даже понять, куда они полетели. Стюардесса поймала сразу несколько листов, молодой человек, нечаянно толкнувший меня, бросил свои вещи и побежал вниз по трапу собирать рукопись.

Я вложила в папку все, что осталось, и быстро последовала за ним. Около трапа стояли рабочие-механики с белыми листами в руках. Их было трое. Я благодарила их, прижимая к груди ценную для меня рукопись, и повторяла про себя: «Милые, добрые египтяне, спасибо», а они, словно читая мои мысли, по-детски улыбались широкими улыбками и желали мне счастливого пути.

В самолете я обнаружила, что рукопись почти вся цела, не хватало лишь нескольких последних страниц финала, который я не успела прочитать. И тогда я подумала о том, что если история не имеет конца, то, скорее всего, у нее есть продолжение.

Москва

Столица встретила меня туманной морозной дымкой. Город казался спящим и неприветливым, и только яркие новогодние елки на московских улицах радовали глаз.

Дома я еще раз проверила рукопись и стала разбирать чемодан. Достала плюшевого бордового мишку, кожаные перчатки из «Дьюти Фри», коробочку с хрустальными кошечками, купленными у Вадима.

Распаковав эту покупку, я с удивлением обнаружила на дне коробочки вместо двух хрустальных кошечек всего одну и того самого жука-скарабея с золотыми лапками. Именно этот сувенир я не могла купить.

– Вадим, – прошептала я и ощутила радость в груди.

Я присела на край дивана и посмотрела в окно на заснеженный пейзаж через хрустальную спинку скарабея. Черно-белые краски зимней улицы сразу же сменились разноцветным калейдоскопом, словно лучи египетского солнца светили откуда-то изнутри талисмана. Вадим сделал мне подарок для исполнения желания и оставил о себе память таким своеобразным образом, подтвердив слова Любы, что египтяне необычные люди.

Я положила скарабея на письменный стол рядом с рукописью Любы «Речка Черная» и с книгой «Путешествие на Черную речку», которую я купила в день отъезда в Египет за три доллара, чтобы найти в ней ответ на свой вопрос.

Через несколько дней я завершала чтение этой книги, где речь шла о произведениях Александра Сергеевича Пушкина и много о чем еще, как было написано в аннотации. На предпоследней странице книги я прочитала, что «придуманные истории рано или поздно сбываются».

Москва, 2003 г.

Мэрилин Монро в стране Достоевского
Сценарий фильма-версии, основанного на реальных событиях

Человек есть тайна. Ее надо разгадать…

Из письма Ф. М. Достоевского

брату М. М. Достоевскому

Я никогда не думала, что буду рассказывать о Мэрилин Монро. Все, что известно о ней, выглядит полуправдой, и именно это подтолкнуло меня изучить ее жизненный путь, понять ее стремление быть актрисой. Казалось бы, Мэрилин Монро была одной из самых любимых и желанных женщин, она жила в одной из крупнейших держав мира, а по сути, она жила в том же мире, в котором жили герои ее любимого писателя Достоевского, в мире униженных и оскорбленных.

Мне очень хотелось сделать фильм об этой актрисе, женщине с трагической судьбой. Я благодарна всем, кто принял участие в создании этой картины.

На Земле жили миллионы, миллиарды людей, и многие из них ушли незамеченными. И не потому, что они были недостойны внимания своих потомков, а потому, что так устроен мир: новая волна смывает и уносит в вечность все, что попадается ей, и только единицам удается оставить на поверхности свои истории. Но и эти истории часто покрыты тайнами.

В пятидесятых годах прошлого столетия в Америке появилось новое имя. Это было явление, воплощение женственности и великолепия.

Эта женщина стала символом Соединенных Штатов Америки – девушка-мечта, звезда, которую нельзя было затмить ни при ее жизни, ни после ее смерти.

Норма Бейкер, будущая звезда Мэрилин Монро, родилась 1 июня 1926 года в Калифорнии. Ее детство не было счастливым.

Мать малышки, Глейдис Бейкер, часто болела и лечилась в клиниках, и с трех лет Норме пришлось жить в приютах.

Своего отца она никогда не видела, но с детства у нее хранилась фотография мужчины, похожего, как считала Мэрилин Монро, на Кларка Гейбла. Уже в приюте Норма уяснила для себя некоторые правила поведения, которым ее никто не учил.

Однажды она поняла, что совсем одна и люди чаще снисходят до нее, нежели нуждаются в ней.

Она старалась быть легкой в общении, у нее определенно были жажда жизни и врожденное чувство юмора. Норма Джин рано начала размышлять и так же рано вступила во взрослую жизнь.

Со временем она скажет: «Жизнь – слишком важная вещь, чтобы о ней можно было говорить серьезно».

Ее путь к славе начинался в маленьких фото-и кино-студиях, где делались рекламные ролики и снимки для календарей бульварных изданий. Норма прекрасно понимала, на что она идет – немногим удавалось подняться, относительно легкие деньги, пусть и небольшие, затягивали девушек в бездну.

Норма многое осознавала, но ей хотелось сделать шаг от нужды и бедности к более достойной жизни. Деньги, заработанные на фотосессиях, Норма тратила на оплату небольшой квартиры, еду и кое-что откладывала, чтобы в будущем поступить в театральную школу.

Безусловно, это был риск, но, как оказалось, ненапрасный.

Вряд ли кто-нибудь мог тогда подумать, что обаятельная девушка с обложки станет одной из самых любимых актрис, которой будут восхищаться, принимать как высокую особу в лучших домах, желая ее общества.

С Мэрилин Монро любили общаться журналисты и фотографы, и она отвечала им взаимностью. Один из фотографов тонко подметил ее суть, сказав, что она всегда была красивой и нетронутой, как будто только начиналась.

5 августа 1962 года средства массовой информации сообщили трагическую новость: «Умерла Мэрилин Монро».

Бобби Кеннеди (хроника): «Мы должны создать такие законы, добиваться такого неукоснительного их исполнения, чтобы ни одно преступление в стране не оставалось безнаказанным».

С тех пор прошло более пятидесяти лет, но никто так и не смог ответить на вопрос: «Что случилось с Мэрилин Монро? Была ли эта внезапная смерть несчастным случаем или произошло преступление?»

Мэрилин Монро ушла из жизни, оставив после себя образ великолепной женщины и вереницу неразгаданных тайн.

Одной из таких тайн был приезд Мэрилин Монро в Советский Союз, в страну, которую она называла «страной Достоевского».

Не секрет, что многие голливудские актеры выросли на русской классической литературе. Мэрилин Монро, мечтавшую стать актрисой, но заикающуюся при большом количестве народа, судьба свела с Наташей Лайтесс, репетитором по актерскому мастерству и сценической речи на студии «Коламбия».

По совету Наташи Мэрилин вскоре поступила учиться в школу знаменитого русского актера и театрального педагога Михаила Чехова (племянника великого русского писателя А.П. Чехова) – ученика и бывшего коллеги по МХАТ Константина Сергеевича Станиславского. Во время Второй мировой войны Михаил Чехов осел в Голливуде и открыл актерскую школу.

Мэрилин тратила все свои деньги на уроки актерского мастерства, уроки танцев и уроки пения. Из-за экономии ей приходилось посещать распродажи. Конечно, она могла бы купить себе что-нибудь и в дорогом магазине и выглядеть гораздо привлекательнее, но она понимала, что вещи невечны, а то, на что тратила деньги Мэрилин, оставалось с ней на всю жизнь. Михаил Чехов открыл ей секрет, как стать совершенной и уникальной в своем роде: «Сначала нужно создать форму и потом наполнить ее содержанием». Он видел, как Мэрилин старалась на занятиях, и помогал Мэрилин преодолевать себя, так как она никогда не верила в свои силы и нуждалась в поддержке со стороны.

После смерти Михаила Чехова Мэрилин написала в своем дневнике: «Самым блестящим человеком из всех, кого я знала, был Михаил Чехов, актер, певец, педагог».

С Михаилом Чеховым Мэрилин окунулась в мир Достоевского, Гоголя, Чехова, Тургенева и начала понимать, что такое актерское искусство.

Несмотря на то что учителем Чехова был Станиславский, Чехов отвергал его теорию, делавшую упор на личности актера и его чувствах. Он считал, что главное значение для актера имеет его характер и способность перевоплощения в образ героя, и делал акцент на воображении, в противоположность системе Станиславского.

Вторая школа, где Мэрилин оттачивала свое актерское мастерство, была актерская студия, основанная в 1949 году в Нью-Йорке режиссером и актером Ли Страсбергом.

Мэрилин тянуло на сцену, потому что это было единственное место, где она могла погрузиться в мир грез, иллюзий и отвлечься от повседневных мыслей и проблем. Позже здесь занимались такие знаменитости, как Роберт де Ниро, Аль Пачино, Микки Рурк, Дастин Хоффман, Джек Николсон и другие. Постепенно эта актерская студия была преобразована в театральный институт Ли Страсберга, где в основе обучения актеров лежала система Станиславского.

Когда Мэрилин появилась на занятиях, Ли Страсберг сразу отметил для себя неординарность ее натуры. Мэрилин стала частым гостем в доме Страсбергов и там подружилась с их дочерью Сьюзен.

Девушки проводили много времени вместе, и Сьюзен часто говорила, что у Мэрилин было два лица и что она любила то из них, которое она никогда не показывала публике, – лицо без грима, словно у маленькой девочки, совершенно несексуальное, и именно такой Мэрилин оставалась игривой и очаровательной, без этой необходимости все время носить маску.

Михаил Чехов. 1950-е годы

После ухода из жизни Мэрилин Монро Ли Страсберг так отзывался в прессе о своей ученице: «Мэрилин Монро – талантливая актриса, обладающая глубинной индивидуальностью. Я работал с сотнями актеров и актрис, но среди них выделялись только двое: Марлон Брандо номер один и Мэрилин Монро номер два».

Сьюзен Страсберг вспоминала, что Мэрилин за довольно короткий срок прочитала роман Достоевского «Братья Карамазовы».

В то время как за окном ее квартиры кипела городская жизнь, Мэрилин читала, поднимаясь на высоту человеческих страданий, переживая с героями их боль как собственную.

Мэрилин читала завороженно, погружаясь в мир, созданный мастером, где автор не только рассказывал историю, но и словом передавал оттенки чувств. Романы Достоевского-мыслителя тяготели по форме к исповеди, и Мэрилин Монро интуитивно воспринимала его творчество и жизнь как единое целое и ставила его в этой связи в один ряд с великим художником эпохи Возрождения Леонардо да Винчи, поразившим ее в «Трактате о живописи» описанием того, как он, блуждая среди темных скал, заглянул в большую пещеру, чтобы разглядеть, что там, в глубине, но ему мешала, как написал сам художник, «великая темнота».

Сьюзен Страсберг: «Мэрилин рассказывала мне, как они с Ди Маджио – это был ее второй брак – любили поговорить о жизни и о любви. Ее никогда не интересовали поверхностные отношения. Она всегда пыталась проникнуть в суть человека. В мужчинах ее притягивали интеллект, выдержанность, желание понять женщину. Ей нравилось сравнивать принятие решений, способных изменить жизнь, с той пещерной темнотой, о которой говорил Леонардо да Винчи. Она часто цитировала это коротенькое впечатление художника с послесловием, что “нужно иметь большую смелость, чтобы ступить в эту темноту”».

Цитата: 5 августа 1473 года. День святой Марии Снежной.

«Внезапно во мне пробудились два чувства: страх и желание; страх перед темнотой и грозной пещерой, желание увидеть, нет ли чего-нибудь чудесного в ее глубине».

(Леонардо да Винчи. «Трактат о живописи».)

Артур Миллер, драматург и последний муж Мэрилин Монро, приветствовал ее увлечение чтением. В одном из интервью он сказал: «Она обычно читала биографии, поэзию. Она могла мистически воспринимать главную мысль автора, правильно пересказать идею книги, но зачастую понимала ее совершенно неверно, по-своему. При этом она все быстро схватывала и была интеллигентным читателем».

Об Артуре Миллере Мэрилин говорила, что он увлек ее своим умом, который был сильнее, чем у любого из мужчин, которых она когда-либо знала. Она считала, что он понимает ее стремление к совершенствованию.

После свадьбы с Артуром Миллером Мэрилин приступила к съемкам в фильме «Принц и хористка». Лоренс Оливье, известный английский актер, партнер Мэрилин и режиссер этого фильма, стал наблюдать за ней на площадке и увидел, что в перерывах между съемками она ни с кем не общается и уединяется с книгой. Он спросил, что она читает, и удивился, что это была биография Авраама Линкольна, 16-го президента Америки. Он был единственным политиком, по мнению Мэрилин, похожим на нее своим детством. И тогда Лоренс Оливье понял, что она абсолютна одинока. Но Мэрилин не думала об этом, когда на нее падал свет софитов.

Лоренс Оливье высоко оценивал ее отношение к профессии актрисы и говорил: «Мисс Монро – гениальная комедиантка, а следовательно, и чрезвычайно хорошая актриса. Да, она могла бы сыграть Шекспира».

Играя придуманных персонажей, она мечтала о серьезных драматических ролях. Она мечтала сыграть Грушеньку в «Братьях Карамазовых». Достоевский стал дня нее особенным писателем, и ей очень хотелось увидеть город, где он родился.

Однажды Михаил Чехов ей сказал, что там, где рождается человек, падает его звезда, и оттуда начинается его путь к мечте, но нужно иметь большую смелость и мужество, осознав свои возможности, решиться сделать первые шаги.

Прошло много лет и кое-что тайное из жизни Мэрилин Монро и о ее мечте побывать в России стало известно.

В начале 2000 года российские спецслужбы в порядке обмена архивами передали США очередные материалы – на этот раз с советскими «разработками» по Мэрилин Монро. Документы, передаваемые за океан, приоткрывали завесу интереса кремлевских спецслужб к голливудской кинодиве.

На рубеже 60-х годов двадцатого века в мире произошли события, несшие потенциальную угрозу относительной мировой стабильности. Что касается Мэрилин Монро, ее не интересовала политика, она почти не читала газет и понятия не имела ни о политической обстановке в мире, ни тем более о надвигающемся Карибском кризисе, главными героями которого являлись США и СССР. Однако ее приближение к высшему обществу страны и знакомство с первым лицом государства вызывало к ней интерес.

15 сентября 1959 года по приглашению американского президента Дуайта Эйзенхауэра с официальным визитом в США прибыл глава Советского государства Никита Сергеевич Хрущев. Торжественная встреча в аэропорту подчеркивала высокое положение прибывшего гостя. Однако ситуация, складывавшаяся в те годы, не способствовала праздничной атмосфере. Шла «холодная война». В многочисленных речах Хрущев сдерживался, избегал оскорбительного тона (он ненавидел капитализм), демонстрировал человечность и добродушие. Этот визит помог разрушить многие стереотипы. Для американцев такое поведение советского лидера было открытием, и они ответили ему дружелюбием и симпатией.

Во время визита Никита Сергеевич Хрущев несколько раз встречался с президентом Дуайтом Эйзенхауэром, причем две беседы проходили с глазу на глаз. Главное, что должны были достигнуть в ходе переговоров руководители двух держав, – это «обеспечить мирные условия жизни для всех людей на Земле».

Хрущев ознакомился со страной, побывал на киностудии «ХХ век Фокс», в Национальном клубе печати в Вашингтоне и Экономическом клубе Нью-Йорка, выступал по американскому телевидению и присутствовал на официальных приемах и встречах.

На одном из таких приемов произошла никем не запланированная встреча американской актрисы Мэрилин Монро и молодого сотрудника советской миссии при ООН Владислава Егорова. Владислав был моложе Мэрилин на целых восемь лет, но по воле судьбы они познакомились.

Владислав Егоров (сотрудник советской миссии при ООН):

«Это было в 1959 году, во время визита Никиты Сергеевича Хрущева в Соединенные Штаты. Естественно, был прием в посольстве, и на прием пригласили многих выдающихся актеров Голливуда и других. И вот там чисто случайно, я не могу сказать, что это произошло как-то по-другому, я встретился с Мэрилин Монро. И мы познакомились».

Вопрос журналиста:

– Какое впечатление она на вас произвела?

Владислав Егоров (сотрудник советской миссии при ООН):

«Вы сами понимаете, какое она могла произвести впечатление на молодого мужчину. Это была великолепная женщина, то, что мы у себя называли “девушкой своей мечты”. Это красавица была. Кстати, она была очень обаятельна и очень умна. И то представление, которое существует о ней у нас в стране, – типичная голливудская актриса, что она была просто красивая женщина, – это не совсем так. Она была очень душевная и обаятельная женщина».

Вопрос журналиста:

– Ваше знакомство продолжилось потом?

Владислав Егоров (сотрудник советской миссии при ООН):

«Да, оно продолжилось. Как-то так получилось, мы подружились с ней, и потихонечку где-то это переросло даже в какие-то чувства. Но дело все в том, что я не просто был в Соединенных Штатах туристом. Я там работал и выполнял определенные дипломатические поручения нашей советской разведки. Естественно, что об этом контакте стало известно руководству, и возникла такая проблема, что я должен был бы, выполняя свои служебные обязанности, начать с ней работать. Это была самая сложная проблема. Когда между людьми возникают какие-то чувства и когда люди так искренне относятся друг к другу, и еще привнести в это служебные дела, – это довольно сложная проблема и это не всегда получается».

Владислав и Мэрилин встречались несколько раз в городе и даже совершили небольшую экскурсионную прогулку, во время которой Мэрилин говорила о своей любви к Достоевскому. На вопрос Владислава, бывала ли она в Москве, ответила, что нет, но очень хотела бы посетить родину любимого писателя. Мэрилин Монро никогда не отвергала знаков судьбы и считала знакомство с Владиславом неслучайным. Она помнила, что была ученицей русского педагога Михаила Чехова и что именно ему она обязана своим пристрастием к русской литературе и мечте играть в пьесах по произведениям Достоевского. Она верила, что тогда зрители смогут оценить ее как драматическую актрису. Она любила публику, была уверена в ней и знала, что она никогда ее не предаст. В конце жизни в своем дневнике Мэрилин оставила запись:

«Публика была моей единственной семьей, единственным моим Принцем и единственным домом, о котором я когда-либо мечтала».

Мэрилин любила публику так, как можно было любить только родных людей.

У Мэрилин Монро было много поклонников во всем мире. Среди них был и итальянский актер Марчелло Мастроянни, который видел в женщине женщину, а не ее профессиональные заслуги или особую принадлежность к обществу. Именно это женское начало ценил Марчелло Мастроянни в Мэрилин. Он всегда говорил о ней тепло, не боясь казаться банальным в выборе своего идеала: