Текст книги "Уроки музыки и любви"

– Это нечто экстравагантное, но цена и возможность сразу его приобрести очень заманчивы, – сказала Кэсс после предварительного телефонного звонка. – И у тебя есть место в гостиной.

Апартаменты Нео были огромными. Обставленные профессиональным дизайнером, они казались очень просторными.

– Пианино обойдется дешевле, чем рояль.

– Да, но оно не впишется в твою обстановку. Ведь у тебя в квартире только дорогие вещи, да?

– Более или менее.

– Но если ты серьезно хочешь заниматься музыкой, тебе нужен инструмент хорошего качества.

– И тебя соблазнила всемирно известная марка этого пианино?

– Возможно. «Стейнвейн» не стоит недооценивать, и это действительно хорошее приобретение.

– Ты очень оживлена. И это тебе идет.

Кэсс вспыхнула.

Он покачал головой и улыбнулся:

– Мы можем послушать, как оно звучит? Ведь ты этого хотела?

– Мы можем поехать в их демонстрационный зал сегодня в любое время.

Он взглянул на свои часы:

– Где они находятся?

Нео никогда не бывал в таком магазине.

Заведение занимало отремонтированный особняк в викторианском стиле. Весь первый этаж был превращен в демонстрационный зал, где размещались духовые инструменты и пианино. Дизайнер, создавший интерьер, настолько искусно продумал все детали, что инструменты представали в самом выгодном свете. Акустика зала была превосходной: потолочные панели подчеркивали богатство звуков.

Нео наглядно убедился в этом, когда Кэсс взяла флейту и, протерев ее тряпочкой, поданной продавцом, сыграла такую завораживающую мелодию, что Нео замер на месте.

Когда Кэсс закончила и положила флейту на место, он откашлялся:

– Я думал, ты не любишь давать концерты.

Она вспыхнула и оглядела почти пустой зал:

– Это был не концерт. Это была всего лишь флейта.

– Какая прекрасная мелодия!

– Спасибо, но я это так, от нечего делать…

– Я думал, что ты играешь только на пианино.

– Иногда, по желанию, играю и на флейте. Но делаю это непрофессионально. Я хотела научиться играть на гитаре, но мои родители пришли в ужас, узнав об этом. – Кэсс прикоснулась рукой к флейте. – Они считали, что я должна сосредоточиться на одном инструменте.

– Если ты называешь это «непрофессиональной игрой», то представляю, как бы ты играла, если бы столько времени не уделяла одному фортепиано.

Улыбка Кэсс была благодарной.

– Спасибо тебе. Мне очень нравятся звуки флейты.

– Думаю, что в твоих руках любой инструмент зазвучал бы волшебно.

Она покачала головой:

– Льстец! Просто я люблю музыку.

– Я понял это по твоим композициям.

– Ты действительно слушал мои диски?

– Я прослушал все твои записи. И не проси меня назвать то, что мне больше всего понравилось, потому что, сколько я их ни слушал, мне нравилась каждая вещь.

Вспыхнув, она отвернулась от Нео и направилась в сторону застекленной звукоизолированной комнаты, в которой стояло ожидавшее их пианино.

Нео последовал за ней:

– Ты, несомненно, привыкла к таким комплиментам.

– Совсем нет. Я отказалась от публичных концертов в том числе из-за того, что не слышала таких комплиментов от моих поклонников. Когда я выступала, мой отец и менеджер приглашали на мои концерты богатых любителей музыки.

– Но ведь я тоже богатый.

– Но ты не имеешь ничего общего с покровителями, которых мне было велено ублажать.

– Нет, ни один из них не стал бы твоим другом.

Она покачала головой:

– И тем не менее… Греческий миллиардер – мой друг. Кто мог бы представить это?

– Никто, но так оно и есть.

– Что правда, то правда, – улыбнулась Кэсс.

– Тебе пишут письма? – спросил Нео, когда они взошли на подиум, где стояло кабинетное пианино.

Кассандра уселась на скамью, и руки ее прикоснулись к клавишам так бережно и ласково, будто она встретила друга, которого не видела очень давно.

– Некоторые поклонники пишут. Но у них есть только адрес, указанный на диске, поэтому они направляют свои письма на студию звукозаписи. Сотрудники отвечают на письма, а ко мне поступают отчеты два раза в год.

– Ты скучаешь обо всем этом?

Она взглянула на него, и выражение ее удивительных янтарных глаз на секунду отняло у него дыхание.

– О чем?..

Нео сглотнул, подавив в себе реакцию, которая сейчас была неуместна. Кэсс была его другом.

– О концертах.

– Нет. – Она пожала плечами, и внезапное отвращение появилось на ее лице.

– Ты не получала от них удовольствия?

– Я ненавидела их! Единственное, что помогало мне сохранить рассудок, – это сама музыка.

– Но…

– Я хотела быть дома, со своей матерью, а не разъезжать по гастролям с отцом, а еще чаще – с сопровождающим. Я знала, что мама больна, и каждый раз, отправляясь в поездку, с ужасом думала о том, что больше никогда не увижу ее.

– Ты знала, что она умирает?.. Ведь ты была совсем ребенок…

– Да. – В этом коротком слове слышалась неизбывная боль. – Как и у любого ребенка, у меня была собственная логика, и я считала, что, если буду находиться дома, мама не умрет. Я сильно ошибалась. – Кассандра взглянула на Нео, и в глазах ее он увидел боль. – Я выступала перед незнакомыми людьми, которым после концерта разрешалось фривольно обращаться с молодым дарованием и говорить слова, которые они никогда бы не сказали взрослому человеку. Как я это ненавидела! Даже когда мать умерла и отец стал ездить со мной на все концерты, это ощущение так и не ушло.

– Значит, это отец заставлял тебя играть на публике.

– Даже когда мать была очень-очень плоха. И случилось то, чего я больше всего боялась: она умерла, когда меня не было дома – я гастролировала по Европе. Мне было семнадцать лет. Я узнала об этом через два дня. Отец отвлекал меня, когда я пыталась дозвониться до матери. Он говорил, что мама отдыхает, поэтому не берет трубку. И я верила ему.

Глава 7

Какая жестокость!

Нео захотелось стукнуть кулаком по чему-нибудь, но он не нашел подходящего предмета. И кроме того, никто бы не взвыл от боли, расплачиваясь за свои грехи…

– Они не хотели испортить последний концерт, который давала я на этих гастролях, – продолжала свой рассказ Кэсс. – Отец и Боб сказали мне, что я обязана предстать перед своими поклонниками в самом лучшем виде.

Нео выругался на греческом. Очень смачно.

Губы Кассандры изогнулись, и на лице ее мелькнула улыбка.

– Отец хотел забыть свое горе, занимаясь моей карьерой.

– А как ты справлялась со своим горем?

– С помощью музыки.

– А когда умер отец, ты перестала ездить на гастроли.

– Да. Но мой менеджер был против этого.

– Естественно, против.

– Боб считает, что я прячусь от смерти родителей, окружая себя их вещами.

– Он хочет, чтобы ты избавилась от этих вещей? – И почему, черт возьми, этот человек все еще является ее менеджером?! – И уговаривает продолжать выступления?

– Одна мысль о том, что я выйду на сцену перед переполненным залом, приводит меня в дрожь…

– Не волнуйся. Я лично никогда не попрошу тебя выступить передо мной, и Зефир тоже не попросит, уверяю тебя.

Лицо ее озарилось улыбкой. В прекрасных янтарных глазах загорелся огонь.

– Я с удовольствием выступлю перед тобой.

Колени его ослабели: то ли от ее неожиданного предложения, то ли от счастья, которое Нео увидел на ее лице. Скрывая минутную слабость, он сел рядом с ней на скамью перед пианино.

– Ты поиграешь для меня?

– Разве я не сделаю это для друга? – спросила она, заставив его улыбнуться.

– Я буду счастлив.

– Тогда считай, что это уже сделано. – Кэсс усмехнулась, и лицо ее стало безоблачным. Ни тени печали не осталось на нем. Нагнув голову, она искоса взглянула на него. – Я сыграю для тебя. Бывало, я испытывала истинное наслаждение, когда играла для родителей.

«Но больше ни для кого», – подразумевали ее слова.

– Я польщен. И теперь сгораю от нетерпения.

Улыбнувшись, Кассандра сконцентрировалась на инструменте, стоявшем перед ней. Потом, взглянув на закрытую дверь и убедившись в том, что никакой посторонний звук не проникает в звукоизолированное помещение, она сыграла короткий пассаж: скорее не пьесу, а серию аккордов. Кэсс высоко держала голову: будто она слышала нечто, чего он не мог уловить.

Пианино звучало превосходно. Даже более чем превосходно.

– Ну, и что дальше? – спросил он, когда затихли звуки, а Кэсс неподвижно застыла.

– Теперь попробуй ты.

Он нажал на клавиши – так, как она учила его на первом уроке.

– А теперь сыграй несколько аккордов, которые мы с тобой выучили.

Он сделал и это.

– Что ты думаешь? – спросила она.

– Насчет этого пианино? – спросил он с несвойственным ему сомнением.

– Как тебе клавиши? На них легко нажимать?

Подумав секунду, Нео ответил:

– Клавиши удобные, на них легко нажимать.

– У кабинетного пианино клавиши более мягкие, чем у фортепиано, но его нельзя сравнить с концертным роялем, который стоит у меня. Я очень придирчива, но это – прекрасный инструмент. – Она похлопала по крышке «Стейнвейна».

– То есть ты хочешь сказать, что это пианино хуже, чем твой рояль?

– Покупать «Фазиоли» для новичка – чрезмерная роскошь, а ты говорил мне, что не склонен к пустому расточительству. Кроме того, его придется очень долго ждать.

– А «Стейнвейн» – не роскошь? – спросил он, ухмыльнувшись.

– Нет, исходя из цены, по которой его продают.

– Значит, мы его берем? – Нео и не пытался скрыть своего облегчения.

– Конечно берем. Это хорошее пианино.

Кэсс сказала, сколько денег они сэкономят, и он расхохотался:

– Я знал, что если возьму тебя с собой, то это принесет мне выгоду.

Она улыбнулась и кивнула, а затем сыграла простенькую детскую пьесу, будто ее пальцы не могли оставаться в покое рядом с этим прекрасным инструментом.

Нео увидел продавца сквозь стеклянную дверь и махнул ему рукой.

Когда продавец вошел, Нео протянул ему черную кредитную карту:

– Мы его берем. Насчет доставки вы можете договориться с моей помощницей. Вот моя визитка. Позвоните по этому номеру.

– Очень хорошо, мистер Стамос. С грузчиками приедет настройщик пианино, поэтому на инструменте можно будет заниматься сразу же после доставки.

Кассандра одобрительно кивнула, и Нео сказал:

– Прекрасно.

Продавец удалился вместе с кредитной карточкой и визиткой Нео, но ни Нео, ни Кассандра не пошевелились. Оба продолжали сидеть за пианино.

Она прикоснулась пальцами к клавишам:

– Я давно не покупала новых инструментов.

– Испытываешь желание?

– Заменить мой «Фазиоли»? Ни за что! Я лучше куплю новые ноты для флейты.

– Значит, ты решила освоить второй инструмент?

– Я играю на флейте время от времени, как уже сказала, но, действительно… Почему бы и нет? Если я нашла время, чтобы выучить иностранные языки, почему бы в качестве хобби мне не играть на втором инструменте?

– Зефир ругает меня за то, что я не обзавелся хобби.

– Не волнуйся. – Она успокаивающе похлопала его по спине. – Теперь у тебя есть хобби. Игра на пианино. Давай вспомним несколько аккордов.

– Прямо здесь?

Она взглянула сквозь стекло на пустой демонстрационный зал:

– Почему бы и нет?

– Разве это не будет похоже на концерт?

– Никто нас здесь не услышит.

– Ты испытываешь зависимость, вот в чем дело!

– Давай заключим с тобой договор. Ты сейчас выучишь два новых аккорда, а я сыграю тебе короткий отрывок из моего нового сочинения.

– Прямо здесь?.. – спросил он не слишком учтиво. – Ну хорошо.

Нео даже не представлял, что с таким удовольствием будет разучивать аккорды, которые она показала ему. Никто их не беспокоил. Даже продавец, который тихо вошел в комнату и оставил на крышке пианино чек.

– Я думаю, мы в этом преуспели, – сказал Нео, несколько раз довольно чисто сыграв аккорды. – А теперь твоя очередь выполнить свою часть договора.

– Хорошо. – Кэсс встала, задернула занавески на окнах, потянула за ручку двери, чтобы убедиться, что она закрыта. Затем снова села за пианино рядом с Нео. Она не просила его встать, и он не знал, что ему делать. В конце концов он решил остаться.

Кэсс стала играть пьесу, и Нео узнал музыкальный фрагмент из ее раннего альбома. Это был любимый его фрагмент, и Нео замер – Кэсс играла только для него. Пьеса была недлинная и несложная, поэтому она скоро закончилась, но Нео понял, что никогда не забудет об этом импровизированном концерте.

Кэсс искоса взглянула на него:

– Это была лишь разминка.

Она действительно собиралась сыграть ему новое произведение. И снова только для него. Ее пальцы летали над клавишами, извлекая роскошные звуки из «Стейнвейна», и Нео вдруг подумал, что ее готовящийся диск будет одним из лучших.

Закончив, Кэсс взглянула на него и улыбнулась:

– Это прекрасно, не правда ли?

Он не понял, что она имеет в виду: пианино или музыку, но сказал, имея в виду и то и другое:

– Да. Спасибо тебе.

Откинув голову назад, Кэсс встретила его взгляд, и ее янтарные глаза блеснули.

– Тебе тоже спасибо. Впервые за долгое время выступление в публичном месте доставило мне наслаждение.

Демонстрационный зал был, конечно, не концертным залом, но Нео гордился ею:

– Рад был помочь.

– С тобой я чувствую себя защищенной.

Он потерял дар речи.

– Никогда в жизни я не был так польщен чьим-то доверием. – Он склонился к ней.

Она тихо воскликнула:

– Ты хочешь снова меня поцеловать?

– Не очень хорошая идея.

– Почему?

– Мы друзья.

– А друзья не могут целоваться. – Она явно старалась разрядить атмосферу.

Ему пришлось пошутить:

– Я никогда не целовал Зефира.

– Лгун!

Нео был обескуражен.

– Но я действительно никогда не целовал мужчину.

– А что ты скажешь о том, что греческие мужчины целуют друг друга в щеку?

– О! – На скулах его вспыхнул румянец. – Это совсем другое.

– Но это все-таки поцелуй.

– Ты вступила на опасную тропу, pethimou.

– Pethimou?

– Малышка. – «Моя малышка», – имел в виду он, но не сказал это вслух.

– Я не маленькая. – Кэсс прикусила губу, отвернувшись от него. Это выражение ее лица приводило его в восхищение. Ему нравилась стыдливость Кассандры Бейкер. – И меня никто не целовал. У меня никогда не было бойфренда, – прошептала она, прерывая его мысли.

– Никогда? – Эти слова шокировали Нео. Он догадывался о том, что она – девственница, но быть совершенно невинной, даже не целованной?

– Э… нет.

– А сколько тебе лет?

– Двадцать девять. Я ненормальная, да?

– Да что ты! – Схватив Кэсс за плечи, Нео заставил ее взглянуть ему в глаза. – Ты неподражаема! Но сегодня утром у тебя был первый в жизни поцелуй?..

– Ну, на самом деле… э-э-э… да.

– Мне надо было знать об этом заранее.

– Зачем?

– Тогда бы я сделал его особенным.

– Он и был для меня особенным.

– Но я мог бы поцеловать тебя еще лучше.

– Как?

– Я не могу объяснить это словами.

– Писатели объясняют.

– Я бизнесмен, а не писатель. Я должен тебе показать.

– Прямо здесь? – ахнула Кэсс.

– Да. – И Нео накрыл ее рот своими губами.

Ее губы были такими же восхитительными, как и утром, но осознание того, что они принадлежат ему, и больше никому другому, придавало поцелую необыкновенную сладость. И сладость эта была реальной – такой же, как ее неподражаемый тонкий запах.

Его руки обхватили Кэсс и крепко прижали к себе. Так крепко, что жар их тел слился воедино. Она почувствовала, что ей хорошо в его объятиях. Слишком хорошо. Словно она была создана именно для того, чтобы находиться в его руках.

Тело Нео настойчиво требовало, чтобы он овладел ею другим способом. Хорошо, что они находились в публичном месте, хотя здесь никого и не было, иначе он не смог бы сдержать себя.

Быть другом женщине оказалось труднее, чем он себе представлял.

Она запустила свои тонкие пальцы в его волосы, и Нео окончательно потерял способность соображать. Кассандра поцеловала его в ответ, и он уловил в ее поцелуе непринужденную чувственность, которая доставила бы ему несказанное наслаждение в постели.

Она никогда не целовала ни одного мужчину, но точно знала, как подразнить его язык своими губами. Ее женские инстинкты безошибочно подсказывали ей, как себя вести, когда, играя с его языком, она стонала от изнеможения, и Нео возбудился до предела.

Черт возьми! Черт! Черт…

Он серьезно подумывал о том, чтобы опрокинуть ее на пол, под пианино – подальше от любопытных глаз, – когда-то какой-то странный и резкий звук заставил его вскинуть голову.

Подняв голову, Нео увидел, что дверь в их комнату полуоткрыта. Наверное, сюда хотел зайти продавец, но, увидев столь восхитительное зрелище, поспешно ретировался.

Через проем двери Нео увидел мальчика, решительно дующего в кларнет. Вот и источник этого ужасного звука. Мама мальчика разглядывала Нео и Кассандру с таким умильным выражением, что Нео невольно вздрогнул.

Женщина словно восклицала: «Любовный роман… это так прекрасно!» Но у него ни с кем не было романа. Даже с Кассандрой…

Он протянул руку:

– Пойдем. Мы опоздаем на ланч.

– Не забудь документы на пианино, а также свою кредитную карточку, – бросила Кэсс, хотя глаза ее говорили о том, что она хотела бы сказать совсем другое.

На ланч были поданы блюда средиземноморской кухни. Сначала они ели фазоладо – бобовый суп, который у Кассандры всегда ассоциировался с Грецией. Потом пришла очередь салата – из зелени, кедровых орешков и мягкого сыра, с таким вкусным соусом, который Кэсс никогда не пробовала.

– Это потрясающе, – сказала она, пробуя главное блюдо – пирог со шпинатом, который назывался спанакопита. – Неужели ты питаешься так каждый день?

– Конечно нет. Но сегодня у меня гостья. Моя экономка пришла в восторг, когда я велел ей забыть о диетологе и приготовить традиционные греческие блюда. Она воспитана в старых традициях и не одобряет, мягко сказать, директивы моего консультанта.

Нео, казалось, наслаждался тем, как относится к нему экономка-гречанка, и ее забота явно не досаждала ему. Кэсс могла поклясться своей флейтой, что это была пожилая женщина, и она беспокоилась не только о том, как питается ее хозяин. Нео нашел способ наконец-то обрести мать, причем без всяких эмоциональных тягот, которые подразумевают близкие отношения.

Кэсс махнула вилкой:

– Это настоящий пир!

– Я рад, что тебе понравилось.

– Я полюбила греческую кухню, когда давала концерты в Афинах.

– Ты играла в Афинах?

– Да. Когда мне было двенадцать лет. Это прекрасный город.

– Согласен, хотя я чаще видел его темные стороны…

– Уверена, что сейчас этот город кажется тебе совсем другим.

– Скорее всего так.

– Вы с Зефиром часто бываете в Греции?

– По крайней мере раз в год, но всегда по делам бизнеса. Мы никогда не проводили там отпуск.

Это мало о чем говорило.

– Но у тебя вообще не бывает отпуска, – мягко укорила она его.

– И у Зефира тоже.

– Значит, вы оба – трудоголики.

– А ты? Может быть, ты – композитороголик.

– Сочиняешь новые слова?

– Почему бы нет? Ученые делают это постоянно.

Она не смогла сдержать смеха:

– Зефир говорил, что у тебя нет чувства юмора, но, думаю, он не прав.

– Это лишь потому, что его понятие смешного граничит с безумием.

– Вам повезло, что вы есть друг у друга.

– Он брат моего сердца.

Она смотрела на Нео несколько секунд, прежде чем сказать:

– Странно слышать от тебя такие слова. Они звучат так сентиментально…

– Правда – это не сентиментальность, – сказал Нео таким тоном, что стало ясно: его это обидело.

Кэсс подавила улыбку:

– Ну, я рада, что у тебя есть эта правда в жизни.

– А у тебя нет?

– Что ты имеешь в виду? – Но Кэсс все поняла.

– У тебя были родители, но ты лишилась обоих задолго до их смерти. Ты уже была сиротой, когда мать твоя тяжело болела, а отец решил сделать из тебя звезду.

Кэсс не могла опровергнуть его слова, но и согласиться с ними было слишком больно. Поэтому она промолчала.

– А теперь у тебя нет никого, кого бы ты могла назвать своей семьей, – безжалостно закончил Нео.

Это было правдой. Виртуальные друзья могли занять ее свободное время, но не могли удовлетворить душевную потребность в близких отношениях. И агорафобия, от которой страдала Кэсс, тоже препятствовала этому. О, конечно, у нее появлялись друзья – может быть, гораздо чаще, чем думал Нео. Но в конце концов все те, кого она называла друзьями, либо отстранялись от нее, досыта «насладившись» ее комплексами, либо превращались в так называемых мучеников-друзей, как она их именовала. То есть в тех людей, которые хоть и не бросали Кэсс из-за ее проблем, но все-таки предпочитали находиться подальше от нее.

И теперь Кэсс хотела насладиться каждым моментом своей дружбы с Нео. Но, несмотря на эту решимость, она чувствовала себя все более одинокой, и это ощущение все сильнее мучило ее. Тем не менее Кэсс заставила себя непринужденно пожать плечами:

– У меня есть друзья.

– Но ты не можешь ни на кого положиться – так, как я могу положиться на Зефира.

– Я никогда не доверяла своим родителям так, как ты доверяешь ему. И я также не смогла бы довериться своим братьям или сестрам.

– Откуда ты знаешь?

– Да, конечно, я не могу точно сказать. Но на самом деле – только не смейся! – ребенком я представляла себе, что у меня есть братья и сестры, которые любят меня саму по себе, а не за то, что я хорошо играю на рояле.

– Я не вижу в этом ничего смешного. – Нео протянул руку через стол и дотронулся до ее щеки. – Помни о том, что наша дружба не зависит от того, хорошо или плохо ты играешь на рояле.

И она поверила ему:

– Спасибо тебе.

– У нас есть два часа перед следующей моей деловой встречей. Как ты хочешь их провести?

– Ты любишь смотреть кино?

– Это одно из моих тайных удовольствий.

– Тогда посмотрим какой-нибудь фильм.

Нео показал ей свою фильмотеку, и Кэсс обнаружила еще один секрет, который не был отражен в его биографии. Этот мужчина любил старые фильмы. Классические. Они посмотрели фильм с участием звездной пары – Спенсера Трейси и Кэтрин Хепберн, и оба смеялись в одних и тех же местах…

Когда фильм окончился, Нео встал:

– Ты можешь остаться здесь, если захочешь.

– Спасибо, с удовольствием. – Она вздохнула. – Если бы я знала, что у тебя есть бассейн, я взяла бы с собой купальник.

– Мы с Зефиром держим массу купальников в раздевалке для наших гостей-девушек. Уверен, что ты можешь подобрать себе подходящий вариант.

– Ты серьезно?

– Да. Каждую неделю мы заменяем эти купальники новыми моделями.

– Думаю, что девушки у таких плейбоев, как вы с Зефиром, – это не напрасная трата средств.

– Пару раз они действительно пришлись очень кстати, – подтвердил Нео, нисколько не смутившись.

– Не сомневаюсь. – Кэсс потребовалось несколько секунд, чтобы понять: чувство, которое охватило ее, было ревностью, – но она не хотела это признавать. У нее не было никаких прав на Нео, даже если он ее поцеловал. Дважды.

– Ты можешь пройти к бассейну вон через ту дверь. Не закрывай ее, поставь возле нее стул, потому что она запирается автоматически, если ее прикрыть. Я дам тебе ключ, который открывает этот этаж, но он не подходит для апартаментов.

Значит, его доверие к ней простиралось не столь далеко. Неудивительно. Кэсс кивнула:

– Ты очень серьезно относишься к дверным замкам, да?

– Безопасность – прежде всего.

Она неожиданно расхохоталась.

Кэсс выбрала ярко-оранжевый купальник, который сидел на ней так, будто был сшит точно для нее. Покрой купальника был чрезвычайно сексуальным, но – могла ли она обманывать саму себя? – Нео не прельстился бы ее далеко не соблазнительными формами.

Но все же сейчас она чувствовала себя обворожительной, даже несмотря на то, что вряд ли могла назвать себя роковой женщиной, которая сводит с ума мужчин.

Вода в бассейне была прекрасной, и Кэсс немного поплавала, радуясь неожиданному удовольствию.

Она сидела на бортике, болтая ногами в воде и попивая пепси-колу, которую нашла в баре, когда появился Нео. Он выглядел расстроенным.

– Неудачная встреча? – спросила она.

– Я сожалею о том, что выбрал этого подрядчика.

– Ты не часто испытываешь подобное сожаление?

– Да. Я всегда тщательно обдумываю свой выбор.

– Так что же случилось на этот раз?

– Подрядчик уже выполнил для меня два небольших заказа, но сейчас, несмотря на его уверения, у него нет средств, чтобы выполнить более крупный заказ.

– Неприятно.

– Ему будет еще более неприятно, если я уеду отсюда.

– Куда же это?

– В Дубай.

– Правда? Я всегда хотела туда поехать.

– Давай договоримся: если я поеду, то возьму тебя с собой.

Она округлила глаза:

– Да. Спасибо.

– Ты боишься летать на самолете?

– Летать? Нет. Мне достаточно толпы в аэропорту и множества чужих людей в салоне самолета: это для меня подобно ночному кошмару. – Хотя она могла пересилить себя, если надо. Может быть…

– А что ты скажешь насчет частного самолета?

– Я никогда не летала на таком.

– Я пользуюсь только своим самолетом. По соображениям целесообразности и безопасности.

Ого! Откинувшись назад, Кэсс улыбнулась ему:

– Конечно, ведь у тебя есть собственный самолет.

– Ну так что?

– О чем ты?

– Хочешь ли ты полететь со мной в Дубай на частном самолете?

– Я… – Неужели он говорит серьезно? Кажется, да. – Ты… – Это предложение было очень заманчивым. Ей давно хотелось поехать куда-нибудь, и она не могла представить себе лучшего попутчика. – Думаю, да.

– Фантастика!

Кэсс прикусила губу, сглотнув подступившие к горлу слезы. Он был потрясающим мужчиной. И поездка должна быть чудесной.

– Никогда не думала, что буду летать на частном самолете.

Она сама могла бы нанять частный самолет, чтобы лететь комфортно, по-домашнему, но эта мысль никогда не приходила ей в голову, даже когда она шутливо плакалась на то, что сейчас катастрофически не хватает частных железнодорожных вагонов.

– Мы проведем с тобой нечто вроде репетиции. До вылета в Дубай. Полетим куда-нибудь недалеко. Может быть, в Напа-Валли.

– Ты шутишь?

– Разве я могу шутить? У меня ведь нет чувства юмора, ты забыла?

– Я знаю, что это неправда! – горячо возразила Кэсс.

И тогда Нео ответил:

– Нет, я не шучу.