Текст книги "Голос крови"

Глава 17
Графиня Веритэ[32]32
   Vérité (фр.) – истина.


[Закрыть]

Не только фамилия позволяет отличить представителя благородного семейства от остальных. Элегантный внешний вид и изысканная речь говорят о вас куда больше, чем ваша визитная карточка.

Из предисловия к учебнику этикета, 1860

Вокруг было темно. Боль была совершенно невыносимой. Натанаэлю казалось, что кто-то водил рубанком по его нервам, начиная от корней волос и заканчивая кончиками пальцев на ногах. Затем боль сосредоточилась в голове. Мальчик с трудом открыл глаза и увидел потолок, обитый темным бархатом. По потолку ходили тени. Где-то рядом горела свеча. С огромным усилием он повернул голову. Его сразу же затошнило. Натанаэль лежал на кровати в маленькой комнате, обставленной с необыкновенной роскошью. В мраморном камине горел огонь. На каминной полке стояло зеркало в изящной раме. На стенах висели великолепные гобелены, а пол весь был покрыт коврами. Здесь была даже тигровая шкура. Голова убитого зверя, оскалившись, смотрела в направлении книжных полок. На стене висел чей-то семейный портрет. В камине потрескивали поленья, а снаружи по крыше стучал дождь. Небо было чернильно-черным.

Натанаэль аккуратно сел в кровати. Он осторожно поднес руку к голове и нащупал повязку. Через некоторое время мальчик почувствовал силы встать. К его удивлению, он без особого труда поднялся с кровати и подошел к зеркалу.

– Ну и врезала она мне! – сказал он вслух, как если бы жена Паолино могла его слышать. Сколько времени прошло с той минуты, как эта женщина решила воспользоваться его добротой и ударила его дубиной по голове? Он мог находиться тут как пару часов, так и несколько дней. Что это вообще за место?

Натанаэль не решился снять повязку, чтобы осмотреть рану. Он подергал за ручку двери, но она была заперта снаружи. «Ну что ж, – подумал мальчик, – те, благодаря кому я здесь, скорее всего, не желают мне зла. Иначе не стали бы перевязывать мне раны. Но, вероятно, они хотят держать меня под контролем».

От нечего делать Натанаэль решил осмотреть картину. На ней были нарисованы три человека, прогуливающиеся в цветущем саду. На переднем плане мужчина и женщина в старомодной одежде держались за руки. На даме было светло-синее шелковое платье. Казалось, на него потратили по меньшей мере километр материи. Ее светлые кудри покрывала необычная шляпа. Натанаэль никогда не видел ничего более причудливого. Дама шаловливо смотрела на своего кавалера, а тот не отрывал глаз от нее. У мужчины тоже были светлые волосы, но одежда отличалась большей строгостью. У ног пары сидели две борзые собаки, готовые в любую минуту броситься за добычей.

Третий персонаж был весь в черном. Изображенный на дальнем плане, он тем не менее приковывал к себе внимание. Приглядевшись, Натанаэль с изумлением узнал изможденное лицо, проницательный взгляд и орлиный профиль Луи д’Омбревиля. Не смея поверить своим глазам, Натанаэль подошел к картине так близко, что ощутил запах краски. Взгляд Брата крови был обращен на готический замок, наполовину скрытый буйной растительностью. Натанаэль разглядел три башенки, увенчанные статуями ангелов с мечами, но так и не смог понять, что это за местность.

В замочной скважине повернулся ключ. Натанаэль вздрогнул и присел на кровать. Дверь открылась, и в комнату вошла Изабелла. Она была всё так же бледна. В руках у нее был поднос с чайником, из носика которого шел пар.

– Ты проснулся, – отметила она. В ее словах не было ни удивления, ни радости. – Как ты себя чувствуешь?

– Голова болит, – ответил Натанаэль хрипло. Он хотел спросить, что это за место, но Изабелла приложила палец к губам. Она налила ему чай, пахнущий целебными травами. Затем осторожно провела рукой по повязке Натанаэля.

– У тебя огромная шишка на лбу. Удар был очень сильным.

Натанаэль поморщился, вспоминая о встрече с женой Паолино.

– Что произошло? Где мы? – спросил он.

– Я допросила Паолино. Теперь нам известно, как к нему попадали наши сокровища. Еще мы знаем, у кого сейчас книга. Ее похитили Либертэ Шардон и Кармина Нуар. Я приказала перекупщику покинуть Лариспем. Мы больше его никогда не увидим. А тебя ударили дубиной по голове, и ты потерял сознание.

– Я заметил, спасибо!

Казалось, его ирония задела Изабеллу.

– Из-за тебя та женщина сбежала, – сказала она холодно. – Почему ты не поставил ей метку?

Натанаэль посмотрел в сторону.

– Я не смог, – солгал он. – А где мы?

– В интернате. В спальне профессора Валентина.

– Не может быть!

– Тут красиво, правда?

Другие преподаватели, должно быть, и не догадываются, в какой комнате живет их коллега. Мальчик показал на картину.

– Здесь изображен тот, о ком я думаю?

Изабелла неодобрительно посмотрела на Натанаэля.

– Тебе сейчас лучше отдохнуть, а не пытаться искать ответы на все вопросы, – строго сказала она.

Натанаэль ощутил, как боль и гнев слились у него в животе в большой огненный шар. Его переполняла злость на Изабеллу и на самого себя. А еще у него продолжала раскалываться голова. Он сжал кулаки.

– С меня хватит, – глухо произнес он, не замечая, как его шепот переходит в крик. – Ты должна мне всё объяснить. Про Альсида, про тебя, про Братство, про д’Омбревиля и его чертову кровь, которую я не просил вливать мне в вены! Когда я был никем и все хотели, чтобы я стал таким как все, всё было гораздо проще.

Изабелла прикрыла лицо руками, словно хотела защититься от удара.

– Тише, тише, – прошептала она. – Я всё тебе объясню. Только ложись, пожалуйста. А то упадешь в обморок.

Она подошла к нему, чтобы помочь опуститься на кровать, но Натанаэль с силой оттолкнул ее.

Изабелла побледнела еще больше. Она покорно отошла и присела на табурет.

– Задавай свои вопросы!

Натанаэль почувствовал себя неловко. Ну почему он так на нее разозлился? В строгой форме, с грустным лицом, обрамленным косами, она и впрямь была похожа на круглую сироту.

– Хорошо. Первый вопрос. Кто такой Альсид на самом деле? У простого учителя не может быть подобной спальни. Не говоря уже об этом, – добавил он, указывая на картину.

Изабелла приблизилась к изображению.

– Это барон Луи д’Омбревиль, – сказала она, показывая на мужчину, которого Натанаэль уже узнал. – Юноша на картине – его сын Альсид д’Омбревиль а это его жена Валентина Бомон д’Ази.

Натанаэль всё не мог собраться с мыслями. Казалось, его голова набита булыжниками.

– А как эти люди связаны с профессором Валентином?

– Представь себе, профессор тоже изображен на этой картине.

– Как это?

Изабелла улыбнулась и указала на платье баронессы. То, что Натанаэль вначале принял за облако кружев, было новорожденным младенцем, завернутым в пеленки. Баронесса прижимала его к себе. Теперь Натанаэль видел это совсем ясно.

– Только он и выжил из всей семьи, – продолжила Изабелла. – Служанка спасла его от революционеров и дала ему новое имя, составленное из имен его родителей. Альсид мне сам рассказывал.

– Но в таком случае у него должен быть исключительный дар! Ведь он внук самого Луи д’Омбревиля!

Изабелла покачала головой.

– Альсид родился слишком рано. Тогда его дед еще не умел передавать свой дар. Я никогда не видела, чтобы Альсид кому-то ставил метки. Когда ему нужно кого-то подчинить, он использует нас.

– Да, ты права: тогда в лазарете он ставил мне метку кровью Валера.

– Сейчас, после трансформации, он уже не смог бы тобой управлять.

– Но подожди! Тогда это значит, что мы можем управлять им?

– Думаю, да. Но имей в виду: он умеет защищаться. Он отлично дерется на шпагах, сама видела. А еще он прекрасно разбирается в химии. Посмотри-ка на это…

Изабелла вынула из своей поясной сумки прозрачный стеклянный шарик. Внутри он был поделен на две части тонкой перегородкой: с одной стороны были темные песчинки, похожие на высушенные измельченные листья, с другой – бесцветная жидкость.

– Это одно из его изобретений: высушенная кровь и особая химическая субстанция. Если разбить шарик, вещество вступает во взаимодействие с кислородом и образует дым, который распространяет частички крови в воздухе в радиусе нескольких метров. Так Альсид может пометить сразу нескольких. Возьми один шарик себе. Вдруг пригодится…

Немного помедлив, Натанаэль взял шарик. Рукам сразу стало холодно.

– Тебе сейчас надо быть очень осторожным, – добавила Изабелла. – Теперь ты один из нас, и многие будут желать тебе смерти…

– Ты даже не представляешь, как мне приятно это слышать!

Но в этот раз Изабелла не заметила иронии в словах Натанаэля. Она выглядела обеспокоенной и поминутно поглядывала на дверь, словно боялась чьего-то внезапного появления.

– Я должна тебе еще кое-что сказать, – продолжила она. – Хотя Альсид и внук д’Омбревиля, во главе Братства стоит не он.

– А кто же?

– Боюсь, ты узнаешь это очень скоро. Будь осторожен, когда это произойдет.

Изабеллу прервал звук шагов. Через пару секунд дверь отворилась, и на пороге возник мужчина маленького роста с подносом в руках. На вид ему было лет пятьдесят. Он был словно вылеплен из сырого теста. Его голова и туловище напоминали два колобка, а темные глубоко посаженные глаза были похожи на изюминки.

– Что я вижу! Наш больной проснулся! – воскликнул он, ставя поднос на пол рядом с кроватью.

Натанаэль смотрел на него с изумлением.

Человечек расплылся в улыбке и завис в глубоком поклоне, затем выпрямился и объявил:

– Очень рад познакомиться с вами, господин! Для меня это большая честь. Альсид много говорил мне о вас. И, разумеется, только хорошее. Я доктор Клод Делиль. Для Братьев крови я вроде Гермеса[33]33
   Бог-посланник в древнегреческой мифологии.


[Закрыть]. Езжу по миру, стараюсь найти всех членов нашей большой семьи. Чтобы отыскать нашу дорогую Изабеллу, пришлось исколесить весь Иберийский полуостров!

– Здравствуйте… – пробормотал Натанаэль. Он был совершенно ошарашен. Никто никогда не обращался к нему на «вы» и не называл господином.

– Позвольте мне осмотреть вашу рану. Не беспокойтесь, я не сделаю ничего дурного. Здесь вы среди друзей.

Натанаэль не двигался, пока Делиль снимал повязку. Изабелла в это время сосредоточенно переворачивала угли в камине и делала вид, что не замечает доктора.

– Всё в порядке, – произнес тот с удовлетворением. – Через две недели вы будете совершенно здоровы. Хвала Небу, Изабелла оказалась поблизости. Знаете ли вы, что она пометила перекупщика и приказала ему нести вас на руках до самого интерната? Я никогда не устану восхищаться ее силой духа. Не сомневаюсь, что вы ей ни в чём не уступаете, не правда ли?

– То есть…

– Я имею в виду кровь! – торжественно произнес доктор Делиль. – Да, да, чудодейственную кровь, которая течет в ваших венах Наследников! Ваш дар – лишь видимое проявление вашей особой породы, высшей расы, если можно так выразиться. Большой ум, харизма, проницательность – вот то, что отличает детей Луи д’Омбревиля от всех остальных.

От этих слов у Натанаэля вновь разболелась голова. Ему даже захотелось поставить доктору кровавую метку, только бы он замолчал! Делиль вновь наложил ему повязку и довольно потер руки.

– Очень хорошо. Теперь я уверен, вам ничего не угрожает. Мне следует сопроводить вас в музыкальную гостиную. Вас ждут.

В эту секунду дверь распахнулась, и в комнату вбежал Альсид в своей профессорской мантии. Тяжело дыша – вероятно, ему пришлось быстро подниматься по лестнице, – он бросился к Натанаэлю.

– Что произошло? Изабелла сказала, ты не смог пометить ту женщину!

Его голос, всегда такой спокойный и мягкий, в этот раз звучал крайне обеспокоенно. На губах не было и тени всегдашней улыбки. В черном одеянии в эту минуту он очень походил на своего деда.

Натанаэль уже собирался ответить, но Изабелла его опередила.

– Натанаэль не успел… – начала она, но Альсид немедленно прервал ее властным жестом.

– Изабелла, с твоей стороны очень благородно защищать товарища, но сейчас я прошу тебя нас оставить.

На пару секунд все застыли в нерешительности. Изабелла смотрела учителю в глаза и совершенно не собиралась исполнять приказание.

– Иди, – сказал Натанаэль. – Не волнуйся. Со мной всё будет в порядке.

Чуть помедлив, Изабелла, к большому удивлению Натанаэля, дотронулась до его руки.

– Не забудь, что я тебе говорила, – сказала она и вышла из комнаты.

Альсид выглянул в коридор и, убедившись, что Изабелла действительно ушла, закрыл дверь. Он приложил руку ко лбу. Лицо его было совершенно бледным.

– Друг мой, у вас озабоченный вид, – обратился к нему доктор.

– Мадемуазель хочет его видеть. Я не думал, что это случится так скоро.

Сырое тесто, из которого, казалось, было слеплено лицо доктора, расплылось в улыбке.

– Но о чём тут печалиться! Ведь это большая честь для мальчика! – воскликнул он.

Не похоже было, чтобы Альсид разделял его мнение. Он схватил Натанаэля за плечи и повернул к себе.

– Слушай меня внимательно. Мадемуазель – одна из наших самых прославленных Сестер. Ты должен беспрекословно подчиняться ей, как мы все это делаем. Тебе ясно?

Натанаэль спокойно выдержал его взгляд. У него всё еще сильно болела голова, и он сейчас был совершенно не в настроении подчиняться кому бы то ни было. Тем более беспрекословно.

– Это она у вас самая главная, да? – спросил он. – А почему она, а не ты, учитель?

Альсид отпустил Натанаэля и начал разглаживать складки мантии, раздумывая над ответом.

– Она обладает исключительным даром, – наконец произнес учитель. – Никому и в голову не может прийти оспаривать ее власть. А теперь идем!

Они вышли из спальни и спустились по узкой, плохо освещенной лестнице. В этой части интерната Натанаэль никогда еще не был. «Наверное, сюда пускают только преподавателей», – подумал он.

Они шли темными коридорами. Учитель вышагивал впереди, его мантия с тихим шуршанием волочилась по паркету. Замыкал шествие Делиль. Никто не говорил ни слова, и Натанаэль не мог прогнать чувство, что его ведут на заклание. Он потрогал стеклянный шарик, лежавший в кармане. Придется ли им сегодня воспользоваться?

Выйдя в коридор, что вел к музыкальной гостиной, Натанаэль услышал приглушенную мелодию. Кто-то тихонько играл на фортепиано. Альсид открыл дверь, и музыка немедленно окружила их. При свете свечей за роялем сидела маленькая девочка в ночной сорочке. Светлые волнистые волосы создавали сияние вокруг ее лица. На вид ей было не больше четырех лет. Она играла уверенно и быстро, может быть, даже слишком быстро для своего возраста – как настоящий виртуоз. Пальчики перебегали с одного края инструмента на другой, летали с клавиши на клавишу. Вот она заиграла еще быстрее, взяла два последних аккорда, спрыгнула с табуретки и застыла в глубоком поклоне. Когда она выпрямилась, Натанаэль ужаснулся. Девочка смотрела в пустоту. Ее лицо совершенно ничего не выражало. На лбу был виден кровавый след лилового оттенка. Метка Наследника.

– «Лунная соната»[34]34
   Соната для фортепиано № 14 до-диез минор («Лунная») – произведение Людвига ван Бетховена, написанное в 1800–1801 годах.


[Закрыть]. Эта музыка так подходит для нашей поздней встречи, не правда ли?

Темная штора за роялем всколыхнулась и обернулась высокой темноволосой женщиной. Она была одета в длинное пальто, а пояс подчеркивал ее тонкую талию. Натанаэль был уверен, что никогда ее раньше не видел. «Настоящая аристократка», – невольно подумал он. В ее позе, одежде – роскошной и строгой одновременно, – манере держать голову чуть выше, чем следовало, было нечто, что отличало ее от всех остальных. В воздухе витал нежно-сладкий жасминовый аромат ее духо́в. Когда женщина пристально посмотрела своими зелеными глазами, Натанаэль немедленно проникся к ней неприязнью.

– Это тот самый мальчик? – спросила она звонким и чистым голосом.

– Да, мадемуазель, это Натанаэль, – ответил Альсид слегка заискивающим тоном. Словно извинялся за своего воспитанника.

Доктор Делиль непринужденно расхаживал по комнате. Не снимая перчаток, дама рассеянно провела рукой по волосам девочки. Она не сказала ни слова, но малышка покорно проследовала к роялю и стала играть какую-то грустную мелодию. Ее лицо было всё таким же пустым.

– Я графиня Веритэ де Могарден. А о его происхождении нам что-нибудь известно? – спросила она с пренебрежением, указывая на Натанаэля.

– Пока ничего, мадемуазель, – сказал Альсид. – На этот вопрос должна ответить книга.

– Книга, которую вы потеряли! И до сих пор не нашли, – отметила графиня с кратким вздохом, призванным подчеркнуть ее недовольство. – Я пришла, чтобы увидеть нового Наследника, – продолжила она. – А мне говорят, что пока он отличился только своей трусостью. Что он позволил какой-то толстой мегере ударить его дубиной по голове. Натанаэль, как ты можешь объяснить свое поведение?

Мальчик изо всех сил старался выдержать ее взгляд.

– Я не успел поставить ей метку.

Графиня Веритэ холодно улыбнулась.

– Мне известно, что тебя не обучили элементарным правилам вежливости, но будь любезен, всякий раз, когда ты обращаешься ко мне, не забывай добавлять «мадемуазель» или «графиня». А еще прошу тебя говорить мне правду.

– Я и говорю правду, – ответил Натанаэль, чувствуя, как по спине течет капля пота.

– Нет, ты лжешь!

Она изящно изогнула шею и, тряхнув своими роскошными локонами, повернулась к Альсиду. Натанаэль вновь почувствовал исходивший от нее аромат духо́в.

– Альсид, я привыкла, что ваши подопечные повинуются мне беспрекословно. Чего нельзя сказать об этом воспитаннике.

Валентин побледнел. Он поклонился и прошептал:

– Мадемуазель Веритэ, простите, это моя вина.

Дама вновь нетерпеливо вздохнула.

– В последний раз тебя спрашиваю, Натанаэль. Почему ты позволил той женщине уйти?

– Я вам уже сказал.

Веритэ зубами сдернула перчатку с левой руки. Натанаэль заметил, что ее правая рука недвижно висела в складках одежды. За всё это время она ею так и не пошевелила. Графиня сделала вид, что рассматривает ногти у себя на руке.

На указательном пальце она носила большое кольцо, украшенное бриллиантом. Натанаэль не мог понять, как ей удается передвигаться незамеченной по улицам Лариспема. Абсолютно всё выдавало в ней аристократку. Тем временем малышка перестала играть и встала. Она явно действовала по указке графини, но как та передавала ей приказания? Разве их не нужно было произносить вслух? Графиня манипулировала девочкой, даже не удостаивая ее взглядом. Натанаэль вспомнил слова Альсида: «Она обладает исключительным даром. Никому и в голову не может прийти оспаривать ее власть».

– Альсид не желает, чтобы его подопечных калечили. Я не разделяю его мнения, но пусть будет так. У меня есть другие способы воздействия на непослушных детей.

Девочка отодвинула занавеску: за ней было высокое окно, выходящее на площадь Поверженной Колонны. Малышка встала на цыпочки и открыла его настежь. В комнату ворвался ветер, смешанный с дождем. Запахло мокрой мостовой. Не смея пошевелиться от ужаса, Натанаэль смотрел, как девочка поднимается своими босыми ногами на кованый карниз. Чуть покачнувшись и ухватившись за раму, она встала на самом краю. Ее сорочка тут же стала мокрой.

– Итак?

Веритэ даже не смотрела на то, что происходило у нее за спиной, но Натанаэль знал, что достаточно одной ее мысли, чтобы девочка сделала шаг вперед и упала на тротуар. У него больше не было выбора.

– Прикажите ей спуститься, – сказал он, приближаясь к графине. – Вы правы. Я не ставил метку той женщине.

– Вот как. И почему же?

– Я пожалел ее, – признался Натанаэль глухим голосом.

Девочка всё еще стояла на карнизе. Только власть графини удерживала ее от падения. Интересно, она что-нибудь осознает? Думает, что ей снится страшный сон? Она чувствует холод?

Веритэ презрительно ухмыльнулась.

– Пожалел? Но мы не имеем права на жалость. Разве революционеры сжалились над моими родителями? Или над моей старшей сестрой, которая погибла совсем малышкой? Из-за них я потеряла всю семью, мне пришлось скрываться. Не считая всего остального…

Она тронула свою обездвиженную руку.

– Наш дар – это оружие, посланное Небом, чтобы мы могли восстановить справедливость, – сказала она властно. – Натанаэль, ты наше оружие, и ты должен служить Наследникам. Но если ты станешь жалеть наших врагов, от тебя будет не больше пользы, чем от бумажной шпаги. Когда в следующий раз ты решишь проявить снисходительность, знай: девочка умрет.

– Вы чудовище! – вырвалось у Натанаэля.

В два шага графиня приблизилась к мальчику и отвесила ему звонкую пощечину. Бриллиант на ее кольце оставил на щеке Натанаэля кровавый след. Веритэ с презрением смотрела на него с высоты своего роста. От невыносимого запаха жасмина у мальчика кружилась голова. Графиня провела рукой по щеке Натанаэля: лиловая кровь испачкала ей пальцы.

– Если я чудовище, то и ты тоже! – процедила она.

Веритэ повернула голову и посмотрела через плечо. Повинуясь ее взгляду, девочка медленно спустилась с карниза. Она совершенно промокла и дрожала от холода. Лицо ее по-прежнему не выражало никаких эмоций. Альсид следил за происходящим, сжав челюсти и не говоря ни слова. Доктор же держался всё так же непринужденно. Он был словно зритель, перед которым разыгрывалось театральное представление.

– Натанаэль, отнеси девочку в спальню, – приказала Веритэ. – И не забудь стереть ей кровь со лба.

Мальчик сжал зубы. Он очень жалел, что его дар не настолько велик, чтобы он смог одной силой мысли утихомирить графиню. Натанаэль взял девочку на руки и повернулся к двери, чувствуя за спиной пристальный взгляд зеленых глаз.

– Мы еще увидимся, – бросила ему вслед Веритэ. – И в следующий раз постарайся меня не разочаровать.

Когда Натанаэль вышел за дверь, в комнате повисла тишина.

– Прекрасный сегодня вечер, не правда ли?

Делиль первым осмелился подать голос. Он вел себя так, как будто ничего не случилось.

Никто не удостоил его ответом. Веритэ в ту минуту больше всего напоминала хищную птицу, выжидающую жертву и готовую броситься на нее в любой момент.

– Валентин, вы меня разочаровали, – наконец сказала она. – Ваша задача была совсем не трудной. Нужно было всего лишь присматривать за Наследниками, рассказывать им о нашей истории, прививать наши ценности и готовить к будущему. Вы уже несколько лет работаете в интернате, и каков результат? Наше Братство немногочисленно. Всего-то наберется человек тридцать, из них только у половины есть дар, и не все еще прошли трансформацию.

– Скоро мы обретем еще одну сестру! – воскликнул доктор Делиль, поднимая руку. – Мать хотела спрятать ее от нас во Франции. Мне пришлось прибегнуть к… убеждениям, чтобы она согласилась отправить дочь в Лариспем. Я виделся с девочкой, взял у нее анализ крови, выдал ей таблетки Альсида. Сейчас я практически убежден, что ее трансформация завершена. Вообразите только, графиня, девочку зовут Либертэ, и это она похитила книгу у самого Альсида. Невероятно, правда? Это знак Неба, не иначе.

Веритэ, кажется, впервые за вечер заметила присутствие доктора.

– Пока ваш знак Неба не стремится к общению с нами. Где она прячется?

– Она живет в пансионе юных тружеников и ничего не знает о своем даре. Но мы с Альсидом очень скоро с ней свяжемся. Не сомневайтесь, графиня, она тоже будет бороться за победу нашего дела. В конце концов, у нее это в крови!

Он рассмеялся собственной остроте, но Веритэ лишь бросила на него презрительный взгляд и вновь обратилась к Альсиду.

– Слушайте меня внимательно, профессор, – произнесла она угрожающе. – Я заставлю вас выполнить ваше домашнее задание, и берегитесь, если вы меня снова разочаруете. Вы не унаследовали ни дара, ни величия своего предка. Если не сможете доказать собственную полезность, я без колебаний уберу вас из уравнения. Даю вам последний шанс отыскать книгу. Вам хорошо известно, что там содержатся не только благородные фамилии, но и ценнейшие записи Луи д’Омбревиля. Доктор Делиль помогал ему в работе. Он полагает, что сможет исправить ошибку вашего дедушки. Так мы научимся передавать наш дар всем, кому пожелаем. Нам не придется ждать, пока подрастут Наследники, чтобы создать настоящую армию Братства.

– Да, графиня, всё обстоит именно так, – подтвердил Делиль, выпуская из трубки кольцо дыма. – К сожалению, мои записи сгорели вместе с лабораторией во время Второй революции. Но я знаю, что Луи д’Омбревиль вел подробный дневник во время нашей работы. Как же жаль, что он нас покинул. Это был величайший гений в истории! Вы только вообразите! Совместить современную гематологию и черную магию! Какая блестящая идея, не правда ли?

Веритэ не слушала его. Пока он говорил, она что-то наигрывала на рояле.

– Через две недели состоится ярмарка, – продолжила она. – Ваш Натанаэль хочет стать мясником? Прекрасно. Нам как раз нужен свой человек среди мясников. Даю вам еще две недели. По истечении этого срока все дети должны пройти трансформацию. В теперешнем состоянии пользы от них не больше, чем от вас. Нужно, чтобы все они обрели дар.

– Но, мадемуазель, все они уже наделены даром. Просто пока не умеют им управлять, – ответил Альсид. – Натанаэль убил своего учителя математики, потому что тот ему досаждал…

– Вот вы и должны их всему научить! Пока эти дети – наше главное оружие. Они ни у кого не вызовут подозрения.

Альсид шагнул вперед.

– Даже не думайте об этом! – встревоженно произнес он. – Они пока к этому не готовы. Самому старшему всего пятнадцать!

Лицо графини в который раз исказила гримаса презрения. Здоровой рукой она поправила прическу.

– Если бы д’Омбревиль всё делал правильно, нам бы сейчас не пришлось прибегать к таким методам. Диверсии, взлом голосоматов – это только пролог к нашей пьесе. Дальше всё будет куда интересней. Приходит новый век, и я хочу, чтобы с его началом Лариспем пал. Этот город должен вновь называться Парижем. А управительнице, громиле Фиори и всем этим вшивым революционерам придется сторицей заплатить за все преступления. Я хочу стать той, кто вернет Франции ее столицу и создаст новую империю.

Последние слова Веритэ прокатились эхом по музыкальной гостиной.

Делиль зааплодировал.

– Ах, графиня! Моя дорогая графиня! Какое ораторское искусство! Без всякого сомнения, вы – феникс, возродившийся из пепла, оставленного Коммуной.

Пританцовывая, доктор направился к потухшей печке, чтобы вытряхнуть трубку.

Этажом выше Натанаэль, прижав ухо к водосточной трубе, не смел дышать. Ему потребовалось время, чтобы легкие вновь обрели способность вдыхать и выдыхать воздух. Он не сразу понял всё, о чём говорила Веритэ. Когда же пришло понимание, сначала захотел бежать. Нужно было немедленно убираться из интерната, сесть на первый попавшийся поезд и уехать куда-нибудь подальше от Лариспема.

Но тогда он позволит осуществиться коварному плану, а Натанаэль не мог такого допустить. В первый раз в своей жизни он должен был сделать выбор. Нет, он не уедет. Останется здесь и будет бороться с Братьями крови. Но как? Пока он этого не знал. Возможно, это было глупое решение, вероятно, его ждет смерть, но он не отступит. В этот раз он никому не позволит определять свою судьбу. Он торжественно поклялся себе в этом. Один в пустом классе, мальчик подошел к окну и приложил горячий лоб к холодному стеклу. Дождь уже прекратился. На площади Поверженной Колонны расклейщик афиш боролся с огромным плакатом. Он изо всех сил старался повесить его на стене интерната. Когда ему это наконец удалось, Натанаэль прочитал:

Ярмарка сирот пройдет 1 апреля с 18:00 до полуночи по адресу: площадь Поверженной Колонны, дом 15. Пополните ряды вашей компании! Дайте работу сироте! Наши юноши и девушки умеют читать, писать и считать. Все они получили полное образование и воспитаны в уважении к ценностям нашего города. Подарите будущее юному гражданину! Приходите на ярмарку сирот!