Текст книги "Ангел в аду"

Глава 42

Следующие две недели были просто сумасшедшими. Линдсей постоянно звонила Джине и предлагала сделать фото или дать интервью. Все хотели знать, что она ест, какие выполняет упражнения, кто ее парень и все такое. Теперь она начинала понимать слова Фрэнки об уединении. Джину постоянно пугало ее прошлое, она волновалась, как бы случайно не открылась связь между девушкой из клуба и молодой звездой, играющей в самой популярной пьесе в Лондоне.

Но через месяц все волнения ушли. Джина привыкла поздно вставать, не торопясь завтракать, решая, чем ей заняться. Она посещала художественные галереи, музеи и совершала прогулки по Риджент Парку. К половине пятого возвращалась домой, отдыхала полтора часа и шла в театр.

Джина очень осторожно тратила деньги, она откладывала несколько сотен фунтов на счет социального страхования под большие проценты. Опыт прошлых месяцев заставил ее с уважением относиться к деньгам и возможной опасности долгов. Себе она оставляла достаточную сумму, чтобы прожить неделю и с удовольствием наблюдала, как растет ее счет в банке. Ведь никто не знает, что может произойти, когда закончится контракт. Это были не совсем обоснованные опасения, ведь о спектакле всегда были прекрасные отзывы в прессе, и все билеты были раскуплены на два месяца вперед. Но Джина понимала, с какой скоростью она вознеслась, с такой же может и упасть. Очень часто по утрам ей звонил Чарли и приглашал на ланч. Джине нравилась компания Чарли, ей было очень радостно, что он опять вернулся в ее жизнь.

– Я показал черновик моей новой пьесы Харольду, и он очень заинтересовался. Это будет вызов тебе, Джина. Роль – полная противоположность Кристине.

– Мне бы хотелось прочесть ее, когда ты закончишь. Эта идея мне нравится.

– М-да, по-моему, у тебя есть талант, вдохновляющий меня писать гениальные вещи, но почему-то пока не поступило никаких предложений из Голливуда.

– О, я уверена, придет день, и ты получишь их, Чарли, – улыбаясь, сказала Джина.

«Как бы мне хотелось, чтобы ты разделила эту радость со мной» – подумал Чарли.

Чарли все еще был в растерянности, как изменить их удивительные отношения друзей на отношения любовников. Он боялся сделать это в неподходящее время, испортить все и, может быть, навсегда потерять Джину. Он знал, что знаки внимания, которые она оказывает ему – не больше, чем дружеские отношения мужчины и женщины. Единственным утешением для Чарли было то, что пока в ее жизни не появился никакой другой мужчина. Так что он заполнял этот пробел и надеялся, что никто не сможет отнять ее у него. Он не сможет пережить этого.

– Ты что-нибудь слышала о своей матери, Джина?

– Нет, я пыталась звонить ей, но никто не подходит к телефону.

– Может быть, у нее бурный роман с боссом, и ей просто не хочется вылезать из теплой постельки.

Мысль о том, что ее мать может заниматься с кем-нибудь любовью, заставила ее громко рассмеяться.

– Не думаю. Если мне не удастся связаться с ней к концу этой недели, я поеду к ней домой. Все-таки, она пришла на премьеру. Я думаю, это было первым шагом к примирению.

– Хорошая идея. Хочешь, я пойду с тобой?

– Нет, мне кажется, я все смогу уладить сама.

Всю следующую неделю телефон не отвечал, Джина пыталась дозвониться ей рано утром, но телефон все равно молчал. В конце концов, она позвонила в справочную и узнала телефон компании, где работала ее мать. Джойс никогда не разрешала звонить ей на работу, но Джина была настроена очень решительно. Женщина в приемной сообщила ей, что Джойс ушла из компании шесть месяцев назад.

Джине это показалось очень странным, но она вспомнила, что в последний раз нормально разговаривала с матерью два года назад. Ее жизнь, действительно могла измениться. Может быть, Чарли прав. У нее появился любовник, и она уехала с ним в какие-нибудь солнечные края. Джина подумала, что это совсем не похоже на ее мать, но ведь все могло произойти, и едва можно обвинять Джойс в том, что она не дает о себе знать, если ее нет в Лондоне.

Джина просто будет пытаться найти ее.

Джина сняла грим, и с удовольствием подумала о предстоящей горячей ванне и раннем сне после двух субботних спектаклей, как вдруг кто-то постучал в дверь гримерной.

– Войдите, – крикнула она.

Знакомая фигура появилась на пороге.

– Бетина!

– Джина, ты была великолепна! Со мной были Фредди и Джерард, они тоже так думают. Послушай, можно пригласить тебя на обед? Мы уже заказали столик в ресторане Таи, недалеко отсюда, будем очень рады, если ты пойдешь с нами.

– Это очень здорово, – ответила Джина, замечая, как видение горячей ванны и раннего сна постепенно исчезают.

Обед был отличным, и все трое беспрерывно нахваливали спектакль Джины.

– Конечно, если бы я не помогла Чарли найти тебя, ничего этого не произошло бы, поэтому мне тоже причитается награда за твой успех, – засмеялась Бетина.

Джерард все время сидел, нахмурившись.

– С тобой все в порядке, Джерри? – спросила Бетина.

– Да, абсолютно, – он улыбнулся.

Хотя, по правде говоря, рядом с Джиной он просто немел. Она стала еще прекраснее и женственнее с тех пор, когда он видел ее в последний раз. Он хотел ее. Он хотел ее так сильно, как никогда еще никого не хотел в своей жизни.

– Мы будем в Лондоне еще месяцев шесть. Ты должна приехать к нам и посмотреть наших близнецов, они восхитительны и оба похожи на Фредди!

– Бедняжки, – пробормотал Фредди.

Они простились, и Джерард осторожно спросил у Джины разрешения – подвезти ее домой. Такси нигде не было видно, а у Джины не было желания идти пешком.

– Спасибо, очень мило с твоей стороны.

– Как приятно видеть Бетину такой счастливой, я думаю, материнство и Фредди – это то, что ей нужно, – сказала Джина, когда они ехали по Ковент-Гарден.

– Да, мне кажется, это подойдет каждой женщине.

Они притормозили перед домом Джины.

– Огромное спасибо, Джерард, что подвез меня, – поблагодарила Джина, выходя из «Порше».

– Ну, тогда услуга за услугу. Завтра я иду на концерт в «Альберт Холл». Ты не сможешь пойти со мной?

– О, Джерард, воскресенье – это день, когда я отдыхаю за всю неделю. Я даже не тружусь одеваться. Но все равно, спасибо за приглашение. До свидания.

Она закрыла дверцу машины и вошла в дом.

Джерард какое-то время сидел в машине и думал о Джине. Ей не удастся опять так легко сбежать от него.

В понедельник после спектакля Джина подписывала автографы поклонникам, как вдруг увидела Джерарда, стоящего на другой стороне улицы. Он подошел к ней, и она поняла, что в ловушке.

– Я заказал столик в «Кетнер», мы можем опоздать.

Он обнял ее за талию и просто заставил идти с ним.

– Но я… – Джина пыталась протестовать.

– Никаких но, мужчине нельзя все время отказывать. В конце концов, ты моя должница. Ведь если бы я не дал Чарли твой телефон, ты бы так и работала в том кафе.

Джина провела прекрасный вечер. Джерард был очень компанейским и, к тому же истинным джентльменом. После обеда они пошли в «Анабель». Джерард отвез ее домой и, перед тем, как уехать, легко поцеловал в щеку.

Когда на следующий вечер он опять появился в театре и предложил ей пойти в прекрасный китайский ресторан недалеко от театра, Джина сказала «Да». То же самое повторилось и на третий день. Всю неделю они встречались каждый вечер. Он и пальцем до нее не дотронулся, ни разу. И чем больше она проводила с ним времени, тем больше он ей нравился.

Через две недели в полдень раздался звонок по телефону. Это была Линдсей, ее агент.

– У меня хорошие новости. Тебя выдвинули на награждение в категории «Самая перспективная молодая актриса» за роль Кристины.

– Линдсей, это фантастика!

– Плюс Шейла Холл в категории «Лучшая актриса» за роль матери Кристины и «Ангел в аду», как лучшая пьеса.

– Чарли будет счастлив, спасибо, что позвонила, Линдсей.

Джина тут же попыталась дозвониться Джерарду в офис, но он был на деловом ланче, и появится не раньше трех часов.

Джину поразило, что она автоматически первому позвонила Джерарду. Было над чем задуматься. Неужели она так увлеклась, что и сама не заметила? Почему она чувствует растерянность, когда после спектакля он не ждет ее, стоя у сцены? Она стала ходить по комнате взад и вперед. Она думала о Чарли, с которым у нее установились такие близкие дружеские отношения, и попыталась понять свои чувства к нему. Она любила Чарли, в этом не было никакого сомнения. Он был похож на старшего брата, которого у нее никогда не было. Их связывали и артистические, и эмоциональные чувства, которые зародились еще в те годы, когда они пытались освободиться от тяжелых цепей их прошлой жизни.

Но дальше этого отношения никуда не шли, и Джина решила, что для Чарли она не более, чем хороший друг. В конце концов, он никогда не намекал, что чувствует к ней что-то иное. Он просто друг. Она вздохнула. Чарли, вот что сдерживает развитие ее отношений с Джерардом.

Джерард, как всегда, встретил ее после спектакля, и они направились в новый итальянский ресторан в Сохо.

Когда Джина рассказала ему о награждении, Джерард заказал шампанское.

– Что это за награда?

– Награда общества «Театр Вест Энд». В английском театральном мире очень престижная.

– Тогда за новую Вивьен Ли! – Джерард поднял свой бокал.

Джина рассматривала его в неярком освещении зала. Он выглядел очень красивым в дорогом темно-синем блейзере. От своего отца он унаследовал классический профиль, у него были такие же сверкающие глаза, как у его матери и Бетины.

После обеда они направились в «Ронни Скоте» послушать джаз. Позже он отвез ее домой. Выходя из «Порше», Джина несмело предложила:

– Джерри, я думаю, если я получу эту награду, может быть, ты приедешь ко мне в воскресенье на ланч? – она почувствовала, что начинает краснеть.

Лицо Джерарда просияло.

– Джина, с удовольствием. В какое время?

– Около трех.

– Замечательно, встретимся в воскресенье. Спокойной ночи.

Джина помахала ему рукой и исчезла в здании. Джерард посмотрел ей вслед. «Да», сказал он и завел машину. Включил погромче музыку и начал подпевать. Его терпение было вознаграждено.

Он еще сомневался, когда каждый вечер проводил с ней вдвоем, нежно целовал ее в щеку перед уходом и, возвращаясь домой, засыпал один, мечтая о ней. Джерард не знал, когда он сможет страстно взять ее и почувствовать ее прекрасное тело рядом с собой.

Но он понял, что должен ждать, пока она сделает первый шаг. И она сделала.

Глава 43

Карьера Фрэнки стремительно шла в гору. Но настроение – нет. Джун отказалась ехать с ней на получение премии за последний фильм «Шок». Она извинилась и сказала, что если их увидят вместе, это погубит их.

– Дерьмо! – обругала ее Фрэнки. – Ты просто не хочешь, чтобы любовничек знал о нас.

Джун не спорила. Она спокойно сказала Фрэнки, что та параноик, и она возвращается к себе в квартиру, пока Фрэнки не станет более разумной.

Джун всегда заставляла ее чувствовать себя испорченным ребенком. Она вытерла слезы, надела брючный костюм и поехала в город. У подъезда гостиницы она отдала ключи от «Мерседеса» дежурному, чтобы он поставил машину на стоянку, а сама вошла в «Ма Мезон». Она увидела, что отец уже сидит за столом и дожидается ее.

– Привет, дорогая, – Даниэль встал и поцеловал ее. – Ты будешь пить?

– Конечно. Большую порцию водки со льдом, пожалуйста, – Фрэнки села и сняла солнечные очки.

Даниэль заметил ее покрасневшие глаза.

– Фрэнки, что-нибудь случилось?

– Нет, все прекрасно, папа, просто немного устала после недели съемок, наверное.

– Почему ты не хочешь отдохнуть? Тебе было бы очень полезно уехать.

– Возможно, – мысль о том, чтобы оставить Джун, была непереносима.

– Когда ты переезжаешь в новый дом? Надеюсь, скоро?

– Да, в конце следующей недели, когда уедут оформители.

Фрэнки, воодушевленная своим агентом, решила часть денег вложить в покупку дома. Они с Джун посетили множество частных домов и нашли один, под названием «Вилла Орхидей» – у последнего владельца была теплица с орхидеями. По голливудским стандартам вилла была не очень большой – четыре спальни, две ванных комнаты, но зато был большой бассейн и место было укромным, с прекрасным видом.

Самое главное, что дом очень понравился Джун. Они часами обсуждали декор, и работы были уже почти закончены. Но вдруг, неделю назад, Джун объявила, что не переедет в «Виллу Орхидей».

– Какого черта, Джун? Почему нет?

– Это значит, что мне придется ехать десять с лишним миль до студии. Ты же знаешь, какое ужасное движение в эти дни на дорогах. Я пока останусь в своей квартире на Милхолланд Драйв.

С Фрэнки чуть не случился удар. Могла быть только одна причина, почему Джун изменила свое решение. Она изводила себя мыслями, что сплетни, носившиеся по Голливуду, были правдой. Они появились три месяца назад, когда Джун начала работать над новым фильмом. Кто-то на вечеринке заметил, что режиссер Нигел Фостер крутит роман с одной из гримеров. Говоривший не знал ее имени, но когда он описал ее внешность, Фрэнки сразу поняла, что это Джун.

Фрэнки всегда предполагала, что Джун в молодости вышла замуж. Она спала с мужчинами точно так же, как и с женщинами, и была бисексуальной. С Фрэнки такого никогда не случалось, и ей трудно было понять Джун. Она решила выяснить правду.

– Я ничего не понимаю, Джун. Ты же с самого начала знала, что это дальше от студии, чем твоя квартира.

Фрэнки увидела на лице Джун только злость.

– Я не верила, что ты собираешь сплетни! Ты, Фрэнки, именно ты, у которой отец каждую ночь проводит в постели с разными женщинами.

– Но почему ты так неожиданно изменила свое решение?

– Я говорила тебе. Пока я работаю над фильмом, хочу быть поближе к студии.

– Я достану машину, чтобы она каждое утро заезжала за тобой.

Джун покачала головой и выложила на стол красный перец.

– Нет, Фрэнки, я приеду, когда смогу, но сейчас останусь здесь.

– Ты просто не хочешь, чтобы твой любовник знал, что ты лесбиянка!

– О, ради Бога, Фрэнки, прекрати глупить, пойдем есть, – Джун села за стол, а Фрэнки все еще расхаживала по комнате.

– Так ты это отрицаешь?

– Черт, конечно же, нет. Нигел стал моим хорошим другом, да, мы много времени проводим вместе, но, милая, если бы ты не была такой подозрительной, ты бы, наверное, заметила, что я – женщина для женщины. И эта женщина – ты.

– Так почему же ты не переезжаешь со мной в дом, который мы выбрали?

Джун вздохнула и отложила вилку.

– Дорогая, извини, но пока ты немного не успокоишься, мы не будем обсуждать это, о'кей?

Так и случилось. Джун была непоколебима. Фрэнки переехала на «Виллу Орхидей» одна. Даниэль наблюдал за дочерью.

– Ты уверена, что все в порядке? Ты выглядишь ужасно бледной, и, по-моему, сильно похудела.

Фрэнки кивнула головой. Она не хотела, чтобы ее проблемы заметили.

– Да, папа. Я уже говорила, что очень устала.

Даниэль не поверил ей. Хотя они никогда не были близки, он заботился о своей дочери. Он знал, что такое Голливуд. Люди здесь похожи на рыбу-пиранью, готовые съесть любого, кто не сможет удержать их в страхе.

Даниэль подумал, уж не связано ли это с личной жизнью Фрэнки. Мими намекала ему, что его дочь – лесбиянка, и что она беспокоится, как бы эта новость не вышла на поверхность. Но Мими будет молчать, ей не хочется, чтобы даже маленький скандал коснулся успешной карьеры ее клиентки, и заодно, ее личных комиссионных от этого успеха. Прав он или не прав, но Даниэль не собирался совать нос в эти дела. Фрэнки, наверное, решила, что он будет шокирован, но он столько навидался за свою жизнь в Тинсел Таун, что решил – раз Фрэнки счастлива, то ему нет никакого дела до ее сексуальных предпочтений.

– О'кей, дорогая. Просто, когда переедешь, отдохни немного. Не откладывай это, хорошо? Надеюсь, меня пригласят на обед по случаю новоселья?

– Конечно, папа.

– К сожалению, мне надо уходить. У меня в четыре интервью для четвертого канала. А ты останься и доешь салат. Ты к нему почти не притронулась. Сообщи мне свой новый телефон, – Даниэль поднялся из-за стола и поцеловал ее в щеку.

– Хорошо, пока.

Фрэнки ковыряла вилкой еду на тарелке. Она была красива, богата, удачлива и совершенно несчастна.

Глава 44

Джерард подъехал к дому Джины и припарковал машину. Он нажал кнопку вызова, и входная дверь, щелкнув, открылась. С трудом сдерживая волнение, перепрыгивая через две ступеньки, он подошел к квартире. Джина, сияющая, в элегантном платье от Лоры Эйшел, встретила его у дверей.

– Привет. Я купил бутылку шампанского.

– Прекрасно! Входи.

Джерард прошел за ней в квартиру. Стол был накрыт на двоих, из кухни доносился аппетитный запах.

– Что-то вкусно пахнет.

– Подожди, пока не попробуешь, – Джина засмеялась. – Что будешь пить? Есть пиво и вино.

– Я думаю, надо открыть бутылку шампанского. Ведь сегодня праздник.

– Прекрасно. Ты не возражаешь, если я разбавляю его апельсиновым соком?

Джерард открыл шампанское и разлил его по бокалам, пока Джина возилась на кухне.

– У тебя милое местечко.

– Да, для меня одной слишком просторное, но мне нравится. Джерард, садись, пожалуйста, к столу. Я сейчас все принесу. Надеюсь, тебе нравится перец. Боюсь, я слишком много его добавила, – она улыбнулась и поставила перед ним тарелку.

– М-м, вкус замечательный. Великолепный повар, как и блестящая актриса. За твою победу. Уверен, ты завоюешь ее.

Они ели цыпленка в сметанном соусе, потом фруктовый салат и сыр.

– Как прекрасно жить рядом с Сохо. Здесь в магазинах такой сказочный выбор продуктов. Уверена, что поправилась на целый фунт с тех пор, как переехала сюда.

Джерард посмотрел на фигуру Джины.

– Я так не думаю, Джина.

Она вспыхнула.

– Хочешь кофе?

– Хорошая идея.

Когда они пили кофе, Джерард предложил сходить в бар за пиццей.

Они медленно шли по все еще оживленным улицам. Ноябрьский день был ясным, но к вечеру стал прохладным, и Джина немного продрогла. Джерард обнял ее, и она прижалась к нему. Они купили каштанов у какого-то старика-торговца и посмотрели последнее уличное представление. Когда они возвращались домой, Джина застенчиво взяла своей маленькой рукой Джерарда за руку.

Джина повесила их пальто на вешалку. Джерард смотрел в окно на прекрасный вид, и Джина, войдя в комнату, стала рядом с ним. Он обнял ее, и они продолжали стоять и смотреть в окно.

– Джина, ты можешь сказать «нет», я не обижусь, но мне очень хочется поцеловать тебя. Ты не будешь возражать?

Она покачала головой:

– Нет, не буду.

И она оказалась в его руках.

– О Боже, Джина! – простонал Джерард, когда они прервали поцелуй.

Он увидел в ее глазах страх.

– Послушай, это ничего не значит, если не хочешь… Я имею в виду, я…

Она закрыла ему рот поцелуем, зная, что если он не возьмет ее сейчас…

Он медленно раздевал ее, отчаянно стараясь сдержать свою страсть, которую он так долго испытывал к ней. Он любил каждую частичку ее прекрасного тела, покрывая его поцелуями. Когда он понял, что Джина достаточно возбуждена, он осторожно вошел в нее, и она застонала от наслаждения. Когда все закончилось, Джина утонула в его объятиях, все еще дрожа от сильного оргазма. На нее нахлынула волна благодарности к мужчине, избавившему ее от страха и сделавшему ее счастливой. Он заставил ее вновь почувствовать себя женщиной. Прошлое было вычеркнуто из памяти, когда она вернулась в мир естественного физического наслаждения.

После первой ночи они стали неразлучны. Они проводили все время или на Ковент-Гарден или в квартире Джерарда на Нейтсбридж.

Джерард пригласил Джину на Рождество в Лонгдейл Холл. Джине захотелось немедленно согласиться, но ей нужно было поговорить с матерью перед тем как дать ответ.

Занятая развитием отношений с Джерардом, Джина несколько подзабыла о своих намерениях помириться с матерью как можно быстрее. Она постоянно звонила, но не получала ответа, сама не предпринимала попыток найти мать. Она позвонила из театра, когда не была занята в действии, и мать, наконец-то ответила.

– Где ты была, мама? Я волновалась.

– Здравствуй, Джина. Я, э-э, у меня была небольшая операция, и доктор посоветовал мне на время уехать из Лондона. Так что, я с другом была за городом.

Джина не знала ни одного ее друга в деревне, но почувствовала облегчение, услышав голос матери.

– У тебя сейчас все о'кей?

– Да, я прекрасно себя чувствую.

Монетки у Джины заканчивались, и ей надо было выходить на сцену.

– Мама, мне надо идти, но завтра утром я приеду к тебе. Пока, – она положила трубку, чтобы Джойс не успела отказаться, и побежала на сцену.

Джойс вымыла волосы и немного подкрасилась. Она выбрала большой мешковатый свитер, не нужно, чтобы Джина что-нибудь заметила. Она уже и так достаточно помучила дочь. Возможно, это последний шанс все исправить. Она пробыла два месяца в больнице, где проходила химиотерапию. Но опять сильно похудела и ослабела. Сразу же после Рождества ей опять нужно было сдавать анализы. Джойс не знала, как утаить это от Джины.

Раздался звонок и Джойс направилась к двери. Когда она открывала дверь, руки у нее дрожали. И не болезнь была тому причиной, она твердо решила рассказать Джине все, что столько времени скрывала от нее.

– Привет, мама, – Джина взглянула на худое лицо, запавшие глаза, которые не мог скрыть никакой грим.

– Привет, Джина, заходи, я приготовлю чай.

– Как ты себя чувствуешь? Ты уверена, что операция не была серьезной?

– Нет, дорогая, это так, женские проблемы. Почистили меня немного и все. Присаживайся.

Джина села за кухонный стол. Ничего не изменилось.

– Вот, это тебе, я купила бисквиты, которые ты раньше так любила.

Джина увидела бисквиты, любимое лакомство ее детства, и почувствовала в горле комок.

– Как проходят спектакли? – спросила Джойс.

– Очень хорошо. Меня выдвинули на награду, как самую перспективную молодую актрису.

– Это хорошая новость, поздравляю!

– Мама, – сказала Джина, не желая говорить о себе. – Почему ты ушла с работы?

Джойс приготовилась к этому.

– О, я решила, что после стольких лет занятия одним и тем же делом, нужно уйти и немного развлечься.

Джину поразило, что слово «развлечься» было сказано ее матерью.

– Я всегда могу вернуться, если захочу, но у меня есть небольшие сбережения, и я подумала, что пришло время потратить их.

Хотя все это звучало правдоподобно, Джина прожила с матерью достаточно долго, чтобы полностью не поверить в это.

Мать продолжала:

– Послушай, Джина, может быть, я не слишком сильно изменилась с тех пор, как ты ушла из дома, но я извлекла из этого несколько тяжелых уроков… Я хочу сказать, что сожалею о своем отношении к Мэтью. Это было эгоистично, глупо. Прости меня.

– О, мама, все о'кей. Давай забудем и простим друг друга. И постараемся все начать сначала.

Джойс улыбнулась и кивнула.

– Джина, мы с одним знакомым из церкви собираемся уехать на Рождество, но я решила, что нужно узнать сначала о твоих планах.

Джина вздохнула с облегчением. Как бы ни изменилась мать, но мысль провести с ней вдвоем Рождество, не казалась очень привлекательной.

– Вообще-то меня уже пригласил брат Бетины. Ты помнишь Бетину?

Джойс кивнула.

– Провести Рождество в Лонгдейл Холле.

– Ты встречаешься с ним?

Джина улыбнулась этой старомодной фразе.

– Да, очень часто.

– Это серьезно.

– Да, мне кажется, – Джина вздохнула. – Дело в том, что я чувствую себя виноватой из-за Мэтью.

– Джина, никогда не вспоминай прошлое. Люди, проживая свои жизни, стремятся, чтобы все изменялось, они тратят на это все свое время. Я хочу сказать…

Момент настал. Джойс поняла, что надо им воспользоваться, но смелость покинула ее.

– Да? – Джина выжидающе смотрела на мать.

– Я хочу сказать… ты должна многое успеть сделать за свою жизнь, ведь так?

– Да, это правда, – ответила Джина. Новая философия матери поразила ее.

Момент прошел. Джойс упустила его. У нее не было ни сил, ни смелости попытаться снова.

– К сожалению, мне пора уходить. В среду у нас дневной спектакль. Почему бы мне не заглянуть к тебе на следующей неделе с рождественскими подарками?

– Нет, Джина, мы еще не приедем.

– Хорошо. Тогда, может быть, как-нибудь встретимся в Новом году? Ты сможешь прийти ко мне в воскресенье на ланч?

– Да, это было бы замечательно. Но, может быть, мы на некоторое время уедем, – Джойс проводила Джину до дверей.

– Вы уже решили, куда поедете?

– Э-э, да, в Шотландию, – это было первое, что пришло ей на ум.

– Желаю хорошо провести время и счастливого Рождества! – Джина поцеловала мать.

– Спасибо, и тебе, дорогая.

Джойс смотрела вслед дочери, пока та не скрылась за поворотом и исчезла из виду. Она чувствовала, что больше никогда не увидит свою дочь.