Текст книги "Девушка из Италии"

Глава 4

Неаполь, май 1972 года

– Розанна, добро пожаловать! Пожалуйста, заходи и садись. – Луиджи указал на стул возле огромного мраморного камина в музыкальной комнате.

Розанна сделала, как он просил, и Луиджи уселся напротив нее.

– Последние пять лет ты приходила ко мне дважды в месяц. Кажется, ты не пропустила ни одного урока.

– Ни одного, – согласилась Розанна.

– И за эти пять лет мы изучили основы бельканто. Мы делали упражнения столько раз, что ты можешь спеть их, даже если разбудить тебя посреди ночи, верно?

– Да, Луиджи.

– Мы смотрели постановки в театре Сан-Карло[6]6
   Сан-Карло – оперный театр в Неаполе.


[Закрыть], изучали величайшие оперы и их историю и исследовали личности персонажей, которых ты однажды можешь сыграть.

– Да.

– Итак, теперь твой голос – идеально подготовленное полотно, готовое принять цвет и форму и стать шедевром. Розанна, – Луиджи сделал паузу, а потом продолжил: – Я научил тебя всему, что знаю. Больше мне учить тебя нечему!

– Но… но Луиджи… я…

Он потянулся и взял ее ладони в свои.

– Розанна, прошу! Помнишь, как ты впервые пришла ко мне с братом? И я сказал, что пока рано говорить о том, как будет развиваться твой дар?

Розанна кивнула.

– Теперь твой талант окреп и превратился в нечто слишком уникальное, чтобы я хотел оставить это себе. Розанна, пора двигаться дальше. Тебе почти семнадцать. Нужно пойти в музыкальное училище, где тебе дадут то, чего не могу дать я.

– Но…

– Знаю, знаю, – вздохнул Луиджи, – твои мама с папой по-прежнему не знают о твоих занятиях со мной. Уверен, они надеются, что этим летом ты окончишь школу, найдешь хорошего парня, выйдешь замуж и подаришь им много внуков. Я прав?

– Да, Луиджи. – Розанна содрогнулась от его точной оценки.

– Тогда, Розанна, позволь кое-что тебе сказать. Бог наделил тебя даром, но дар – это и бремя, и непростые решения. Вопрос, хватит ли тебе смелости их принять. Смотри сама.

– Луиджи, последние пять лет я жила ради ваших уроков. Меня не волновало, если кричал папа или мама заставляла работать в кафе каждый вечер, потому что я всегда могла думать о поездках сюда. – Глаза Розанны заблестели от слез. – Больше всего на свете я хочу петь. Но что мне делать? У родителей нет денег, чтобы оплатить музыкальное училище.

– Розанна, прошу, не переживай! Я хотел услышать только одно: что ты страстно желаешь связать будущее с пением. Разумеется, я в курсе финансовой ситуации твоих родителей, и здесь я смогу помочь. – Через полтора месяца я устраиваю суаре – музыкальный вечер, – пояснил Луиджи. – Будут выступать все мои ученики. И на этот вечер я пригласил своего хорошего друга, Паоло де Вито, – художественного руководителя великого оперного театра Ла Скала в Милане. А еще Паоло руководит музыкальным училищем при Ла Скала – как ты знаешь, одним из лучших в Италии. Я рассказал Паоло про тебя, и он готов приехать из Милана, чтобы тебя послушать. Если он, как и я, сочтет твой голос особенным, то, возможно, поможет получить стипендию на обучение.

– Правда?.. – В глазах Розанны загорелась надежда.

– Правда. А еще я думаю, что тебе стоит пригласить на вечер маму и папу: пусть послушают, как ты поешь. Когда они увидят, сколько людей восхищается талантом их дочери, возможно, вопрос решится.

– Но Луиджи, они очень рассердятся, что я обманывала их столько лет. И вряд ли пойдут… – Она грустно покачала головой.

– Розанна, в твоих силах лишь одно: пригласить. Помни: тебе скоро семнадцать – ты почти взрослая. Понимаю, ты не хочешь расстраивать родителей, но доверься Луиджи и пригласи их. Обещаешь?

Розанна кивнула:

– Обещаю.

– Ладно, мы тратим слишком много времени. Сегодня будем разучивать одну из моих любимых арий. Думаю, ее ты и исполнишь на вечере. Это «Меня называют Мими» из «Богемы». Она сложная, но, думаю, ты справишься. Сегодня будем разучивать музыку. Пошли, – Луиджи встал, – у нас много работы.

На обратной дороге Розанна сидела в автобусе, глубоко задумавшись. Вернувшись домой, она направилась прямиком на кухню – к Луке.

– Привет, piccolina! Что случилось? Выглядишь взволнованной.

– Можем поговорить? – спросила она и добавила: – Наедине.

Лука бросил взгляд на часы.

– Сегодня вечером тихо. Встретимся на нашем обычном месте через полчаса.

Он подмигнул, и Розанна поспешила прочь, стараясь не попадаться родителям на глаза.

Лука шел по набережной Виа Караччоло, переполненной машинами и туристами. Он увидел сестру возле парапета – она смотрела на пенные волны, темно-синие из-за осенних теней. Со смесью братской гордости и заботы он наблюдал, как мимо нее прошли двое мужчин, а потом обернулись посмотреть еще раз. Розанна никогда бы не поверила, что не уступает сестре во внешности, но Лука знал: она превращается в красотку – высокую и стройную, и на смену детской неуклюжести постепенно приходит естественная элегантность: каскадом ниспадающие на плечи длинные темные волосы, лицо в форме сердечка и карие глаза в обрамлении густых ресниц. Ради нее он был готов на все – хватало одной ее улыбки. И оплата ее занятий была единственной причиной, по которой Лука продолжал трудиться в кафе, где делал всю основную работу, пока отец сидел за столиком в углу и выпивал с приятелями.

– Привет, красотка! – сказал он, подходя к ней. – Пошли выпьем по эспрессо, и ты расскажешь мне о своей проблеме.

Лука повел Розанну к уличному столику возле кафе. Он заказал два кофе и пристально посмотрел на взволнованную сестру.

– Розанна, говори! Что случилось?

– Луиджи больше не хочет меня учить.

– Я думал, он доволен твоими успехами… – с ужасом пробормотал Лука.

– Да, Лука. Он не хочет меня учить, потому что, по его словам, я освоила все, что он знает. У Луиджи есть влиятельный друг из Ла Скала. Через полтора месяца этот друг приедет меня послушать на вечере, который Луиджи устраивает на своей вилле. Он может предложить мне стипендию на обучение в музыкальном училище в Милане.

– Да это чудесные новости, piccolina! Тогда почему ты такая расстроенная?

– Но что сказать маме и папе? Луиджи хочет, чтобы они пришли и послушали меня на этом вечере. Но даже если они придут, то никогда не согласятся отпустить меня из Неаполя в Милан. Сам знаешь: не согласятся… – Чудесные карие глаза Розанны наполнились слезами.

– Неважно, что они скажут, – покачал головой Лука.

– В смысле?

– Ты достаточно взрослая, чтобы принимать самостоятельные решения, Розанна. Если маме и папе это не нравится, если они не могут оценить и поддержать твой талант, это их проблема, а не твоя. Если синьор Винченци считает, что ты сможешь получить стипендию на учебу в Милане, и приглашает важного друга послушать твое выступление, ничто не должно тебя останавливать. – Лука взял ее за руку. – Мы оба мечтали о таких новостях, верно?

– Да. – Розанна почувствовала, как напряжение постепенно спадает. – И это все благодаря тебе. Ты столько лет оплачивал мои уроки! Как я могу тебя отблагодарить?

– Стать великой оперной певицей. Я всегда знал, что ты ею станешь.

– Лука, ты правда думаешь, что это случится?

– Да, Розанна.

– А как же мама и папа?

– Предоставь это мне. Я позабочусь о том, чтобы они пришли и послушали твое пение.

Розанна наклонилась над столом и поцеловала Луку в щеку. Ее глаза блестели от слез.

– Лука, что бы я без тебя делала? Спасибо! А теперь мне пора. Сегодня я должна обслуживать клиентов в кафе.

Розанна встала и ушла. Лука через залив смотрел на Капри и чувствовал небывалое облегчение. Если Розанна уедет в Милан, что его тут держит? Ничего. Совершенно ничего.

Глава 5

– Ублюдок! – Карлотта зарыдала, опустившись на диван. – Джулио, как ты мог?

– Карлотта, пожалуйста, прости! – Джулио смотрел на нее с отчаянием. – Но мы женаты пять лет, и последние четыре года ты не позволяла мне к себе прикоснуться! У мужчин есть потребности – физические потребности.

– И ты удовлетворял их со своей секретаршей? Наверняка вся компания в курсе! Все надо мной смеются!

– Никто не знает, Карлотта. История продлилась несколько недель, а теперь все кончено, клянусь!

– А кто был до этого? Со сколькими женщинами ты успел переспать за моей спиной?

Джулио подошел к Карлотте, опустился на колени и взял ее ладони в свои.

– Cara, прошу! Как ты не понимаешь? Мне нужна – и всегда была нужна – ты, только ты. Но с первого же дня, как мы поженились, я не чувствовал, чтобы ты хотела меня. Ты была, – Джулио поежился, – такой холодной! Карлотта, я думаю, ты вышла за меня только из-за ребенка. Я прав?

Она посмотрела на него, потом выдернула руки, и пять лет сдержанности и несчастья наконец вырвались наружу:

– Да, ты прав. Я никогда не любила тебя и точно не собиралась выходить за тебя замуж. Я могла получить любого! Когда я представляю, как могла бы жить… А сижу здесь, трачу лучшие годы жизни на мужчину, который мне даже не нравится! И знаешь, что самое смешное? – Карлотта встала, дрожа от ярости. – Ребенок даже не от тебя! Даже не твой.

Через мгновение она прижала ладонь ко рту, сожалея о сказанном. Джулио смотрел на нее. Он побелел, как полотно.

– Ты сказала правду, Карлотта? Элла не моя дочь?

– Я…

Карлотта не могла поднять взгляд. Она закрыла лицо руками и зарыдала.

Джулио встал и вышел из квартиры, хлопнув дверью.

Карлотта повалилась обратно на диван.

– Господи, Господи, что я натворила! – закричала она немым стенам. Она так хотела причинить ему боль в отместку за его поступок – за то, что он забрал единственное, что у нее осталось: гордость…

Два мучительных часа спустя Джулио вернулся. Когда он вошел в гостиную, Карлотта со всхлипами бросилась к нему:

– Прости, прости меня, Джулио! Меня обидела твоя измена, и я хотела сделать тебе больно. Это была ложь, клянусь! Разумеется, Элла – твоя дочь.

Джулио с отвращением оттолкнул жену – в его взгляде не осталось эмоций.

– Нет, Карлотта, это была не ложь. Все сходится. Поверить не могу, как я был слеп… Ребенок родился на пять недель раньше, но весил как обычный младенец. Я понял, что ты не была девственницей, когда мы впервые занимались любовью, хоть ничего и не сказал. Твой несчастный вид на нашей свадьбе, то, как ты вздрагивала, стоило мне к тебе прикоснуться… Скажи, ты любила того мужчину?

Осознав, что пути назад уже нет, она медленно покачала головой:

– Нет. Это была ужасная ошибка, мимолетная глупость.

– И ты решила, что я тоже должен за нее заплатить? – Джулио тяжело опустился на диван. – Mamma mia, Карлотта! Я знал, что ты эгоистична, но не догадывался, что у тебя вообще нет сердца! Кто еще знает?

– Никто.

– Говори правду, Карлотта, пожалуйста! Я имею право хотя бы на это.

– Лука знал, – призналась она.

– Вы спланировали все вместе, да? – выдавил он.

– Нет, Джулио. Все было иначе. Я отчаялась. И подумала: раз уж я все равно собираюсь за тебя замуж…

Джулио схватил ее за предплечье:

– А ты собиралась, Карлотта? Ты ведь заявила, что не любишь меня и я тебе даже не нравлюсь!

– Ай! Джулио, мне больно! Я же сказала: я не имела этого в виду, я…

– Нет, Карлотта, ты имела в виду именно это. – Внезапно он отпустил ее руку и тяжело вздохнул. – Я не плохой человек и всегда хотел только лучшего для тебя и Эллы. Я столько лет тяжело трудился, надеясь, что однажды ты полюбишь меня так же, как я любил тебя… А теперь выясняется, что мой брак был обманом с самого начала!

– Пожалуйста, Джулио, прошу! – умоляла она. – Дай мне шанс! Я все исправлю, обещаю! Теперь мы можем начать сначала без всякой лжи. С чистого листа…

– Нет, – горько рассмеялся Джулио. – Карлотта, пути назад нет! Пока я гулял, я размышлял и принял решение. Теперь, когда ты наконец рассказала мне правду, я хочу, чтобы ты собрала вещи и ушла. Можешь сказать всем, что ушла от мужа, потому что он изменил тебе. Правду рассказывать не обязательно. Я готов взять вину на себя ради Эллы. Хоть она и не моя плоть и кровь, я люблю ее, как родную. И я не хочу ее опозорить.

– Нет, Джулио, прошу! Куда мне идти? Что делать? – отчаянно всхлипнула Карлотта.

– Теперь это не моя забота. У моей компании есть отделение в Риме, и я попрошу перевести меня туда как можно скорее.

– Но как же Элла? Она считает тебя отцом. Она тебя любит, Джулио!

– Тебе следовало подумать об этом прежде, чем обманывать нас обоих. – Джулио отвернулся, по-прежнему дрожа от гнева. – А теперь я пойду спать. Я устал. Ты переночуешь здесь, а завтра утром, когда я уйду на работу, соберешь вещи и уедешь до моего возвращения.

Антония нежно прижала дочь к груди:

– Ну конечно, можете пожить у нас! Сама знаешь: тебе даже спрашивать не нужно. О, Карлотта, моя бедная девочка, что такое? Что случилось? – Она с беспокойством оглядела дочь. – На тебе лица нет! Хочешь прилечь? Вы с Эллой можете спать в твоей старой комнате, а Розанна – на диване в гостиной.

Бледная Карлотта устало кивнула.

– О мама… О мама, я…

Антония взглянула на четырехлетнюю Эллу, испуганно смотрящую на мать, и позвала Луку, который вскоре появился в дверях.

– Отведи Эллу на кухню и найди ей что-нибудь поесть, пока я говорю с твоей сестрой, – пробормотала она. – Бог знает, что могло случиться!

Лука посмотрел на Карлотту и по ее смятенному виду понял: вариант лишь один.

Антония достала платок, промокнула бровь и повела дочь в спальню.

– Боже, сегодня слишком жарко для подобных проблем…

– Простите! Я ненадолго. – Карлотта села на кровать, и Антония тяжело опустилась рядом. – Мама, ты в порядке? Выглядишь неважно.

– Да, в порядке. Просто жарко. Карлотта, рассказывай, что случилось. Вы с Джулио сильно поссорились, да?

– Да.

– Не беспокойся, – Антония обняла дочь. – Все мужья и жены ссорятся. Мы с твоим папой постоянно ругались. Теперь у нас просто нет на это сил. – Она печально усмехнулась. – Поспи немного, успокойся. И сможешь вернуться к Джулио и помириться.

– Нет, мама. Я никогда не смогу вернуться. Мы с Джулио расстались. Навсегда.

– Но почему? Что ты натворила?

Карлотта отвернулась от матери и начала рыдать.

Вздохнув, Антония поднялась с кровати.

– Отдохни, Карлотта. Поговорим потом.

Вечером, вернувшись с репетиции хора, Розанна с удивлением обнаружила в своей кровати маленький комочек. Ее племянница Элла крепко спала, поэтому Розанна тихо вышла из спальни и пошла по узкому коридору в гостиную. Дверь была открыта, но она слышала разговор родителей.

– Я не знаю, что случилось, Марко. Она ничего не рассказывает. Сейчас она внизу, говорит с Лукой. Может, он сумеет ее вразумить. Я пыталась дозвониться Джулио домой, но никто не отвечает.

– Разумеется, она должна вернуться к мужу! Там ее место. Так ей и скажу. – Похоже, Марко был в ярости.

– Пожалуйста, не трогай ее сегодня! Она измучена, – попросила Антония.

Розанна открыла дверь.

– Что случилось? – спросила она.

– Твоя сестра ушла от мужа, и они с Эллой поживут здесь несколько дней. Ты пока можешь поспать здесь, на диване. – Антония тяжело, отрывисто дышала. Она медленно встала.

– Ты в порядке, мама? – спросила Розанна, направляясь к ней.

– Я… Я в порядке. – Антония немного пошатнулась, словно потеряв равновесие. – Пойду вниз. Мне душно. – Она вышла из комнаты, обмахиваясь рукой.

– Папа, почему Карлотта ушла от Джулио? Я…

Внезапно на лестнице послышался тяжелый глухой удар.

Марко с Розанной выбежали из гостиной в коридор. Внизу лестницы, ведущей в кафе, лежала Антония.

– Mamma mia! Антония! Антония! – Марко поспешил вниз по ступеням к безжизненному телу жены и опустился рядом с ним на колени. Розанна следовала за ним.

– Беги за врачом, быстро! – крикнул ей отец. – Позови Луку и Карлотту!

Розанна поспешила через пустое кафе на кухню. Лука стоял, обнимая и успокаивая сестру, которая рыдала у него на плече.

– Скорее! Мама упала с лестницы! Я за врачом! – крикнула Розанна, открыла дверь и побежала по мостовой.

Карлотта и Лука обнаружили Антонию лежащей на ступенях, с головой, откинутой на плиточный пол. Из-под густых волос сочилась кровь, кожа посерела, глаза были приоткрыты. Карлотта села рядом с ней и попыталась нащупать пульс.

– Она… – Марко, стоявший над женой, не мог закончить предложение.

– Давайте хотя бы уложим ее поудобнее, – с отчаянием предложил Лука.

Отец и сын смогли перетащить Антонию в кафе, а Карлотта подложила ей под голову подушку.

Розанна вернулась с врачом мучительные пятнадцать минут спустя.

– Прошу, скажите, что она жива! Только не Антония, не моя жена! – стонал Марко. – Доктор, прошу, спасите ее!

Лука, Карлотта и Розанна молча наблюдали, как доктор слушает сердце Антонии через стетоскоп, а потом щупает пульс. Когда он посмотрел на них, все увидели ответ в его глазах.

– Мне ужасно жаль, Марко… – сказал доктор, качая головой. – Думаю, у Антонии случился сердечный приступ. Мы уже ничего не можем для нее сделать. Нужно срочно позвать дона Карло.

– Священника! – Марко с неверием посмотрел на врача, а потом опустился на колени и уткнулся в плечо безжизненной Антонии. – Я ничто, ничто без нее! О amore mio, моя любовь, моя любовь!..

Трое детей смотрели на него в молчаливом шоке, не в силах пошевелиться.

Доктор убрал стетоскоп в сумку и встал.

– Розанна, сходи за доном Карло. А мы останемся здесь и подготовим твою маму.

Розанна всхлипнула, но потом сжала кулаки, чтобы сдержать истерику, встала и вышла из кафе.

– Что случилось? Почему плачет дедушка? – На ступеньках появилась Элла.

– Иди с мамой, Элла, и я объясню тебе, что случилось. – Карлотта поднялась к Элле и осторожно повела малышку наверх.

– Лука, думаю, лучше закрыть вход в кафе, пока не придет дон Карло. Уверен, вам сейчас не до клиентов, – сказал доктор.

– Конечно… – Лука, пошатываясь, доковылял до входной двери и повернул ключ.

Марко держал на коленях руку жены, гладил ее и всхлипывал. Лука вернулся и сел рядом с отцом, обняв Марко за сгорбленные плечи. По его щекам тоже побежали слезы. Он протянул руку и нежно погладил мать по лбу.

Марко посмотрел на Луку: в его глазах плескалось отчаяние.

– Без нее я ничто, ничто…

Два дня спустя дон Карло провел для семьи поминальную мессу. Потом тело Антонии всю ночь находилось в церкви, в которую она ходила всю жизнь. На следующее утро друзья и родственники пришли на ее похороны. Розанна сидела в переднем ряду между Лукой и Эллой, и черная кружевная вуаль на ее лице затеняла гроб с телом матери. Марко держал Карлотту за руку и безутешно рыдал всю службу и погребение. Потом они вернулись в кафе, где Лука и Розанна трудились не покладая рук, чтобы подать достойное угощение на поминках.

Несколько часов спустя, когда гости наконец разошлись, семейство Меничи сидело в кафе, оцепенев от шока. Марко молча пялился в одну точку, пока Карлотта мягко не помогла ему подняться со стула.

– Уберите здесь, – скомандовала она. – А я отведу папу наверх.

– Открываемся завтра, пап? – тихо спросил Лука, пока Марко медленно шел к лестнице.

Он обернулся и обреченно посмотрел на сына:

– Как хотите, – а потом последовал за Карлоттой наверх, словно послушный ребенок.

Когда Лука открыл кафе на следующий день, Марко не спустился ему помочь. Он остался наверху, в гостиной, и молча смотрел на фотографию жены в компании Карлотты.

– Еще две пиццы «Маргарита» и одну особую, – сказала Розанна, приоткрыв дверь на кухню и положив бланк с заказом на стол.

– Минимум через двадцать минут, Розанна. У меня еще восемь заказов, – вздохнул Лука.

Розанна взяла две пиццы и положила на поднос, чтобы отнести в зал.

– Может, папа скоро вернется к работе… И Карлотта сможет нам помочь.

– Надеюсь, очень надеюсь, – пробормотал Лука.

Только после полуночи Розанна с Лукой смогли присесть за стол на кухне и поужинать.

– Вот, выпей вина. Мы оба заслужили. – Лука налил в два бокала кьянти и передал один Розанне.

Они ели и пили в молчании, слишком уставшие, чтобы говорить. Когда они закончили, Лука закурил.

– Можешь открыть дверь? Луиджи говорит, сигаретный дым ужасно вреден для моего голоса, – попросила Розанна.

– Простите, синьорина дива! – Лука поднял бровь и направился открывать заднюю дверь. – Кстати говоря, когда твой вечер у синьора Винченци?

– Через две недели. Но теперь я сомневаюсь, что папа сможет прийти. И в любом случае какой смысл? – сказала она, вновь впадая в отчаяние. – Теперь, когда мама умерла, а папа не может работать, я нужна здесь, в кафе.

– Если он не вернется завтра, я подам объявление о поиске помощников. Сомневаюсь, что Карлотта согласится обслуживать клиентов.

– Ты знаешь, что произошло у них с Джулио? – спросила Розанна. – Когда мама умерла, я подумала, что Джулио хотя бы придет на похороны. Бедная Карлотта! Сначала муж, а теперь мама… На ней лица нет, – вздохнула Розанна.

– Да, ей приходится платить за ошибку, – ответил он.

– Какую ошибку, Лука?

– Ой, не забивай себе голову! – Лука бросил окурок, растоптал его и закрыл дверь кухни.

– Когда все перестанут обращаться со мной как с ребенком? Мне скоро семнадцать! Почему ты не рассказываешь, что случилось?

– Если ты хочешь вести себя по-взрослому, то должна подумать о собственном будущем, Розанна, – заявил Лука. – Мамина смерть ничего не меняет.

– Она меняет все, Лука! Теперь папа никогда, никогда не отпустит меня в Милан.

– Розанна, не все сразу! Сначала давай попробуем убедить его прийти и послушать твое пение? Думаю, ему будет полезно куда-то выбраться и испытать чувство гордости за талантливую дочь.

– Думаешь, правильно строить планы на будущее сразу после смерти мамы? – виновато возразила Розанна. – Мне не хочется петь.

– Понятное дело… Но ты должна, Розанна, – настаивал Лука. – Ты столько лет ездила к Луиджи, и наконец у тебя появился шанс исполнить свою мечту. Карлотта сможет взять на себя кафе на один вечер. Я попрошу Массимо и Марию Россини ей помочь.

– Знаешь, Лука, – тихо призналась Розанна, – думаю, я должна сильнее грустить из-за маминой смерти. Но я чувствую здесь лишь пустоту, – и она показала на грудь.

– Конечно, у тебя шок. Никто из нас не может поверить в ее уход. Но работа помогает отвлечься. И всегда помни, Розанна: мама желала для тебя самого лучшего. А теперь нам пора спать. Завтра нас ждет еще один долгий день. Пошли, piccolina!

Розанна устало вышла с кухни вслед за Лукой.