Текст книги "Девушка из Италии"

Глава 10

– А теперь, дамы, предлагаю перейти к делу.

Паоло де Вито холодно улыбнулся, оглядев восемь безукоризненно одетых женщин, собравшихся за столом. Они потягивали аперитивы в ресторане «Савини», и Паоло подозревал, что счета за обед на девятерых хватило бы, чтоб покрыть расходы за целый семестр обучения в училище. Ему не слишком нравились ежемесячные встречи с «Друзьями Миланской Оперы», но эти дамы представляли одни из самых богатых семей Милана – без их постоянного покровительства и училищу, и Ла Скала пришлось бы нелегко.

– Паоло, я получила милое письмо от молодого человека, который спрашивает, не могли бы мы организовать благотворительный концерт, чтобы собрать средства для церкви Благословенной Девы Марии, – сказала Соня Моретти.

– Серьезно? Я думал, нам надо собирать средства на собственное существование, а не для церкви…

– Конечно, но здесь немного другой случай. Оказывается, в церкви есть редкая фреска, которая окажется безвозвратно утерянной, если не принять меры в ближайшее время. Плюс эта церковь находится очень близко к училищу и к Ла Скала и технически могла бы быть вашим местом для молитв. Кроме того, у студентов появилась бы возможность выступить перед публикой ради благого дела. Письмо написал Лука Меничи. Кажется, у вас учится его сестра.

– Розанна? Одна из наших самых талантливых учениц! Как и ваша племянница Эбигейл, конечно, – быстро добавил Паоло.

– Я подумала, что мы могли бы запланировать это на Пасху – устроить выступление при свечах и попросить пару артистов из труппы театра выступить вместе с избранными учениками, – продолжила Соня. – Я заглянула в церковь – это действительно прекрасное место. Мы могли бы составить внушительный список гостей, а цена билета покроет легкие закуски.

– Сколько человек умещается в церкви? – спросил Паоло.

– По словам синьора Меничи, около двухсот. Итак, дамы, как вам такая затея?

Все дружно закивали идеально причесанными головами.

Внезапно вперед подалась Донателла Бьянки:

– Думаю, от театра могли бы выступить Анна Дюпре и Роберто Россини. Насколько мне известно, синьор Россини – очень верующий человек, и я уверена, что он с радостью нам поможет.

Паоло удивленно поднял бровь:

– Хорошо. Я продумаю подходящую программу и тогда решу, кого мы попросим ее исполнить. Я согласен, что всегда полезно дать студентам возможность выступить и поучиться у коллег-профессионалов.

– Раз вопрос решен, давайте заказывать обед. В три у меня встреча, так что в половине третьего мне придется уйти. – Донателла подняла руку, и к ней сразу же подошел официант. – Мне карпаччо из тунца. Спасибо!

– Ну как, споешь на нашем маленьком концерте? – Донателла провела пальцами по обнаженной талии Роберто.

Он вернулся из Парижа два дня назад, и с тех пор они проводили бо́льшую часть времени в спальне в его квартире.

– Выступление в полуразрушенной церкви? Сомневаюсь, что это поможет моей карьере… – Роберто посмотрел на Донателлу.

– Тогда, может, сделаешь это для меня? – Ее рука скользнула под одеяло и принялась ласкать его между бедер.

– Я…

– Прошу! – Пальцы поползли выше.

– Сдаюсь, – простонал Роберто и перевернулся, накрыв ее губы поцелуем.

Позднее, когда она отправилась в душ, он лежал, чувствуя пресыщение и закрыв глаза, и думал, что еще никогда не встречал такой женщины.

Их отношения основывались исключительно на сексе и стали лучшими в жизни Роберто. Донателле требовалось от него исключительно тело. Она не шептала ему на ухо слов любви и не звонила в два часа ночи. Она не устраивала истерик, если он не говорил ей слов, которые она хотела услышать. Роберто даже начал задаваться вопросом, не нашел ли он наконец идеальные отношения.

Донателла вышла из ванной, завернувшись в полотенце. Ее темные волосы прилипли ко лбу. С расстояния ей можно было дать лет тридцать, хотя Роберто знал, что ей сорок пять.

– Ну что, споешь для нас в церкви? Уверена, Паоло это оценит.

Роберто вздохнул:

– Да! Я же сказал.

Донателла сбросила полотенце и начала одеваться.

– Что будешь петь в предстоящем сезоне?

Роберто напрягся.

– Я не хочу это обсуждать. Как обычно, Паоло наобещал мне больше, чем дал, так что это мой последний сезон в Ла Скала. Я не буду продлевать контракт следующей осенью. Я решил принять одно из многочисленных предложений из других стран. – Он тяжело вздохнул. – Я не нравлюсь Паоло – в этом вся проблема. Мне никогда не достичь славы в Ла Скала, пока он там главный.

– Caro, – успокоила его Донателла, – я понимаю, о чем ты. Но кто знает? Ты так талантлив! Уверена, Паоло лишь хочет убедиться, что ты готов, прежде чем дать тебе роли, которых ты заслуживаешь. – Донателла поправила волосы перед зеркалом. – Ты приедешь ко мне в палаццо во вторник, да? Джованни опять уехал в Лондон.

– Да, – пообещал Роберто.

Несколько минут спустя Донателла открыла дверь подъезда дома Роберто, выглянула и осмотрела темнеющую улицу. Она поспешила по тротуару к «Мерседесу» и проскользнула в машину, на мягкое кожаное сиденье.

Донателла закрыла глаза и удовлетворенно выдохнула. Разумеется, у нее было много других любовников, и большинство – моложе ее. Но Роберто отличался от всех. Последние два месяца она действительно по нему скучала, считая дни до его возвращения из Парижа. Непривычное чувство – предыдущие любовники не казались ей незаменимыми. Они оказывали услуги, как и любой другой персонал. А радость от встреч с Роберто в последние дни сбивала Донателлу с толку. Но теперь он объявил, что подумывает уехать за границу навсегда…

Заведя двигатель и вращая руль «Мерседеса» на оживленных улицах по пути к Комо, Донателла решила, что использует все доступные ей средства, чтобы заставить его остаться.

Роберто Россини заслуживал стать большой звездой. Она ему поможет, и не только из-за очевидного таланта, а потому что – Донателла поверить не могла, что подобная мысль прокралась ей в голову! – она в него влюбилась.

Одно она знала точно: ей нужно удержать Роберто в Милане.

– Чудесные новости, Розанна! – Лука передал письмо сестре через стол. – Это от синьоры Моретти, тети Эби. Она пишет, что комитет одобрил идею концерта в церкви Благословенной Девы Марии.

Розанна быстро просмотрела письмо.

– Лука, я так за тебя рада!

– Надо пойти и рассказать дону Эдоардо. Он будет счастлив!

– Конечно. Но они говорят, что концерт будет на Пасху, Лука, – нахмурилась Розанна. – Мы же собираемся поехать домой, повидать папу и Карлотту…

– Мы можем поехать домой после концерта. Уверен, папа поймет. Это так важно! Синьора Моретти пишет, два артиста из Ла Скала согласились принять участие. – У Луки горели глаза. – Она предлагает продавать билеты по пятьдесят тысяч лир. Если придет около двухсот гостей, мы соберем почти достаточно денег, чтобы восстановить фреску. Но, Розанна, впереди столько работы! Нужно поставить дополнительные сиденья, украсить церковь цветами, организовать закуски…

Розанна наблюдала, как увлеченно брат болтает о предстоящей работе.

– Лука, почему церковь Благословенной Девы Марии так много для тебя значит? Я никогда не видела тебя счастливее…

Он посмотрел на сестру, подыскивая слова. И понял: это невозможно.

– Сложно объяснить, Розанна… Могу сказать одно: она действительно мне важна. А теперь, если ты закончила завтрак, я провожу тебя до училища. Мне не терпится рассказать новости дону Эдоардо!

Лука помахал Розанне на прощание и поспешил к церкви Благословенной Девы Марии.

Дон Эдоардо принимал исповедь, поэтому Лука сел на скамью и дождался, когда священник выйдет из исповедальни, а прихожанин уйдет.

– Отличные новости! – объявил Лука, протягивая дону Эдоардо письмо от Сони Моретти. – Мы точно соберем много денег!

– Да, – кивнул старый священник, радуясь выражению счастья на лице молодого человека, к которому он так привязался. – Думаю, Мадонна будет очень рада.

– Надеюсь. – Лука посмотрел на алтарь. Его плечи опустились, а улыбка исчезла. Он покачал головой. – Но все равно, даже устроив этот концерт, я делаю слишком мало, и иногда это ужасно расстраивает.

– Я знаю, Лука. Я понимаю. – Дон Эдоардо сочувственно потрепал его по плечу.

– Но я должен терпеливо ждать. Уверен, это часть Его плана: Он испытывает меня.

– Давай помолимся вместе о благословении этой церкви и наших трудов по ее восстановлению.

Две головы, седая и темноволосая, склонились в совместной молитве. Потом дон Эдоардо приготовил кофе, и они начали планировать концерт.

– Нам понадобится гораздо больше стульев, дон Эдоардо. Сзади, возле купели, хватит места еще на двадцать, – сказал Лука.

– В крипте есть еще стулья, но они старые и грязные. Посмотри, а если они не подойдут, можно будет попросить училище одолжить нам стулья на мероприятие. – Дон Эдоардо протянул Луке большой ключ. – Электричества там нет. На крючке возле двери висит масляная лампа. Рядом на полке – спички. – Священник посмотрел на часы: – Мне надо идти – надо посетить скорбящую мать.

Когда священник ушел, Лука сел и уставился на статую Мадонны на алтаре. Она не говорила с ним с того чудесного дня, но он почувствовал ее умиротворяющее присутствие. Потом он встал, направился ко входу в крипту и отпер дверь. Как советовал дон Эдоардо, Лука снял с крючка и зажег масляную лампу, прежде чем осторожно спуститься по скрипящим ступеням при ее тусклом свете. Остановившись в самом низу лестницы, он оглядел помещение.

Небольшая крипта была забита самым разным барахлом. Все вокруг покрывал толстый слой пыли, и пауки беспрепятственно плели здесь свои многочисленные паутины. Осторожно пробираясь сквозь мусор, Лука решил, что разбор крипты мог бы стать его следующей задачей. Он нашел деревянные стулья, о которых говорил дон Эдоардо, и принялся доставать их, но обнаружил, что у каждого не хватает или ножки, или спинки. Лука повернулся и опустился на колени, чтобы поднять из кучи на полу гниющий молитвенник. Когда он открыл его, страницы начали рассыпаться прямо в руках.

Внезапно масляная лампа погасла, и крипта погрузилась в полную темноту. Лука нащупал в кармане зажигалку и снова поджег фитиль, но лампа почти сразу погасла опять. Пытаясь пробраться к выходу и рассуждая, что факел послужил бы ему лучше, Лука на что-то наступил. Охнув от боли, он с громким звуком упал – подвернул лодыжку.

Лука лежал в темноте, не в силах пошевелиться, пока боль не утихла. Что-то поползло по его руке, и он быстро это стряхнул. Стараясь сохранять спокойствие, со временем он смог достать из кармана брюк зажигалку и заново зажечь лампу. Опустив взгляд, Лука увидел, что споткнулся о старинный, обитый кожей сундук, наполовину скрытый под грудой поеденных молью одеяний. Поставив лампу на пол, он отбросил ткань, закашлявшись от облака пыли, поднявшегося в затхлом воздухе, и аккуратно поднял тяжелую крышку сундука.

Внутри тот был обит пурпурным бархатом, и когда Лука осторожно запустил в него руки, то нащупал большой тяжелый предмет. Он с трудом вытащил его из сундука и, осветив с помощью лампы, обнаружил чашу для причастия с изысканной гравировкой, потускневшую от возраста и пыли. Лука достал платок, послюнил его, очистил маленький кусочек металла и увидел яркий блеск серебра. С растущим восторгом он осторожно поставил чашу на пол и принялся доставать остальное содержимое сундука.

Он вытащил молитвенник с хрупкими пожелтевшими страницами – толстая кожа переплета защитила их от сырости, и благодаря этому книга сохранилась в целости. Потом обнаружился еще один комплект одеяний. Когда Лука доставал их, то почувствовал: внутри завернуто что-то твердое. В этот момент лампа угрожающе замигала, и, не желая вновь очутиться во тьме, Лука поднял с пола кубок и молитвенник и засунул под мышку одеяния. Повесив на палец проволочную ручку лампы, он направился к лестнице.

В ризнице Лука положил одеяния на пол и медленно развернул. В одном из свертков он нашел маленький потрепанный кожаный мешочек – не больше ладони. Осторожно развернув содержимое, Лука извлек оттуда маленький рисунок на холсте, вставленный в грубую деревянную раму, и увидел знакомое лицо.

Художнику словно удалось уловить ее грацию, безмятежность и душу. Сам Лука, когда закрывал глаза и молился, представлял Мадонну именно так. Рисунок, выполненный тонкими, нежными коричневато-красными штрихами, был простым, но столь безупречным, что Лука не мог оторвать от него глаз.

Он смотрел на картину долго. Чудесным образом скрытая от света и влажности, она сохранилась в почти безупречном состоянии. Осторожно приподнимая края холста и стараясь как можно меньше трогать находку, Лука попытался найти хоть какой-то намек на имя художника.

Возможно, рисунок ничего не стоил, но Лука все равно почувствовал, как по спине побежали мурашки. Когда вернется дон Эдоардо, он покажет ему рисунок с кубком и спросит, знал ли старый священник об их существовании. А пока… Лука благоговейно вернул холст в мешочек. Он убрал кубок, молитвенник и рисунок в шкаф для реликвий и запер дверцу на ключ.

Глава 11

– Значит, выступающие встанут вокруг алтаря?

– Да.

– А рояль поставим здесь?

– Да.

Лука смотрел, как гостья обходит церковь.

– А вино будем подавать там, возле купели? Как думаете?

– Хорошая идея, синьора Бьянки! – ответил дон Эдоардо и раздраженно поднял бровь – украдкой, чтобы видел только Лука.

– Хорошо. Ну, похоже, все готово. Спрос на билеты отличный! Думаю, наберется полный зал. – Донателла подошла к алтарю и брезгливо посмотрела на потертые облачения, которые явно видали лучшие времена. – У вас есть другая ткань для вечера? Эта кажется довольно… потрепанной.

– Нет, другой нет. Для этого мы и проводим концерт, разве нет, синьора? Чтобы собрать денег на новые алтарные облачения и другие вещи, – терпеливо напомнил дон Эдоардо.

– Конечно. Ну, мы можем украсить церковь свечами и поставить цветы вокруг статуи Мадонны.

– Да, – снова согласился дон Эдоардо, наблюдая, как Донателла берет в руки обнаруженную Лукой серебряную чашу – ее любовно отполировали и поставили на алтарь.

– Какая красота! И похоже, очень древняя. – Донателла покрутила предмет в руках, пристально рассматривая.

– Лука нашел ее в крипте несколько недель назад. Я хотел попросить кого-нибудь ее оценить – как вы понимаете, ради страховки, – но пока что-то руки не доходили.

– Понятно. – Донателла поставила кубок и взглянула на дона Эдоардо. – Мой муж занимается предметами искусства, и у него есть друзья, которые хорошо разбираются в подобных вещах. Попросить его кого-нибудь для вас найти?

– Был бы вам очень признателен! Говорите, ваш муж разбирается в искусстве?

– Да.

– Тогда, Лука, думаю, тебе стоит принести тот рисунок.

Лука отправился в ризницу.

– Синьор Меничи нашел еще рисунок, – пояснил дон Эдоардо. – Вероятно, он ничего не стоит. Но, может, ваш муж посмотрит?

– Конечно, – кивнула Донателла.

Вскоре Лука вернулся с рисунком.

– Вот, – осторожно протянул он.

Донателла осмотрела холст.

– Какой замечательный набросок Мадонны! – восхищенно воскликнула она. – Значит, вы нашли это в крипте?

– Да, в старом сундуке. Мы проверили записи, и, судя по надписи в молитвеннике, это принадлежало дону Дино Синкветти. Он был здесь священником в шестнадцатом веке.

– Значит, рисунку могут быть сотни лет? Хотя сохранился он почти идеально, – выдохнула Донателла.

– Думаю, дело в прекрасной защите. Свет не попадал на него триста лет.

– Ну, я о нем прекрасно позабочусь, обещаю. Завернете для меня чашу?

Дон Эдоардо напрягся.

– А ваш супруг не может прийти и осмотреть артефакты прямо здесь?

– Он занятой человек, дон Эдоардо, и будет дома всего несколько дней, а потом улетит в США. Обещаю, с рисунком и чашей ничего не случится, а я смогу быстро сообщить вам результаты. Я сразу заберу их домой. Уверяю вас, у нас прекрасная охрана! Вы же мне доверяете?

– Конечно, синьора, – смущенно пробормотал старый монах.

Джованни Бьянки осмотрел стоявшие перед ним на столе предметы.

– Где, говоришь, их нашли?

– В церкви Благословенной Девы Марии. Лежали в старом сундуке в крипте вместе с вещами умершего священника. Судя по всему, священник жил в шестнадцатом веке. Я подумала, чаша может представлять ценность, – пояснила Донателла.

– Да, да… Уверен, так оно и есть. Но это, – Джованни взял рисунок, – просто невероятно! Говоришь, шестнадцатый век?

– Так сказал священник.

Джованни вытащил из кармана куртки увеличительное стекло и внимательно рассмотрел рисунок. Когда он поднял взгляд на жену, Донателла увидела в его глазах проблеск восторга.

– Лицо не кажется тебе знакомым?

– Конечно. Это Мадонна, – с насмешкой ответила она.

– Да, – терпеливо продолжил Джованни. – А как ты определила, что это Мадонна?

– Наверное, по ее изображениям, которые я видела.

– Именно! А кто подарил нам самые известные портреты Мадонны?

– Я… – Донателла пожала плечами. – Леонардо да Винчи, конечно.

– Да. Подожди минутку. – Джованни вышел из гостиной и вернулся через несколько минут с каталогом из Национальной галереи в Лондоне. Он переворачивал страницы, пока не нашел, что искал. – Вот. – Джованни положил каталог рядом с рисунком на столе. – Присмотрись к лицу, к деталям. Много общего, правда?

Донателла внимательно присмотрелась.

– Да, Джованни, но… Я… Это же не может быть…

– Мне надо тщательно все исследовать, но чутье мне подсказывает, что либо это великолепная подделка, либо мы обнаружили утерянный рисунок Леонардо.

– То есть его обнаружили старый священник с юношей, – поправила Донателла.

– Конечно, – поспешно согласился Джованни. – Мне нужно взять это с собой в Нью-Йорк. Хочу показать другу. Он эксперт в подтверждении подлинности работ великих мастеров. А еще умеет держать язык за зубами – за определенный процент от выручки, конечно.

– Но сначала мне, конечно, надо спросить разрешения у дона Эдоардо, – возразила его жена.

– Но священнику же не обязательно знать все? Ты могла бы сказать ему, что кубок и рисунок на оценке и я смогу дать ответ через неделю. И Донателла…

– Да, caro?

– Не рассказывай больше никому, пока мы не узнаем правду.

– Конечно, – Донателла заметила в глазах мужа алчный блеск. – Я сделаю, как ты скажешь.

Через десять дней Донателла пришла к дону Эдоардо.

– Хорошие новости, – улыбнулась она. – Даже отличные! – Донателла села на скамью.

– Ваш супруг считает, что чаша представляет интерес?

– Да, как оказалось, она очень ценная. Мой муж сказал, на аукционе ее цена может дойти до пятидесяти тысяч долларов. Это около тридцати миллионов лир.

– Тридцать миллионов лир! – изумился дон Эдоардо. – Я и мечтать не мог, что она столько стоит!

– Муж спрашивает, что вы хотите делать дальше – желаете ли продавать чашу. Если да, он может устроить аукцион.

– Я… Я не рассматривал вариант продажи. Мне нужно поговорить с епископом. Не знаю, какие он даст указания, – вздохнул дон Эдоардо. – Возможно, церковь захочет оставить чашу себе. Решать не мне.

– Дон Эдоардо, пожалуйста, посидите со мной! – Донателла похлопала по скамейке рядом с собой. Священник осторожно согласился. – Пожалуйста, простите за мою дерзость, но что вашей прекрасной церкви сейчас нужно больше всего?

– Конечно, деньги, чтобы вернуть былую славу, – признал он, смущенный подобным разговором.

– Именно. А теперь позвольте спросить: вы уже рассказали кому-нибудь о находке?

– Нет. Не считал нужным, пока не выяснится, что мы обнаружили нечто ценное.

– Ясно, – кивнула Донателла. – Если епископ узнает, лично я сомневаюсь, что вы или эта церковь получите значительную часть выручки за продажу чаши. Если он вообще захочет ее продавать.

– Синьора Бьянки, думаю, вы правы, – нехотя согласился дон Эдоардо.

– Возможно, мы с супругом нашли решение. Он готов заплатить сумму, за которую, по его мнению, получится продать чашу. Как я уже сказала, это тридцать миллионов лир. Потом он продаст чашу частному коллекционеру. У вас появится много денег на восстановление церкви, а правду никому знать не обязательно.

Дон Эдоардо пристально на нее посмотрел.

– Но синьора Бьянки, епископ точно захочет знать, откуда появилась столь значительная сумма денег!

– Разумеется. И вы скажете ему и всем остальным, что синьор Бьянки был так шокирован состоянием здания, когда пришел с женой на концерт, который она помогла устроить, что сразу решил пожертвовать крупную сумму денег.

– Ясно.

– Дон Эдоардо, я понимаю: вы не хотите никого обманывать. Мы с мужем поступим так, как вы скажете. Но лично я считаю, если для вашей прекрасной церкви нужно так много сделать… И то, что здесь нашли эту чашу, – возможно, Божья воля. Почему бы не использовать ее исключительно во благо церкви?

– Конечно, вы можете быть правы, синьора Бьянки. Но вдруг кто-то узнает?

На лбу у дона Эдоардо проступили капельки пота. Донателла посмотрела на них и поняла: жертва полностью в ее власти. Она приготовилась нанести решающий удар.

– Даю вам слово: чаша будет продана за границу в частном порядке. У моего супруга длинный список частных коллекционеров, которые предпочитают оставаться в тени. И только представьте, сколько работы можно было бы выполнить во славу Господа на эти деньги!

– Я… должен подумать. – Дон Эдоардо глубоко вздохнул. – Мне нужно попросить наставления у Господа.

– Конечно. – Донателла достала из сумочки визитку. – Позвоните мне, когда примете решение.

– Да. Синьора Бьянки, большое спасибо за помощь!

– Пустяки! – Донателла встала, собираясь уйти. – Ой, чуть не забыла про рисунок, – буднично добавила она. – По мнению мужа, особой ценности в нем нет. Конечно, работа прекрасная, но Мадонну изображали множество раз, в том числе и лучшие художники мира. Он сомневается, что этот маленький набросок вызовет много интереса.

– Конечно, так мы и думали, – кивнув, сказал священник.

– Однако, – продолжила Донателла, застегивая свое безупречное пальто, – он очень мне понравился, и поэтому я готова выкупить его у вас для себя. Как насчет трех миллионов лир?

Дон Эдоардо посмотрел на нее с изумлением.

– Очень щедрое предложение! Спасибо за вашу доброту, но мне надо подумать. Я сообщу вам, как только приму решение.

– Тогда буду ждать. Хорошего вечера! – Донателла грациозно кивнула и выпорхнула из церкви.

– Хорошего вечера, синьора Бьянки! – пробормотал дон Эдоардо ей вслед.

Два дня спустя, когда муж Донателлы зашел в гостиную, она протянула ему бокал шампанского.

– Он согласился?

– Да. Позвонил сегодня.

– Cara, ты умница! – сказал Джованни. – Надо позвонить в Нью-Йорк, сообщить клиенту хорошие новости. И, конечно, выбери себе что-нибудь на часть выручки. Что угодно.

Донателла взглянула на мужа, и на алых губах заиграла легкая улыбка.

– Я что-нибудь придумаю, Джованни. Обещаю.