Текст книги "Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2"

Говоря о коррупционных схемах идеального типа, мы упростили картину, представив отношения между акторами как непосредственные контакты между ними. Это упрощение было сделано для ясности, чтобы основные свойства различных типов коррупции не потерялись за переизбытком деталей. Однако теперь мы можем раскрыть этот момент подробнее и отметить, что, хотя прямые контакты между акторами возможны, в целом стороны коррупционных сделок обмениваются информацией и управляют коррупционной сетью зачастую косвенно, через посредников. В Главе 3 мы уже представляли этот тип актора, который обозначили как брокера-коррупционера. Напомним, что брокер-коррупционер в качестве посредника связывает участников коррупционной сделки или в качестве специалиста по праву легитимирует незаконные коммерческие сделки [♦ 3.4.2].

Наличие брокеров-коррупционеров и брокеров в целом вызвано так называемыми структурными разрывами, то есть разницей между фактическим и формальным / юридическим положением акторов, желающих участвовать в коррупционных сделках[69]69
  Burt R. Structural Holes: The Social Structure of Competition. Cambridge, Mass.: Harvard University Press, 1995.


[Закрыть]. Как отмечает Янчич, такие сделки «имеют значительно более высокие транзакционные издержки, чем законные экономические операции, поскольку акторы вынуждены втайне от всех находить своих компаньонов по коррупции. Кроме того, если один из них нарушает условия коррупционной сделки, другой не может получить помощь от правовых институтов, таких как полиция или судебные органы, чтобы принудить его к исполнению первоначальных условий. Все эти факторы делают коррупционные сделки особенно рискованными. Брокеры-коррупционеры играют важную роль в снижении этих рисков и шаткости соглашений, а значит, и уменьшают транзакционные издержки коррупции. Они помогают свести партнеров по коррупции друг с другом и выступают гарантами в случае низкого уровня доверия между ними. В некоторых случаях они обеспечивают полную конфиденциальность своим принципалам, скрывая их реальную личность от другой стороны»[70]70
  Jancsics D. From Local Cliques to Mafia State. P. 131–132.


[Закрыть].

Тогда как структурные разрывы в целом можно найти в основании любого типа коррупции, различные ее формы содержат разные типы этих разрывов, и потому для проведения сделок используются разные типы брокеров-коррупционеров. В Таблице 5.3[71]71
  Мы глубоко признательны Давиду Янчичу за комментарии и дополнения к этой таблице.


[Закрыть] приведена их типология с указанием (1) типа коррупции, для которого их участие наиболее характерно; (2) их принципала, то есть персоны идеального типа, на которую они работают; (3) структурных разрывов, требующих посредничества; (4) их основных функций и (5) акторов, которых брокеры включают в сеть, чтобы преодолеть структурный разрыв и сделать коррупционную сделку, а также извлечение из нее прибыли возможными.

Итак, первый тип – это независимый брокер:

♦ Независимый брокер – это брокер-коррупционер, который не принадлежит ни к какой конкретной сети власти (политической, экономической или патрональной). Другими словами, его услугами может воспользоваться любой человек, независимо от его связей во властных кругах. Его основная функция – находить для коррупционного спроса подходящее предложение на низких уровнях государственного управления.

Если речь идет о коррупции на свободном рынке, незаконный характер заключаемых сделок порождает структурный разрыв между коррупционным спросом и предложением. Частный актор не знает, кто из административных служащих коррумпирован (то есть кого можно подкупить и кто заслуживает достаточного доверия), тогда как административные служащие не могут рекламировать свои коррупционные услуги клиентам. Для связи этих акторов и появляется независимый брокер, который обеспечивает коррупционный спрос подходящим предложением, делая коррупцию на свободном рынке возможной[72]72
  Jancsics D. «A Friend Gave Me a Phone Number».


[Закрыть]. Услуги независимых брокеров могут быть полезны в тех случаях протекции для корешей, которые не имеют покровительственной составляющей, например, когда частный актор из элиты хочет заключить разовую сделку с представителем политической элиты, но не знает, к кому обратиться и нуждается в гарантиях, что сделка будет соответствовать всем оговоренным условиям, а его конфиденциальность будет соблюдена.

Таблица 5.3: Типология брокеров-коррупционеров. Переработанный материал на основании работы: Jancsics D. From Local Cliques to Mafia State. P. 129–147.

Противоположностью независимого брокера является брокер-представитель, четыре подтипа которого приведены в таблице[73]73
  Jancsics D. From Local Cliques to Mafia State. P. 131–136.


[Закрыть]:

♦ Брокер-представитель – это брокер-коррупционер, который принадлежит к конкретной сети власти (политической, экономической или патрональной). Другими словами, его услугами пользуются люди, принадлежащие к конкретной сфере власти, или иногда определенный человек, олигарх или полигарх.

♦ Брокер группы корешей – это брокер-представитель, который участвует в протекции для корешей, предоставляя услуги любой из сторон, будь то частный или публичный актор. Его основная функция – находить для коррупционного спроса подходящее предложение на высших уровнях государственного управления.

♦ Брокер государственного органа – это брокер-представитель, услугами которого пользуется принадлежащий к элитам административный служащий, который запрашивает коррупционную сделку в ходе сговора, инициированного государственным органом. Его основная функция – отключение механизмов контроля, а также привлечение отмывальщиков денег и частных предпринимателей, которые становятся постоянными субподрядчиками коррумпированной государственной организации.

♦ Брокер олигарха – это брокер-представитель, услугами которого пользуется принадлежащий к элитам частный актор (олигарх) в ходе захвата государства снизу вверх. Его основная функция – отключение механизмов контроля, а также налаживание связей между отмывальщиками денег и политиками, получающими коррупционные предложения от олигархов через брокера. Кроме того, он осуществляет надзор за коррупционной сделкой.

♦ Брокер полигарха – это брокер-представитель, услугами которого пользуется государственный актор (полигарх) в ходе захвата государства сверху вниз. Его основная функция – отключение механизмов контроля, а также привлечение отмывальщиков денег и частных предпринимателей, получающих коррупционные предложения от полигархов через брокера. Кроме того, он осуществляет надзор за коррупционной сделкой.

Фактически, мы дали определение брокерам, которые характерны для четырех типов коррупции, последовательно представленных в Таблице 5.2. Брокер группы корешей больше всего похож на независимого брокера, поскольку он тоже организует несистематические сделки между незнакомцами. Однако между ними есть два отличия: (1) брокер группы корешей не является независимым, потому что он регулярно оказывает свои услуги определенному актору, и (2) он находит для коррупционного спроса подходящее предложение на высоких уровнях социальной иерархии.

Три других типа брокеров-представителей обеспечивают проведение сделок в рамках системной коррупции, то есть в ходе сговора, инициированного государственным предприятием, а также захвата государства сверху вниз и снизу вверх. В каждом из этих случаев акторы знают, к кому обратиться с предложением коррупционной сделки, а в ходе захвата они могут даже использовать принуждение для выстраивания своей коррупционной схемы. Структурный разрыв, для преодоления которого требуются брокерские услуги, состоит в наличии этой схемы и противоречащего ей действующего законодательства, то есть брокеры необходимы для отключения механизмов контроля. «По мере своего роста, – пишет Янчич, – коррупционные сети сталкиваются с возрастающими внешними рисками со стороны различных институтов, таких как судебные и налоговые органы, аудиторские организации и средства массовой информации. Одной из основных задач брокеров-представителей является связь с этими внешними институтами и отключение их механизмов контроля. Это означает, что самые влиятельные акторы ‹…› имеют во многих местах своих „инсайдеров“. Такие брокеры способны защитить коррупционную сеть от властей и помешать проведению расследования»[74]74
  Jancsics D. From Local Cliques to Mafia State. P. 135.


[Закрыть].

Другой функцией брокеров в системных коррупционных сделках является сокрытие доходов, полученных от коррупции, путем привлечения (международных) отмывальщиков денег[75]75
  Cooley A., Heathershaw J., Sharman J. C. Laundering Cash, Whitewashing Reputations.


[Закрыть]. В отличие от протекции для корешей, где не происходит системного выкачивания государственных средств, системная коррупция требует наличия «коррупционных прачечных», то есть схем по отмыванию денег[76]76
  Конечно, кланы могут нанимать брокера для отмывания денег, полученных в ходе единичной сделки, но мы полагаем, что такая ситуация не представляет собой идеальный тип.


[Закрыть], встроенных в коррупционную сеть. Таким образом, эту функцию брокеров-коррупционеров можно рассматривать как особый случай отключения механизмов контроля, однако здесь предполагается участие в сети новых акторов, а именно тех, кто предлагает услуги по отмыванию денег.

Брокеры олигархов и полигархов, предоставляющие услуги при захвате государства снизу вверх и сверху вниз, соответственно, представляют интересы своих принципалов в их сферах неформального влияния. Они содействуют включению акторов, политиков или предпринимателей в коррупционную сеть, а также выполняют роль надзирателей за исполнением коррупционных неформальных «контрактов» и беспрепятственного потока услуг при отсутствии официальных проверок. Поскольку такие брокеры-представители могут влиять на механизмы контроля, по сути, они могут, хотя и в ограниченной мере, инициировать выборочное правоприменение, отключая механизмы контроля в отношении заслуживающих доверия коррумпированных участников сети и вновь активируя их, когда кто-то нарушает свое слово. «Если [коррупционный] платеж задерживается, организаторы коррупции могут накладывать различные виды санкций [на частных акторов]: органы власти могут отказаться принять счет-фактуру фирмы, заморозить ее банковские счета, а аудиторские организации могут начать непредусмотренную проверку»[77]77
  Jancsics D. From Local Cliques to Mafia State. P. 136.


[Закрыть].

Посредничество в принудительных коррупционных сделках также отличается от такового в непринудительных, потому что в последнем случае обе стороны могут иметь собственных брокеров-представителей. Однако при принудительной коррупции или когда добровольные узы взаимовыгодной торговли заменяются принудительными патронально-клиентарными цепями, брокера имеет только доминантный актор, тогда как подчиняющиеся ему акторы, как правило, теряют возможность диктовать свои условия и вынуждены подчиняться приказам патрона через принуждение.

Если рассматривать стабильную систему присвоенного сверху вниз государства или криминального государства, например в каком-либо местном самоуправлении, то можно заметить, что ей свойственны три других типа брокеров. О двух из них речь уже шла в предыдущей главе сразу после того, как мы дали общее определение для брокера-коррупционера:

♦ Учрежденческий куратор – это брокер-коррупционер внутри системы государственного управления, услугами которого пользуется патрон (в рамках неформальной патрональной сети). Его основная функция – противодействие юридической ответственности, то есть обеспечение необходимых бюрократических условий для проведения незаконных сделок и их защита.

♦ Проектировщик коррупции – это брокер-коррупционер вне системы государственного управления, услугами которого пользуется патрон (в рамках неформальной патрональной сети). Проектировщиками коррупции могут быть как индивиды, например брокеры-коррупционеры, налаживающие работу (международных) коррупционных прачечных, так и фирмы, главная функция которых – способствовать процессу передачи государственных средств в частные руки.

Третий (и последний) тип брокера-коррупционера, который не был представлен ранее в качестве такового, это экономическое подставное лицо. Этот тип акторов может, несомненно, рассматриваться как особый тип брокера-представителя, который призван преодолевать структурный разрыв между формальным положением олигарха / полигарха и его фактическим состоянием[78]78
  Ibid. P. 140–142.


[Закрыть]. Кроме того, как отмечает Янчич, экономическое подставное лицо также выполняет функцию противодействия экономической ответственности, то есть он «может выступать в роли козла отпущения, что снижает риски для олигарха. Когда что-то идет не так, [подставное лицо] несет ответственность за налоговые, зарплатные или ипотечные долги подставной компании, тогда как ее реальный владелец остается в тени. Существует множество примеров схем, когда компания [подставного лица] ‹…› терпела банкротство и не могла оплатить услуги других предпринимателей и поставщиков. В таких случаях пострадавшие фирмы никогда не получают свои деньги, поскольку у подставной компании нет никаких активов, ведь они опустошаются до объявления о ее банкротстве»[79]79
  Jancsics D. From Local Cliques to Mafia State. P. 141–142.


[Закрыть].

В то время как абстрактная дискуссия о типах коррупции, которую мы вели до сих пор, помогла заложить аналитические основания для изучения коррупции как явления, теперь полезно будет поближе взглянуть на конкретные примеры, помогающие проиллюстрировать описанные выше различия между разными типами коррупции. Первым делом мы приводим более общее описание процедуры госзакупок и объясняем, как определенная переменная – уровень завышения цены – зависит от типа коррупции. Затем мы обращаем более пристальное внимание на то, как изменялся процесс проведения тендеров на госзакупки в Венгрии с 2009 по 2015 год. На основании анализа имеющихся данных мы приходим к выводу, что в Венгрии сформировалось криминальное государство.

Мы выбираем Венгрию в качестве примера по трем основным причинам. Во-первых, Венгрия является посткоммунистическим государством, которое в указанный выше период превратилось из патрональной демократии в патрональную автократию, и одним из главных признаков этого превращения было появление системной коррупции в виде криминального государства. Во-вторых, в то время как многие постсоветские патрональные автократии часто опираются на природные ресурсы как источник подлежащей распределению ренты [♦ 7.4.6.1], Венгрия не богата природными ресурсами. Поэтому патрональные акторы вынуждены опираться на такие ресурсы, как деньги Евросоюза и государственные инвестиции, обычно извлекаемые через систему госзакупок [♦ 7.4.6.2]. В-третьих, и что, пожалуй, важнее всего, в Венгрии есть то, чего нет во многих других патрональных автократиях – доступ к большим массивам данных о госзакупках. Как правило, данных, прямо указывающих на коррупционную деятельность, не существует, поэтому исследователи этого феномена обычно основывают свои выводы либо на подробном изучении институциональных механизмов в определенном политическом режиме, либо на индексе восприятия коррупции, измеряемом через социологические опросы предпринимателей или рядовых граждан. Однако несмотря на то, что модель изучения коррупции, основанная на мозаичном наборе подробных описаний конкретных примеров и правовом анализе, безусловно, является полезной, метод, который смог бы точно подтвердить факт ведения коррупционной деятельности криминально-государственного типа на основании анализа большой выборки индивидуальных транзакций, несомненно, дал бы нам более точное представление об этом феномене. Попытки осуществить подобный анализ, как правило, наталкиваются на ряд ограничений, самым главным из которых является тот факт, что информация о решениях, принимаемых во время проведения госзакупок, обычно не собирается в базы данных, доступные для детального изучения. Однако исследование большого набора данных, которое провел Иштван Янош Тот из Будапештского центра исследования коррупции, предоставляет собой уникальную для посткоммунистического региона возможность увидеть своими глазами признаки наличия государственной коррупции, осуществляемой сверху вниз, на примере базы данных, включающей в себя информацию о более чем 120 тысячах тендеров на госзакупки, проведенных в 2009-2015 годах[80]80
  Competitive Intensity and Corruption Risks: Statistical Analysis of Hungarian Public Procurement – 2009–2015. Data and Descriptive Statistics // Corruption Research Center Budapest, 2016. URL: http://www.crcb.eu/?p=943. Еще одним примером исследования, похожего на наше, является: Fierăscu S. Redefining State Capture: The Institutionalization of Corruption Networks in Hungarian Public Procurement. Bucharest: Editura Eikon, 2019.


[Закрыть]. Информация, которую мы приводим ниже, основана на подсчетах Тота и его коллег.

В более общих терминах процесс госзакупок, то есть деятельность, направленная на достижение целей публичной политики через проведение открытых торгов, может быть разделен на три стадии[81]81
  Beke M., Cardona F., Blomeyer R. Political and Other Forms of Corruption in the Attribution of Public Procurement Contracts and Allocation of EU Funds. P. 29.


[Закрыть]:

1. претендерная стадия, включающая в себя оценку потребностей (разработка управленческой модели и конкретного проекта внутри нее) и планирование торгов;

2. тендерная стадия, включающая в себя приглашение на тендер, получение и обработку заявок, а также заключение договора с победителем;

3. посттендерная стадия, включающая в себя апелляции (предъявляемые комиссии по госзакупкам или суду) и эпизодические расследования, проводимые контрольными государственными органами, обладающими необходимыми полномочиями для наложения официальных санкций (Государственное надзорное управление, Управление государственного аудита, Государственный прокурор).

В либеральных демократиях все три фазы отделены друг от друга не только по содержанию, но и в плане участников и исполнителей. Несмотря на то, что разные стадии относятся к разным областям компетенции и уровням правительства, в демократическом контексте разделение стадий позволяет добиться прозрачности процедуры, а также заставляет правительство придерживаться установленных законом правил и организовывать честную конкуренцию под давлением как самих членов правительства, так и независимых надзорных органов.

В таких условиях главным полем для коррупционной деятельности является тендерная стадия. Именно на этом этапе запрашиватель коррупции (участник тендера) встречается с поставщиком коррупции (член оценочной комиссии). Коррупционное предложение делается добровольно, а стоимость услуги компенсируется взяткой. В таком виде эта деятельность похожа на коррупцию на свободном рынке, так как предполагаемый победитель тендера не навязывается сверху, и некоторый уровень конкуренции сохраняется в том, что касается размера взятки. Взятка или добавочный доход иногда включаются в завышенную цену предложения. Однако другие участники тендера могут предложить свою цену ниже той, на которую договорились участники коррупционной сделки, что устанавливает некоторое ограничение на их аппетиты. Так, участник оценочной комиссии не может объявить победителем участника, предложившего заоблачную цену. Это в интересах обеих сторон, так как проигравшие, а также те, кто по какой-то причине не был допущен к торгам, могут оспорить необоснованное решение и быть объявленными победителями тендера по решению Комиссии по госзакупкам или суда (на посттендерной стадии). Поэтому в подобном случае уровень завышения цены ограничивается обстоятельствами, напоминающими свободный рынок, где возможность оспаривания рыночно нецелесообразных решений оказывает сдерживающее влияние на коррумпированных акторов.

Уровень завышения цены может возрастать, если, например, в сговоре участвуют не только конкурсант и член тендерной комиссии, но и человек, готовящий тендерную документацию, а также если проводятся какие-либо манипуляции со сроком подачи заявки и другими чисто техническими моментами (на претендерной стадии). Так происходит в случае протекции для корешей или захвата государства снизу вверх, при которых намеренно затрудняется работа независимых надзорных органов в силу того, что сама тендерная процедура прописана так, что большая часть потенциальных конкурентов отсекается вполне «законно». Также в случаях сговора, инициированного государственным органом, и захвата государства сверху вниз у инициатора коррупции есть доступ к стадиям проведения госзакупок на той ограниченной территории, которой он управляет, включая тендерную и, возможно, претендерную стадии. Однако несмотря на то, что такие формы коррупции могут способствовать организации тендеров, в которых желаемый участник, скорее всего, победит, они, как правило, не приводят к бесконтрольному завышению цены предложений, потому что надзорные органы все еще могут вернуть необоснованно исключенных конкурсантов в игру.

Наконец, уровень завышения цены может быть полностью бесконтрольным только в условиях криминального государства, где инициатор коррупции – верховный патрон – имеет возможность влиять на все три стадии проведения госзакупок. Управляющая рука мафиозного государства мониторит и координирует планирование тендеров, приглашение к участию в них, а также оценку отдельных лиц и компаний. Она также не забывает позаботиться о том, чтобы проигравшие участники ни при каких обстоятельствах не смогли добиться удовлетворения своих апелляций. Кроме того, она гарантирует, что аудиторы и правоохранительные органы не могут накладывать взыскания на составителей тендерной документации и участников оценочной комиссии за их предвзятые решения. Они попутно уничтожают возможность появления коррупции на свободном рынке, так как при таком раскладе победителя тендера выбирают уже не члены оценочной комиссии, а вся система оценки и управления целиком. Оценщик больше не подкупается, а скорее вознаграждается возможностью сохранить свой статус.

Бесконтрольному завышению цены способствуют ситуации, когда саму госзакупку сложно стандартизировать (например, закупка информационных технологий). В случаях, когда предметом сделки является что-то, что легче поддается стандартизации (например, услуги, оборудование и материалы внутри строительной сферы), завышение цены часто производится задним числом: посредством увеличения стоимости работ в силу «непредвиденных обстоятельств» и «дополнительного объема работ». (Естественно, при такой системе централизованного коррупционного сговора, победители тендеров всегда допускаются и к дальнейшим торгам несмотря на то, что они случайно или намеренно доказали свою неспособность заранее оценить объем предстоящих работ.)

Стоит отметить, что в такой ситуации понятие «коррупционный риск», часто используемое в существующей литературе на данную тему, полностью теряет всякий смысл. Ведь слово «риск» подразумевает, что по умолчанию государство подчиняется принципу общественных интересов и всячески пытается реализовать общественное благо, проводя госзакупки, но при этом существует риск, что некоторые коррумпированные акторы из частного сектора, а также девиантные государственные служащие могут попытаться помешать реализации этой цели. В случае криминального государства мы, напротив, можем говорить о полной «нормализации коррупции», когда она становится обычным порядком вещей, а стремление к осуществлению общественных интересов – девиацией. Действительно, в системе координат криминального государства скорее можно говорить о риске того, что девиантный государственный служащий вдруг решит действовать в интересах общества вместо того, чтобы покорно исполнять возложенную на него функцию сопровождения или осуществления коррупционной сделки[82]82
  Естественно, в криминальном государстве все еще существует коррупционный риск в том смысле, что девиантные государственные служащие могут попытаться удовлетворить свои собственные интересы в ущерб интересам приемной политической семьи [♦ 5.3.4.2]. Однако понятие «коррупционный риск» нужно использовать с особой осторожностью в этом контексте, потому как здесь речь идет не о ситуации, в которой какая-то государственная должность, главной целью которой является служение общественным интересам, эксплуатируется для извлечения личной выгоды, как считают многие исследователи коррупционного риска, а о ситуации, в которой уже коррумпированный чиновник может быть коррумпирован в другом направлении.


[Закрыть].

Резюмируя вышеизложенное, полностью бесконтрольное завышение цены при госзакупках возможно лишь внутри криминального государства, полностью управляемого государственным центром. Таким образом, уровень завышения цен при проведении тендеров на госзакупки может указывать на присутствие или отсутствие коррупционного давления сверху вниз, что, в свою очередь, позволяет подкрепить количественно и отделить такой тип режима – патрональную автократию – от других более «привычных» и распространенных типов коррумпированных режимов. Для патрональной автократии коррупция является основополагающим элементом системы, тогда как для других типов режимов она представляет собой лишь неприятный побочный эффект.

Описав процесс того, как коррупция проникает на разные стадии проведения тендеров на госзакупки, уместно будет обратиться к конкретному примеру Венгрии. Стоит, однако, отметить, что в этом случае существуют некоторые ограничения на описание полностью достоверной картины функционирования криминального государства, вызванные изменениями и манипуляцией венгерским законом о госзакупках после 2010 года, результатом чего стало сокращение объемов госзакупок, которые возможно проводить без политического вмешательства и дискреционных решений[83]83
  TI. Black Book: Corruption in Hungary 2010–2018. Budapest: Civitas Institute and Transparency International Hungary. 29.03.2018. URL: https://transparency.hu/wp-content/uploads/2018/03/Black-Book_EN.pdf. P. 18–29.


[Закрыть]. Эти изменения действительно отразили в полной мере установление и укрепление криминального государства. Сумма государственных средств, которые можно потратить без проведения тендера, была увеличена; временной период для подачи заявки был сокращен; в то время как относительный вес цены предложения опустился до 50 %, тогда как остальная часть финальной оценки отдана на откуп политически мотивированной комиссии, отталкивающейся от так называемых качественных (то есть субъективных) критериев. Все вышеперечисленные изменения создали возможности для осуществления ручного управления со стороны правительства, а также для построения крупномасштабных систем государственного перераспределения и широких сетей клиентов[84]84
  TI. Black Book. P. 18–29.


[Закрыть].

Другой аспект данного феномена заключается в том, что после 2010 года чиновникам нижнего и среднего уровня больше не позволяется заниматься коррупцией на местах. Муниципальные институты и уполномоченные инстанции подверглись централизации и теперь подлежат тотальному политическому надзору со стороны вышестоящих чиновников, вследствие чего возможность осуществлять коррупционные сделки была отобрана у чиновников низшего и среднего уровней и закреплена за центральным государственным аппаратом[85]85
  Hegedüs J., Péteri G. Közszolgáltatási Reformok És a Helyi Önkormányzatiság [Реформы государственного аппарата и органов местного самоуправления] // Szociológiai Szemle. 2015. Vol. 25. № 2. P. 90–119; Мадьяр Б. Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. С. 156–158.


[Закрыть]. В то же время в случае особо крупных инвестпроектов государство имеет почти неограниченную власть определять те или иные инвестиции как стратегически важные или обосновывать затраты, ссылаясь на национальную безопасность. Эти приоритетные проекты не подпадают под стандартные законы о проведении госзакупок[86]86
  TI. Black Book. P. 28. По состоянию на момент написания этой книги ситуация изменилась еще радикальнее, приблизившись к криминальному государству идеального типа. В 2016 году правительство наделило себя полномочиями одобрять все тендеры на сумму, превышающую 300 млн форинтов (900 тыс. евро), а в конце 2018 года было создано несколько контролируемых государством агентств, чьей функцией стала организация и проведение тендеров в сфере строительства, спорта и информационных технологий на сумму свыше 700 млн форинтов (2,1 млн евро); в 2021 году деятельность компаний, ответственных за техническое выполнение и консультирование государственных закупок, была централизована и фактически монополизирована государством, что в мафиозных государствах означает все более очевидное совпадение ролей подрядчика и инспектора (иногда того, кто объявляет тендер). См.: Szabó Y. Purgatorbánium; Brückner G. Az állam váratlanul beszántja a teljes hazai közbeszerzési piacot [Государство внезапно захватило весь рынок государственных закупок] // Telex.hu. 05.02.2021. URL: https://telex.hu/gazdasag/2021/02/05/az-allam-varatlanul-beszantja-a-teljes-hazai-kozbeszerzesi-piacot.


[Закрыть].

Для начала, не предполагая заранее, что в Венгрии сформировалось криминальное государство и нормализовалась коррупция, мы предлагаем взглянуть на изменения коррупционного риска, традиционно измеряемого на основании присутствия конкуренции и публичного объявления о проведении торгов. Мы наблюдаем резкое увеличение этого показателя после 2010 года. Как видно на Схеме 5.8, показатель, связанный с госзакупками, использующими деньги Евросоюза, был на уровне 0.21 в 2009 году. К 2011 году он вырос до 0.4 и достиг максимального значения 0.54 в 2014 году. Однако несмотря на то, что сами эти цифры могут потенциально указывать на системное, качественное изменение в процедуре проведения госзакупок, теоретически такую тенденцию можно объяснить участившимися случаями обычной коррупции и захвата государства как организованными государственными акторами, так и обходящимися без координации из единого центра.

Во-вторых, можно взглянуть на изменение доли приглашений на торги, не афишируемых публично. Данные Будапештского центра исследования коррупции показывают, что если в 2009 году лишь одна пятая часть приглашений к участию в тендерах не публиковались в открытом доступе, то к 2015 году доля таких приглашений составляла четыре пятых от их общего количества (Схема 5.9). Такой резкий скачок в количестве тендеров, не афишируемых публично, требует одобрения и активных действий со стороны чиновников (как минимум) среднего уровня. Самым безобидным объяснением этого тренда может служить наступление следующего эволюционного этапа в процессе захвата государства снизу вверх, так как факт большого количества тендеров, не объявленных публично, свидетельствует о наличии налаженных коррупционных каналов.

Схема 5.8: Коррупционный риск при проведении госзакупок в Венгрии, 2009–2015 годы (общее число закупок: 118 843). Источник: Будапештский центр исследования коррупции, 2016

Пояснение: Индекс коррупционного риска равен нулю, если при проведении госзакупки имела место довольно сильная конкуренция, а также ей предшествовало публичное объявление о проведении торгов. Если же госзакупка была проведена без предварительного публичного объявления и при ее проведении не наблюдалось существенной конкуренции, то индекс коррупционного риска равняется единице. Промежуточное значение 0,5 присваивается в тех случаях, когда отсутствует только один из факторов – либо конкуренция, либо объявление

С экономической точки зрения, более пристальное изучение тендерных заявок с завышенной ценой указывает на существенные различия между захватом государства снизу вверх и криминальным государством в том, что касается торгов, не объявляемых публично. На самом деле, решения о том, стоит ли делать публичное объявление о проведении тендера, а также о том, какого типа тендеры (открытые, договорные или ограниченные) должны использоваться при распределении государственных денег и денег Евросоюза, принимаются на уровне государственного правительства. Если правительство решит, что определенные типы госзакупок привлекают большое количество неполных предложений или предложений с очевидно завышенной стоимостью, оно теоретически может сделать все для того, чтобы такие тендеры проводились открыто и публично, а также объявлялись заранее. Учитывая тот факт, что даже для объявленных тендеров срок подачи заявки можно сделать практически невыполнимым, можно заключить, что существует некий механизм, с помощью которого будущие победители торгов регулярно получают информацию, необходимую для составления тендерной заявки до того, как тендер будет объявлен публично. Пожалуй, этот механизм можно назвать «тендерным замыканием». И он применяется еще до обсуждения рассылки приглашений к участию и подгонки описания искомой услуги или продукта под конкретных лиц или конкретные компании [♦ 4.3.4.2]. Таким образом, тендерное техническое задание четко подгоняется под предложение от организации, которая уже заранее была выбрана победителем. Такая практика не является набором несвязанных эпизодов, а представляет собой крупномасштабную схему, одобренную на самом верху.

Схема 5.9: Доля госзакупок, проведенных в рамках тендеров, не объявленных публично, в их процентном соотношении к общему количеству тендеров на госзакупки в Венгрии, 2009–2015 годы (Общее число закупок: 121 849). Источник: Будапештский центр исследования коррупции, 2016

Схема 5.10: Ценовая деформация при проведении госзакупок в Венгрии, 2009–2015. Источник: Будапештский центр исследования коррупции, 2016

Пояснение: Среднеквадратичная погрешность стоимости контрактов на госзакупки в Венгрии по отношению к теоретическому распределению (по закону первой цифры Бенфорда) по годам, 2009–2015 годы, общее число закупок: 123 224

Кто-то может поспорить, что вышеописанный тренд все еще может являться последствием захвата государства снизу вверх или сверху вниз, так как сговора между автором тендера и членом оценочной комиссии, с одной стороны, и участником торгов – с другой, должно быть достаточно для осуществления подобных схем. Однако уровень неконтролируемого завышения цены, представленный на Схеме 5.10 и взлетевший на несколько порядков за исследуемый временной промежуток, не подтверждает гипотезу о частичном захвате государства.