Текст книги "Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2"

Что касается (2) длительности, то здесь важны два аспекта. Во-первых, в отличие от двух других форм политической реорганизации собственности, перераспределение посткоммунистической собственности происходило не во всех странах региона. В действительности этот процесс шел только там, где сформировались однопирамидальные патрональные сети (а также хищнические государства), которые могут дискреционно захватывать собственность по принципу патрональной лояльности[247]247
  Melvin N. Authoritarian Pathways in Central Asia: A Comparison of Kazakhstan, the Kyrgyz Republic and Uzbekistan // Democracy and Pluralism in Muslim Eurasia. London; New York: Routledge, 2004. P. 119–142.


[Закрыть]. Однако отсутствие разделения сфер социального действия способствует тому, что когда приемная политическая семья приходит к власти, даже при наличии мультипирамидальных сетей, перемены в экономической политике происходят в пользу правящей политической элиты, и результатом этого часто становится передача собственности в частные руки. Во-вторых, в патрональных автократиях процесс перераспределения посткоммунистической собственности непрерывен и не имеет конца. Это обусловлено тем, что экономика патронализирована не целиком. Поскольку некоторые ее сектора могут функционировать автономно, фирмы или предприниматели, выбранные в качестве потенциальной добычи хищническим государством, могут появиться в любой момент [♦ 5.5.4]. В общем и целом, по мере того как меняются обстоятельства, меняются и факторы, определяющие ценность актива. Таким образом, актив, который остается нетронутым в течение какого-то времени, может быть выбран верховным патроном для перераспределения чуть позже, в зависимости от его текущих политических и экономических соображений.

Если обобщить вышеизложенное, то экономические и политические цели этого процесса отражают принцип интересов элит, то есть накопление богатства, поскольку патронализация предполагает перераспределение собственности между акторами, связанными по принципу реляции, и умножение власти, поскольку патронализация способствует монополизации патрональных сетей посредством изъятия активов у сторонних лиц в пользу членов этих сетей. Идеологической вывеской для перераспределения посткоммунистической собственности является «конец смены режима», либо путем (a) «введения диктатуры закона» вместо прежней олигархической анархии, если она имела место, либо через (b) «формирование национальной буржуазии» и правосудие, в рамках которого «активы, приватизированные обманным путем, изымаются у бывших коммунистов»[248]248
  Мадьяр Б. Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. С. 290–304.


[Закрыть]. Эти, а также другие основные черты всех видов политической реорганизации структуры собственности приведены в Таблице 5.12.

Альтернативно процессы реорганизации собственности можно осмыслить, если провести аналогию с первоначальным накоплением капитала, как его описывает Карл Маркс в первом томе «Капитала». Аналогия основывается на появлении нового слоя собственников, которые, чтобы стать доминирующими акторами в экономике и основой новой экономической системы или режима, вероятно, используют недобросовестные средства[249]249
  Szelényi I. Capitalisms After Communism; Holmstrom N., Smith R. The Necessity of Gangster Capitalism: Primitive Accumulation in Russia and China // Monthly Review. 2000. Vol. 51. № 9. P. 1–15; Sárközy T. Illiberális Kormányzás a Liberális Európai Unióban: Politikailag Igen Sikeres Túlhajtott Plebejus Kormányzás – a Harmadik Orbán-Kormány, 2014–2018 [Нелиберальное управление в либеральном Европейском союзе: Политически успешное, чрезмерное и вульгарное управление – третье правительство Орбана, 2014–2018]. Budapest: Libri Kiadó, 2019. P. 302–311. Также см. части 26–33 в труде: Маркс К. Капитал.


[Закрыть]. Тем не менее мы предпочитаем использовать термин «политическая реорганизация собственности», потому что (1) он фокусируется на функционировании режимов, что лучше укладывается в логику нашего исследования, и (2) он является более широким по смыслу и, следовательно, способен охватывать ситуации, которые в действительности сильно отличаются от первоначального накопления, как его понимал Маркс. Применение марксистских аналогий для описания коммунистической национализации могло бы привести к путанице, поскольку национализация упраздняла, а не создавала частную собственность, тогда как конфискованные активы использовались в дальнейшем в социалистической экономике, а не в капиталистической (согласно нашим понятиям [♦ 5.6])[250]250
  Но см.: Burdekin R. Preobrazhensky’ s Theory of Primitive Socialist Accumulation // Journal of Contemporary Asia. 1989. Vol. 19. № 3. P. 297–307.


[Закрыть]. Приватизация при смене режима включала в себя (1) ликвидацию государственной собственности и (2) управление процессом смены режима, тогда как в определении, предложенном Марксом, (1) собственность изымается у частных акторов (крестьян), а (2) сильный и стабильный режим получает права собственности на землю (огораживание). Наконец, во время первоначального накопления капитала, по мнению Маркса, происходит его перетекание между доиндустриальным (сельскохозяйственным) и индустриальным секторами, которое сопровождается сменой владельцев. Однако в посткоммунистическом перераспределении в условиях контролируемой смены владельцев уже накопленного капитала его модернизационный потенциал отсутствует. Кроме того, бенефициарами хищничества становятся не предприниматели: это не та ситуация, когда кто-то зарабатывает «свой первый миллион» нечестным путем, а потом все равно участвует в конкурентной борьбе по правилам рынка. Вместо предпринимателей возникают олигархи и подставные лица, последний миллион которых такой же «грязный», как и первый. С точки зрения своей социальной функции, они являются лишь сборщиками ренты, которые, будучи уполномочены верховным патроном и получая различные субсидии, ведут свою деятельность, маскируясь под бизнесменов [♦ 3.4.1.2].

Таблица 5.12: Три типа политической реорганизации структуры собственности в посткоммунистическом регионе

Приватизация при смене режима была чрезвычайно сложным процессом, который очень по-разному проходил в разных странах. Некоторые из этих различий были количественными: хотя на 2002 год частный сектор в странах с переходной экономикой обеспечивал более 60 % их ВВП, степень приватизации в них варьировалась от высокой, как в Венгрии, Польше и Эстонии, до умеренной, как в Румынии, Украине и России, и низкой, как в Молдове, Беларуси и Узбекистане[252]252
  Lane D. Post-State Socialism. P. 22–23.


[Закрыть]. Однако более интересными, с нашей точки зрения, являются качественные различия, то есть широкий спектр методов, при помощи которых проводилась приватизация.

В этой части мы приводим типологию методов приватизации в зависимости от ее мотивов. Как упоминалось ранее, таких мотивов может быть три: экономический, идеологический и политический, и каждый из них включает несколько методов, которыми располагают приватизаторы. Конечно, на практике ни одна правящая элита не ограничивается одним мотивом, и поэтому ни в одной стране собственность партии-государства не была приватизирована единым образом. Однако в аналитических целях можно выделить мотивы приватизации при смене режима идеального типа и методы, применяемые для их реализации. Этот прием дает набор концептов, которые можно использовать, чтобы рассказать историю приватизации каждой страны посткоммунистического региона или, другими словами, описать совокупность основных черт приватизации в рассматриваемой стране, соотнеся ее практику со списком, который мы приводим.

Существует три экономических цели приватизации при смене режима, как, впрочем, и любой приватизации. Первая – изменение системы стимулов для менеджеров (собственников) экономических единиц через включение мотива прибыли. Как пишет Корнаи, в коммунистических диктатурах «[никакая] часть прибыли государственной фирмы не переходит автоматически в карманы этих [менеджеров], и, в свою очередь, они не должны покрывать из своих карманов никакие убытки государственной фирмы. Поскольку связь между „своим карманом“ и остаточным доходом государственной фирмы полностью отсутствует, те, кто в других отношениях имеют решающий голос при распределении остаточного дохода, с этой точки зрения вообще не являются реальными собственниками»[253]253
  Корнаи Я. Социалистическая система. С. 100.


[Закрыть]. Такое положение предполагалось изменить посредством приватизации, чтобы менеджеры (собственники) могли зарабатывать или нести убытки в зависимости от их успеха на рынке и, следовательно, были бы мотивированы производить продукцию в интересах клиентов, а не в интересах центрального планировщика. Во-вторых, приватизация – это способ увеличить доходы бюджета, что было немаловажно, когда налоговые доходы государств резко упали из-за того, что после транзита экономика перешла в рецессию. В-третьих, приватизацию можно проводить в целях возобновления экономического роста, который может быть стимулирован инвестированием в производство со стороны заинтересованных частных собственников[254]254
  Bokros L. Accidental Occidental. P. 84.


[Закрыть].

В основе всех этих целей лежит технократический мотив экономической эффективности. И все эти практики приватизации можно проанализировать по двум критериям: (1) объект приватизации и (2) открытость рынка приватизации для аутсайдеров по отношению к правящей элите. Объект приватизации имеет значение при создании механизмов регуляции промышленности после приватизации. Следовательно, к таким конкурентным отраслям, как розничная торговля, необходимо подходить иначе, чем к естественным монополиям или олигополистическим рынкам, таким как природные ресурсы или банковское дело, которые требуют, как правило более жесткой нормативно-правовой среды[255]255
  Bokros L. Accidental Occidental. P. 113–126.


[Закрыть]. Что до открытости рынка приватизации, то этот критерий имеет значение, поскольку (1) конкуренция между потенциальными инвесторами в условиях строгих требований должна приводить к производству более качественных товаров по более низкой стоимости, чем если бы рынок был закрыт для аутсайдеров, а приватизированный актив был заранее закреплен за конкретным экономическим актором, и (2) более высокая конкуренция ведет к более низкому потенциалу коррумпированности, то есть снижает вероятность того, что нормативное решение о том, кто приватизирует актив, превратится в дискреционное. В принципе, чем сложнее процедура и чем более дискреционны решения государства о сделках, тем выше потенциал коррумпированности[256]256
  Kaufmann D., Siegelbaum P. Privatization and Corruption in Transition Economies // Journal of International Affairs. 1997. Vol. 50. № 2. P. 419–458.


[Закрыть].

В зависимости от объекта приватизации можно выделить четыре метода ее реализации (Таблица 5.13)[257]257
  Arakelyan V. Privatization as a Means to Property Redistribution in Republic of Armenia and in the Russian Federation. Tampere: Tampere University Press, 2005. P. 82–85.


[Закрыть]. Первый можно обозначить как передачу деятельности на контрактной основе, при которой государство приватизирует какую-либо деятельность, то есть возлагает на частный рынок производство определенного товара или услуги вместо того, чтобы производить их самостоятельно. Во многих странах дороги, школы и правительственные здания строят частные подрядчики. Кроме того, государство часто привлекает на контрактной основе исполнителей в такие сектора, как транспорт, общественная безопасность и рекреация[258]258
  Arakelyan V. Privatization as a Means to Property Redistribution in Republic of Armenia and in the Russian Federation. P. 82.


[Закрыть]. В этом случае государство играет роль потребителя на частном рынке, а услуги предоставляются в форме искусственной монополии, поскольку в случае передачи деятельности на контрактной основе государство не просто покупает товар или услугу, которые обычно можно купить на рынке, а заключает контракт на государственную деятельность. Один из главных аргументов в пользу того, что государство не должно вести свою деятельность как монополист, заключается в том, что при заключении контрактов среди участников тендера возникает конкуренция, которая позволяет государству снижать затраты и минимизировать чрезмерное налогообложение [♦ 2.4.3].

Таблица 5.13: Методы приватизации в зависимости от ее объекта (технократическое измерение)

Второй метод можно обозначить понятием франчайзинг (лицензирование), и оно описывает ситуацию, когда государство приватизирует концессию, то есть дает частным фирмам особую монопольную привилегию на производство и поставку определенной услуги (или ее части). Франчайзинг встречается особенно часто, если речь идет о товарах, обладающих свойствами естественной монополии[259]259
  Ibid. P. 83–84.


[Закрыть], например коммунальных услугах, однако он также применяется, если государство хочет следить за данной деятельностью, исходя из общественных или иных интересов, например в случае азартных игр или табачной промышленности[260]260
  Мадьяр Б. Анатомия посткоммунистического мафиозного государства. С. 230–238.


[Закрыть]. В условиях франчайзинга государство берет на себя роль особого законодательного органа для определенной отрасли (особого в том смысле, что оно регулирует эту отрасль больше и по другим правилам, чем остальные частные предприятия), а экономическая форма лицензируемой деятельности является искусственной монополией или олигополией.

Третий метод можно обозначить как частичную прямую приватизацию. В этом случае государство приватизирует предприятие, а также его активы, но лишь до определенной степени (то есть государство все еще остается акционером новой частной компании, но, как правило, миноритарным). Этот метод при частном управлении зачастую порождает неопределенность. По утверждению Кароя Аттилы Шооша, после смены режима «компании в России и Украине были приватизированы без земли, которая находилась в государственной собственности. В Словении возникла похожая неопределенность из-за своеобразного миноритарного активизма со стороны государственных органов, который заключался в том, что государственные и полугосударственные фонды кооперировались между собой и приобретали миноритарные пакеты некоторых предприятий, опираясь при этом на поддержку самого государства, игравшего роль главного управляющего, законотворческого и контролирующего органа»[261]261
  Soós K. A. Politics and Policies in Post-Communist Transition. P. 150.


[Закрыть]. Следовательно, с технократической точки зрения, этот метод можно применять только к естественным монополиям и так называемым стратегическим отраслям[262]262
  Ibid. P. 122–124.


[Закрыть]. При частичной прямой приватизации государство берет на себя роль партнера в управлении компанией, которая, однако, принимает экономическую форму конкурирующей фирмы (с потенциальным вмешательством государства в ее управление).

И, наконец, когда государство приватизирует предприятие, но не становится его акционером, то это метод полной прямой приватизации. Как отмечает Лайош Бокрош, с технократической точки зрения, он используется преимущественно в конкурентном секторе (производство, переработка пищевых продуктов, розничная торговля и т. д.), поскольку «государство ‹…› не способно реструктурировать, реорганизовать и усовершенствовать крупное количество коммерческих предприятий, а затем эффективно управлять ими»[263]263
  Bokros L. Accidental Occidental. P. 93.


[Закрыть]. Именно этот урок можно было извлечь из развития плановых экономик: государство не способно эффективно управлять конкурирующими предприятиями и действовать в интересах потребителей[264]264
  Корнаи Я. Социалистическая система. С. 256–289.


[Закрыть]. При полной прямой приватизации предприятия становятся полностью частными, а после их передачи в собственность никакой реляции между государством и бизнесом не сохраняется. Таким образом, предприятие, ставшее частной собственностью, принимает экономическую форму независимой конкурирующей фирмы.

Теперь мы предлагаем обратиться к открытости рынка приватизации и относящимся к этому измерению пяти различным методам, которые мы перечисляем в порядке возрастания от самых мелких до самых высоких барьеров для входа или от самых открытых до самых закрытых для аутсайдеров рынков (Таблица 5.14). Первый – это приватизация выпуска акций, когда государственное предприятие приватизируется не в один прием, а через открытую продажу акций (на фондовой бирже). В этом случае единственный барьер для входа – это незначительные финансовые вложения, необходимые для покупки акций[265]265
  Jones S. et al. Share Issue Privatizations as Financial Means to Political and Economic Ends // Journal of Financial Economics. 1999. Vol. 53. № 2. P. 217–253.


[Закрыть]. Второй метод, когда государственное предприятие продают в ходе одной сделки, а сама процедура прозрачна и открыта для участия, мы называем публичным аукционом[266]266
  Arakelyan V. Privatization as a Means to Property Redistribution in Republic. P. 85.


[Закрыть].

Таблица 5.14: Методы приватизации в зависимости от открытости ее рынка (технократическое измерение)

В обоих упомянутых случаях рынок приватизации является открытым в том смысле, как мы определили его в Части 5.4.2.1, потому что что любой человек может войти на него и конкурировать за приватизируемую собственность вне зависимости от решения государства. Рынок приватизации приобретает уже нормативно-закрытый характер в случае публичных тендеров, когда государство позволяет участвовать в них не всем, а только тем, кто отвечает множеству критериев (как правило, при передаче деятельности на контрактной основе или франчайзинге). Где-то между нормативно– и дискреционно-закрытым рынками находится четвертый метод, аукцион с ограниченным участием, когда для участия в нем требуется приглашение от государства. Теоретически приглашение можно получить на основании нормативного критерия, но на практике в таких условиях высок риск дискреционности. Наконец, рынок приватизации становится дискреционно-закрытым в случае договорных продаж, когда того, кто получает приватизируемую собственность, назначает правящая политическая элита[267]267
  Arakelyan V. Privatization as a Means to Property Redistribution in Republic. P. 86. Степень открытости имеет статус «по умолчанию», что означает отсутствие коррупции в процессе приватизации государства. Если коррупция возникает, она может превратить любой рынок приватизации в дискреционно-закрытый.


[Закрыть].

Технократические мотивы, ориентированные на эффективность, более свойственны приватизации в тех странах, где рыночная экономика устоялась, чем в странах, где происходит смена режима. Помимо того, что достижение экономической эффективности входило в намерения далеко не всех приватизаторов[268]268
  Обзор литературы на эту тему см.: Soós K. A. Politics and Policies in Post-Communist Transition. P. 25–29.


[Закрыть], приватизация в технократическом ключе была в ряде случаев просто не доступна, и у этого есть четыре основных причины[269]269
  Frydman R., Rapaczynski A. Privatization in Eastern Europe: Is the State Withering Away? Budapest; New York: Oxford University Press, 1994.


[Закрыть]:

• во время смены режима не существовало пригодной для этого правовой среды (за исключением пары стран Центральной Европы), которая могла бы в достаточной степени гарантировать защиту частной собственности, а также обоснованные и прозрачные правила передачи государственной собственности в частные руки;

• крах коммунистического строя часто сопровождался прекращением функционирования государственного контроля, в результате чего решения о распределении государственной собственности принимались с использованием политических механизмов и государственного аппарата, которые не были стабильны и не учитывали неустойчивость своего положения;

• отсутствовал финансово устойчивый внутренний спрос, поскольку в условиях государственной монополии и командной экономики никто не мог накопить необходимые для этого активы;

• когда административный рынок и командная экономика выходят из строя, невозможно определить точную стоимость бывшей государственной корпорации в рыночной среде, которой прежде даже не существовало. Ведь, как известно, ни цена продуктов, ни затраты на производство, ни собственно спрос и предложение не были сформированы рыночными силами. (Несомненно, можно предположить, что добывающая промышленность, цены в которой, по сравнению с международными, были занижены, принесла бы значительную прибыль тем, кто смог ее присвоить[270]270
  Ср.: Nureev R. Power-Property as a Path-Dependence Problem.


[Закрыть].)

Одним словом, не технократические мотивы приватизации возникали как намеренно, так и вынужденно. Два наиболее важных из них – это установление справедливости, то есть устранение несправедливости коммунистической диктатуры через передачу собственности ее законным владельцам, и трансформация власти, то есть либо преобразование власти коммунистической номенклатуры в посткоммунистическую экономическую власть, либо использование приватизации для личной выгоды новых акторов.

Мы выделяем четыре метода приватизации, которые, хотя и включают экономические аспекты, в первую очередь обусловлены идеологической целью установления справедливости (Таблица 5.15). Первый и самый простой способ сделать это – вернуть собственность тем, у кого ее забрали, то есть реприватизация. В процессе установления справедливости при реприватизации временной точкой возврата является структура собственности того периода, который предшествовал национализации / коллективизации, а целью этого процесса является предоставление национализированной собственности тем, кто в качестве бывших владельцев имеет на нее права. И хотя этот метод в теории выглядит просто, его реализация оказывается намного более сложной. С одной стороны, маловероятно, что реприватизация может способствовать экономической эффективности, так как дети (или внуки) тех, у кого было конфисковано имущество, вынужденные десятилетиями зарабатывать на жизнь в условиях плановой экономики, скорее всего, не являются наиболее подходящими акторами для современного и эффективного управления этими единицами. С другой стороны, что, с точки зрения установления справедливости, пожалуй, даже более важно, за десятилетия коммунистической национализации практически никакая собственность не сохранилась в первоначальном виде: многие старые здания были снесены или полностью реконструированы; новые здания были построены на части апроприированных земель; изъятые средства производства были амортизированы и т. д. Вследствие этого восстановление первоначального состояния объектов собственности было, как правило, нецелесообразным (а часто и невозможным), и не всегда было ясно, что именно должно быть возвращено (и кому). В силу этих обстоятельств противники реституции утверждали, что «частные претензии часто бывают сложны и растянуты по времени и без необходимости замедляют процесс приватизации»[271]271
  Arakelyan V. Privatization as a Means to Property Redistribution in Republic. P. 82.


[Закрыть]. Неслучайно в большинстве стран реприватизация ограничивалась преимущественно недвижимостью (например, сельскохозяйственными угодьями), а производственные активы затрагивала лишь в ограниченном объеме[272]272
  Bokros L. Accidental Occidental. P. 88–89.


[Закрыть].

Таблица 5.15: Методы приватизации с точки зрения установления справедливости (идеологическая цель)

Второй метод установления справедливости предлагает решение обозначенных выше проблем. В результате компенсации бывшие владельцы получают не само конфискованное у них имущество, а некое альтернативное имущество, сравнимое по стоимости с прежним (национализированным). Это «альтернативное имущество» могло принимать форму так называемых компенсационных ваучеров, которые были в ходу в Венгрии и Словении, и могли быть использованы в приватизационных сделках. «Эти ваучеры повысили спрос на акции всех предприятий, – пишет Шоош, – и средних, и крупных. Однако их влияние на структуру спроса, вероятно, было незначительным, поскольку их можно было свободно продавать и покупать; они даже котировались на фондовых биржах ‹…›. Цены на компенсационные ваучеры колебались в зависимости от роста „приватизационного предложения“ и от периодически меняющихся условий их использования в ходе приватизации. Однако их цена всегда была ниже их номинальной стоимости. Они осели в семьях и других хозяйственных единицах, которые так или иначе стремились приобрести приватизированные активы. Купив ваучеры по сниженным ценам, покупатели могли приобрести эти активы несколько дешевле»[273]273
  Soós K. A. Politics and Policies in Post-Communist Transition. P. 29.


[Закрыть].

Третий метод можно назвать инсайдерской приватизацией, которая также известна как выкуп бизнеса менеджерами (MEBO)[274]274
  Arakelyan V. Privatization as a Means to Property Redistribution in Republic. P. 87–88.


[Закрыть]. В отличие от двух уже описанных методов, точкой возврата для установления справедливости является не предшествующий национализации период, а момент перед сменой режима, поскольку «компания принадлежит тем, кто ее работает», если перефразировать расхожее выражение. Таким образом, при применении этого метода государственные предприятия могли быть переданы управляющим активами, в числе которых менеджмент и остальные сотрудники. Последние имели сильные позиции в Польше, а первые – в России, что свидетельствует о «двойном преимуществе, которое дает этот метод, а именно о возможности реализации и политической популярности»[275]275
  Ibid. P. 87.


[Закрыть]. Однако в других странах, таких как Венгрия, где выкуп бизнеса зачастую совершался путем сговора, тот факт, что менеджмент происходил из слоя лояльных предыдущему режиму технократов, способствовал дефициту легитимности процесса приватизации. И действительно, в таких случаях приватизация обычно приводила к появлению «красных» и «зеленых» баронов внутри корпораций, которые либо платили менеджерам за отказ от должности, либо массово освобождали от обязанностей сотрудников этих корпораций. Этот процесс, как правило, совпадал с трансформацией определенных корпоративных подразделений в новые компании, связанные с менеджментом, что часто приводило к крушению крупных государственных (преимущественно промышленных) корпораций и увольнению значительной части их сотрудников.

Наконец, свободная раздача гражданам или массовая ваучерная приватизация основывалась на том принципе, что единственно возможные владельцы национализированной собственности – это люди, то есть граждане страны[276]276
  Lewandowski J. The Political Context of Mass Privatization in Poland // Between State and Market: Mass Privatization in Transition Economies. World Bank Publications, 1997. P. 35–39.


[Закрыть]. Таким образом, через выпуск приватизационных ваучеров или «купонов» в одночасье были созданы миллионы новых собственников. Эти граждане могли инвестировать полученные ваучеры в компании или в так называемые чековые инвестиционные фонды (ЧИФы)[277]277
  Arakelyan V. Privatization as a Means to Property Redistribution in Republic. P. 95.


[Закрыть]. ЧИФы находились под контролем либо оставшихся в государственной собственности банков (как в Чехословакии), либо государственного приватизационного агентства (как в Румынии), либо под безнадзорным инсайдерским контролем в том случае, если по инициативе лиц с хорошими связями им удавалось собрать ваучеры граждан. «Последняя схема представляла собой самый неблагоприятный вариант и приводила к масштабным злоупотреблениям»[278]278
  Bokros L. Accidental Occidental. P. 90.


[Закрыть]. Кроме того, этот процесс привел к значительной фрагментации прав собственности, и поэтому не способствовал какому-либо существенному росту благосостояния индивидов. Рыночная цена на недвижимость упала, что позволило некоторым лицам воспользоваться этим и сосредоточить в своих руках собственность, а затем политизировать свои активы.

Здесь мы приходим к рассмотрению политической цели приватизации, а именно к трансформации власти номенклатуры и передачи ее в частные руки. Эта цель не подразумевала конкретных методов, поскольку процесс по своей природе должен был быть неформальным. Скорее она предполагала злоупотребления в процессе приватизации в целом, что означает, что некоторые из ранее описанных и изначально нормативных методов были превращены в дискреционные акторами, действующими в разных направлениях.

С точки зрения направления, в котором на практике происходит искажение процесса приватизации, можно выделить три метода (Таблица 5.16). Первый – это трансформация власти снизу вверх. При применении этого метода мотивы государства являются технократическими, а приватизация представляет собой открытую конкуренцию, что означает, что победитель в приватизационных торгах заранее неизвестен. Центральной воли, которая могла бы координировать передачу власти номенклатуры, не существовало. При этом активы были присвоены. Не всегда их присваивали наиболее подходящие для этого экономические акторы с надлежащими навыками управления. В основном это были члены номенклатуры, а также аутсайдеры с нужными связями, ведь они обладали конкурентным преимуществом, поскольку, как мы упоминали ранее, не было никакого хорошего способа определить реальную рыночную цену коммунистической государственной собственности, так как она эксплуатировалась не в капиталистической среде и за пределами частного рынка. Следовательно, в ходе приватизации при смене режима наличие ценной инсайдерской информации, социального капитала или сетей сильной связи [♦ 6.2.1] могло использоваться для того, чтобы прибрать к рукам ценные активы. Как полагает Селеньи, в Центральной Европе «при приобретении богатства и получении должностей в посткоммунистических режимах социальный капитал был, несомненно, важнее политического. Личные связи и информация о компаниях, подлежащих приватизации, дополняли борьбу рыночных сил. Приватизационные агентства часто выставляли на аукционе фирмы по ценам ниже их реальной стоимости, и, чтобы получить о ней точную информацию, нужно было иметь связи, как с руководством предприятия, так и в приватизационном агентстве»[279]279
  Szelényi I. Capitalisms After Communism. P. 43. Также см.: Селеньи И., Эял Г., Тоунсли Э. Построение капитализма без капиталистов.


[Закрыть].

Таблица 5.16: Методы приватизации с точки зрения трансформации власти (политическая цель)

Второй метод мы называем горизонтальной трансформацией власти. При его применении передача власти номенклатуры происходит не в один дискретный прием, а в ходе многоступенчатого процесса. Первый шаг представляет собой нормативную «первичную приватизацию», которая проводилась, как правило, в форме инсайдерской приватизации или свободной раздачи гражданам (ваучеров), что привело к чрезвычайно рассеянной структуре собственности. Но в последующие годы проводилась так называемая вторичная приватизация, в рамках которой люди продавали свои ваучеры, а приватизированные ранее активы концентрировались в руках все меньшего количества людей. В таких странах, как Чехия, этот процесс был нормативным, то есть происходил на свободном рынке без вмешательства государства с целью сделать членов номенклатуры бенефициарами вторичной приватизации[280]280
  Soós K. A. Politics and Policies in Post-Communist Transition: Primary and Secondary Privatisation in Central Europe and the Former Soviet Union. Budapest; New York: CEU Press, 2011. P. 105–110.


[Закрыть]. Однако в таких странах, как Россия или Украина, где преобладала инсайдерская приватизация, правовая среда, созданная в ходе смены режима, предоставляла преимущества бывшим членам номенклатуры – новым менеджерам предприятий – которые в результате вторичной приватизации могли присвоить власть номенклатуры (см. Текстовую вставку 5.9). В этом процессе довольно многие бывшие члены номенклатуры, вероятно, десятки тысяч, стали доминирующими собственниками средних и крупных компаний, а некоторые из руководителей этих предприятий даже получили неограниченные полномочия, поскольку владели значительными долями в своих экономических единицах. Эти последние акторы после смены режима и стали первыми олигархами[281]281
  Ibid. P. 141.


[Закрыть].

Текстовая вставка 5.9: Первичная и вторичная приватизация в России

Основной метод приватизации, применяемый в России с 1992 года, представлял собой решение, выдвинутое правительством ‹…› только потому, что в противном случае парламент вообще не принял бы закон о приватизации. Причина была в том, что только такая редакция этого закона соответствовала интересам руководителей предприятий, которые доминировали в парламенте. ‹…› При ваучерной приватизации акции, помимо переданных или проданных сотрудникам и менеджерам [около 50 %], продавались также сторонним инвесторам ‹…›, однако 29 % акций можно было продать только за ваучеры на аукционах. ‹…› Эти формы собственности были обречены на сокращение ‹…› по двум причинам ‹…›. Во-первых, концепция собственности в руках сотрудников имела мало поддержки в системе права, слабые стимулы и незначительное правовое обеспечение. Во-вторых, ‹…› если защита интересов и прав мелких акционеров слаба, структура собственности имеет тенденцию к высокой концентрации. В таких странах быть маленьким акционером не выгодно. [В ходе вторичной приватизации в] России, Украине и Словении ‹…› доля участия менеджеров в капитале выросла, а доля обычного персонала снизилась. ‹…› Рядовые сотрудники были пассивными собственниками, а менеджеры были активны, и, в значительной степени злоупотребляя своими руководящими должностями, постепенно лишили миноритариев их долей в акционерном капитале (как, вероятно, и других владельцев)[282]282
  Soós K. Politics and Policies in Post-Communist Transition. P. 8, 51, 106, 109.


[Закрыть].

Наконец, третий метод – трансформация власти сверху вниз – предполагал то, что Ольга Крыштановская и Стивен Уайт описывают как «приватизацию государства государством». Анализируя ситуацию в России, они указывают на несколько случаев, «когда государственные чиновники, используя свои официальные полномочия, [приватизировали] те части государства, за которые [сами] несли ответственность. ‹…› Этот тип приватизации включал в себя всесторонние изменения в системе экономического управления, банковской сфере и розничной торговле, а также продажу наиболее прибыльных предприятий. Например, министерства превращались в концерны. Министр, как правило, уходил в отставку или становился консультантом того концерна, который появлялся на месте министерства. Президентом концерна обычно был бывший заместитель министра, а концерн приобретал статус акционерного общества. Акционерами становились, как правило, люди, входящие в высший состав руководства бывшего министерства, а также предприятия, за которые они несли ответственность. Таким образом, имущество министерства становилось частной собственностью его главных должностных лиц; а сами они не просто приватизировали организацию, за которую были ответственны, но и делали это для личной выгоды»[283]283
  Kryshtanovskaya O., White S. From Soviet Nomenklatura to Russian Elite. P. 720.


[Закрыть]. Ситуации такого рода случались до массовой приватизации, масштабы которой были поэтому сокращены. Конечно, экономист Виталий Найшуль, преувеличивал, когда сказал ельцинскому министру, ответственному за приватизацию: «Ваши планы по приватизации российской промышленности никогда не сработают. Все уже приватизировано и отдавать больше нечего», – но у него были на то основания[284]284
  Цит. по: Buiter W. From Predation to Accumulation? The Second Transition Decade in Russia // Economics of Transition and Institutional Change. 2000. Vol. 8. № 3. P. 606.


[Закрыть].