Текст книги "Посткоммунистические режимы. Концептуальная структура. Том 2"

Хотя Месарош с невероятной скоростью сколотил ошеломляющий капитал, он также использовал свою экономическую империю как «дойную корову», получая большую часть прибыли в качестве дивидендов[389]389
  Fokasz O., Oroszi B. Protestáló Etika [Протестующая этика] // HVG. 06.06.2019; Jandó Z. Mészáros Lőrinc új rekordja: 25,4 milliárd forintot vesz ki a cégeiből [Новый рекорд Лёринца Месароша: 25,4 млрд дивидендов от принадлежащих ему компаний] // G7.hu (blog). 05.06.2019. URL: https://g7.hu/kozelet/20190605/meszaros-lorinc-uj-rekordja-254-milliard-forintot-vesz-ki-a-cegeibol/.


[Закрыть]. Между тем его вынужденная экспансия финансировалась за счет ссуд, которые нередко выдавали банки, принадлежащие приемной политической семье[390]390
  Várhegyi É. A Bankszektor Elrablása [Рейдерство в банковском секторе] // Mozgó Világ. 2019. № 2. P. 3–14; Rádi A. Indebtedness of National Oligarchs Risk Banking System, Experts Say // Atlatszo.hu (blog). 02.02.2018. URL: https://english.atlatszo.hu/2018/02/02/indebtedness-of-national-oligarchs-risk-banking-system-experts-say/.


[Закрыть]. В условиях рыночной экономики такое поведение без надежной экономической базы означало бы, что этот пузырь может с легкостью лопнуть. Вероятно, он лопнул бы задолго до того, как собственность Месароша смогла бы достичь таких астрономических размеров[391]391
  Laki M. A Mészáros-Vállalatcsoport: Adalékok a Fidesz-Közeli Vállalkozások És Vállalkozók Működéséhez [Дело группы компаний Месароша. Необычное деловое поведение компаний, связанных с «Фидес»] // Külgazdaság. 2019. Vol. 63. № 9–10. P. 65–100.


[Закрыть]. Однако этот пузырь не рыночный, а трофейный, что означает, что он вырос в реляционной экономике под дискреционной защитой приемной политической семьи. Иными словами, когда хищническое государство предоставляет защиту, оно может «истощить» трофейный пузырь при помощи дискреционного государственного вмешательства. Такое развитие событий возможно только при нормальных обстоятельствах, когда у верховного патрона есть достаточно времени, чтобы вмешаться, прежде чем пузырь лопнет (так как это может произойти из-за внешнего потрясения, такого как война, экономический кризис или пандемия). Как бы то ни было, трофейный пузырь возникает неслучайно, поскольку с его помощью приемная политическая семья помогает сама себе: она включает в себя как нуждающегося в поддержке олигарха (подставное лицо), владеющего активами, так и главу исполнительной власти, который применяет государственную власть с максимальной амплитудой произвола [♦ 2.4.6]. Для «истощения» пузырей используются те же методы, о которых уже шла речь, когда мы моделировали различные варианты развития событий в ходе фазы потребления. В их числе (с упоминанием примеров из недавней истории про Месароша) можно назвать следующие[392]392
  Другие примеры см.: Мадьяр Б. Анатомия посткоммунистического мафиозного государства; Twenty-Five Sides of a Post-Communist Mafia State.


[Закрыть]:

• изменение нормативно-правовой базы (после того, как Месарош приобрел площадки для кемпинга на озере Балатон, строительные нормы и правила были изменены таким образом, чтобы он мог строить там гостиницы[393]393
  Nagy G. M. Club Rezsim: Mészáros Lőrincék Átszabják Balatonaligát [Клубный режим: Месарош Лёринц и его друзья реформируют Балатоналигу] // Magyar Narancs. 09.02.2019. URL: https://magyarnarancs.hu/belpol/club-rezsim-121640.


[Закрыть], а НДС на услуги проживания был снижен с 15 до 8 %)[394]394
  Balla G. Nem kell több vendég Mészárosnak ahhoz, hogy újabb milliárdokat keressen a szállodáival [Чтобы зарабатывать миллиарды на гостиничном бизнесе, Месарошу не нужны гости] // hvg.hu. 0706.2019. URL: https://hvg.hu/kkv/20190607_Nem_kell_tobb_vendeg_Meszaros_Lorincnek_ahhoz_hogy_milliardokkal_tobbet_keressen_a_szallodaiparban.


[Закрыть];

• дискреционное предоставление государственных субсидий и ссуд (многие приобретения Месароша финансировались государственными банками, включая Eximbank и MKB[395]395
  Medvegyev G. Állami hitelekből hízik Mészáros Lőrinc birodalma [Империя Лёринца Месароша счет государственных займов] // 24.hu. 30.09.2017. URL: http://24.hu/fn/gazdasag/2017/09/30/allami-hitelekbol-hizik-meszaros-lorinc-birodalma/.


[Закрыть], которые были до этого присвоены хищническими методами)[396]396
  Várhegyi É. A Bankszektor Elrablása [Рейдерство в банковском секторе]; Király J. A Magyar Bankrendszer Tulajdonosi Struktúrájának Átalakulása [Трансформация структуры собственности венгерской банковской системы] // Közgazdasági Szemle. 2016. Vol. 63. № 7–8. P. 725–761.


[Закрыть];

• передача государственных средств компании через государственные проекты (основная доля прироста благосостояния Месароша приходится на проекты государственных закупок, подавляющее большинство из которых финансируется из фондов ЕС)[397]397
  Erdélyi K. The Mészáros Empire Won Public Tenders Worth €826 Million Last Year, 93 Percent of Which Came from European Union Funds // Atlatszo.hu (blog). 17.01.2019. URL: https://english.atlatszo.hu/2019/01/17/the-meszaros-empire-won-public-tenders-worth-e826-million-last-year-93-percent-of-which-came-from-european-union-funds/; Dunai M. How Europe’ s Taxpayers Will Bankroll Viktor Orban’ s Friends and Family // Reuters. 15.03.2018. URL: http://www.reuters.com/investigates/special-report/hungary-orban-balaton/.


[Закрыть];

• создание искусственного спроса на продукцию трофейной компании (государство запустило программу льготного отдыха для бедных семей, которых размещали в отелях Месароша и Тиборца, зятя Орбана)[398]398
  Tamásné Szabó Z. Club Aliga: 350 milliót kasszírozhatnak Mészárosék a nagycsaládos üdülésből [Club Aliga: Месарош может получить 350 млн форинтов от льготного отдыха многодетных семей] // 24.hu. 09.08.2019. URL: https://24.hu/fn/gazdasag/2019/08/09/club-aliga-nagycsaladosok-erzsebet-program-nyaralas/.


[Закрыть].

В заключение следует в более общих терминах охарактеризовать специфическую микроуровневую динамику с точки зрения подставных и трофейных компаний. Те, кто обладает властью-собственностью в реляционных экономиках, отличаются от обычных частных собственников следующими свойствами. Во-первых, у них необычайно быстрая фаза роста. В результате дискреционной деятельности государства по предоставлению защиты предприятия приемной политической семьи становятся «национальными лидерами» почти сразу после того, как попадают к ней в собственность. Подставные компании способны выигрывать крупномасштабные государственные контракты без соответствующих компетенций или базового капитала, а при необходимости получать ссуды на довольно выгодных условиях без какого-либо покрытия капитала. Во-вторых, периоды расширения или сокращения их деятельности совпадают не с экономическими, а с политическими циклами. Поскольку успех этих компаний зависит от верховного патрона, они чрезвычайно уязвимы перед ним и его угрозами, которые он реализует, если те выказывают нелояльность. В-третьих, будучи победителями государственных тендеров, они, по сути, являются административными координаторами по извлечению ренты, а не по техническим вопросам. Эти компании обычно выполняют роль точек доступа к государственным контрактам и сотрудничают с такими крупными субподрядчиками или партнерами, которые в условиях нормальной конкуренции могли бы выполнять условия госконтракта самостоятельно. Координатор по извлечению ренты чаще всего создает систему с большим количеством уровней субподрядчиков, чем того требует техническая координация той же задачи. Уязвимость субподрядчиков, которые находятся у основания пирамиды, подтверждается тем фактом, что они работают как аутсорсинговые компании-изгои, практически не имея прибыли. Кроме того, невыплаты субподрядчикам и другие нарушения контракта не влекут за собой запрета на дальнейшее участие компании в госзакупках.

В-четвертых, размер налогооблагаемой прибыли в совокупном доходе таких компаний значительно превосходит показатели предприятий из той же сферы, которым государство не оказывает поддержки. Эта разница указывает на то, что компания высасывает средства из государства и занимается извлечением ренты. В-пятых, размер дивидендов, выплачиваемых из облагаемой налогом прибыли компании, намного превосходит дивиденды компаний, не получающих политической поддержки и действующих в условиях рынка. Подавляющую часть прибыли, если не всю ее целиком, компании, участвующие в честной рыночной конкуренции, особенно стартапы и развивающиеся компании, реинвестируют в бизнес, что абсолютно естественно при расширении сферы деятельности, которая требует инвестиций, и при вероятных рыночных колебаниях[399]399
  Пример метаанализа см.: Avanzi B. Strategies for Dividend Distribution: A Review // North American Actuarial Journal. 2009. Vol. 13. № 2. P. 217–251.


[Закрыть]. Однако в компаниях олигархов или подставных лиц бремя необходимых инвестиций в оборудование перекладывается на партнера по вынужденному консорциуму или субподрядчика. При этом любые риски, связанные с возможными колебаниями рынка, устраняются благодаря стабильным, политически мотивированным контрактам. Эти два фактора сами по себе косвенно указывают на то, что эти компании-победители в большинстве случаев существуют только для извлечения ренты, и если политическая обстановка изменится, их можно будет ликвидировать без каких бы то ни было потерь. Наконец, если в отношении успешного бизнеса, не связанного с приемной политической семьей, предпринимаются попытки хищничества, в отношении компаний, принадлежащих лояльным олигархам и подставным лицам, они не предпринимаются никогда. Так, наиболее заметным признаком подставной компании, принадлежащей полигархам или олигархам ближнего круга, является тот факт, что она еще ни разу не подвергалась атакам, и при этом очевидно имеет положительную стоимость в фазе выслеживания. Если положительная стоимость сторонней компании на этапе выслеживания является достаточным основанием для хищничества, то в контексте компаний приемной политической семьи за стоимость «в фазе выслеживания» мы приняли бы то, что на самом деле является трофейной стоимостью, ведь на компанию никогда не велась охота, потому что она никогда не выходила за пределы собственности приемной политической семьи. Очевидный разрыв между слабой политической позицией формальных владельцев и их неприкосновенностью также является ключевой характеристикой подставных компаний.

5.6. Сравнение экономических систем

То, что после распада Советского Союза наступит «конец истории», предсказывали не только политологи. Симеон Дянков и его соавторы в своей знаменитой статье[400]400
  Djankov S. et al. The New Comparative Economics // Journal of Comparative Economics. 2003. Vol. 31. № 4. P. 595–619.


[Закрыть] писали, что сравнительная экономика прошла тот же путь, что и политология. В эпоху холодной войны сравнительная экономика была занята сопоставлением капитализма в лице либеральных демократий на Западе и социализма в лице коммунистических диктатур на Востоке. В дальнейшем крушение последних, а также переход практически всех социалистических стран к капитализму рассматривались как историческая победа рыночной экономики над плановой. Дянков и его соавторы утверждали, что эта ситуация придает сравнительной экономике новый смысл: вместо сравнения двух крупнейших систем, капитализма и социализма, новая текущая повестка диктует необходимость сравнивать «разновидности капитализма»[401]401
  Ср.: Varieties of Capitalism: The Institutional Foundations of Comparative Advantage. Обсуждение этого вопроса см.: Holcombe R. Political Capitalism, 2018. P. 20–43.


[Закрыть].

Такой подход, подразумевающий наличие «разновидностей капитализма», был впервые разработан для западных экономик, а затем ученые стали использовать его в качестве универсальной системы, которую можно применять и для стран, принадлежащих другим цивилизациям. Но все же мы не можем полностью согласиться с ним по двум причинам. Во-первых, поскольку режим коммунистической диктатуры составляет неотъемлемую часть нашей концептуальной структуры, являясь одним из полярных типов, мы не можем игнорировать и его экономическую систему, социализм, и фокусироваться исключительно на разновидностях капитализма. Во-вторых, существует проблема, о которой уже шла речь в Части 5.5.4.5, а именно, что преобладание власти-собственности является свидетельством экономической системы нового типа, которая в западном понимании не является ни социалистической, ни капиталистической. На формальном уровне в этой новой системе преобладает частная собственность, но на неформальном – де-факто частная собственность на деле тесно связана с политической властью. Таким образом, описание этой системы в парадигме «разновидностей капитализма» так же некорректно, как и описание патрональных автократий в парадигме «разновидностей демократии», то есть при помощи подтипов демократии (в гибридологии)[402]402
  См., например: Bogaards M. De-Democratization in Hungary: Diffusely Defective Democracy.


[Закрыть]. С одной стороны, применение этих категорий кажется обоснованным, потому что на формальном уровне система состоит из тех же институтов, что и исходный концепт. С другой – их применение неоправданно, потому что на неформальном уровне система обладает совершенно иными, конструирующими ее характеристиками, которые оказываются важнее, чем ее формальное устройство. Следовательно, осмысление патрональных автократий как одной из модификаций демократии или системы власти-собственности как одного из вариантов капитализма несет в себе риск отождествления их и их отличительных черт с системами западного типа, что затрудняет понимание их истинной природы. Чтобы преодолеть эту трудность, для описания формального и фактического устройства различных систем собственности мы используем разные термины. С точки зрения формального устройства, мы определяем капитализм и социализм следующим образом:

♦ Капитализм – это экономическая система, для которой характерно преобладание формальной частной собственности на средства производства.

♦ Социализм – это экономическая система, для которой характерно преобладание формальной государственной собственности на средства производства.

Ранее мы уже объясняли, почему определение этих двух важнейших систем основывается на их формальных характеристиках, а именно потому что сравнительная экономика в целом и парадигма разновидностей капитализма в частности определяет их таким образом. И действительно, если сосредоточиться только на них, то в посткоммунистическом регионе можно найти множество типов капитализма[403]403
  Lane D., Myant, M., eds. Varieties of Capitalism in Post-Communist Countries; Bohle D., Greskovits B. Capitalist Diversity on Europe’ s Periphery.


[Закрыть]. Кроме того, различия между формальными отношениями собственности в социалистических экономиках указывают на «разновидности социализма» в странах до смены режима, от классической сталинской модели до югославской и венгерской моделей реформированного типа[404]404
  Эта мысль принадлежит Корнаи, см.: Kornai J. Foreword // The Journal of Comparative Economic Studies. 2015. № 10. P. 1–10.


[Закрыть].

В противоположность этому, наша типология, основанная на фактических формах собственности, различает экономику следующих типов:

♦ Плановая экономика – это экономическая система, для которой характерно преобладание фактической государственной собственности на средства производства.

♦ Рыночная экономика – это экономическая система, для которой характерно преобладание фактической частной собственности на средства производства.

♦ Реляционная экономика – это экономическая система, для которой характерно преобладание фактической власти-собственности на средства производства.

В коммунистических диктатурах формальный социализм – это, по сути, то же, что и фактическая плановая экономика. В режимах этого типа то, что формально является государственной собственностью, в действительности таковой и является, а правящая политическая элита (номенклатура) управляет средствами производства не по неформальным каналам, а открыто и формально. В свою очередь, экономика рыночного и реляционного типов – это две разновидности капитализма, поскольку в них обеих преобладает частная собственность.

Здесь стоит сделать небольшое уточнение. «Плановая экономика» не единственный термин, которым в литературе обозначается экономика социалистических стран. Помимо него существуют также «командная экономика» и «дефицитная экономика» (которые мы тоже иногда используем в этой книге). Можно применять любой из трех терминов, однако каждый из них делает акцент на различных аспектах социалистического строя. «Плановая» обозначает устройство экономики (центральное планирование); «командная» – форму правления или бюрократический патронализм, свойственный таким системам. Наконец, «дефицитная» отсылает к последствиям системы для людей-объектов социалистической экономики[405]405
  Корнаи Я. Социалистическая система. С. 256–289.


[Закрыть].

Возвращаясь к трем типам экономики, необходимо отметить, что они, особенно капиталистические, редко бывают однородными. Неслучайно, когда речь идет об отношениях собственности, мы всегда используем слово «преобладает». Например, реляционная экономика состоит из множества различных сегментов, и некоторые из них действительно находятся в частных руках, что напоминает рыночную экономику западного типа, тогда как другие являются частными лишь формально, а на деле функционируют по принципу власти-собственности. По этой причине для описания сегмента имеет смысл использовать другое понятие, чем для описания целого. Сегмент можно описывать при помощи термина «рынок». Рынок – это сегмент экономики, отдельная отрасль или экономический сектор, в рамках которого экономические акторы производят товары для одного и того же набора потребителей (или удовлетворяют один и тот же спрос). Рынки являются строительными блоками, из которых состоит экономика, понятие, которое мы можем использовать для описания целого. Таким образом, экономика – это не что иное, как совокупность рынков в рамках определенного государственного устройства и под властью этого государства.

Соответственно, можно выделить три типа экономики не только с точки зрения отношений собственности, но и по тому, какой тип рынка в них доминирует. Для плановой экономики характерно доминирование так называемых административных рынков; в рыночной экономике преобладают конкурентные рынки. Наконец, реляционной экономике свойственно преобладание реляционных рынков.

Сосуществование рынков в целом и экономических акторов в частности можно описать понятием экономические механизмы. Если объяснить его суть простым языком, то экономический механизм сообщает о том, кому какая собственность принадлежит или как распределяются ее части (совокупность прав собственности) в конкретной экономике. Экономические механизмы нельзя рассматривать в отрыве от типа собственности: последний в значительной степени определяет первые, потому что структуры собственности разных типов создают для владельцев различные стимулы, подталкивающие их действовать и сосуществовать с другими акторами общества определенным образом[406]406
  Kornai J. The Soft Budget Constraint; Корнаи Я. Инновации и динамизм.


[Закрыть].

При осмыслении экономических механизмов мы опираемся на идеи Карла Поланьи, с одной стороны, и Яноша Корнаи – с другой. В своем знаменитом эссе «Экономика как институционально оформленный процесс» Поланьи различает, прежде всего, «формальное» и «содержательное» описание экономики (Таблица 5.22)[407]407
  Поланьи К. Экономика как институционально оформленный процесс.


[Закрыть]. По его мнению, экономисты неоклассической школы описывают экономику формально: с точки зрения спроса и предложения, рационального выбора и главным образом цен. Следовательно, утверждает Поланьи, такое описание лучше всего подходит для «ценообразующих рынков», то есть для современной экономики, которая распределяет товары и услуги – в наших понятиях отвечает на вопрос: «кому какая собственность принадлежит» – на открытых рынках и среди тех, кто готов платить за них цену. Но рассматривая другие типы экономики (в случае Поланьи – доиндустриальной эпохи), необходимо понимать, что существуют и другие механизмы, которые обнаруживаются только в том случае, если мы описываем их в соответствии с их социологической сущностью (отсюда «содержательное описание»). «Процесс», который фигурирует в названии эссе – это не что иное, как «перемещения» товаров на микроуровне, включая «пространственные перемещения» (производство и транспортировка товаров) и «перемещения путем присвоения» (добровольные «транзакции» и принудительное «распоряжение»)[408]408
  Там же. С. 66.


[Закрыть]. В свою очередь, то, как эти процессы «оформлены институционально», отражает экономические механизмы макроуровня. Поланьи выделяет три типа базовых структур этих механизмов: симметрию, централизованность и рынок, с которыми соотносятся три «формы интеграции»: реципрокность, перераспределение и обмен, соответственно. Как отмечает Поланьи, «[реципрокность] обозначает перемещения между соответствующими точками в симметричных группах; перераспределение представляет собой акты „стягивания“ товаров центром с их последующим перемещением из центра; под обменом подразумеваются встречные перемещения из рук в руки в условиях рыночной системы»[409]409
  Поланьи К. Экономика как институционально оформленный процесс. С. 68.


[Закрыть].

Таблица 5.22: Экономика как институционально оформленный процесс по Карлу Поланьи

С нашей точки зрения, три формы интеграции Поланьи являются экономическими механизмами, поскольку они обозначают три основных варианта того, как объекты собственности переходят из одних рук в другие. Обратимся теперь ко второму заявленному выше автору, Яношу Корнаи, который в своем фундаментальном труде, посвященном сравнению экономических систем, рассматривает «механизмы координации»[410]410
  Корнаи Я. Социалистическая система. С. 117–135. Кроме того, он сам отмечает сходства (а также различия) между своим подходом и подходом Поланьи (Там же. С. 122).


[Закрыть]. Согласно его определению, «природа политической власти, господствующая идеология и отношения собственности, взятые вместе», составляют механизм координации, который «обеспечивает координацию деятельности вовлеченных в нее лиц и организаций»[411]411
  Там же. С. 117.


[Закрыть]. Корнаи определяет каждый механизм координации по следующим критериям: (1) «кто является его участниками», (2) «какие между ними существуют отношения», (3) «какие потоки информации между ними содействуют координации» и (4) «какие мотивы поощряют лиц и организации участвовать в процессе координации»[412]412
  Там же.


[Закрыть]. На основании этих критериев он выделяет пять основных типов механизмов[413]413
  Там же. С. 117–121.


[Закрыть]:

• бюрократическая координация, то есть субординационные отношения, в которых индивид или организация координирует других индивидов или организации через (формальные) вертикальные связи (например, армия или крупная фирма);

• рыночная координация, то есть прямые отношения или горизонтальные связи, в рамках которых индивиды «равны с юридической точки зрения» и берут на себя роль продавцов и покупателей, причем продавец добровольно соглашается передать что-либо покупателю (например, магазин или фондовая биржа);

• самоуправляемая координация, участники которой – это «находящиеся в одинаковом положении и обладающие равными правами члены самоуправляемых ассоциаций», а для выполнения координационных функций члены ассоциации избирают управляющий орган (и могут его распустить) (например, автономный университет или профессиональная ассоциация);

• этическая координация, в рамках которой «доноры» добровольно передают ресурсы получателям, движимые альтруизмом или какими-либо другими мотивами доброй воли (например, организация по оказанию помощи);

• семейная координация, при которой участники, связанные семейными узами, формируют разнообразные связи в рамках уже заданных семейных рамок (например, домашнее хозяйство).

Если рассматривать экономику с точки зрения форм интеграции Поланьи или механизмов координации Корнаи, то в ней всегда есть доминирующий механизм, тогда как остальные являются подчиненными. Иначе говоря, в каждом обществе все механизмы существуют одновременно: ни реципрокность, ни перераспределение, ни обмен полностью не исключаются в пользу какого-либо одного механизма. Аналогичным образом в каждой системе сосуществуют пять основных механизмов координации Корнаи, и ни один из них не пропадает целиком. Скорее какой-то один механизм становится доминирующим, что означает, что он характерен для большинства обменов, тогда как другие ограничиваются подчиненной ролью и характеризуют лишь малую часть обменов. На микроуровне функционирование любого рынка можно описать как действие, во-первых, доминирующего механизма и, во-вторых, подчиненных механизмов, тогда как на макроуровне тип экономического механизма, который доминирует на большинстве рынков, является доминирующим механизмом экономики.

Теперь, когда мы определили, что такое доминирующий механизм, мы можем выделить его в трех представленных нами типах экономики. Так, доминирующим механизмом плановой экономики является бюрократическое перераспределение ресурсов. Слово «бюрократический» относится здесь к бюрократической координации Корнаи, которую он также отмечает как «наиболее широко и действенно применяемый механизм» в социалистической системе, где вся сфера экономического действия, то есть все рынки, составляющие экономику, сливаются со сферой политического действия в монолитном бюрократическом единстве[414]414
  Корнаи Я. Социалистическая система. С. 123.


[Закрыть]. В свою очередь, «перераспределение ресурсов» обозначает центральное планирование распределения ресурсов. В плановой экономике партия-государство решает в масштабах всей экономики: (1) что производить, (2) как использовать продукцию, (3) кто должен работать, где и за какую зарплату, (4) куда следует вкладывать средства, (5) где следует проводить технические разработки, (6) какую часть продукции следует продавать за границу и (7) как должны работать финансовые институты[415]415
  Там же. С. 137–139.


[Закрыть]. Это означает, что, как правило, большая часть ресурсов в экономике распределяется в соответствии с центральным планом.

Доминирующим механизмом рыночной экономики является регулируемая рыночная координация. Здесь «рыночная координация» означает то же, что и в теории Корнаи, а именно добровольные решения продавцов и покупателей, которые в конечном счете составляют прибыль и убытки предприимчивых людей и, таким образом, координируют их действия через систему стимулов[416]416
  Mises L. Profit and Loss.


[Закрыть]. Однако, характеризуя экономики современных стран, мы не можем игнорировать тот факт, что они «регулируются» центральным органом власти, и в сегодняшних либеральных демократиях смешанная экономика является нормой (см. Текстовую вставку 5.11). Координация участников рынка или, точнее, объем предложения товаров и услуг сокращается при помощи регуляционного вмешательства, в соответствии с которым мы считаем рыночную координацию в современных рыночных экономиках регулируемой[417]417
  Дальнейшее обсуждение этого вопроса см.: Dahl R. A. Why All Democratic Countries Have Mixed Economies // Nomos. 1993. № 35. P. 259–282.


[Закрыть].

Текстовая вставка 5.11: Капитализм как смешанная экономическая система

В капиталистической экономике принято считать, что коммерческие фирмы являются главными действующими лицами, ответственными за поставку товаров и услуг. Желания людей рассматриваются в первую очередь как индивидуальные и домашние потребности и вкусы, и предполагается, что потенциальные покупатели товаров и услуг решают, что они будут покупать и у кого, за свои деньги и исходя из своих собственных предпочтений. ‹…› Однако такое устройство рынка далеко не повсеместно, и его редко можно встретить в чистом виде. [Многие] виды деятельности и отрасли, которые обычно считаются рыночными, на самом деле имеют смешанную структуру управления. Например, как продукты, так и методы производства фармацевтических компаний подвергаются регуляции, а государственные средства идут на фундаментальные исследования, на которые опираются фармацевтические компании в своих разработках. Регулируются многие аспекты деятельности авиакомпаний, правительство контролирует систему управления воздушным движением, а аэропорты в значительной степени финансируются государственными органами и часто им принадлежат. Большинство старых «коммунальных услуг» все еще подлежат регуляции и иногда субсидированию. ‹…› Устройство рынка – это широко используемая и полезная структура управления. Во многом это связано с тем, что оно может работать по-разному, и дополняться другими разнообразными механизмами. Однако как обувь одного размера не подходит для всех ног, так и единый режим отраслевого управления не может справиться с огромным разнообразием человеческой деятельности. Современные экономики состоят из множества очень разных отраслей, которые регулируются по-разному. Один способ организации и управления не может подходить для всех них[418]418
  Nelson R. Capitalism as a Mixed Economic System // The Oxford Handbook of Capitalism. Oxford; New York: Oxford University Press, 2012. P. 278–280.


[Закрыть].

Наконец, доминирующий механизм реляционной экономики – это реляционное перераспределение рынка. Имеет смысл сравнить этот механизм с обоими из вышеупомянутых, начав с перераспределения другого типа. Бюрократическое перераспределение ресурсов в плановой экономике осуществляется на основе целевых показателей: в центральном плане производственные цели выражены в конкретных цифрах единиц природопользования[419]419
  Bokros L. Accidental Occidental. P. 33.


[Закрыть]. По сравнению с этим, в реляционной экономике рынки и возможности извлекать ренту перераспределяются без предварительно заданных целевых показателей (отсюда «рыночное перераспределение»). Другими словами, приемная политическая семья определяет только рынок и структуру собственности, но не структуру производства. Два средства, при помощи которых в патрональных автократиях осуществляется реляционное перераспределение рынка, это дискреционное вмешательство и централизованное корпоративное рейдерство. Первое применяется в этих целях, поскольку, согласно определению, как раз и означает, что акторы, которым патрон отдает предпочтение, получают возможности извлекать ренту, тогда как другие экономические акторы, а именно (a) те, кто хочет стать участниками рынка, и (b) уже существующие участники, которые не пользуются расположением патрона, – подвергаются дискриминации (отсюда «пере» – распределение). Что касается централизованного корпоративного рейдерства, то современное хищническое государство рассматривает компанию не как добычу, а как капитал, то есть как средство доступа к рынку и ведения коммерческой деятельности под дискреционной защитой верховного патрона [♦ 5.5.4]. Таким образом, централизованное корпоративное рейдерство – это специфическое средство перераспределения рынка, при котором рыночная доля компании присваивается членами приемной политической семьи в качестве потенциальной возможности извлекать ренту.

В сравнении с регулируемой рыночной координацией, реляционное перераспределение рынка также создает стимулы, однако центральный актор здесь другой: экономические акторы должны приспосабливаться не к желаниям покупателей, а к воле верховного патрона. На первый взгляд, эта логика аналогична теории извлекающих ренту предпринимателей. Согласно этой теории, экономические акторы при получении прибыли в экономике с чрезмерным государственным вмешательством в меньшей степени зависят от потребителей и в большей – от политиков, дающих им возможность извлекать ренту, и начинают использовать предпринимательские инновации и прогнозировать спрос так, чтобы угодить политикам, а не потребителям. Тем не менее эта теория применима к либеральным демократиям и рыночным экономикам, поскольку предполагает, что сотрудничество и решения о рыночной стратегии носят добровольный характер [♦ 5.3.1]. Однако в основе реляционного перераспределения рынка лежит неформальный патронализм, то есть принудительная коррупционная сеть. Ее смысл в том, что акторы, такие как олигархи и подставные лица, должны подчиняться приказам верховного патрона, который дискреционно перераспределяет рынки между клиентами на основании их лояльности и собственных стратегических (политических) предпочтений [♦ 7.4.7.2]. Рыночную конкуренцию заменяет конкуренция внутри приемной политической семьи: тогда как в условиях регулируемой рыночной координации актор А превосходит в конкурентной борьбе актора Б, если покупатели считают продукцию Б недостаточно качественной, при реляционном перераспределении рынка A может завладеть рынком Б, если верховный патрон считает лояльность или стратегическое значение Б недостаточно ценными. В свою очередь, экономические акторы, не входящие в приемную политическую семью, постоянно находятся в фазе выслеживания и хищничества (в качестве потенциальных жертв) и могут избежать централизованного корпоративного рейдерства не через формальное лоббирование, а через неформальное принятие в семью. В рамках политического предпринимательства экономические акторы видят политическую сферу как нормативно закрытый рынок для использования политической власти в своих интересах. В реляционной экономике политическая сфера – это дискреционно закрытый рынок, где одна группа акторов, состоящая из принятых в семью лиц, должна конкурировать за благосклонность верховного патрона, а другая группа, состоящая из не принятых в семью аутсайдеров, находится под постоянной угрозой стать жертвой и лишиться своих рынков через их перераспределение в пользу приемной семьи [♦ 5.4.2].

При рассмотрении экономических механизмов в трех типах экономики, необходимо снова акцентировать внимание на слове «доминирует». Экономика может включать в себя любой из описанных выше механизмов: в рыночной экономике обычно присутствует небольшая доля бюрократического перераспределения ресурсов (наиболее очевидное средство такого перераспределения – это государственные и муниципальные компании и инвестиции) и, возможно, даже реляционное перераспределение рынка. Но они остаются подчиненными механизмами по отношению к доминирующей регулируемой рыночной координации. Приведем лишь один пример из исследования 2016 года, которое показало что «в Великобритании ‹…› потенциал политического влияния на решения центрального правительства о заключении контрактов, [с точки зрения] механизмов институционального контроля, ограничен. Недавние институциональные реформы в целом усилили этот контроль и повысили прозрачность. Тем не менее мы обнаружили, что около 10 % рынка контролируют компании, которые выигрывают тендеры на условиях, свидетельствующих о партийном фаворитизме. В Венгрии, напротив, институциональная система сдержек и противовесов намного слабее и не может противостоять систематическим попыткам повышать политическое влияние в сфере госзакупок. Влияние на рынки госзакупок становится очевидным в нашем количественном анализе контрактов, который показывает, что около 50–60 % рынка контролируется компаниями, которые выигрывают на условиях, указывающих на партийный фаворитизм»[420]420
  Dávid-Barrett E., Fazekas M. Corrupt Contracting: Partisan Favouritism in Public Procurement. Hungary and the United Kingdom Compared // Working Paper. ERCAS Working Papers. European Research Centre for Anti-Corruption and State-Building. 07.2016. URL: https://www.againstcorruption.eu/wp-content/uploads/2016/07/WP-49-Corrupt-Contracting.pdf. P. 7.


[Закрыть]. Так, исследователи находят признаки того, что Венгрия не является «партийной» страной, поскольку решения принимает приемная политическая семья Орбана, а не партия «Фидес» (которая представляет собой лишь приводной ремень); а также не порождает «фаворитизм», поскольку взаимодействие акторов между собой носит не добровольный характер. Но что действительно преобладает, так это реляционное перераспределение рынка (и его отсутствие в Великобритании), что также подтверждают ранее проанализированные данные из Венгрии [♦ 5.3.3.3].