Текст книги "Служба по восстановлению памяти —2"

Наконец, Аманти нашел, что сказать:

– Меня значит, никто не спрашивает: хочу я или нет?

– То есть ты не хочешь? – забеспокоился Шарух.

– Вообще—то… хочу, – глаза Шаруха сразу повеселели. Аманти продолжил: – Но я также напишу твой портрет и портрет Бохрада. И только посмейте мне возразить! Ваши портреты тоже будут висеть у Шаруха в гостиной!

– Аманти… – Шарух разулыбался и, переглянувшись с Бохрадом, заявил: – Бохрад, не смей возражать! Твой портрет будет и точка!

Спорить с ним было бесполезно. Написание собственного портрета для Бохрада было бы ощутимой передышкой между изощренными испытаниями и, конечно, Бохрад не мог не радоваться такому обстоятельству. А Эрни был счастлив, что портрет будет на холсте, и ему не придется терпеть мучительную процедуру, которую однажды испытал на себе Шарух. Аманти был заинтригован предстоящими событиями. А Шарух…

– Эрни, а можно я буду добровольно есть это угощение? – во время обеда, глядя на малопривлекательное блюдо, только что приготовленное Бохрадом, поинтересовался Шарух.

Эрни задумчиво почесав за ухом, произнес:

– Даже не знаю… Добровольно – это как—то неинтересно.

– Эрни, пожалуйста… Я бы мог пожелать написать твой портрет на тебе, но не сделал этого, зная, что это не очень—то приятно. Я же тебя пожалел…

– Хорошо, уговорил. Но увижу, что мошенничаешь, придется сделать тебе процедуру более привлекательной.

Шарух взял вилку в руку и подцепил первый кусочек. Затем положив в рот, принялся тщательно жевать. Аманти не сводил с него удивленного взгляда.

– А попробовать можно? – неуверенно спросил он.

– Я бы сказал, что можно и даже все отдал, – начал отвечать ему Шарух, – но вдруг Эрни примет мой поступок за мошенничество.

– Эрни… – Аманти, обратился к нему.

– Можно, но не больше двух кусочков. Я ему тоже помогу, обещал ведь.

И оба потянулись с вилками к тарелке Шаруха, чтобы распробовать кушанье.

– Бохрад, а ты? – с надеждой в голосе спросил Шарух.

– Нет, благодарю. Но если мало покажется, сделаю еще с большим удовольствием.

Шарух, покачивая головой, усмехнулся и продолжил есть странное угощение. Он тоже был счастлив. И, пожалуй, даже больше, чем остальные. У него были верные друзья, с которыми не соскучишься. И которым он никогда не позволит скучать.

Глава 4 Игры в прятки

Бохрад обедал в гордом одиночестве и откровенно скучал. Но, когда в столовую вошел Эрни, оживился и на глазах повеселел.

– Перекусить что ли? – оглядываясь по сторонам, произнес Эрни.

– Ты Шаруха не видел? – спросил Бохрад.

– Я тоже самое хотел у тебя спросить.

– Не видел. Уже минут десять один тут сижу. Похоже, он так занят подготовкой мне очередного испытания, что про обед забыл.

Эрни загадочно улыбнулся, присаживаясь к столу.

– Бохрад, сейчас он о тебе даже не вспоминает.

– Чего так?

– Он от меня прячется. Игра у нас такая. Если я не смогу его найти в течении трех часов – он победит и исполнится его желание провести ночь в качестве жертвы.

– А ты значит его палачом будешь?

Эрни кивнул.

– Только у него ничего не получится. Он больше часа от меня скрываться не может.

– Почему именно три часа? – Бохраду действительно было интересно.

– Это связано с одной забавной историей. Он и Аманти однажды меня больше двух часов искали и не смогли найти. Два человека по два часа. И я ему еще час скинул.

– И сколько времени ты его уже ищешь?

– Минут сорок. А самое интересное, что я точно знаю, где сейчас находится Шарух, и могу сколько угодно растягивать свое удовольствие. А Шарух все это время будет надеяться, что именно в этот раз ему повезет остаться незамеченным.

Бохрад, наклонившись к нему, шепотом спросил:

– Он в столовой? Или там… – он указал в сторону кухни.

Но Эрни ответить не успел. Неожиданно раздался грохот, словно уронили что—то металлическое и тяжелое. От звука оба перестали есть и резко посмотрели в сторону кухни. Вскоре оттуда вышел, отряхиваясь на ходу, Шарух.  Он был мрачен, как грозовая туча.

– Вентиляционная шахта не выдержала? – не спуская с него глаз, вкрадчиво поинтересовался Эрни.

– Откуда ты знаешь, что я был в ней?

– Просто догадался.

Шарух занял свое любимое место за столом, окинув равнодушным взглядом обед.

– Как тебе удается меня так быстро находить? Я даже браслет снял.

– Интуиция.

– То есть у меня реально нет шансов выиграть?

– Если честно – нет. Но ты же сам предложил прятки.

Шарух с трудом сдержал огорченный вздох. Потом пододвинул ближе тарелку и, взяв кусок хлеба и ложку, начал есть суп.

– Может вам изменить правила? – предложил Бохрад, сочувствуя больше себе, чем Шаруху.

– Тогда Шарух захочет прятаться по всей территории Музея, а мне придется увеличить время.

– Эрни, не понимаю, почему я должен заслужить себе испытание? – Шарух вопросительно посмотрел другу в глаза. – В конце концов, это был вариант, который я попросил тебя осуществить в будущем.

– Этот вариант предусматривал, что ты будешь в ужасе скрываться от меня, а тебе вижу совсем нестрашно. Возможно, я тебя огорчу, но твое состояние не соответствует тому, которое должно быть. Придется нам придумать что—то другое… – и вдруг Эрни посетила интересная мысль. Его глаза вспыхнули блеском азарта. – А если…

Шарух перестал есть заинтригованный его тоном. Его охватило нетерпение.

– Что если?

– А если… Ну, точно так и сделаю! Итак, Шарух, сможешь скрываться от меня час, я не отдам тебя на развлечение Бохраду!

– Что? То есть… И это при том, что у меня нет шансов?

Шарух вскочил, разочарованно всплеснув руками.

– Струсил? – с коварной улыбкой поинтересовался Эрни.

– Но Бохрад еще жертва…

– Разве попасть в руки своей жертве не звучит возбуждающе?

Шарух искоса взглянул на шефа, молча переваривающего предстоящие перспективы.

– Допустим, но это условие не отменяет твое «ночное приключение»?

– Я тебе даю шанс забыть о нем, а ты все не угомонишься.

– Забыть? Как можно? Ты же сказал: «…всю ночь только ты я и мои стоны с мучениями».

– Хорошо, не отменяет. Как отказать другу, если он ради мечты готов доверить свою жизнь своей жертве?

– Бохрад, – возвращаясь за стол, обратился к нему Шарух, – у меня есть шанс выжить после твоих экзекуций?

Бохрад не сдержал улыбки.

– Все зависит от тебя.

– Боже… – Шарух отодвинул от себя разнос с едой. – Что—то мне есть расхотелось. Пойду к себе.

Он встал, собираясь уходить, но Эрни успел схватить его за руку.

– Шарух, ты чего расстроился? Не нравятся условия – давай изменим.

– Давай! Поскольку, если буду прятаться, в руки Бохрада я все равно попаду, давай так: прятки отменяются! После Бохрада состоится твое «ночное приключение».

– Вот же настырный! Договорились!

На этом Шарух сразу приободрился, и у него даже появился аппетит. Бохрада предстоящая перспектива тоже порадовала. В голове начали появляться кое—какие мысли по поводу предстоящего развлечения. Для уточнения некоторых деталей, он нарушил установившуюся в столовой задумчивую тишину.

– Эрни, сколько у меня будет времени поизмываться над своим палачом?

– Шарух, что скажешь? – обратился к нему Эрни.

– Если ты будешь присматривать за ним, хоть весь день.

– То есть мне ты не доверяешь? – догадался Бохрад.

– Если честно – нет. Может, пережив первое испытание, я изменю свое мнение, но пока все остается как есть.

– Эрни, ты же присмотришь за мной? Хочу получить с него в полной мере моральное удовлетворение за весело проведенный отпуск.

– Хорошо, присмотрю. Шарух, не волнуйся, телефон мед. помощи я знаю, и телефон твоего врача, который не задает лишних вопросов, тоже.

– Думаю, до этого не дойдет, – заверил Бохрад.

– Учти, – Шарух сурово посмотрел на шефа, – все, что ты сделаешь со мной, я могу повторить с тобой. До конца твоего отпуска еще пять дней осталось.

– Уже угрозы в мой адрес начались… Похоже, ты испугался.

– Радуйся, Бохрад, пока можешь. Потом сочтемся.

– Шарух, мне нужны ключи от твоей лаборатории, – сообщил Бохрад.

– Там открыто.

Бохраду понадобился час, чтобы все подготовить к предстоящему испытанию. Шарух и Эрни в это время находились в гостиной. Шарух очень нервничал и временами, вскочив с дивана, начинал ходить по комнате, сетуя на свою неразумность:

– Эрни, ну как тебе удалось уговорить меня стать жертвой? Да, еще оказаться в руках Бохрада? Я совсем что ли голову потерял?

– Только не надо приплетать меня к своим неприятностям. Ты знал, на что идешь.

– Да, пожалуй… – Шарух задумчиво взглянул на Эрни и закончил мысль: – Пока я в своем уме, надо тебя придушить по—тихому и сбежать из Музея. Еще успею на вечерний рейс…

Шарух сделал шаг к дивану.

– Ты чего? – встревожился Эрни.

– Ты сиди, не вздумай звать на помощь. Бохрад занят, нас никто не услышит…

Шарух говорил так серьезно, что Эрни на миг решил, что он и, вправду, осуществит сказанное. Только предпринять что—либо для своей защиты не успел, Шарух набросился на него и придавил к дивану.

– Ты мне поверил?! – смеясь, произнес Шарух, пристально глядя в его глаза.

– Ну да, – не стал отрицать Эрни. – Я бы тоже, окажись на твоем месте, убил бы кого—нибудь и сбежал.

– Это шутка. Ты – источник моего вдохновения, как я могу причинить тебе вред? Уговорить меня на такую авантюру! – и вкрадчиво поинтересовался: – Согласишься на сладкую месть?

– Сладкую месть? – Эрни дернулся, попытавшись освободиться от захвата. Но с первого раза освободиться не получилось.

– Не шевелись. Я хочу отомстить тебе заранее за сегодняшнюю ночь. Соглашайся, а то применю силу.

– Это как, интересно?

– Забыл, что я умею обездвиживать?

– А я уж подумал… – Эрни облегченно вздохнул.

– Думал, применю физическую силу? Как бы не так! Ты же тогда меня быстро в оборот возьмешь. Вдруг и, правда, убьем друг друга ненароком.

Эрни напряг мышцы и вновь попытался сбросить с себя Шаруха. Тот поймал его правую руку и, согнув, положил на грудь Эрни.

– Понять нетрудно о какой мести я говорю, не так ли?

– Давай, действуй, но ты нарушишь наш договор, где мы решили использовать рефлекторную точку только в крайней необходимости.

– Так это и есть крайняя необходимость – для меня. Мне надо как—то отвлечься, а ты – такая подходящая мишень.

– А может лучше ты себе эту точку нажмешь, самому же легче станет, веселее? – без особой надежды предложил Эрни.

– Себе—то, само собой. Но чего это я один блаженным буду?

Шарух сжал кончик указательного пальца Эрни и с улыбкой стал наблюдать, как меняется выражение его лица. Тревога мгновенно рассеялась, на губах мелькнула улыбка, он закрыл глаза, пытаясь сдержать дыхание.

– Ты ведь остановишься на этом? – приходя в себя, спросил Эрни.

– Это месть, мой друг. Я не могу довольствоваться малым.

Эрни и не рассчитывал получить иной ответ. Его вопрос был лишь для отвлечения внимания. Почувствовав, что Шарух удерживает его руку не слишком сильно, он воспользовался возможностью и схватил ею его за плечо. Затем толкнув, переворачиваясь, упал вместе с ним на пол. Эрни оказался наверху, мешая приятелю встать. И коварно поинтересовался:

– Что ты теперь скажешь?

– Я в шоке. Похоже, планы изменились…

– Давай—ка сюда свою руку. Посмотрим, чья месть будет слаще.

Шарух решительно воспротивился намерению Эрни завладеть его рукой. Они принялись кататься по полу, стараясь каждый добиться своей цели. Эрни никак не удавалось схватить Шаруха за руку, но повезло схватить за указательный палец.

– Все, все, сдаюсь, – выкрикнул, запыхавшись Шарух. – Пощади.

– Как там насчет мести?

– Я передумал. Глупая была идея. Не надо, правда, я не хочу.

Эрни слез с него и, потянув за злополучный палец, заставил сесть.

– А если отпущу тебя, что мне за это будет?

– Все что хочешь.

– Ладно, живи, я пока не решил, что с тебя взять.

Эрни отпустил ему палец, но расслабиться не успел. Шарух вновь накинулся на него и уронил на пол.

– Какой ты доверчивый…

– Ты решил продолжить? Учти, на этот раз пощады не будет.

– Я тебя только в лоб поцелую, идет?

– Это можно, – согласился Эрни, но на всякий случай сжал правую руку в кулак и подтянул ее ближе к себе, чтобы Шарух не воспользовался моментом и не использовал в своих целях.

Шарух собрался выполнить задумку, как насмешливый возглас Бохрада остановил его на полпути.

– Так, так… И что это у нас здесь происходит?

– Бохрад, ты вовремя, – отозвался Эрни. – Этот тип маниакальной наружности собирается меня поцеловать.

Эрни заерзал, пытаясь освободиться.

– Я могу и при свидетелях, – сказал Шарух, глядя на Эрни. – Ты стесняешься этого?

– Все уже, давай целуй и разбегаемся.

– Ишь ты какой прыткий. А может я перед поцелуем хочу сосчитать веснушки на твоем лице?

До друзей донесся смешок Бохрада, который сел на диван, продолжая с интересом наблюдать за ними. Он напомнил:

– Шарух, у него нет веснушек.

– Кто ищет, тот найдет! – был короткий ответ.

– Бохрад, забери его, – жалобно попросил Эрни. – Да, и у Шаруха тоже есть рефлекторная точка на указательном пальце правой руки.

– Приму к сведению.

– Коварный мерзавец! При мне мои секреты выдаешь? Я не знаю, что с тобой сейчас сделаю…

– А… значит целовать уже передумал?

– Ну, точно! Придушить и дело с концом!

– Ты с этого и хотел начать.

Шарух взял себя в руки и, сменив гнев на милость, уже спокойным голосом произнес:

– Эрни, мне очень жаль, что нам приходится расставаться, но мы ведь скоро встретимся, не так ли?

Затем слез с него и поспешно встал, протягивая руку. Эрни решил не отказываться от помощи и тоже встал с пола.

– А я тебя уже заждался, – обратился Шарух к Бохраду. – Все готово?

– Готово. Прошу на… как ты в столовой сказал: «…экзекуцию»?

– Она самая. Эрни, с тебя свечка за упокой моей грешной души, если что.

– Иди уже… покойничек.

Эрни проводил их взглядом до выхода. Бохрад, оглянувшись, напомнил ему:

– Не забывай, ты должен присматривать за мной.

– Да, да, Эрни, – поддакнул Шарух, – и не отлынивай! У нас впереди веселенький денек намечается.

– Хорошо, я скоро догоню вас. Апельсины только захвачу.

– Поспеши, а то все интересное пропустишь, – посмеиваясь, добавил Шарух, а затем обратился к Бохраду: – Мне уже начинать молить о пощаде и давить на жалость?

– Можешь начинать, но тебя уже ничто не спасет.

О чем они дальше разговаривали Эрни уже не слышал. Он действительно отправился на кухню за апельсинами. О том, в какой сцене будет происходить испытание, Эрни узнал по доносившимся из нее голосам. Оставив апельсины, кроме одного на ближайшей скамейке, он отправился проверить, что происходит.

– О, Эрни, рад тебя видеть! – неунывающим голосом воскликнул Шарух.

Он уже к этому времени был без рубахи и лежал на столе с привязанными вдоль тела руками.  Бохрад был занят фиксацией его ног.

Эрни огляделся, заметив, что часть соседнего стола прикрыта черной тканью, пряча с глаз что—то интересное.

– Как дела? – спросил он, остановив взгляд на жертве.

– Порядок. Чувствую, скоро совсем хорошо будет, – усмехнулся Шарух и, понизив голос, с укором продолжил: – Эрни, зря ты ему про мою точку сказал. Он сделал так, что я не могу ею воспользоваться – это знаешь ли, обидно.

– Не обижайся, Шарух. Я сегодня сполна возмещу тебе за все страдания.

– На это и надеюсь…

Эрни занялся снятием кожуры с апельсина. В воздухе появился приятный аромат.

– Поделишься? – шепотом поинтересовался Шарух.

Эрни искоса глянул на шефа и, отделив дольку, сунул ему в рот. Но Бохрад был начеку.

– Ага, решил подсластить ему пилюлю?

– Нельзя, да? Извини.

Эрни торопливо отошел от жертвы.

– Ладно, пусть порадуется. Ему немного осталось…

– Бохрад, не говори так, – возмутился Шарух. – А то мне действительно начинает казаться, что я доживаю последние минуты своей жизни.

– А что ты собираешься делать? – обратился к Бохраду Эрни.

– Займусь кое—какой неприятной медицинской процедурой.

– Так и знал, что меня собираются потрошить.

Бохрад удобно сел рядом с настороженно следящей за каждым его шагом жертвой и убрал со стола ткань. Под ней находились спички, спиртовка и толстостенные стеклянные полукруглые емкости небольшого размера.

– Помнишь, ты пытал меня огнем?

– Но это был холодный огонь, – напомнил Шарух.

– А у нас будет настоящий.

Бохрад зажег спичкой спиртовку, затем взял одну из стеклянных емкостей. Причем у этих емкостей отсутствовала одна сторона, края которой были ровные и гладкие.

– Никогда не знал для чего их использовали раньше, – признался Шарух.

– Теперь узнаешь.

Бохрад несколько секунд подержал емкость над огнем, буквально прожарив всю внутреннюю часть, а затем быстрым движением опустил ее на грудь Шаруха. Тот успел лишь испуганно охнуть.

– Как ощущения?

– Жжет, но терпимо.

Бохрад потянулся к следующей. И с ней он провел такие же действия.

– Шарух, ты как? – беспокоился Эрни. Лично его эта процедура пугала.

– Выглядит только страшно.

– Но ведь больно наверно?

– Жарко.

Эрни прикоснулся рукой к его лбу.

– Ты весь вспотел… Бохрад, так ведь не должно быть?

– Он просто переволновался, – ответил Бохрад, ставя уже пятую емкость. – Эта процедура во времена моего детства называлась «ставить банки». Ею лечились от всяких простудных заболеваний.

– Может хватить? – без всякой надежды проговорил Шарух.

Бохрад окинул его насмешливым взглядом.

– Что у страха глаза велики? Представь, банки даже детям ставили и ничего. Сейчас еще штук пять поставлю и все.

Шарух издал мучительный стон и закрыл глаза.

– Бохрад, он в обморок не упадет?

– Это вряд ли. Он и так уже лежит, куда тут падать?

Наконец, закончив работу, Бохрад затушил спиртовку.

– И что дальше? – интересовало Шаруха.

– Обычно после того как поставят банки, больного накрывают чем—нибудь теплым, и он лежит с полчаса. Так легкие лучше прогреваются. Скажи—ка, что тебе не нравится.

– Все нравится, правда. Жду, не дождусь, когда ты их уберешь…

– Интересный способ лечения, – заметил Эрни. – А банки только на грудь ставят?

– Еще на спину. Хотя в нашем случае можно куда угодно. Эх, я зря затушил спиртовку. Такая мысль родилась!

– Только не на лоб, – донеслась жалобная просьба жертвы.

– Нет, я не буду портить твое лицо. Оно тебе еще пригодиться может.

Бохрад снова разжег спиртовку и, взяв две банки, направился к ногам жертвы.

Шарух приподнялся, пытаясь рассмотреть, что он делает.

– Ты хоть скажи, что собираешься делать, чтобы я приготовился.

– Сюрприз. Не знаю только удержаться банки или нет. Будет щекотно.

Он прицепил одну емкость к середине ступни. Шарух успел только вздрогнуть. Затем настала очередь другой ступни.

– Я в трансе… – протяжно выдохнул Шарух и предупредил: – У тебя тут отвалилась одна.

Бохрад вернулся к нему и вновь поджарил банку, поставив ее на место.

– Ты расслабься, – посоветовал он жертве, – почувствуй, как тепло растекается по всему телу.

– Да, в этом что—то есть приятное. В сон клонит и почесать ноги страшно хочется. Долго мне терпеть все это?

– Минут десять. Эрни, угости его апельсином, ну и меня тоже. Так быстрее время пройдет.

Эрни охотно выполнил его просьбу.

– А мне даже нравится, – произнес, улыбнувшись, Шарух, – расслабляющая такая процедура. Эрни, тебе тоже надо будет как—нибудь попробовать.

– Нет уж, увольте.

– Время вышло, – наконец сообщил Бохрад и принялся убирать банки. Те поддавались легко с характерным хлопком. Осматривая критическим взглядом оставленные после них темные кружочки, Шарух поинтересовался:

– Эти узоры на мне так и останутся?

– Дня два – три.

– Слушай, а мне очень даже нравится. Бохрад, когда с ног уберешь, можешь мне их на спину поставить? Хочу весь в таких кружочках походить.

– Неужели?! – засмеялся Бохрад, весело переглянувшись с Эрни.

– Ну да. Мне просто первый раз страшно было. А второй я легко переживу.

– Ты, правда, этого хочешь? – недоумевал Эрни.

– Правда. Когда еще представится шанс такое испытать. Ты там скоро?

– Иду, иду, – и по возвращении уведомил: – Обычно, когда банки уберут, тело кремом или маслом смазывают, но у тебя ничего такого не нашел.

– Ладно и так сойдет. Развязывай уже меня.

– Смотрите на него – какой азарт! Я ведь поставлю.

– Ставь, я даю свое согласие.

Бохрад начал его освобождать от пут.

– Знаешь я, вообще—то, думал сначала использовать вместо стола ту доску с гвоздями, по которой ты заставил меня ходить.

– К чему ты это говоришь?

– К тому, что я тебя пожалел. Лежать на гвоздях с банками наверно было бы очень неприятно.

– Наверно. Если хочешь такое испытать, я устрою.

– Если захочу, сообщу об этом, хорошо?

– Договорились.

Шарух сел, с наслаждением почесав стопы ног, потом лег, перевернувшись на живот.

– Поскольку ты добровольно решил повторить эту процедуру, я не буду тебя привязывать к столу, – сказал Бохрад и вкрадчиво поинтересовался: – Или тебе хочется быть привязанным?

– Нет, не надо. Я так.

Бохрад приступил к процедуре. Шарух действительно воспринял ее более спокойно. Он уже не охал, не стонал и не вздрагивал. Просто положил руки под голову и закрыл глаза.

Неожиданно запиликал браслет Эрни.

– Это Илаис, – пояснил он, взглянув на код звонившего. – Я скоро вернусь. Нужно ответить.

И Эрни поспешил выйти в коридор.

– Мог бы и не уходить, – бросил вслед Бохрад.

Эрни отошел подальше от сцены и нажал кнопку связи.

– Илаис, привет.

– Эрни, я у тебя в квартире. Где ты?

– Я?.. А что ты там делаешь?

– Прячусь. Это не телефонный разговор. Приходи скорее, мне очень нужна твоя помощь.

– Хорошо, уже иду.

Эрни вернулся к друзьям, чтобы их предупредить об изменении планов.

– Илаис у меня в квартире, ждет меня. Ей нужна какая—то помощь. Вы развлекайтесь, я сбегаю, узнаю, что с ней.

– Будь на связи, – попросил Шарух.

– Разумеется.

Дверь в квартиру была заперта изнутри, но Эрни, не заметив в этом ничего странного, связался с гостьей.

– Илаис, открой, я пришел.

– Ты там один?

– Да.

– Точно, точно один?

– Странный вопрос…

– А на лестнице нет никого?

– Совершенно никого. Ты меня впустишь?

Наконец, Илаис открыла дверь.

– Входи только побыстрее.

Девушка выглядела чем—то сильно взволнованной. Она, впустив хозяина квартиры, поспешила закрыть за ним дверь, потом нервно заломив руки направилась в гостиную. Эрни сняв обувь, последовал за ней.

– Тебя кто—то преследует?

Вместо ответа Илаис подошла к балконной двери и, осторожно отодвинув штору, выглянула.

– Подойди сюда.

Эрни приблизился и проследил за ее взглядом.

– Видишь женщину у того дерева?

– Нет, не вижу.

– У нее длинные лохматые волосы, рваное серое платье и нет обуви. По обе стороны от нее стоят два огромных пса с горящими глазами…

Эрни настороженно перевел взгляд на девушку. Ему показалось, что она действительно видит то, что описывает. Ее взгляд был устремлен к дереву, она даже пальцем указывала на него и ее голос стал пугающе незнакомым. По спине Эрни пробежал холодок.

– Илаис, ты разыгрываешь меня?

– Почему она опять появилась? Я же правильно провела ритуал. Ее не было почти четыре года.

– Илаис… – Эрни дотронулся до ее руки, – ты должна мне все рассказать.

Девушка обернулась к нему.

– Только пообещай, что поверишь мне, каким бы странным не показался тебе мой рассказ.

– Обещаю.

Она еще раз украдкой выглянула в окно и, задернув штору, вернулась к дивану. Эрни сел рядом, внимательно глядя на нее. Илаис опустила руки на колени, сжав их в «замок», глубоко вздохнула и, уткнувшись взглядом в ковер, лежащий на полу, начала свой необычный рассказ.

– Мне тогда шестнадцать лет было. Влюбилась я в одного певца. Да, и многие девчонки тогда по нему с ума сходили. Вот и я, не выдержав отчаяния от великой, безнадежной, безответной любви, наглоталась каких—то таблеток. Врачи вернули меня к жизни. Но увы, лишь наполовину. На два года я впала в кому. А когда очнулась, оказалось, что родители от меня отказались, определив под опеку государства. К счастью, я очнулась раньше, чем закончился срок гос. опеки и избежала принудительного отключения медицинского оборудования. Узнав про родителей, я несколько дней пребывала в шоке.

Потом кое—как взяла себя в руки: начала есть самостоятельно, вставать с постели, разговаривать. Со мной в палате все это время находилась старая женщина. Она часами сидела на своей кровати и смотрела в мою сторону. Я долго не обращал на нее внимания, но ощущение ее постоянного тяжелого взгляда в какой—то момент начало меня раздражать. Однажды она стала мне что—то говорить, но я ничего не слышала. Видела лишь как она рот открывает, и руками жестикулирует. Тогда я спросила у медсестры, которая меня в тот момент осматривала: «Что хочет эта женщина?» Медсестра оглянулась и удивленно спросила: «Какая женщина?» Поняла я, что женщину вижу только я. После такого открытия мне стало страшно. Когда медсестра ушла, эта женщина подошла ко мне, а я даже дар речи потеряла от страха, лишь смотрела на нее во все глаза. От нее шел жуткий холод. А черные глаза, казалось, видят меня насквозь. Как же мне хотелось быть от нее подальше, но я и пошевелиться не могла. И вот она берет меня за левую руку и крепко сжимает когтистыми пальцами. Он ужаса я даже боль не почувствовала. Так и не поняла, что ей было от меня нужно – лишилась сознания. А когда очнулась от запаха нашатыря, что врач сунул мне под нос, обнаружила на руке вот это, – Илаис отогнула рукав блузки. На ее руке были отчетливо видны следы четырех длинных пальцев. Впечатление было такое, будто они выжжены на коже до почти черного цвета.

– Ужас… – только и смог произнести Эрни.

– С тех пор я ношу одежду с длинными рукавами.

– Врачи видели эти следы?

– Видели, они сказали, должно пройти. Будто какая—то странная реакция на препараты. А когда узнали, что я видела несуществующую женщину, стали подсылать мне психотерапевта, и я решила, если продолжу говорить о ней, меня могут определить в лечебницу. Женщину я потом много раз видела, но никто об этом от меня не узнал. Когда врачи приняли решение о моей социальной вменяемости, то отправили на реабилитацию в этот город. Некоторое время я жила в квартире, похожей на твою, но всегда была обеспокоена преследующим меня призраком. Даже наведалась к местному священнику. Вместе мы провели ритуал и изгнали призрак женщины из моей жизни. Четыре года я ее не видела. К этому времени я хорошо освоилась, устроилась работать в администрацию, совершенно случайно открыла в себе способность к гипнозу. Так и познакомилась с Бохрадом. Помогла ему вспомнить, куда он спрятал семейную реликвию. А потом у него созрела идея создать собственный бизнес. Кстати, о призраке он ничего не знает до сих пор. Да и незачем ему знать, – девушка, вздохнув, умолкла, собираясь с мыслями. – А сегодня я возвращалась из центра, как вдруг увидела ее. На этот раз она выглядела еще более страшно и эти ее псы… Ближайшим местом, где я могла бы почувствовать себя в безопасности оказалась твоя квартира. А ключи у меня от нее есть, извини, что без разрешения.

– Ничего, – отмахнулся Эрни. – Что думаешь теперь делать?

– Не знаю. Я в панике. И я не могу вернуться к себе.

Девушка закрыла лицо руками. Эрни показалось, что она готова расплакаться от отчаяния. Он в утешение сказал:

– Не расстраивайся, мы непременно что—нибудь придумаем.

– Только Бохраду не сообщай, а то он меня в психлечебницу отправит. А я пока еще в своем уме!

– Слушай, а она сюда не войдет?

– Не должна. Я везде кресты нарисовала и у окон и двери соль насыпала. Хорошо бы мак семилетний достать, но чего уже нет.

– И ты уверена, что все это должно помочь?

– Еще бы святой водой побрызгать, но где ее взять?

– А если я сбегаю и принесу? – Эрни искренне желал помочь девушке.

– Ты сделаешь это ради меня? – в глазах Илаис мелькнула надежда.

– Легко! Ты же сможешь побыть одна? Примерно час – полтора…

– Эрни… Ты меня так выручишь!

– Тогда я пойду, – Эрни поднялся.

Илаис тоже встала, решив его проводить до выхода. По пути напутствовала:

– Иди в Храм Семи Святых, найдешь где это?

– Не волнуйся, я знаю.

– Там спроси настоятеля Ефремиана. Он не откажет. Да, вспомнила, тебе же емкость понадобится для воды. Я сейчас…

Пока Эрни обувался, девушка сбегала на кухню и вернулась с литровым полупрозрачным контейнером.

– Ты не накручивай себя, – перед выходом сказал Эрни. – Посмотри телевизор. Квартира в твоем полном распоряжении. Я скоро!

Когда дверь за ним закрылась, Эрни недоумевая почесал в затылке.

«Странно все это… Ну, раз решил помочь, придется идти в Храм»

Вздохнув, он сделал несколько шагов от квартиры, но звук, похожий на собачий рык, донесшийся с верхнего этажа, заставил его замереть на месте. Он точно знал, что соседи собак не держат.

«Показалось», – отмахнулся парень и продолжил путь. Когда вышел из подъезда и направлялся к тротуару, глянул в сторону своего балкона. У стеклянной двери, придерживая штору стояла Илаис. Эрни, улыбнувшись, помахал ей рукой, и, чтобы не заставлять девушку напрасно переживать, перешел на бег.

Эрни раньше не приходилось посещать храмы и прочие религиозные места, он не видел в этом особой необходимости. Его ожидания увидеть перед входом в Храм много народу, не оправдались. К удивлению, вокруг не было ни души. Он, чувствуя некоторую неуверенность, поднялся по высоким ступеням и подошел к тяжелой металлической двери. Та была надежно заперта, а над золоченой резной ручкой висело объявление о том, что Храм закрыт на профилактические работы и ближайшая служба состоится в начале следующего месяца. Эрни, на всякий случай, позвонил в звонок, что был едва различим на общем красно—коричневом фоне, но после нескольких минут ожидания так никого и не дождался. Потом он походил по территории Храма, между цветочных клумб в надежде, что кто—нибудь из служащих выйдет к нему, но и этот способ положительного результат не дал. Наконец, поняв, что зря теряет здесь время, решил вернуться. Правда, по возвращении ему пришла мысль наполнить емкость обычной водой, но он укорил себя за такой еще не свершившийся обман. Почему—то не хотелось обманывать Илаис. Вдруг святая вода и, правда, обладает особыми свойствами, девушка понадеется на нее, а нужного эффекта не будет. Еще чего и трагедия может произойти на его глазах.

Возвращаться с пустыми руками тоже было как—то неудобно, поэтому он заскочил в первый попавшийся на пути гипермаркет и купил мороженое, фруктов и конфеты, подумав о том, что было бы неплохо оставить у гостьи о себе приятное впечатление. С полным пакетом продуктов Эрни подходил к дверям своей квартиры. На этот раз он сам собирался открыть себе дверь, о чем перед уходом уведомил Илаис. Только вставил ключ, как услышал за спиной шаги. Эрни медленно оглянулся и, обомлел, не заметив, как рука, державшая пакет, разжалась, и он упал к ногам, вывалив содержимое. Мимо него проходила босая старая женщина в грязной, рваной одежде, а рядом, словно два охранника шли огромных темно—серых пса… Эрни ощутил, как его окутывает леденящий душу холод, и сердце будто остановилось. Почувствовав взгляд, женщина, не останавливаясь, оглянулась на него через плечо, а потом… Эрни затруднился бы ответить себе, что он тогда увидел. Она будто растаяла или как бы просочилась сквозь стену. В воздухе остался лишь неприятный запах собачьей шерсти…