Текст книги "Желчь"

Глава 7
Разговор

– Страшно? – Следователь вел одностороннюю беседу с сидевшим в углу на лавке Егором. – Всем страшно, мир такой, кругом нужны деньги, а у кого они есть – ими швыряются во все стороны, другие завидуют, и вот начинается стычка, но этот пример один из миллиона примеров… ты видел этого в больнице? Думаешь, он человек хороший? Я не уверен, он балованный ребенок с большим х…, с ним даже общаться невозможно, он разговаривать не умеет, этот словесный понос, который он льет, ну как его можно слушать. Я не знаю, Егорка, может это мы воспитаны неправильно и для кого-то наше поведение неприемлемо… не знаю. – Следователь стоял у окна, смотря сквозь ветки на дорогу. – Что значит весь этот сыр-бор среди населения? Что вообще я говорю? И зачем я что-то говорю? Может я говорю, чтоб не было этой тишины в кабинете, чтоб ты не раскисал до конца.

– В вашем кабинете я нашел нож…

– Что? Егор, что ты говоришь? – Василич подбежал к помощнику и схватил его за голову.

– Я ножик нашел… ваш… окровавленный весь… – Егор выдавал информацию с задержкой.

– Егор, говори, говори!

– Нож был на полу, вот прям здесь, как входишь в кабинет…

– И что дальше было, что ты сделал? Что ты еще увидел?

– Я зашел в кабинет, как это обычно бывает утром, а там вы… вы что-то болтаете… что-то невнятное… я поднял нож, достаточно аккуратно, потому как он был в крови, а вы сказали, чтоб я его бросил…

– Что дальше, давай, говори уже!

– Я и бросил в тот угол, где половица провалилась. – Они посмотрели на доску в углу.

– Туда, что ли? Капец, и что потом? – Василич чесал затылок.

– Потом вы крикнули: «Друг, закурить не найдется?» Я вам сказал, что не курю. И тут вы мне говорите: «Егор, ты, что ли?» В этот момент я вообще ничего не понял, но ответил: «Я, а вы что тут делаете?» Вы ответили, что смотрите за мной и чтоб я вам глазки не строил и живо прошел за вами в кабинет. Так все странно было, я подумал, что вы опять меня разыгрываете, тогда я не стал ничего придумывать или шутить в вашу сторону, а просто сказал: «Петр Васильевич, мы и так в кабинете, или я не понял опять вашей шутки?»

– Что дальше было?

– Ну и все! Вы сказали, что вы еще не проснулись, и принялись бить себя по щекам.

– Что думаешь теперь?!

– Думаю, что это вы убили того человека, как раз этим ножом!

– Блин… это самое… я тоже так подумал!

– Тоже? Но почему?

– Рассказываю подробно, если, конечно, готов слушать…

– Да, да, конечно!

– В тот день я лег спать в этом кабинете, на этой лавке, на которой ты сидишь. Ситуация стандартная для меня! Я лежал, видимо, о чем-то думал, как вдруг мне приспичило покурить, что я и сделал, соответственно. Вот только есть одно «но»: я спустился, а сигареты с собой не взял, в итоге их пришлось стрельнуть у дневального. Взял аж две штуки…

– А зачем столько? Или вы столько курите?

– Понимаешь Егор, мне трудно это объяснить, но я всего этого не помню, точнее, смутно помню, ну короче, взял и взял…

– Ага.

– Я когда одну выкурил, я и не понял, что меня накрыло, сигареты-то оказались не простые, а с какой-то травой. Я еще выкурил, а потом увидел людей, которые что-то выясняли, ну и в итоге там был ты…

– То есть я?

– Ты был в образе убийцы!

– А почему я?

– Но этот образ неправильный, он сложился только из-за того, что я еще был под этой травой, когда ты пришел в кабинет!

– А, теперь понял… а кто же тогда там был?

– А там, Егорка, был тот самый Лазин, который нынче мертв.

– Откуда вы знаете?

– Они занимались продажей наркотической продукции, а точнее распространением. Тот мертвый человек, он оказался их должником, у них возник спор на фоне данной проблемы, этот спор для должника оказался последним. Ты спросишь, откуда я это знаю? Лазин мне утверждал, что ездил за сестрой. Но Лазин совершил ошибку – он взял с собой рацию, которая прописывает маршрут с точностью до одного метра, и получается по выписке, что он больше чем на километр от здания полиции не отходил. Он встретился с должником, который, скорее всего, хотел опять закупиться в долг, но это Лазина не устроило, и дело решилось таким вот способом. Щепкин, который сидел на тумбе, был своего рода постоянной подменой Лазина, был под Лазиным. Лазину доставались различные переговоры, решение проблем, в то время как Щепкин сидел в тени.

– Как вы это поняли?

– Егор, камеры не работали только в ту ночь, и они сами ничего не знали, да, им и неинтересны эти камеры, потому как они интересны мне! Я просмотрел историю их деятельности, и мне все стало понятно. «Щепкин приезжал, Лазин уезжал», вроде как и все, но иногда Щепкин детально объяснял каждый шаг, и он явно был лидером, а пешка тем временем добивалась результатов.

– Ого.

– Видел, что с ними стало?

– Ну видел, конечно…

– А разницу заметил?

– Какую?

– Видел, что сделали с Лазиным, а что сделали с Щепкиным?

– Ну не знаю.

– Их убили одинаково, только вот Щепкина еще и крысам скормили!

– Тьфу ты… зачем?

– Крысячил Щепкин, вот крысам и скормили.

– Вы хотите сказать, что убийство того мужчины и… ой, подождите, а ответьте еще на вопрос!

– Валяй…

– Вы сказали, что он, ну, этот мужчина, был должен Лазину, как вы это докажете?

– Хм-м, «докажете», слово-то какое. Я пробил по базе, стоит на учете в наркологичке, с работы сокращен по этой же причине, жена ушла, покупать на что-то надо наркоту, так вот и тащил из дома то, что непосильным трудом было нажито. Когда все продал, начались долги, воровство и прочая хрень.

– А нож откуда тут взялся?

– Знаю одно оправдание стопроцентное, но поведать тебе его не могу. Но в то же время рекомендую тебе провести снятие отпечатков с ножа, который был в моем кабинете…

– Ну хорошо…

– Тогда давай извлечем нож из той ловушки и отнесем его в лабораторию…

– Кстати, я думал, что вы этим делом даже не занимаетесь.

– Всеми делами занимаюсь, просто подходы разные. И раз уж заговорили об этом, это дело тебе надо сшить и закрыть.

В кабинете Петра и Егора кипела работа. Вооружившись различного рода металлическими палками, ковыряли половицу, пытаясь сделать щель, в которую провалился нож, больше по размеру. Спустя час нож был в файлике для вещдоков.

– Егор сдашь его, а я на перекур.

– Хорошо.

Петр стоял на улице, тлеющая в его руках сигарета походила больше на дымчатую разгрузку, наблюдая за которой он пребывал в состоянии раздумий. Эти минуты, как ему казалось, спокойствия, когда его никто не трогает, когда весь мир просто ждет его на условной паузе с запретом даже смотреть в его сторону, считались минутами бесконечности. Данная медитация, наблюдения за исходящим сигаретным дымом, играющим с окружающим воздухом, как ему казалось, стоили того, и только для этого можно было покупать сигареты.

– Петр Васильевич! – Проходящий мимо Егор все никак не мог докричаться до своего начальника. – Вы меня слышите? Петр Василич!

– Ой, что такое?

– Все нормально, только вы опять пропали со своими сигаретами!

– Знаешь, Егор, Вот нравится смотреть на дым от них, и ничего поделать с собой не могу.

– Бред, ой бред! Вредно же!

– Ну так и что, на что мне здоровье?

– Сами решайте, я домой…

– Ух ты, а сколько времени-то? Ого, опять я тут завис!

Петр, махнув Егору рукой, отправился в свой кабинет. «Зачем люди таят в себе злость? Вот вроде – живи и радуйся, так нет же, нужно какие-то препятствия придумывать. Ладно мы, те самые борцы за справедливость, нас этому обучают и направляют в общество для контроля за соблюдением правил, но вот те самые, кто их не соблюдает, чем они руководствуются, какую цель преследуют? Не совсем мне понятно… жил-был Лазин, а сейчас его нет, и никто его не вспомнит хорошим словом, умер барыга – и ладно. А вот умер бы какой-нибудь актер или музыкант, тут бы уже общество зашумело, заговорило, что-то вспомнило. И это не значит, что ты должен быть известной личностью, но человеком ты хорошим точно быть обязан. Хорошего человека тоже долго помнят, его поступки, его работу и просто общение». – Размышляя, Василич поднялся к себе в кабинет, поправил криво стоящую в углу лавку и лег.

«Конечно, я себя не считаю лучшим, но себя я могу считать правильным. Эх-х-х, еще бы семью завести, и вообще было бы замечательно, но с такой работой, увы, сложно это сделать! Хотя сейчас бы Егор меня на этот счет поправил, сказал бы, что я лодырь, что якобы на бумаги время нахожу, а на женский пол х… ложу! Молодец Егор, парень хороший, ему не хватает уверенности в себе. Надо его опять в дела серийника окунуть, пусть учится представлять и видеть убийства!»

– Добрых снов, Петруха, завтрашний день будет лучше сегодняшнего! – Василич, пожелав сам себе добрых снов, закрыл глаза.

Глава 8
Таксист

«Дворовые территории города, где парковались автомобили, служили местным автопарком для ушлого человека ночной жизни – таксиста с историей далеко не примерного семьянина. Его жизнь наполнена воровством, и это не говоря о таких мелких делах, как кража мобильного телефона или ювелирных украшений, смысла нет, а вот мания угонять автомобили… это он считал уже интересной забавой с интересной концовкой. Угнанные автомобили он разбирал на продажу или по налаженным каналам сплавлял целиком своим ходом. Конечно, у него были подельники, которые прикрывали его, причем это были люди, занимающие посты в полиции».

– Стоп… Егор, скажи, а жаргон такой где ты берешь? – Василич держал в руке сигарету, смотрел на дым и, не отводя взгляда, обращался к помощнику.

– Так я же вживаюсь в роль и пытаюсь использовать слова, подобные словам из жизнедеятельности человека. – Ответив на вопрос, Егор посмотрел на балдеющего начальника, пускающего дым. Начальник теперь уже показывал рукой «ну ладно, поехали дальше».

«Машины угонял разные, отгонял в отстойник, далее пересаживался на свой автомобиль для такси и принимал два-три заказа. Днем отсыпался дома, а как наступала ночь, брал первый заказ и после него либо ехал в отстойник заниматься угнанными машинами, либо ездил по дворам в поисках новенькой похоти.

Угонщика звали Струнин Дмитрий, последняя машина, которую он выбрал, так и не была угнана, потому как, когда он в очередной раз катался по дворам, его тормознул человек, и это сразу относит его дело к делам серийника с электрошоком. Он сел в машину таксиста, что, конечно, пошло не по его плану, поскольку таксист в это время занимался вскрытием автомобиля при помощи разблокиратора.

Машина выехала из двора, далее ее нашли уже в озере вместе с Дмитрием Струниным».

– Егор, вот честно тебе скажу… ты не старался, скучно… нет, Егор, чувствуется лень в твоем сегодняшнем выступлении.

– Так потому что я не знаю, что мне писать, что говорить… – Помощник явно нервничал.

– Давай дело править вместе. Во-первых, это дело хорошо спланировано. Во-вторых, как ты правильно отметил, это тот же убийца, а значит – наш серийник. В-третьих, а ну да ладно, доберемся и до в-четвертых. Давай разберемся, если, конечно, ты не против…

– Нет… только за…

– Тогда погнали! Спланированное дело чувствуется сразу: не видно, откуда человек пришел; зачем ему потребовалось сесть в такси во дворе. Это я, опять же, говорю только по сводкам с камер! Получается, что убийца следил…

– Я понял, он следил и ездил за ним, но так, чтоб тот не заподозрил. А когда таксист остановился и увлекся вскрытием машины, он перестал быть внимательным, да ему и не нужна была внимательность, его задачей было открыть чужую машину. Но тут получилось так, что какой-то незнакомец садится в машину и застает таксиста в своем роде врасплох, и, чтобы хоть как-то скрыть свое занятие, спрашивает, куда отвезти…

– Вот, мысли в нужном направлении пошли.

– А дальше серийник действовал согласно составленному плану, он попросил отвести его в один из дворов города, в котором находится водоем. Что самое интересное, убийца не хотел его убивать стандартным методом…

– Это ты про что?

– Про то, что серийник его ударил током, чтобы обездвижить, а потом привязал его к сидению, причем сделал это обычным шнурком, потом привел в чувство, переключил коробку на движение вперед… Машина съехала в воду и медленно утонула…

– Скучно! Мне скучно! Где подробности? Ты дело изучал? Почему он не нажал тормоз… и все такое, через подробности произошедшего раскрываются дела!

– Вот вы так всегда реагируете…

– Ну так Егор, я же просил тебя отнестись серьезно к делу, увидеть всю полноту и прорисованность картины.

– Ладно, давайте еще раз, просто, когда я хорошо доклад по делу делаю, вы меня сразу подозревать начинаете, мне это совсем не нравится!

– Валяй…

– «Я изначально знал, куда везти жертву, спланированность моих действий опять была на высшем уровне». – Егор перевел дыхание и продолжил:

– «Машина с шашечками на борту остановилась по направлению движения в водоем, что произошло из-за моих указаний. Когда водитель перевел коробку передач в положение паркинга, я немедля произвел разряд шокером в зону шеи, что привело к моментальной отключке жертвы. И тут произошел эксцесс: как только собрался вылезать, потянулся к дверной ручке, зацепил спусковую кнопку электрошока. Вырвавшийся ток ударил в пластину на дверной карте, к которой в то время была прижата моя рука, благо рукава кофты были длинными. Ткань прилипла, и ее пришлось еще зачищать, чтоб не оставить следов…»

– Так, так…

– «Зачистив дверную карту, я выбрался из машины и перешел к водителю, который все так же находился без сознания. Снял с его обуви шнурки и обвязал щиколотки, оставшиеся концы завязал под сидением. Нашатырем привел его в сознание и, пока он осознавал, что с ним происходит, переключил коробку передач в движение, а сам покинул это место, поглядывая, как тонет автомобиль, выпуская наружу воздух»…

– Эх, как сам там присутствовал, вот это доклад. Пожалуй, ответишь мне на пару вопросов.

– Конечно…

– Думаешь, он ударился током, когда вылезал?

– На камерах во дворе видно лишь то, что заехала машина белого цвета, остановилась, потом что-то сверкнуло в салоне. Спустя минуту из салона автомобиля, а именно с заднего ряда по стороне водителя, вылез человек. Человек смотрел на руку, в это же время убирал в свой рюкзак посторонние предметы, которые уже были не нужны. Открыл водительскую дверь и с чем-то там ковырялся. Как позже выяснилось, он снимал шнурки и привязывал ноги.

– А вот скажи, неужели водитель не мог вырулить и увести машину от водоема?

– На то и была надежда, что после отключки человек не сразу будет соображать! А там нужны-то считаные секунды… машина покатилась, водитель сообразил, что нужно нажать на тормоз, а ноги-то связаны, и началась паника, своего рода психологическая нагрузка, которая и сыграла злую шутку… Ведь можно было дернуть ручник или переключить коробку в нейтраль, конечно… – Егор не договорил, представляя себя на месте водителя. – Страшно, конечно. Но человек в машине боролся, он хотел выбраться, одну ногу освободил, а вторая так и осталась привязанной, и тело в машине было не на водительском месте, перевалено на пассажирское.

– Молодец, Егор.

– Ну а чего молодец-то… люди гибнут и гибнут… а вы знаете, я понимаю так, что даже если бы водитель свернул или остановился, его бы все равно убили.

– Да Егор, такова судьба, кому как повезет, никто не знает.

– Вот вы знаете, я размышлять после перехода к вам стал чаще. Этот убийца вроде как делает хорошие дела, чистит общество от тварей, но при этом и сам совершает ужасные вещи… вот почему он не отдает инициативу в руки полиции? Зачем он делает это своими руками, ему это доставляет удовольствие?

– Невозможно представить, что в голове у убийцы, потому как им движет какая-то своя похоть. А вот то, о чем ты говоришь, почему не отдает полиции, это еще проще объяснить… нам же не доверяют люди, думают, что все куплено… да ты и сам говорил, сколько там было жалоб на того полицейского… так ведь?

– Ну так!

– Так этот убийца, чтобы не ждать помощи от кого-то, решает проблемы по мере их поступления, не дожидаясь, когда от этих чертей пострадают еще люди, простые и законопослушные.

– Вот ведь какой Робин Гуд у нас появился, вроде и плохой, а вроде и хороший! Может, не будем ловить его, пусть чистит улицы от моральных уродов?!

– Нет, в тюрьме должен сидеть каждый, кто совершил преступление, даже если оно в благих целях! Потому как благие для общества цели не благие для родственников убитого!

– Ясно. Ну так а что хорошего было бы от того, что их бы посадили в тюрьму?

– Ничего, но таковы правила!

– Я вас понял. И понял, что наш серийник непростой, хитрый и знает на несколько шагов вперед любое действие. Нет следов, не засвечен на камерах, но есть «но»: у него может остаться рана после ожога электрошоком…

– Ты каждого все равно не проверишь! Покажи руку до локтя…

– Вот так и знал, что вы меня подозреваете! – Егор закатал водолазку на левой руке. – Вот, смотрите!

Василич, пристально вглядываясь, удивленно ответил:

– Нет, что ли, ничего?

– Вы сейчас серьезно, или это ваша шутка опять? Вы тоже покажите!

– Не сердись, просто пойми, даже если он обжегся, после заживления может не остаться и следа! – Следователь закатал рукава, демонстрируя руки. – Нужно надеяться на то, что когда-нибудь убийца совершит ошибку и оставит нам возможность взять его за жабры.

Их разговор был прерван телефонным звонком,

– Егор, послушай…

– Алло, Здравский слушает.

– Егор, холодное оружие, которое ты принес, на нем отпечатки Лазина и твои…

– Мои, все-таки наследил я?.. Ну понял.

– За актом приди, закрепи за делом. – Трубку на том конце провода повесили, посылая мелодию задумавшемуся Егору.

– Чего там парень?

– По ножу…

– Ага, ну и-и-и…

– Ваших отпечатков там нет…

– Это же хорошо! Или что?

– Там мои есть, и Лазина…

– Это уже интересно, давай чеши за актом, посмотрим подробнее…

Егор, явно расстроившись, вышел из кабинета, причем расстроился он из-за того, что сам поступил глупо, когда откидывал нож. Теперь его имя тоже может фигурировать в деле об убийстве наркомана, поскольку это основная улика и то самое орудие убийства.

– Егор, нож уехал на склад вещдоков, вот акт, если что-то еще будет интересовать, звони…

Помощник следователя шел обратно с огромным желанием высказать Петру Васильевичу все то, что он о нем думает. Зайдя в кабинет, он уже был готов открыть рот и голосить, но в это время Пироз был занят разговором по телефону с некой особой по имени Вера.

– Давай сюда. – Петр, не отрываясь от разговора, протянул руку помощнику, чтобы взять акт. – Что вы, что вы, наш сотрудник только проведет осмотр и больше вас беспокоить не будет. До свидания…

– Петр Васильевич, моя жизнь как по наклонной катится, вот мне стоило вас узнать поближе, и все…

– Чего ноешь, я не могу понять?

– Узнав вас, я насмотрелся на трупы, потерял сон, потому что боюсь спать, даже свет не выключаю, теперь еще и в роли убийцы буду выступать? Мне такая карьера не нужна… жил я спокойно среди бумаг, ел хорошо, спал, а теперь не жизнь, а каторга!

– Рот закрой, я читаю!

– Вам-то что, у вас не жизнь, а говно… а у меня все впереди, я молодой, перспективный…

– Ну если не посадят, то, конечно, молодой и перспективный…

– Я вообще этот нож у вас в кабинете нашел, пока вы, обкуренный, чем-то бредили. Заяву напишу на вас и на себя. С вашей работой или посадят, или убьют, или сам застрелишься, иного не дано.

– Ты чего как телка рот раскрыл? Закрой свой рот, не голоси! – Следователь, не желая слушать нытье, дочитывал акт. – Ага, все понятно.

– Чего понятно?

– Отпечатки в обхвате принадлежат Лазину, и твои два пальчика, которые никак не влияют на убийство, потому как такой хваткой можно только в ж… ковырять! Понял?

– Понял!

– Завтра жду следующее дело! Нытик…

– Я не нытик, просто жить хочу…

– Когда посажу тебя в тюрьму лично, тогда начнешь жить! А пока учись жить, потому как не умеешь!

Глава 9
Врач

– «Я люблю деньги, много денег, и жалких людишек, которые мне эти деньги несут. Я даже начал чувствовать себя властелином жизни ущербных, никому не нужных смертных людишек…»

– Остановись… это что? – Петр непонимающе смотрел на Егора. – Какой-то мюзикл, что ли?

– Нет, это дело по врачу…

– А это что сейчас было? Вырезка из какого-то фильма?

– Нет, я же объясняю, это дело по врачу… мне продолжать, или вы еще раз спросите?

– Хорошо… продолжай…

– «Люди болеют, но тяга к жизни провоцирует в них желание тратить и приносить последнее, а я с удовольствием на этом делаю деньги и живу так, как мне вздумается. Но однажды начал за собой замечать, что я хочу, чтоб меня умоляли, просили и даже заставляли взять деньги, и только ради того, чтоб я им помог. Но моя помощь не всегда – или даже зачастую – не выполнялась, потому как все зависело от суммы денег. Если сумма устраивала – работу выполнял, а если же сумма была мне не по нраву, тогда работа якобы выполнялась. Я смотрел на этих жалких людишек, готовых на все, но мне хотелось только одного – их мучений… но есть «но»… нужно было всегда держать репутацию, иначе бы все от меня сбежали. Клиентопоток увеличивался, росла прибыль».

– Молодец, похвально…

– Спасибо… это я выступил от лица врача, а сейчас от лица убийцы… «Чертов урод, что ты делаешь с простыми людьми? Зачем ты с ними так? Ты ведь давал клятву Гиппократа… Я не записывался к этому врачу на прием, я ждал его в загородном домике, который он посещал каждую неделю. Долго ждать не пришлось, машина врача въехала во двор, за ней автоматически закрылись ворота.

Я просто сидел на диване и смотрел телевизор, потом послышались звуки шагов, которые приближались ко мне. Установленный на полу мощный капкан ждал жертву, которая стремительно направлялась в это самое логово. Раздался щелчок механизма сдавливания, потом крик проникающей боли, попытки разжать орудие пыток. Но нет, капкан с механизмом взвода специальным приспособлением не дал возможности освободиться.

Я сделал звук телевизора погромче и подошел к жертве,

– Больно? Не отвечай, я знаю… хочу, чтоб ты понял, как ты мучаешь людей, как они мучаются, испытывая подобную боль…

– Любые деньги, бери… все что вздумается… бери.

– Хорошо, я возьму жизнь! – Я забрал все, что могло попасться под руку жертве и помочь ей спастись.

– Все деньги тебе отдам… – Обильно теряя кровь, жертва все-таки пыталась спастись, но все было тщетно. Кровь неумолимо покидала организм, все попытки пережать ногу выше раны не увенчались успехом. Наступила тишина, только разговаривающий телевизор создавал ощущение присутствия человека в доме».

– Ну, Егор, красавец!

– Вы же меня ругаете постоянно, так я и решил капитально подготовиться, даже домой брал дело…

– Ты так представил все, расписал… вот скажи, ты это представляешь?

– Да, я словно присутствовал в этой постановке…

– Расскажешь подробнее?

– Зачем?

– Мне интересно!

– Что именно?

– Кто был убийцей? Начни с этого…

– Убийца-то… так наш серийник…

– Почему он?

– Как почему? Мотивы одинаковые – месть…

– Но метод убийства другой, он же не использовал шокер…

На лице Егора появилось задумчивое выражение, пальцы рук теребили уголок листка бумаги, а губы напряженно сжимались, словно в попытках что-то выдавить.

– Егор, все нормально с тобой? – Встревоженный следователь, схватившись за чайник с водой, шарил рукой по полке под столом в поисках стакана. – Вот, давай попей! И скажи: что случилось?

Помощник, запрокинув стакан, жадно поглощал воду, смотря в глаза следователю.

– Не знаю, что со мной, но я вижу убийство, словно это я сделал…

– Егор, не волнуйся, расскажи все более подробно.

– А что именно рассказывать?

– Ну что ты заладил, просто расскажи про это убийство еще что-нибудь, и все.

Помощник сел на стул, взял в руки дело, открыл фотографии с места преступления, упорядочил их в каком-то своем стиле, сложил в единую стопку,

– Готово! Я не вижу, как я сюда пришел, я вижу лишь повод в виде накопившейся злости, хотя… нет, не злости… – Егор откинулся на спинку стула и, смотря в потолок, подбирал слово. – Желчь!

– Что ты сказал?

– Желчь!

– Почему «желчь»?

– «Желчь» – это синоним слова «злость», и во мне сидит не злость, а именно желчь, и это не о каких-то там ее рабочих функциях в организме, а о самой сути понятия, определение его, что ли…

– Так, так, выговорись, Егор.

– Во мне словно скопилась эта жидкость… желтая или коричневая, горькая, вонючая, которая то и дело изрыгается на этих тварей…

– То есть – «тварей»? Каких «тварей»? – Следователь облокотился на стол в ожидании интересной для него информации.

– А вас что, все устраивает?

– Не понял?

– Зачем столько вопросов? Постоянно вопросом на вопрос отвечаете!

– Егор, скажи, что виноват, и дело закрыто! – Следователь с лисьей ухмылкой прожигал его взглядом. – Ты думаешь, я просто так взял тебя к себе в помощники?

– Петя, а ты не забыл, кто тебя спас на стройплощадке, когда ты упал с опоры? – Егор говорил очень уверенно, чувствуя за собой правду.

– Хорош меня заговаривать, ты виноват, признай это!

– Они сами виноваты, и ты сам таких же губишь, ты и сам убийца…

– Сука, ты о чем? Я тебя не понимаю? Какая стройплощадка, какая опора? – Взбесившийся следователь вскочил из-за стола, да так, что стол сдвинулся и прижал Егора.

– Аккуратнее, Петруша!

– Ты будешь что говорить или нет?

– Я ждал его в комнате на диване, не знаю, сколько прошло времени, но не сказать, что долго. Я выпил банку газировки, вот она на фотке.

– На ней не было отпечатков!

– Я ее к себе не прислонял, в перчатках открыл, на расстоянии заливал прям в глотку. Смотрел телик и кайфовал, поначалу вообще хотел сжечь дом, но он не загорелся. Вот на фотке спички, это я их сюда запускал, в руке держал коробок спичек, большим пальцем прижимал спичку перпендикулярно коробку, а указательным пальцем другой руки выписывал щелбаны, отчего спичка поджигалась и, вращаясь, летела, но при приземлении гасла. Когда во двор въехала машина, я даже не пошевелился, а продолжал сидеть и балдеть. Установленный капкан, который тоже видно на фото, правда, уже с ногой жертвы, был установлен мной очень грамотно, потому как тут плохое освещение и небольшой спуск; получается, что встанешь все равно в капкан. Что, конечно, и произошло. У меня не было желания бежать к нему сразу, я понимал, что человек оказался закованным, причем эти оковы почти перекусили ногу, прорубив мягкие ткани. Желание жертвы в этот момент было одно – освободиться, а не искать телефон, звонить и звать на помощь. Подождав минут пять, слушая стоны и кряхтение, я все же пришел посмотреть на его муки. Он ревел, кстати, тоже вот видно на фото следы слез, просил и умолял, но я забрал вещи, оставил его наедине со стенами и полом, ну и, конечно, с капканом на цепи. Перешагнув его, покинул это место…

– Это было чистосердечное? – Глаза следователя были выпученными, карандаш, который он обдирал ногтем все то время, пока Егор рассказывал, покрыл хлопьями желтой краски темные штаны.

– Это была моя версия случившегося, и она, как я понимаю, очень близка к правде! – Уверенность Егора не знала границ.

– Так это была твоя инсценировка? Хрена ты актер… – Следователь пребывал в шоковом состоянии.

– А почему тот же серийник?

– Это как раз на горяченькое! – Егор перевернул фото, которое было картинкой книзу. – Смотрите… что видите?

– Диван, на котором сидел убийца.

– А еще что-нибудь?

– Ну слушай, ничего такого!

– Если получше посмотреть на пространство под диваном, то там просматриваются те самые фильтры от сигарет…

– Ого, понял… ничего себе ты заглянул!

– Количество, конечно, не посчитать, но сам факт понятен.