Текст книги "Фидель Кастро. Биография патриота"

Глава V
Штурм Монкады. Тюрьма

Фульхенсио Батиста, накопивший за время приятного и полезного отдыха в США силы и деньги, был необразованным человеком и слабым политиком. Кроме того, Батиста был яростным приверженцем языческих культовых верований и в решающие для него минуты, особенно, когда он уже находился на вершине власти, пользовался рекомендациями своего личного колдуна. Своим указом Батиста расформировал Верховный суд страны, разогнал аппарат прежнего президента, посадив туда нужных и проверенных людей из армейской среды. Он прекратил действие Конституции 1940 года, которая была принята с большим трудом, причем при нем же, когда Батиста в первый раз стал президентом. Запрещение действия конституции означало конец избирательной кампании на Кубе, которая к тому времени была в полном разгаре. Он упразднил конгресс, отдав законодательные функции подконтрольному ему Совету Министров. Наконец, не забыл о своих высоких покровителях. Батиста, который назначил сам себя главой переходного правительства до новых выборов, обещал «самую полную защиту» американских капиталовложений на Кубе. А в «антологию мирового взяточничества» так и просится войти история о преподнесенном Батисте ночном горшке из золота, который был любимой «игрушкой» диктатора.

Оппозиция не смогла и, побоявшись, не пожелала оказать генералу и его сподручным серьезного сопротивления. Тогда за дело взялся Фидель с товарищами. Настало подходящее время, когда революционные идеи, которые он четко представлял и с которыми познакомился, читая книги Маркса, можно и нужно было применить на практике. Переворот, который совершил Фульхенсио Батиста, впервые давал Фиделю Кастро шанс выйти на уровень политика национального масштаба, с тем чтобы в итоге стать национальным лидером.

Позже Фидель Кастро вспоминал: «Когда произошел переворот Батисты у меня уже была выработана стратегия на будущее: запустить революционную программу и организовать народное восстание. С того момента у меня в голове была концепция борьбы и фундаментальной революционной идеи: взятие власти революционным путем» (Cien horas con Fidel, Conversaciones con Ignacio Ramonet, с. 144).

Фидель все реже бывал в семье, в которой уже не было тех спокойствия и идиллии, как в первый год его совместной жизни с Миртой Диас-Баларт. Посвятившая себя воспитанию сына, Мирта была абсолютно безразлична к «революционным исканиям» своего энергичного супруга. Как раз, в этот момент, когда между супругами начался если не разрыв, то, как говорится, «расхождение по ключевым идейным вопросам», произошло знакомство Фиделя с одной из светских львиц Гаваны 1950-х годов Натидад «Нати» Ревуэльта. Это была девушка из богатой семьи, обладавшая «мятежным духом и революционным шармом». Она была социалисткой.

«Когда Фидель встретил Нати в начале 1950-х, она казалась кинозвездой, которую боги искупали в оливковом масле, как Эву Гарднер и Риту Хейуорт. У нее были большие зеленые глаза, прекрасный рот и волосы цвета воронова крыла. Она была сиреной, которую растили для хорошего замужества», – писал биограф семьи Ревуэлта Уэнди Джимбел. («75 лет одиночества», он-лайн журнал «Супермен. ру», 07/08/03).

Молодая и не менее страстная, чем Фидель, Нати была замужем за старым и уважаемым столичным кардиологом, на прием к которому ходили сливки «гаванского общества». Темпераментная супруга пожилого врача была хорошо известна в кубинской богеме – без ее участия не обходилось ни одно сколь-нибудь значимое светское мероприятие в Гаване. Увидев впервые пламенное выступление Фиделя на одном из митингов, Нати Ревуэльта разглядела в нем недюжинный бунтарский талант и поразилась неистовой энергичности начинающего революционера. Молодые стали встречаться. Так любовница Фиделя стала его помощницей. Нати Ревуэльта была так влюблена в Кастро, что продала свои фамильные драгоценности и подарки мужа, чтобы «поучаствовать деньгами» в тайной деятельности молодых революционеров. В своей легендарной речи на суде «История меня оправдает» после неудачного штурма «Монкады» Фидель рассказал, какой большой проблемой было найти финансы для покупки оружия и боеприпасов. Тем самым, он лишний раз доказывал, что подготовка к выступлению проводилась не за счет «добрых дядей». Уже в своей, ставшей легендарной, речи на суде, известной под названием «История меня оправдает» Фидель рассказал, что революционеры, что называется, отрывали от сердца свои кровно заработанные деньги, отказываясь от того немногого, что имели.

Итак, Фидель Кастро принял одной из самых главных решений в своей жизни – начать подготовку вооруженного выступления против диктатора Батисты. Вместе с проверенными товарищами он начинает мобилизацию бойцов, тайные тренировки в тире Гаванского университета под легендой занятий студентов по военной подготовке. Фидель придерживался принципа, что в формирующемся коллективе повстанцев не должно быть предателей и информаторов батистовской охранки. Это означало, что лидер, которому должны безоговорочно подчиняться бойцы, должен лично заниматься подбором и инструктажем кандидатов. При этом только Фидель один знал всех бойцов своего отряда. Для Фиделя было самым важным, чтобы люди имели чувство патриотизма, ненавидели режим Батисты, были преданы делу и товарищам, были честными, ответственными, согласными с целями борьбы и готовыми идти на смертельный риск. Фидель разговаривал с каждым из кандидатом, терпеливо беседуя с ними много часов каждый день. За короткое время отряд разросся до 1200 человек и уже напоминал небольшую армию. В состав отряда входили совсем еще молодые парни, в основном в возрасте 20–24 лет, проживавшие в Гаване или ее пригородах. Всего лишь у двоих добровольцев из отряда возраст превышал 30 лет. Отряд был разбит на небольшие группы, по 6–8, но, как правило, не больше 10 человек, члены которых знали только своего командира и общались друг с другом, используя не настоящие имена, а псевдонимы.

Проанализировав ситуацию, Фидель с товарищами решили начать вооруженную борьбу с Батистой в городе Сантьяго-де-Куба по целому ряду причин. Во-первых, эти отдаленные от столицы места в родной для Фиделя провинции Ориенте, в том числе самая большая на Кубе горная гряда Сьерра-Маэстра и лесные массивы, где можно было укрыться в случае успешного начала операции, были знакомы ему с детства. Во-вторых, Батиста и его окружение не рассчитывали, что его противники могут начать вооруженное выступление в провинции. В-третьих, жители Сантьяго-де-Куба и провинции Ориенте, в отличие от аморфных и избалованных гаванцев, на втором этапе операции вполне могли присоединиться к отряду. Фидель помнил о боевых традициях жителей Ориенте и опыте трех войн за независимость Кубы, которые начинались именно здесь. Еще с конца 19-го века именно эта восточная провинция, где традиционно было большое количество рабов и чернокожего населения, являлась самой бедной, но самой мятежной кубинской провинцией. Наконец, именно в этой провинции погиб «апостол» кубинской революции, один из идейных учителей самого Фиделя – легендарный Хосе Марти. Тем более что в 1953 году исполнялось 100 лет со дня рождения Марти, и победа над ненавистным режимом стала бы лучшим подарком для кубинского народа. Фидель Кастро учел и то обстоятельство, что Сантьяго находился в 800 километрах от Гаваны, и переброска вооруженных сил противника из столицы для подавления восстания должна была занять значительное время.

Нехватка финансовых средств и соответственно вооружения привела к тому, что «Монкаду» могли штурмовать не те тысяча с лишним человек, которые уже насчитывал отряд весной 1953 года. С учетом того, что на собранные деньги можно было приобрести не более 150–160 единиц оружия, группировка, которая должна была штурмовать крепость, и по замыслу Фиделя, еще некоторые из близлежащих объектов, должна была состоять из примерно полутора сотен бойцов. Для Фиделя и его соратников – это был нелегкий выбор. Фидель определил, что предстоит взять вторую по величине и численности солдат кубинскую военную крепость – «Монкада». Там было расквартировано около полутысячи военных, а названа так она была в честь Гильермо Монкада – кубинского патриота, героя десятилетней войны за независимость 19-го века.

Бойцы арендовали ферму в пригороде Сантьяго, где разместились перед восстанием. Там было много деревьев и кустарников, «закрывающих» обзор для любопытных. В итоге ферма «Сибоней» стала достойной перевалочной базой для повстанцев. После взятия казармы и, главное, складов с оружием, Фидель рассчитывал на то, что к его немногочисленному отряду присоединятся жители самой «боевой» кубинской провинции Ориенте, а вслед за ними, парализовав путем стачек экономику страны, и вся Куба. Фидель Кастро был уверен, что если революционеры возьмут крепость, то смогут свергнуть Батисту.

Фидель придумал гениальный ход. Он решил побить Батисту его же оружием. Памятуя о том, какой эффект произвел заговор сержантов 1933 года и как стремительно он произошел, Фидель Кастро распорядился раздобыть или пошить для штурмовиков армейскую форму непременно с погонами сержантов батистовской армии. Таким образом, все члены отряда превратились в «сержантов» батистовской армии.

Выступление было намечено на 26 июля, на третий день проведения ежегодного традиционного красочного карнавала в провинции Ориенте. Учитывалось то, что в эти дни в Сантьяго часто будут запускаться фейерверки, и уже никто, привыкнув к пальбе, не будет обращать особого внимания на канонаду и выстрелы. Большинство повстанцев остановилось в квартирах местных жителей в Сантьяго. Они выдвинулись на саму ферму «Сибоней» в ночь на 26 июля. 27 человек были направлены Фиделем Кастро и Абелем Сантамария для захвата еще одной военной крепости – Баямо, находившейся в двухстах километрах от Сантьяго. В итоге на ферме «Сибоней», помимо Фиделя осталось еще 134 человека, включая двух женщин – Мельбу Эрнандес и Айде Сантамария, которые были взяты в отряд в качестве медсестер. Позже Фидель говорил, что, если бы 26 июля 1953 года у него было еще 200 бойцов или хотя бы 20 ручных гранат, штурм Монкады мог бы завершиться победой.

По плану штурм должен был начаться на рассвете 26 июля в 5 часов 15 минут утра. Перед тем как выдвинуться к стенам казармы, Фидель выступил с короткой речью: «Товарищи! Через несколько часов вы сможете оказаться победителями или побежденными, но знайте это, товарищи, как бы то ни было, наше движение победит! Если завтра мы победим, быстрее сбудутся чаяния Марти. Если этого не случится, наше выступление послужит для всего народа Кубы призывом подхватить знамя и идти вперед. Народ поддержит нас в Ориенте и по всему острову. Поколение столетия Марти! Как в 1868-м и 1895-м годах, здесь, в Ориенте, мы первыми провозглашаем: «Свобода или смерть!» («Заря над островом Свободы», «Дуэль», 22/07/2003).

Отряд Фиделя Кастро разделился на основную в составе 45 человек и резервную группу. Сев на 12 машин, они направились к главному входу в «Монкаду», в самое сердце Сантьяго. Сам Фидель ехал во второй машине колонны, на расстоянии около сотни метров от головного автомобиля. В тот самый момент, когда десант бойцов уже проходил внутрь казармы, разоружив пост Фидель увидел слева, примерно в 20 метрах от его машины, патруль из двух солдат с автоматами Томпсона, совершавший внешний обход казармы. Тут неожиданно раздался выстрел, который, как оказалось, стал роковым и привел к провалу операции.

Вот как описывал эти события впоследствии сам Фидель: «Я быстро подумал о двух необходимых вещах: нейтрализовать эту парочку, пока они не начали стрелять в наших товарищей, и завладеть их оружием. Когда я увидел, что солдаты целятся из автоматов в сторону поста, я поспешно выбрался из машины, чтобы их схватить. Я шел за ними с ружьем в левой руке, и с пистолетом в правой. Я был рядом с ними, за полуоткрытой дверью машины.

Когда мы пытались нейтрализовать патруль, один наш товарищ выстрелил. Этот выстрел услышали в крепости и подняли сигнал тревоги. Тогда наша первая группа напала на пост. Началась перестрелка. Звуки выстрелов смешивались с сигналом тревоги. Все мои бойцы, как и было задумано по плану, проникли в крепость и взяли здание, достаточно большое, по архитектуре такое же, как и все остальные постройки в крепости. Но это был военный госпиталь, который наша группа не должна была брать по плану» (Cien horas con Fidel, Conversaciones con Ignacio Ramonet, Segunda Edition, с. 171–172).

Беда не приходит одна. Резервная группа, почти все бойцы которой имели винтовки, а не легкое охотничье оружие, как авангард, из-за незнания гаванскими водителями местности, прозевала поворот, отклонилась от маршрута и окончательно заблудилась в незнакомом городе. Вскоре к зданию прибыли десятки солдат и офицеров. Бойцы внутри казармы оказались заблокированы. Перестрелка в казарме продолжалась, не затихая, в течение почти двух часов. К тому же изначально неравными были силы в бою: штурмующих «Монкаду» революционеров было в 15 раз меньше, чем ее защитников. В этих условиях, когда после двух часов боя стало ясно, что он не приведет к нужному результату, Фидель Кастро наконец-то объявил об отступлении. Сам Фидель, отстреливаясь, сумел скрыться в горах. Те 19 из 40 уцелевших человек, что ушли с Фиделем, остались живы.

Позже, многократно анализируя ситуацию, Фидель Кастро обратит внимание на то, что, имея в голове прекрасный план подготовки и проведения операции, руководители штурма не обратили внимания на мелкие детали, а самое главное, не знали, что делать в случае возникновения «нештатной ситуации». Для них такой роковой неожиданностью стал невесть откуда появившийся патруль.

Судьба отряда была трагична. Батиста отдал приказ уничтожить отряд, подвергнув уцелевших бойцов пыткам. Диктатор приказал убить по десять революционеров за каждого солдата своей армии, погибшего при защите «Монкады». Повстанцам вводили в вены воздух, чтобы вызвать закупорку кровеносных сосудов, выпускали якобы на свободу, а затем стреляли в спину. Их закапывали по грудь в землю и использовали в качестве мишеней, сбрасывали с крыш высоких зданий, раненых волокли по лестницам, пока они не умирали. В поисках организатора акции по всей провинции рыскали отряды карателей, желавших получить лавры героев «операции по зачистке» и награду из рук диктатора. Одно время ходили слухи о том, что спецназовцы имели разрешение даже не просто казнить Фиделя, но перед убийством и кастрировать его.

Кастро на суде представил ужасающую картину расправы над безоружными людьми: «Происходило истребление людей руками прекрасно вымуштрованных профессиональных убийц. Казарма «Монкада» превратилась в фабрику пыток и смерти, а некоторые недостойные люди превратили военный мундир в подобие передника мясника, – с болью говорил о зверских пытках над своими товарищами Фидель. – Стены были забрызганы кровью, пули застревали в стенах вместе с кусками кожи, брызгами мозга, волосами, опаленными выстрелами в упор. Газон во дворе крепости был залит темной и липкой кровью. Руки убийц, которые вершат судьбами Кубы, начертали для пленных при входе в эту камеру смерти надпись, которая висит у входа в ад: «Оставь надежду всяк сюда входящий» (Глава «История меня оправдает», «Героическая эпопея: От Монкады до Плайя-Хирон», М., Издательство политической литературы, 1978, с. 77). И хотя даже сам кардинал Кубы Артеага, узнав о жестоких расправах над безоружными и ранеными людьми, попросил военных прекратить казни повстанцев, они не прекращались.

Самого Кастро, укрывавшегося в крестьянском сарайчике в горах, спас один честный офицер, лейтенант, который буквально защитил его своим телом и довез до крепости, куда свозили пленников. Этот немолодой человек, которого звали Педро Саррия, стал еще одним ангелом-хранителем Фиделя. Сам Кастро признавал впоследствии: «Если бы меня повезли в Монкаду, меня бы там расстреляли, не оставив ни кусочка тела без пули. Только представьте мой приезд туда! {…} Все уже было предусмотрено. Даже было объявлено в газетах о моей смерти. {…} 29 июля появилась эта новость. Я все еще был в горах. Тогда меня еще не поймали. В те дни я умирал несколько раз» (Cien horas con Fidel, Conversaciones con Ignacio Ramonet, Segunda Edition, с. 185).

Саррию уволили из армии и упекли в тюрьму. Когда победила революция, стихла эйфория и немного успокоилась ситуация, Фидель дал поручение разыскать лейтенанта. В 1959 году Педро Саррия был повышен по службе в Революционных вооруженных силах, назначен капитаном-помощником у президента Торрадо Дортикоса, а впоследствии был командиром президентского эскорта.

Уже в тюрьме Фидель наконец-то узнал, что жив его брат Рауль. Оказывается, он был схвачен двумя днями раньше, чем Фидель, когда шел по дороге, ведущей в родной Биран.

Фидель Кастро смело брал всю ответственность за нападение на себя. Один из университетских знакомых Фиделя, после революции эмигрировавший в США, Сальвадор Лью вспоминал: «Когда Батиста взял власть, Фидель увидел свой шанс стать национальным лидером. Поэтому он и атаковал Монкаду. Он знал, что проиграет, но станет известным всей стране. Фидель поставил на карту свою жизнь, он ведь не знал, убьют его или нет» (Н. Первухин, «75 лет одиночества», «Супермен. ру»).

«Монкадисты» стремительно приобретали ореол мучеников и статус народных мстителей, тех самых народных героев, которых больше всего боялся Батиста. Фидель Кастро был изолирован от всего. От общения с родными и товарищами, от новостей и книг. Ему даже не разрешалось иметь ручку и карандаш, чтобы записывать свои мысли, которые он мог бы огласить на суде. Но Фиделя спасла его феноменальная память. Он как компьютер, заучивал наизусть, откладывал в голове абзацы, страницы своего будущего выступления, выстраивая их в четкое логическое повествование. Свою легендарную речь «История меня оправдает», которая является одним из самых сильных ораторских выступлений в истории мировой политики, Фидель Кастро, сохранил в памяти, на суде выдал с листа, без бумажки, а потом спустя несколько месяцев сумел восстановить ее, практически без помарок уже в письменной форме на более чем ста страницах! Чем не подтверждение уникальных человеческих способностей кубинского лидера?!

Процесс над монкадистами, за ходом которого лично следил Фульхенсио Батиста, начался 21 сентября 1953 года. На скамье подсудимых предстало 30 оставшихся в живых и сумевших избежать казни участников штурма. Рауль Кастро и трое оставшихся в живых руководителей ячеек получили по 13 лет тюремного заключения, еще 20 бойцов по 10 лет тюрьмы, трое человек были приговорены к трем годам заключения. Айде Сантамария и Мельба Фернандес, которые во время короткого процесса, проходили по делу как «медсестры», получили по шесть месяцев тюремного заключения.

Фиделя же начали судить позже всех его товарищей, с теми немногими ранеными, взятыми в плен, которые лежали в тюремном госпитале. Рауль Кастро впоследствии так вспоминал об этом: «Батистовские власти привели Фиделя и посадили на скамейку перед входом в тюремное здание, надеясь унизить его, лишить присутствия духа. Перед ним заставили пройти остатки отряда бойцов Монкады, пленённых, истерзанных и физически опустошённых. Но эффект получился обратным, чем тот, который ожидался нашими врагами. Им не удалось ни унизить нас, ни лишить присутствия духа, потому что на всех нас, составлявших ту маленькую группу, произвело необыкновенное впечатление поведение Фиделя, который, с гордо поднятой головой, решительный и непокорный, смотрел на нас, передавая нам свою уверенность в том, что мы не побеждены и что это только начало борьбы!». Фидель защищал себя сам и выступил с пронзительной речью, получившей название «История меня оправдает».

Судьи даже не могли себе представить, что речь Кастро, изредка прерываемая стороной обвинения и судом, превратится в грозный политический памфлет общей продолжительностью более трех с половиной часов. Кастро детально обнародовал весь замысел и ход непосредственного штурма «Монкады», ответил на все, интересующие обвинение вопросы касательно деталей самой операции, и только после этого наконец-то огласил свою политическую программу. А точнее идеологически обосновал то, почему он начал бороться с антиконституционным режимом Батисты, как представляет себе свою дальнейшую борьбу и какой видит конечную ее цель. Потрясающе просто он охарактеризовал режим, установившийся на Кубе: «Однажды собрались 18 авантюристов, они решили ограбить республику, бюджет которой равнялся 350 миллионам. Один из них сказал другим: «Я вас назначаю министрами, а вы меня назначьте президентом». Сказано – сделано. Затем он позвал 20 своих телохранителей и сказал им: «Я вас назначаю министрами, а вы меня назначьте президентом». Так они друг друга назначили генералами, министрами, президентами и прибрали к рукам казну и республику». История подтвердила, что Фидель все действительно предугадал верно. Именно шесть ключевых проблем, впервые сформулированные в легендарной речи, станут приоритетными для правительства Кастро в первые два года после победы Революции.

Посовещавшись, суд признал Фиделя Кастро виновным в организации вооруженного нападения на «Монкаду» и приговорил его к 15 годам тюремного заключения. Фидель воспринял этот приговор спокойно и с достоинством. Уже 17 октября 1953 года он был переправлен из тюрьмы в Сантьяго для отбытия наказания на острове Пинос, где он стал «заключенным номер 4914».

В одном из писем к близким Кастро явно иронизировал по поводу своего пребывания в тюрьме: «Я захотел есть и поставил вариться спагетти с кальмарами, итальянский шоколад на десерт и свежесва-ренный кофе и, наконец, сигара «Аче Упман 4». Тебе не завидно? Обо мне заботятся, обо мне понемногу заботятся все… На мои постоянные просьбы ничего не присылать просто не обращают внимания. Когда по утрам я чувствую солнечное тепло и до меня доносится морской воздух, мне кажется, что я на пляже и вот-вот отправлюсь в ресторан на берегу. Так меня могут заставить поверить, что я в отпуске. Что сказал бы Маркс о таких, как мы, пленных революционерах?» («Героическая эпопея: От Монкады до Плайя-Хирон», М., 1978, с. 106).

На самом деле все было не так весело и романтично. Фидель знал, что адресованные ему письма проходят перлюстрацию, а его послания близким, прежде чем «направиться в адрес», проверяет цензура, зачеркивая «нежелательные фразы», что передачи с воли проверяются, прежде чем попасть ему в руки. В 1954 году перестали приходить письма от жены Мирты. Еще в письме от 19 июля 1953 года от сводной сестры Лидии Фидель узнал шокировавшую его новость: Мирта Диас-Баларт подала на развод и «отказалась от любой деятельности, связанной с ним».

Мирта с четырехлетним Фиделито уехала из Гаваны, а впоследствии эмигрировала с сыном в США. Можно только гадать, какой вулкан эмоций бушевал в душе Фиделя. Однако держался он мужественно. А Лидии ответил так: «Моя дорогая и преданная сестра. Не беспокойся за меня. Ты знаешь, что у меня стальное сердце, и я не потеряю достоинства до последних дней моей жизни». Существуют различные версии того, почему Фидель Кастро и Мирта Диас-Баларт расстались. Об одной, и, наверное, основной причине развода уже упоминалось ранее. Чем больше Фидель окунался в стихию революционной борьбы, связанную с ежедневным риском для жизни, тем больше он отдалялся от Мирты.

Она выходила замуж за начинающего адвоката, а получила в мужья неистового революционера. Не менее значимым было то обстоятельство, что супруга Фиделя находилась под сильным давлением своей семьи: отца – личного друга Батисты, и брата – начальника батистовской тайной полиции. Ей постоянно напоминали, что замуж за Кастро она вышла против воли своих родных. Мирта изо дня в день слышала от родных упреки в том, что является женой «государственного преступника». На развод подал Фидель, когда прочитал в одной из газет, что стесненная материально Мирта согласилась получать жалование в ведомстве своего брата Рафаэля – Министерстве внутренних дел.

Для Фиделя это был удар ниже пояса. Его жена – по идее самый верный и близкий человек, получает деньги в ведомстве его злейшего врага Фульхенсио Батисты! Себастьян Белфор в своей книге о Фиделе Кастро приводит и другую версию. В июле 1954 года Фидель узнал, что у Мирты «любовная интрижка» с известным политиком, министром внутренних дел батистовского правительства Эрмидой, шефом ее брата Рафаэля. Эту новость, растиражированную многими кубинскими газетами, Фидель воспринял крайне болезненно. Он писал из заключения своему другу: «Престиж моей жены и моя честь как революционера находятся под угрозой. Не колеблясь, отвечай на оскорбление, и благодарность будет бесконечной. Пусть лучше они увидят меня тысячи раз мертвым, чем беспомощно переносящим такое оскорбление». Фидель вынес свой вердикт и самому Эрмиде: «Только такой женоподобный субъект, как Эрмида, опустившийся до последней степени половой дегенерации мог снизойти до процедуры подобного рода, неблагопристойной, с отсутствием всякой мужественности» (Белфор Себастьян. «Фидель Кастро», Ростов н/Д., 1997, с. 79).

В истории развода действительно наличествовал не только идейный, но и любовный фактор. Фидель Кастро, несмотря на соблазн и острое желание пообщаться с Натидад Ревуэльта, одно время сохранял стоическое терпение и не вступал с любовницей в переписку. Светская львица с «революционным шармом», которая к тому времени успела развестись со своим старым мужем, не выдержала первой. Она написала Фиделю страстное письмо, в котором призналась ему в сильной любви. Свою весточку она передала через мать Фиделя Кастро – Лину Рус, с которой успела познакомиться. Фидель написал ответное послание: «Милая Нати! Шлю тебе нежный привет из своей тюрьмы. Я постоянно помню и люблю тебя… хотя давно уже ничего о тебе не знаю. Я получил то милое письмо, что ты передала с моей матерью, и всегда буду хранить его при себе. Знай, что я с радостью отдам жизнь за твою честь и твое счастье. Мнение света не должно нас волновать, все по-настоящему важное хранится в нашем сознании. Несмотря на всю убогость этой жизни, есть вещи непроходящие, вечные, такие, как моя память о тебе, которая останется со мной до могилы». Между любовниками началась переписка. Причем им было все равно, что их почту читает батистовская охранка. «Ты женщина. Женщина – это самое нежное, что есть на свете… Женщина в мужском сердце – источник священного и неприкосновенного почитания», – писал «железный Фидель» своей возлюбленной. («Неувядающий мачо Острова свободы», «Труд», 05/05/2005).

Вскоре после развода Мирта Диас-Баларт вышла замуж за Эмилио Нуньеса Бланко – одного из сторонников Фульхенсио Батисты. После свержения Батисты в 1959 году Нунес Бланко и Диас-Баларт переехали в Мадрид, где прожили более 40 лет. В июле 2006 года Нуньес Бланко скончался после длительной борьбы с болезнью Альцгеймера. К чести Мирты Диас-Баларт она хранила молчание о том, что была замужем за Фиделем Кастро, и об этом в Мадриде знало только ее ближайшее окружение. Она никогда не отзывалась плохо о Фиделе и вообще публично не предавалась воспоминаниям о нем. Она выбрала Испанию, потому что боялась, что в Майами ей может угрожать антикастровская оппозиция. Фидель Кастро, который, по его признанию, с разводом испытал «новую, неведомую ранее жестокую боль», очень старался оправиться от душевных ран. В жизни Фиделя начинался новый период эволюции его мировоззрения. Завершилось формирование его представлений об устройстве мира и собственной жизненной позиции. Теперь все его мысли были посвящены идеологической работе по разоблачению режима Батисты, пропаганде революционных идей.

В феврале 1954 года из тюрьмы на волю вышли Мельба Эрнандес и Айде Сантамария. Перед тем как проводить девушек, Кастро дал им соответствующие напутствия. Первым делом он просил их развернуть широкую пропаганду идей, изложенных в речи «История меня оправдает». Но как Фидель Кастро собирался переправить текст своей речи на волю? Передавать из застенков какие-либо воззвания и манифесты не представлялось возможным. Охрана тюрьмы была проинструктирована, что штурм Монкады когда-то начался с «жалких листовок» с надписью «Обличитель», которым полиция сначала не придала должного значения. И Фидель опять решился на нестандартный ход. Ему помогли книги.

Надзиратели привыкли к тому, что литература на имя Кастро приходила часто и в больших количествах. Так же быстро и в таком же объеме она возвращалась на волю. Неизвестно, знал ли Фидель Кастро тогда о том, что в свое время Владимир Ульянов писал «шифровки» своим товарищам на волю молоком, а те потом «проявляли» их при помощи лимонного сока. Фидель пошел по тому же «конспираторскому пути» и восстанавливал текст своей устной речи в суде «История меня оправдает» своеобразным способом: писал его лимонным соком между строками в книгах, которые передавались обратно на волю.

Фидель настоял на том, чтобы речь напечатали в двух самых дешевых типографиях, общим тиражом в 100 тысяч экземпляров, а затем доставляли прежде всего представителям образованных слоев кубинского общества: журналистам, преподавателям, во врачебные кабинеты и адвокатские конторы. Он предупредил, что нужно соблюдать такие же правила конспирации, как будто бы речь идет о партии оружия. Фидель специально поставил задачу отпечатать такое, немыслимое на первый взгляд, количество экземпляров речи. Он намеренно завышал планку, которую нужно было преодолеть. Второй задачей, которую поставил Фидель своим товарищам на свободе, было создание общенациональной политической организации, которая объединила бы противников режима Батисты.

Новое движение (которое получит название «26 июля», когда Кастро с товарищами выйдут из тюрьмы) должно было «покоиться на трех китах»: дисциплине, которой Кастро уделял первостепенное значение, идеологии, а также твердом руководстве. Разумеется, давая инструкции товарищам на свободе, Фидель Кастро предполагал, что руководящей основой будущего движения должны стать участники штурма Монкады, узники тюрьмы на острове Пинос.

Между тем и речи не могло быть о легальной оппозиции Батисте, несмотря на возросшую симпатию народа к повстанцам. Фидель Кастро понимал, что, в условиях полной политической несвободы и концентрации власти в руках у Батисты, главным было начать поиск единомышленников, которые впоследствии станут активными участниками революционного движения.