Текст книги "Книга № 3352"

Леник как раз заканчивал приговаривать ужин. Надеюсь, нам хоть оставил.

– Слышите? – спросил он нас, едва только увидел.

– Что? – не понял я.

– Музыка играет, – пояснил он. Действительно, со стороны основной базы доносились басы. – Городские завтра укатывают, решили диско замутить. А баб там в два раза больше, чем пацанов. Так что… Оп-па-па па!

Леник распахнул куртку, во внутреннем кармане звякнули два пузыря "Столичной".

– Где ты уже раздобыл? – спросил Сергей. Гена промолчал, лишь нахмурился и потемнел лицом.

– Места надо знать, – осклабился Леник. – И, гы-гы, это!

Он поднял руку с ключом.

– Это что за нафиг? – спросил Гена, нащупывая в кармане ключ от сруба.

– Это, друзи мои, ключ от баньки. Сегодня она наша. Михайлович сначала давать не хотел, но вы ж меня знаете. Как пристану, то лучше отдать.

Леник готовился, словно на бал-маскарад. Как на мой взгляд, дурость все это. Люди приехали своим тесным кружком. Вместе работают, вместе отдыхают. Кому нужен там Леник со своими пузырями? Хочет идти, дело его. А мне позорится как-то неохота. Я заметил, что Гентос и Сергей, похоже, думали так же. К тому же оба вымотались больше всех. На Гене, кроме прочей работы, висел замер, расчеты, ответственность. Сергей, чтобы не говорил, подустал в Крапивне. Оба и ухом не повели. Гена проверял оставшийся материал. Серега откинулся на спину стула и с закрытыми глазами сербал чай.

Внезапно возникло желание сходить. Но не идти к гостям, а издали взглянуть. Я ушел из того мира, оставил за бортом. Я ведь был таким, как они. Изменилось ли что-нибудь? Что я почувствую, глядя в прошлое? К тому же, наверное, будет забавно смотреть, как Леник кинется атаковать бедных девушек.

Я умылся и спустился вниз, ближе к их лагерю. Благо ограды с нашей стороны нет. Я стал на отвале, выступавший над землей в половину человеческого роста прямо под сосной. Старался держаться в тени, чтобы свет лагеря не падал на меня. Народ высыпал и отрывался, наслаждаясь каждой секундой уходящего праздника. Бухло хлестало рекой. Если девчата сдерживали себя, отлично представляя последствия, то мужики квасили, как в последний раз. Многие ходили отнюдь не ровно.

Взгляд зацепился за двух девушек, что танцевали совсем недалеко от меня. Боже, какие симпатюльки! Обе приблизительно одного роста, высокие, статные. Все есть и ничего лишнего. Просто идеальные. Одна светленькая, другая рыженькая. Я совершенно забыл, зачем пришел сюда. Господи, какой взгляд в прошлое, о чем я, если сейчас перед глазами стоят только рыжие волосы. Никудышный получился из меня шаман, если не могу провести элементарное исследование, стоит только появиться смазливой девчонке.

Рыжая повела лицом в мою сторону. Я отодвинулся дальше в тень. Девушки танцевали, как ни в чем небывало. Надеюсь, не заметили. Рядом звякнуло – Леник взбирался ко мне на отвал. Уже и надухарился, хрен его знает как. Проследив за моим взглядом, протянул:

– Ааа… Я этих девах тоже сразу приметил. Пошли, подкатим.

– Ты что, с дуба упал? Не пойду.

– Ладно, тогда я пойду, закадрю для нас обоих… Раз ты оробел, – он пригладил пятерней свой ежик на голове. – Учись, сынок!

Леник спрыгнул, пошел к танцующим. Не сбавляя ход, он прошел между симпатяшками, зацепил рыженькую плечом. Рыкнул только:

– Отойди с дороги, кобыла.

Миновав их, он подошел к двум жопатым низкорослым бабехам, танцующим чуть поодаль. Последнее, что я увидел, как он, улыбаясь, здоровается с ними. Краска хлынула мне в лицо. Я кубарем скатился с отвала. Как же стыдно! Леник, чертов больной ублюдок! Вот нагадил, так нагадил.

Сидя за отвалом, я постепенно пришел в себя. Вообще, зря сюда пришел. Теперь долго будут стоять в уме эти рыжие кудри. Захотелось посмотреть на нее еще раз. Но пересилил себя, заставил подняться. Невеселый я возвращался в наш лагерь. Странно, изба закрыта, никого нет. Наверное, отправились к деду на хату. Идти к ним совершенно не хочется. Вместо этого я сбил ногами несколько ящиков в кучу, лег на спину. И просто упивался звездным небом над головой. Холодные, иссиня белые звезды приносили успокоение моей душе.

– Ах, вот ты где, – услышал я голос Сергея. Я закрыл глаза. Первый раз за долгое время я хотел, чтобы он просто ушел.

– Вадим, подъем, у нас гости. Что они о нас подумают? – не унимался Сергей.

Я открыл глаза, приподнимаясь. Сергей стоял возле избы, а рядом с ним… мои давешние светленькая и рыженькая девчонки. Это было слишком. На глаз предательски навернулась слеза. Надеюсь, не увидят. Господи, почему рядом с Сергеем всегда так? Теперь я видел, что обе были по-настоящему высоки. Вровень с Серегой. Они стояли и смотрели на меня – Серега с легкой заботой, а девчонки с усмешкой. Я поднялся, подошел.

– Девчата, это Вадим. Вадим, это Елена, – представил он блондиночку, – и Ася.

– Очень приятно, – пробормотал я.

– Нам стало очень интересно узнать, что это за такие парни живут неподалеку, – мелодичным голосом сказала Лена, – которые подглядывают в бинокль за беззащитными девушками.

– О, то были грязные, неопрятные, дикие гоблины, вылезшие из пещер, – отшутился Сергей. – Но мы их прогнали, и теперь милым дамам совершенно нечего боятся.

Лена улыбнулась, а Ася сказала мне:

– Вы стояли на том холме, как Чингачгук, последний из могикан, – ее голос глубокий и очень чувственный. – А потом неожиданно пропали.

Я почувствовал, что снова заливаюсь краской. Я онемел, ни слова не мог вымолвить. Лена взяла инициативу в свои руки.

– Мальчики, а вы костер разводить умеете? Я давно не сидела у настоящего костра. В нашем лагере чисто, все вылизано, облагорожено. Искусственно как-то. Вместо костра – мангал. Не удивлюсь, если и его зажигают по расписанию.

Мы выбрали место, где деревья стояли кучнее. В темноте создается впечатление, что находишься в дальнем походе, глубоко в чаще леса. Мы с Серегой травили соленые анекдоты, не забывая время от времени отпускать девушкам комплименты. Становилось прохладней. Лена прижалась к Сергею, а я обнял Асю.

– Кстати, – спросил я Сергея, – а где Гена? Я заметил – машина здесь стоит.

– А… Представь, Леник привел-таки пару девчонок. Они сейчас с Гентосом на бане зависают.

– Сергей, а где здесь место, где девушки могут попудрить носик? – спросила Лена.

– Конечно, пошли, покажу.

Они скрылись за деревьями. Мы с Асей сидели, обнявшись, и молчали. Оба смотрели на пламя. Я взял прядку ее волос.

– Какой красивый цвет.

– Тебе нравится? Это мой настоящий. Я не крашусь.

Она чуть наклонилась ко мне, провела пальчиками по моей руке:

– У тебя классный загар. Видишь, немного темнее, чем мой, – она поднесла свою руку. – Хоть я и провела немало часов в солярии.

Ее улыбающееся лицо оказалось прямо передо мной. Ее бездонные карие глаза безудержно манят к себе. Вишневые губы вызывающе приоткрыты. И я не выдержал. Сорвался. Будь, что будет. Я притянул ее к себе и жадно приложился к ее губам. В широко распахнутых глазах отразилось недоумение. Затем они сузились, и я уловил молнию приближающейся грозы. Но затем она погасла, и ее сменила озорная искорка. И через секунду Ася сама атаковала меня. Она с такой яростью впивалась в мой рот, что я буквально схватился за какой-то корень, чтобы не упасть на спину.

– Ах вы, негодники, – пропел мелодичный голос, – вот стоит только на минутку оставить.

Сергей и Лена стояли и откровенно потешались над нами. Мы снова сели, как ни в чем небывало. Ася положила голову мне на плечо.

– Ребята, а где вы сегодня ночуете? – спросила нас Лена.

– Увы, я даже и не знаю, – улыбаясь, ответил Сергей. – Уже слишком поздно ломиться в наш пансионат.

– Я думаю, мы сможем вам помочь. Наши уже выехали из маленького домика. Я смогу достать ключ. Он на шесть мест. Думаю, вам двоим, там тесно не будет.

– О, я думаю, там и четверым будет весьма просторно, – парировал Сергей.

– Тогда, идем?

– Идем.

Мы потушили костер, и парами, держась за руки, пошли на основную базу. К тому времени двор уже обезлюдел. Музыку уже выключили, но свет еще горел. То там, то сям валялись тела некоторых индивидуумов в невменяемом состоянии. Глядя на них, я понимал, почему такие девушки обратили на нас внимание. Офисный планктон. Ручки-ножки тоненькие. Зато мозоли на животах будь здоров. По сравнению с ними мы с Серегой ходили олимпийскими героями. Им не водку нужно хлестать, а максимум джин-тоник с колой. И то, стараться не злоупотреблять.

– Они не замерзнут? – беспокойно спросила Ася.

– С таким-то количеством алкоголя в крови? Нет, конечно. Проспятся маленько, и пойдут в дом греться.

Лена заскочила на минуту в большой дом, вышла, и мы направились к маленькому. В окнах тьма, никого нет. Прежде, чем разойтись в разные комнаты Серега пожал мне руку. Что-то перекочевало мне в ладонь. Точно, презерватив.

– Не забывай, – сказал на прощание Сергей, и скрылся вслед за Леной. Едва я зашел в нашу комнату, то снова был атакован Асей. Напор страсти бил из нее, как из жерла вулкана. Не нужно быть шаманом, чтобы ощутить такой мощный поток энергии. Ася остановилась лишь тогда, когда мы, окончательно выдохнувшись и истекая потом, рухнули на подушки. Некоторое время мы просто лежали, отдыхали и наслаждались послевкусием. Потом она пододвинулась ко мне, положила руку мне на грудь и стала слегка поглаживать.

– Ты мне сразу понравился, как только тебя увидела, – сказала Ася, глядя мне в глаза. – Твоя фигура, твоя кожа. Твой голос. А как ты покраснел, это было так мило.

Я попытался ее поцеловать, но она отодвинула меня и положила палец на губы:

– Прости, но дай мне, пожалуйста, излить душу. У меня много поклонников. Это еще мягко сказано. Прохода не дают. По улице невозможно спокойно пройтись. А уж сколько раз меня звали замуж… Не перечесть. Но мне это не интересно. Мне неинтересны мужчины, которые меня окружают. И не прикалывает становиться чьей то рабыней на кухне.

Но ты другой. Я сразу поняла. Когда я тебя увидела, у меня зазвенела струнка, вот здесь, – она приложила руку к груди. – Ты не похож на тех, кто меня окружает, и в тоже время не деревенщина. Ты пробудил во мне что-то. Знаешь, а я ведь могла бы кинуть все и остаться здесь, рядом с тобой.

Она остановилась, в карих глазах застыл вопрос.

Я отвел взгляд, откинулся на подушку. Помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями.

– Ты мне тоже сразу очень-очень понравилась, как только заметил тебя, там, во дворе. А теперь вижу еще, что ты очень и очень классная. Но мы… из разных миров. Раньше я крутился в том мире, что и ты. Офисы, машины. Гулянки. Но я ушел, и возвращаться уже не хочу. Теперь мой дом здесь. Но не думаю, что он годится для такой девушки, как ты.

– Но ты же смог. Смогу и я.

– Я проделал сложный путь… Знаешь, давно, еще в моем детстве, был такой фильм. Название не помню. "Безымянная звезда", вроде бы. Представь глухое, забитое провинциальное село, где проходящий мимо поезд раз за разом собирает аншлаги. И тут столичная девушка. Влюбляется в местного парня. Даже прожила с ним несколько дней. А потом исчезла из его жизни, навсегда оставив рану в душе. Сельская жизнь интересна тому, кто целый год проводит в бетонной коробке. Вырваться на пару дней в агроусадьбу – это, может быть, круто. Но если останешься, твоя жизнь быстро станет невыносимой.

– Вот так ты обламываешь мои девичьи грезы, – сказала она отвернувшись. – Завтра утром я уеду вместе со всеми. Но я оставлю свой номер телефона. Дам тебе шанс. А теперь поцелуй меня и давай уже спать.

Ася ушла, когда я еще спал. Ее группа уехала рано, в тот день я ее больше не увидел.

– Сходил, искупался, – сказал Сергей, появляясь в дверях. – Вместо обливания, но, увы, это не то.

– А где Лена?

– Уехала, вместе со своими.

– Видел ее?

– Ну да, проводил.

– А Ася… Какая она была?

– Довольная. Щебетала со всеми. А ты тот еще жеребец, – гоготнул он, и оставил меня одного.

Вместе добили фронтоны. Оставалось только сделать ливневые сливы, но Серега попросил Гену обойтись без нас.

– Гентос, осталось одно незаконченное дело. Мы свои шмотки тебе в кузов закинем, потом подберешь нас.

– В Крапивне? – Гентос был в хорошем расположении духа.

– Точно.

– Ладно, ступайте. Все равно от вас толку особо не будет. Буду сам крепить, а Леник подержит.

Воскресным днем на дороге полно машин, снующих туда-сюда. Остановилась попутка.

– Серега ты?.. – вырвалось у меня.

– Нет, он сам.

Благополучно добрались до деревушки. Уже когда шли к Тихоновне, меня осенила мысль.

– Сергей, только честно. Ася и Лена, – не твоих рук дело? Ты не заставлял их…

– Нет, – перебил он, – Вадим, я же сказал. Больше таким не занимаюсь.

В Крапивне нас ждал сюрприз. Андрей полусидел-полулежал на подушках и уплетал оладки. Дрожащей рукой, едва управляя ее, как паралитик, он макал оладку в варенье, и подносил ко рту. Увидел нас, заулыбался.

– Здравствуйте, – сказал он. Каждый слог продавливал через силу. Речь еще не до конца вернулась к нему. – Мать говорила, вы должны придти. Черт, как долго я спал… Спасибо, что разбудили. Мама плачет все время. Может быть, вы ее успокоите?

Тихоновна сидела тут же. Она положила локоть на спинку стула и поддерживала голову, уперев подбородок в ладонь. Она застыла, не отрывая глаз от сына. В ее глазах светилось и счастье, и неверие в происходящее. И, не переставая, текли слезы. Она никак не отреагировала, что мы пришли.

– Это слезы радости, сынок, – сказала она, отвечая ему. – Я думала, они давно кончились. А они все копились и копились. А теперь потекли.

– Здравствуй, Андрей, – поздоровался Сергей. – Рад видеть, что ты уже пришел в себя. Мы ненадолго. Вряд ли ты меня помнишь, и даст бог, больше не увидишь. Нужно довести излечение до конца. Твои мышцы и жилы закостенели. Я сделаю их мягче, эластичнее. Ты потом вставай помаленьку, расхаживай. Но без особого усердия. Сейчас ты заснешь, а когда проснешься, мы будем уже далеко. Так что, прощай. Береги себя и заботься о маме. А ну-ка, давай ложись…

Он мягко опустил Андрея на спину и погрузил его в сон.

– Сережа, может водички? – быстро спросила Тихоновна.

– Пожалуй, принесите одну чашку. Вадим, не уходи, пожалуйста. Нужна будет помощь, – сказал он, обращаясь ко мне.

Серега отсутствовал пятнадцать минут. Наконец, возвращаясь, он открыл глаза:

– Ну все, здесь закончили. Мозг молодой, эластичный. Считай, без единого разрыва вытянул. Слава богу.

Я взглянул. Голова парня снова была симметричной, без единого изъяна. Сергей тем временем допил воду и вернулся к нему. Он принялся водить руками над его телом, стараясь охватить каждый сантиметр. Пальцы – то собирались в щепотку, то раскрывались в ладонь. Так он прошел шею, руки, затем ноги. Долго колдовал над туловищем, делая замысловатые движения.

– Так, Вадим, давай мы его перевернем, – сказал он, не отрываясь от процесса пока я не подошел. – Только аккуратнее. Бери тут, ага… Вот так.

Андрей теперь лежал на животе, голова повернута в сторону. Сергей, было, принялся снова порхать над ним пальцами, но затем передумал.

– Вадим, положи на него руки. Не бойся, – попросил он.

Я сделал, как он сказал. Он положил свои ладони поверх моих, и они прилипли, как намагниченные! Серега водил руками над телом, и мои руки послушно следовали за ним, не отрываясь.

– Чувствуешь? – спросил он. – Представь, что ты смотришь ладонями.

Я закрыл глаза и сосредоточился на ладонях. Сначала неявно, затем более отчетливо я ощутил, как у меня из ладоней свисают вниз и извиваются червячки. Длинные червячки. Щупальца! – осенило меня, и я попробовал отпрянуть, но не смог, удерживаемый Сергеем. Я распахнул глаза. Ладони, как ладони. Фу… Это все у меня в голове.

– Тихо-тихо. Спокойно, – увещевал меня Сергей. – Видишь, все нормально.

– Колдунство?

Он кивнул:

– Его проявление в данном конкретном случае. Это ответвления моей собственной энергии, как ложноножки у амебы. Такие щупальца, будто маленькие ручки, легко проникают между органами, позволяя делать ремонт тканей. Подлатать сосуды, перетащить вены, заштопать грыжу и многое другое. Сейчас я делаю массаж сухожилий. Сказывается отсутствие ни сколько движения, сколько нормального биополя. Мои щупальца нежно, как стайка рыбок, разминают сухожилия, смачно сдабривая это дело энергией. Ему хватит, чтобы пойти. А как пойдет – все наладится. А сейчас смотри…

Он переместил руки и расположил их прямо на лопатках:

– Закрой глаза.

Я закрыл глаза, привычно ожидая почувствовать извивающиеся щупальца. Ничего подобного! Сначала я ощутил плотную пустоту. Как будто опустил руки в ванну с обойным клеем. Я продолжил внимательно прислушиваться. И не зря. Между ладонями возникло некое биение. Тук-тук, тук-тук. Биение нарастало, становилось оглушающим. Ладони отбрасывало в стороны. Удар, удар, удар. Сердце, громадное сердце! Оно открылось перед внутренним взором во всей красе.

– Видишь его? – спросил Серега?

– Да, – ответил я, не открывая глаза.

– Взор можно углублять, смотри.

Сердце увеличилось и разъехалось в стороны. Мелкая сетка сосудиков, оплетающая его, превратилась в переплетение корабельных канатов. Они пульсировали в такт биения гигантского насоса. Среди этой массы особенно выделялись нервные каналы – темные жгуты с бегущими по ним искорками.

Сергей принялся перемещать руки вдоль тела, открывая передо мной новые картины.

– Это печень. Видишь вон те сгустки? Это камни. Их, увы, ненормально много. Сказываются несколько лет лежания. А это легкие. Видишь сколько там жидкости? По той же причине. По идее, со временем должно пройти. Организм молодой, справится. Вот почки. Желудок…

Серега прошелся буквально по всем органам. Затем мы вдвоем закончили с сухожилиями.

– Ну, почти все. Остался небольшой штрих.

Сергей передвинул руки на позвоночник. Я увидел позвонки, покрытые снежной шапкой, чуть ли не в половину их высоты.

– Это соли, – сказал Сергей. – Они росли несколько лет, пока наш парень был без движения. Видишь, окаменели. Мало того, что будут мешать ходить, так и нерв могут ущемить в любой момент. Нужно их разбить, иначе организм их просто не выведет.

Щупальца из ладоней принялись кусать снежную шапку на позвонках, кусочек за кусочком, превращая камень в порошок. Медленно, но верно позвоночник освобождался от бремени.

– Вот это, кстати, золотое дно для колдуна, – произнес Сергей, когда мы закончили. – Камни в почках – извечная людская проблема. Как выходит такой камень, так хоть стой, хоть падай. А уж если шипастый идет, то…

Сергей втянул воздух сквозь зубы, выражая великие муки:

– Дикая, изнуряющая боль. Несколько недель под капельницей. Температура, отказ почек. Но самое интересное начинается, когда врачи решают, что пора тянуть такой…

Сергей замолчал. Поморщил лоб, сдул с носа прилетевшую невесть откуда пылинку, продолжил:

– А всего-то и надо, это найти грамотного колдуна. Пол минуты работы, и вуаля. Камень превращается в песок. Пациент спокойно писает, и всю хворь, как рукой снимает. Пропадает боль и температура. В общем, в таком городе как Гомель можно было бы жить очень небедно.

Сергей набрал Гену.

– Ну что, когда вы чалите?.. Добро, будем ждать на том же месте.

В сенях нашли чан с водой, умылись. Здесь нас нашла Тихоновна. Она протянула Сергею пачку крупных купюр. Слегка помятых, наверняка достала гробовые.

– Сережа, я и не знаю чем благодарить вас. Вот, возьмите, сколько есть.

Сергей мягко положил свою руку поверх ее, и отвел назад.

– Спасибо, Тихоновна, но я не беру деньги за исцеление. Не волнуйтесь, Господь позаботится обо мне.

– Так и есть, – прошептала женщина, не скрывая слезы, – и я буду всегда молиться за вас.

Мы прибыли на перекресток как раз вовремя – через несколько минут нарисовался наш грузовик.

Назад все ехали в отличном настроении. Каждый получил от поездки гораздо больше, чем рассчитывал. Серега отдыхал в кузове, Леник насвистывал веселый мотивчик. И даже вечно угрюмый Гена не мог сдержать улыбки.

– Юпитер, мать твою, – заявил Леник. – Ты куда так вчера испарился, а? Я баб привел, а тебя нет. Пришлось Ушатому твою зажать. Можешь дать ему за это в ребро.

Гена протянул руку. Я подумал, что Леника ждет отличная затрещина. Но водитель, продолжая улыбаться, лишь потрепал его по голове. Да, Гентос действительно был в отличном расположении духа.

Глава 7.

Глава 7.

Данная глава может ранить вас, если вы считаете себя религиозным человеком. Если так, смело пропускайте ее и переходите к следующей. За сим умолкаю, дабы не будить праздное любопытство.

М. Мамст.

Вторая половина июля выдалась на редкость горячей. Солнце печет немилосердно, вытапливая остатки воды и жира из нашей кожи. Я заметно похудел, да и Серега теперь больше похож на щепку, чем во время нашего знакомства. Река обмелела и превратилась в вяло текущий ручей. От жары страдают и животные и люди.

Сегодня душно. Жарко и душно. Наши то и дело поглядывают на небо – не надвигается ли туча, но оно остается безупречно чистым. Ни облачка на горизонте.

Эти несколько недель мы усердно заготавливали дрова. Чистили делянки – валили деревья, на месте разделывая их на дрова. Люди звонят, стремясь заготовить дрова заранее – осенью будет дороже. Так что нередко мы, едва накидав полный кузов, отправляемся к заказчику прямо из леса, доставляя, что называется, с корней.

Миновал обед, а мы только первый раз за сегодня въехали на мол. Слава богу, работали на "Урале". Самосвал хоть и жрет много, зато экономит Гардею время, а нам – мозоли. Мы оставили Гену сгружать, сами спрыгнули и пошли перекусить. И у меня, и у Сергея в последнее время жутко разыгрался аппетит. Мы сметали все не хуже Леника, искали, чем догнаться, но тем не менее, ни капли не прибавляли в весе. Серега сказал, что начали прочищаться чакры. Раньше энергия через них шла медленно, и потому еды нам хватало. Сейчас же энергия вырвалась на свободу – струится, кипит – каналы очистились, но зато и хавать нам теперь нужно не в пример больше.

– Это, мой друг, – сказал мне тогда Сергей, – еще одна ступенька на пути шамана. Еще немного в копилку свободной энергии. Отлично, мы с тобой молодцы!

Все эти недели мы с Серегой не теряли времени даром. Меня тянули природа, лес, поля, простор. Я начал чувствовать все это, дышать этим, впитывать через кожу. Теперь я понимал, что имел в виду Сергей, во время нашей первой совместной работы на лесопилке. Частенько после работы, кое-как освежившись в обмелевшей реке, мы ходили по лесу и окраинам в поисках красивого пейзажа. Чего-нибудь, что цепляет глаз. Яркие живописные закаты. Деревья, одиноко стоящие среди выжженной степной травы. Заброшенная ржавая железнодорожная колея, заросшая травой, уходящая в никуда. Мы могли часами медитировать в таких местах. Было так здорово, что не хотелось уходить. Это тоже часть нашего пути – созерцание прекрасного добавляет немного свободной энергии. Неважно, что это – Мона Лиза в музее или маленькая сосенка в косых лучах заходящего солнца. Человек, которого это цепляет, который получает наслаждение красотой, может почувствовать прилив сил. Вибрации настолько сильны, что их вижу даже я. Еще один шаг на пути обретения энергии – обнимать деревья. Не там, где идет вырубка, там лес наполнен страхом. Мы обнимаем деревья недалеко от села. Где деревья знакомы с людьми и чувствуют себя в безопасности. Прижимаешься щекой к теплой, прогретой солнцем коре, обнимаешь, и чувствуешь, как уходят усталость, заботы и тревоги. Так можно сидеть довольно долго, я иногда даже отрубался, незаметно для себя. Главное, место выбрать подальше от муравьиной дорожки.

Несколько раз к нам в гости на выходные приезжали Ася и Лена. Ася сразу же принимается наводить порядок в нашем холостятском гнезде. Ленка наоборот, пытается всячески увильнуть – демонстрирует всем свои длинные наманикюренные ногтики. Я думаю, что Лена даже не посмотрела бы в нашу сторону. Это Ася агитирует подругу приезжать к нам. Серега, конечно, хорош. Но не настолько для нее. Я даже удивился, когда она приехала во второй раз. После того, как Ася привезла красивую скатерть на кухню, нам пришлось прикупить кое-какую новую посуду. Чтобы не было стыдно перед девчатами. Они, конечно, отвлекали нас от наших занятий. Но когда уезжали, я чувствовал проседание в энергии – мир становился тусклым, исчезало ощущение праздника. Все-таки, Ася – как наркотик для меня. Сначала много кайфа, затем ломка и расплата. Интересно, приедут ли на этих выходных?

Обед заканчивался. Выходить не хочется. Решили еще чуток поваляться в прохладе. Никто не мешал. В вагончике были только мы вдвоем.

Нашу сиесту прервал поток отборнейшего мата. Рев доносился со стороны лесопилки. Пила не звенела. Серега направился туда, я за ним. Слава богу, все живы, целы, здоровы. Сивый, Леник и Валет стояли вокруг пилы и, стараясь перекричать друг друга, соревновались – кто завернет по-заковырестее.

– Екарный бабай, ты что творишь, рожа! – надрываясь, кричал Валет, – сколько можно!

– Твою мать, третий ремень за утро! – вторил ему Леник. – Ты что за паленное фуфло притащил? Да я сейчас тебя самого на ремни порежу!

– Привали хлебало, лишенец, – отвечал Сивый. – Рассохлись ремни, к бабке не ходи! По такой жаре-то!

Мы пришли как раз вовремя. Леник, набычившись, заходил к Сивому сбоку. Наш приход немного разрядил ситуацию. Леник чуток повозникал, но драться все же не полез. Неприятно, конечно, когда ремень рвется. Но ссориться из-за такой мелочи не стоит. Во всем виновата проклятая жара. От нее мозги закипают.

– Дай-ка я попробую поставить, – вмешался я, – может, действительно перетянут.

– Или у кого-то руки из жопы растут, – не успокаивался Леник. – Последний ремень сгорел, понимаешь? Последний!

Он закурил, присаживаясь на недопиленное бревно.

– Леник, притуши сигарету, – приказал Сергей. – Правила для кого писаны? Сгореть захотел? Такая сушь стоит, а ты смалишь среди опилок.

Леник сделал неопределенный жест, и как ни в чем не бывало, продолжил. Единственный, кто мог на него повлиять – это Гена. Гентоса он боялся и уважал.

– Да ладно, бог с ним, – миролюбиво придержал Сергея Сивый, – пусть курит. Скоро дождь, я это хребтом чувствую.

Словно в подтверждение его слов потянуло прохладным ветерком. Над деревьями показался темный край тучи. Ветер гнал ее низко над землей. Одновременно послышалось тихое шуршание. Ропот увеличивался, и через несколько секунд крупные тяжелые капли начали покрывать пересушенную землю темными пятнами. По навесу забарабанило, и мы оказались окружены падающей с неба водой.

– Скоро пройдет, – протянул Сивый. Он смотрел на выскакивающие пузыри в образовавшихся лужах. – Жаль. Природа хочет пить.

Делать нечего, надо ждать. Я присел, вслушиваясь в шум дождя. Крупные капли уже прошли, осталась лишь небольшая мелочь. Все небо затянуто серой пеленой.

– Слышали, нового председателя поставили? Уже тянуть просто так не получится, – сказал Леник.

– Сколько их было на моем веку, – ответил ему Сивый. – Все они правильные поначалу, пока рыльце не в пушку. Не ссы, потом полегчает.

– Вот ржака вчера была, – продолжил Леник. – Таньку и Маринку помните?

– Это, те уродины, местные алкашки?

– Ну, Танька еще вроде ничего, а Маринка – та действительно, на любителя. Ходили вчера ночью на колхозный схрон морковку тырить. А там проверка, да еще и с комиссией. Чуть не запалились, успели в выгребную яму прыгнуть. С жидким коровьим дерьмом.

Леника распирал ржач. Задыхаясь, он продолжал:

– Это еще ничего. Но те черти, из комиссии стали шнырять туда-сюда, так этим дурам еще и нырять пришлось. И не один раз!

Тут Леник не выдержал и взорвался оглушающим гоготом. Отдышавшись, он добавил:

– Домой вернулись, что кикиморы. И без единой морковки. Ничего, кроме коровяка!

Его смех перекинулся на нас. По-человечески, девах, конечно, жалко. Но после изнуряющей жары, чувствуя освежающий кожу холодный влажный ветерок, на нас накатило. Мы смотрели на Леника и смеялись вместе с ним до слез.

Дождик, увы, тем временем стих. Мы оставили оболтусов бездельничать на лесопилке, и потопали в вагончик, стараясь обходить высыхающие на глазах лужи. Гена был уже там. Работа остановилась. Гентос это прекрасно понимал. Ехать в лес нет смысла, там сейчас парилка – мама не горюй. Разве что, кто позвонит. Тогда накидаем машину прямо из кучи во дворе.

Вечером, когда шли домой, от обеденного дождя не осталось ни следа. Все также нещадно палило солнце. Но лес, утолив жажду, немного повеселел. Могучие корни вытягивали влагу из-под земли и гнали ее вверх, к зеленым листьям. Вялые, скукоженные листочки распрямлялись и снова становились упругими. Тропинка высохла, лишь темные пятна напоминали о недавно стоявших лужах. Мы молчали. Сергей считал, что полезнее тратить время на внутреннее созерцание или наблюдение за реальностью, чем убивать его пустыми разговорами. Ушло время, когда я воспринимал шаманство только с его слов. Я обладал уже достаточным количеством энергии, чтобы самому чувствовать грубые вибрации. После работы мы общались только, как ученик со своим наставником, обсуждая и изучая искусство сверхъестественного. Облаченное в молчание, наше общение становилось от этого лишь более емким. Когда Серега неожиданно нарушил тишину – я уже знал об этом. Почувствовал изменения в вибрации. Он повернулся ко мне и сказал:

– Я ждал одного вопроса, но ты так и не задал его. Возможно это и к лучшему. Иногда плоду нужно дозреть. Теперь пришло время мне самому коснуться этой темы.

– О чем именно? – спросил я.

– Давай присядем где-нибудь поудобнее. Тут нужно много чего рассказать. Потянет на целую лекцию. Довольно обширную.

Серега свернул к колхозному полю. Деревья раздвинулись, и нашему взору открылся простор яркого голубого неба над бескрайним морем светлого, уже пожелтевшего жнива. В лицо ударил сухой жаркий воздух. Словно вообще не было ливня. С краю, под тенью деревьев лежит небольшая цистерна, когда-то предназначенная для водопоя. Старая, поржавевшая от времени, но тем не менее, годится для нашей цели. Серега взобрался на нее, сел, облокотился на поручень. Я присоединился к нему. Перед нами раскинулась золотистая гладь поля. Ветер слегка покачивал тяжелые колосья, вызывая небольшую, колыхающуюся рябь. Вдали один за другим идут два трактора с молотилками. Словно играют в салочки. Вечером, когда они уедут, на лысом поле останутся лежать круглые тюки сена, разбросанные то там, то сям.

– Помнишь, ты спросил, есть ли жизнь кроме как на нашей планете, – начал он, когда я кое-как устроился рядом. Мы оба находились в тени и смотрели вдаль. – Я ответил, что Земля – всего лишь грядка, а Всевышнему нужен целый огород. Разумная жизнь может быть разной, но мы – дети бога, и цели у нас одни.