Текст книги "Одаренная девочка и так себе каникулы"

– Да кто ж про них не знает, историю все читали, – пожал плечами Баранов.

– Вот только история не прочищает богатырям мозги и не натравливает их на учеников АСИМ, – отбрил подопечный. – А двадцать лет назад ровно это со мной и произошло. Причем здесь, на берегу пруда.

– Шебекинский лакокрасочный комбинат! – попытался выругаться Игорь, но антимат-чары отработали без запинки. – И Альма тебя такого мне подсунула?

– А как же «помогу чем смогу»? – напомнил Кирилл.

– Мне-то кто поможет? – взвыл Баранов.

– Вот и подумаем заодно. Ты в болоте, я в болоте, квакать придется вместе. – Собеседник развел руками.

Напиться хотелось просто до невозможности – ну или хотя бы закурить. Но пути к привычному бегству от проблем отрезаны, вместо них на кухне сидел бугай с сюрпризом, расквартированный сюда на ближайшие полгода. А по территории АСИМ, до которой, оказывается, могли дотянуться ведьмы, ходила Генка.

Чувствуя, как по спине течет холодный пот, Игорь Октябриевич начал методично рассказывать.

Покуда Татьяна с патриархом в непривычном молчании направлялись обратно в столицу, взгляд русалки скользил по пейзажу за окном, а мысли плавали глубоко-глубоко, где людскому – ну или вампирскому – глазу их было не достать. После ночного рандеву с погибшей компостер удивительным образом снизил градус изустных переживаний, кардинально при этом повысив уровень заботы об окружающих. Стоило, к примеру, русалке обомлеть, увидев, как вода в фонтане АСИМ буквально стала на дыбы в ее присутствии, как мягкий голос немедленно поинтересовался, любят ли сестры Татьяны принимать ванну и не желает ли она на время адаптации оживить его апартаменты своим присутствием. Никаких дежурных ахов и охов, кивнула – вернулся к делам, но аккуратно держался между водой и Татьяной. С одной стороны, русалке очень хотелось узнать, чего же такого ему наговорила Маргаритифера, с другой – со своим бы разобраться…

Пока патриарх с Кириллом штурмовали кабинет Лютой, Татьяна, развалившись на диванчиках в зоне отдыха первого этажа, тщательно закрывала социальные долги. Предупредила сестер о вынужденных ночевках вне дома, благоразумно не став уточнять, а где же – достаточно было представить улыбку Ляли от уха до уха. Скинула свою часть квартплаты, передала показания счетчиков и, устав избегать самого важного, написала Араване напрямую: «Кто такая Велифера?»

Ответа до сих пор не пришло, но русалка не волновалась: порой на выездах у «девочек» забирали все средства связи, дабы они веселились у бассейна и услаждали взгляд, а не залипали в телефоны на лежаках. В этом плане за Рыбку Татьяна не переживала. Возможно, только за Рыбку.

«Мерседес» чуть замедлился, поравнявшись с мотоциклистом на обочине, и тот шутливо отдал им честь. ДТП. Интересное у парня вырисовывается окружение, конечно. Может, на всякий случай сварить ему еще кофе?..

Легкая вибрация отвлекла русалку от размышлений. Сообщение от Араваны выглядело лаконично и буднично: «Вернусь через три дня, загляну к тебе в кофейню и расскажу. После закрытия, как всегда, – сама понимаешь, дела».

Понимать Рыбкины дела Татьяна так и не научилась, но, будем честны, не очень-то и хотела. Итак, через три дня вечером. А пока можно помариноваться в неизвестности.

Русалка пожала плечами, убрала смартфон и уставилась обратно в окно.

Остановка Дмитрия была не просто ожидаемой – скорее, тщательно спланированной. Отъехав строго оговоренное с отцом расстояние и еще раз оценив свои перспективы, он набрал телефон начальства – пришла пора играть по-крупному. После нескольких гудков очень удивленный голос спросил:

– Да, Тишин, чего такое?

– Доброе утро, Сергей Полканович! – бодро начал богатырь. – Звоню покаяться, в надежде, что повинную голову меч не сечет.

В трубке неодобрительно зашуршало.

– Дай угадаю: приказом пренебрег, за подозреваемым все равно поперся?

– Так точно, Сергей Полканович. Виноват.

– Выкладывай давай. Если бы тебе повезло, уже бы тут скакал счастливый и всем орал, какой молодец. Ничего не выгорело?

– Скорее, частично выгорело, поэтому надеюсь поделиться приобретенной информацией до официального возвращения в строй, так сказать. Всё на благо следствия!

– Ага, так я и поверил, – скептично раздалось из трубки. – Небось раскопал чего и надеешься первым стать. Но я тыщу раз сказал, розыском подозреваемого теперь занимаются компетентные специалисты, установление его местонахождения лишь вопрос времени.

– А я его как раз и установил, Сергей Полканович! – еще бодрее отчитался ДТП. – И очень хочу об этом сообщить, но желательно не получив очередное взыскание, – мне еще за квартиру платить.

– Удиви меня. – Судя по голосу начальника, такое еще никому не удавалось.

– Разыскиваемый за тяжкие, особо тяжкие и тяжкие с отягчающими Бляблин с этого дня стал сотрудником интерната АСИМ, где и изволит на данный момент пребывать! – отчеканил богатырь.

Сергей Полканович, кажется, подавился трубкой.

– Ты-то как такое узнал?

– Из надежных источников!

Ну да, если считать таким источником самого Кирилла.

– Безумные вещи ты говоришь, Тишин, – ответило наконец начальство. – Но я передам, проверим. Если прав – возможно, премия все-таки будет. Однако и наказать тебя тоже надо, а то это уже ни в какие ворота. Не неделю – две будешь дома куковать. И чтоб на улицу носа не казал вообще. Понял?

– Понял, но протестую, Сергей Полканович! Две недели – срок долгий, прошу разрешить за едой в магазин ходить и в кофейню наведаться, если припрет.

– Ты еще и кофе захотел? – возмутилось начальство.

Ответ Дима долго репетировал – врать было опасно:

– Не кофе, никак нет! Скорее симпатяшку там навестить, а то решит, будто совсем о ней позабыл. Сами понимаете, я ж про работу не распространяюсь.

Начальство хохотнуло:

– Уж не ту ли, к которой и в прошлый раз мчался?

– Так точно, Сергей Полканович!

– Ох, Тишин, избаловал я тебя, конечно… Ладно, в магазин и к барышне своей катайся, но чтоб не каждый день, понял? За тобой орлы святогорыча присмотрят, не беси их. И меня, пожалуйста, тоже не беси.

– В этот раз – обязательно, обещаю!

– Вот и ладненько, – подобрело начальство. – За информацию спасибо, а теперь имей совесть.

– Постараюсь!

Начальство повесило трубку. Кирилл настоял, чтоб сам Димка про него богатырям и рассказал: мол, это должно чуть уменьшить подозрения в адрес сына, но большую часть диалога изображать бравую залихватость мешал не к месту всплывавший в голове образ строгой женщины с черными локонами. И улыбка. Говоря с ним на берегу, она очень-очень подозрительно улыбалась.

«Ближе, чем ты думаешь. Куда уж очевиднее для человека с даром чуять нити судьбы?»

Надев шлем и отсалютовав проехавшему мимо кортежу патриарха, Димка подмигнул Лоле:

– Готова не одну, а целых две недели уделывать меня в файтингах?

Ответом привычно был большой палец вверх. Всегда готова.

– Ну, тогда погнали.

Покуда ДТП и патриарх с Татьяной направлялись в столицу, размышляя каждый о своем, избушку молодого старьевщика ждало непривычное оживление. Началось все с Ганбаты, который в первые же секунды после встречи в АСИМ вывалил Пандоре свой суперплан: играть у них с Пнем, раз там теперь появился вайфай. В качестве неоспоримых плюсов привел сомнительную перспективу уточнять у ее опекуна разницу в переводах и доступ к безлимитным молочным коктейлям. Хоть это и звучало подозрительно, никаких контраргументов у девочки не нашлось: в конце концов, если Ганбате хочется, то почему бы и нет? Глядя, как он от радости аж прыгает, и слушая быстрый-быстрый пересказ ночных событий в игре, она в очередной раз поняла: нет, все-таки даже зная про его вампирскость, не терзаться сомнениями невозможно. Они ж должны быть бесчувственными, так? Правда, отметила про себя девочка, даже у Богдана Ивановича не сказать чтоб всегда получалось. Надо будет это отдельно обдумать.

Но оставлять Искру без присмотра Пандоре тоже не хотелось, и первым делом ребята заглянули к Ирине в библиотеку. Не зря: судя по теплым потокам и вытаращенным глазам Ганбаты, та снова писала, со всеми вытекающими. Потупив взгляд, извинилась, оправдываясь читателями: по ее словам, те очень ждали продолжения, и бросать фанфик посередине или, упаси боже, замораживать работу было бы по отношению к ним моветоном. Осталась-то всего пара глав! Мысленно Дора отметила, что «замораживать» с учетом контекста происходящего звучит особенно актуально. В итоге договорились так: Ирина закончит текущую работу и больше ни-ни, пока опасность не минует. В конце концов, пара глав – это же не много?

Однако когда та в процессе «быстреньких сборов» запихнула в сумку-шопер шестую, кажется, книгу, вопросы полезли даже из Ганбаты:

– Куда столько?

На него скептически посмотрели, как умеет только автор, если в начале презентации детектива спросить, не судья ли убийца.

– Я, по-твоему, «Сильмариллион» столько раз читала, чтобы ошибки в фактах делать? Без справочного материала и четкого следования канону работ и так завались. Не осуждаю, но предпочитаю все-таки красиво вписать историю в контекст, а не ломать его о колено где попало.

– Слу-у-ушай, – протянула Пандора задумчиво, – но ведь пока ты собираешь материал, ты не пишешь, так? Просто читаешь?

– Пометки все равно делаю, – пожала плечами Ирина, – хотя вряд ли это как-то особо сказывается. Но если хочешь, можете с нашим наблюдательным Флэшем проверить.

– А Флэш – это кто? – нахмурился Ганбата, не особо горевший желанием прям щас делиться подругой с кем-то еще.

– Вообще – очень быстрый персонаж из комиксов, в данном случае – ты, – успокоила его Искра.

– А, – расплылся тот в улыбке, – да, гляну, конечно. А почему тебе писать нельзя? Твой огонь же вроде только кажется, он не настоящий, так?

– Так-то оно так, – протянула библиотекарь, – но и рисковать зря не хочется.

– Ну да, логично, – закивал вампиреныш. – Тут же сплошные книги. Стой, тебе еще надо? – удивился он, глядя, как Ирина начала набивать второй шоппер.

– Да, это в другом переводе. Ну чисто так, для галочки, чтоб сравнить, – кивнула она. – Все равно ж не на своем горбу потащу, подвезешь ведь? Дор, ты, кстати, не хмурься, я реально пыталась остановиться. Даже спросила на авторском форуме, что делать, чтобы перестать писать и начать прокрастинировать.

– И как?

– Меня забанили, – вздохнула Искра.

– Не сказать чтоб неожиданно…

Когда разношерстная компания наконец достигла избушки лешего (не без помощи бедняги Олега, снова оказавшегося за рулем), им было рекомендовано расположиться в гостиной. Ганбата пулей занял столь полюбившееся Татьяне кресло, Пандора уселась неподалеку от него на диванчике, а Ирина, оглядевшись, разместилась за небольшой конторкой в углу. При этом от Доры не укрылось легкое недоумение, с которым Александр Витольдович выслушал дежурное: «Ирина, просто Ирина, не люблю формальности», но решила ничего ему не объяснять. Понадобится – сама расскажет. Опекун, в свою очередь, сразу застыл подле дивана в позе верного дворецкого, но с первой же секунды начал действовать этим на нервы, и после продолжительного торга и всяческих словесных уловок подопечная наконец усадила его на тот же многострадальный диван. Полились знакомые звуки, и под радостное вампирское гаме лоад ребята приступили к игре, периодически одергивая Ирину: та, конечно, старалась ограничиться сверкой данных, но явно не всегда разделяла собственное мнение и нет-нет да и начинала яростно записывать в тетрадке очередную мысль. В остальном все шло по плану: мальчики в игре разговаривали, Ганбата громко читал текст и свой вариант перевода, Пандора поправляла или советовала, а Александр Витольдович отмалчивался в углу. Так продолжалось несколько часов, и дело уже потихоньку двигалось к обеду, когда внезапно скучавший Пень встрепенулся, нахмурился и недоуменно переспросил:

– Как-как, простите?

– Луна, говорит, красивая, – пожал плечами вампиреныш. – У меня три варианта ответа, и все ни о чем: «Да, красивая»; «Знаешь, как называется то созвездие?» и «Она была прекрасна все это время». Диалог с сердечками в углу, значит, я могу прокачать наши отношения. Точнее, должен, по логике, но текст какой-то дурацкий.

Пандора тоже нахмурилась:

– А это не баг? Вдруг на самом деле ты выбрал обычный разговор?

– Напомните, пожалуйста, как зовут вашего собеседника? – зачем-то уточнил опекун.

– Сайонджи, – бодро отозвался Ганбата, явно обрадованный вниманием лешего. – Зеленоволосый и в шляпе все время, еще вреднючий до одури. Сам не понимаю, чего я в нем нашел. В смысле нашла.

– Ну как минимум представителя древнего аристократического рода, а значит, не чуждого культуре, – хмыкнул Александр Витольдович. – Выбирай «Она была прекрасна все это время».

Пандора с вампиренышем скептически переглянулись, и тот, пусть и выгнув бровь, но в итоге нажал на предложенный вариант. И тут же завопил на всю комнату:

– Он меня за руку взял! Тут мультик! ТУТ МУЛЬТИК!

– Это называется кат-сцена, – быстро пояснила девочка, перегнувшись через подлокотник и жадно глядя в экран телефона. Когда видео закончилось, оба подростка словно по команде уставились на лешего.

– Пень, я одного не понимаю: как ты догадался? Или наобум выбрал? – уточнил Ганбата, делая пометки в телефоне.

Тот вежливо улыбнулся:

– Все банально. Подозреваю, переводчики либо не были знакомы с японской культурой, либо не решились искать подходящих аналогов. Мне, считайте, просто повезло: это довольно типичный диалог конца века девятнадцатого и далее.

Шибко понятнее не стало, и в разговор вмешалась уже Дора:

– При чем тут луна?

– Помнится, сударыня на днях назвала меня Карлом и пояснила, что это мем – устойчивая фраза. Подобная же фраза пошла в народ с легкой подачи японского писателя Нацумэ Сосэки, который еще и преподавал английский язык. В частности, он настаивал, что «I love you» нельзя грубо и прямо перевести на японский как «Я люблю тебя», уместнее говорить иносказательно, созвучно. Вместо «ски» – люблю, «цуки» – луна, а обстановка и контекст подскажут собеседнику остальное.

– Ни фига не подскажут, – тут же встрял Ганбата, – я вообще ни в зуб ногой, о чем речь шла.

– Соответственно, – продолжал опекун, – поскольку фраза пошла в народ, появились и разные способы ответа – не менее иносказательные. Первые два обозначали отказ: «Да, красивая» – вы делаете вид, будто не поняли, о чем собеседник; «Как называется то созвездие?» – поняли, но переводите тему, уходите от ответа. И только «Она была прекрасна все это время» несет посыл «Я тоже давно испытываю к тебе чувства».

– Вот же ни хрена себе, – присвистнул наследник патриарха. – Ты нам, считай, не с японского, а с русского на русский перевел!

– Как вы вообще про такое узнали? – недоуменно переспросила Пандора.

– Здесь тоже все банально: боялся пропустить благоприятный намек с вашей стороны и потому старался изучить как можно больше справочной литературы. Сомневаюсь, что язык цветов или взмахи вееров нынче в ходу, как и тайные знаки перчатками, а посему сосредоточился на изустных и письменных рекомендациях современников.

– Вы сами сказали, он жил в девятнадцатом веке, – со скепсисом напомнила девочка.

– Немного двадцатого тоже захватил, – уточнил леший. – Считайте, почти ровесник.

– Честно? Я подобный диалог в реальности вообще не могу представить.

– А вот я могу! – радостно отозвалась из своего угла Ирина и получила в ответ гневный взгляд Доры.

После перерыва на обед игра продолжилась, и Александр Витольдович все чаще и чаще включался в обсуждение, то цитируя японских поэтов, то помогая с выбором цвета платья. Сайонджи оказался тем еще крепким орешком, помешанным на традиционной культуре, и Пандора подозревала, что без подсказок опекуна они с Ганбатой надолго бы с ним застряли, – количество заметок в телефоне вампиреныша росло в геометрической прогрессии. Постепенно обстановка в гостиной менялась: Ганбата пододвинул кресло ближе к дивану, дабы и подруга, и леший лучше видели происходящее, сама девочка практически не отлипала от экрана, а Александр Витольдович, сев насколько возможно близко к ней, явно пребывал в шоке от собственной наглости. Дору, впрочем, ничего не смущало, и порой, когда обсуждение скатывалось в череду взаимных подколок, она в приступе показной обиды даже аккуратно пихала опекуна в бок локтем. И никто из увлеченных «Сладкими небесами» лиц не заметил, с каким неподдельным интересом Искра поглядывает в сторону дивана, сколь редко листает принесенные с собой книги и как аккуратно, почти незаметно, черкает в тетрадке то одно, то другое. Застряв на пазле с отсылками к карточной игре «Ханафуда», они не обратили внимания и на приятный теплый ветерок, который мог бы их предупредить. А буквально через минуту из избушки лешего прямо в небеса взвилась огненная буря.

– Дора! Она снова горит! – поспешил предупредить подругу Ганбата.

– Знаю. Более того, сейчас даже я это вижу! – заорала ему в ответ девочка и, пытаясь перекричать поднявшийся рокот, обратилась к Искре: – Ира, стоп! Хватит!

Александр Витольдович каким-то чудом, несмотря на сильнейший ветер, преодолел разделявшее их расстояние и принялся тормошить библиотекаря за плечо, но та словно не слышала, строчила и строчила, слово за словом, шепча что-то под нос.

– Руку вправо, тетрадь влево! – скомандовала Пандора опекуну, и тот немедленно исполнил приказ. На секунду пламя словно застыло, а потом и вовсе исчезло без следа, и в эпицентре остались только Ирина, державший ее тетрадь леший, ничуть не обгоревшая конторка и очень-очень удивленный Репа. В гостиной повисло выразительное молчание.

– Если не секрет, – начала Дора, очень внимательно глядя на Иру, – это сейчас снова Мелькор с Манвэ были?

– Не совсем, – ответила та, поспешно выхватив у Пня тетрадь. – Так, небольшой пустячок. Оридж.

– То есть история, от и до придуманная и написанная тобой, включая персонажей? – гробовым голосом переспросила девочка.

– Нет, – сразу замотала головой библиотекарь, но внезапно задумалась: – Или да?

– Покажи, – кратко подытожила Пандора.

Тетрадь тут же оказалась под стопкой книг, а сверху Ирина ее еще и придавила рукой.

– Знаешь, пожалуй, не сегодня. Я пока все, наработалась, хочется голову проветрить. Готова даже почитать что-нибудь японское, если есть, раз уж обстановка располагает. Расширять горизонты полезно и все такое.

Добротворская смотрела с крайним скепсисом, но спорить не стала и повернулась к опекуну:

– Поможете такое найти? Ирине точно лучше отвлечься.

– И чтобы про любовь! – тут же добавила Искра.

Александр Витольдович расплылся в уже знакомой хитроватой улыбке, поспешно ретировался, но скоро возвратился с огромной стопкой прошитых тетрадок, которые и выдал библиотекарю. Та воззрилась на него с непониманием.

– «Повесть о Гэндзи», пятьдесят четыре главы – все исключительно про любовь аристократов в эпоху Хэйан. В переводе моего авторства.

– А вам, похоже, порой реально нечем заняться, – оценила масштаб трагедии Пандора.

– Зато благодаря этому мы вполне неплохо продвинулись в вашем развлечении, – парировал леший, но спохватился: – И часто ваша подруга выдает подобное?

– С каждым разом все реже и реже, – немедленно вставила Ирина и добавила: – И вообще, это не настоящий огонь. Так, его образ.

– Предположим, – задумался было Пень, но Дора не без помощи Ганбаты поспешила вернуть того обратно на диван к игре, надеясь остановить дискуссию. И у нее получилось: поскольку теперь они сели так, что неумышленно соприкасались коленями, в голове опекуна очень быстро не осталось ни единой мысли о недавнем происшествии – только о том, как бы не слишком краснеть в процессе.

Ночью, когда Ирина уехала в свой коттедж (прихватив, правда, «Повесть о Гэндзи»), Ганбату удалось-таки выставить прочь под жаркие заверения «прискакать обратно с утра пораньше», а сударыня наконец улеглась, Александру Витольдовичу выпал шанс заняться своими делами. Недолго думая, он проследовал в кабинет и, выдвинув один из многочисленных ящиков огромного деревянного стола с резьбой, достал очередной том своего дневника. В числе минусов бессонницы, как ни странно, значилось и восприятие времени – без дополнительных плясок с бубном со стороны наследника Зеленого Князя дни сливались в один бесконечный, и уследить за этим оказывалось решительно невозможно. Спасал дневник: наступление новых суток молодой княжич безукоснительно встречал заполнением оного. Раскрыв страницу, помедлил немного, окунул перо в чернильницу и вывел заглавие: «Итоги первой седмицы». Задумался.

Врать самому себе казалось глупым и нелепым, но и личной оценке происходящего Пень не доверял. Сердце болит как по часам – если, конечно, суженая рядом. Сегодня, к примеру, они вроде даже вполне поддерживали светскую беседу продолжительное время, несомненный плюс. Ага, а вчера ночью ее чуть не утопили на глазах родного отца – несомненный минус. Вроде бы девица идет на контакт – в те минуты, когда не задирает нос и не дает стрекача. Осуждает его дизайн одежды, но не настаивает на других нарядах. То троллит, то заботится.

Вздохнув, продолжил красивым ровным почерком: «Вообще ничего не понимаю».

Размышления, как водится, прервал осторожный стук в дверь – Репе не свойственный. Неужто сударыня? Однако на пороге оказалась, конечно, дама, но совсем уж неожиданная: круглолицая старушка в серой длиннющей оренбургской шали качественной вязки. Межевица.

– Госпожа Безвариантов? Готовы обсудить возникшее между нами недопонимание?

– К чертям лешачьим все недопонимания, – выпалила та с порога и перекрестилась. – Ой, прости, сам ж лешак… Я любя. Думала, раз мы у черта, прости опять, на куличках, чё ж будется-то, поиграться ж можно? Вот и доигралась. Беда, милок. Беда по внученькину душу идет.

– Конкретней, – сухо остановил поток словоизлияний Александр Витольдович. Судя по выражению лица, межевица была не на шутку встревожена – но кто мог напугать камень?

– Жар-Птица к нам путь ищет, – выпалила бабуля Беза. – Я ее вожу-плутаю, но тяжело мне, скажем прямо, больно сильна. И мысли еще эти…

– Какие? Вы же только касаемое Пандоры улавливать должны.

– Вот о ней и мыслит, мразюка! Да такое, хоть святых выноси. Хочет услышать крики да звук лопающейся в огне кожи. И это еще то, что вслух сказать хотя бы язык поворачивается.

Пень обомлел.

– Феникс-то почему на нее взъелась?

– А я знаю? – вопросом на вопрос ответила межевица. – Но пускать такое к себе точно нельзя, однако ж и я не удержу. Давай думать, чего делать. Батьку твоего звать?

Леший молчал. К ним не так давно наведывался Крионикс – может, из-за этого? Но тогда бы и мыслила Феникс о нем, а не о Пандоре: даже у древних персонификаций стихий должны иметься веские причины для желания убить. Что-то не сходилось. Александр Витольдович кивнул, приняв решение.

– Подведите ее к опушке, с которой дом и калитка просматриваются. Я попробую узнать, в чем дело.

– Рискуешь, милок… – покачала головой межевица.

– Ввязывать Витольда Родовича не разобравшись опасно: клялся и под опеку девочку брал я, а не он, и неизвестно, чего решит, когда возникнет угроза такого уровня. Если дела будут плохи – сможете отбросить ее подальше?

Старушка призадумалась.

– В целом смогу, милок, но это нас не сильно спасет: она ж, засранка, и издалека пожар наслать сумеет. Огонь бежит быстро, не укроемся.

– Буду иметь в виду, спасибо. Но начнем все-таки с переговоров: может, тихо-мирно разойдемся.

Межевица покачала головой и пробубнила под нос что-то про злой умысел. Леший уже почти не слушал, жадно шаря глазами по комнате и пытаясь сообразить, какой артефакт может помочь в переговорах с первозданным огнем.

Всего через пару минут он вышел из избы и, завидев на опушке столб света, зашагал прямо к Феникс, стараясь не особо спешить и изредка поправляя на плечах норовившее сползти полотенце. В голове княжича тем временем билась ровнехонько одна мысль: в следующий раз, когда он возжелает достойного противника для поединка, неплохо бы заодно запросить ему крайне полезное качество – неумение сжигать деревья.