Текст книги "Дары мертвых богов"

Глава 11

Но в «Корыто» Рис попал не сразу. Вспомнив, что Храм находится недалеко от Городской площади, он решил пойти туда и, если будет возможно, собрать некоторые сведения, которые могли бы быть полезны в том случае, если он встретится с братом.

После окончания Войны Душ вернулись Боги, а вместе с ними и жрецы, которые творили чудеса во имя своих покровителей и искали последователей. Здесь, в Утехе, как и в других городах, Храмов было несколько, и располагались они в одной части города. Оружейных дел мастера жили на улице Мечей, торговцы тканями – на улице Тканей, а лавки магов находились на аллее Магии. Некоторые шутили, что Храмы выстроили так тесно для того, чтобы жрецы, как и их Боги, могли наблюдать друг за другом.

Улица Богов располагалась недалеко от Усыпальницы Последних Героев. Рис остановился, чтобы посмотреть на монументальное строение, которое прекрасно помнил с детства. У входа в Усыпальницу несли караул Соламнийские Рыцари. На лужайке сидели кендеры, у них был пикник в честь своего героя – знаменитого Тассельхофа Непоседы. Усыпальница была украшена со вкусом и торжественностью, и монах нашел, что ее вид умиротворяет. Постояв немного в тишине и отдав дань уважения погибшим, он продолжил свой путь на улицу Богов.

Работа там кипела вовсю – строились новые Храмы. Самым большим и великолепным был Храм в честь Мишакаль, поскольку именно в Утеху пришла ее жрица, Золотая Луна из племени Кве-Шу, и принесла с собой волшебный голубой хрустальный жезл. Именно поэтому жители Утехи утверждали, что Богиня им особо покровительствует. Храм Кири-Джолита стоял рядом, такой же большой и величественный, как и тот, что принадлежал Мишакаль. Рис увидел нескольких мужчин в плащах, какие носят Соламнийские Рыцари.

Следующим был Храм, выстроенный в честь Маджере, и Рис немного смешался. Он не ожидал увидеть здесь Храм, но затем подумал и решил, что должен был быть готов к этому. Утеха в некотором роде являлась перекрестком всех дорог Абанасинии. Построив здесь Храм, жрецы Маджере получили возможность легко добираться до западных земель Ансалона.

Рис перешел улицу и направился к другой стороне Храма, что находилась сейчас в тени. Если простые люди ошибочно принимали его за монаха Маджере, то и жрецы Маджере сделают то же, они узнают правду немедленно, поскольку Рис не думал им лгать. Ему могут устроить засаду подвергнуть допросу и привести к Верховному Аббату для разговора. Возможно, они уже слышали об убийстве от Пророка Маджере и захотят обсудить это. Конечно, жрецы будут настроены благожелательно, но Рис не хотел тратить время и отвечать на их вопросы.

Несколько жрецов в оранжевых и желто-красных одеждах работали в саду, но, увидев Риса, оставили свои дела и с любопытством на него посмотрели. Тот продолжал свой путь, глядя прямо перед собой.

Порыв ветра, запах моря и прикосновение к его руке возвестили о появлении Богини.

– Держись ко мне ближе, монах! – приказала Зебоим. – Так тебя не заметят пчелки Маджере.

– Я не нуждаюсь в твоем покровительстве, моя Королева, – произнес Рис, безуспешно пытаясь высвободиться из ее объятий. – И я не просил тебя об этом.

– Ты никогда ни о чем не просишь меня, – посетовала Богиня, – а я была бы так рада тебе помочь.

Она прижалась к нему, и Рис почувствовал тепло и мягкость ее тела.

– Какие у тебя крепкие мышцы! – восхитилась Зебоим. – Полагаю, ты все время ходишь пешком. Устроишь сцену, – продолжала она голосом, напоминающим бриз, уже несущий первые признаки бури, – и ты проведешь остаток ночи, доказывая, что у тебя добрые намерения, вместо того чтобы говорить со своим братом.

Рис бросил на нее проницательный взгляд:

– Ты знаешь, где Ллеу?

– Да, и ты тоже, – многозначительно ответила Морская Королева.

– В «Корыте»?

– Да. Опустошает стакан за стаканом. Он пьет так много гномьей водки, что не понятно, как в него столько влезает. Была бы моя воля, все гномы давно бы исчезли. Маленькие бородатые негодяи!

– Спасибо за эту новость, моя Королева, – поблагодарил Рис, снова пытаясь высвободиться. – Я должен идти к Ллеу…

– Конечно, должен. И ты пойдешь. Но прежде навестишь место, где поклоняются мне, – сказала Зебоим. – Это вниз по дороге. Полагаю, ты туда и направлялся?

– Моя Королева, правда в том…

– Никогда не говори женщине правду, монах, – предупредила Богиня.

Рис улыбнулся:

– В таком случае как раз туда я и шел.

– И у тебя есть для меня маленький подарок? – спросила Зебоим лукаво.

– У меня только дорожный мешок и эммида, – еще шире улыбнулся Рис. – Что тебе больше нравится?

Морская Королева с отвращением посмотрела на его подношения:

– Вонючий кожаный мешок или палка! Благодарю, оставь себе.

Они прошли мимо Храма Маджере. Увидев Риса с женщиной, жрецы поняли, что он не из их круга, и вернулись к своим делам. Впереди виднелся Храм, построенный в честь Зебоим, – скромное сооружение из досок, выброшенных волнами на берега Нового Моря, украшенное морскими ракушками. Прежде чем они дошли до двери, Богиня резко остановилась и повернула лицо Риса к себе:

– Твоим даром будет поцелуй.

Монах взял руку Морской Королевы и поднес к губам.

Богиня размахнулась и ударила его по липу. Пощечина оказалась такой сильной, что у Риса заныла челюсть, но он не вздрогнул и решил не дотрагиваться до ноющей щеки.

– Как ты смеешь смеяться надо мной?! – прошипела Зебоим.

– Я не собирался этого делать, – тихо ответил Рис. – Я выказал тебе уважение и надеялся, что и ты будешь в ответ уважать меня и клятвы, которые я дал, – клятвы бедности и целомудрия.

– Клятвы другому Богу… – скорбно проговорила Богиня.

– Клятвы себе, моя Королева.

– Какое мне дело то твоих глупых клятв? Я не нуждаюсь в твоем уважении! – вспыхнула Зебоим. – Меня должны бояться! Мне должны поклоняться! – Внезапно она притихла, стала опасно спокойной, как море перед страшной бурей. – Ты дерзок и упрям. Я связалась с тобой только по одной причине, монах. Горе тебе, если ты меня подведешь!

И Богиня ушла, оставив Риса опустошенным, словно он выдержал тяжкий бой. Зебоим не нуждалась в последователях. Она хотела сделать из него узника и заставить работать на себя, как раба на галере. У монаха было оружие, чтобы держать ее на расстоянии, – сдержанность тела и разума. Богиня этого не понимала, а потому и не знала, как с этим бороться. Рис раздражал ее, но и интриговал. Однако он осознавал, что придет время и капризная Королева даст волю своему гневу.

В самом конце улицы Рис увидел полуразрушенный Храм Чемоша, руины которого заросли сорняками. Рису не требовалось идти туда – теперь он знал, где искать Ллеу, но все равно решил посмотреть. Впереди была целая ночь, чтобы найти брата, который вряд ли скоро покинет таверну. И монах решительно направился к месту поклонения Богу Смерти.

То ли сказывалось влияние Повелителя Смерти, то ли воображение Риса разыгралось, но ему показалось, что тени надвигающейся ночи сгустились вокруг Храма плотнее, чем в другой части улицы. Монаху нужен был свет, чтобы все осмотреть, но взять с собой фонарь он не догадался. Рис вернулся к Храму Зебоим, но не нашел там ни жрецов, ни жриц. Никто не откликнулся на его приветствия. На алтаре горело несколько свечей в подсвечниках, которые поставили в маленькую деревянную лодку, – дар Богине в надежде, что она присмотрит за теми, кто ушел в море.

– Ты сказала, что я никогда тебя ни о чем не прошу, – сказал Рис. – Но сейчас мне нужен свет.

Монах взял одну из свечей с алтаря и вышел. Порыв ветра заставил пламя вздрогнуть и чуть его не затушил, но Зебоим сжалилась, и Рис отправился осматривать Храм Чемоша.

На разбитых ступенях валялись крупные осколки булыжников. Монаху прошлось пробираться через них к двери, открыть которую не удалось, – ее привалило колонной. Он забрался внутрь через пролом в стене. Пол был покрыт толстым слоем пыли и горами мусора; сквозь трещины пробились травинки; алтарь раскололся и зарос вьюном; священные артефакты исчезли, унесенные либо жрецами, либо грабителями, а может, и теми и другими. Босые ступни Риса оставляли глубокие отпечатки в пыли. Он поднял свечу высоко над головой и внимательно осматривал Храм. Здесь давным-давно никого не было.

Вернув свечу обратно в Храм Зебоим и водрузив ее на место, в маленькую деревянную лодку, Рис поблагодарил Богиню, а затем направился к дороге, которая должна была привести его в «Корыто».

– Что бы Чемош сейчас ни делал, постройки в его честь Бога Смерти не интересуют, – сказал себе монах, проходя мимо прекрасного Храма Мишакаль из белого мрамора.

Рису было тревожно. Он бы не стал сильно беспокоиться, если бы наткнулся на группу одетых в черное жрецов, которые бы бродили в стенах Храма и воскрешали тела. Повелитель Смерти больше не прячется в тени. Он ходит при солнечном свете, ходит среди живых и набирает учеников, таких же, как и несчастный Ллеу.

Но для чего? С какой целью?

Рис не знал, что и думать. Оставалось надеяться, что, найдя брата, он получит от него ответы на свои вопросы.

– Рис, привет! – Паслен появился из сумерек и побежал к нему. – Мне сказали в «Последнем Приюте», куда ты направился, и я подумал, что пойду с тобой. А где Атта?

– Я оставил ее там, – ответил Рис.

– Здесь живут хорошие люди, – заметил Паслен. – Мне здесь мало куда разрешали заходить, но госпожа, которая владеет таверной – ну, ты знаешь, пухленькая красивая женщина с рыжими волосами, – сказала, что хорошо относится к кендерам. Одним из лучших друзей ее отца был кендер.

– Ты помог вдове поговорить с ее мужем? – спросил монах.

– Я пытался. – Паслен покачал головой. – Но его душа уже перешла на следующий уровень бытия. Не поверишь, но вдова прыгала как сумасшедшая, Она сказала, что думает, будто он ушел к какой-нибудь девице. Я пытался ей объяснить, что его душа за пределами нашего мира, а она ответила, что «за пределами» очень подходящее выражение, потому что он всегда бегал за каждой юбкой. Теперь она собирается замуж за пекаря. Она не дала мне ни одной монеты, но отвела к пекарю, и тот угостил меня мясным пирогом.

Рис с Пасленом шли по улицам, оставляя позади себя неуемные кварталы Утехи и постепенно приближаясь к другой части города – темной и мрачной. Здесь не было лавок, только беспорядочно построенные полуразвалившиеся домишки, откуда сочился тусклый свет. Путникам то и дело встречались бродяги, бредущие по пустынным улицам опустив голову и не глядя ни направо, ни налево, словно боясь смотреть по сторонам. Рис уже начал думать, что они не туда свернули, но тут почувствовал запах дыма и увидел большое освещенное окно. Чьи-то громкие голоса затянули непристойную песню.

– Думаю, мы пришли правильно, – произнес Паслен.

Самая первая таверна под названием «Корыто» давно исчезла. Она и несколько более поздних заведений под тем же названием сгорели дотла. В первый раз огнем охватило кухню. В другой раз пожар начался из-за искры в печи. Затем таверну подожгли пьяные дракониды, которые были не согласны со счетом, а потом сам хозяин поджег ее непонятно по каким причинам. Каждый раз «Корыто» отстраивали заново, поговаривали, что на деньги холмовых гномов, поскольку таверна оставалась одним из немногих мест в Абанасинии, где можно было попробовать гномью водку.

Таверна стояла в плотных тенях, отбрасываемых деревьями, растущими у края дороги, и представляла собой нечто непонятное. Даже когда Рис подошел очень близко, он так и не мог получить четкого представления о строении, за исключением того, что оно было длинным и приземистым, шатким и неустойчивым. Рядом с главной дверью было вырублено окно. Стекло для него, должно быть, стоило намного больше, чем все здание, и монаха удивило, зачем это хозяин на него разорился. Но оказалось, что окно служило не для красоты, а для того, чтобы те, кто находился внутри, могли видеть тех, кто снаружи, и в случае необходимости сбежать через заднюю дверь.

Рис положил руку на дверную железную ручку, которая на ощупь оказалась жирной, а затем наклонился и тихо сказал кендеру:

– Не думаю, что для тебя найдется здесь работа. Будет лучше, если ты не станешь предлагать этим людям свои услуги по общению с покойными.

– Я так и подумал, – ответил Паслен.

– И это не лучшее место, чтобы у кого-то что-то «одалживать».

– Ну, для этого подходящих мест не бывает. Не волнуйся. Я буду держать руки в карманах.

– И еще… Если мой брат здесь, позволь мне с ним поговорить.

– Ты будешь меня видеть, но не будешь слышать, – согласился Паслен. Он выглядел немного обескураженным. – Я скучаю по Атте.

– Я тоже, – отозвался Рис и открыл дверь. Очаг, горевший у задней стены таверны, являлся единственным источником света, но поскольку он давал больше дыма, нежели тепла, то проку от него было немного. Рис вглядывался в мрачную обстановку таверны. Песня оборвалась сразу, как только они с кендером вошли внутрь, только какой-то пьяный гуляка продолжал тянуть мотив, причем совершенно другой.

Рис сразу же увидел Ллеу. Юноша сидел совершенно один за столом в центре таверны. Когда монах вошел, тот пил что-то из горлышка глиняного кувшина. Поставив посудину на стол и утерев рот, Ллеу посмотрел на нового посетителя скучающим взглядом, затем равнодушно отвел глаза.

Рис пересек комнату и подошел к столу, где сидел брат. Он боялся, что тот попытается бежать, увидев его, поэтому сразу заговорил.

– Ллеу, – спокойно произнес монах, – не пугайся. Я пришел, чтобы поговорить с тобой. Вот и все.

Юноша поднял голову.

– Со мной все в порядке, дружище, – сказал он с улыбкой, которая, однако, вышла очень натянутой. – Садись и говори.

Рис растерялся. Это была совсем не та реакция, которую он ожидал. Монах пристально посмотрел на брата и понял, что тот его не узнал. Это можно было понять, учитывая пласты дыма, плавающие в воздухе, и тот факт, что теперь на Рисе больше не было оранжевых одежд. Монах сел за стол рядом с братом. Паслен устроился рядом. Кендер посмотрел на Ллеу круглыми глазами, затем перевел взгляд на Риса и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но монах покачал головой, и Паслен вспомнил, что должен все время молчать.

– Ллеу, – позвал Рис, – это я, твой брат.

Юноша бросил на него скучающий взгляд и вернулся к своему кувшину.

– Как скажешь, – пробормотал он.

– Разве ты не узнаешь меня, Ллеу? – продолжал Рис. – Ты должен вспомнить. Ты пытался убить меня.

– По-видимому, у меня не получилось, – равнодушно сказал Ллеу и сделал большой глоток. – Так что тебе не на что жаловаться. Хочешь выпить? – Юноша протянул кувшин брату, но Рис отказался, и Ллеу предложил выпивку кендеру. – Как насчет тебя, маленький друг?

– Да, спасибо… э-э, нет, все в порядке, – замялся Паслен, поймав взгляд Риса.

– Как всегда, – констатировал Ллеу, презрительно отталкивая от себя кувшин. – Здесь больше воды, чем водки. Это мой второй кувшин, но я по-прежнему вижу только одного монаха и только одного кендера. А ведь обычно после трех глотков я вижу не одного человека, а шестерых и в придачу розового гоблина. – Он повернул голову и закричал через плечо: – Где мой ужин?

– Ты уже съел, – отозвался из-за стойки голос, обладатель которого полностью скрывался в клубах дыма.

– Я не помню, чтобы ел его, – бросил Ллеу.

– Но ты уже съел, – непреклонно повторил голос. – Пустая тарелка стоит перед тобой.

Юноша хмуро посмотрел на стол и увидел оловянную тарелку со сколотыми краями и погнутый нож.

– В таком случае я снова голоден. Принеси мне еще этой гадкой похлебки.

– Не раньше, чем ты заплатишь мне за предыдущую порцию. И за два кувшина вина.

– Перестань! – огрызнулся Ллеу. – Я – жрец Кири-Джолита.

Из-за стойки донеслось фырканье.

– У меня есть кусок мясного пирога, который я не доел, – произнес Паслен и вытащил пирог, завернутый в тряпицу.

Юноша схватил угощение и так жадно на него набросился, словно несколько дней ничего не ел.

– Еще есть?

– Извини, – сказал кендер.

– Не понимаю, почему так происходит, – пробормотал Ллеу. – Я ем и ем, но не могу насытиться. Должно быть, из-за проклятой еды в этой части страны. Все имеет одинаковый вкус. Пресное, как эта гномья водка.

Рис взял брата за руку и крепко сжал;

– Ллеу, хватит говорить о еде и вине. Разве ты ничуть не раскаиваешься в том, что сделал? В том ужасном преступлении, что ты совершил?

– Нет, он не раскаивается, – промолвил кендер.

– Я сказал тебе молчать! – цыкнул на него Рис.

Паслен придвинулся ближе к монаху и положил ладонь на его руку:

– Но ты ведь понимаешь, что он мертв, правда?

– Паслен, у меня нет времени… – Слова замерли на губах Риса. Он воззрился на брата, потом медленно ослабил хватку и убрал руку.

Освободившись, Ллеу откинулся на спинку стула, снова взял кувшин, сделал глоток и с грохотом поставил посудину.

– Где моя еда? – закричал он.

– Спроси меня снова, и получишь свою еду! Я набью ею твои потроха.

– Паслен, о чем ты говоришь? – прошептал Рис. Он не мог отвести от брата взгляда. – Что ты имеешь в виду, говоря, что он мертв?

– То, что я сказал, – шепнул в ответ кендер. – Он мертв, как гвоздь в гробу. Он просто этого еще не знает. Ты хочешь, чтобы я ему об этом сказал? Но для него это будет шоком…

– Паслен, если это одна из шуток…

– О нет, – запротестовал Паслен, оскорбленный таким предположением. – Я могу шутить о многих вещах, но не о том, что касается моей работы. Это очень серьезно. Все эти бедные духи только и ждут, как бы им освободиться… – Кендер замолчал и покосился на Риса. – Ты действительно не видишь, что он мертв?

Ллеу уже забыл, что за столом кроме него есть еще кто-то. Он смотрел в пространство и то и дело прикладывался к кувшину – скорее по привычке, нежели для удовольствия.

– Он ведет себя очень странно, – заметил Рис. – Но он дышит. Его тело теплое на ощупь. Он ест и пьет, сидит и говорит со мной…

– Да, это странно, – согласился Паслен, и его лицо приобрело задумчивое выражение. – Я видел много тел в своей жизни, но все они вели себя спокойно. В первый раз вижу, чтобы кто-то из покойников сидел в таверне, пил гномью водку и пожирал мясной пирог.

– Здесь нет ничего смешного, Паслен, – мрачно произнес Рис.

– Это сложно объяснить! – защищался кендер. – Все равно, что пытаться объяснить слепому, как выглядит небо. Я вижу, что он мертв… потому что внутри его нет света.

– «Нет света…» – тихо повторил Рис. Он снова вспомнил слова Наставника: «Ллеу стал собственной тенью».

– Когда я смотрю на тебя или на тех двоих, играющих в кости в углу, я вижу свет, исходящий от них. Он неяркий. Не такой, как от огня или свечи. Ты не можешь читать при нем книгу или найти путь в темноте. Это просто колышущееся неяркое сияние. Словно потухающий костер, что вот-вот обратится в дым. Да, вот такой. Когда ты берешь брата за руку, чувствуешь пульс? Ты можешь увидеть пульсацию?

Рис схватил Ллеу за запястье.

– Что ты делаешь? – спросил юноша, нахмурившись.

– Боюсь, ты неважно выглядишь, – ответил монах.

– Слабо сказано, – пробормотал кендер.

– Я в порядке. Я никогда не чувствовал себя лучше. Чемош заботится обо мне.

– Ну? – нетерпеливо спросил кендер. Рис почувствовал нечто похожее на пульс, но не совсем то. Оно было больше похоже не на биение жизни, а на воду, медленно текущую под толстым слоем льда.

– А как насчет его глаз? – задал вопрос Паслен, подаваясь вперед.

Рис заглянул в глаза брата и в ужасе отшатнулся.

Он уже видел такие глаза. Пустые глаза. Глаза, в которых не было души.

Глаза Ллеу были глазами мертвеца.

Однако Рис не мог принять это за доказательство, поскольку стал сомневаться в собственных чувствах. Его брат выглядел живым, разговаривал, его плоть была теплой. Но в ушах звенело предупреждение Наставника, замечание кендера, и монах вспомнил о реакции Атты. Она с самого начала была настроена против Ллеу, напала на него. Она не хотела, чтобы он приближался к овцам. Укусила, когда тот попытался ее ударить.

Рис мог бы предположить, что Наставник выражается метафорически. Заявить, что слова кендера чепуха. Но Рис верил собаке. Атта все поняла с того момента, когда увидела Ллеу, сразу почувствовала, что с ним что-то не так.

– Ты прав, – тихо сказал он. – Его глаза напоминают глаза покойника.

Ллеу оттолкнулся от стула и встал:

– Я должен идти. Я должен встретиться с одним человеком. С молодой женщиной. – Он подмигнул и ухмыльнулся.

– С Миной? Я прав? – спросил Рис.

Реакция Ллеу оказалась неожиданной. Подскочив к брату, он схватил того за ворот и почти стащил со стула.

– Где она?! – требовательно спросил юноша, тяжело дыша от нетерпения. – Она где-то здесь? Скажи мне, как ее найти! Скажи!

Рис посмотрел на руки Ллеу, вцепившиеся в домотканую ткань, – суставы побелели от напряжения, пальцы дрожали.

– Я не знаю, где она, – ответил он. – Я надеялся, ты мне скажешь.

Ллеу подозрительно посмотрел на брата, затем отпустил его.

– Извини, – пробормотал юноша. – Мне необходимо найти ее, вот и все. Все в порядке. Я пойду.

Дверь за Ллеу захлопнулась. Из-за стойки закричали о деньгах, но преследовать юношу не пытались.

Рис вскочил. Паслен последовал его примеру.

– Куда мы идем?

– За ним.

– Зачем?

– Увидеть, что он будет делать и куда пойдет.

– Эй! – окрикнул монаха бармен. – Может, ты заплатишь за своего дружка?

– У меня нет денег… – начал Рис, но его прервал звук монет, зазвеневших о стойку.

– Благодарю, – сказал человек, сгребая деньги.

Монах обвиняюще посмотрел на Паслена.

– Я здесь ни при чем, – начал оправдываться кендер.

– Теперь ты мне должен, монах, – донесся из неясных теней страстный голос Зебоим. – А теперь иди за ним!

Рис и Паслен покинули таверну и поспешили за Ллеу, направляющимся обратно в Утеху.

Они соблюдали все предосторожности, чтобы юноша не заметил слежки, но это оказалось излишним – он ни разу не обернулся, весело шагая по дороге, запрокинув назад голову и напевая мелодию непристойной песенки.

– Паслен, – начал Рис, – я слышал, что есть бессмертные, которых называют зомби. – Он чувствовал себя странно, задавая подобный вопрос, – словно в страшном сне. – Возможно ли…

– …что он зомби? – Кендер энергично покачал головой. – Ты ведь никогда не видел зомби? Зомби – это тела, которых воскрешают после смерти. От одного только их зловония выворачивает наизнанку. Их тело гниет, глаза вываливаются из орбит. Когда они ходят, то громко шаркают, потому что не помнят, как двигать ногами. Они похожи на ужасных кукол. Они не поют, скажу я тебе, и они вовсе не молоды и не красивы. А о твоем брате я скажу только одно, Рис, – мрачно заключил Паслен. – Он самый симпатичный мертвец из всех, кого я когда-либо видел.