Текст книги "Судьба Темного Меча"

Но судьбы ли?

«Эта дорога ведет не в Мерилон, – сказал сам себе принц. Он только сейчас вдруг осознал этот очевидный факт. – Почему же они оказались здесь? Есть ведь другие дороги на восток, гораздо более короткие и безопасные...

И кто был у них проводником? Дайте я догадаюсь. Трое из них никогда по-настоящему не путешествовали. А один побывал, наверное, везде». Взгляд принца скользнул к спящему молодому человеку в белой ночной сорочке и колпаке. Никакой младенец на руках у матери не спал так сладко и безмятежно, как спал Симкин, хотя кисточка ночного колпака упала ему на нос и наверняка изрядно щекотала, колышась в такт дыханию.

– В какую игру ты играешь на этот раз, старый друг? – пробормотал Гаральд. – Наверняка не в таро. Изо всех теней, которые пали на этого юношу, почему твоя тень кажется мне самой темной?

Раздумывая об этом, принц ушел в свой шатер, и ночь осталась в безраздельном владении неподвижных, бдительных Дуук-тсарит.

Но сон Гаральда оказался не таким спокойным, как он надеялся. Он несколько раз просыпался оттого, что как будто слышал издевательский смех старого дубового ведра.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
УЧИТЕЛЬ ФЕХТОВАНИЯ

– Поднимайся!

Джорама не слишком любезно пнули по ребрам носком сапога. От неожиданности юноша, еще полусонный, с сильно бьющимся сердцем, сел, сбросив одеяло, и откинул со лба спутанные черные волосы.

– Что за...

– Я сказал – поднимайся! – повторил спокойный голос.

Принц Гаральд стоял над Джорамом и мило улыбался.

Джорам протер глаза и огляделся. «Скоро рассвет», – подумал он, хотя об этом свидетельствовала только узкая полоска светлого неба над верхушками деревьев на востоке. Было еще совсем темно. Костер почти прогорел. Спутники Джорама спокойно спали рядом. На краю поляны стояли два шелковых шатра, смутно видные в предрассветных сумерках. На остроконечных верхушках шатров развевались флаги. Вчера днем шатров не было – наверное, их сотворили для ночлега принца и кардинала.

Посреди поляны, рядом с угасающим костром, стоял один из Дуук-тсарит в черной рясе – точно в такой же позе и на том же самом месте, где Джорам видел его еще вечером. Руки колдун держал сложенными перед собой, а его лицо было скрыто в тени капюшона. Но Джорам видел, что Дуук-тсарит смотрит на него. Юноша почти чувствовал этот взгляд.

– В чем дело? Чего тебе от меня надо? – спросил Джорам, нащупывая под одеялом рукоять меча.

– «Чего вы желаете, ваша светлость», – с улыбкой поправил принц. – Но эти слова, наверное, застрянут у тебя в горле, не так ли? Да, доставай свое оружие, – добавил он, хотя Джорам надеялся, что тянется к мечу незаметно.

Раздосадованный, Джорам вытащил Темный Меч из-под одеяла, но не встал.

– Я спросил – чего тебе надо... ваша светлость? – ледяным тоном сказал юноша, скривив губы.

– Если ты намерен использовать это оружие, – Гаральд посмотрел на меч Джорама с отвращением и насмешкой во взгляде, – то тебе стоит научиться использовать его правильно. Вчера я легко мог бы изрубить тебя на куски, вместо того чтобы просто обезоружить. Какой бы силой ни обладал этот меч... – принц взглянул на Темный Меч более пристально, – тебе будет от него не много пользы, когда он лежит на земле в десяти футах от тебя. Вставай. Я знаю местечко в лесу, где мы сможем потренироваться, не мешая остальным.

Джорам замер в нерешительности, изучая Гаральда мрачным взглядом темных глаз. Юноша пытался понять скрытую причину такого внезапного интереса принца к нему.

«Скорее всего, он хочет побольше узнать о моем мече, – решил Джорам. – А может, даже отнять его у меня. Как он умеет очаровывать – почти так же хорошо, как Симкин. Вчера вечером я позволил себя одурачить. Сегодня это не повторится. Я буду с ним упражняться, если только он действительно сможет научить меня чему-то полезному. А если нет – уйду. А если он попробует отобрать мой меч – я его убью».

Ежась от холодного воздуха, Джорам потянулся за своим плащом, но принц наступил на плащ ногой.

– Не стоит, мой друг, – сказал Гаральд. – Скоро тебе и так будет жарко. Даже очень жарко.

Через час, лежа навзничь на холодной земле, задыхаясь и жадно хватая ртом воздух, Джорам больше не думал ни о каком плаще. Из уголка рта у него струйкой стекала кровь.

Стальной клинок меча принца вонзился в землю рядом с Джорамом, так близко, что юноша даже вздрогнул.

– Прямо в горло, – заметил Гаральд. – А ты даже не увидел, как я это сделал...

– Это не честный бой, – пробормотал Джорам. Приняв протянутую руку принца, он поднялся на ноги и с трудом сдержался, чтобы не застонать. – Ты поставил мне подножку!

– Мой милый юноша, – терпеливо сказал Гаральд. – Когда ты вынимаешь меч из ножен, это значит – по крайней мере, так должно быть, – что сражаться придется не на жизнь, а на смерть. И остаться в живых должен ты, а умереть – твой противник. Честь – прекрасная штука, но мертвым от нее нет никакого проку.

– Забавно слышать это именно от тебя, – пробормотал Джорам, растирая ушибленную челюсть и сплевывая кровь.

– Я могу позволить себе сражаться честно, – сказал Гаральд и пожал плечами. – Я хорошо владею мечом. Я учился этому много лет. А ты – нет. За то короткое время, которое у нас есть, я никак не смогу научить тебя всем тонкостям и приемам боя на мечах. Единственное, чему я могу тебя научить, – это как продержаться в поединке с опытным противником достаточно долго, чтобы ты мог воспользоваться... м-м... особыми свойствами своего меча и с их помощью победить. – Потом, более резко, принц сказал: – Давай, теперь пробуй ты. Смотри, все твое внимание было сосредоточено на моем мече. Поэтому я смог выставить вперед ногу, зацепить тебя за лодыжку, потянуть, чтобы ты потерял равновесие, и ударить тебе в лицо рукоятью меча, вот так... – Гаральд продемонстрировал все, о чем говорил, задержав кулак с мечом совсем близко от разбитой щеки Джорама. – Теперь попробуй сделать то же самое. Хорошо! Хорошо! – крикнул принц, опрокидываясь навзничь. – Ты быстрый и сильный. Используй эти свои преимущества.

Принц встал, не обращая ни малейшего внимания на грязь, прилипшую к его прекрасной одежде, поднял меч и улыбнулся Джораму.

– Ну что, повторим еще раз?

Прошло несколько часов. Солнце поднялось высоко, но день был вовсе не теплый – и все же оба молодых человека разделись, сняли даже рубашки. От их разгоряченного, сбивчивого дыхания в прохладном воздухе поднимался пар. Земля вокруг выглядела так, будто на ней сражался целый отряд бойцов. Тишину леса то и дело нарушали звонкие удары стали о сталь. Наконец принц объявил перерыв – когда оба настолько устали, что могли только стоять, опираясь на клинки, и жадно хватать ртом воздух, пытаясь отдышаться.

Гаральд опустился на разогретый солнцем валун и жестом пригласил Джорама присесть рядом. Юноша сел, тяжело дыша, и вытер пот со лба. Из множества ссадин и царапин на его руках и ногах сочилась кровь. Челюсть распухла и болела, несколько зубов теперь сидели на своих местах не так крепко, как прежде, а еще Джорам так устал, что даже дышал с трудом. Но это была приятная усталость. В нескольких последних схватках ему удалось устоять против принца, а один раз он даже выбил у Гаральда меч.

– Вода, – пробормотал принц и огляделся. Мех с водой лежал возле их рубашек – далеко, на противоположном краю полянки. Гаральд утомленно пошевелил рукой, чтобы переместить сосуд поближе. Принц так устал, что не смог выделить на это много магических сил. Поэтому мех с водой медленно пополз по земле, вместо того чтобы плавно проплыть через полянку по воздуху.

– Видишь, как ползет? Вот и мне сейчас так, как ему, – сказал Гаральд, тяжело дыша.

Когда мех оказался в пределах досягаемости, принц поднял его и отпил несколько глотков, потом протянул Джораму.

– Много не пей, – предупредил он. – А то живот скрутит.

Джорам выпил и вернул бурдюк. Гаральд вылил немного воды в ладонь, плеснул на лицо и грудь и вздрогнул от холодного прикосновения.

– У тебя неплохо получается, парень... – сказал Гаральд, стараясь поскорее отдышаться. – Даже очень неплохо. Если друг друга не поубиваем, к концу недели ты будешь готов...

– Неделя?.. Готов?.. – У Джорама деревья расплывались перед глазами. Он был сейчас не в состоянии связно разговаривать. – Я... иду в Мерилон...

– Пойдешь... через неделю. – Гаральд покачал головой и еще немного отпил из бурдюка. – Не забывай, – сказал он с усмешкой, опершись руками о колени и опустив голову, чтобы легче было дышать, – ты мой пленник. Или ты думаешь, что победишь меня и Дуук-тсарит?

Джорам закрыл глаза. В горле у него саднило, легкие горели, все мышцы едва не сводило судорогой от усталости, ссадины и царапины ныли. Все болело.

– Сейчас я бы не победил даже каталиста, – признал он почти с улыбкой.

Они сидели на камне и отдыхали. Оба молчали – говорить не хотелось. По мере того как усталость отступала, Джорам все больше расслаблялся, им овладевало теплое и приятное чувство покоя. Он начал обращать внимание на то, что его окружало, – маленькая полянка посреди леса, такая ровная, такой правильной формы, что ее, несомненно, сотворили специально. Да, наверняка эта полянка в лесу сделана магией – магией принца, понял Джорам.

И еще Джорам подумал о том, что они с принцем здесь одни. Это показалось юноше странным. Они шумели на полянке так, что разбудили бы кого угодно. Джорам ожидал, что из-за деревьев вот-вот выйдет обеспокоенный каталист – поглядеть, что тут происходит, или хотя бы Мосия, или вечно любопытный Симкин. Но Гаральд поговорил с Дуук-тсарит, прежде чем ушел из лагеря, и теперь Джорам понял, что; наверное, принц велел колдунам никого сюда не пускать.

– Ладно, я не против, – решил Джорам. Ему нравилось здесь – тихо, мирно, теплое солнце согревает камень, на который они с принцем присели отдохнуть. Юноша даже не смог вспомнить, когда еще ему было так хорошо. Его беспокойный ум перестал метаться, юноша легко скользил взглядом по верхушкам деревьев и прислушивался к шумному дыханию принца и быстрым ударам своего сердца.

– Джорам, – сказал Гаральд. – Что ты собираешься делать, когда придешь в Мерилон?

Джорам пожал плечами – он сожалел, что принц заговорил с ним, нарушил волшебную тишину и покой.

– Нет, нам следует поговорить об этом, – настаивал Гаральд, заметив, как помрачнело выразительное лицо юноши. – Может быть, я ошибаюсь, но мне кажется, что для тебя идти в Мерилон – все равно что какая-нибудь детская сказка. Ты думаешь, что, как только окажешься в Мерилоне, у тебя в жизни сразу все будет хорошо – только потому, что ты будешь стоять в тени парящих в небе мерилонских платформ. Поверь мне, Джорам... – принц покачал головой, – этого не случится. Я бывал в Мерилоне. Конечно, уже давно. – Принц печально улыбнулся. – Тогда были мирные дни. И могу тебе сказать, что ты – вот так, как сейчас, – не дойдешь и до городских ворот. Ты сейчас – дикарь из Внешних земель. Дуук-тсарит схватят тебя, – принц щелкнул пальцами, – вот так!

Солнце скрылось за тучами. Поднялся ветер и засвистел в кронах деревьев. Джорам задрожал, поднялся и собрался идти на ту сторону поляны, где лежала его одежда.

– Нет, подожди, – сказал Гаральд, положив руку на плечо юноши. Одним движением руки принц отрастил у обеих рубашек крылья, и они полетели через полянку, словно тряпичные птицы. – Извини. Я все время забываю, что ты – Мертвый. У нас в Шаракане так мало Мертвых. Я никогда не видел таких, как ты.

Джорам нахмурился, испытав болезненный укол досады – как всегда, когда юноше напоминали о разнице между ним и любым другим человеком в мире. Он злобно взглянул на принца, уверенный, что тот снова над ним насмехается. Гаральд не заметил его взгляда – он уже сунул голову в рубашку.

– Я всегда завидовал Симкину, который умеет менять одежду, когда захочет. Не говоря уже о том, – проворчал принц, натягивая рубашку и аккуратно расправляя складки тонкой ткани, – что он умеет изменять свой собственный облик. Подумать только – ведро!

Гаральд пригладил волосы и улыбнулся, вспоминая. Потом, снова посерьезнев, он продолжил прерванный разговор.

– В Мерилоне рождается много Мертвых – по крайней мере, так говорят. – Принц сказал это спокойным тоном, принимая существование Мертвых как факт, – и Джорам немного успокоился. – Особенно в благородных семьях, среди высших слоев общества. Но они стараются избавляться от таких детей – убивают их или отправляют во Внешние земли. Они прогнили изнутри... – Ясные глаза принца затуманились, потемнели от гнева. – И они распространили бы эту заразу по всему миру, если бы могли. – Принц вздохнул и тряхнул головой. – Но у них это не получится.

– Мы говорили о Мерилоне, – грубовато напомнил Джорам. Он подобрал с земли горсть камешков и принялся швырять их по одному, целясь в ствол стоявшего вдалеке дерева.

– Да, прости, я отвлекся, – сказал Гаральд. – Насчет того, как тебе проникнуть в город...

– Послушай, – нетерпеливо перебил его Джорам, – не беспокойся об этом! У нас есть хорошая одежда – если дело только в этом. Обносков из гардероба Симкина хватит нам всем на много лет.

– Тогда что тебя волнует?

– Тогда... Тогда... – Джорам передернул плечами. – Я не пойму, почему это волнует тебя... ваша светлость, – сказал юноша и криво усмехнулся. Оглянувшись, он увидел, что Гаральд спокойно и серьезно смотрит ему прямо в глаза. Взгляд ясных глаз принца проник в самые темные и потаенные глубины души Джорама, которые даже сам Джорам не отваживался исследовать. Юноша сразу же замкнулся в себе, отгородился от принца, словно каменной стеной.

– Почему ты все это делаешь? – гневно спросил он, указав на Темный Меч, который лежал в траве у его ног. – Какая тебе разница – убьют меня или нет? Тебе-то что с того?

Гаральд молча смотрел на Джорама, потом улыбнулся. В его улыбке сквозили печаль и сожаление.

– Это так тебя задевает, да, Джорам? – спросил принц. – Что мне с того? Для тебя ничего не значит, что каталист рассказал мне историю твоей жизни, что я пожалел тебя... Ах да, ты же приходишь в ярость, когда тебя жалеют, – но это правда. Я пожалел тебя – и восхитился тобой.

Джорам отвернулся от принца, от пристального взгляда чистых, ясных глаз, и мрачно уставился куда-то в густые заросли кустарника под голыми, мертвыми деревьями.

– Я восхитился тобой, – продолжал принц. – Меня восхитил твой разум, твои упорство и настойчивость, которые ты проявил, вновь открывая тайну, которая многие столетия считалась утраченной. Я знаю, какое мужество требуется, чтобы встать лицом к лицу с Блалохом, и я восхищаюсь тобой за то, что ты выступил против него. И помимо всего прочего, я благодарен тебе за то, что ты, хотя бы и не нарочно, спас нас от предательства со стороны двурушника-колдуна. И все же я вижу, что этих объяснений тебе недостаточно. Ты по-прежнему подозреваешь, что у меня есть какие-то «скрытые мотивы».

– Только не говори, что у тебя их нет, – с горечью пробормотал Джорам.

– Ну, хорошо, друг мой, я скажу, что это значит для меня лично – «что мне с того», как ты говоришь. Ты взял в руки меч – Темный Меч, как ты его называешь, – и отправился в Мерилон. И с мечом или без меча, – принц пожал плечами, – ты намерен вернуть то, что принадлежит тебе по праву рождения. Ты скроешь, что принадлежишь к Мертвым, поскольку тебе так долго удавалось это делать и поскольку у тебя есть каталист для прикрытия. Ты даже не задумывался об этом, правда? А на самом деле мысль неплохая. До сих пор не имело особого значения, обращался ли ты к каталисту с просьбой дать тебе Жизненную силу. В поселении чародеев все равно не было каталиста, к которому можно было бы воззвать. Однако в Мерилоне все будет совсем по-другому. Там все используют каталистов, и когда при тебе есть каталист – это правильно и естественно. Тебя сопровождает Сарьон – это поможет тебе притворяться не Мертвым. Однако о чем это я говорил? Ах да. Ты найдешь родственников своей матери и убедишь их принять тебя в семью. Кто знает, может, они по сей день горюют по обманутой дочери, которая сбежала из дома прежде, чем они успели проявить свою любовь и сочувствие и позаботиться о ней. Или, может быть, из ее семьи никого не осталось в живых – и тогда ты сможешь заявить свое право на их земли и титул. Все это не важно, – продолжал Гаральд. – Давай только предположим, что тебе удалось благополучно завершить задуманное и ты стал благородным дворянином, Джорам, дворянином Мерилона, знатным, богатым, владельцем собственных земель. Что мне нужно от тебя, благородного дворянина? Посмотри на меня, Джорам.

Юноша невольно подчинился требовательному голосу принца. На этот раз в тоне Гаральда не было ни лукавства, ни легкомыслия.

– Я хочу, чтобы ты пришел ко мне в Шаракан, – сказал принц. – Я хочу, чтобы ты взял свой Темный Меч и сражался на нашей стороне.

Джорам в недоумении уставился на Гаральда.

– С чего ты взял, что я это сделаю? Если уж я получу то, что причитается мне по праву рождения, мне останется только...

– Сидеть и плевать в потолок, плыть по течению жизни? – Гаральд улыбнулся. – Нет, я уверен, что это не для тебя, Джорам. Ты не был таким и в поселке чародеев. И не только страх за свою жизнь заставил тебя сразиться с колдуном. Я, конечно, не знаю всех подробностей, но мне почему-то кажется, что и в той ситуации был другой выход – ты мог бы сбежать, оставив сражаться с чародеем кого-то другого. Но нет, ты выступил против него сам – потому что у тебя есть внутренняя потребность защищать и охранять тех, кто слабее тебя. В этом и состоит то, что принадлежит тебе по праву рождения. Ты был рожден Альбанара. И потому я уверен, что ты увидишь Мерилон ясным взглядом, не замутненным красивыми облачками, между которыми плавают люди.

Джорам покачал головой и отвернулся. Гаральд продолжил, уже более настойчиво:

– Ты же жил в деревне чародеев, ради Олмина! Ты на себе испытал тиранию Мерилона, Джорам! Из-за косных мерилонских традиций и суеверий твою мать изгнали из общества, а твоего отца превратили в живого мертвеца! Ты увидишь прекрасный город, конечно, – но эта красота прикрывает упадок и разложение! Говорят даже, что сама императрица... – Гаральд оборвал себя на полуслове. – Впрочем, это не важно, – и добавил тихо, от волнения сцепив пальцы: – Я не верю, что такое может быть правдой – даже у них.

Принц замолчал и тяжело вздохнул. Потом заговорил уже спокойнее:

– Разве ты не понимаешь, Джорам? Ты, мерилонский дворянин, придешь к нам, готовый сражаться за древнюю честь своего города. На моих людей это произведет сильное впечатление. И, что еще важнее, ты поможешь повлиять на чародеев – ведь ты жил среди них. Мы надеемся заключить с ними союз, но, я уверен, чародеи гораздо охотнее пойдут за моим отцом, если он сможет указать на тебя и сказать: «Смотрите, вот тот, кого вы знаете и кому вы доверяете, и он сражается на нашей стороне!» Надеюсь, чародеи знают и любят тебя, Джорам? – спросил принц как бы между делом.

Если бы Джорам был искушен в словесных дуэлях, он понял бы, что шараканский принц маневрирует, вынуждая его стать в выгодную для себя позицию.

– Ну, по крайней мере, они меня знают, – быстро сказал юноша, не особенно задумываясь. Ему понравилось, как с ним разговаривает принц. Джорам уже представлял, как въезжает в Шаракан, увенчанный знаками своего высокого положения, и как его радушно встречают шараканский король и принц. Это было бы замечательно... Но идти вместе с ними на войну? Ха! Да какая, в общем-то, разница...

– А-а... Ты говоришь: «По крайней мере, они меня знают». Полагаю, это означает, что чародеи знают тебя, но не особенно любят? – осторожно заметил Гаральд. – И конечно же, тебе совершенно нет до этого дела, да, Джорам?

Темные глаза Джорама сверкнули, юноша снова внутренне подобрался и насторожился. Но слишком поздно.

– Ты не преуспеешь в Мерилоне, Джорам. Ты не преуспеешь нигде, куда бы ты ни пошел.

– И почему же это... ваша светлость? – съехидничал Джорам, даже не подозревая, что острие словесного клинка принца уже приставлено к его сердцу.

– Потому что ты хочешь стать благородным дворянином, и, возможно, по рождению ты действительно благородного происхождения. Но, к несчастью, Джорам, в тебе нет ни единой унции благородства, – невозмутимо заявил Гаральд.

Эти слова попали точно в цель. Глубоко задетый и внутренне истекающий кровью Джорам сделал слабую, неуклюжую попытку вернуть удар.

– Простите меня, ваша светлость! – насмешливо сказал юноша. – У меня нет такой красивой одежды, как у вас. Я не купался в ванне с розовыми лепестками и не поливал духами свои волосы! Люди не называют меня милордом и не умоляют позволить им поцеловать мою задницу! Нет, они ничего такого не делают! Но будут делать! – Голос Джорама дрожал от гнева. Юноша вскочил на ноги и навис над Гаральдом, сжимая кулаки. – Клянусь Олмином, будут! И ты тоже, будь ты проклят!

Гаральд встал перед разъяренным юношей.

– Да, я должен был догадаться, что именно так ты, Джорам, представляешь себе, что такое благородный дворянин. Вот именно поэтому ты никогда не сможешь стать одним из них. И я уже начинаю склоняться к мысли, что напрасно завел с тобой этот разговор – потому что ты ведь родом из Мерилона, а именно так думают о себе большинство мерилонских дворян! – Принц посмотрел на восток, в ту сторону, где вдалеке находился волшебный город, и пылко сказал: – Но скоро они узнают, как сильно ошибались! И дорого заплатят за этот урок. Как и ты, Джорам. – Гаральд снова повернулся к дрожащему от ярости юноше, стоявшему перед ним. – Олмин учит нас, что истинно благородный человек благороден не из-за случайности рождения – его благородство проявляется в том, как он относится к людям, которые его окружают. Убери красивые одежды, духи, притирания и украшения, Джорам, – и твое тело будет в точности таким же, как у твоего приятеля из деревни чародеев. Обнаженные мы все одинаковы – наши тела не более чем пища для червей. Я уже говорил, что мертвым мало проку от чести. Но им мало проку и от всего остального. Что для них титулы, богатство, благородное происхождение? Мы можем идти по жизни разными путями, Джорам, но все они ведут в одно и то же место – в могилу. И наш долг – нет, это наша привилегия, ибо мы благословенны более других людей, путешествующих по жизни рядом с нами, – сделать этот путь более гладким и приятным для столь многих, скольким мы сумеем помочь.

– Красивые слова! – гневно ответил Джорам. – Однако ты весьма охотно откликаешься на «вашу светлость» и «ваше высочество»! И что-то я не видел, чтобы ты наряжался в грубые крестьянские лохмотья. И не видел, чтобы ты поднимался до рассвета и трудился на полях до полного изнеможения – пока твоя душа не задрожит, как сорняки, которые ты вырываешь! – Джорам указал на принца пальцем. – Здорово у тебя все выходит на словах! Болтун ты, и все! Со своими красивыми нарядами, блестящим мечом, шелковыми шатрами и колдунами-телохранителями! Вот что я думаю о твоих словах! – Джорам сделал непристойный жест, коротко рассмеялся и повернулся, чтобы уйти прочь.

Гаральд быстро вскинул руку, схватил юношу за плечо и развернул к себе. Джорам вырвался. С искаженным от гнева лицом юноша ударил принца кулаком изо всех сил. Принц легко увернулся, перехватив руку Джорама за запястье. Уверенным, хорошо заученным движением Гаральд выкрутил Джораму руку, заставив юношу опуститься на колени. Скрипнув зубами от боли, Джорам попытался вырваться и встать.

– Прекрати! Драться со мной бесполезно! С моей магией я одним словом мог бы вообще оторвать тебе руку! – спокойно сказал Гаральд, крепко удерживая разъяренного юношу.

– Будь ты проклят, ты... – Джорам грязно выругался, обозвал принца непристойными словами. – Пошел ты со своей магией! Если бы у меня был мой меч, я бы... – Он лихорадочно заозирался, выискивая взглядом свое оружие.

– Я дам тебе твой проклятый меч, – мрачно сказал принц. – И можешь тогда делать все, что захочешь. Но прежде ты выслушаешь меня и запомнишь мои слова. Чтобы как следует исполнять свой долг в этой жизни, я должен одеваться и вести себя так, как приличествует моему положению в обществе. Да, я одет в красивую одежду, я регулярно моюсь и расчесываю волосы. И я намерен проследить, чтобы ты научился делать то же самое, прежде чем отправишься в Мерилон. Почему? Потому что этим ты покажешь, что тебе не безразлично, что думают о тебе другие люди. А что касается титула – меня называют милордом и вашей светлостью из уважения к моему положению в обществе. Но я очень надеюсь, что в этом есть также и уважение ко мне лично. Как по-твоему, почему я не заставлял тебя обращаться ко мне как положено? Потому что слова для тебя – пустой звук. Ты никого не уважаешь, Джорам. Тебе все безразличны, тебе ни до кого нет никакого дела. Ты ни о ком не заботишься. Даже о самом себе!

– Это неправда! – хрипло прошептал Джорам, отыскивая взглядом свой меч. Но он почти ничего не видел, глаза застилала багровая пелена гнева. – Это неправда! Я забочусь...

– Ну так докажи это! – крикнул Гаральд. Схватив юношу за грязные, спутанные черные кудри, принц заставил Джорама посмотреть себе в лицо. Джорам посмотрел – ничего другого ему не оставалось. Но исполненные боли глаза ожгли принца вызовом и жгучей ненавистью.

– Вчера вечером ты готов был отдать свою жизнь, защищая Мосию, правда? – невозмутимо продолжал Гаральд. – Но при этом ты обращаешься с ним так, будто он – какая-то дрянная собачонка, которая жмется к твоим коленям. А каталист – человек ученый, слабый телом, в свои годы он должен был бы жить в тихом, спокойном месте и заниматься науками, которые так любит. Он сражался вместе с тобой против колдуна, а теперь следует за тобой через дикие земли, безропотно терпит все тяготы путешествия – хотя вполне мог бы выдать тебя Церкви. Как ты думаешь, почему он это делает? Ах да, конечно, – я и забыл! У него есть «тайная причина». Ему что-то от тебя нужно! Что? Оскорбления, издевательства, грубости, насмешки? Тьфу!

Гаральд брезгливо оттолкнул Джорама, и юноша упал, растянувшись лицом вниз на промерзшей земле. Подняв голову, Джорам увидел наконец свой меч. Темный Меч лежал совсем рядом, прямо перед ним. Джорам рванулся вперед и ухватился за рукоять меча. Юноша неуклюже завозился, пытаясь подняться на ноги и повернуться лицом к своему врагу. Гаральд спокойно стоял и смотрел на него, на губах принца играла насмешливая и немного презрительная улыбка.

– Сражайся! Будь ты проклят! – крикнул Джорам и бросился на Гаральда.

Принц произнес слово – и его собственный меч взлетел с того места, где лежал, и покорно лег хозяину в руку. Светлый клинок серебристо сверкнул в сером сумеречном свете под затянутым тучами небом.

– Ну, давай, примени против меня свою магию! – с вызовом крикнул юноша. Он едва мог говорить, на губах у него пузырилась пена. – Я – Мертвый, в конце концов! Только этот меч делает меня Живым! И я намерен увидеть, как ты умрешь!

Джорам жаждал убийства. Он страстно хотел убить Гаральда. Он уже предвкушал, как его меч вонзится в тело принца, как хлынет кровь и гордый принц замертво упадет к его ногам, глядя в небо широко раскрытыми, невидящими глазами...

Гаральд несколько мгновений спокойно смотрел на юношу, а потом убрал свой прекрасный сияющий меч в ножны.

– Да, ты – Мертвый, Джорам, – негромко сказал он. – От тебя несет мертвечиной! И меч ты сделал под стать себе – порождение тьмы, такое же мертвое, как ты сам. Давай же, убей меня. Смерть для тебя – решение всех проблем!

Джорам заставил себя двинуться вперед. Но он почти ничего не видел. Словно какая-то пелена застилала ему глаза. Юноша несколько раз моргнул, надеясь, что зрение прояснится.

– Иди же к жизни, Джорам! – страстно сказал Гаральд. Голос принца доносился до юноши как будто издалека, из-за красно-кровавой мглы, которая его окружала. – Иди к жизни и разруби своим мечом все, что есть живого, все, в чем есть жизнь! Иначе тебе останется только обратить этот меч против самого себя и пролить на землю всю до последней капли благородную кровь, которая в тебе есть. По крайней мере, эта кровь даст жизнь траве.

Последние слова принц произнес с нескрываемым отвращением. Повернувшись к Джораму спиной, Гаральд спокойно пошел прочь с лужайки.

Джорам, с мечом в руке, бросился за ним, намереваясь убить самонадеянного принца. Но ярость совершенно ослепила юношу. Джорам споткнулся и упал лицом в грязь. Испустив дикий, яростный крик, парень попытался вскочить на ноги, но гнев полностью иссушил его, лишив последних сил. Джорам барахтался на земле, жалкий и беспомощный, как младенец. В отчаянии он попытался опереться на свой Темный Меч, как на палку, чтобы хоть как-нибудь встать. Но клинок глубоко вонзился во взрытую землю, и Джорам смог только привстать на колени.

Он склонился над мечом, застрявшим в земле, стискивая обеими руками рукоять. По щекам юноши потекли слезы. Гнев и досада переполнили его до такой степени, что, казалось, сердце вот-вот разорвется. У юноши вырвался хриплый всхлип, давая выход накопившимся чувствам, которые сдавливали ему грудь. Склонив голову, Джорам заплакал – впервые в жизни. А ведь ни боль, ни страдания никогда не могли выдавить из него ни единой слезинки, даже когда он был совсем маленьким мальчиком.