Текст книги "Орден не надо"

Глава 8

Утром на дрессировку Климов вышел уже с Грифом. Опять повторяли уже известные команды, но было видно всем, насколько вяло и неторопливо работает Гриф. Но Климов не только не давил на пса, а помогал, как мог.

– Молодец!! Так здорово у тебя получилось! – радовался он, когда выдрессированный на пять с плюсом пес выполнял самую простую команду.

Когда Гриф вдруг сел и отказался выполнять команду, затаили дыхание все. Еще были свежи воспоминания, когда за такие поступки собака Климова – Дина получала серьезные оплеухи. Но сейчас Климов вдруг сел рядом с псом, обнял его за шею и негромко проговорил:

– Надо воевать, Гриха. Надо…

И пес встал. Встал, будто понял, что война еще не кончилась, что он боец, что надо бить этих гадов до победного конца!

– Миленький, – швыркнула носом Тая. – Они все понимают…

А после дрессировки Климов начал играть с Грифом. К ним тут же присоединились Одер и Стал – Валерки Пруткова.

И только Данилов сидел и вычесывал своего Кузьмича.

– А нас?! – крикнула Тая. – А нас возьмите! Микробы атакуют!

– А ты посиди, – дернул ее за штанину Данилов. – Садись вот рядом, да Тишку вычесывай. А то, не приведи Господь, в бой, а у тебя собака в колтунах. Как ему воевать-то?

– Он у меня не в колтунах. Я его еще вчера вычесала, – покачала головой Тая. – А с собакой надо поиграть, правда, Тишка?

– А я говорю – посиди, – уже строже повторил Данилов.

Девушка послушно села возле него.

– Вот скажи, бесстыжая ты девочка, ты с чего это вчера всего сержанта обмуслякала? – сердито посмотрел на нее старик. – Прям-таки при всех ему на шею так и прыгнула.

– Я не муслякала, – смотрела в сторону Тая. – Я просто обрадовалась… что все живы и…

– Какое же «все»! не все живы были. И радоваться-то нечему было.

– Ну… так вышло.

– Дышло! – повысил голос Данилов. – Тебе скока разов говорить, что женатый он! Жена у ево, с детишкой ждет. А ты тута… Страм какой!

Тая швыркнула носом, а потом посмотрела куда-то далеко, за кромку леса.

– Никакой это не срам, – тихо, но уперто проговорила она. – Лю… да, люблю я его. А вот бой начнется, вдруг убьют, а он и не узнает. Так и погибну, а он и…

– А ну-ка подай мне вон ту хворостину! – даже вскочил Данилов. – Сейчас штаны сыму с тебя да хворостиной по заднице-то! Не погляжу, что ты девка на выданье! А и чево? Все одно не стыдно! Погибать она собралась! Ишь ты, козявка какая!

– Так ее, Данилов, – кивнул Варшов. – Ишь, чего придумала!

– Да что вы все на меня?! – всхлипнула девчонка и убежала в дом. За ней вприпрыжку понесся Тишка.

Тая вбежала в дом и плюхнулась на кровать.

– Гляди-ка, чего, – подошла к ней Анна Мироновна. – Вашему-то сержанту вчерась письмо пришло. С фотокарточкой. Глянь-ка!

Да они что – все сговорились, что ли? Тая хотела крикнуть или, еще лучше, убежать, чтобы ее никто не видел, но любопытство взяло верх.

– А кто тут? – хлюпнув покрасневшим носом, спросила Тая.

– Так сама гляди…

С фотокарточки на Таю глянуло лицо молодой, красивой женщины. Модное платье, красивые волосы… На коленях сидит девочка, как куколка. С большим бантом. Годика два-три… тоже маленькая, как братишка…

Тая перевернула фотографию. «Нашему любимому мужу и папочке. Ждем и любим. Возвращайся с победой».

– Да, красивая у него жена, – вернула она фото хозяйке дома. – Только мне-то что?

– Да я… так просто принесла…показать, – хитро смотрела на нее Анна Мироновна.

– Ну и хорошо. Я посмотрела, неси теперь обратно, а то, кажется, он вон идет.

Хозяйка мигом кинулась за шторку к сержанту возвращать фото.

В обед Тая старалась не смотреть на сержанта. А тот, будто нарочно – искал встреч с ее глазами.

– Ого, какие сегодня щи! – потирал руки Прутков. – Прямо с крапивой!

– Ешь, крапива полезная штука, – кивал Варшов.

– Опять про витамины начнешь? – склонил голову Климов.

– Тут еще и морква, – подсказывала хозяйка. – Листики капустки. Сама-то капуста када еще вырастет, а вот листики уже порезала. Ботва свекольная, опять же.

– Какая у нас хозяйка хорошая, – качал головой Данилов. – А ежли б еще где курочка своровала, да на курином бульоне ботву-то…

– Данилов! Ты чему учишь? – возмутился Сенин.

– Да шутит он, – заступилась за Данилова Тая, посмотрела на Сенина и отчего-то покраснела.

– Зато тебе, Тай, очень хорошо – никогда не потолстеешь! – фыркнул Варшов.

– Ешьте, давайте. Пока горячо, все вкусно да полезно, – командовала за столом хозяйка.

После обеда Тая встала, поправила волосы и наклонилась к Тишке:

– Тихон! Пошли работать. Надо новую команду изучить. Пойдем! …хотя… погоди, я сейчас только переоденусь.

Тая надела свое лучшее платье… да какое там «лучшее»! Единственное – белое в горох, завязала косу и выбежала из комнаты.

– Тая… – негромко позвал ее Сенин. Он всегда с особенным трепетом смотрел на девушку, когда она так одевалась. Это легкое платьице так шло хрупкой, тоненькой Тае…

Девушка обернулась, дернула плечиком и позвала:

– Тишка! Побежали! – и выскочила из избы.

– Тая… – рванулся было за ней Сенин, но остановился и направился к себе.

– Да уж, – вздохнула Анна Мироновна. – Да разве ж этот сержант против такой красотки устоит? И жена красавица, да только… Эта девчонка, она ж не только в платье красивом, она еще и воевать умеет. А ведь совсем молоденькая… Эх, и как сказать – девка-то кажный день живет, как последний…

Тая бежала на поляну, где с собаками играли Климов и Прутков.

– Валер! Иди сюда, – позвала она парня. – Я тут такую вещь придумала…

– Какую? – сразу же заулыбался Прутков.

– Сейчас мы научим наших собак… Климов, а ты не хочешь Грифа новой команде обучить?

– Да какая ему новая команда, – махнул рукой Климов. – Ему б одыбаться побыстрее. Мы с ним сейчас в лес пройдем, прогуляемся.

– Ну смотри, – дернула плечиком Тая. – Хотя… ты прав.

– В кои-то веки, – усмехнулся Климов и направился к лесу.

Тая тут же начала объяснять:

– Вот смотри, Валерка, сейчас научим наших собак сидеть сусликом, а потом…

– Они умеют же, – перебил ее Прутков.

– Это понятно! – раздраженно махнула рукой Тая. – Но дальше надо, чтобы собаки подносили лапу к уху! Ты представляешь? Мы их выучим, потом можно будет их награждать… ну или просто дать команду «Товарищ Стал! Вы награждаетесь орденом…» А он так раз – сел суслом и лапу к уху! Здорово же?

– Ну да, здорово, – со всем соглашался Прутков.

К ним подошел Сенин.

– Ребята, вы тут чем занимаетесь?

Тая принципиально отвернулась, убрав со лба непослушную прядь.

– Мы тут… мы новую команду изучаем, – ответил за нее Прутков.

– Хорошо… только … сейчас очень тревожное положение, будьте на виду. Тая, слышишь?

– Слышу, – кивнула девушка и вдруг кокетливо обернулась к Пруткову. – Ну вот, значит, в лес пойдем с тобой в другой раз. Жалко, конечно…

И она с такой любовью посмотрела на парня, что у Сенина свело скулы.

– Вот точно – никакого леса, – покачал он головой. – Сейчас нельзя. Правда.

И он быстро пошел к избе, опустив голову.

– Тай! А ты хотела со мной в лес? – заблестел глазами Прутков.

– Ну да… – провожала долгим взглядом Сенина Тая. – Там сейчас… грибы пошли… наверное… А ты что подумал?

– Какие там грибы, Тая… А что я подумал…Я? Я …

– Ты даже не думай! – строго прервала его девчонка. – И что у тебя в голове, Прутков?

– Да ничего, – пожал плечами парень. – Ну давай команду – то изучать?

– Какую команду? …А-а, команду… так не сейчас же. Это я просто так предложила. Пойдем уже к дому, а то и в самом деле – надо быть на виду.

Тая направилась к дому, а за ней поплелся Прутков.

– Вот все, что он тебе говорит, то ты и делаешь, – обиженно бурчал он.

– Кто? Кто мне говорит? – равнодушно спросила Тая.

– Да Сенин, кто ж еще.

– Валерка! Ты с ума сошел? Он мой командир! И твой, кстати, тоже. И если мы его не будем слушать, то …

– То что? – хмыкнул Прутков.

– То трибунал, – просто закончила девушка.

Да! Она его любила! Ну, вот что делать? Прутков это видел и понимал. Но кто его поймет! И что делать, если он сам эту Таю любит?

– Пойдем, Стал, – завел парень собаку в сарай. – Отдыхай, ложись. А я … у меня серьезный разговор.

Стал посмотрел на хозяина умными глазами и улегся на место. Он был прилежный и послушный, как и сам Прутков. Собака – лицо хозяина, здесь поговорка работала на все сто процентов.

Прутков зашел в избу и сразу прошел за шторку к Сенину.

– Чего тебе, Валер? – просто обернулся к нему сержант.

– Товарищ сержант, разрешите обратиться! – отчеканил Прутков.

– Говори, что у тебя?

– У меня… я вот хотел спросить… – срывающимся голосом начал Прутков. – Вот я уже столько воюю, а вы… Как только какое сложное задание, так вы меня, как ребенка, куда-то отсылаете? Когда уже на серьезные задания будете отправлять?

Сенин вздохнул, а потом просто ответил:

– Да не торопись ты, Валер… Не сегодня – завтра у всех начнутся самые серьезные задания.

И Валерка сразу поверил. И правда – чего это он, как мальчишка, все выпрашивает какие-то задания, когда может начаться страшный бой вот прямо… сейчас! Или завтра…

– Хорошо, – кивнул он. – Разрешите идти?

– Иди, Валер.

Климов шагал по лесу с Грифом. Собака сначала шла вяло, но потом природа взяла свое – пес начал принюхиваться, прислушиваться, где-то крикнула птица, Гриф мгновенно повернул голову. И вдруг… и вдруг тихо, утробно заурчал.

У Климова давно не было собаки, но он хорошо знал это урчание.

– Лежать! – шепотом рявкнул он и рухнул за куст.

Гриф осторожно опустился рядом. Его уши топориком, шерсть на холке – все говорило о том, что в лесу они не одни. И очень скоро, в метрах ста – ста пятидесяти, Климов заметил немцев. Их было много.

– Та-а-ак, Гриха… давай тихонечко назад. Надо нашим сказать…

Климов осторожно стал отползать в сторону. Гриф двигался еще тише. Вереница немцев не собиралась никуда уходить, они располагались недалеко от деревни. Климов подполз к оврагу, и только там смог встать на ноги и бежать со всех сил в деревню, к избе. Гриф несся рядом. Это была уже совсем другая собака. Вялый и поникший пес исчез, сейчас рядом с Климовым бежал сильный, быстрый, мохнатый воин.

– Где Сенин? – ворвался в избу Климов.

– У себя, а ты чего? – обернулся к нему Прутков.

Данилов толкнул парня в бок:

– Не лезь… Сам скажет, ежели чего.

Климов сразу вошел в комнатку за занавеской:

– Товарищ сержант, – постарался он говорить, как можно тише. – В лесу, здесь, совсем рядом, меньше километра будет… Немцы.

Они лежали в укрытии, отдельными позициями. Сенин не мог по связи сообщить о немцах, не было связи. Но он точно знал – деревню сдавать нельзя! А значит, надо стоять насмерть.

И вот сейчас в своих окопах лежали шесть человек и собаки.

– Черрт… а мне сначала показалось, что их немного, – прикусил губу Климов. – Если что, Гриха, будем рвать их зубами. И ты, и я.

Немцы шли цепью. И было их много.

Сенин перекатывался с места на место, создавая видимость, что бойцов много.

– Тишка, ты, главное, не высовывайся… пока… – говорила собаке Тая. – Сейчас я пока… сама…вот… так… Ага!! Попала!! Сейчас еще… Ага, еще один!! Тишка, сейчас мы с тобой их…

Данилов долго прицеливался, но всякий раз попадал, ни один выстрел холостым не был.

– А мы их …от такочки!! Где они? Там, да, Кузьмич?

Собака вертела головой во все стороны и рыком подсказывала, откуда идет фриц.

– Вижу, молодец, Кузьмич…

Вдруг собака резко взвизгнула и виновато подползла к Данилову.

– Ах ты ж… в лапу ранили? – боец недолго думая, оторвал от рубахи кусок тряпки и перемотал лапу. – Терпи, домой придем, Варшов посмотрит…

Варшов стрелял из автомата, почти без передышки.

Бой становился все страшнее. Немцы били не переставая, у них были снаряды, их было много. Летели гранаты, пули не давали высунуть голову из окопа.

– Твою ма-а-ать… – послышалось из соседнего окопа.

– Одер, где Сенин? К Сенину! Ползи! – скомандовал Варшов, мгновенно нацепив на пса сумку с медикаментами. – Ползи.

Прутков стрелял много. Правда, иногда мазал, и тогда сильно расстраивался.

– Да не утешай ты меня, Стал! Тут итак снарядов мало, а я… А вот сейчас попал!! А-а, гады! Не нравится?!! А вы как думали?!!

У себя в окопе кусала губы Тая. Ее здорово ранили в ногу. Да еще эти снаряды! Они кончались!

– Тишка! Смотри… вон немец убитый, а рядом с ним… аппорт!! Тиш, аппорт! Только… Только аккуратненько, милый!

Маленький рыжий комок метнулся сквозь гарь и взлетающую землю, собака ползла к немцу. На него никто и внимания не обращал и только Тая тихонько шептала:

– Рыженький, любименький, давай! Тащи мне этот чертов автомат!

Тишке было тяжело, но он допер автомат в свой окоп.

Девчонка молча обняла собаку и всхлипнула:

– Сейчас мы им дадим, да же? Только бы вот еще Одера…Одер!

Неожиданно закатился в окоп Климов:

– Ты как?

– Нормально, – кивнула Тая. – Тишка вот автомат добыл.

– Видел…Ох ты… а нога-то у тебя. Ладно, сейчас Одера пришлю. Вот тебе, держи, тут немножко снарядов, тебе пока хватит. Держись, кнопка, может, скоро свои придут. А может и сами … справимся.

Девчонка улыбнулась и качнула головой.

Грязная, с землей в волосах, с оторванной штаниной и опухшей, кровавой ногой, эта девочка сейчас была для Климова самой красивой.

– Тихон! Отвечаешь за даму, понял?

Тишка уловил теплый тон и вильнул хвостом.

Климов прополз к Варшову:

– Васильич, Тае Одера направь. Нога у нее.

– Понял… Одер, где Тая? …погоди, сейчас сумку… Ага, Где Тая? Ползи!

И пес с сумкой понесся к окопу Беловой.

– Сенин ранен в голову, – говорил Климов. – Но ничего, вроде держится, я туда. А ты как?

– Иди, все нормально, – кивнул Варшов. – У меня снарядов, как го… как … короче, хватает.

И он начал строчить. Он понимал – сейчас полноценных бойцов только он, да Климов. Сенин ранен, а кроме сержанта только старик Данилов, да дети…

– Получайте, сволота!! – без промаха строчил ветеринар.

С левого фланга немцы пошли в рукопашный.

– Ах ты ж, суки! – скрипнул зубами Варшов. – Там только Данилов и Сенин. А если до Тайки дойдут? Одер!! Вперед!! Где Данилов? Вперед!

Данилов забыл про возраст – сейчас он дрался изо всех сил. За его спиной был раненый в голову сержант, сам еще парнишка. И двое ребят… Рядом, забыв про раненую лапу, наравне со своим проводником, дрался верный пес Данилова – Кузьмич.

– А-а-а!! – раздался за спиной Данилова дикий крик.

– Ох ты!! Одер!! – воскликнул Данилов. – Ай, да молодец!! Так их! Сейчас мы их, ребята…

К Данилову нырнул Климов:

– Держись, Фомич! Сейчас мы их раскидаем!!

Сенин стрелял из окопа почти вслепую. Как-то неудачно завязал рану, и теперь кровь просто заливала глаза.

– Твари… Сейчас я немного… – тяжело дышал Сенин. – Ну, подойди поближе… давай… подойди…

Немцы не торопились подходить.

– Е-е-е… – скрипнул зубами Сенин. – Ссссуки!!!

Данилов с Климовым раскидали немцев, и теперь у них была минутка оглядеться.

– Оххххх… – посмотрел вперед и смачно выругался Данилов.

Климов сжал зубы.

– Одер, правильно, что пришел… – отрешенно говорил Варшов, глядя вперед и наглаживая вернувшегося пса. – Пра…виль…но… М-да…хреновенькая ситуация…

– Мамочка… – охнула Тая и тут же оглянулась – никто не слышал? Тишка придвинулся ближе к ноге хозяйке.

Прутков в своем окопе тоже смотрел, как на окопы, где отбивались шесть человек и пять собак ползут три танка.

– Стал… знаешь, что плохо? Что снарядов у нас … с гулькин нос, – спокойно объяснял парнишка своему псу. – Ни у кого нет. У всех так… Сенин ранен, Тая – девочка, Данилов уже старик. Климов и Варшов будут отстреливаться, а мы… мы справимся.

Валерка сейчас был спокоен, как никогда. Он уверенно обмотал собаку гранами, и обнял своего мохнатого друга:

– Прости меня, Стал… По – другому нам нельзя. И, знаешь, я тебя очень люблю.

Он взял связку последних четырех гранат, упал на землю и повернулся к псу:

– За мной, Стал. Вперед!!

Климов видел, как из окопа выполз Прутков.

– Валерка! – охнул он. – Мальчишка! Куда ты?!

Стал метнулся под первый танк, тот мгновенно скрылся за черным взрывом. Следом бросил свои гранаты и Прутков. Мальчишку тут же прошили автоматные очереди. Он упал. Но третий танк развернулся и быстро – быстро поехал назад.

– Вале-е-е-ерка…. – взвыла Тая. – Тишка, он… Валерка… Да я вас!!! Гадов!! – она строчила из автомата уже не прячась.

Рядом строчил Варшов, Сенин не переставал стрелять где-то слева. Климов тоже стрелял и стрелял… Они не сдались. Они простояли…

И немцы отступили! Неизвестно, какой у них был приказ, и чего они испугались, но они отступили! Этот бой выиграли шесть человек и пять собак.

Поздно вечером у могилы Валерки Пруткова стояли пятеро солдат и четыре собаки. Тут же был небольшой холмик – могила Стала.

– Вот тебе и мальчишка, – покачал головой Климов. – Герой.

Данилов стоял, отвернувшись, и только плечи седого бойца подрагивали. Тая, с перевязанной ногой, просто стояла и по ее щекам текли слезы. Сенин прятал глаза. Он считал, что это он виноват в гибели Валерки. Ведь… надо было самому встать под эти танки!! Первому, а Валерка… Варшов изо всех сил сжимал зубы. Стали расходиться.

– Пойдем, Кузьмич, я тебя хорошо перебинтую, – позвал Данилов пса. – Задело собаку.

Сенин дождался Таю, взял ее за руку и тихо проговорил:

– Завтра же поедешь домой, в тыл.

– А есть он у меня тыл-то этот? – вздохнула Тая и пробурчала. – Ходить могу, обузой не буду.

Она хотела сказать еще что-то, но только опустила голову.

– Не будешь, дочка, – приобнял ее за плечи Данилов.

Поздно вечером, когда все улеглись, Сенин у себя за занавеской вытащил рисунок и карандашом дорисовал еще одного человека и собаку. Потом с силой все скомкал и отбросил. И почти сразу же вскочил, подобрал и бережно расправил:

– Прости, Валерка… – прошептал он. – А ты серьезное задание просил…

Глава 9

Рано утром Сенин разбудил Климова.

– Дим, вставай. Немцы просто так не успокоятся. У них какие-то свои планы. То, что мы вчера отстояли бой, это даже не везение, это… какие-то немецкие планы. Они снова пойдут в наступление. Мы их точно не удержим. Надо идти за подмогой. Кроме тебя послать больше некого.

– Я, конечно… Но сержант! Случись чего, из полноценных бойцов только я, да Варшов, ты ж понимаешь…

– Поэтому тебя и посылаю. Таю не могу – не дойдет, нога у нее, Варшова нельзя – мало ли что – он врач, Данилов не молодой уже, ты в два раза быстрее добежишь. А надо бежать…

– Есть, – вскочил Климов.

На самом деле, выбор – то был не большой, чего уж. И правда – надо бежать. Надо бежать в соседнюю деревню, это не близко, собака может не дойти, а надо, чтобы сто процентов…

– Гриф, за мной, – за две минуты собрался Климов и побежал.

Тая поднялась раньше всех. Она прошла в сарай. Осталось только три собаки – ее Тишка, Одер Варшова, да Кузьмич – пес Данилова. Есть еще Гриф, но тот вместе с Климовым ушел на задание.

Собак надо было кормить, но кормить было нечем.

– Что ж, Тихон, надо будет сходить в деревню, покажем несколько номеров, глядишь, что и подадут, – вздохнула девушка.

Она прошла к себе в комнату, там лежали собачьи пилотки. Помнится, они с Валеркой вместе выступали, собак в такие пилотки наряжали. Сейчас Валерки нет…

– Данилов! – высунула она голову из двери. – А давай, пойдем с тобой в деревню, номера покажем. Может, кто собакам сухарей даст? Есть собакам совсем нечего.

– Отставить, – вышел из-за своей занавески Сенин. – Никуда никто не уходит. Если вдруг наступление, я вас где собирать буду?

Тая надула губы. И вот чем собак кормить?

– Чего надулась, как мышь на крупу? – хлопотала рядом с ней в комнате хозяйка.

– Собак нечем кормить. Хотела сходить в деревню, так Сенин запретил.

– Сиди, я быстро.

Анна Мироновна вышла в большую комнату, достала из сундука свой нарядный, большой платок с кистями, вздохнула, свернула и сунула под фартук.

И через минуту она уже бежала к соседке.

– Ольга, здорова будь, соседка.

– И тебе не хворать, – насторожилась та. – Чего случилось аль как?

– Да так… вот… прибежала к тебе… Помню, ты у меня все платок выпрашивала. На вот, притащила тебе.

Соседка подняла брови, а потом осторожно взяла платок. Тот был красив. По белому полю яркие цветы, а по краю такие шелковые кисти. Загляденье.

– Притащила, говоришь… Ведь не даром, так ведь?

– Чего ж даром? Даром-то и петух не крикнет – тока чтоб солнышко встало… Я видела у тебя кусок старого сала, да сухари… за платок-то хорошая цена.

– Сало? Да окстись! Откуда у меня сало? Не было сроду… – таращила глаза соседка. – У меня и поросей никогда не было, ты ж знаешь!

– Ну, нет, так нет. Пойду Никитихе предложу. У нее есть. Она давно меня просила платок-то продать ей. А я, дура, тебе хотела.

– Погоди… Сало… сейчас, погоди… Мож и завалялось где…

Через полчаса Анна Мироновна вернулась в избу.

– На вот, – сунула она Тае холщовую сумку с сухарями и с желтым куском сала.

– Ой!! – от радости захлопала в ладоши девушка. – Я сейчас им сухарей! Да с кусочками сала!!

– Вот дуреха-то! Так из-за собак радуется. Нет бы самой съесть, – с улыбкой покачала головой женщина.

Только собаки поели, как в дом ворвалась эта самая соседка, которая сало за платок променяла:

– Ой, батюшки мои…У нас…ребята в лес пошли, за ягодами… а там немцы! Прямо цепью идут!

– К бою готовсь! – крикнул Сенин. – Всем на свои огневые позиции!!

Их было четверо. Собирать особенно никого не пришлось. Уже через семь минут все лежали в своих окопах на краю деревни, а впереди шли немцы. Уже без танков, уверенные, что справятся малыми силами.

Он бежал не быстро, разумно рассчитывая силы. Мокрая трава уже через час промочила все штаны до самой кожи, но зато было не жарко. Уже перед самой деревней силы стали заканчиваться.

– Да черрт… – задыхался Климов. – Прав был Сенин, Данилов бы не добежал… Гриха, давай вперед!

Собака побежала вперед, но тут же вернулась назад – ждала проводника.

Климов сцепил зубы и не переставал двигаться. Наконец, впереди показались домишки деревни.

– Давай, Гриха, дуй в деревню! Зови там… Вперед!!

И собака понеслась. Пес только изредка оглядывался назад, туда, где остался его проводник, но лапы упрямо несли вперед. Климов не мог позволить себе остановиться. Он шел и шел.

Казалось, это было вечностью. Но впереди показались бегущие к Климову люди. И впереди этих людей несся Гриф.

– Ах ты ж, умница какой, – вытер рукой лицо Климов. – Не подвел.

Бой был неравный. Не было снарядов, но главное – было всего четыре человека. И они держались уже из последних сил.

– Варшов! – крикнул в соседний окоп Сенин. – Передай по цепочке – пусть оставшиеся гранаты на собак вяжут.

– Есть! – отозвался Варшов.

Вязать гранаты к собакам – это уже последнее…

Сенин заметил, как несколько немцев понеслись к окопу Таи. Куда их несет?! Этого нельзя было допустить!! Он поднялся во весь свой рост:

– Эй, вы!!! Куда ж вы?? Давайте сюда!!

Немцы остановились. Этого русского можно взять пленным, и без выстрелов. Они шли к нему, улыбаясь, поигрывая автоматами – русский стоял с голыми руками, его можно было не бояться… Они так и погибли – с улыбками на довольных лицах. О том, что парень подорвет их вместе с собой, они просто не могли подумать.

– Сенин…Тима!! – крикнула Тая, выскочила из окопа, и тут же перед ней взвился столб земли.

Тишку засыпало землей, а контуженную девушку отбросило в сторону.

Одер уже не таскал медикаменты. Он грыз зубами тех фрицев, которые дрались с Варшовым. Раздалась пулеметная очередь. Сначала упал Варшов, и почти сразу же рядом рухнул Одер. Но видимо, Варшов умер не сразу, потому что его рука до последнего теребила шерсть собаки. А немцы все стреляли и стреляли в уже бездыханные тела человека и его друга – верного, преданного пса.

– Кузьмич, наш выход, – подозвал к себе собаку Данилов. Он обмотал пса гранатами, а последнюю гранату взял себе. – Пойдем, дружок. Пора. Ты, главное, не бойся, я ж с тобой. Сейчас мы их…

Они бросились в самую гущу немцев, подорвав и себя, и врага…

Когда к контуженной Тае подбежали немцы, девушка не слышала. Она с трудом подняла голову, и ей в шею вонзился штык. Очень больно было, когда вошел второй штык – в плечо… А потом удары посыпались, как стальной град.

– Ма… мочка… – тихо прошептала девушка.

Через несколько минут она уже не чувствовала боли. Но и не могла уже видеть, как бросились фрицы в рассыпную, как пришла помощь, как русские с криком погнали врага. Она лежала на спине, глядя в голубое небо, раскинув руки, и только ветер теребил светлую, растрепанную косу.

Климов дошел.

Солдаты соседнего танкового отделения потом рассказывали, как к ним в дом буквально ворвался пес и начал лаять. Лаял и подбегал к двери, лаял и подбегал. Солдаты ничего не понимали, хорошо, что нашелся один боец, который вспомнил, что в соседней деревне стоит отделение проводников с собаками. Несколько человек сразу же поднялись – обученная собака не могла просто так брехать, и пес метнулся из дома. Они побежали за ним, и уже точно понимали – пес их куда-то ведет. И вот, привел.

– Ребята, мне к вашему начальству срочно надо, – устало проговорил Климов. – Немцы у нас. Помощь нужна срочная.

Один из бойцов сразу бросился в свою деревню – передавать то, что сказал Климов, другие пошли вместе с Климовым.

Когда Климов пришел, младший лейтенант уже его ждал. Но сам принимать решение о наступлении он не мог. Начались звонки, переговоры со штабом.

– Ребята, давайте скорее! Там же каждая минута жизни может стоить, – торопил Климов.

– Рядовой Климов! Вопрос решается! – грубо оборвал его лейтенант. – Погоди, сейчас двинемся…

Но «сейчас» двинуться не удалось. Оказалось, что на помощь удобнее выдвинуться другой роте.

– Да мы пойдем туда или нет?!! – кричал Климов, забыв про всю субординацию. – Там ведь… там только Варшов, раненый Сенин, Данилов и девчонка!! А фрицев, как саранчи!!

– Климов!! Я не меньше твоего хочу выйти на помощь! Но мы можем весь план пустить под откос. Ты хочешь тысячи смертей?

– Да я вообще смертей не хочу! Даже четырех!

Они все же двинулись на помощь. Климов сидел на броне первого танка, рядом сидел Гриф. И уже около самой деревни у Климова неприятно засосало под ложечкой. Тихо…Тихо!.. Не должно быть так тихо!!!!..

Когда стали подъезжать ближе, было видно, как черная завеса, то ли земли, то ли гари, безмолвно висела над полем…

– У-у-у-у-й… – завыл Климов. – Опоздали-и-и-и-и…. Я не успел… я не успе-е-е-ел….

Где-то совсем далеко раздавались звуки боя. Рота, которая должна была прийти на помощь вместо этой – танковой, она пришла. Но, видимо, тоже опоздала.

Сейчас танки пошли дальше, и только Климов спрыгнул, пошел по полю искать своих.

Он их нашел. Всех. Четырех. Варшов лежал рядом с мертвыми немцами, немцев было много. Возле ветеринара лежал Одер. Они так и лежали рядышком. Сенин был разорван гранатой, это Климов потом понял. Данилов лежал в воронке, у него была оторвана рука, наполовину засыпанный лежал рядом верный пес Кузьмич. И тоже – немцы…немцы… Не дешево свои жизни отдали бойцы. В воронке лежала Тая. Ее убили не пулями, ее убивали ножом. Все тело истыкано. А на ее груди безмолвно лежал убитый Тишка.

– Девочку… девочку ножами-и-и, – не сдерживал слез Климов. – Сук-ки! Пристрелили бы лучше! Это мужики?! Сволочи! Вы люди?! Вы … Тишка… Не спас, кроха, свою хозяйку…

Он постарался осторожно убрать собаку и…Тишка поднял голову. Он был живой. И даже не ранен.

– Тиша… – плакал Климов, утыкаясь лицом в рыжую шерсть. – Я не успел! Я не смог этих…Я…

Подошла Анна Мироновна. По – матерински она прижала голову Климова к своей теплой груди и тихо начала рассказывать:

– Ты ушел, а это началось, примерно, через час. Фрицы пошли на самом рассвете. Ребята и не готовы были. Хотя… они и не спали, быстро подскочили. Но… там же немцев-то, как воронья! Держались, как могли. Это потом уже помощь-то пришла, когда ребят всех поубивали. Немцы такой подмоги не ждали. Погнали их наши, да только…

Климов сидел на земле, раскачивался и выл. Рядом, прижавшись к его ногам, лежали две собаки. Теперь их хозяином был только Климов.

– Дим, родненький… Пойдем, хоть переоденешься… Да и собак надо покормить, – напомнила ему женщина.

Он не мог есть. Не хотел никуда идти. Никуда! Он хотел лечь тут же, рядом и умереть. Сдохнуть!! Но про собак Анна Мироновна верно сказала…

Женщина вынесла две миски похлебки. Там были не только сухари, но даже плавали жирные звездочки. Понятно, что голодные, уставшие собаки с жадностью накинулись на еду.

– Пусть едят, – вздохнула женщина. – Это ваши бойцы, из соседней деревни, притащили какие-то немецкие консервы. Да они немного вздулись, вот и… немножко собакам припасла.

– Спасибо, – кивнул Климов.

– Да сам-то садись, ешь. С этим боем варить – то шибко некогда было. Но…Еще со вчера щи остались, из крапивы…Ешь.

Климов сжал зубы. Вчерашние щи… Их еще Валерка нахваливал… Сенин… Варшов что-то говорил. А сейчас… Эти гребанные щи остались, а людей!! Людей нет!!

– Мироновна… а где тут у меня…

Климов подошел к своей кровати, вытащил чемодан и из него фляжку. Фляжку он просто опрокинул в себя. Тут же горло обожгло, но легче не стало.

– Мироновна, самогон есть?

– Сейчас, милый, сейчас гляну…

Наверное, не было. Потому что женщина выскочила из избы и вернулась только через несколько минут.

Климов налил себе стакан и выпил. Стало только мерзко. Его не брал ни спирт, ни самогон.

Он поднялся.

– Куда ты? – всполошилась Анна Мироновна.

– Ребят… похоронить надо.

– Лопата в сарае. Ступай, – кивнула Анна Мироновна и тоже поднялась.

Климов копал могилы, а возле его ног тенями держались две собаки.

– Давай-ка, я теперь, – уверенно отодвинула его плечом незнакомая крупная женщина.

Климов поднял голову – рядом с ними копали могилы деревенские женщины, Анна Мироновна созвала.

– Я сам, – прохрипел Климов.

– Ладно, давай тогда вместе, – не стала спорить женщина.

Они похоронили всех четырех бойцов и двух собак. Кресты из тонких стволов берез сколотил Климов тут же. На крест Таи Анна Мироновна повязала ее ленточку – прихватила из дома. На остальных Климов ножом нацарапал имена.

Женщины ушли, а Климов все сидел и сидел возле могил.

– Не успел… Ребята, не успел… Не смог…

Уже к утру он вернулся в избу. Ни Грифа, ни Тишку в сарай не отправлял.

– Мироновна, ты… прости, но… они теперь со мной будут.

– Да и ладно, – махнула рукой женщина. – Тишка всегда здесь жил, да и Грифуша не скандальный, чего ж…

Тишка прошел в маленькую комнату, прыгнул на кровать Таи и затих. Надо было согнать – не дело это, на кроватях собакам. Климов виновато посмотрел на хозяйку, но та только махнула рукой:

– Не трогай ты его, тоскует он.

Климов прошел за занавеску, туда, где всегда был Сенин. Аккуратно свернул письма и положил на стол. А потом достал из стола листок и карандаш.

Когда Мироновна заглянула к нему через час, она увидела, как Климов старательно рисует четырех людей и двух собак.