Текст книги "Сиротка. Расплата за прошлое"

– Жосс, не сердись, – вздохнула Лора. – И потом, Мартен поет так хорошо, что почти не обращаешь внимания на текст. Приходите к нам еще, дорогой друг, прошу вас!

– Договорились. Как только у меня появится свободное время, я обязательно к вам зайду. И постараюсь подобрать песни, которые никого не оскорбят, ни детей, ни вашего супруга. Мне очень жаль, месье Шарден. К тому же это не я написал «В развевающемся платье», эту песенку сочинила одна милая особа женского пола.

Мартен Клутье рассмеялся. Но Жослин, раздраженный до крайности, сообщил, что хочет отдохнуть у себя в комнате.

– Продолжайте, месье, и всего вам доброго, – проворчал он, поднимаясь из кресла.

Лора посчитала, что ей тоже лучше удалиться. Она протянула нежную теплую руку Мартену, который несколько лишних секунд удерживал ее в своей ладони.

– Я приду еще, – заверил он. – Хорошего вам вечера, мадам!

* * *

В отсутствие Эрмин и Тошана Киона, Луи и близняшки были предоставлены сами себе. Они поменяли воду у лошади и пони, помещенных в конюшню из-за сильной жары, и теперь направлялись к водопаду.

– Помочим ноги, – говорила Лоранс. – А ты, Киона, может быть, что-нибудь там увидишь.

– Может быть, если вы не будете шуметь.

– А я, пожалуй, освежу свои белые бедрышки, – пропела Мари-Нутта. – Тебе придется закрыть глаза, Луи.

– Какая же ты глупая! – ответил он, покраснев. – Девчонки все глупые, мне Мукки говорил. В коллеже в Робервале вокруг меня будут одни мальчишки, и так даже лучше!

Киона обогнала их упругой, кошачьей походкой своей матери Талы-волчицы. Она не знала, что решили насчет нее отец и Мин в связи с предстоящим учебным годом. «Я хочу учиться, но только не в школе, – подумала она. – Если бы я могла обучаться самостоятельно, по книгам, это было бы намного лучше». Она отмахнулась от этой маленькой проблемы движением головы. Уиатшуан звал ее своим диким, раскатистым пением, тем не менее более спокойным, чем в начале весны. Река, уровень воды в которой снизился, казалась безобидной в это время года. «Как здесь чудесно! – восхищенно подумала девочка. – И прохладно…»

Не успела она поднять свое очаровательное личико к истокам водопада, как на нее снова навалилась дурнота, опять та же самая: ее бросило в жар, затем в холод, в то время как лоб и руки покрылись испариной, а голова закружилась. Киона пыталась сопротивляться, напрягая все тело, но ей пришлось остановиться и сделать над собой невероятное усилие, чтобы не упасть.

Близняшки и Луи, застыв на месте, с тревогой смотрели на нее. Они увидели, как она протянула вперед руки и рухнула на траву.

– Киона! – крикнула Лоранс.

Всполошившись, они тут же окружили ее. Но девочка была в сознании и улыбалась. Лежа у их ног, она коротко вздохнула.

– Я кое-что видела, – призналась она, – и это было потрясающе. Десятки молодых женщин, красиво причесанных, в белых фартуках. Они были так счастливы! Я знаю, мне шепнули это на ухо… Это был ежегодный пикник. Он проходил здесь, возле водопада. О! Лоранс, ты обязательно должна нарисовать то, что я увидела. Я могу описать тебе этих женщин. Некоторые из них сидели, другие стояли. И все они глядели на меня.

Киона воодушевленно вскочила. Она смотрела на фабричные постройки и водопад с выражением искреннего восторга.

– Успокойся, – посоветовала ей Мари-Нутта. – Ты сейчас не в своем нормальном состоянии.

– Я никогда не бываю нормальной и вряд ли уже буду. Маниту только что сделал мне прекрасный подарок, и я не могу успокоиться. К тому же я не потеряла сознание. Происходит что-то необычное. Словно кто-то отвечает на мои желания, да, как будто люди из прошлого сами хотят мне показаться и помочь нам сделать этот подарок для Мин.

Лоранс внезапно захотелось плакать. Луи в потрясении отпрянул, озираясь по сторонам. Из слов Кионы он сделал вывод, что Валь-Жальбер осаждают полчища призраков.

– Мы собирались помочить ноги, – наконец сказал он, чтобы прервать молчание трех девочек.

– Ладно, идемте! – воскликнула Мари-Нутта. – Пойдем, Киона! Ты уже можешь идти?

– Нет, подождите! – велела та, к чему-то прислушиваясь.

– Подождать чего? – нетерпеливо спросила Лоранс.

– Шум! Разве вы не слышите этот шум? Едет поезд, наверное, тот, что приходил раньше на фабричную станцию! Сейчас я его увижу, погодите…

Янтарные глаза Кионы сверкали, ее яркие волосы переливались в лучах заходящего солнца. Дети в очередной раз убедились, что она – сверхъестественное существо, не совсем человек.

– Какой еще поезд, где он, твой поезд? – испуганно пробормотал Луи.

– Тише!

Странная девочка вглядывалась в даль, сердце ее выпрыгивало из груди. Уверенная, что с минуты на минуту увидит приближающийся состав, она затаила дыхание. Но внезапно ее охватила волна ужаса. Внутри нее послышался оглушительный грохот, грозивший свести ее с ума.

Он стал еще громче, и ей показалось, что в нее на всей скорости врезался локомотив. Вслед за грохотом раздался ужасающий скрежет. И тогда Киона поняла. Речь шла о другом поезде, который ехал сейчас далеко от Валь-Жальбера. Перед глазами возникло лицо Мин, она была в опасности.

– Нет, нет! – закричала девочка. – Нет! Поезд до Квебека сошел с рельсов.

Глава 7
Вдали от городов

Поезд в Квебек, суббота 27 июля 1946 года, тот же день

Эрмин дремала, когда ее внезапно разбудил сильный толчок. В следующую секунду она словно оказалась в аду. Жуткий скрежет будто разорвал горячий воздух. Она увидела, как пейзаж перевернулся за окном вагона, и в ту же секунду еловые ветки разбили стекло. Чемодан, слетевший с железной полки, висящей над сиденьями, пролетел через все купе и чуть не ударил ее в плечо. У нее вырвался громкий крик удивления и страха.

– Мадам, осторожно! – прозвучал хриплый голос Родольфа Метцнера.

Совершенно потерявшая голову молодая женщина решила, что это предостережение относится к ней, но на самом деле он обращался к матери маленького мальчика. Тот вопил от страха, лицо его было в крови.

– О Боже! Что происходит? – вскричала его мать. – Господи, сохрани нас!

Их сосед попытался подняться, но в это время вагон перевернулся на бок. Потеряв равновесие, он упал на колени. Эрмин оказалась прижатой к раме открытого окна. По ее щеке стекала теплая струйка. Она коснулась ее пальцем и взглянула на него. Это была кровь.

– Мадам Дельбо! Как вы? – встревоженно спросил Метцнер.

– Меня сильно встряхнуло, но ничего не болит. Наверное, осколком порезало кожу на голове.

– Дайте мне руку, вам нельзя оставаться там. Мне кажется, поезд перевернется полностью, – сказал он.

– Какой ужас, – простонала она.

Однако у нее не было выбора, и она приняла его помощь. Он помог ей устроиться на полу, в наклоне которого было что-то нереальное. Эрмин тут же принялась успокаивать рыдающего малыша и его мать, которая тоже плакала.

– Не бойтесь, нас обязательно спасут. Видимо, часть поезда сошла с рельсов. Похоже, все не так страшно.

– У моего сына течет кровь! – воскликнула пассажирка. – У вас тоже, мадам.

– Не волнуйтесь, раны на лбу и голове всегда сильно кровоточат. У меня в сумке есть чистый платок. Мы вытрем лицо вашему мальчику.

Вагон продолжал сотрясаться, похожий на огромного зверя, бьющегося в агонии. Со всех сторон доносились стоны и крики о помощи. Эта обстановка конца света благоухала крепким хвойным ароматом.

– Мы стали прямо посреди леса, – заметил Родольф Метцнер. – Должно быть, на путях появилось какое-то препятствие.

Он изо всех сил держался за ручку двери, чтобы не стеснять обеих женщин, разместившихся напротив в пространстве между сиденьями.

– Нам нужно выбираться отсюда, – встревожилась мать. – Если поезд загорится, мы все погибнем.

– Нет никаких причин для пожара, – ответила Эрмин, пытаясь сохранить спокойствие. – Но, согласна, я бы тоже очень хотела оказаться снаружи.

Внезапно состав сильно тряхнуло, и с ужасающим грохотом вагон окончательно перевернулся. Пассажиров резко швырнуло на стены, которые теперь лежали на земле. Эрмин с соседкой постигла та же участь, а вдобавок обшивку купе с треском пробил обломок дерева и ранил Родольфа Метцнера в ногу.

– Черт! – выругался он. – Теперь мы точно далеко не уедем.

Мальчик рыдал, от страха выпучив глаза. Эрмин попыталась его успокоить, погладив по щеке.

– Мы умрем! – причитал он.

– Нет, погляди, мы все живы. Самое страшное позади, успокойся! – уверенно сказала она.

– Да, Ксавье, мадам права. Только как же мы отсюда выберемся?

Многие пассажиры последних вагонов задавали себе тот же вопрос. Локомотив резко затормозил, но поезд не смог остановиться сразу. Несколько вагонов сошли с рельсов и перевернулись.

– Боже мой, я уже больше десяти лет езжу по этой дороге, и такое происходит впервые, – с горечью заметила Эрмин.

– Я хорошо знаю этот участок пути, – добавил Метцнер. – Помощь придет не раньше завтрашнего дня. Вокруг нас лесные массивы.

Для молодой певицы это было настоящей катастрофой. Еще одной, в довершение всех ее бед. Она не сможет вовремя прибыть в Квебек, и директору Капитолия придется снова переносить представление или срочно искать ей замену. «Ну и пусть, главное, что я осталась жива, – успокоила она себя. – Остальное не так важно».

Мужчина в форме склонился над дверью в купе, которая теперь находилась над ними. Это был служащий железнодорожной компании.

– Все целы? – спросил он. – Серьезные травмы есть?

– Нет, только царапины и шишки, – ответил Метцнер. – Как вы собираетесь нас отсюда вытаскивать?

– Потерпите, мы принимаем меры.

– Мы не намерены долго терпеть, – возмутился швейцарец. – Как мы можем оставаться в этом купе, заваленном битым стеклом и сломанными ветками? Я помогу дамам и ребенку дотянуться до вас. Сам я готов подождать.

– Я об этом не подумал, – проворчал служащий. – Хорошо, месье, приступайте!

Родольф Метцнер подал знак Эрмин, но она отказалась.

– Займитесь сначала мадам и ее сыном, малыш очень напуган.

– Я вам, конечно, помогу, но учтите, это будет нелегко, – предупредил их железнодорожник. – Придется практически на четвереньках ползти по стеклянным перегородкам, а на выходе вас ждет давка. Все хотят выбраться наружу как можно скорее!

Несмотря на это предостережение и благодаря поддержке Метцнера, мать с ребенком смогли взобраться по вертикали пола и выбраться из купе.

– А как же мой багаж? – забеспокоилась женщина.

– С багажом разберемся позже, – сказал служащий. – Теперь ваша очередь, сударыня. О, да у вас кровь идет…

Эрмин молча кивнула и взяла в руки свою сумочку. Пребывая в сильном шоке, она дрожала всем телом. Происходящее казалось ей дурным сном. Необходимость опереться на потолок купе, теперь находящийся слева от нее, только усилила это ощущение абсурда. Лишь после подбадривающей улыбки Родольфа Метцнера она решилась протянуть руки к единственному возможному выходу.

– Поставьте ногу на мои руки! – посоветовал он. – Я вас подсажу, а месье сверху вас подхватит.

– Но это не очень удобно, – пробормотала она, готовая расплакаться. – Я в платье, и…

– А я джентльмен и закрою глаза, мадам! – оборвал он ее. – Не зацикливайтесь на таких мелочах, радуйтесь, что мы остались живы. Если бы поезд сошел с рельсов на виадуке, это было бы гораздо хуже. Вы не находите?

– Да, разумеется, – согласилась она. – Но как же вы, месье, кто вам поможет? К тому же у вас повреждена нога.

– Бывало и похуже, – сдержанно заметил он.

Эрмин решилась. Ей хотелось скорее выбраться из вагона, ступить на твердую землю. На несколько секунд она ощутила, как пальцы Метцнера коснулись ее талии, затем, очень быстро, ее подхватили руки служащего.

– Удачи вам, сударыня! – сказал последний. – Мои коллеги расчищают вагоны. Идите вон туда, левее, через несколько метров будет дверь.

– Спасибо! – выдохнула она, приходя во все большее замешательство от необычного вида вагона.

Призвав всю свою смелость, она начала осторожно продвигаться в указанном направлении. Со всех сторон раздавались рыдания и крики.

«Боже мой, какое несчастье! – подумала Эрмин. – Разве я могла такое представить? Тошан, любовь моя, позаботься о нашем маленьком Констане».

Мысль о младшем сыне помогла ей успокоиться. Она лишний раз порадовалась, что ребенок не поехал с ней. Он мог пострадать или вовсе погибнуть. «Да, это настоящее счастье – знать, что мой малыш сейчас рядом с Мадлен и своим отцом. Там, на берегу Перибонки, он в безопасности».

Поселок Перибонка, тот же день, тот же час

Тошан смотрел на небольшие волны, поднимаемые ветром на поверхности озера. Он курил сигарету, сидя на причале. Лицезреть бескрайние воды озера, настоящего моря, было для него огромным удовольствием, особенно в этот тихий вечерний час. Чайки летали над самой водой, их белое оперение в лучах заходящего солнца казалось желто-оранжевым. Вдали проплывало большое белое судно, одно из тех, что каждое лето возили туристов.

Красавец метис размышлял о том, что несколько веков назад эти земли никому не принадлежали, даже если монтанье жили вдоль берегов. Часто он посмеивался над своим упорным желанием чтить память предков. С возрастом, приближаясь к сорокалетнему рубежу, он ощущал себя больше канадским гражданином, чем индейцем. Наверняка это было связано с преждевременной смертью гордой и непокорной Талы, смертью, которая постепенно оторвала его от материнских корней. «Я бы так хотел видеть, как ты стареешь, мама! – подумал он. – И узнать больше о твоем народе и о тебе. Ты была такой терпеливой, такой стойкой! Никогда не жаловалась, не плакала…»

Тошан еще раз пожалел о том, что не был с матерью в последние минуты ее жизни. Она умерла на руках Жослина, которого любила вопреки здравому смыслу. Грустные размышления мужчины прервал чей-то хриплый голос с выраженным местным акцентом.

– Эй! Да это же мой приятель метис!

Перед ним стоял Пьер Тибо, его старинный друг: таковым, по крайней мере, его считал Тошан.

– Привет, дружище! – воскликнул он, вскакивая на ноги. – Каким ветром тебя сюда занесло? Я не видел тебя несколько лет.

– Знаю. У меня были проблемы! – ответил Пьер. – Я здесь и не появлялся.

Они пожали друг другу руки. Тошан сразу понял, что его собеседник злоупотребляет алкоголем. От славного парня прежних лет, светловолосого, ясноглазого и открытого, ничего не осталось. Перед ним стоял тучный мужчина с одутловатым лицом и налитыми кровью глазами.

– Жена меня бросила. Я больше не вижусь с детьми, черт возьми! Видимо, я слишком много ей изменял, но, поверь, все это было для дела, для работы.

Пьер уже давно заработал себе в Лак-Сен-Жане репутацию неисправимого бабника.

– Пойдем пропустим по стаканчику, Тошан, – предложил он. – Помнишь, мы часто выпивали вместе в баре… Кстати, ты-то здесь что делаешь?

– Жду транспорта, чтобы вернуться домой, в свою хижину. Я должен был выехать с Овилой Потвеном вчера вечером, но у него сломался грузовик. Он пообещал мне быть здесь завтра утром.

– А! Твоя краля тоже здесь? Твоя ослепительная красотка, Соловей из Валь-Жальбера?

– Нет, Эрмин отправилась сегодня утром в Квебек, на поезде.

Пьер Тибо игриво подмигнул Тошану, чем вызвал его недовольство.

– Я бы не советовал отпускать твою супругу одну, дружище: есть желающие этим воспользоваться. То же самое во время войны: зря ты ушел воевать. Я знаю одного парня, который не терял времени даром, пока ты охотился на фрицев. Уж как он обхаживал твою благоверную!

Солнце садилось, и его багряный свет придавал разговору тревожные нотки.

– Ты о ком это? – ледяным тоном спросил Тошан.

– О! Об одном удачливом парне, учителе, месье Лафлере. Странный вкус у твоей Эрмин. Ей нужен либо дикарь, либо умник – из крайности в крайность! Видимо, я для нее был недостаточно образованным!

Пьер хрипло засмеялся, не замечая убийственного огонька, вспыхнувшего в глазах метиса.

– Перестань пороть чушь, Тибо! – процедил тот сквозь зубы. – От тебя несет виски, мне стыдно за тебя! Я не собираюсь слушать твой бред. Иди своей дорогой. И больше ни слова о моей жене!

– О твоей жене? – надменно заявил пьянчуга. – К твоему сведению, это я подарил ей первый поцелуй.

– Ну и что? Мне давно об этом известно.

– А то, что мне следовало жениться на Эрмин, вот так! Возможно, ей я был бы верен.

Тошана окатило волной гнева. Он боролся изо всех сил, пытаясь себя образумить, но жало ревности сделало свое дело, и теперь ему хотелось лишь одного: наотмашь ударить приятеля по лицу, хотя бы для того, чтобы заставить его замолчать.

– Убирайся подобру-поздорову, Пьер! – рявкнул он. – Это в твоих же интересах. Я не бью пьяниц.

– Так бить надо не меня, дружище, – ухмыльнулся Тибо. – Сходи лучше к Овиду Лафлеру, который сейчас сидит у стойки бара!

– Этот человек спас дорогого мне ребенка от страшной участи, – холодно ответил Тошан. – У меня нет с ним счетов, понял?

– Я не думал, что ты стал таким трусом, приятель! – пошутил Пьер, отходя в сторону. – Тошан Клеман Дельбо, играя в солдатов, ты забыл, что такое честь! Как жаль, что такой тип, как ты, отхватил себе такую красотку. В конце концов, если бы не этот молокосос Симон Маруа, я бы все же насладился Мимин…

Совершенно пьяный, он презрительно плюнул себе под ноги, но уже в следующую секунду повис в воздухе. Тошан приподнял его за грудки, наполовину придушив.

– Заткнись сейчас же, подонок! – взорвался он. – Сволочь, ублюдок!

Пьер Тибо был среднего роста, однако за последние годы прибавил в весе. Несмотря на сильное опьянение, он отбивался изо всех сил и вскоре снова стоял ногами на причале.

– Отпусти меня, дикарь проклятый! – взревел он. – Сукин сын!

Это было уже слишком. Окончательно выведенный из себя этим ругательством, Тошан с силой ударил кулаком в багровое лицо соперника. Тот пошатнулся, из носа хлынула кровь. Второй удар пришелся на подбородок.

– Чтобы больше ни слова ни о моей жене, ни о моей матери! – прорычал метис. – Что ты там намекал по поводу Симона Маруа?

– Так что мне делать: говорить или заткнуться? – пробормотал Пьер, отступая к краю причала.

Тошан схватил его рукой, чтобы оттолкнуть еще дальше назад.

– Купание тебя освежит! – резко бросил он, вне себя от ярости.

На шум их ссоры из бара гостиницы вышли посетители. Мукки увидел происходящее из окна гостиничного номера, где они с отцом остановились. Встревоженный, подросток выбежал на улицу.

– Папа, перестань, прошу тебя! – закричал он.

Мадлен тоже спустилась вниз, попросив официантку присмотреть за Констаном.

– Тошан, Тошан! Нет!

Местные жители ждали продолжения, больше охваченные любопытством, чем тревогой. Они не в первый раз видели драку на причале Перибонки. К несчастью, крики Мадлен также привлекли Овида Лафлера. Он увидел, что муж Эрмин совершенно не владеет собой и готов убить Пьера Тибо.

– Прекратите сейчас же! – крикнул он. – Месье Дельбо, подумайте о своей семье. Если этот тип упадет в воду, он может захлебнуться, и виноваты будете вы.

Метис поискал глазами того, кто разговаривал с ним таким поучительным тоном. Увидев молодого учителя, он задрожал от новой вспышки ярости.

– Убирайтесь прочь, Лафлер! – рявкнул он. – Только вас здесь не хватало! Советую вам не лезть в мои дела!

Испуганный Мукки не осмеливался вмешиваться. Никогда еще он не видел своего отца в таком состоянии, с искаженным ненавистью лицом. У мальчика по спине пробежали мурашки.

– Овид прав! – воскликнул хозяин бара. – Не ищи себе неприятностей, Тошан. Тибо и так уже здорово досталось. Рано или поздно это должно было случиться, он вечно напивается.

Наткнувшись на испуганный взгляд Мукки, Тошан немного остыл. Он не хотел чинить расправу на глазах у сына. Усталым движением оттолкнув Пьера, он развернулся и пошел прочь.

– Представление окончено, – бросил он собравшимся.

Мадлен последовала за ним. Ей необходимо было знать, что привело ее кузена в такую ярость.

– Тошан, – тихонько позвала она, – что сказал тебе Пьер? Я не понимаю: раньше он был твоим другом.

– Да, но теперь это не так! И пусть впредь не попадается мне на пути, иначе я выдавлю из него весь его яд.

Он направился вперед по улице, идущей параллельно причалу, подальше от людей, собравшихся группами и обсуждающих происшествие. Мадлен схватила его за локоть.

– Полагаю, он наговорил глупостей про Мин, – сказала она. – Что еще могло так разгневать тебя?

Тошан внезапно остановился и пристально взглянул на свою кузину.

– Мадлен, скромная и набожная кормилица, может мне солгать, но Соканон, племянница моей матери, обязана сказать правду. Ты ведь не забыла Талу и имя, которое выбрали твои родители? В таком случае говори!

– Но, Тошан, мне не в чем тебе признаваться и тем более незачем лгать! В прошлом мне очень нравился Пьер, он был славным молодым человеком, предупредительным и серьезным. Теперь он изменился, все об этом знают. Как можно воспринимать всерьез слова пьяного, чья репутация оставляет желать лучшего? Если он утверждает, что соблазнил нашу Мин, то это гнусная ложь.

Тошан неуверенно кивнул и закурил. Напряжение спадало, к нему возвращалась ясность мысли.

– И все же, Мадлен, он сказал, что, если бы не Симон Маруа, он бы овладел Эрмин. Тебе что-нибудь об этом известно?

– Абсолютно ничего, – со всей искренностью заверила его кузина.

В начале войны Пьер Тибо попытался изнасиловать Эрмин в Робервале, где она в то время жила. Если бы не вмешательство Симона, ему бы это удалось. Потрясенная молодая женщина сохранила эту тайну, доверив ее только Тале.

– Он просто хвастался, Тошан, – успокоила кузена Мадлен. – Либо это было очень давно, когда они все жили в Валь-Жальбере. Они тогда были подростками. Не придавай такого значения словам пьяницы. Господи, какое невезение! Сегодня вечером мы должны были спать на берегу реки, в твоем доме, который ты сам построил. Ничего бы этого не случилось, если бы грузовик не сломался.

– Мадлен, не усугубляй ситуацию своими причитаниями. Я расстроен не меньше твоего. Мне совершенно не нравится, что два моих сына проведут ночь в гостинице. Констан уже весь в комариных укусах, а Мукки чего только не наслушался в баре.

Молодая индианка пожала плечами. Тошан только что напомнил ей, что она оставила малыша на попечение официантки.

– Побегу скорее к Констану, – вздохнула она. – А тебе следует поговорить с Мукки. Ты для него пример. Постарайся не учить его жестокости.

Тошан с досадой выругался сквозь зубы. Он еще некоторое время прохаживался по поселку, пережевывая подозрительные намеки Пьера Тибо. Кто-то окликнул его возле продуктового магазина. Он узнал Овида Лафлера.

– Простите меня, месье Дельбо, – тут же сказал тот. – Я вас искал. Пьеру Тибо стало плохо, доктор диагностировал сильное алкогольное опьянение. Не беспокойтесь, все свидетельствовали в вашу пользу. Никто не сомневается, что он первый вас оскорбил.

Не отвечая, Тошан молча смерил его холодным взглядом. Он неспешно разглядывал Овида и оценивал его. Они были одного роста, с разницей сантиметра в три, но учитель отличался более хрупким телосложением.

– Мне на это плевать, – наконец произнес Тошан. – Не стоило утруждаться, чтобы предупредить меня.

– Я посчитал это необходимым, поскольку между очевидцами возник спор.

– Скажите, Лафлер, вы всегда такой вежливый, правильный и спешащий на помощь другим? – завелся Тошан. – Если быть откровенным до конца, Тибо уверял меня, что вы хотели соблазнить мою жену. Похоже, об этом знает вся округа, кроме меня, хотя в глубине души у меня были подозрения на ваш счет.

Овид побледнел. Ему совершенно не хотелось вступать в драку. Однако он взял себя в руки и спокойно ответил:

– Люди в наших краях любят почесать языками, Дельбо. Зимы у нас долгие! Сплетни помогают их скоротать. Вы прекрасно знаете, что произошло. Я помогал вашей супруге в поисках Кионы. Для этого нам пришлось путешествовать вместе, на лошадях. Мы даже ночевали в гостинице, когда вырвали из лап палачей вашу сестру и Акали. Да, не отрицаю, мы сблизились с Эрмин в тот период, но только как хорошие друзья, разделяющие страх и радость от спасения этих невинных девочек. И ничего другого, Дельбо, поверьте мне.

Учитель был готов в этом поклясться. Он пошел бы и на большее ради женщины, которую тайно обожал. Тошан никогда не должен был узнать о поцелуях и ласках, которыми он обменялся с Эрмин в полумраке конюшни. «Боже! Я видел жену этого мужчины совершенно обнаженной, охваченной страстным желанием, – подумал он. – Правда, я не овладел ею, но, возможно, это было еще более непростительно с моей стороны – наслаждаться ее телом, просто осыпая его поцелуями. Я поступил плохо, но не жалею об этом».

– Ничего другого, – твердо повторил он. – Увы! Сложно помешать злым языкам чернить репутацию людей, которые осмеливаются вести себя свободно. Повторяю, я не соблазнял вашу жену и даже не пытался этого сделать.

– Я вам не верю, – ответил Тошан с насмешливым огоньком в глубине черных глаз.

– Отчего же?

– Нужно быть последним кретином, чтобы не воспользоваться подобной ситуацией. Муж отправился на войну в Европу, прекрасная женщина осталась одна и пребывает в отчаянии… Наверняка вы думали, что я бы получил по заслугам.

– Не стану спорить, я так думал. На вашем месте я бы никогда не надел военную форму, которая разлучила бы меня с близкими.

– Что ж, продолжайте! Какой мужчина предпочтет войну любви? Я даже не рисковал быть призванным, имея на иждивении троих детей. Скажу вам одну вещь, Лафлер: я совершил ошибку, поступив на военную службу осенью 1939 года. Каждый день, с самого начала этой проклятой войны, я упрекаю себя в этом. Я бросил свою жену в трауре по нашему новорожденному малышу, убежал от ее горя. Я убежден, что, если бы не ушел тогда добровольцем на фронт, Киона не испытала бы таких унижений и страха, не встретилась бы со священником-извращенцем. И моя мать осталась бы жива, я чувствую это сердцем. И если бы по возвращении я нашел Эрмин в ваших объятиях, это послужило бы мне хорошим уроком. Что сподвигло меня стать солдатом? Гордость, глупое желание доказать, что метис, рожденный от отца-ирландца и матери-индианки, может продвинуться по службе не хуже белого! Было и нечто другое, детская мечта – получив погоны, попасть в авиационный полк. Я был просто очарован небом, возможностью летать в мире духов.

Эта исповедь взволновала Овида Лафлера. Он внимательно вгляделся в гордые черты лица Тошана, чувствительный к его низкому голосу, вибрирующему от страсти. Внезапно он понял, почему Эрмин так привязана к этому мужчине, – он обладал редкой притягательной силой.

– Не упрекайте себя ни в чем! – мягко произнес Лафлер. – Это достойно уважения – защищать свою родину, сражаться с несправедливостью и безумием тиранов.

Настала очередь Тошана внимательнее взглянуть на Овида, зеленые глаза которого светились интересом и добротой. Ощущая обаяние, исходящее от учителя, метис догадывался, насколько это умный и благородный человек.

– Месье Дельбо, буду с вами откровенен, – в эту секунду задумчиво добавил Лафлер. – Конечно, я бы не отказался покорить сердце такой женщины. Поддерживая ее в испытаниях, утешая мелкими дружескими поступками, я приобрел некую значимость в ее глазах. Под дружескими поступками я подразумеваю то, что одалживал ей книги, проверял домашние задания ваших детей, пил чай вместе с ней и Мадлен. Но ничего другого! В любом случае Эрмин тут же отвергла бы чьи угодно ухаживания, поскольку любит только вас. Теперь вы спокойны?

Тошан некоторое время хранил молчание, не сводя с него глаз, затем усмехнулся.

– Вовсе нет. Я считаю вас серьезным соперником, дружище!

С этими словами он протянул ему руку.

– Это означает конец или начало военных действий? – поинтересовался удивленный Овид.

– Время покажет, – загадочно ответил Тошан.

Он легким кивком попрощался и оставил учителя в полном недоумении. Тот никак не ожидал, что такой харизматичный и мужественный персонаж, как Тошан Клеман Дельбо, может возвести его в ранг серьезного соперника.

Ни один, ни другой даже не предполагали, что в жизнь Эрмин уже вторгся третий мужчина, старше их на добрый десяток лет.

Возле железнодорожных путей между Робервалем и Квебеком, тот же вечер

Эрмин с облегчением вдыхала свежий воздух. В наступающих сумерках квебекский лес наполнился пением птиц, трепетом ветвей, отдаленными криками лисиц и более мелких хищников. Небо на западе окрасилось в кроваво-багряный цвет, прорезанное длинными золотисто-пурпурными дорожками.

Все пассажиры поезда были эвакуированы. По утверждению молодого медика, также ехавшего на этом поезде, в результате аварии один человек скончался от сердечного приступа, остальные пассажиры отделались легкими телесными повреждениями.

– Надеюсь, мы не останемся здесь на ночь? – встревожилась соседка Эрмин по купе. – Мой сын замерзнет.

Они встретились возле поезда и больше не расставались.

– Не волнуйтесь, мадам, нам раздадут одеяла, – заверила ее Эрмин. – Бармен из вагона-ресторана только что сообщил об этом.

– Если бы война не закончилась, я бы решила, что это диверсия. Вы слышали объяснения машиниста поезда? Это ни в какие ворота не лезет! Видите ли, рельсы с какой-то стати сместились!

Немного устав от причитаний своей случайной попутчицы, Эрмин попыталась ее успокоить.

– От поломок никто не застрахован, – твердым голосом сказала она. – Если рельсы сместились, значит, на то были причины. Мы должны благодарить Бога, что остались живы. Как заметил наш сосед месье Метцнер, поезд мог сойти с рельсов на виадуке. И тогда вряд ли кто-нибудь выжил бы. А у нас просто небольшие неприятности, из которых нас скоро выручат.

– Да? И каким же образом?

– Железнодорожная компания наверняка оборудовала локомотив радиосвязью. Так что не волнуйтесь, мадам.

Эрмин снова огляделась по сторонам. Вдоль вагонов, завалившихся на бок и напоминающих теперь тяжеловесных животных на отдыхе, толпилось много людей, но она нигде не видела Родольфа Метцнера. Это ее тревожило. Ведь он так заботился о них, помогал, поддерживал. «Надеюсь, он сумел выбраться из купе со своей поврежденной ногой», – подумала она. Эрмин больше не чувствовала раздражения по отношению к поклоннику, который случайно встретился ей на пути. Теперь это не имело значения: они все были в равном положении, вынужденные спать под открытым небом, среди бескрайнего хвойного леса.

– Мадам, я отойду ненадолго, скоро вернусь, – сказала она матери, сидевшей на склоне и прижимавшей к себе ребенка.

– О нет, прошу вас, останьтесь с нами! Я здесь больше никого не знаю. Вокруг столько мужчин подозрительной внешности!

– Подозрительной? – удивилась Эрмин.

– Да, видимо, это трудяги, отправившиеся на поиски работы.

– Уверяю, ничего вам не грозит. Не бойтесь, я вернусь через несколько минут.

Не дожидаясь ответа, она быстрым шагом пошла вдоль состава. Пространство вокруг железнодорожных путей представляло собой странное зрелище. Каждый счел необходимым взять с собой свои дорожные сумки, корзины с едой, разноцветные узлы. Младенцы плакали, мужчины разводили огонь.