Текст книги "Тайны Чёрных Холмов"

Глава 26. Памятник злодейству

Все существа до единого боялись Президента Чёрных Холмов, порой они даже пугали им друг друга – дескать, прилетит Офталамус в своём золотом дворце и заберёт тебя на Холмы за плохие поступки. Но далеко не каждому выпадала удача встретиться с Офталамусом лицом к лицу хоть раз в жизни.

– Кто здесь применил запрещённую магию? – прогремел Офталамус. – Это ты, Мобиус? Я так и знал! Тот, кто применил магию на убийство один раз, непременно применит её снова. Впервые ты совершил преступление в Башне-На-Круче, но тогда тебе удалось улизнуть от правосудия. Сегодня ты опять нарушил кодекс злыдней и наконец-то понесёшь заслуженное наказание.

Мобиус снял шапку-невидимку и воззрился на Президента. Конечно, у него было что возразить, но от растерянности слова застряли в горле. И тогда на помощь Мобиусу пришла бяка Аля – она подбежала к министру магии, выставила вперёд лапу, завертела хвостом и храбро заявила:

– Это не он колдовал, а Верховная! Вот она, полюбуйтесь! – бяка указала на пень, где застыла Верховная со своим женихом. – Заклятие обернулось против неё самой и её помощника.

– Это она! – хором подхватили бяки. – Она собиралась завоевать Чёрные Холмы, а потом весь мир.

– Она и в Башне-На-Круче колдовала, – сказала Аля. – А Мобиус лишь хотел выманить у неё колдовскую книгу Тридесятого Царства. Если он и помог колдунье, то самую чуточку и только ради науки.

– Ух, он нас защищал, а она его чуть не убила, – заухал Вилли, возмущённый чудовищной несправедливостью.

Офталамус спустился на ступень ниже по золотой лестнице и подался вперёд, чтобы лучше слышать голоса существ.

– Колдовская книга Тридесятого Царства? – переспросил он. – Тебе удалось заполучить её, Мобиус?

– Да, я нашёл её в пещере и перепрятал в надёжное место, – с гордостью ответил министр магии.

– Что ж… – пожалуй, ты неплохо поработал, а я ошибался относительно тебя, – сказал Президент. – Жду тебя завтра в девять утра в летающем городе, в тронном зале золотого дворца. Нам необходимо во всём разобраться.

– А что делать с ними? – Мобиус показал на Верховную и Старого Пня. – Не хотелось бы оставлять посреди Бякандии этот некрасивый памятник злодейству.

Офталамус устремил взор на жениха с невестой, и его зрачки зажглись пурпурным огнём. Существа ахнули, когда заметили, что Верховная зашевелилась. Ожив, колдунья вела себя поначалу кротко: смотрела на Офталамуса как кролик на удава. Старый Пень тоже встрепенулся и сразу же встал между Верховной и Офталамусом, загораживая её от опасности.

– По законам Чёрных Холмов существо, применившее запрещённую магию на убийство, отправляется на теневую сторону Холмов, на озеро Бримхрюмтрындрынклумов, чтобы пройти там курс исправления, – сказал Офталамус. – Злыдни любят порыбачить. По утрам, сидя в тумане на берегу озера, они ловят в мутной воде бримхрюмтрындрынклумов, а узники сидят рядом и насаживают им чугунных червяков на волосяные лески. Срок заключения – пять тысяч земных лет, но если волосяная леска вдруг порвётся, наказание продлевается ещё на год. Сказать по правде, возвращаются немногие.

Верховная, глядя на Офталамуса, молчала и хлопала тяжёлыми веками, не в силах осознать происходящее.

– О, Безответная, я отправлюсь с тобой вместе. О, как я рад! Я так счастлив, что на мне распускаются листья! – заскрипел Старый Пень.

– Чему ты радуешься, старый дурень? – опомнилась колдунья.

– Я безмерно рад этой вечной ссылке в заоблачную страну, потому что только теперь я смогу быть рядом с тобой каждую минуту.

Верховная усмехнулась.

– Полюбуйтесь, мой рабский суп всё-таки действует. Старый Пень и съел-то всего поварёшку, да и суп был недоварен, а каков результат! Он предан мне безгранично. Один лишь Мобиус виноват в том, что мой план провалился. Но знайте: когда-нибудь я ещё стану царицей мира.

– Вилли, но ведь Старый Пень и раньше был предан Верховной безгранично, даже в прошлом году, помнишь? – с сомнением прошептала Аля. – Выходит, она уже давно кормит его рабским супом?

– Ух, почему бы и нет? – отозвался Вилли. – Но потом хорошенько подумал и пробубнил:

– Суп тут ни при чём. Тут замешана любовь. Я думаю, он и без супа всегда её любил.

Бяка хотела возразить, что любить злую колдунью совершенно не за что, но вдруг золотые ворота распахнулись настежь, и неведомая сила стала затягивать Верховную и Старого Пня внутрь. Вскоре парочка исчезла в глубине дворца.

– Что ж, мне пора улетать, – сказал Офталамус. – Приятно было повидать вас всех, давненько не бывал я в Бякандии. – Злыдень поднялся по золотой лестнице, а затем… исчез вместе с дворцом. Исчезли и ворота и купола, – всё видимое мигом растворилось в воздухе, словно на дворец набросили безразмерную шапку-невидимку.

– Эй, вы что тут застыли как громом поражённые? – раздался жизнерадостный писк за спиной Али.

Аля оглянулась. День сюрпризов, да и только!

Вот что увидела бяка: прямо к ней на всех парах мчался волшебный самоезд, за рулём которого находился Мишель. Рядом с ним сидел Вик Зельдин, а на заднем сиденье фефёлы – Тамара и Тереза.

– Кого тут спасти? Что наколдовать? Существа, я излечился от тридесятой грусти! Я заразился, когда сунул голову в Тридесятое Царство – хотел посмотреть, нет ли там Лешего. Но теперь я снова с вами, и вам нечего больше бояться! – бойко пищал Мишель.

– Ух, с этого мышонка как с гуся вода, – Вилли широко заулыбался.

– Раньше надо было колдовать и спасать, – строго сказала Аля. – Ты опоздал. Добро опять победило, и снова без твоего участия.

– Очень жаль, – ничуть не огорчившись, отозвался Мишель. – Ладно, повоюем в следующий раз. Зато у меня отличные новости: Леший с Добрыднем живы и скоро вернутся в Бякандию!

– Как здорово! – воскликнула Аля.

– Леший прислал мне сообщение на бякобук. Он сказал, что они заблудились в Тридесятом Царстве и долго не могли найти дорогу назад, даже стали забывать свой дом, а это крайне опасно – можно и навсегда там остаться. Но потом вдруг появился малыш Анци – забавный, лопоухий и громкоголосый. Он-то и вывел их на нужную тропу. Теперь их возвращение – дело двух-трёх дней.

– Я так обрадовался, – продолжал Мишель, что тридесятую грусть как рукой сняло. Тогда я помыл самоезд и поспешил к вам на выручку, а как только сел за руль, ко мне в машину запрыгнули фефёлы. Ну а по пути я ещё и этого гражданина подхватил, он на обочине голосовал, – Мишель показал на Вика Зельдина, сидящего рядом с невозмутимым видом.

К самоезду подошёл Мобиус.

– Привет, дружище! – поприветствовал Мобиус Вика Зельдина.

– Мобиус! Сто лет не виделись! Какими судьбами? – обрадовался Зельдин. – Что ты здесь делаешь?

– У нас тут праздник!

– Какой ещё праздник? Что празднуем?

– О, это совершенно неважно, – сказал Мобиус. – Главное – что все существа в лесу радуются и хотят праздника. Ура! Внимание, я назначаю праздник! Праздник называется Самый Лучший День. Так давайте же праздновать!

Существа снова расселись за столами, и Мобиус наколдовал дождь из малинового сиропа. А когда все ловили губами сладкие малиновые струи, льющиеся прямо из облаков, из пещеры на Большую Поляну вышли узники во главе с бякой Василисой: заклятия Верховной потеряли силу, и решётки в темнице рухнули. Васька имела потрёпанный вид, но улыбалась, сжимая в лапах кнут превращений.

Аля с Вилли подбежали к царице:

– Откуда у тебя кнут? – спросили они первым делом.

– Наступила на него случайно, он валялся в подземном лабиринте. Возьми его, Аля, он твой.

Аля засмеялась.

– Спасибо. Он нам здорово пригодился, а теперь пусть опять полежит у Вилли под кроватью: приключение закончилось.

– Почему закончилось? А про МЕНЯ забыли? – разнёсся над поляной громовой голос Сюсьтика.

Гигантскому насекомому надоело щипать траву на лугу, и Сюсьтик отправился на поиски бяки Али, потому что только рядом с ней он чувствовал себя в безопасности.

Аля схватилась за голову:

– Как я могла забыть про Сюсьтика? Он же самый главный в нашем приключении!

– Ух, не будь Сюсьтика, вообще бы ничего не было, – согласился Вилли.

– И я бы никогда не попала на Чёрные Холмы, – подхватила Аля. – И не познакомилась бы с Виком Зельдиным, и с Мобиусом, и не увидела бы Офталамуса. И ещё у меня не было бы самоезда.

– Да, много всего пережито, – сказал Вилли. – Но не пора ли Сюсьтику снова стать маленьким? Сюсьтик, ты хочешь стать маленьким?

И муравей кивнул огромной, усатой и рогатой головой. Он сказал, что славно порезвился, будучи монстром, но сейчас хотел бы вернуться к прежней жизни. Сказал, что он нестерпимо скучает по таким же муравьям как он сам, и по разным другим насекомым, общения с которыми он был лишён в последнее время из-за разницы в росте.

Тогда Аля занесла над головой кнут превращений и хлестнула им по мохнатой лапе Сюсьтика.

– Стань как все муравьи! – крикнула она.

Существа вокруг затаили дыхание, заворожённо глядя, как на их глазах уменьшается муравей. Вскоре насекомое затерялось в траве.

– Сюсьтик, с тобой всё в порядке? – озабоченно спросила Аля, низко склоняясь над землёй, едва не тыча в землю носом.

И снизу донёсся тончайший писк:

– Супер! Как хорошо снова быть нормального роста. Привет, Сюсинда! Я так давно тебя не видел, ужасно соскучился. Как же мне не хватало твоего общества! Аля, отвернись, это я не тебе.

Когда муравей исчез из виду, существа на поляне сразу забыли про него крепко-накрепко. Зато вспомнили про Василису.

– Глядите, царица, – прошелестел восторженный многоголосый шёпот.

Но Васька возразила:

– Бросьте, какая из меня царица? Бантики и скачки на рохлях привлекают меня куда больше, чем государственные дела. Надоело! Не хочу больше править, ухожу в отставку.

– А зачем нам вообще нужна царица? – обратилась Аля к лесному народу. – Давайте править сообща – вместе обсуждать дела Бякандии и вместе принимать законы, честные и справедливые.

– Да! Мы согласны! – подхватили хором бяки, ухари, фефёлы и ещё многие, многие другие.

И тогда Мобиус снова наколдовал дождь из сиропа, и никто не остался безучастным – существа смеялись, галдели и качали на руках Алю, Вилли и Мишеля. Радовались они тому, что наступает мир и не надо воевать, и можно вернуться к своим семьям, а родные и близкие останутся живы и здоровы. Бяки так задорно плясали бяк-бяк, что даже злыдни из семейства Гриппенцахель заулыбались.

В тот великий день все существа, звери и птицы были

А селезень маг Дак выкрякивал для Бякандии будущее, и были его предсказания радужны и безоблачны. До определённой поры, конечно, пока снова не начнутся приключения.