Текст книги "Тайны Чёрных Холмов"

Глава 12. Бедовый отвар

Когда горизонт на западе окрасился в багряные тона, статья о левитации была закончена. Мобиус подошёл к окну, чтобы посмотреть, как восходит солнце – каждый день вот уже много лет подряд любовался он рассветом и не ведал зрелища прекраснее. Для наблюдения за природой он использовал как правило третий глаз – тот, что находился у него на макушке, как и у всех злыдней. Третьим глазом он мог рассматривать предметы не хуже, чем в подзорную трубу. Бякандия раскинулась в низине под горой как на ладони – Мобиус переводил взгляд с дома Лешего на норы и шалаши существ, видел он и Волшебное озеро, и загон Рохлей. Всё было как всегда, и лишь один объект вызывал его недоумение: несколько дней назад в Трутландии, на Поляне Весёлого Жоржика, появилось гигантское насекомое, похожее на живого муравья.

Мобиус отвёл от муравья глаз и постарался занять разум более насущной проблемой, а именно бякой, бесцеремонно вторгшейся ночью в его владения. Он подозревал, что имя Дороти Розалинда Гомес Агрипуло – вымышленное. Но с какой целью старая бяка пришла на Чёрные Холмы, это ему предстояло выяснить.

Мобиус вернулся за письменный стол, взял перо и лист бумаги и по памяти нарисовал портрет ночной гостьи. Получилось один в один. Напротив письменного стола половину поверхности стены занимал бякобук, незаметный в выключенном состоянии – поверхность экрана сливалась со стеной. Сейчас бякобук был включён, и стена будто проваливалась вглубь, открывая путь в другой, более яркий, волшебный мир. На экране плавно менялись пейзажи Бякандии и Чёрных Холмов, иногда в кадр попадали и существа – они улыбались и подавали знаки, что всё, мол, у них замечательно, они счастливы и полны сил.

Мобиус ввёл полное имя Доры в поисковую систему бякобука, но, как он и предполагал, существа с таким именем в Бякандии не нашлось. Зато портрет ночной гостьи как две капли воды напоминал бывшую Верховную бяку Бякандии. Она была Верховной до прошлого лета, пока не пропала без вести одновременно со своим помощником, Старым Пнём. Вместе с ними исчез тогда и Главнокомандующий Бякандии генерал Дрындель, и с тех пор от них не было ни слуху ни духу. До своего исчезновения Верховная бяка правила так долго, что никто в Бякандии не помнил ни предыдущего правителя, ни имени царицы. Все называли её просто Верховной. Жестокая и деспотичная, она угнетала своих подданных и использовала богатства Бякандии для личного обогащения. Ходили слухи, что в её пещере хранятся целые горы бриллиантов, рубинов, изумрудов и золотых монет. А ещё говорили, что в пещере полно узников – тех, кто открыто выступал против её власти.

Белый цвет кожи Мобиуса поменялся на синий то ли от холода, то ли от волнения, и Мобиус даже подумал, не развести ли огонь в камине, чтобы согреться и вновь побелеть. Ночью из камина доносились какие-то странные звуки – то ли уханье, то ли храп. У Мобиуса даже промелькнула мысль, что, возможно, в трубе сидит ухарь, но он отмёл это предположение как фантастическое и нелепое: разве может ухарь попасть в дымоход? Ерунда какая-то. И всё-таки разводить огонь он не стал, поскольку времени оставалось в обрез: нужно было разработать план действий. Он не мог допустить, чтобы существа с недобрыми помыслами разгуливали по его стране как у себя дома, с колдовскими книгами под мышкой. «Надо выманить у неё книгу, – думал министр. – Магия в руках зла – оружие опасное, способное убить всё живое на земном шаре, если не встретит отпора». И Мобиус решил остановить Верховную во что бы то ни стало, даже если поначалу ему придётся выполнить её требования.

Едва он выключил бякобук, как Верховная материализовалась из воздуха посреди комнаты. Она зевала, потягивалась и почёсывалась – скорей всего, в её густой косматой шерсти жили блохи.

Мобиус уставился на Верховную с нескрываемым испугом.

– Уже, небось, догадался, кто я такая на самом деле? Что ж… глупо скрывать своё настоящее имя, всё равно рано или поздно все его узнают. Ладно, тащи бумагу и ручку, – нагло потребовала бяка.

Вскоре между бякой и Мобиусом был подписан договор о сотрудничестве.

Фразу о пиявках внесла Верховная – у Мобиуса не было никакого желания превращаться в пиявку, более того, он и выполнять-то договор не собирался, а помышлял лишь о том, как бы обмануть эту злую и вредную бяку.

Мимо пробегал по своим делам таракан Савелий, его-то и попросили стать свидетелем – он окунул усы в чернильницу и изобразил под договором на листе такую сложную подпись, что повторить её не смог бы никто на свете, даже сам Савелий.

Мобиус аккуратно сложил листок с договором вчетверо и спрятал в карман камзола.

Итак, договор вступил в законную силу. Чего бы только не отдал Мобиус, чтобы не выполнять его условий! Но как иначе отобрать у Верховной колдовскую книгу? Мобиус чувствовал, что справиться со злой колдуньей в честном поединке он не сумеет. Пусть точные науки и побеждали на Земле, но магия Тридесятого Царства являлась для Мобиуса тем необъяснимым, непознанным чудом, тягаться с которым не стоило и начинать.

А Верховная потешалась и хохотала, видя его терзания:

– Не бойся, Мобиус, дождь из лягушек – это шутка. Мы наколдуем его для забавы – пусть существа поверят в наши силы и по норам попрячутся. А уж затем ты сваришь бедовый отвар. Я бы сварила и без тебя, но у меня нет ни большого чана, ни нужных трав для зелья, да и с рецептами в одиночку сложно разобраться – мне позарез нужен сообразительный помощник.

Вот так случилось, что министр магии Чёрных Холмов Мобиус начал сотрудничать со злой колдуньей, не сообщив об этом никому, даже самому Президенту Чёрных Холмов Офталамусу.

Сначала Мобиус сотворил дождь из лягушек – тот самый дождь, под который попала Аля, и тот самый, брызги которого угодили Вилли в нору. Это был первый опыт Мобиуса в тридесятой магии, и удался он «на троечку». Верховной бяке дождь показался чересчур редким, а лягушки – мелкими. Она-то мечтала о настоящем тропическом ливне, чтобы напугать существ до полусмерти. Испытав разочарование, Верховная возложила все надежды на бедовый отвар: в колдовской книге говорилось, что тот, кто отведает бедового отвара, становится грустным, вялым и теряет интерес к жизни. Такое существо легко покорить, оно не станет бороться за свободу – бери его голыми руками и подчиняй своей воле. Чтобы накормить всю Бякандию, Верховной требовалось десять бочек бедового отвара, но для начала она поручила Мобиусу сварить чуть-чуть, на пробу.

Министр магии долго готовился, прежде чем приступить к делу. Он нашёл в подвале замка чугунный котелок и не без труда добыл необходимые для зелья ингредиенты.

Список на мятой бумажке вручила ему Верховная.

Труднее всего было заставить ёжика плакать – пришлось рассказать ему два десятка историй с печальным концом. Но вот, наконец, последняя ежиная слеза упала в графин, и осталось только провести магический ритуал.

Был вечер, солнце уже скрылось и полная луна осветила небосвод – настало лучшее время для колдовства. Мобиус накрыл стол красной скатертью, всыпал в котелок прошлогодний снег, закрепил котелок над лабораторной спиртовкой и запалил фитиль. Когда пламя лизнуло дно котелка и снег растаял, он добавил остальные компоненты, зажёг свечу, достал книгу и приступил к магии.

Лишь дочитав абракадабру заклинаний как можно более выразительно, Мобиус перевёл дух. Зелье в котле бурлило, пенилось и источало противный запах, а капли, падающие на скатерть, прожигали в ней дыры.

«Отвар практически готов, – подумал Мобиус. – Завтра утром я отдам его злой колдунье, и та учинит много злых дел с его помощью. Верховная бяка отравит жителей Бякандии, а кого-то, возможно, даже убьёт».

И вдруг он ясно осознал, что не желает участвовать в этом злодействе. Не в его правилах приносить несчастья, поэтому он не станет помогать Верховной. Он учёный, а не чёрный маг! Самое время уничтожить отвар, пока тот не натворил бед.

Министр магии полистал ветхие страницы книги, нашёл главу с текстами оборотных заговоров и громко прочитал самый сильный из них:

– Инвертус-поворотус! Обрато-обрато-обрато! Бедовый отвар, превратись в компот радости!

Мобиус ждал, что в ту же минуту жидкость прекратит бурлить и заблагоухает розами, но этого не произошло. Отвар кипел, как и прежде, комнату наполняли чад и смрад.

– Инвертус-поворотус! Обрато-обрато-обрато! – повторил злыдень.

И вновь ничего не случилось. Мобиус схватился за голову. Не может быть! Почему заклинание не действует? А что, если оно всё-таки подействовало? Как проверить?

Но тут на бортик чаши присела большая муха, сделала глоток и тут же утопилась в отваре от горя и грусти: бедовый отвар по-прежнему оставался бедовым.

«Наверное, нужно громче читать заклинания», – подумал Мобиус и закричал на весь замок:

– Инвертус-поворотус! Обрато-обрато-обрато! Бедовый отвар, превратись в компот радости!

Эхо разносило по коридорам его клокочущий голос, пока вдруг непонятно откуда не повеяло леденящим холодом. Пламя свечи заколыхалось, а потом темнота взорвалась светом десяти солнц. Посреди комнаты между полом и потолком возникла Верховная. Она будто веселилась, что-то забавляло её настолько, что бяка с трудом говорила, давясь смехом.

– Ну что, Мобиус, твой оборотный заговор не действует? Не волнуйся, он подействует, но не сразу. Бедовый отвар превратится в компот радости в первый день растущей луны.

Министр пожелтел от ужаса, ведь его планы были разгаданы. Верховная, смеясь, ткнула в него крючковатым пальцем:

– Задумал меня предать? Я ничего не имею против предательства, но только если предаю сама, а вот когда меня предают – терпеть не могу. Придётся превратить тебя в речную пиявку. Ужасно жаль, что так получилось, мы могли бы славно сработаться.

Мобиус пришёл в себя и запротестовал:

– Не делай этого, давай сядем и всё спокойно обсудим!

Наигранно весёлое лицо Верховной мертвецки побледнело и исказилось ненавистью. Бяка неожиданно спикировала к котелку с отваром и опрокинула его одним махом. Жидкость с шипением вытекла на скатерть и полилась на пол, образуя лужу.

– Подлец! Не о чем тут говорить! А я-то чуть не доверила тебе рабский суп! Ты даже не представляешь, какую честь я тебе оказала. Одна тарелка рабского супа, и существо подчиняется колдуну навсегда – ходит за ним, смотрит щенячьими глазами и умоляет дать ещё немножечко супа, бесприкословно исполняет прихоти своего хозяина. Ну, ничего, я и без твоей помощи завоюю весь мир и сделаю всех своими рабами!

Из дымохода послышался странный шум, храп и уханье.

– Кто там? – закричал Мобиус с надеждой на спасение.

– Это уже неважно, – с усмешкой отозвалась колдунья. – Слишком поздно, никто уже не в силах меня остановить!

Шерсть бяки ощетинилась, с кончиков волос срывались искры и выстреливали в разные стороны, подобно бенгальским огням. Она на лету подхватила со стола колдовскую книгу.

– Я хотела превратить тебя в пиявку, но это слишком лёгкое для тебя наказание. Пиявки умеют плавать и радоваться жизни. Лучше я превращу тебя в неподвижную статую, белую и холодную. Ты останешься зрячим, но безмолвным! Ты не сможешь даже согнать паука, вьющего на тебе паутину, и уже никогда не увидишь ничего нового.

Колдунья захохотала, радуясь своей удачной выдумке.

Мобиус побежал к окну, но Верховная его опередила:

– Застынь! – прогремела она.

Министр магии, чуть пригнувшись, застыл на месте как вкопанный. Одна его нога повисла в воздухе, согнутая в колене, другая замерла на полу, чуть позади. Тело намертво сковали мраморные оковы, и лишь чёрные глаза вращались в глазницах, полные безысходного ужаса.

– Расколдовать тебя можно только одним способом, – сказала старая бяка. – Разгадай мою загадку и поймёшь, о каком волшебном предмете идёт речь.

И Верховная сипло, безо всякого мотива, пропела:

 
ОН был когда-то моим, но Аля его украла.
Я приказала вернуть, но Аля не пожелала.
 
 
На ухарей, бяк и бук порчу хочу наслать я,
ОН целый год лежал у Вилли в норе под кроватью.
 
 
В Бякандии нет мощней оружия превращенья.
Надо уметь хлестать, и нет от НЕГО спасенья.
 

Затем Верховная перевела дух и сообщила Мобиусу будничным тоном:

– Даже если ты найдёшь ответ, тебе это не поможет, ведь расколдовать-то тебя некому. Ты совсем один в Башне-На-Круче, и останешься одиноким на веки вечные.

Затем Верховная подлетела к окну, залезла на подоконник и отчётливо, с расстановкой, произнесла:

– В помощниках я ценю не ум, а преданность. Ты верен мне, Старый Пень?

– О да, Мудрейшая! – прозвучал скрипучий голос из темноты.

И вдруг, откуда ни возьмись, на подоконнике рядом с бякой вырос пень. Настоящий пень от дряхлого дерева, только с глазами, корнями и длинным острым носом в виде сухой ветки.

– Я стану твоим помощником вместо него, я буду служить тебе верой и правдой, и ты ни разу не пожалеешь о том, что взяла меня на службу, – проскрипел пень.

Верховная неуклюже взгромоздилась на Старого Пня и пришпорила грязными пятками. Вылетев в окно, она ещё немного покружила верхом на Пне под умоляющим взглядом Мобиуса, наслаждаясь своим триумфом. А затем оба, она и Пень, засмеялись и взмыли ввысь. На прощание Верховная погрозила Мобиусу крючковатым пальцем с длинным ярко-красным ногтем, кольцо с огромным рубином сверкнуло в ярком свете луны.

Мобиус хотел заплакать – так обычно поступают люди в безвыходных ситуациях. Но он не был человеком, а злыдни плакать не умеют.

Глава 13. Из трубус вывалиусс!

Минул то ли век, то ли миг, то ли тысяча лет. Бяка Аля перестала ориентироваться во времени. Вроде бы только что она стояла на кочке Могучке, а сейчас уже лежала на холодном полу незнакомого кабинета со множеством скульптур, с хрустальной люстрой в середине потолка, с мраморным камином и безделушками на каминной полке. Через открытое окно тускло светило солнце и веяло утренней прохладой, а птицы громко и тревожно переговаривались на общебякандском.

Бяка Аля прислушалась, и ей показалось, что птицы несут несусветную чушь. Спорят о том, умеют ли старые бяки летать и бывают ли в природе летающие пни, а ещё удивляются тому, что если деревья сбросили ухаря с крыши, то почему он не упал на землю? Птицы судачат о том, что все мухи в округе, вплоть до самого Мечтайбурга, стали вдруг грустными и впали в депрессию, а один нервный мотылёк даже наложил на себя лапки.

Аля понимала трели птиц, но не находила в них никакого смысла. О какой старой бяке болтают птицы, и что за ухаря сбросили с крыши? Але всегда казалось, что птички поют о любви и о гнёздах, а уж никак не о бяках и не о пнях.

В просторной комнате не было ни души. Аля огляделась вокруг и сразу поняла, что находится в старинном замке. Замок ведь ни с чем не перепутаешь, ну разве что с дворцом: полукруглые своды, колонны, пол в виде шахматной доски, а на стенах – картины в рамах. Внимание Али привлекла одна из картин, с изображением природы, то и дело из-за деревьев выскакивали бяки и корчили рожи. Аля рассмеялась – это же не картина, а современный бякобук! Что, если связаться по бякобуку с Мишелем?

Опережая мысль, из уст бяки вырвался крик:

– Мишель!

Почти сразу бяка вспомнила про свисток на шее и дунула в него.

Мышонок появился быстро – выпрыгнул из бякобука в комнату и набросился на Алю, цапнув зубами за лапу чуть повыше локтя.

– Ты что, с ума сошёл?! – завопила Аля. – Я сейчас так тебя укушу, что тебя после этого… даже в мышеловку не возьмут!

– Где ты болталась всё это время? – закричал Мишель.

– Разве прошло много времени? – с тревогой спросила бяка.

– Тебя не было целых три дня! Я волновался, я звал тебя, но ты не откликалась. Где ты была? Я не видел тебя среди живых!

Бяка с облегчением вздохнула: хорошо, что минуло всего три дня, а не сто лет и не тысяча.

– М-м… Последнее, что я помню – это как я загадала желание на кочке Могучке – чтобы оказаться в Башне-На-Круче, – сказала Аля. – А пару минут назад проснулась здесь, на полу. Больше я ничего не помню, – бяка захлопала глазами.

– Она проснулась! – вне себя от возмущения завизжал Мишель. – Это был не сон, а путешествие во времени и пространстве. Тебя не было ни на земле, ни на небе. Да ты вообще могла заблудиться, это просто чудо, что ты попала туда, куда надо, к тому же всего через три дня. Кочка Могучка – страшное место. Разве я не говорил тебе, чтобы ты не шутила с магией? Это ужасно опасно! Заниматься колдовством может только опытный волшебник – такой, как я!

– Но задохлики сказали…

– Не слушай задохликов. У тебя своя голова на плечах!

К бяке постепенно вернулась самоуверенность.

– Ладно, Мишель, успокойся, – сказала она примирительным тоном. – Возможно, я и правда погорячилась с кочкой Могучкой, но ведь всё обошлось, правда? И хватит меня ругать, мне это неприятно. Как там, кстати, дела в Бякандии?

Мишель сразу сник.

– Всё плохо, ужасно, катастрофично, – буркнул он. – Верховная вернулась.

– Что-о? Что значит, вернулась? – опешила Аля.

– То и значит. Прилетела верхом на Старом Пне.

– Выходит, Старый Пень тоже вернулся?

– Ага. И генерал Дрындель, только тот – чуть позднее. Все три дня, пока тебя не было, Сюсьтик рос как на дрожжах, а Верховная творила бесчинства в Бякандии: собирала армию, колдовала и морочила головы бякам и букам. Я уверен, что Верховная хочет захватить весь мир, даже людей. Попомни мои слова: не пройдёт и месяца, как она развяжет страшную войну.

Бяка и мышонок сидели на полу кабинета Мобиуса и разговаривали, когда в каминной трубе раздался громкий ритмичный стук: «тук-тук, тук-тук-тук, тук-тук-тук-тук, тук-тук».

– Кто там? – испуганно спросила Аля, и в ответ послышалось отдалённое уханье.

– Может, это крыса? – предположила бяка.

– Нет, вряд ли. Животное не способно отбивать ритм и ухать. Звуки издаёт разумное существо.

Мишель встал на задние лапы, поправил цилиндр, вытянул лапу вперёд и произнёс заклинание:

– Из трубус вывалиусс!

В дымоходе послышался шум, гам, тарарам, и в следующую секунду из каминной трубы выпало что-то тяжёлое, обгорелые дрова и головешки посыпались на пол, серый пепел полетел во все стороны. Аля и Мишель начали чихать, но по-прежнему никого не видели.

– Ух! Ребята! Вы здесь? – раздался радостный голос из непроницаемого облака пепла.

И тут из пустоты появился Вилли – он наконец-то догадался снять с себя шапку-невидимку и теперь комкал её в руках. Ухарь с головы до ног был измазан грязью и копотью, а его любимые усы, обычно идеально ухоженные, представляли собой жалкое зрелище. На длинном ремне через всю грудь ухаря болталась грязная холщёвая сумка.

Аля и Мишель застыли как вкопанные.

Наконец Аля спросила, слегка заикаясь:

– Вилли, что ты делал в трубе?

– Ух, спал, – честно ответил Вилли. – У меня за год учёбы в школе накопилась такая усталость, что я спал и спал, спал и спал, и всё равно кажется, что не выспался. Учителя совсем меня замучили, особенно Матемачиха, – ухарь зевнул.

– Вилли, ты же проспал трое суток подряд! – Мишель всплеснул лапами.

– Ну почему же подряд? – обиженно произнёс Вилли. – Я просыпался, когда… ух… слегка всхрапывал.

– Расскажи, что с тобой приключилось, – попросила бяка.

– Ух, сейчас, – сказал Вилли и вдруг ткнул в пустоту мохнатым пальцем: его внимание привлекло что-то за спиной Али.

– Смотрите! На полу целая гора дохлых мух в луже. Котелок на столе перевёрнут, а жидкость-то до чего ядовитая – и скатерть прожгла, и столешницу.

Бяка и Мишель подошли к столу, а Вилли тем временем накинул свою шапку-невидимку на какую-то статую поблизости, как на вешалку. Ему надоело держать её в руках, а про сумку на плече он начисто позабыл.

– Тут пахнет магией, – пропищал мышонок. – Это бедовый отвар, если не ошибаюсь. Леший сварил его однажды, так вот запах болиголова у меня до сих пор в носу стоит. Кошками пахнет. Ужасная бурда этот отвар, от него сразу настроение портится и голова болит.

– А что вообще происходит, кто-нибудь мне расскажет? – поинтересовался Вилли. – Где я нахожусь, почему деревья говорят, и что вы здесь делаете? Да, и про дождь из лягушек не забудьте рассказать.

Пришлось поведать Вилли правдивую историю о том, что случилось в Бякандии за последние дни: о роковом превращении на уроке магии, о растущем Сюсьтике и о том, что Верховная вернулась. Вилли лишь горестно ухал. А потом он рассказал друзьям о своих приключениях: как за ним прилетела волшебная птица, и про путь к башне, полный опасностей, и как он провалился в трубу, а потом уснул на целых три дня.

– Неужели ты ничего не слышал? – удивился Мишель. – Никто в комнате не разговаривал?

– Ух, нет, – Вилли затряс головой. – Тараканы только шуршали – Шура и Савелий, а больше я ничего не слышал, в трубе было темно, поэтому на меня сон напал.

– Ладно, – сказал Мишель. – Подведём итоги: мы с вами собрались в Башне-На-Круче – в жилище министра магии Мобиуса. Мы считаем, что у Мобиуса есть лекарство для Сюсьтика. А если и нет лекарства, он всё равно наша последняя надежда. Самого Мобиуса мы пока не видели, но он непременно должен быть здесь, потому что он здесь живёт. Я слышал, что в последние годы он редко покидал замок – настолько был увлечён своими экспериментами. Значит, надо его найти. Кстати, ему может не понравиться, что мы вторглись в его владения.

– Ух, а разве можно ходить по чужому дому в отсутствие хозяина? – спросил Вилли.

– В исключительных случаях можно, – ответил Мишель. – В таких, как наш.

– Согласна, – сказала Аля.

Вилли кивнул.

– Заодно ищите аптечку. А если встретите Мобиуса, громко кричите, – велел Мишель перед тем, как они разбрелись в разные стороны.

Замок был напичкан наколдованными вещами, точь-в-точь похожими на вещи людей. Бяка Аля с восторгом рассматривала богатое убранство и не могла поверить, что столь изящные предметы созданы при помощи магии. Она даже спросила у Мишеля, подкравшегося бесшумной походкой:

– А ты уверен, что этот фарфоровый сервиз на 100 персон Мобиус тоже наколдовал?

Мишель обнюхал тарелку и с сомнением хмыкнул.

Мышонок считал, что вещи в замке Мобиуса могут быть и подлинными, человеческими. Не исключено, что министр магии привёз их из своих путешествий в мир людей. Просторные залы украшали скульптуры и напольные вазы, а на стенах висели ковры, шкуры и старинное оружие.

В одном из залов перед Алей неожиданно появилось привидение в белом балахоне. Это был полупрозрачный старик с ногами, закованными в кандалы. Он гремел цепями, вращал глазами и завывал.

– Что ты делаешь? – с удивлением спросила его Аля.

– Пугаю людей, – с не меньшим удивлением ответило привидение.

– Но я не человек, я бяка, – возразила Аля.

– Значит, ты меня не боишься?

Аля отрицательно покачала головой.

Привидение подумало, а потом хрипло закашлялось и сказало:

– Я не буду тебя пугать. Какой смысл пугать того, кто не пугается. Невесело.

Старик исчез, а Аля продолжала исследовать замок.

Чего только не было замке Мобиуса! Только самого Мобиуса в нём не было. А значит, и лекарство для Сюсьтика попросить было не у кого. Кроме того, обыскав весь замок от чердака до подвала, ни Аля, ни Вилли, ни Мишель не нашли ничего похожего на аптечку. Поиски закончились безрезультатно.

– Может быть, министр магии отлучился по делам и скоро приедет? – предположила Аля. – Давайте его подождём.

Они вернулись в кабинет Мобиуса. Подойдя к окну, существа посмотрели вниз и невольно замерли перед неописуемой красотой Бякандии, которой ещё недавно любовался сам хозяин замка. А в это самое время превращённый в статую Мобиус стоял за их спинами и слышал каждый их вздох. Он пытался кричать, стучать, хлопать в ладоши и топать ногами, но не мог пошевелить даже пальцем.

Аля, а следом за ней и Мишель, залезли на подоконник и свесили ноги в пропасть. Вилли вначале нервно ухал, предупреждая об опасности, но потом не выдержал и сам сел рядом. Стена башни отвесно обрывалась вниз. Стоял солнечный, тёплый денёк, окна были распахнуты настежь, и ласковый ветер доносил ароматы цветов.

– Ух, а если Мобиус не вернётся? – спросил Вилли, чуть не плача. – Что же нам теперь делать? Как спасти Бякандию и муравья? Неужели мы совсем ничем не можем помочь нашей родной стране и нашему верному другу? А ведь он-то не сплоховал в минуту опасности. Помнишь, Аля, как Сюсьтик спас нас всех прошлым летом? (см. книгу «Чудеса на магической неделе»)

Вилли машинально засунул мохнатую лапу в рот с явным намерением погрызть ногти. В этот момент Аля обернулась к ухарю, и её и без того круглые глаза расширились.

– Вилли, ты грызёшь ногти? А как же твой маникюр? За тобой никогда не водилось этой дурной привычки.

Вилли выдернул лапу изо рта.

– Ух, нервы, – буркнул он.

– С Мобиусом что-то стряслось, попомните мои слова, – сказал Мишель. – У меня отменный нюх на неприятности. Смотрите! – внезапно мышонок указал лапой на точку далеко в небе.

Сначала приятели подумали, что к ним летит Великое Каркало, но когда летящий предмет приблизился, оказалось, что он вовсе не похож на птицу: он был белого цвета и напоминал змею, или колбасу, или связку сосисок. Гигантская белая змея выписывала в воздухе немыслимые кульбиты, подпрыгивала и переворачивалась, завязывалась в узел, снова разматывалась и извивалась. Мишель тихонько пискнул от страха, когда змея подлетела прямо к ним. Тогда-то они и поняли, что перед ними никакая не колбаса, а поезд. Белый поезд.