Текст книги "Тайны Чёрных Холмов"

Глава 16. 2 июня – День Большой Еды

– А где мы будем есть? Здесь? – спросила бяка Аля, оглядывая кабинет Мобиуса, в котором после недавнего обыска злыдней всё было перевёрнуто.

Она поморщилась.

Сама бяка была не слишком аккуратной, но в чужих домах она ценила идеальный порядок.

– Что ты! Ни в коем случае! – Мобиус всплеснул руками. – Я немедленно прикажу моим слугам здесь прибраться, а мы с вами отправимся этажом ниже, в парадную столовую. Мне не терпится похвастаться замечательным китайским фарфоровым сервизом на 100 персон.

Мобиус хлопнул в ладоши, и словно по волшебству, – а это и было самое настоящее волшебство, – комнату наполнили молчаливые существа в белых балахонах, точь-в-точь похожие на людей, с тряпками, щётками и швабрами в руках. Они принялись со вздохами и стонами расставлять вещи по местам, смахивать пыль, протирать скульптуры, вазы и безделушки на каминной полке.

– Ух, кто это? – спросил Вилли у Мобиуса.

– Это мои механические слуги, – ответил министр магии. – Они немного не доработаны: сначала я научился создавать привидений, а потом уже переделал привидений в слуг, поэтому мои слуги одеты в белые балахоны, всё время стонут и гремят цепями. Но вы не обращайте внимания, они отлично работают. Мелкие недоделки наподобие внешности и одежды – это пустяки, просто руки всё как-то не доходят. Пойдёмте, не будем терять времени.

Мобиус, обнимая бяку и ухаря за плечи, повёл их к выходу из кабинета. Мышонок бежал следом. Аля, Вилли и Мишель спустились по парадной лестнице в гостиную и обомлели, увидев картины на стенах.

Лесные существа не были великими знатоками и ценителями искусства, разве что Вилли немного рисовал для себя, а Аля лепила колобки из глины. Но картины Мобиуса никого не оставляли равнодушным: десятки пейзажей изображали разные уголки Земли. Помимо звёздного неба и природы, на картинах были запечатлены и люди, и существа, и злыдни. На одной из картин Аля узнала свой шалаш, а на другой – улицу имени Ёжика и избушку Лешего. Но как только она позвала Вилли, чтобы полюбоваться на эту картину вместе, изображение в раме сменилось на другое. Ухарь подбежал к Але быстро, но увидел уже не улицу имени Ёжика, а Букину рощу.

– Что за безобразие! – воскликнула бяка. – Картины-то меняются.

– Ага, и я тоже заметил, – подтвердил Мишель.

Лицо Мобиуса ничего не выражало, но существам показалось, что глаза его улыбаются.

– Все картины рисовал я сам, лично, вот этими самыми руками, – сказал злыдень, выставляя вперёд трёхпалые худые руки ладонями вверх. – В один прекрасный момент картин стало так много, что они перестали помещаться на стенах гостиной, и тогда я сделал так, чтобы они появлялись в рамах одна за другой, по очереди. Все картины живые. Они меняют мир, хоть и написаны обыкновенными красками, и хранят очень важный секрет.

– Что за секрет? – немедленно спросила бяка.

– Они хранят тайну моей души, – признался злыдень. – Ладно, пойдёмте обедать.

Он двинулся сквозь анфиладу, едва касаясь ногами пола – иногда он предпочитал передвигаться именно так. «Летать очень легко, если ты для этого родился», – думал Мобиус.

Столовая оказалась просторной комнатой с массивной люстрой, свисавшей так низко, что едва не задевала злыдня за макушку. Из конца в конец комнаты простирался узкий стол, накрытый белоснежной накрахмаленной скатертью и сплошь заставленный предметами фарфорового сервиза и столовым серебром. Салатницы ломились от закусок, а вазы от груш и винограда. Вдоль стола выстроился целый ряд прозрачных механических слуг, похожих на привидений.

Аля, Вилли и Мишель сели на стулья с высокими резными спинками, и слуги принялись заботливо раскладывать еду по тарелкам и разливать напитки по бокалам. Мобиус с довольным видом потирал руки.

– Сегодня какой-то праздник? – спросила Аля, глядя жадным взором на обилие вкусностей. В последнее время ей доводилось есть далеко не каждый день и совсем не то, что она любила, поэтому происходящее казалось бяке невероятным.

– Гррлл, – злыдень задумчиво забулькал. – С утра праздника не было, но давайте придумаем его сами. Почему бы не придумать праздник, если у вас праздничное настроение? Сегодня 2 июня? Внимание, я назначаю праздник! Итак, 2 июня – День Большой Еды.

Сам Мобиус уселся во главу стола, но тут бяка заметила, что перед ним нет тарелки.

– А тарелка-то где? Официанты, сейчас же принесите тарелку министру магии!

Слуги замешкались, но Мобиус отослал их жестом.

– Не волнуйтесь, всё в порядке, – обратился он к существам. – Должен вам признаться, что мы, злыдни, никогда не едим при посторонних.

– Ух, почему? – удивился Вилли.

– Гррлл… Пожалуй, это зрелище не для слабонервных.

– А мы и не слабонервные, – возразила Аля с вызовом в голосе.

– Да, нам чрезвычайно интересно, – пискнул Мишель.

– Хорошо, я покажу вам, как мы питаемся, – неохотно согласился Мобиус. – Только потом не жалуйтесь, вы сами этого хотели.

Мобиус достал из кармана камзола небольшую круглую баночку.

– Это питательный крем, – сказал он.

Тут Мобиус снял парик и повесил на спинку стула, после чего не спеша отвинтил крышку баночки. Существа заглянули внутрь – там действительно оказался крем белого цвета.

Но каково же было удивление друзей, когда министр магии принялся старательно втирать крем себе в лоб, размазывая белую густую массу до самой макушки – до самого третьего глаза!

– Гррр, гллл, – булькал он, закатывая глаза: очевидно, таким образом злыдни выражали наивысшее удовольствие.

– Это вы… питаетесь? – спросила Аля.

– Гррр, очень вкусно, – подтвердил злыдень.

Подкрепившись, он снова натянул на голову кудрявый парик и обвёл взглядом друзей, застывших с открытыми ртами.

– У злыдней в голове находится желудок, – сообщил он. – Поэтому необходимые организму вещества быстрее всего проникают через лоб. Можно намазать питательным кремом любую часть тела, но тогда насыщение наступит не скоро.

– Здорово! – Мишель хотел произнести это слово громко и задорно, но изо рта у него вырвался лишь сдавленный писк: он был сильно обескуражен произошедшим.

– Нет, ну совсем не страшно, правда? – неуверенно сказала Аля.

Вилли заухал.

– Угощайтесь, чувствуйте себя как дома, я велел принести ваши любимые блюда, – засуетился Мобиус.

– Но когда вы успели приготовить столько еды? – изумилась Аля.

Злыдень улыбнулся резиновой улыбкой:

– Я не готовил, а заказал еду шеф-повару, пока вы любовались картинами. Ну что же вы? Пробуйте, не стесняйтесь!

Вилли втянул носом воздух над своей тарелкой и ощутил непередаваемый аромат варёных червячков. А отведав квашеной вербы под соусом из плесени, он и вовсе заухал от счастья.

Але понравились жареные лисички с картошкой и луком, а Мишель, попискивая от счастья, грыз кусочек хозяйственного мыла.

– Вкуснятина, пальчики оближешь, – сказала Аля. – Ваш шеф-повар просто молодец.

– Если хочешь, я его позову, – предложил Мобиус. – И вы сами сможете его поблагодарить.

– Конечно, зовите! – обрадовались существа.

Они ожидали, что в комнату войдёт слуга в белом поварском колпаке или белом переднике. Но не тут-то было – по зову Мобиуса в зал въехала зелёная кастрюля на колёсиках, с полукруглой крышкой-куполом. По всей видимости, Мобиус не слишком долго колдовал над внешностью шеф-повара: котелок выглядел допотопным, по бокам торчали тонкие металлические ручки, а на выпуклой крышке горели круглые умные глаза.

– Доброго времени суток! Меня зовут Горшочек-Вари, – донёсся металлический голос из глубины котелка. – Я шеф повар Башни-На-Круче. Вам понравилась еда? Приятного аппетита.

– Горшочек-Вари – моё последнее изобретение, моя гордость, – сказал Мобиус. – Он может приготовить за одну минуту любое блюдо, и вы не поверите, из чего.

– Из чего? – закричали друзья, сгорая от любопытства.

– В основном из земли и воды, – сказал Мобиус. – Правда, необходимо ещё кое-что, но это секрет, я не могу его разглашать без согласия Офталамуса.

Злыдень направился к Горшочку-Вари. Когда он подошёл совсем близко, у того неожиданно поднялась крышка и изнутри повалил густой белый пар.

– Достаточно всего лишь двух литров воды и ведёрка чернозёма, чтобы приготовить десять свиных отбивных, килограмм картофеля фри и восемь порций салата «Цезарь», – сказал Мобиус.

Он достал из кармана горсть земли и бросил в кастрюлю со словами:

– Пожалуйста, три порции мороженого: одну – с малиной, одну – с сыром и одну – с мухами.

Внутри что-то забулькало, и крышка захлопнулась.

– Еда будет готова через две минуты, – сказал шеф-повар.

Тут Мишель не удержался, вскочил на стул и зааплодировал маленькими лапками.

– Браво! Да здравствует волшебство! – закричал он.

– Ничего подобного, тут нет ни капли волшебства, – возразил Мобиус. – Наука, наука и ещё раз наука. Но ты прав, мышонок, порой сложно отличить магию от науки. Даже я, министр магии, не всегда понимаю, где кончается одно и начинается другое. Злыдни уже научились многому, но магию Тридесятого Царства можно изучать бесконечно. К сожалению, сам того не желая, я помог злой колдунье, но сделал это только ради науки. И теперь я должен исправить свою ошибку – я должен избавить мир от Верховной с её чёрной магией и сделать это как можно быстрее, пока бяка не натворила бед.

– Господин, десерт готов, – прозвучал металлический голос шеф-повара.

– Ах да, я и забыл, – рассеянно произнёс злыдень.

Он открыл дверцу на животе Горшочка-Вари, и из глубины его чрева выехала подставка с тремя креманками мороженого. Одна порция была полита малиновым сиропом, другая посыпана тёртым сыром, а третья – сушёными мухами.

– Ух, вкуснятина! – Вилли не выдержал, первым схватил своё мороженое, жадно проглотил муху и облизнулся.

Когда с десертом было покончено, настало время самого важного вопроса:

– Скажите-ка, господин Мобиус, а есть ли у вас лекарство от гигантизма у муравьёв? – спросила Аля как бы невзначай.

Министр магии ненадолго задумался, а потом стукнул себя по лбу трёхпалой рукой.

– Так вот что за существо я видел на горизонте из окна замка! – воскликнул он. – Гигантский муравей, заслонивший собой солнце… Чудовищно! Неужели я опоздал, и Верховная уже совершила непоправимое – заколдовала муравья?

– Нет, это не Верховная, это он, – захихикала бяка, показывая пальцем на мышонка. И тут же ойкнула: Мишель пнул её под столом лапой с острыми коготками.

Мобиус переводил недоумённый взгляд с одного до другого.

– Допустим, это я заколдовал Сюсьтика, так что ж теперь? – с вызовом пискнул Мишель. Он даже слегка выпятил грудь, произнося эту фразу, настолько неловко он себя чувствовал. – Все совершают ошибки, не стоит придавать значения пустякам. Сейчас господин Мобиус даст нам лекарство для Сюсьтика, и всё наладится.

Министр магии протяжно забулькал. Смеялся он, плакал или гневался, было неизвестно – эмоции злыдней внешне почти не различались.

– Значит, вы пришли ко мне за лекарством? Вы проделали долгий и опасный путь, но совершенно напрасно. У меня нет лекарства, но оно есть у вас.

Существа напряжённо замерли.

– У на-ас?

– Да, именно.

Мобиус выдержал загадочную паузу и сказал:

– Сюсьтика может расколдовать кнут превращений, и, насколько мне известно, сейчас он лежит в сумке у Вилли, а раньше ухарь прятал его под кроватью.

– Так что же мы сидим?! – подскочила Аля. – Надо срочно бежать расколдовывать Сюсьтика. – Не пройдёт и часа, как муравей снова станет нормальных муравьиных размеров. Ёх-хо!

Маленькая, наивная бяка искренне верила в свои слова и даже предположить не могла, что на самом деле её мечты не имеют ничего общего с обыкновенной жизнью.

Глава 17. Подать сюда карету!

– Мы расколдуем Сюсьтика! – радостно крикнула бяка.

– Мы спасём Бякандию от убийственной магии! – пискнул Мишель.

– Мы покажем всему миру, что такое настоящая дружба! – заухал Вилли.

– А когда всё закончится, я приготовлю для вас что-нибудь по-настоящему вкусное – то, что любят все существа без исключения, – сказал Горшочек-Вари.

Мобиус покачал головой.

– Это будет нелегко, – сказал он Горшочку. – Но я тебе помогу. Мы вместе изобретём лучшее блюдо на свете.

– Непременно. А я пока пойду, полистаю кулинарные книги. Я ещё недостаточно изучил египетскую кухню, надо восполнить пробелы.

И Горшочек-Вари, позвякивая в такт шагам пузатеньким туловищем-кастрюлей, важно прошествовал к дверям кухни.

На прощание он громко хлопнул крышкой и выпустил клубы ароматного пара.

– Неважно, чем ты занимаешься, – задумчиво произнёс Мобиус. – Главное – делать это хорошо. Мой шеф повар, например, считает главным занятием на свете приготовление пищи. И он прав, потому что еда играет огромную роль, от неё зависят и здоровье, и настроение. Зато для меня нет ничего важнее науки, не зря же я учёный с мировым именем, близко знакомый с самим Президентом Офталамусом. Сейчас я намерен отправиться прямо к нему, он обязательно поможет.

В комнате повисло неловкое молчание, и лишь слышно было, как Вилли вылизывает вазочку из-под мороженого.

– Нам показалось, что Офталамус… мм… не слишком вам доверяет, – деликатно произнесла бяка. – Когда мы виделись с ним в последний раз, то есть когда он выбросил нас из летающего дворца на землю, он проклинал Мобиуса на чём свет стоит.

– Он выкинул нас с высоты в тысячу метров, – подхватил Мишель. – А ребята, между прочим, даже летать не умеют. Им крупно повезло, что рядом с ними в трудную минуту оказался такой великий волшебник, как я. Не будь я супергероем, они бы погибли.

Мышонок важно надул щёки.

– Мишель действительно спас нам жизнь, – согласился Вилли. – А Офталамус сказал, что объявит Мобиуса во всеземной розыск за применение смертоносной магии.

Мобиус покраснел.

– Откуда Президент узнал, что в замке колдовали? – воскликнул он и тут же догадался: – Офталамус увидел чёрные отметки на колдокарте!

– Да, он даже нам колдокарту показывал, – бяка закивала головой. – Она сплошь покрыта пятнами – кто-то колдует в Бякандии по-чёрному, направо и налево. И Президент уверен, что это дело рук Мобиуса.

Существа с подозрением уставились на министра магии, и у каждого вдруг промелькнула мысль: а что, если так оно и есть? Что, если сам Мобиус и колдует?

– Вы тоже мне не верите? – Мобиус теребил локоны седого парика, и на этот раз в бульканье слышалась нескрываемая печаль.

– Конечно, верим! – возразила бяка. – Кто бы вас заколдовал, если не Верховная? Не могли же вы сами себя превратить в статую?

– Да, действительно, – рассеянно согласился Мобиус. – Я не мог сделать такое сам. Клянусь самым дорогим на свете – моим учёным умом – во всём виновата Верховная. Если бы не магия Тридесятого Царства, я не дал бы себя в обиду бяке. Но… погодите-ка, у меня есть доказательства!

Мобиус достал из кармана камзола листок бумаги и развернул.

– Смотрите, это договор, подписанный мною и Верховной, и даже есть свидетель, таракан Савелий. Сейчас он занят тараканьими делами, но по ночам его можно найти в дымоходе, и он охотно подтвердит мои слова. Подписывая договор, я надеялся, что смогу обвести Верховную вокруг пальца и завладеть колдовской книгой, но ничего не получилось. Как же я был наивен! Мне пришлось исполнять то, чего она требовала, и я сотворил дождь из лягушек.

– Так вот кто сотворил дождь из лягушек! – бяка захлопала в ладоши. – Мне понравилось, было весело.

– А бедовый отвар я приготовить не успел, – посетовал Мобиус. – Вернее, отвар-то получился, но когда я захотел переделать его в компот радости, она меня и застукала. Верховная поняла, что я хочу её обмануть, и в наказание превратила в статую. А потом Вилли накрыл меня своей шапкой-невидимкой. И стоять бы мне тут невидимому до скончания века.

– Зато благодаря Вилли мы вас расколдовали! – пропищал Мишель. – Вспомнили, что он шапку забыл, и вернулись за ней. Хорошо, что вас злыдни не нашли – целый поезд приехал сюда на поиски.

– Да, я видел злыдней, – подтвердил Мобиус. – Они молча ходили вокруг меня, но не видели. По чистой случайности ни один из них на меня не наткнулся. А я-то голову ломал, что они здесь делают!

– Они приходили, чтобы арестовать вас, – сообщила Аля.

– Офталамус сказал, что за применение смертоносной магии полагается высылка с Чёрных Холмов, – добавил Вилли.

Мобиус опустил голову и стал вдруг серого, непонятного оттенка, словно выцвел прямо на глазах.

– Я невиновен, – сказал он. – Всё, что я совершил, я делал в интересах этой планеты.

– Вот и отлично! – воскликнула бяка.

– Ух, но куда же делась Верховная?

– Села на Пня и вылетела в окно, – устало пробулькал Мобиус.

– На Пня? Неужели Старый Пень тоже вернулся? – завопили существа на разные голоса.

– Целый год о нём не было ни слуху ни духу. А теперь, когда из Тридесятого Царства заявилась его хозяйка, Пень снова в игре.

– Это осложняет дело, – сказал Мишель.

– Злые силы объединяются против нас, но тогда и мы, добрые, тоже должны объединяться, – произнёс Мобиус.

– А мы не против объединиться, правда, ребята? Вместе мы обязательно одолеем Верховную. Но к Офталамусу лучше не обращаться, а наоборот, держаться от него подальше. Терпеть не могу, когда меня выбрасывают в пропасть! Нам, бякам…

Но не успела Аля закончить мысль, как произошло нечто настолько невероятное, что она поперхнулась. А именно: кто-то лез к ним в окно – в окно неприступного замка, стоящего на крутой горе, на головокружительной высоте.

Сначала внутрь перекинулась одна тощая нога, а затем не менее тощая рука схватилась за подоконник. В следующий момент в комнату запрыгнул… задохлик.

Он окинул существ затравленным взглядом, а узнав Мобиуса, аж весь задёргался.

– Простите, у меня не было другого выхода, Ваше магическое Величество, – пробубнил задохлик, клацая зубами от страха. – Вы не пускали меня в дверь, и я был вынужден проникнуть через окно. Это была крайняя мера: я пытался записаться к вам на приём, но вы отказали мне и моим товарищам восемьдесят четыре раза. Что мне оставалось делать?

– Хм, – задумчиво произнёс Мобиус. – Что-то не припоминаю, чтобы я кого-то прогонял. Может быть, ты мой ночной кошмар?

– Нет, – задохлик отрицательно затряс головой. – Я не кошмар, я обыкновенный задохлик.

– Познакомьтесь, господин Мобиус, это Лем, – сказала Аля. – Если бы не он, я бы не попала в Башню-На-Круче. Задохлики привели меня на кочку Могучку, и я пожелала оказаться здесь, в вашем замке. Лем скромничает, он вовсе не простой задохлик, а великий вождь: все задохлики ему подчиняются.

Лем слушал молча, дрожа и кивая, обычно гладкая шёрстка сейчас стояла на нём дыбом.

– Кажется, что-то припоминаю, – сказал Мобиус. – Однажды я получил письмо, подписанное задохликами. В нём сообщалось, что я должен немедленно бросить все свои дела, чтобы сделать их храбрыми при помощи магии. Письмо заканчивалось фразой: «Ещё раз повторяю: приступать надо немедленно, поскольку этот вопрос крайне важен для задохликов».

– Значит, вы всё-таки получили письмо? – Лем впился в Мобиуса глазами. – А мы-то боялись, что оно до вас не дошло.

Мобиус растерялся.

– Письмо дошло, но, честно говоря, я подумал, что это чья-то хулиганская выходка. А так как я тогда был чрезвычайно занят, то не стал и отвечать.

– А потом ещё восемьдесят три раза после этого у вас не нашлось для нас ни минуты, – с укором произнёс Лем.

– Ух, может, следовало попросить волшебника вежливо? – предположил Вилли.

– Вежливо? – переспросил Лем. – Зачем? Если мне что-то нужно, я так прямо и говорю, без всяких церемоний.

– Да-а, смелости задохликам не хватает, зато наглости не занимать, – задумчиво произнёс Мобиус. – Весьма тяжёлый, запущенный случай, этим удивительным существам действительно требуется помощь волшебника. Пожалуй, я ими займусь.

– А как же Верховная? Неужели вы теперь бросите Бякандию на произвол судьбы ради задохликов? – пропищал Мишель.

– Не волнуйтесь, задохлики не помешают, они даже помогут в борьбе со злом. И не забывайте, что я как-никак министр магии, а значит, могу делать несколько дел одновременно.

– Ура! – неожиданно завопил Лем.

Он присвистнул, и вдруг из оконного проёма показалось множество худеньких ног и рук. Задохлики, дрожа и повизгивая от страха, лезли в окно целой толпой. Переваливаясь через подоконник, они жались к стене и бормотали себе под нос: «Привет, Аля. Привет, Вилли. Привет, Мишель».

Лем подошёл к своим собратьям и обнял за плечи Щуплика.

– Добро пожаловать в мою берлогу, задохлики! – воскликнул Мобиус. – А теперь, когда все в сборе, давайте-ка обсудим наш план. Итак, Але, Вилли и Мишелю я поручаю как можно скорее вылечить муравья, пока колдовство не дало побочных эффектов. Дело в том, что магия, если она применяется продолжительное время, может повлиять на существо – стать частью его самого, изменить его характер. Ну а я начну борьбу против злой колдуньи прямо сейчас, а задохликов я назначаю моими помощниками. Вы согласны, задохлики? – обратился он к испуганным существам.

Существа молчали, глядя на Мобиуса исподлобья. Чувствуя угрозу от министра магии, они уже готовы были разбежаться.

– Вилли, у меня есть к тебе просьба напоследок, – сказал Мобиус ухарю. – Одолжи мне на время твою шапку-невидимку.

– Конечно, берите! – Вилли с облегчением выдохнул: он-то испугался, что ничем не сможет помочь великому магу, а просьба оказалась такой пустяковой. Ухарь откопал в сумке шапку и с широкой улыбкой протянул Мобиусу.

– Носите на здоровье!

Мишель скрипнул зубами: шапка-невидимка принадлежала Лешему, но Вилли с его добротой готов отдать первому встречному не то что шапку, а последнюю рубашку.

– Не волнуйся, Мишель, – успокоил его Мобиус, будто читая мысли мышонка. – У меня созрел хитроумный план, но без шапки-невидимки не обойтись, а создавать новую нет времени. До встречи, Аля, Вилли и Мишель. За мной, задохлики!

С этими словами он вышел из зала, а задохлики трясущейся толпой поплелись за ним.

Аля не выдержала и крикнула им вслед:

– Разве кочка Могучка не исполнила ваши желания? Разве она не сделала вас сильными и смелыми? Что произошло?

– Желания не сразу исполняются, – отозвался Бояка. – Пока что только у Слабика бицепсы выросли, а больше никому кочка не помогла. Но мы все загадали желания и теперь ждём, когда они исполнятся.

Задохлики скрылись за дверью, и из коридора гулко донёсся сердобольный голос Мобиуса:

– Проголодались, задохлики? Что будете есть?

– Хотим погрызть камни, – отозвался Лем.

– Какие предпочитаете? – уточнил Мобиус. – Гранит, известняк, мрамор?

– Любые сгодятся, – сказал Бояка. – Хоть галька, лишь бы поесть чего-нибудь, а то уже неделю песчинки во рту не было.

– Горшочек-Вари, ко мне! – позвал Мобиус.

Шаги удалились, и всё стихло.

Мишель залился смехом:

– Теперь понятно, почему задохлики худые.

– Ух, червяки гораздо вкуснее, чем камни, – произнёс Вилли, накручивая на палец длинный ус.

– Интересно, а как мы выберемся из замка? – спросила вдруг Аля.

– Ух, а правда, как? – подхватил ухарь.

– Запросто! – заявил Мишель. – А я на что? Или вы всё ещё не верите, что я великий маг?

С этими словами мышонок запрыгнул на подоконник и оглушительно пискнул:

– Подать сюда карету!

Не прошло и минуты, как за окном метнулась гигантская тень, а затем они увидели взмах чёрного крыла.

– Ух, Каркало, – выдохнул Вилли. – Мы опять полетим на Каркале?

Вид у Мишеля был крайне самодовольный, он с высоко поднятой головой горделиво поглядывал по сторонам и даже притопывал лапой.

– Прошу садиться!

Друзья осторожно полезли на Каркало, зависшее возле окна замка на огромной высоте. Птица терпеливо подставляла спину с широким, расшитым золотом седлом. Когда Аля и Вилли уселись, мышонок запрыгнул в седло вслед за ними.

– А ты-то куда? – удивилась бяка. – Ты же волшебник, можешь и без Каркала перенестись куда захочешь.

– Прокачусь с вами, всегда мечтал полетать верхом на Каркале, – признался Мишель.

Птица в нетерпении перебирала в воздухе лапами и косила на седоков чёрным-пречёрным глазом, словно вопрошала: «Эй, куда лететь-то?»

И Мишель назвал адрес:

– В Трутландию, на Поляну Весёлого Жоржика.

Каркало рванулось с места, чуть не выронив из седла пассажиров, чьи сердца замерли от страха. Ни с чем не сравнимое ощущение полёта захватило их от ушей до хвостов, и лишь позже, придя в себя, Аля, Вилли и Мишель заметили, какая на небе красотища.