Текст книги "Дороги в неизвестность (сборник)"

Несколько раз мимо пробегали люди непонятной принадлежности, то ли бандиты, ищущие чем поживиться, то ли красно-белые, то ли законная власть. О чем они говорили и на каком языке, не слышно даже мне, а выяснять совершенно желания не было. Пусть бегут, куда хотят.

Иногда меня вызывал Рафик и интересовался делами. Мост они взяли без особых потерь. Охрана не ждала атаки из портового района. Речники пропустили в город разъяренную промполицию в количестве трехсот бойцов, у которой на вооружении оказались два бельгийских танка «Скорпион» и парочка стодвадцатимиллиметровых минометов. Любые баррикады они прошибали и расстреливали сопротивляющихся моментально. Красно-белых вообще в плен не брали. В самом начале пан Латковский занял молодецким ударом телефонную станцию. Летчик провел его по улицам без соприкосновения с противником. Когда телефоны заработали, выяснилось, что у городского арсенала красно-белые расстреляли нескольких пленных прямо на глазах отказавшихся сдаться. Тут уже их готовы были грызть даже зубами.

Потом французы сожгли оба танка гранатометами из засады, и стороны засели в домах, обстреливая друг друга. Только к полицейским присоединялось все больше местных, а неудавшиеся путчисты, попытавшиеся прорваться к реке, были встречены плотным огнем. Решающего перевеса нет ни у кого, но расчет был взять власть быстро. Теперь французы серьезно подумывали выйти из непредсказуемой драки и начали переговоры. В обмен на пропуск они были согласны оставить оружие и неудачных союзников.

Хорошие новости я сразу доводил до общего сведения, и настроение в доме было на удивление веселым.

Уже под утро доблестная охрана, сторожившая въезд, сдуру обстреляла несколько машин с молниями на кузовах. Они моментально остановились, и на землю посыпались, занимая оборону, несколько десятков французов. Вели они себя как опытные бойцы, зря не суетились и обоих малолеток срезали моментально.

В переулок въехал грузовик, в открытом кузове его стояла двадцатимиллиметровая зенитная пушка, из нее тут же открыли огонь по нашему дому. Закричали от испуга дети, и я, под грохот вылетающих стекол и под летающими кусками кирпичной крошки, торопливо забился в угол, вызывая Рафика. Через минуту раздался свист мины, и она разорвалась метрах в трехстах от атакующих. Вторая легла совсем близко к соседнему дому, из окон во все стороны полетели разные обломки, и его изрядно перекосило.

– Правильно, что сначала об амнистии попросили, – азартно закричал Анджей, размазывая по лицу кровь от попавших осколков стекла. – С такой стрельбой они полгорода развалят!

Все-таки третьим выстрелом минометчики угодили рядом с грузовиком, и он медленно опрокинулся на бок. Один из зенитчиков вылетел прямо под борт и дико кричал, придавленный.

– К окнам! – скомандовал я, открывая огонь по подбегающим французам. Рядом нестройно поддержали еще несколько стволов. Оставив двоих лежать, атакующие откатились. Один, без сомнения, мой. Тут прилетела очередная мина и упала точно между нами и французами, так что осколки забарабанили по стене дома, и только чудом никого не зацепило. Французам, похоже, досталось, но тоже не слишком сильно. Я поспешно начал упрашивать прекратить огонь. «Как хочешь», – недовольно ответили с реки и замолчали.

Я лег у стены возле очень удачной дырки и, не высовывая винтовку наружу, посмотрел в оптический прицел. На таком расстоянии работать одно удовольствие. Сначала снял перебегающего бойца, потом застрелил возящегося у грузовика. Они быстро поняли, что работает снайпер, и начали обстреливать дом, но засечь меня не могли, и я еще двоих положил при попытке установить пулемет. Видимо, французы поняли, что так просто нас не достать, и стали отходить. На прощанье я попал в ногу еще одному. Его подхватили товарищи и затащили за угол. Добивать раненого не пытался – не пристало воину стрелять в беспомощного.

Со второго этажа радостно закричали:

– Они уходят.

В наступившей тишине хорошо слышно, как завелись двигатели и одна за другой под прикрытием домов тронулись машины.

Все это заняло очень немного времени. Буквально десять минут – и все закончилось. Результаты столкновения крайне неприятные. У нас трое убитых сразу, еще одному оторвало руку. Две женщины, находившиеся на втором этаже, тоже погибли от ран. Многих изрядно побило обломками кирпичей, но тяжелораненых больше не было.

Из еще вечером симпатичного особнячка наш дом превратился в мрачное здание с выбитыми окнами и множеством дырок в стенах. Про мебель вообще и говорить не стоит – сплошные обломки. Мы еще крайне удачно отделались. Если бы не поддержка минометов, уделали бы французы наше детское ополчение и закидали помещение гранатами.

Приказав внимательно наблюдать за окрестностями, я взял троих ребят и отправился осматривать место боя. Рефлексы в меня вбиты на совесть. Оставить трофейное оружие ржаветь – это надо умом тронуться.

От зенитки толку явно никакого – грузовик крайне неудачно упал, искорежив ее ствол и механизмы наведения. В принципе, починить можно, но нет времени и нет места. Сама машина тоже превратилась в хлам, побитая осколками. Вдобавок бак пробило, и бензин вытек. Как взрыва не произошло – выше моего разумения.

От убитых пулеметчиков достался бельгийский пулемет. Заряжался он из металлической ленты на двести патронов. Одна уже была вставлена, а вторая заботливо приготовлена для работы. На пятерых оставшихся в строю, не считая меня и Даши, огневая мощь была могуча, вот только бельгийский пулемет я держал в руках вообще в первый раз.

Пришлось с умным видом начать изучать. Очень много оказалось дополнительных причиндалов – сменный ствол, крепления для оптического и ночного прицела, правда, при полном отсутствии таковых. Я даже перерыл по новой сумки пулеметчиков, в надежде найти еще чего интересного, но обломался. Никаких особых проблем при разборке-сборке не появилось. Можно и дальше воевать.

Подошла Даша и присела рядом, разглядывая добытые трофеи. Она взяла в руки один из автоматов.

– Болгарский, – сказала она, разглядывая его, и кинула назад в кучу.

– Э?..

– Да маркировка у него другая, – пояснила специалист по продаже оружия. – А так один хрен. Сделано по той же технологии, из тех же материалов и по одному общему стандарту. Многие думают, что старые советские или российские лучше, но в Америке как раз неплохо берут болгарский. Так говорят, – пояснила она. – У нас все идет.

– Мне почему-то кажется, что ты должна лежать на крыше и зорко смотреть по сторонам.

– Я и лежала, – сообщила она. – Пока вы там шарились, честно несла охрану. Теперь меня подменили сразу двое.

Я невольно скривился, вспоминая предыдущих охраняльщиков.

– Пусть привыкают, – немедленно ответила она, явно обратив внимание на гримасу, – а если кого увидят, сначала крикнут.

Даша посидела, глядя на то, как я собираю пулемет.

– Слушай, я уже поняла, что ты чистишь только своих крестников. Оружие и ценности вроде нормально, но вот зачем ты тащишь всякую ерунду? – Она ткнула пальцем в груду сложенного на утащенном из грузовика брезенте добра. – На черта тебе столько часов? Ну, были бы еще новые, а то явно ношеные и поцарапанные…

– Во-первых, импортная фирма. Франция! А во-вторых, если надеть на обе руки несколько пар часов, – серьезно сообщил я, – марсианский песчаный червь никогда не кинется. Он тиканья пугается.

– Это из книги какой-то? – после паузы спросила Даша.

– Не какой-то, а из Стругацких, про светлый Полдень, – закрывая крышку ствольной коробки, наставительно сообщил я. – Эту твою классику про разных Плюшкиных я не проходил, но поскольку мы бороздим пыльные тропинки далеких планет, надо знать, как бороться с разными чудовищами.

– А серьезно?

– А если серьезно… Что ты, собственно, знаешь обо мне?

– Ну, что все знают. У вас целый поселок имеется где-то в глубине Дикого поля. А теперь ищете возможность расселиться, а также пути по рекам, чтобы через опасные места не ходить. Мы за этим и идем. А что, не так?

– Так. Только здесь есть интересный момент. Поселок в глубине и очень далеко. У нас нет контакта с Зонами. Ничего с Земли достать не можем. Прекрасно обходимся собственным кустарным производством, но то, что для тебя ерунда, для нас стоящая вещь. Не продать – вид не тот, а, например, подарить.

– Да уж, некоторые ваши кустарные вещи очень даже больших денег стоят.

– Ну и какое количество «Ткани» может изготовить поселок вручную? И так далее по списку. Так что если с неба упало, надо брать все, вплоть до булавок. Мы, деревенские, в отличие от вас городских, собираем все, что может пригодиться. Ценим даже гнутые гвозди и, как это ни странно звучит, бизоний помет. Если высушить, прекрасно горит.

– Почему тогда не взять остальное? Ты ж отдал ребятам трофеи с троих. А мне «Вепря» с водилы.

– А об этом мы говорили еще на барже. Есть определенные нормы, или мораль, если хочешь. Я убил врага в бою – его добро мой законный трофей. Все остальное делится на отряд. Тем более, если нельзя определить, кто застрелил, или если найдено после боя. Тут у нас формула специальная имеется. Какой процент командиру, какой за правильные действия, принесшие победу, или за помощь раненому. Кстати, раненым и семьям убитых тоже особая доля. И не важно, что вы об этих правилах не знаете. Я знаю, и этого вполне достаточно. Нарушая правила, можно испортить свою… э… карму. Знаешь, что это такое?

– Приблизительно. Последствия и воздаяние за прожитую жизнь.

– Ну, что-то вроде. А точно только философы знают. Вот я ее себе и порчу, нарушая добровольно принятые на себя обязательства.

– Тогда ты должен был получить еще долю как командир! – радостно сказала Даша.

– В теории. Но вы живете не по моим законам. Это раз. Все равно я забрал больше, чем одному требуется. Отнимать еще и это – просто зря обижать остальных, и для хорошего самочувствия им неплохо свой трофей иметь. Это два. Можно взять меньше, а не больше. Карме это только улучшение. Жадность – чувство нехорошее, а щедрость как раз наоборот. Это три.

– А забрать назад глок – это не жадность, портящая карму? – ехидно поинтересовалась она.

– Нет. Пока он тебе нужен. Лишнее оружие может пригодиться. А когда все кончится, в собственном магазине можешь взять сколько пожелаешь. Так что это у тебя жадность.

– Можно подумать, что папа мне позволяет брать в магазине что угодно, – обиженно сказала она.

– А! Тяжелое детство, отсутствие игрушек… Понимаю… Раз такое дело, можешь оставить себе. Считай, подарок. Легко пришло, легко ушло. Почему не сделать приятное симпатичной девушке…

– Легко? – изумилась Даша.

– Конечно, легко. Эти инквизиторы не бойцы были – так, мусор, они способны драться только с безоружными. А, ты про то, как я их… За неимением огнестрельного оружия я большой практик по части холодного. Ты еще не видела, как я из лука стреляю. Меня всякие рефлексии по этому поводу не мучают по ночам. Если ты взял в руки оружие – будь готов к отпору. И не вытаскивай его без причины. А если уж достал – будь готов убивать. Я еще тогда сказал, что в эту историю влип совершенно случайно, и мне нет дела до польских разборок. Ушли бы они спокойно, не стал бы их резать. А дальше уже одно тянет за собой другое. Карма. – Я развел руками. – А вообще, ты что думаешь, я часы продавать собираюсь? Тоже подарю хорошим знакомым. У нас такое поведение вполне нормально. Вот сидишь зимой и что-то делаешь для души – игрушку какую для детей или просто из деревяшки вырезаешь статуэтку. Вот и даришь на праздник. Главное, чтобы это не было по принципу: отдам тебе то, что мне не нужно. Кстати, – «вспомнил» я, – утащив без спроса и разрешения «Говорилку», ты изрядно испортила свою карму и вполне достойна получить по заднице. Ты, наверное, решила, что я забыл?

Даша поспешно отодвинулась и сделала вид, что ей очень стыдно. Так я и поверил.

– Это не игрушка и даже не телефон, который можно купить в магазине. Их всего три штуки есть… хм… собственного производства. У них даже цены нет, то есть они бесценны, потому что их может сделать только один человек. Я все прекрасно понимаю и совсем не против, чтобы ты с Летчиком общалась, но есть определенные правила. Еще раз такое сделаешь, действительно выпорю и не посмотрю на реакцию твоего папаши. Веришь?

Она кивнула.

– Вот и ладно. Еще вопросы есть? А то война войной, а кушать хочется регулярно. Сказала бы ты женскому комитету, чтобы накормили своих защитников.

– Есть у меня еще один вопрос.

Я постарался изобразить мордой лица внимание.

– Не появляются такие законы просто так, – заявила Даша. – У меня такое впечатление, что вы постоянно с кем-то воюете. А с кем, если с Зонами не контачите? С мозгляка или зверюги трофеев не возьмешь.

«Вот так и прокалываются Штирлицы, – подумал я с огорчением. – Сказал А, а она уже и про Б просекла. Ну не учили меня в разведшколах для внедрения».

– Воюем, – подтвердил вслух. – А с чего это нам в голову треснуло переселяться? Соседи у нас очень неприятные, местная фауна называются. И попадаются стайные разумные виды. Здесь про такое даже не слышали. На этом урок просвещения объявляю закрытым. «Многие знания – многие печали» – сказал какой-то древний умник. Сходи разберись насчет пожрать. Хорошо накормленный солдат – хорошо воюет. И наоборот тоже. А я подремлю пока, всю ночь не спал.

Койот появилась последней и, усевшись на пол, для начала расстегнула рубашку и сунула грудь ребенку. Девочка жадно вцепилась в сосок и зачмокала. Была она маленькая, ведь родилась раньше срока.

Когда из степи привезли лиса с проломленной головой, так что мозги были видны снаружи, Койот кинулась на помощь. Давно ей мечталось применить на практике лекции по земной хирургии и сделать что-нибудь эдакое. Только вместо инструментов она пользовалась исключительно собственной силой. Тут главное контролировать количество, чтобы не получить вместо аккуратного удаления осколка кости большую прожженную дырку в мозгу. Зато никакого заражения с воспалением, и даже руки мыть не надо. Работа Мастера – пусть все видят. Вот и доигралась. Вылечив парню рану, она тут же на месте и грохнулась в обморок.

К этому времени появилась Разрезающая плоть и всех повыгоняла из дома. Впрочем, совсем без помощников она не обошлась, кто-то должен был подавать кумыс, выносить окровавленные тряпки, – и происходящее внутри было моментально разнесено Жданкой по роще во всех подробностях. Зверь свое семейство разнообразием и фантазией при выдумывании имен не баловал. Сыновья именовались Неожидан и Неждан, а дочка откликалась на Жданку.

Разрезающая осмотрела Койот и предсказала преждевременные роды из-за перенапряжения. Потом совершенно спокойно изучила результат операции. Вылеченный парень уже вполне очухался и хотел потихоньку смыться от подобного внимания. Попытка не удалась, и под ругань – о неумении следить за своими возможностями, о работе без помощников и нежелании делиться знаниями – он был осмотрен и только потом выставлен за дверь.

Разрезающая отобрала записи земных медицинских лекций и тут же уселась их читать. Жданка долго и красочно рассказывала на следующий день, как Койот «правильно молчала» и даже не стонала. Ребенок вышел быстро и был осмотрен очень тщательно. Паучиха отклонений от нормального развития не нашла, назвала ее Спешащей на свет, сунула девочку матери и удалилась, забрав заодно все лекции и высказав на прощание недовольство отрывочностью и малым количеством материалов.

– Ну, все здесь, – сказал Зверь, взглянув по очереди на каждого и что-то про себя прикидывая.

Это только в теории все легко и просто. В реальной жизни есть масса проблем. Кроме собственных огородов с личной скотиной есть еще и общие для всех дела. Существует обязательная отработка повинностей, вроде регулярного патрулирования по четкому графику. Есть и необязательная, вроде работы в общественных теплицах по выращиванию лекарственных растений. Тут можно и поменяться с соседом, по принципу услуга за услугу. За красивые глаза только незамужним девушкам помогают.

Каждый обязан отдавать в общий фонд, который потом используется на общественные нужды, не менее одной двадцатой своего дохода. Родилось пять жеребят, будь любезен одного в общественное стадо. А хорошим тоном считается отдавать еще и добровольно часть добычи, привезенной из очередного набега к лопухнувшимся соседям. В конце концов, никто не застрахован от тяжелого ранения и что его самого не ограбят добрые молодцы из другого племени. Тогда от рощи на пропитание и обзаведение будет выделена его доля.

Это одна роща. Если несколько семейств объединены, то они также имеют старших и общий фонд. Есть мирный или военный вождь в роще, но есть и отдельный для племени или нескольких семейств. А для общих работ, затрагивающих несколько семейств, имеются и специалисты. Обычный набор – по сельскому хозяйству, совмещающий свои обязанности с животноводством и коневодством, по лечению оборотней и животных, включая домашних, в этом качестве обычно паук, без которого нигде не обойтись. Начальник мастерских, военный вождь и, когда объединение большое, начальник Хищников, как полиция и разведка. Иногда еще есть и заместитель по культурной части, куда относится детское воспитание и обязательное обучение чтению и письму, с попутным изучением математики и простейших знаний выживания. После достижения возраста девяти лет молодых щенков родители пристраивают к наставнику, чтобы получать специальность, необходимую в жизни.

Еще раз оглядев собравшихся, Зверь сказал:

– Можно начинать. И давайте по делу, без длительных отступлений, я заранее принимаю все знаки уважения. Белогривый, начинай.

Толстый брюнет с заметной лысиной и разбойничьей харей почесал солидный живот и принялся излагать.

– На сегодняшний день, если считать всех, включая отправленных в неизвестном направлении, – он искоса глянул на Зверя, проверяя реакцию, и продолжил, не дождавшись пояснений, – имеется пятьсот одиннадцать разумных. Моя первая задача вроде бы проверять, кто на что годен и пристраивать к делу. Сразу скажу, пора перестать принимать всех подряд. У нас имеется страшный перекос по специальностям. Что здесь собралась масса лихих стрелков и угонщиков лошадей – просто замечательно, – саркастически сообщил он, – но проблема в том, что мы пришли на практически голое место и надо работать ручками, – он продемонстрировал свои с мозолями, – а не показывать лихость.

Все, что имелось до нас, уничтожено, сожжено и увезено зелеными. Начинать пришлось практически с нуля. Хорошо еще, – демонстративный поклон в сторону Койот, – что у нас имеется хороший Мастер-паук, да и Старик совсем не лишним оказался – хотя бы деревья-дома, кроме восьми, удалось вылечить. Так что имеется только двадцать восемь здоровых здесь и четырнадцать в дальней роще. Получается, мы уже практически достигли предела численности, и надо либо строить временные постройки, либо ставить обычные дома. А вот кто будет этим заниматься, если ни одного приличного плотника и столяра у нас нет? Патрули, изучение местности – это прекрасно, все по очереди могут, да и поохотятся заодно, только нам требуется слегка другое. Нет, я тоже люблю красивых женщин, но имейте совесть – куда я должен отправить появившихся на прошлой неделе семьдесят баб из Круглых щитов?

– Ты что-то имеешь против нас, рысь облезлая? – прошипела тигрица ему в лицо.

– Старшая! – спокойно осадил ее Зверь. – Она медленно села. – И руку с ножа убери… Вот и хорошо… А чтобы непоняток не было, напоминаю, что я говорил: нет больше Круглых щитов в Клане, – с нажимом сказал Алексей. – Если потребуется, я их опыт непременно использую. А сейчас было сказано ясно – вместе не оставлять. Всех равномерно распределить по рощам и на работы. В свободное время можете встречаться сколько угодно. И если кто-нибудь без разрешения уедет, может уже не возвращаться. Кончилась вольница, надо было думать, прежде чем клятву давать.

– Так она себе всех лучших заберет, – пожаловалась молодая круглощекая девушка-ягуар. – И потом, почему нам не дают винтовки? Она говорит, кто лучше стреляет, тот и получит. Как, интересно, я могу тренироваться, если на меня всех щенков спихнули, а стрельбища так и не оборудовали? Ее подружки постоянно ходят в патрули и стреляют, а мы с Ручейком должны носы вытирать. Неправильно это!

Собрание возбужденно зашумело. Все желали немедленно получить в свое распоряжение по калашникову, кое-кто не отказался бы и от «Сайги», на крайний случай соглашались и на пулемет, причем у большинства присутствующих они уже были, но имелось с кем поделиться. После Большого Побоища огнестрельное оружие превратилось в символ престижа. Белогривый, например, вовсе не собирался воевать в ближайшее время, но отчего ж не походить среди подчиненных с кобурой на поясе…

– Ну, выкричались? – спокойно спросил Зверь после десяти минут взаимных обвинений. – К этому вопросу я вернусь в конце нашего разговора, а сейчас давайте дослушаем, что нам так и не досказал Белогривый. Да, – вспомнил он. – Кто придумал про пальцы?

– А что такое? – осторожно спросила Старшая. – Мы Клан Пятипалых – все виды допускаются. Только нас уже много, и в одной семье есть медведи, тигры, приматы и другие, получается, нельзя говорить «род такой-то», надо же как-то различаться. Можно много разного изобразить. И так, – она показала кулак с большим пальцем вверх, – и так, – демонстрируя то же самое, но с пальцем вниз. – Все записано, чтобы два раза не повторять, а многие жесты прекрасно понимаются – это ж боевой язык.

– И кому принадлежит вот эта эмблема? – Алексей показал сжатый кулак с оттопыренным средним пальцем.

– Нам, – сообщила Койот. – Семья Зверя.

– Там, где я родился, этот жест означает что-то вроде «А не пошел бы ты на…»

Койот равнодушно пожала плечами. Ее чужие обычая не трогали.

– Я продолжаю? – поинтересовался Белогривый.

– Минутку, – поднял руку Пинающий Медведь. – Я все-таки хочу решить вопрос с оружием раз и навсегда. Извини, Вожак, но мне это все надоело. Каждый день одно и то же, да еще и обязательно подловят где-нибудь без свидетелей и, ласково улыбаясь, предложат мне замечательного племенного жеребца «просто так», многозначительно поглядывая на кобуру. И ведь еще два месяца назад каждый рожу кривил и рассуждал про неблагородное поведение и нарушение чести воина. Говорю для всех, и передайте своим, – в дальнейшем, кто опять подвалит, сразу в глаз получит. Это не великая тайна, большинство и так в курсе. По одному «Корду» и «Печенегу» есть в каждой роще. Они находятся в общественной собственности, но есть два подготовленных расчета – всего четыре бойца, и еще двое учились на замену. Каждый из них имеет по пистолету Стечкина и снайперскую винтовку Драгунова одну на двоих. Без личного оружия нельзя. А надо было в свое время соглашаться, – злорадно сказал Пинающий, глядя на возмущающегося Белогривого. – Еще два «Печенега» относятся к общему резерву и хранятся у Вожака. Если он посчитал нужным отдать их Старшей – это его дело. И у нее теперь имеется две пары бойцов с таким же личным вооружением. Мне это не нравится, но он так решил. Если кто забыл, напоминаю: ничего из всего этого, включая и прочее огнестрельное оружие, никто не покупал за своих коней. Вот он, – показал на Зверя, – захочет и отберет. В своем праве.

Кто-то попытался роптать, но Пинающий Медведь грозно глянул, и наступила тишина.

– Дальше, – продолжил он, – по пятнадцать калашей в каждой роще, по десять карабинов «Сайга» и по пять Драгуновых и стечкиных, не считая тех, что у пулеметчиков. Я сразу поделил всё поровну и поставил единственное условие – в первую очередь получает тот, кто покажет лучший результат. Ну и, естественно, определенное везение было нужно. Кто пришел раньше, как раз под распределение попал, а тот, кто появился сегодня, в ближайшее время может только смотреть и завидовать. Но отдельным идиотам я запретил выдавать и в будущем тоже. Смотрю тут: один стреляет, пока его товарищ у мишени стоит, хорошо еще, что промахнулся. Другой решил заглянуть в дуло – нет ли там чего интересного? – с пальцем на курке, а третий умудрился затвор потерять. Три часа искали и, только позвав Следака, нашли совсем в другом месте. Хорошо еще, что тот такие вещи видит.

Пинающий Медведь замолк на минуту, оглядел всех и добавил, подводя итог:

– Есть еще общий запас оружия – по десять видов каждого образца, которое используется для обучения не имеющих пока личного. Никто не получит в собственность, можете и не надеяться.

– А вот Живой обвешался «железом» с головы до ног, когда уходил, – пробурчал Белогривый.

– Когда отправишься по тому же адресу, – Пинающий Медведь выразительно посмотрел на него, – тоже получишь, сколько унесешь. Я сказал – вы услышали. В ближайшее время новых поступлений не предвидится.

– А вот я сейчас тебя поправлю, – довольно сказал Стальной Молот. – Зверь нам в мастерские тоже образцы давал, – доставая из-за спины сверток и разворачивая его, – рассказывал он. – Мы тут слегка покумекали, некоторых материалов в наших условиях сделать нельзя, зато можно применить другие. Получилось у нас вот что, – он протянул Зверю стечкин.

Тот взял пистолет в руки и удивленно посмотрел на Мастера.

– Ага, – довольным тоном сказал росомаха, – теперь вес почти на полкилограмма меньше. Осталась единственная металлическая часть – боек. Все остальное из пластика и металлокерамики.

Собрание в полном составе полезло посмотреть поближе, и Алексей передал по кругу.

– Абсолютно точная копия, но это пробный экземпляр, его требуется проверить на количество выстрелов, точность и еще десяток параметров. Расчеты – одно, а практика, бывает, совсем другое. Доводить еще придется довольно долго, но, в принципе, через годик сотню экземпляров мы сделать способны. Правда, придется загрузить этой работой всех, и ни на что другое времени уже не будет. Мы работали, используя метод порошковой отливки, станки-то ты так и не привез. И про цену, – ухмыляясь, добавил росомаха, – тогда и поговорим. Это вам не штамповка будет – все пожелания внимательно выслушаем и исполним.

– А патроны? – заинтересовано спросил Зверь.

– Вот с этим хуже, – поскучнев, ответил Стальной. – То есть сделать мы вполне можем, но каждую штуку вручную – не имеет смысла. Стоимость работы огромная, а выстреливается за минуту. Проще купить у человеков. Или, – с надеждой сказал он, – устрой мне посещение патронного завода. Я посмотрю процесс, а также и какое оборудование требуется.

– И как ты себе это представляешь? – скептически спросил Зверь. – В каком качестве собираешься осматриваться? Они тоже не заинтересованы в конкурентах. И вообще… Кругом одни люди, и совершенно не умеют себя вести. Через день там будет парочка покойников, и мне придется извиняться перед тем, кто тебя пристроит на завод.

– А я потерплю, – с надеждой сказал Стальной.

Старшая заржала.

– Он терпеливый, – хлопая Мастера по плечу, сказала она сквозь смех. – За помощником только вчера бегал с палкой. Бедняга до сих пор возвращаться боится. Подумаешь, деталь запорол.

– Вот разорвет у тебя дуло при выстреле, – сердито сказал Стальной, – будешь смеяться с осколком в морде.

– Ладно, вопрос временно закрыт. Все высказались, кто хотел. Тебе, Мастер, спасибо. Я подумаю, что можно сделать. Проблема не купить, все упирается в транспорт. Запихать в фургон больше полтонны не получится, а кроме меня на сегодняшний день и ехать некому. Показывать проход чужакам я не хочу. Значит, максимум два фургона и все. А все ходят со списками, – Зверь искоса глянул на Койот, – и то им надо, и это. Как раньше прекрасно обходились без этого множества вещей, не представляю. – Он пожал плечами и обратился к Пинающему: – Медведь, послушай, те, кто хочет получить в будущем огнестрельное оружие в первую очередь, пусть поработают в свободное время. Давно пора стрельбище нормально оборудовать. И всех взрослых, без исключения, прогнать через тренировки. Не знаю, как стволы, а патроны я точно привезу. Можешь даже соревнование устроить. Нарисуй таблицу и отмечай, кто за кем в очереди. Все в зачет: лежа, стоя, с колена, очередь на два-три патрона. И не только на точность стрельбы, а еще сборка-разборка, разные виды оружия. Метание гранат. И работу на Клан не забудь записать, не хрен только о себе заботиться. Вопрос о покупке лично для себя, – сказал он, кивая Белогривому на его тыканье себе в грудь, – я тоже обдумаю. Принципиальных возражений у меня нет, просто в первую очередь для Клана. Будет возможность и место – сколько угодно. Мне же лучше, если я смогу не думать, как снабжать всех. Если узнаю, что из Клана уйдет на сторону, – спокойным тоном продолжил он, – убью. Сколько бы и чего взамен не предлагали – обязаны прийти ко мне или, в мое отсутствие, к Старшей. Кто этого не сделает, будет иметь очень большие неприятности. Всем об этом сказать, чтобы потом не кричали про незнание. Что касается щенков… У нас их…

– В роще шестнадцать, – с готовностью сказала Зеленый Лист, – и еще двадцать шесть беременных самок. А у Ручейка семь и одиннадцать.

– Ага, возьмешь Жданку в ученицы. Будет тебе кому помочь, тем более, когда начнут рожать.

– Это еще не самый плохой вариант, – вполголоса сказала Койот.

– И есть у нас однорукий шакал Камень с горы, – недовольно глянув на нее, сказал Зверь. – Я с ним говорил, для молодых хороший наставник будет. Завтра он к тебе подойдет. Это за счет общего фонда. Родителям сейчас не до детей, так пусть будет старый вояка, все лучше, чем бегают неизвестно где. А теперь, давай, Белогривый, продолжай с того места, где тебя прервали, и не отвлекайся.

– А о чем это я говорил? – спросил тот сам себя. – А! Склады, коптильня, теплицы восстановлены. Изгороди из колючего кустарника для домашнего скота сохранились от кошек. Рубить их зеленые не стали – слишком много мороки. Кролики и куры размножаются нормально. Лошадей у нас даже слишком много. На этом все хорошее, увы, заканчивается, – Белогривый развел руками. И продолжил говорить: – Огороды могут обеспечить только то количество Народа, которое уже есть сейчас. Зерна хватило только потому, что мы продали зеленым их собственных лошадей. Вообще еды, кроме мяса, практически ноль, семян осталось только на посев, и неизвестен результат. Без удобрений, а их тоже нет, неизвестно что за урожай получим. Надо сажать горох, фасоль и родственные им растения, обогащающие почву азотом. Потом надо будет резать стебли, а подземную часть оставлять в земле для подкормки. Для этого придется всех в поле выгнать – еще та морока, а на одном горохе не проживешь. Когда здесь Большой Поход был, сожрали абсолютно все, вплоть до не сожженных запасов силоса. Если в этом году выкрутились за счет соседей, то в будущем, если не запастись заранее, будет падеж домашнего скота.