Текст книги "Криасморский договор. Торг с мертвецами. Том 1"
Автор книги: Марина Баринова
Жанр: Героическая фантастика, Фантастика
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 5 (всего у книги 19 страниц)
– Великий наставник Ладарий – лицемерный интриган, превративший веру в средство заработка, – отрезал Грегор. – А Эклузум, его маленькое церковное княжество, стало олицетворением двуличия и порока! Средоточием лжецов в рясах, которые безнаказанно воруют и обманывают всех, кто им доверился. Они даже основали собственный банк. Банк в церкви! – король распалялся все сильнее. – Где, любезный кузен, в какой главе Священной книги сказано, что слуги божьи должны брать мзду с простых людей и заниматься ростовщичеством? А индульгенции? Где сказано хоть слово про искупление грехов серебром?
Демос пожал плечами.
– Нигде. В Священной книге много о чем не сказано. Например, там нет ни слова о Священных походах… – он многозначительно улыбнулся, глядя прямо в глаза Грегору. Тот помрачнел. – А ведь ты уже который год намереваешься собрать войско и обрушить праведный гнев на тех, кого называешь лицемерами и мздоимцами в сутанах. Но о чем ты не подумал – или подумал, но пренебрег этим, – так это о том, какие страдания твой Священный поход принесет мирным жителям империи. Людям, которые ничем не провинились перед тобой и богом, но которые окажутся на пути у твоей армии. Что с ними станет? – спросил Демос, сделав глоток вина. – Мы с тобой прекрасно понимаем, какая участь ожидает невинных имперцев, реши вы со своим новым другом-рудом вторгнуться на наши земли. Грабеж, насилие, мучительные пытки и смерть в огне, если кому-нибудь из твоих безумных жрецов привидится какой-нибудь дурной знак. Этого ли желает твой бог, Грегор Волдхард? Страданий невинных душ ради твоей мести? Не это ли проявление гордыни, которую так осуждал Последний сын божий?
Правитель Хайлигланда устало усмехнулся.
– Мой бог? Разве и не твой тоже, кузен? На все его воля. Если Священный поход угоден Хранителю, он состоится.
«Если тебе что и втемяшилось в голову, ничем оттуда не вытащить. Интересно, все Волдхарды такие упрямые, или с Рейнхильдой все же можно договориться?»
– Как бы то ни было, пока Священный поход нужен тебе и только тебе.
– Спорить не буду, – кивнул Грегор и впервые притронулся к кувшину с вином.
– Зачем? Когда трон империи пустовал, а император Креспий ещё не родился, я мог понять твои стремления. Мы с тобой были лишь претендентами…
Глаза Волдхарда в один миг превратились в лед.
– Я перестал им быть по милости церкви, которую ты так защищаешь.
«О, так значит, ты всерьез собирался бороться за трон? Интересно».
– Ты начал мешать Эклузуму, и от тебя избавились законным образом, – объяснил Демос, не сводя глаз с кузена. – Буду откровенен: о троне империи я не мечтал и не желал взваливать на себя это бремя. Но Ладарий решил поставить на меня – и то лишь потому, что знал меня дольше. Поначалу все шло гладко, но затем я проявил характер там, где не следовало. Много раз, – он не смог удержать печальной улыбки, вспомнив всех, кого потерял в этой борьбе. – Церковники поняли, что управлять мной не получится. От меня тоже попытались избавиться, но не вышло. И тогда я еще не знал, что императрица родила наследника.
– Горелый лорд не знал? – удивился Волдхард. – Верится с трудом. Неужто твои шпионы не так хороши, как о них болтают?
«Вот она, репутация!»
Демос разочарованно покачал головой и откинулся на спинку кресла. Разговор затянулся, тело начало затекать.
– Мои руки короче, чем может показаться, – пояснил он. – К сожалению, я слишком поздно понял, какую игру затеял Эклузум. Они умело скрыли беременность императрицы и хорошо отвлекли нас от неё. Ладарию требовался повод столкнуть нас лбами. Нас с тобой, – Демос указал пальцем на Грегора. – И ему это удалось лучше, чем следовало ожидать. Но вряд ли Великий наставник предполагал, к чему приведет твоя обида на церковников. Мне и моим близким здорово досталось в мясорубке, которую устроил Ладарий, и все же я вдоволь повеселился, глядя на его растерянность, когда просочились новости о твоей ереси.
– Реформах.
– Как угодно.
– Ты ведь тоже не жалуешь Эклузум, – заметил Грегор. – Почему же тогда продолжаешь защищать?
– Мне плевать на Эклузум, но я защищаю страну. При других обстоятельствах я бы отдал Ладария и всех причастных тебе на растерзание. Однако церковь слишком крепко вплетена в имперскую власть, и отсечь ее просто так я не могу. Эклузум находится на территории столицы. Это центр паломничества, сердце веры подданных всей империи. Символ величия бога, если тебе угодно. Я обязан его защищать, даже если искренне считаю Ладария последним сукиным сыном. Это мой народ, и я поклялся ему служить.
– И что ты предлагаешь?
– План, который может спасти твой Хайлигланд. Прошу, выслушай его и не делай поспешных выводов. Все, что меня заботит – безопасность страны. Откажись от Священного похода на империю. Оставайся дома, носи любые титулы, води дружбу хоть с варварами, хоть с вагранийцами! Продолжай реформировать церковь на своих землях, но, прошу, не угрожай нам. С Ладарием я как-нибудь решу проблему, благо он мешает и мне. Я даже буду хлопотать в Малом совете о том, чтобы Хайлигланд приняли обратно в Криасморский договор. Это снова откроет для вас торговые пути и облегчит жизнь твоему народу. Прекратится голод, вы перестанете зависеть от хлеба Гацоны и военной помощи рундов… Все, что от тебя требуется – отказаться от бессмысленного Священного похода.
Грегор внимательно слушал, и Демосу показалось, что местами молодой король даже кивал некоторым словам, очевидно, считая их здравыми.
«Если у меня получится хотя бы заставить его задуматься…»
– Нет, – отмел все надежды Волдхард. – Прости, этому не бывать.
Демос обмяк в кресле.
– Не хочешь или не можешь? – продолжал спрашивать он, уже зная, что ничего не добьется. Грегора было невозможно шантажировать, бесполезно взывать к любви и долгу. Если он решил, то пойдет до конца. – Зачем тебе проливать кровь тысяч достойных мужей и жен ради мести всего нескольким церковникам? Неужели ты не видишь смысла в моих словах?
– Твое предложение разумно, но если я соглашусь на него, Хайлигланд потеряет все, за что я сражаюсь, – Грегор сокрушенно покачал головой и сделал молодецкий глоток прямо из кувшина. – Слишком поздно, Демос. Дело даже не в борьбе за корону империи: я готов признать младенца на троне. Ты понимаешь, почему я объявил Священный поход? Понимаешь на самом деле?
– Тебя оскорбили.
– Не только меня. Мою страну. Моих людей. Сколько раз мы проливали кровь в войнах с рундами? Сколько раз Криасмор нам помог? Ни разу. Что мы получили от этого союза? Ничего хорошего, кроме новых налогов и повинностей. Вы всегда использовали Хайлигланд, но тогда, после смерти Маргия, вы все выставили нас деревенскими дурачками, использовали меня и выгнали прочь. Довольно, Демос! Хватит унижений. Мы скорее будем голодать, чем снова унижаться перед Эклузумом, – не сдержавшись, Грегор опустил кулак на стол. Кувшинчик подпрыгнул с жалобным звоном, свечные огоньки затрепетали. – Мы не пойдем на попятную. Гацонские товары дороги, рунды – кровожадны и вероломны. Но лучше они, чем вы. Я не могу быть слабым. Больше не могу позволить себе быть мягкосердечным и миролюбивым. И не могу забрать данное слово. Слишком поздно, кузен, – прошептал он. – Время упущено. Назад дороги нет.
«Не могу его винить. Грегор действительно оказался зажат в тиски. И слишком дорожит всем, чего добился».
Демос понимающе кивнул.
– Благодарю за откровенность. Я не хочу быть тебе врагом, Грегор Волдхард. И никогда им не был. Соперником – да, но не врагом. Помни об этом и знай, что если однажды ты переменишь решение, я сделаю все, чтобы достичь мира.
Грегор залпом допил остатки вина и поднялся, едва не задев макушкой низкий свод потолка.
– Я понимаю тебя, кузен, – удивительно мягко проговорил он. – Ты служишь стране всеми средствами, как это делает и мой эрцканцлер. Порой эти методы причиняют мне боль, порой вам приходится идти на обман, но я понимаю искренность ваших намерений. Вы оба пытаетесь вернуть мир, пролив как можно меньше крови. Достойная цель. Но этому не бывать, пока существует Эклузум. Ты прекрасно понимаешь, что конец этой битвы наступит только тогда, когда падет либо власть Ладария, либо моя.
– Подумай ещё.
– Я не изменю решения, – отрезал Волдхард. – Ответь, почему ты не убил меня сейчас, когда была возможность?
«Потому что Ладарий лишил меня обоих братьев. Заставил человека, которому я доверял больше всех, предать меня. Очернил мое имя. Стравил с кузеном и расшатал империю. О, я жажду дожить и увидеть своими глазами, как его церковная империя рухнет под натиском новых идей, что проникнут на наши земли, словно заморский сорняк. Проникнут, пустят корни, укрепятся и разрастутся, точно мокрица на грядке. Я хочу видеть падение власти этого старого ублюдка, его беспомощность и слабость. Я хочу станцевать на его костях и сжечь их до углей! Но пройдёт ещё много времени, прежде чем все это произойдёт. И пока ты, Грегор Волдхард, нужен мне живым. Я не хочу убивать тебя хотя бы потому, что это принесет радость Эклузуму».
– Потому что ты мне не враг, – только и ответил Демос. – Кто знает, чем все это закончится?
– Войной.
– Значит, война.
– Да, – глухо отозвался Грегор, напоследок заглянув в глаза Демосу. Что он силился там увидеть? – Я не люблю убивать, Демос. Я столько раз это делал, что от кровопролития меня тошнит больше, чем ты можешь себе представить. Но я не идиот и знаю, как можно изменить мир. Кровью и сталью. Только так. Я ценю твою попытку решить все миром.
– Дай знать, если обстоятельства изменятся.
– Не изменятся. – Грегор направился к двери, но на миг задержался и напоследок коротко кивнул Демосу. – Прощай, кузен. Да смилуется над тобой Хранитель.
«Время покажет».
2.2 Сифарес
Артанну окружало мутное небытие.
Эннийский дурман оказался на редкость забористой дрянью. Густой дым курящихся кристаллов обволакивал сознание, путал мысли, туманил взор плотной пеленой. Малейшая попытка пошевелиться отдавалась тяжестью, словно ко всем членам приковали по гире. Мысли ворочались медленно и рассеивались так стремительно, что Артанна мгновенно забывала, о чем думала.
Она понятия не имела, сколько времени провела в этом состоянии, но каким-то образом понимала, что рядом с ней постоянно кто-то находился. Сквозь сладкий бред она чувствовала, как ее поили, иногда кормили какой-то мерзостью, а затем снова подсовывали под нос лампу с курящимся дурманом.
Поначалу ей это даже нравилось: густой дым уносил прочь кошмары и воспоминания, погружал в благостное забытье, где стиралась грань между настоящим и грезами. В этом сладком мороке не было лиц и голосов погибших по ее вине людей. Никто не звал ее, не обвинял, не смотрел с укоризной. Никто не спрашивал, зачем она покинула ставший родным Гивой и поступила на службу к Грегору, желая исполнить старую клятву. Никто не напоминал, чего эта клятва стоила самой Артанне и всему ее отряду. В этом бесконечном тумане было спокойно и уютно, но лишь пока дурман действовал в полную силу. Ибо когда морок отступал, кошмары и воспоминания обо всем пережитом наяву наваливались скопом. Гремели упреки покойников, звенела сталь, стонали раненые… Она раз за разом слышала их всех. И никуда не могла от них деться.
Но громче всех выла совесть. Ослабленный дурманом разум уже не мог сопротивляться, и чувство вины за сотни разрушенных жизней пожирало ее заживо снова и снова. Затем, измученная, она ненадолго проваливалась в спасительный мрак, но вскоре пытка повторялась и длилась до тех пор, пока апотекарий – или кто там следил за ее пленом – не подкидывал новых кристаллов в лампу.
Знал ли Медяк, на что обрек ее, когда приказал держать одурманенной днями напролет? Или то была кара за дерзость? Если так, лучше бы он просто посадил ее на цепь или приказал отсыпать десяток плетей у позорного столба – боль и унижение вытерпеть куда проще, чем сражаться с собственными демонами. Она всегда им проигрывала.
Артанна почувствовала, что воздух снова стал легче – дым рассеивался, новых кристаллов не жгли. Туман перед глазами побледнел, но она не чувствовала облегчения: сейчас начнется самое страшное, и она снова не сможет сопротивляться тому, что вылезет из глубин сознания.
Ее затошнило. Артанна попыталась перевернуться на другой бок, отчего-то боясь испачкать драгоценный ковер. Из последних сил она цеплялась за реальность, заставляя пальцы впиваться в тканую материю, а легкие – дышать.
– Как… запущено, – звучал где-то вдалеке знакомый голос, но Артанна не могла понять, чей. И был ли он вообще реальным? – Боюсь… переборщили… Следовало… Будет недоволен.
Она скрючилась в спазме, когда пустой желудок исторгнул желчь. Кто-то тут же подхватил ее, поднес к лицу мокрую тряпку и бережно держал, пока она не перестала корчиться.
– Возвращайте, – прозвучало сквозь туман, но Артанна снова не смогла разобрать и половины фразы. Глаза слипались от вечной слабости, руки отяжелели. Ее прошиб холодный пот. – Нужна…
Миг спустя ей сунули ей под нос какую-то склянку.
Тело отозвалось первым. В нос ударил неописуемо отвратительный запах – стой Артанна на ногах, ее бы сшибло на пол, а так тело лишь против воли выгнулось дугой. Глаза распахнулись и едва не вылезли из орбит, она шумно вдохнула и мучительно закашлялась. В груди горело, мышцы свело судорогой, а в голову словно воткнули стальную иглу. Из глаз покатились крупные слезы – не то от боли, не то от осознания собственной беспомощности.
– Мать… вашу, – захрипела Артанна и уставилась в расписной потолок. Пелена дурмана окончательно рассеялась, но шевелиться все еще совсем не хотелось. – Сволочи…
– Тише, тише, – успокаивал ее знакомый голос, теплая сухая рука нежно, почти по-отечески, гладила по голове. – Скоро пройдет. Потерпи.
– М-медяк?
– Симуз, дорогая. Симуз.
Эмиссар помог Артанне сесть. Она отметила, что выглядел он куда лучше, чем в их прошлую встречу, да и приоделся богато: небесно-голубая шелковая туника с золотой вышивкой выгодно оттеняла медь волос. На загорелых руках красовались дорогие браслеты с разноцветными камнями. Джерт даже в кои-то веки выскоблил лицо и приятно пах. Но глубокие тени под вечно прищуренными глазами никуда не делись.
– Воды, – попросила Артанна. Безмолвная темнокожая служанка с готовностью передала ей кубок. Позади рабыни у стола копался в склянках апотекарий.
Вагранийка сделала несколько глотков и снова закашлялась. Голова все еще мучительно болела. Медяк разжал пальцы узницы и отставил кубок в сторону.
– Как самочувствие?
– Угадай.
– Понимаю. Ничего, сейчас мы приведем тебя в порядок.
– А ты куда собрался? – спросила Артанна. – Вырядился, как на свадьбу.
Эмиссар пожал плечами.
– Может, и на свадьбу. Понятия не имею, что на уме у Магистра. Кстати, для тебя он тоже кое-что приготовил, – Артанна удивленно взглянула на него. – Нам выбирать не приходится.
– Да знаю я! Лучше скажи, что с нашим уговором?
– Кое-что выяснил. Но меньше, чем ожидал. Не беспокойся, я помню о своих обещаниях.
Апотекарий нарочито медленно собирал принадлежности. Симуз жестом поторопил его. Наконец, когда мастер удалился, а служанка отошла подальше, Артанна притянула эмиссара к себе и спросила на ухо:
– Меня разбудили по приказу Эсмия?
– Да.
– Зачем?
– Не знаю, – он тяжело вздохнул в ответ на ее усмешку. – Неужели ты думаешь, что мне ведомы все его тайны?
– Надеялась.
– Увы. Сегодня утром Магистр приказал привести тебя в чувство. Единственное, что мне известно – вечером состоится важная встреча. Во дворце кого-то ждут, но не официально. Секретность – параноидальная. Всюду Золотые перья – элита гвардии Магистрата. Даже я не могу и шагу ступить, не нарвавшись на кого-то из них. Но если Эсмию ты там понадобилась, мое дело – привести тебя в чувство и доставить, куда он скажет.
– Какая честь, охренеть можно! Ваше эмиссарское величество соизволили снизойти.
– Не паясничай. На этот раз все серьезно. Наряд, что Эсмий прислал для тебя, вагранийский. И драгоценности почти королевские, из личной сокровищницы Магистра.
Артанна откинулась на подушки, не сводя пристального взгляда с Джерта. Голова наконец-то заработала. Она была рада в кои-то веки пошевелить мозгами – боялась, что дурман напрочь лишил ее способности мыслить.
– Я должна произвести впечатление, – заключила вагранийка. – Видимо, он хочет представить меня как главу Дома Толл.
– Других причин не вижу.
– Не нравится мне это, Медяк. Не понимаю, на что ему там сдался ты.
– Я его эмиссар. Сама знаешь, что это значит.
– Хотела бы не знать.
Симуз легонько пихнул ее в бок:
– Расслабься, Толл. Мы доставили друг другу кучу проблем, но я все же тебе не враг. Просто выполняю свою работу.
– Дерьмовая у тебя работенка.
– Я ее не выбирал.
Он посмотрел на нее так, что Артанна не решилась задавать вопросы. Не сейчас. Она уже все испортила один раз, когда вынудила его запереть ее и одурманить. Если нужно, Симуз пойдет на это снова, а может и на что похуже. Что у него было на уме на самом деле, Артанна даже не представляла, но все же верила ему. В конце концов, в Сифаресе она не могла доверять никому, кроме Медяка.
Темнокожая служанка вернулась в компании нескольких рабынь и обратилась к Эмиссару по-эннийски. Артанна не смогла разобрать, о чем она говорила. Симуз кивнул и, встав, помог вагранийке подняться на ноги. Конечности все еще плохо слушались, и ему пришлось поддерживать узницу, пока та не поймала равновесие.
– Они забирают тебя в термы, – сказал он. – Будь умницей и не усложняй мне жизнь.
– Если мне не нальют вина, даже не надейся, – ответила Артанна и нетвердым шагом направилась к женщинам. – Закончим с этим поскорее.
* * *
Эсмий любил пощеголять богатством и древностью рода, из которого происходил. Порой стремление Магистра продемонстрировать величие Дома Флавиес казалось Симузу излишним, а местами и вовсе неуместным. То, что для Десари выделили многокомнатные покои, эмиссар объяснял кровным родством и желанием Эсмия держать внучку как можно ближе к себе. Но он долго не мог понять, зачем вагранийской наемнице выделили апартаменты, достойные герцогини.
Симуз расположился в гостиной, ожидая, когда рабыни закончат с приготовлениями Артанны. Эсмий приказал ему лично привести вагранийку на встречу и не брать сопровождающих. Таинственность происходящего, и правда, казалась беспрецедентной даже для такого загадочного козла, как Эсмий Флавиес. Убивая время, Симуз размышлял о событиях последних дней.
Кое-что он начал понимать лишь сейчас. Артанна всегда была нужна Эсмию живой: когда Магистр отправлял за ней эмиссара, задачу он поставил четко – любой ценой, любыми средствами доставить ее в Сифарес в целости. А вместе с ней и браслет Шано, дающий право заседать в правящем совете Ваг Рана. Симуз справился, но после прибытия в Эннию их с Артанной пути ожидаемо разошлись. До недавнего времени Магистр не посвящал помощника в свои планы и утаивал слишком многое, чтобы предугадывать его мотивы.
И все же сейчас мозаика начала складываться. Флавиесы издавна занимались в Магистрате внешней политикой, и Симуз связывал активность Эсмия с последними событиями в Ваг Ране. Влиятельные эннийцы и раньше проявляли ненавязчивый, но стойкий интерес к вагранийским чудесам, но все никак не могли подступиться к закрытому государству. Сейчас, когда власть в Ваг Ране единолично захватил Заливар нар Данш, а его правление породило волнения в народе, появился шанс воспользоваться неразберихой.
Но все в Магистрате осознавали, что вагранийцы – народ замкнутый, вспыльчивый и недоверчивый до абсурда. А раз так, то не подпустят подданных Эннии и на полет стрелы к сколь-нибудь важным тайнам. И уж тем более к Двери, будоражившей умы эннийских магусов столетиями. Поэтому Магистрату требовался не просто свой человек в Ваг Ране и даже не обычный ваграниец, но кто-то, чье имя было бы на слуху у всех. Кто-то, кто сможет противостоять Даншу. Кто-то, за кем пойдут все недовольные, озлобленные и жаждущие мести люди. Судя по доносам, таких с каждым днем становилось все больше.
Кто-то вроде Артанны нар Толл, чей древний и уважаемый Дом оклеветал и уничтожил Данш.
История Артанны вписывалась в этот замысел идеально: наследница могущественного рода, потомок первых Шано. Фхетуш – человек, неподвластный колдовскому воздействию и способный открыть Дверь. Единственная из Толлов, кому не только удалось дважды спастись от Данша, но и нарушить его планы. Не без помощи Симуза, разумеется, но о том вагранийцам знать не следовало. Кроме того, у Артанны имелся железный мотив для мести не только за семью, но и за свой наемный отряд, костяк которого вырезал вагранийский узурпатор.
С кем бы Эсмий ни назначил встречу, Симуз был уверен: Артанну представят как главу Дома Толл, полноправную Шано и живую свидетельницу злодеяний Данша. Не разыграть такую соблазнительную карту Магистрат, конечно же, не мог. Все прошло как по нотам и означало лишь одно – битва за Ваг Ран уже началась. Вопрос в том, какую роль должен сыграть в ней сам Симуз.
Из глубины покоев доносились тихие разговоры служанок, шорохи ткани, редкие, но незабываемые ругательства Артанны на пяти языках. Наконец, шум приблизился. Эмиссар встал, готовясь встречать узницу. Хотя могла ли она теперь ею называться?
Первой вышла старшая рабыня: по сложившейся на юге Эннии традиции мастер должен был лично представлять свою работу на суд заказчика. Темнокожая женщина поклонилась и отступила в сторону, пропуская Артанну.
– Мы сделали все возможное, хотя никогда не видели, как одеваются вагранийцы. Только по рассказам, – обратилась рабыня по-эннийски. – Но эти шрамы… На госпоже их столько, что все невозможно скрыть. Мы пытались, но… Простите, господин. Если что-то неправильно, мы тут же…
– Все в порядке, – рассеянно отозвался эмиссар и снял с пояса кошель. – Магистр благодарит вас за великолепную работу. Раздели награду с помощницами.
– Спасибо, господин! – рабыня бухнулась на колени и подползла к нему, роняя слезы. Должно быть, она была родом с Тара: там хозяева слуг не баловали, а многие и вовсе не считали их за людей. Эсмий же, следовало отдать ему должное, относился с уважением к любому труду и щедро платил даже рабам. Потому многие продолжали служить ему даже после того, как выкупали свободу. – Спасибо! Спасибо!
Симуз поднял причитавшую женщину на ноги, не сводя глаз с итога ее многочасовой работы. То, что он увидел, действительно его потрясло.
Это была не Артанна. Не та Артанна нар Толл, с которой он познакомился в Гивое, за которой проследовал в Эллисдор, которую дважды спас в Ваг Ране и привез в Эннию. Не та обаятельная пьяница, с которой они в шутку бились на ножах и дрались в кабаке с хайлигландской солдатней. Не та сломленная потерей войска и предательством друга женщина, что умирала у него на руках в вагранийском лесу.
И это было красиво.
Перед ним стоял другой человек, если ее вообще можно было назвать человеком. Все черты внешности, что выдавали в ней вагранийку, служанки выделили и подчеркнули: резкие скулы выпирали на все еще молодом треугольном лице, подбородок выглядел еще острее, чем обычно. Раскосые вагранийские глаза подвели черной краской так, что разрез казался почти кошачьим, а бледно-серая радужка смотрелась жутковато. Длинные седые волосы выпрямили и убрали в безупречно гладкий высокий хвост, голову вместо обруча охватывала тонкая серебряная цепочка, к которой крепились подвески с прозрачными кристаллами. Мочки ушей, губы и верхние фаланги пальцев посеребрили.
Слишком высокая для женщины, Артанна смотрелась еще выше. Обычно на ее тощем теле любая одежда висела мешком, сейчас же под него подогнали каждую пядь ткани. Узкое верхнее платье из плотного черного атласа стягивало талию и бедра, разрез на подоле открывал взору нижнюю юбку из легкого серого шелка. Стоячий воротник переходил в глубокий вырез, демонстрировавший несколько старых шрамов на груди – напоминание о плене в Рундкаре. Черный шлейф с серебристой вышивкой по канту тянулся на добрых три шага. Рукавов у платья не было – искромсанные шрамами руки Артанны создавали зловещий контраст с изящным нарядом.
Так она и должна была выглядеть, если Эсмий действительно задумал то, о чем догадывался Симуз. Грамотный ход. Такое зрелище впечатлит и отвлечет кого угодно от истинного замысла Магистра.
– Доволен? – спросила она.
– Весьма эффектно. Никогда не видел подобного.
Жестом он отослал рабынь, напоследок еще раз поблагодарив за отличную работу.
– Не удивительно. Это церемониальное облачение ваграниской знати, – сухо сказала Артанна. – Что бы ты обо мне ни думал, я не идиотка, Симуз Джеридас. Как только увидела наряд, сразу сообразила, к чему идет дело. Эсмий намерен заявить о моих правах Шано публично.
Она говорила с холодным спокойствием и держалась отстраненно. Это давалось ей так естественно, словно она провела большую часть жизни не в казармах, а на родине, в залах Валг дун Шано с другими советниками. Артанна даже говорила иначе. Прежние нервозность и порывистость движений куда-то испарились. Симуз понятия не имел, что она была способна на подобную перемену.
А еще он понял, что запомнит ее такой навсегда. И раз впечатлило даже его, то и остальных проймет.
– Я пришел к тому же выводу, – кивнул эмиссар. – Что думаешь?
– Сыграю роль, которую он мне дал. По крайней мере, теперь становится понятно, зачем я ему понадобилась. Пойдем.
– Погоди. Не хватает одной мелочи, – Симуз вытащил из поясного кошеля браслет с синим камнем. Тем самым, который так удачно выкрал до того, как до Артанны добрался Данш. – Ювелир сделал для твоей семейной реликвии новую оправу. Дай руку.
Артанна удивленно приподняла бровь и ничего не сказала, лишь позволила застегнуть браслет на левом запястье.
– Теперь ты готова. И прошу: веди себя прилично.
– Я умею держаться в обществе, – отозвалась Артанна. – Просто редко выпадала возможность. Спасибо, Симуз. И еще кое-что, – она расправила шлейф и взглянула эмиссару в глаза. – Рабыни солгали. Тот, кто шил это одеяние, прекрасно знал, что делал. Здесь каждый стежок выполнен так, как нужно. Откуда эннийцам знать такие детали вагранийского быта?
* * *
Симуз провел Артанну тайным ходом, который соединял разрозненные постройки дворцового комплекса Флавиесов. Сотню лет назад среди эннийской знати было модно выносить некоторые залы и помещения отдельно от основного здания. В одно из таких они и следовали. Эсмий скромно называл его Ажурной беседкой, хотя беседовать и закусывать там могли одновременно человек шестьдесят – настолько она была велика.
Когда они добрались до места встречи, небо над Сифаресом уже потемнело. Стража молча расступилась перед эмиссаром и его спутницей, убедившись, что оба были безоружны.
– Идем?
– Да, – кивнула вагранийка. Симуз распахнул резные двери. В нос ударила смесь благовоний, масла для ламп, воска и фруктового вина. Они очутились в маленьком зале, где их встретили безмолвные слуги. Из глубины беседки доносились голоса – несколько мужчин о чем-то спорили по-эннийски, звенели бокалы. Кто-то смеялся.
– Кажется, начали без нас, – заметила Артанна.
Симуз узнал одного из слуг. Раб-евнух входил в свиту Эсмия.
– Здравствуй, Аллар, – поприветствовал эмиссар. – Нас ждут?
Раб поклонился.
– Давно. Прошу, идите за мной.
Симуз попустил Артанну вперед. Он шел, оглядываясь по сторонам, хотя понимал, что здесь точно мог чувствовать себя в безопасности. Блики сотни свечей отражались в витражных стёклах, выполненных по гацонской моде. Громадные окна занимали все пространство от пола до потолка. Артанна же смотрела прямо перед собой, словно не замечала окружавшей ее красоты. Что-то в ней переменилось, и переменилось слишком быстро. Видеть ее сдержанной и учтивой было чертовски непривычно.
Раб остановился в начале зала, подал знак другому слуге и отошел в сторону. Людей, впрочем, здесь было немного, зато каких! Симуз насчитал всех семерых Магистров – самому молодому было не меньше сорока. Гости словно соревновались друг с другом в богатстве нарядов: даже на мужчинах драгоценностей было столько, что хватило бы выкупить небольшое королевство. За длинным низким столом прислуживали две темнокожие рабыни неземной красоты. У девушек, должно быть, отсутствовали языки либо они были немы: другую прислугу на такие встречи не брали. По характеру блюд и отсутствию лишних свидетелей эмиссар убедился, что сбор Магистров в действительности был тайным. В беседке оставили лишь все необходимое.
Эсмий повернулся к вошедшим и просиял:
– Наконец-то! – он поднялся с подушек и направился к ним. – Мы уже заждались.
Разговоры смолкли. Артанна не шелохнулась, даже когда за ее спиной закрылись двери.
– Почтенные Магистры! Верные слуги нашей необъятной родины! – сыпал любезностями Эсмий, приближаясь к вагранийке. Симуз видел, как заходили желваки на ее лице, но она не проронила ни слова, лишь еще выше вздернула подбородок. – Сегодня я заявил, что пора действовать, и все вы меня поддержали. Эннии нужен Ваг Ран, а Ваг Рану – Энния. В дни своей молодости я вел переговоры с одним вагранийским Шано. Признаюсь, этот советник меня покорил: прогрессивные взгляды, мудрость, прозорливость – черты, которые его народ редко демонстрирует чужакам. Мы вели увлекательную переписку, и я даже имел честь принимать его в Эннии. Никогда не встречал столь открытого вагранийца, клянусь! Пожалуй, нас даже можно было назвать друзьями. Советник многое рассказал мне о Ваг Ране и заставил иначе посмотреть на этот недружелюбный и закрытый народ. Поверьте, у нас гораздо больше общего, чем кажется на первый взгляд. Именно тогда, чуть больше тридцати лет назад, я понял, что Эннии стоит во что бы то ни стало наладить отношения с Ваг Раном. И с тех пор работал над этим.
Эсмий взял Артанну за руку и подвел к столу. На Симуза он даже не взглянул.
– Того советника звали Шано Гириштан нар Толл, и я до сих пор скорблю о его гибели. Все вы знаете, что произошло с его Домом.
Магистры согласно кивнули. Эсмий взглянул на Артанну и тепло улыбнулся, словно действительно вспоминал что-то хорошее. Может, и вспоминал – не был же он таким сукиным сыном с самого рождения.
– И все же Гириштан не был бы собой, сдавшись так просто, – продолжал энниец. – Они убили его сына Валгиша, но никто из заговорщиков и помыслить не мог, что Гириштан успеет передать титул главы Дома дочери. Ее списали со счетов, когда отправили в Хайлигланд. И они просчитались. У Дома Толл есть полноправный лидер и наследник.
– Так это она? – спросил магистр в вышитой жемчугом алой тунике и указал длинным пальцем на Артанну. Энчах – самый молодой род Магистрата. Но Симуз знал эту семью как одну из самых деятельных. И помнил, что с Домом Флавиес они дружбы не водили.
Правообладателям!
Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.