Текст книги "История исторической науки России (дореволюционный период): учебник для бакалавров"

1. Какие изменения наблюдаются в XVII в. в осмыслении вопроса о месте Руси, России во всемирной истории?

2. Какие перемены происходят в историческом национальном сознании в результате испытаний «Смуты»?

3. Назовите «историков-мыслителей» (мемуаристов), составивших труды и охарактеризуйте то новое, что они привнесли в историографию.

1. Временник Ивана Тимофеева / пер. О. А. Державиной. – М.; Л., 1951.

2. Временник Ивана Тимофеева // Памятники литературы Древней Руси: Конец XVI – начало XVII веков. – М., 1987.

3. Державина О. А. Дьяк Иван Тимофеев и его «Временник» // Временник Ивана Тимофеева. – М.; Л., 1951.

4. Перевезенцев С. В. Тайны русской веры. От язычества к империи. – М., 2001.

5. Полосин И. И. Иван Тимофеев – русский мыслитель, историк и дьяк XVII в. // Ученые записки Московского государственного педагогического института им. В. И. Ленина. – Т. 60. – Вып. 2. – М., 1949.

6. Сказание Авраамия Палицына / подг. текста и комментариев О. А. Державиной и Е. В. Колосовой. – М.; Л., 1955.

Посольский приказ, предшественник Коллегии, а затем Министерства иностранных дел России, на протяжении более 200 лет (XVI–XVII вв.) относился к центральным учреждениям с общегосударственной компетенцией[293]293
  Рогожин Н. М. Посольский приказ: колыбель российской дипломатии. – М., 2003. – С. 9, 14.


[Закрыть]. Во второй половине XVII в. в период царствований Алексея Михайловича (1645–1676) и Федора Алексеевича (1676–1682) Посольский приказ был культурным и идеологическим центром России. Профессиональные переводчики трудились над составлением справочников, исторических трудов и даже стихотворным переводом. Среди них были талантливые люди, которые привнесли в историческое повествование документальность, поскольку при составлении текстов опирались на делопроизводственную письменность. Таким образом, думные чины Посольского приказа были проводниками тенденции, характерной для литературы и исторического повествования XVII в., – тесной связи повествовательного текста с делопроизводством.

К концу XVII в. в архиве Посольского приказа хранились документы великокняжеского и царского архива: духовные и договорные грамоты, акты избрания царей и поставления патриархов, остатки делопроизводства верховного и центрального управления XIV–XVI вв. и др. материалы. Они не только использовались в справочных целях в повседневной дипломатической работе, но служили Источниковой базой исторических книг, написанных в стенах Посольского приказа думными чинами, его служащими. Направлением работы приказа стало составление трудов по истории страны, утверждающих величие России и ее международный авторитет.

Известны сочинения не только действовавших сотрудников, но и бежавших из России лиц, которым за границей пригодились навыки, полученные ими в Посольском приказе. Перед теми, кто сбежал, не стояло программной патриотической установки. Вполне объяснимо, они проявляли враждебную настроенность к России, получившую отражение в их текстах.

Одним из таких сбежавших за границу авторов был Григорий Карпович Котошихин (Кошихин) (казнен в Швеции в 1667), бывший подъячий Посольского приказа. После побега из России в Польшу он перебрался в Пруссию и далее в Любек и в Швецию[294]294
  В 1666–1667 гг. он жил в Стокгольме под именем Ивана Александра Селицкого, где был обвинен в убийстве своего домохозяина и казнен.


[Закрыть]. По заказу шведского правительства с «ободрения» государственного канцлера Швеции графа Магнуса Делагарди в 1666 г. Котошихин составил «Описание Московского государства, различного сословия людей, в нём находящихся, и их обычаев, как во время радости, так и во время печали, а также описание их военного дела и домашней жизни».

Наибольший вклад в составление книг по истории внес Артамон Сергеевич Матвеев (1625–1682)[295]295
  А. С. Матвеев. Дипломат. Воспитывался при царском дворе вместе с будущим царем Алексеем Михайловичем; был воспитателем Н. К. Нарышкиной – матери Петра I. Погиб во время стрелецкого бунта.


[Закрыть], глава Посольского приказа в 1671–1676 гг. На этом посту он сменил А. Л. Ордина-Нащокина. Матвеев имел одну из самых больших библиотек в России. Под его руководством был составлен справочник по дипломатической переписке – «Большая государственная книга» или «Титулярник», а также «История русских государей, славных в ратных подвигах, в лицах» и «История избрания и венчания на царство Михаила Федоровича».

Матвеев считал, что Россия должна все свои силы сосредоточить на решении важнейшей проблемы – присоединении Правобережной Малороссии. В присоединении Малороссии к России Матвеев видел «прицепление естественной ветви к ее историческому корню». Он считал, что об уступке Киева полякам «и помыслить страшно». Свои концептуальные представления он старался реализовать, будучи дипломатом, и содействуя упорядочению малороссийских дел, усилению в Малороссии московской власти.

В «Титулярнике» впервые была воспроизведена иконография московских государей и патриархов с конца XVI в., а также портреты и титулы тех монархов Европы и Востока, с которыми поддерживала дипломатические отношения Россия. Текст, доказывающие законность и преемственность династии Романовых от Рюриковичей и ее богоизбранность, писали дипломат и писатель, выходец из Молдавии Николай Гаврилович Милеску-Спафарий и подъячий Посольского приказа Петр Долгово. В создании миниатюр «Титулярника», подчас имевших портретное сходство, участвовали ученики Симона Ушакова: И. Максимов, Д. Львов, Г. Благошин и др.[296]296
  Историография истории России до 1917 года / под ред. М. Ю. Лачаевой. – Т. 1. – М., 2003. – С. 72.


[Закрыть] Поскольку большое внимание было уделено описанию отношений России с государствами и народами Запада и Востока, «Титулярник» стал первой книгой по истории внешней политики России[297]297
  Там же.


[Закрыть].

Первой научной монографией можно по праву считать «Скифскую историю» (1692) стольника Андрея Ивановича Лызлова (род. в 1650-е гг. – ум. не ранее 1697), выдающегося историка допетровской эпохи, участника Крымских (1687, 1689) и Азовских (1695–1696) походов.

Труд Лызлова готовился для Посольского приказа, находившегося в 1680-е гг. в ведении В. В. Голицына, под командой которого Лызлов служил во время Чигиринских и Крымских походов. Практическое предназначение работы и предопределило ее принципы: прагматизм и отсутствие провиденциализма.

Главный труд Лызлова посвящен истории обороны России и героическому сопротивлению, которое оказывалось турецким завоевателям. Автор подробно излагает ход осады Константинополя в 1453 г., анализирует причины успехов осман, указывая на «междоусобные христианские развраты и нестроения», стяжательство и захватнические тенденции правителей западных стран. Он пишет, что из всех европейских правителей на призыв византийского императора помочь в борьбе с турками откликнулся только московский князь Василий Дмитриевич, приславший ему в конце XIV в. с монахом Иродионом Ослебятей «много казну». Важнейшим уроком гибели Византии Лызлов считает необходимость объединения перед угрозой завоевания, разума и стремления к миру.

Показывая силу Османской империи, которой она обладала к концу XVII б., тем не менее, Лызлов подчеркивает, что даже в моменты наивысших военных успехов Турция была уязвима. Опираясь на факты, он подчеркивает, что в результате упорного народного сопротивления в разных странах турки периодически терпели поражения, и формулирует тезис о том, что их военные победы преходящи. К концу XVI в. все ощутимее для турок становилось сопротивление им в Европе. Лызлов проводит мысль о необходимости единства действий европейских народов во главе с Россией против турок, подготавливая концептуальное обоснование будущего наступательного внешнеполитического курса.

Возможность создания международной коалиции против Османской империи Лызлов доказывает, характеризуя героев сопротивления, среди которых были представителей разных стран и народов. В их числе: генуэзец Джованни Джустиниани Лонго, герой обороны Константинополя в 1453 г.; венгр Иоанн Гунеад (Янош Хуняди, по прозвищу Корвин) (1407–1456), прославившийся в сражении на Косовом поле в 1448 г. во время обороны Белграда. Он задержал продвижение турок в Венгрию. Милош Обилия – сербский герой Косовской битвы 15 июня 1389 г. Албанский князь Георгий Кастриоти (ок. 1405–1468) руководил борьбой албанского народа против османских завоевателей. Он имел связи с венгерским героем Иоанном Гунеадом. Таким образом, Лызлов поставил задачу координации и объединения усилий для противостояния, а в дальнейшем и борьбы с грозным противником.

Лызлов анализировал этногенез восточных народов, объяснял особенности мусульманской религии, раскрывал сложности международных отношений в Европе в XIV–XV вв. с целью выявления перспектив развития Российского государства. Для Лызлова «скифская история» является широким понятием, которое включает в себя этническую историю восточных и южных соседей славянских племен, проблему взаимоотношений Руси с кочевниками, историю Золотой Орды и тех татарских юртов, на которые она в конце концов распалась, а также историю турок Малой Азии и особенно Османской империи, южного соседа Российского государства, отношения с которым к концу XVII в. стали выходить на первый план в российской внешней политике. Не случайно наиболее подробно освещены сюжеты, связанные с историей Османской империи и ее вассала – Крымского ханства – в то время злейшего врага Российского государства. Лызлов рассмотрел характер подчинения Крымского ханства Османской империи.

История Лызлова стала первым в России исследованием истории Османской империи и Крыма, османо– и крымско-русских отношений. В создании такой работы Лызлов опередил европейскую (французскую, английскую и венецианскую) историографию, также проявлявшую в то время интерес к Османской империи и собиравшую о ней сведения. Французский король Людовик XIV (1639–1715) издал специальные указы о сборе сведений об Османской империи. Его усилия поддерживали кардинал Ришелье, позднее – Ж. Б. Кольбер. В то время французское посольство в Стамбуле было научным центром, собиравшим турецкие рукописи. Французские дипломаты проходили специальную стажировку, что позволило им стать первыми французскими учеными-востоковедами.

Лызлов в Османской империи и Крымском ханстве не бывал. Но свое исследование он создал на основании максимально возможного тогда привлечения источников и литературы и их критического анализа. Лызлов привел обширный список использованной им отечественной и зарубежной литературы на русском и польском языках, а также латыни. В числе русских источников Лызлов активно пользовался «Степенной книгой» и «Синопсисом», «Историей о великом князе московском» А. М. Курбского. Одним из первых Лызлов применил историографический метод.

Лызлов изучил «Описание Европейской Сарматии» Алессандро Гваньини (1538–1614), но в ряде случаев он отдавал предпочтение «Хронике…» М. Стрыйковского, которой доверял, не учитывая характера изложения событий в летописях, и делал ошибки в датах, именах и фактах.

Отказавшись от компиляции как способа написания текста, Лызлов сопоставлял разные историографические источники, выявлял расхождения в сообщениях и оценках разных авторов, делал отсылки к источникам. Труд Лызлова позволяет судить о высоком уровне исторических знаний в России в конце XVII в. Характер критической работы Лызлова с текстами дает основание говорить о «Скифской истории» как о важном этапе в становлении русской исторической науки и вкладе Лызлова в отечественную историографию. Это было первое в отечественной литературе сочинение, в котором рассматривалась историю тюркских народов.

«Скифскую историю» А. И. Лызлова высоко ценили историки XVIII в.: В. Н. Татищев, Г. Ф. Миллер, П. И. Рычков.

3 ноября 1657 г. для написания новейшей истории России, возвышающей роль Романовых, царь Алексей Михайлович подписал указ о создании Записного приказа, чиновникам которого предстояло написать продолжение Степенной книги, от правления царя Федора Иоанновича до правления царя Алексея Михайловича.

Записной приказ просуществовал два года, но своей основной задачи не выполнил. Размышляя об историографической значимости деятельности Записного приказа, М. Б. Свердлов оценил ее с позиции предлагавшихся подходов, в частности, дьяком Тимофеем Кудрявцевым, а также общей историографической ситуации в историческом знании России и Европы, и ожиданий царя Алексея Михайловича. «Конструктивное значение деятельности Записного приказа, – по мнению М. Б. Свердлова, – прослеживается в том, что уже в середине XVII в. она создавала условия для написания многопланового исторического произведения о новейшем периоде истории России, а также для формирования нового, нелетописного метода изучения ее древней истории»[298]298
  Свердлов М. Б. М. В. Ломоносов и становление исторической науки в России. – С. 92.


[Закрыть].

Продолжение средневекового подхода к изложению исторических событий в жанре Степенной книги, т. е. последовательного изложения «царского родословия» по «степеням и граням царственным» было уже не осуществимо после смерти последнего царя-рюриковича Федора Иоанновича (1598). Историческое повествование о последующем избрании на царство Земским собором Бориса Годунова (1598), а позднее Василия Шуйского (1606), событий Смутного времени, польской интервенции и избрания на царство Михаила Романова (1613) требовали иных оснований. Предстояло структурировать идею династической преемственности Рюриковичей и Романовых, которая собственно и занимала царя Алексея Михайловича.

Дьяк Записного приказа Тимофей Кудрявцев предлагал иные темы исторических сочинений: «воинские походы на их государских окрестных неприятелей, и бояр, и воевод посылки с ратными людьми на окрестные ж неприятели их государские», «о милосердном примирении великих государей царей Российских к окрестным их неприятелем государским», «поставления патриархов на пресловущий град Москву и митрополитов, и архиепископов, и епископов во грады», «о поставлении вновь градов и иных достохвальных государственных дел и всякого строения при державе великих государей царей Российских»[299]299
  Там же. – С. 91.


[Закрыть]. При такой постановке вопроса отсутствовало главное, с точки зрения царя

Алексея Михайловича, рассказ, сконцентрированный вокруг высоты царского сана. Подход Кудрявцева не создавал требуемой идеологической опоры власти Романовых, поэтому царя Алексея Михайловича он не вдохновил.

Стремление русских мыслителей понять истинные причины катастрофы, постигшей русскую государственность в начале XVII в., побуждало обращаться их к аналогичным событиям в жизни других государств[300]300
  Томсинов В. А. История русской политической и правовой мысли X–XVIII века. – М., 2003. – С. 139.


[Закрыть]. Важным фактором, который воздействовал на содержание исторических произведений в России в середине и во второй половине XVII в., а также позднее, были польские и австро-немецкие работы по истории России, которые, в свою очередь, отражали интерес, существовавший на Западе к Русскому государству.

Опираясь на русский перевод «Хроники» польского историка М. Стрыйковского, Т. Кудрявцев предлагал начинать древнейший период русской истории не с правителей – Гостомысла и Рюрика с братьями, а с ранней истории славян, к предкам которых тогда относили сарматов. Для такого научного, нового по тому времени подхода дьяк испрашивал разрешения царя [301]301
  Свердлов М. Б. Указ. соч. – С. 91.


[Закрыть].

Исторические предпочтения царя имели большое значение. Однако царь Алексей Михайлович не собирался отказываться от традиции возведения своего великокняжеского рода к Прусу, а тем более следовать поляку М. Стрыйковскому. Предложение последовать западному, в данном случае польскому, образцу оказалось для царя неприемлемым.

Задачу, поставленную царем Алексеем Михайловичем перед Записным приказом, спустя десять лет решил дипломат, дьяк приказа Казанского дворца, а позднее Разрядного приказа Федор Иоакимович (Иванович, Акимович) Грибоедов (ок. 1610–1673), прапрадед А. С. Грибоедова, знаменитого автора комедии «Горе от ума».

Ф. И. Грибоедов стал первым официальным летописцем династии Романовых. Ему давались царем сложные поручения, он участвовал в составлении Уложения 1649 г. Выполнил Грибоедов и царское пожелание написать обобщающее произведение по русской истории, подготовив к началу 1669 г. «Историю о царях и великих князьях земли Русской». Позднее к его труду добавляли записи о новых событиях. Для возвышения Романовых над другими потребовалась помощь преданий, генеалогического подтверждения того, что власть московских государей являлась результатом многовековой работы русской истории. Поэтому центральным сюжетом стала история царского рода.

На первый взгляд «История…» Грибоедова опирается на «Степенную книгу». Кратко ее пересказав, иногда на нее ссылаясь и цитируя, автор сохранил периодизацию по степеням, событийную канву и поучительный тон.

Но под «прикрытием» старины Грибоедов создавал новую схему династического порядка самодержавного царства. В новых исторических условиях, когда с пресечением династии Рюриковичей выродился порядок разделения территории государства между детьми, и создавалась основа для развития абсолютистских тенденций, Грибоедов осознанно не последовал в изложении начальной истории царской династии за хорошо знакомой ему «Степенной книгой».

М. Б. Свердлов обратил внимание, что Грибоедов устранил из повествования события военно-политической истории Руси. Александр Ярославич назван Грибоедовым «Невским», но о его победе над шведами не сообщается. Говорится, что он поехал в Орду к «царю» Берке «по многих преславных победах на татар и на немец», хотя побед у Александра над монголо-татарским войском не было. Также и Дмитрий Иванович назван «Донским», но о победе на Куликовом поле речи не идет[302]302
  Свердлов М. Б. М. В. Ломоносов и становление исторической науки в России. – С. 97–98.


[Закрыть].

Краткое изложение династической истории Рюриковичей Грибоедов продолжил до царствования Ивана IV, создав его идеализированный портрет. Перед автором стояла задача не просто конкретизировать генеалогические связи, подтверждающие родство Рюрика и императора Августа, а показать родство с ними бояр Романовых, и таким образом установить генеалогическую связь Романовых с Рюриковичами. Тем самым бояре Романовы оказывались на недосягаемой для других княжеских родов высоте.

Важнейшим концептуальным фактом у Грибоедова является женитьба царя Ивана IV на Анастасии Романовне Романовой, так как этот брак соединил династию Рюриковичей с боярским родом Романовых. Вторым важнейшим фактом, демонстрировавшим укрепление династии и вместе с ней легитимность власти Романовых и их прав на престол, являлось царствование одного из трех сыновей от брака Ивана Грозного с Анастасией Романовой – Федора Иоанновича (1584–1598).

Соединив матримониально две династии – Рюриковичей и Романовых, Грибоедов приступил к разрешению следующей задачи – повышению статуса рода Романовых, и возведению его к Прусу и Августу, к которым уже была возведена династия Рюриковичей в XVI в. Через общее родство проводился тезис об уравнении происхождения двух династий – Рюриковичей и Романовых.

После того, как Грибоедов справился с основной задачей, он перешел к подробному изложению последующих событий, показывая драматизм положения рода Романовых в 1598–1612 гг. Особое внимание автор уделил гонениям на Романовых со стороны Бориса Годунова.

За свой труд Грибоедов получил щедрое вознаграждение от царя Алексея Михайловича, что свидетельствует об удовлетворении царя. Романовы, бояре по происхождению, оказывались в равном положении с Рюриковичами. Остальные княжеские ветви не были уже ровней недавним боярам Романовым[303]303
  Свердлов М. Б. М. В. Ломоносов и становление исторической науки в России – С. 99.


[Закрыть].

Рождавшемуся русскому абсолютизму требовалось идеологическое обоснование. С помощью генеалогического повествования создавалась необходимая власти концепция, которая была оформлена «в соответствии с новейшей эстетикой западноевропейского классицизма».

Концепция Грибоедова, принадлежавшая к официальной историографии (М. Б. Свердлов пишет о «придворной историографии»), являлась не столько анахронизмом, сколько она отражала формирующиеся новые реалии.

1. Почему Посольский приказ становится культурным и идеологическим центром России во второй половине XVIII в.?

2. Что нового привнесли в историческое описание думные чины Посольского приказа?

3. Какую задачу ставил царь Алексей Михайлович перед Записным приказом, и какой подход к истории предложил Т. Кудрявцев?

4. В чем Вы видите значение труда А. И. Лызлова «Скифская история»?

5. Какую оценку Вы можете дать генеалогическому труду Ф. Грибоедова?

1. Белокуров С. А. Из духовной жизни московского общества XVII века. О Записном приказе. – М., 1903.

2. Богданов А. П., Чистякова Е. В. «Да будет потомкам явлено…»: очерки о русских историках второй половины XVII в. и их трудах. – М., 1988.

3. Лызлов А. Скифская история. – М., 1990.

4. Лызлов А. Скифская история. – М., 2012.

5. Рогожин Н. М. У государевых дел быть приказано… – М., 2002.

6. Чистякова Е. В. Формирование новых принципов исторического повествования: этюды по русской историографии конца XVII в. // Исследования и материалы по древнерусской литературе. – Т. 3. Русская литература на рубеже двух эпох (XVII – начало XVIII вв.) / отв. ред. А. Н. Робинсон. – М., 1971. – С. 171–184.