Текст книги "История исторической науки России (дореволюционный период): учебник для бакалавров"

Разделение на степени осуществлено в соответствии с авторской концепцией. Все правления 1054–1113 гг. выделены в одну – третью – степень для того, чтобы, отказавшись от принципа изложения по старшинству, выделить среди правителей в течение этих 59—ти лет в качестве главного первостепенного лица князя Всеволода, от которого идет линия владимирских князей, а не старшего Ярославича.

Таким образом, вводился принцип изложения русской истории по степеням, когда главенствующий князь каждого рюрикова колена определялся не старшинством, а значимостью своей деятельности для государственной жизни Руси.

Группируя исторический материал по степеням, и повествуя о временах возвышения Москвы, составитель отказался от выделения великих княжений, принципиально характеризуя только княжения московские. В жизнеописании Даниила Александровича московского о нем говорится как о великом князе, хотя таковым он не был, поскольку не сидел на великом княжении, в отличие от своих сына, брата и отца. В «Степенной книге» жизнеописание князя Даниила поставлено в начало 9-й степени, в ее первую главу. Тем самым подчеркивалось его первостепенное положение среди князей в 9-м колене Рюриковичей, если вести счет колен от равноапостольного Владимира.

Русская история рассматривается в «Степенной книге» как генеалогически единая цепь святых московских государей и их предков, «богоутвержденных скипетродержателей». В центре каждой степени – биография государя, сопровождаемая сочинениями о митрополитах и святых, живших в то время. Многие биографии приближены к житиям святых. Новизна подхода к русской истории заключалась в ее биографическом преломлении. История Московской Руси была понята как череда сменяющих друг друга поколений московских князей и одновременно как история их благочестия.

В условиях опричнины «Степенная книга» осталась недописанной. Изложение русской истории в ней доведено до августа 1560 г. (до конца 7068 г.), однако в тексте есть упоминания о событиях лета 1562 г. и февраля 1563 г. На этом основании исследователи относят начало написания «Степенной книги» к 1560 г., а его завершение – к 1563 г. (от марта до декабря). Таким образом, «Степенная книга» появилась в созидательный период царствования Ивана IV, по существу завершая его в области исторической мысли. Вместе с тем «Степенная книга» подводила предварительный итог развития древнерусской книжности старомосковского периода. Политические концепции «Степенной книги» использовались Иваном IV и его преемниками, поскольку фактор наследственного положения в истории России действовал как политический фактор.

Легенда о происхождении русских государей от Августа обрела статус исторической истины. Иван IV был убежден в своем «римском» происхождении. По царскому примеру многие старинные роды русского дворянства начали создавать легенды о выезде своих предков из-за границы, в том числе «из Прус». Легенда вошла в официальную историософию, став устойчивой идеологемой. Происхождение правителя служило первостепенным основанием для присвоения ему особого статуса. История осмысливалась в категориях наследственного «самодержавства», поэтому в тексте использовался этот термин и его производные.

Генеалогическая концепция дополнила сложившуюся чуть ранее эсхатологическую концепцию – «Москва – Третий Рим». «Не совпадая, они сближались в определении точки отсчета: и «Ромейское царство», и династия Калитичей, ведущая происхождение от Августа-кесаря, во времена которого воплотился Христос, начинают свое историческое бытие в тот момент, когда «Господь в Римскую власть написася», т. е. был включен в перепись населения империи. Это для средневекового сознания было равнозначно благословению царствования Августа»[250]250
  Каравашкин А. В. Указ. соч. – С. 408.


[Закрыть]. Таким образом, историософское самоописание Московской Руси осуществлялось под воздействием двух несходных, но родственных концепций.

1. Охарактеризуйте первые генеалогические концепции, их авторов и решавшиеся ими задачи.

2. Что представляла собой Степенная книга и в чем Вы видите ее значение?

1. Власенко П. Г. «Книга Степенная царского родословия» и ее значение в древнерусской исторической письменности. – Ч. 1. – СПб., 1904.

2. Сиренов А. В. Степенная книга: история текста. – М., 2007.

3. Степенная книга царского родословия по древнейшим спискам. – Т. 1 – М., 2007; Т. 2. – М., 2008.

4. Усачев А. С. Степенная книга и древнерусская книжность времени митрополита Макария. – М.; СПб., 2009.

В конце XV – начале XVI вв. в условиях набиравшего силу процесса централизации Русского государства, вступившего на путь реформ, власть ставила вопрос о развитии идеи самодержавной власти московских государей, и на него активно рефлексировала общественная мысль.

Идеологическая устремленность письменного творчества в Московском государстве проявляла себя исключительно многосторонне, в том числе, и в бурно развивавшейся публицистике. Расцвету публицистики способствовали интерес к современности и вера в силу слова и убеждения. Публицистика проникала в летопись, жития святых, в деловую письменность и другие жанры. Так много как в конце XV – начале XVI вв. на Руси никогда не спорили. Создавались сочинения, «напрямую сопрягавшие нравственно-религиозные и церковные вопросы с обустройством государства. Возникла и новая коммуникативная ситуация: в пределах одного языка культуры стали возможны различные, порой противоречащие друг другу позиции»[251]251
  Каравашкин А. В Указ. соч. – С. 417.


[Закрыть].

Более 30, известных исследователям, русских публицистов XVI в. выражали интересы разных слоев русского средневекового общества. Наиболее изучены позиции представителей: духовенства (Нила Сорского, Иосифа Волоцкого, митрополита Макария, митрополита Даниила, Зиновия Отенского, Максима Грека, Ермолая-Еразма) – они не были безучастны к современным вопросам власти, ее отношению к церкви, ко внутрицерковным проблемам и социальной политике; боярства (Федора Карпова, Андрея Курбского); служилых людей и дворянства («воинника» Ивана Пересветова); и высшей государственной власти (Ивана Грозного).

Созданные ими памятники публицистики русского Средневековья отличались смысловой и концептуальной насыщенностью, лаконизмом и композиционной стройностью. В них устанавливалась причинно-следственная связь временных планов, будущее совпадало с неким вариантом социального, государственного и духовного поведения, необходимость которого доказывалась, в том числе, и историческими примерами. Интерес к тематике современной истории рождал концепции, основанные на историософских представлениях, которые подкреплялись историческими знаниями, определялись кругозором и авторским выбором. Публицистическая форма изложения привносила новые функции в историографию. Она придавала остроту дискуссии, оттачивала выражаемые концепции, делала их боле определенными и рельефными за счет вводимой терминологии, которая впоследствии закреплялась в истории мысли и в дальнейшем могла эволюционировать. В этом отношении представлениям, высказанным в конце XV в. и в XVI в., было суждено длительное существование. Русь поднялась из руин татаро-монгольского погрома, вновь вышла на арену мировой истории в качестве независимой державы. Решение Московским княжеством, затем царством задачи своего самоопределения в качестве самостоятельного государства неизбежно обостряло проблемы его внутренней организации. Заинтересованное отношение к этой проблеме отразилось в общественной и исторической мысли, в камках которой появились разные идеологические течения и воззрения.

В публицистику XVI в. специалисты включают дидактические и учительные поучения эпохи Русского государства: «Публицистика вписывается в традиции всей средневековой культуры и связана с ней не только образами и архитепическими сюжетами, но и конвенциональными моделями»[252]252
  Каравашкин А. В. Указ. соч. – С. 418.


[Закрыть].

С 1480-х гг. и в течение XVI в. об идеале государя-самодержца размышляли современники. «Послание на Угру» Вассиана – архимандрита и духовника Ивана III «оказалось не только собранием идеологем и ярких метафор-символов, но и посредником, связавшим публицистику времен Ивана Грозного с литературой домонгольского периода»[253]253
  Там же. – С. 402.


[Закрыть]. И в XVI в. «Послание» Вассиана служило образцом для жанра посланий церковных деятелей царям.

В пастырских проповедях XVI в. архиепископа новгородского и псковского Пимена (Черного)[254]254
  Архиепископ Пимен ум. 1571 г. Его послании царю Ивану Грозному от 24 января 1563 г. посланное «под град Полтеск» включено в летопись. Они использовал прямые заимствования из послания на Угру Ивану III архимандрита Вассиана Рыло.


[Закрыть] и архиепископа новгородского Феодосия[255]255
  Архиепископ Феодосий (1491–1563) известен как автор посланий. Он активно поддерживал внешнюю политику Ивана Грозного, воодушевлял его на войну с Казанью. В своих посланиях он использовал произведения и современников, и предшественников. Его сочинения оказали влияние на творчество митрополита Макария.


[Закрыть], обращавшихся к Ивану Грозному, как и в обращении до этого архиепископа Вассиана Рыло к деду царя – великому князю Ивану III, звучал единый призыв помнить о своих предках. Славное происхождение было тем аргументом, который подтверждал царскую богоизбранность и одновременно оно являлось необходимой предпосылкой суверенитета великокняжеской и царской власти. В посланиях пастырей оказались соединены формулировки летописей и торжественного красноречия. Используя готовые конструкции и обороты письма и речи, они сумели выработать концепт идеального княжеского и царского поведения, относящегося к прошлому и настоящему Руси и России.

Формула, согласно которой князья не только защищали Русь, но и покоряли другие народы, была традиционной и устойчивой с конца XV и в течение XVI вв.

В XVI в. в дискуссию включаются миряне. В 1540-х гг. профессиональным воинником Иваном Семеновичем Пересветовым (вторая половина XVI в., годы жизни не известны) создается «Сказание о Магмете-салтане». Его сочинения сохранились в списках 1620—1630-х гг. На страницах Никоновской летописи редакции 1630 г. (Никоновский извод Неполной редакции сочинений Пересветова) «Сказание» Пересветова дополняет «Повесть о взятии Царьграда турками» (известной на Руси как «Повесть» Нестора-Искандера) в обработке Пересветова.

Для Пересветова главной целью было моделирование такого будущего Руси, которое исключило бы повторение ею судьбы Византии. С этой целью он предлагал идеальную, с его точки зрения, модель земного царства, опираясь на существующие образцы. Так, Пересветов дал положительную оценку царству «Магмета салтана» (Мухаммеда II – завоевателя Константинополя) и отрицательную характеристику – последнему византийскому императору Константину XI Палеологу. Пересветов верил в великие достоинства «грозной» власти и ее способность искоренять «зло».

Размышления о причинах завоевания Константинополя турками были одной из излюбленных тем русской публицистики второй половины XV и XVI вв. Пересветов не принимал идеи освободительной миссии Московского царства. Ему представлялась более актуальной победа русских над Казанью.

Широкое распространение получает идеологема[256]256
  Идеологема – элемент идеологической системы, устойчивое словосочетание, имеющее определенную идеологическую нагрузку.


[Закрыть] «царя-пастыря», поскольку «царская власть брала на себя особые функции, которые не ограничивались только управлением, но затрагивали духовную сферу, касались самого существа и даже назначения человеческой жизни»[257]257
  Каравашкин А. В. Указ. сон. – С. 412.


[Закрыть].

Видным публицистом и мыслителем Московской Руси был ее царь Иван Грозный (1530–1584). Он оттачивал свою концепцию самодержавной власти в полемике с главным идейным противником – Андреем Михайловичем Курбским (ок. 1528–1583) – князем-рюриковичем, потомком великого князя Киевского Владимира Святого в десятом колене. По материнской линии Курбский был в родстве с первой супругой Ивана IV – царицей Анастасией Романовной[258]258
  «А тая твоя царица мне, убогому, ближняя сродница», писал Курбский Грозному. Прадед А. М. Курбского Василий Борисович Тучков-Морозов и прадед Анастасии Иван Борисович были родными братьями.


[Закрыть].

Идея самодержавной власти, как и титул «самодержец» заимствован у византийцев. М. А. Дьяконов задавался вопросом о том, как понимался в Москве византийский самодержавный идеал, в какой мере это понимание соответствовало действительности и что из него проникло в московскую политическую практику. Историк обращал внимание на то, что с понятием о самодержавии общество того времени прежде всего соединяло мысль о внешней независимости страны (на данное обстоятельство обратил внимание В. О. Ключевский), с которым М. А. Дьяконов был согласен[259]259
  Дъяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. – СПб., 2005. – С. 292.


[Закрыть].

Курбский вступил в свой знаменитый спор с царем в 1564 г. До этого времени Курбский являлся ближайшим сподвижником царя, одним из его любимцев. Однако сразу же после своего бегства в занятый литовцами Вольмар (Валмиер) он написал первое послание царю.

В послании Грозному он резко критиковал развязанный царем террор. Получив летом того же года ответ царя, Курбский написал ему второе краткое послание в традициях гуманистической эпистолографии[260]260
  Литература писем, выражающая гуманистическую концепцию.


[Закрыть]. Он продолжал обвинять царя в гонениях на бояр и критиковал его за неумение вести споры и излагать свои мысли.

Оба оппонента рассматривали военные успехи представляемой каждым из них стороны в качестве доказательства правильности собственных взглядов. Поэтому они предпочитали писать письма каждый после своей победы. Так, второе письмо было написано Иваном Грозным в 1577 г. после успешного похода русских войск в Ливонию. Военный успех послужил аргументом и основанием для письменного выражения Грозным в споре с оппонентом царского торжества. На это письмо Курбский ответил спустя год, когда военная обстановка изменилась в пользу Речи Посполитой. Наиболее болезненной в полемике Грозного и Курбского была тема о полномочиях государя в сфере внутреннего управления и династических притязаний.

Ретроспективная логика Грозного диктовала ему определенную упорядоченность составленных им пространных исторических обзоров. Добиваясь убедительности в воздействии своих аргументов и доказательности собственной правоты, Иван IV насыщал текст послания примерами, охватывающими историческое прошлое Руси в контексте мировой истории. Многие примеры, к которым обратился Иван Грозный, восходят к летописям и хронографам. По мнению исследователей, Грозный следовал «определенной традиции, находившейся на пересечении двух начал – полемического трактата и деловой посольской эпистолографии»[261]261
  Каравашкин А. В. Указ. соч. – С. 442.


[Закрыть]. Своеобразие посланиям Грозного придает их диалогичность и ироничность, которые формируют определенный стиль ведения полемики.

Иван IV выстроил собственную теорию царской власти, суть которой он определил как православное христианское самодержавие: «Сего убо православия истиннаго Российскаго царствия самодержавство, божиим изволением почен от великого князя

Владимира, просветившаго Рускую землю святым крещением…»[262]262
  Первое Послание Ивана Грозного Курбскому. 1-я пространная редакция // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. – М., 1993. – С. 12.


[Закрыть]. Самодержавие, с точки зрения Грозного, прежде всего династическая власть. В Послании Курбскому Иван IV вел свою династическую линию через Владимира Святого, Владимира Мономаха, Александра Невского, Дмитрия Донского, Ивана III и Василия III. В посланиях чужеземным правителям в качестве родоначальника династии царь называл либо Рюрика, либо римского императора Октавиана Августа.

Иван Грозный считал, что многовековая династийностъ монархической власти является признаком величия государства. Царь-идеолог представлял свою власть данной от Бога и отданной ему в единоличное обладание, независимое от боярства, духовенства и вообще какой бы то ни было общественной силы. Вывод о том, что наличие в государстве разных властей приводит его к гибели, Грозный делал на основании понимания им исторического опыта Руси[263]263
  Томсинов В. А. История русской политической и правовой мысли X–XVIII века. – М., 2003. – С. 108–110.


[Закрыть]. Отношения с подданными он выстраивал как отношения господина арабов. Царь отстаивал свободу царской власти от контроля со стороны подданных. В наказании «злодеев» он видел одну из главных функций царской власти.

Согласно догме о вселенском значении московского государя была выработана соответствующая ей теория власти государя. Она еще при жизни деда и отца Грозного была сформулирована Иосифом Волоцким (1439/40—1515)[264]264
  Иван Санин, основатель и игумен Иосифо-Волокаламского монастыря, глава иосифлян, защищал церковное землевладение, боролся с нестяжателями, противниками монастырского землевладения. Главой нестяжателей был Нил Сорский. Разделял взгляды нестяжателей Максим Грек. Против церковного землевладения выступал А. Курбский, однако небескорыстно, а выражая позицию светских феодалов, настроенных против церковного землевладения.


[Закрыть] и полностью усвоена их внуком – Иваном IV. В связи с теорией Иосифа Волоцкого, которую М. А. Дьяконов назвал «теорией теократического абсолютизма», возникла оппозиция духовенства, ориентированного на нестяжательство, которая проявила себя в публицистике. Иосифляне и нестяжатели разошлись в вопросе о политическом строе Московского царства и в вопросе о праве монастырей владеть недвижимыми имуществами, т. е. в насущном социальном вопросе.

Иосиф Волоцкий построил теорию власти с точки зрения преследования и казни еретиков (в реальной практике Московского государства – новгородских еретиков). Иосиф учил, что московские государи поставляются от Бога самодержцами и государями всея Руси, что Бог избрал их на земле вместо себя и посадил на свой престол, даровал им милость и живот, вручив и меч вышней Божией десницы[265]265
  Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси. – С. 293.


[Закрыть]. Эту часть теории Иван Грозный воспринял полностью. Но он не продумал ее второй части, говорящей, что за грехи царя Бог казнит не только его самого, но и всю его землю.

Об этом размышляли позднее – пережившие Смуту современники и описавшие ее историки, в частности С. Ф. Платонов.

В полемике с Курбским Грозный повторил основные положения теории теократического абсолютизма, которая получила официальный характер и оказала влияние на последующие консервативные представления о власти.

Итоговым произведением русской публицистики эпохи Ивана Грозного является «История о великом князе Московском» А. М. Курбского, написанная на рубеже 1570-х гг. «История» стала важным этапом в развитии русской историографии. Она знаменовала переход от погодного разделения повествования к повествованию тематическому и представляла тенденцию, характерную в целом для исторических сочинений XVI в.

«История о великом князе Московском» А. М. Курбского была адресована не русскому читателю, а польско-литовской знати и выражала историческую концепцию опального царского воеводы. Курбский положил в основание своей «Истории» систему конфликтов – царя и разумных избранников Божиих; мучителей и мучеников; Бога и дьявола.

В «Истории» отчетливо выделяется сюжетное повествование об Иване Грозном и мартиролог погибших по его вине. Образ Ивана, представленный в начале «Истории», как «неправедного царя», по ходу изложения трансформируется в «сына сатаны», а завершается апокалиптическим «зверем». Эту эволюцию царя Курбский объясняет историко-психологическими факторами: дурной наследственностью и склонностями царя, своенравным характером и отсутствием у него должного воспитания. На страницах «Истории» отразился интерес Курбского к личности правителя, и была предложена вполне мирская и прагматичная версия ее толкования.

Особенности концепции самого Курбского проявляются в критике, которой он подвергает действия Ивана Грозного, и в противопоставлении собственных политических принципов – царским. Будучи сторонником государственного устройства времен «избранной рады», Курбский осуждает царя за отход от тех принципов управления государством. Идеальным для Курбского является государь, который прислушивается к голосу мудрых советников. Курбский видел причину бед России в окруживших царя злых советниках – иосифлянах, обличаемых им как пособников террора, а также в их злобном и дурном влиянии на Ивана Грозного. Таким образом, А. М. Курбский бросил вызов самому царю Ивану Грозному, его ближайшему окружению и иосифлянам.

«История» Курбского повлияла на трактовку царствования Грозного в более поздней историографии. Так, Н. М. Карамзин прописал ряд эпизодов и сюжетов «по-Курбскому». Гордые и законопреступные бояре, которые потворствуют дурным склонностям молодого великого князя, становятся прямыми виновниками многих несчастий. Юный монарх не знает сострадания к своим подданным, и в результате Божье наказание обрушивается на Святорусскую державу. Великий пожар уничтожает Москву. Гнев Всевышнего может быть утолен только покаянием. В это время и появляется праведный Сильвестр, обратившийся к Ивану со спасительной проповедью. Поучение благочестивого протоиерея приносит добрые плоды, а на месте лукавых царедворцев оказываются мудрые наставники. Совпадение Божьей воли и свободного выбора людей, согласно историософской логике Курбского, обеспечивает процветание государства[266]266
  Каравашкин А. В. Указ. соч. – С. 451.


[Закрыть].

Своим учителем Курбский называл Максима Грека, с которым он встречался весной 1553 г. в Троице-Сергиевом монастыре, когда сопровождал царя с семьей на богомолье в Кирилло-Белозерский монастырь. Возможно, Курбский являлся автором одного из «Сказаний о Максиме Греке».

И Иван Грозный, и Андрей Курбский были людьми книжными и образованными. Они знали цену слову и питали к нему глубокий интерес. Их концептуальный спор имел продолжительное влияние на историографию, оказывая воздействие не только в XVI в., но главным образом в следующем веке – XVII-м и позднее.

В России «История о великом князе Московском» Курбского стала известна только во второй половине XVII в. «Послания» Курбского (так называемые «Сборники Курбского»), как и сочинения многих публицистов эпохи Ивана Грозного, активно переписывались в XVII в., тем самым продолжая полемическую традицию, сложившуюся в России в XVI в.

Ей были присущи программная идейная направленность; связь высказываемых идей с кругом устойчивых идеологем, определявших облик времени; конфликтный, обличительный характер текстов.