Текст книги "Зачем цветет лори"

Глава 21

На ночь остановились в небольшом городке, в уютном гостином доме, и Оникс изумилась, поняв, что у них с аидом разные комнаты. Он не трогал ее, вообще не прикасался и почти не смотрел в сторону девушки. А заказав ужин, молча ушел к себе.

Оникс посидела в раздумье, потом осторожно вышла в коридор и спустилась в нижний зал.

– Эй, красавица, иди к нам! – позвали ее подвыпившие охотники, призывно размахивая кружками с пенным хмелем.

Оникс торопливо накинула капюшон плаща и вышла на улицу. Прошла несколько шагов. Аркана не было. И аида не было. Ее никто не останавливал и не окликал. Она сделала еще несколько шагов и остановилась сама. Куда ей идти? Убегать?

Подняла глаза к небу. Внутри ее бились воспоминания. Множество образов, что кружились хороводом, ранили, сводили с ума. Тело на дорожке возле обители. Зеленые глаза. Смерть и страх. Странная забота и сжатые губы… Шер саан, Оникс… Ненависть… Саанма раяна…

Мимо проехал экипаж, рассмеялась женщина, залаяла собака. Чужая жизнь, чужие судьбы. А где ее судьба? Кто она? Раяна, у которой нет души? Монахиня, что научилась ненавидеть? Женщина?

Оникс долго стояла посреди улицы и смотрела на небо, где загорались первые звезды. Ей казалось, что впервые за всю свою жизнь она смотрит в себя вот так – искренне и пытливо, пытаясь найти ответ.

Никто не возвращал и не искал ее, никто не окликнул, сколько Оникс ни стояла под звездами. И это ее ожидание оклика сказало раяне больше, чем слова.

А потом она развернулась и пошла обратно.

Но в эту ночь аид к ней так и не пришел. А утром, когда Оникс спустилась, он уже сидел за столом. Девушка села напротив.

– На мне нет аркана. – Оникс то ли спросила, то ли просто констатировала факт. – Почему?

– Потому что ты уже поняла, что тебе некуда бежать, – сказал он. – А я не хочу тратить силы на аркан.

Она внимательно посмотрела в его лицо и удивилась, осознав, что аид плохо выглядит. Под загорелой кожей разлилась бледность, зеленые глаза лихорадочно блестят.

– Ты ранен, – догадалась Оникс. – Сильно?

– Надеешься добить? – равнодушно спросил Лавьер. – Это вряд ли получится.

Она задумчиво помешала в тарелке кашу. Его тарелка была полной, к еде аид даже не прикоснулся, только пил жадно воду.

– Тебе надо поесть.

– Ого. Какая забота! – со знакомой насмешкой протянул он. – Я тронут.

– Куда мы едем?

– Ты стала задавать много вопросов, раяна.

– Не ответишь?

– В Темный Град.

– В столицу? Зачем?

– У меня там дела. Которые пришлось отложить, чтобы найти тебя.

– Важные? Дела?

Лавьер откинулся на стену за своей спиной и внимательно посмотрел девушке в глаза.

– Оникс, тебя что, совесть мучает? За ту настойку?

Оникс смешалась. Она и сама не знала, зачем пристает к нему с расспросами. Аид все так же внимательно рассматривал ее лицо. Потом усмехнулся.

– Не стоит, раяна. Знаешь, я послал Сумеречных в Синие Скалы, чтобы убить тебя. Завершить начатое, так сказать. Но ты просто удивительно живучая.

– Ты послал стражей, чтобы убить меня? – медленно повторила Оникс.

– Тебя это удивляет? – осведомился он так, словно они говорили о погоде. – Почему же?

– Я думала… – Она снова смешалась и замолчала.

Он смотрел с насмешкой.

– Что ты думала, Оникс? Что моя одержимость твоим телом что-то значит? Или что это остановит меня? Или что ты мне… важна? Ты ошибаешься.

Его голос звучал хрипло, глаза потемнели.

– Почему же тогда ты не убил меня? После того как я помогла… Барнетту? – медленно спросила она. – Так почему ты не сделал этого, Ран?

Лавьер наклонился вперед и улыбнулся.

– Не обольщайся, Оникс. Я просто еще не наигрался тобой. И не везде тебя попробовал. Люблю доводить начатое до конца, знаешь ли. Так что постарайся не слишком быстро мне надоесть.

Аид поднялся и пошел наверх, Оникс проводила его взглядом. Посидела, раздумывая, без интереса рассматривая остывшую кашу. И пошла следом. В дверь она вошла без стука. Он стоял без рубашки, держал ладонь над серыми тряпицами, закрывающими рану.

Лавьер покачал головой.

– Дверью ошиблась?

– Ты врешь, – твердо сказала Оникс. – Я знаю, что врешь. Ты соврал, что утопил в озере ту девочку двадцать лет назад, потому что это была я. Потому что я помню озеро в форме листка клевера, и меня нашли у обители в начале зимы. Не бывает таких совпадений. И сейчас ты тоже врешь, Ран. Ты не хочешь меня убивать. Ты… не хочешь этого делать и боишься того, что чувствуешь ко мне.

Он медленно подошел к ней, заглянул в глаза.

– Это не значит, что я этого не сделаю, Оникс. Глупая девочка, неужели ты решила, что теперь имеешь власть надо мной? Что можешь задавать вопросы? Или, может, ты решила меня пожалеть?

В зеленых глазах дрожала тьма, заворачивалась в смертельный вихрь. Он нежно взял ее лицо в ладони, улыбнулся.

– Я больше не боюсь тебя… – прошептала Оникс

– Зря.

Ее сознание разорвало болью, и Оникс не сдержалась, закричала, но он все держал ее лицо, крепко, не позволяя отвернуться. У раяны из глаз потекли слезы от этой муки, что разрывала ее.

Боль закончилась так же внезапно, как и началась.

– Зачем? – сквозь слезы спросила она.

Он промолчал, все так же держа ее лицо в ладонях и напряженно вглядываясь в ее глаза. Его лицо побелело до серости, даже глаза словно выцвели. Лавьер дышал тяжело и хрипло, словно от боли.

– Ты делаешь все, чтобы я ненавидела тебя, – бросила Оникс.

– А с чего ты взяла, что мне нужно от тебя что-то другое? – ответил аид ровно и убрал ладони с ее лица, отошел. – Мне плевать, что ты чувствуешь, Оникс. И меня не заботит твоя… ненависть. Мне вполне достаточно того, что ты удовлетворяешь меня в постели. И ты будешь делать это столько, сколько я захочу. И так, как я захочу. Отправляемся через полчаса, иди. И я предпочел бы, чтобы ты молчала, раяна.

Он постоял, отвернувшись, пока дверь не хлопнула. Повернул голову туда, где она была еще мгновение назад. Закрыл глаза, втягивая запах лори. Как же он упоителен… Сладкий запах обещания счастья. Но не для него.

Оникс прижалась спиной к двери с другой стороны, сухими глазами рассматривая пустой коридор. Желание рассказать о разговоре в доме Барнетта, когда она поведала Сумеречным о появлении аида в родной обители, прошло.

* * *

Вечером они увидели на горизонте очертания крупного торгового города, но до него они так и не доехали. Потому что их окружил вооруженный до зубов отряд Сумеречных псов, три десятка стражей и магов, обладающих даром подавления силы. Окружили быстро и слаженно, так четко, что Лавьер даже одобрительно кивнул, хоть и понял все с первого взгляда. Надо же, на его задержание отправили целый взвод.

Аид остановил коня, быстро посмотрел на Оникс.

– В чем дело? – без приветствия спросил он, в упор глядя на пожилого стража.

– Приветствуем вас, Верховный, – страж склонил голову, как и все псы, – у нас приказ императора. Встретить вас и сопроводить в Темный Град.

Лавьер внимательно осмотрел ряды Сумеречных, раздумывая, как поступить. Он понимал, что такая «забота» Владыки вызвана отнюдь не беспокойством о здоровье Верховного аида. Похоже, повелитель желает пообщаться на более серьезные темы. И этот отряд на самом деле был конвоем. Что ж…

Значит, пора доиграть эту партию до конца.

– Раяна тоже должна отправиться с нами, – добавил страж. В его голосе проскользнули извиняющиеся нотки.

Ран спокойно скользнул взглядом по псам, прикидывая, скольких сможет забрать с собой к Сумеречным Вратам. Даже в его теперешнем состоянии – многих. Но пока не время. Ему нужно еще несколько дней на восстановление.

Время…

Увы, он сам упустил его, когда отправился за Оникс.

Не стоит жалеть. Да и глупо.

Он кивнул стражу, соглашаясь.

– Ран, что происходит? – тихо спросила Оникс. Внезапно она так испугалась, что стало трудно дышать.

– Не бойся. С тобой все будет в порядке, – спокойно ответил он.

Оникс тронула поводья, подъехала к нему, посмотрела в зеленые глаза. И кивнула. Аид чуть улыбнулся.

– Ты ведь еще не видела столицу нашей империи, Оникс? – негромко спросил он и добавил с такой знакомой насмешкой: – На мой взгляд, слишком помпезно, но впечатление производит.

Он дернул поводья и первый поехал вперед. Отряд слаженно тронулся следом, как ехали всегда, охраняя Верховного.

* * *

Оникс плохо запомнила дорогу. Собственно, все эти дороги уже так надоели ей, что она перестала смотреть по сторонам. Единственное отличие было в том, что на ночевку отряд остановился не в гостином доме, а в городской крепости, где традиционно располагались отряды Сумеречных.

Спешившись, аид спокойно пошел в покои, потянув Оникс за собой.

– Верховный, простите, – преградил ему путь страж, что был в отряде старшим, – раяна должна быть отдельно…

Аид вскинул бровь, ни слова не говоря. И страж отошел.

– Простите…

За закрытой дверью комнаты аид быстро разрезал запястье, запечатывая дверь, и зашипел сквозь зубы. Маги активно давили его силу, гасили дар. Если бы он не был так ослаблен, это не имело бы значения. Но сейчас… Даже на запястьях кровь не останавливалась.

– Дай мне. – Оникс забрала у него тряпицу, которой он закрыл руку. Быстро перевязала. – Мы задержаны?

– Да.

– Это из-за меня?

Лавьер еще раз внимательно посмотрел на нарисованные символы. Чтобы запечатать комнату тишиной, силы хватило.

– Нет. Это из-за меня.

Он расстегнул пуговицы на ее шее, провел пальцем по ключице. Коснулся шнурка, на котором висело кольцо. Это кольцо он нашел много лет назад, возле Синих Скал, ныряя в холодное море. А потом оно вспыхнуло в его руке белым светом… Но лишь гораздо позже, в архивах цитадели, Лавьер раскопал, что это за кольцо. Это был ключ, способный пять раз открыть двери пространства для своего хозяина. Четыре раза он его уже использовал. Остался последний.

Но сквозь дверь пространства он может пройти только один. Раяна останется здесь. И она тоже не может воспользоваться этим ключом, пока он не реализует свой пятый переход. К тому же даже если перейдет пятый раз в соседнюю комнату, совсем не обязательно, что ключ откроет потом дверь для Оникс. Потому что ключ сам выбирает хозяина.

Ключ есть, а толку от него… нет.

Насмешка неизвестного мага, что создал этот артефакт.

– Возле Града есть развилка, – глядя ей в глаза, сказал аид, – там ты свернешь. Поедешь через лес, держись в стороне от дороги. Тебе нужно добраться до Варясовой Впадины, там небольшой городок. На окраине найдешь одного человека, Кристиана, он тебе поможет и позаботится. Я закрою запах лори. На какое-то время. Постарайся двигаться быстро. Деньги я уже положил в твою сумку, там хватит надолго.

Она слушала его, чуть нахмурившись.

Аид отошел к окну, осмотрел окрестность. До Впадины она доберется, должна добраться… Главное, чтобы его сил хватило отвлечь стражей. Он не боялся своего будущего, или Владыки, или дороги к Сумеречным Вратам. Лавьер уже давно вообще ничего не боялся. Но он сильно жалел, что сейчас с ним раяна.

– Ты все поняла?

– Ты меня отпускаешь?

Лавьер подошел, пальцем подцепил ее подбородок.

– Даже не надейся, Оникс. Но какое-то время мне будет не до тебя. Ты все поняла?

– Да.

– Хорошо. Ложись спать, завтра предстоит тяжелая дорога.

Она быстро разделась и легла под покрывало, отвернулась к стене. Оникс думала, что не сможет уснуть, но провалилась в сон уже через несколько мгновений. И во сне чувствовала его руки, теплое дыхание, осторожные и невесомые поцелуи.

– Шер саан, Оникс…

Ей снилось теплое море, на волнах которого она качалась. Вверх-вниз, вверх-вниз. Это море было таким ласковым, обволакивало ее со всех сторон, заполняло… Накатывало горячей волной. И эта волна заворачивалась внутри тугим возбуждением, обещая вот-вот взорваться наслаждением…

Она открыла глаза.

– Тихо… Не дергайся, раяна…

Лавьер лизнул ей шею, обнимая сзади. И еще он был в ней. Почти не двигался, лишь мягко толкался внутри ее тела и замирал. И снова толчок. Почти не выходя из нее. А его рука осторожно ласкала ее, поглаживала, скользила.

Снова мягкое движение бедер.

Оникс застонала против воли. Аид нежно прикусил ей кожу на шее.

– Сладкая, мои знаки тишины больше не действуют, – прошептал он, – и сейчас нас точно слушают.

– Ты…

– Поэтому кричи громче, Оникс.

Снова толчок и движение его рук.

– Ты такая тугая, моя раяна… Я могу кончить, даже не двигаясь в тебе…

– Ты удивительно любишь говорить непристойности, Ран… – выдохнула Оникс. Она повернула голову, и он нашел ее губы. И стал нежно трогать, осторожно касаться языком. Таких поцелуев раньше не было.

Снова толчок. Она уже задыхалась. Эта мягкая близость творила с ней что-то невероятное.

– Будешь скучать по моим непристойностям, Оникс?

– Нет.

– Я так и думал, саан ма…

Она отстранилась, повернулась к нему лицом, мягко толкнула аида на спину. Перекинула ногу через его бедра, усаживаясь сверху. Лавьер насмешливо поднял бровь. Но насмешка быстро сменилась наслаждением, когда Оникс задвигалась. Ритмично, но мягко, чтобы не тревожить его рану.

Он смотрел ей в лицо, не отрываясь, дыша сквозь зубы, и Оникс наклонилась вперед, переплетая свои пальцы с его.

– Что означает шер саан? – тихо спросила девушка.

Аид усмехнулся, прижал ее к себе, уже не обращая внимания на боль в боку.

– Понятия не имею. Это то, что я шепчу всем подряд, когда кончаю, раяна. Всем… подряд, – выдохнул он и застонал ей в губы, выплескиваясь внутри ее жаркого и горячего лона. Оникс закрыла глаза, чуть прикусила губу, чтобы не кричать.

Хотя ей было совершенно неважно, что ее могут услышать. Просто не хотелось нарушать мягкую тишину этого утра.

Потом она осторожно освободилась из его объятий, слезла с кровати и пошла за ширму, где стояла кадушка с водой.

Аид проводил ее взглядом. На узкой спине девушки дрожал черный рисунок. Он сжал зубы. Черный, конечно, черный. Неужели он все еще на что-то надеется?

Глупец.

Оникс чувствовала его взгляд и кусала губы. Почему-то ей казалось, что они прощаются навсегда.

Лавьер в этом даже не сомневался. У него всегда было отменное чутье. Только в последнее время оно отказало, после того, как он встретил раяну. Впрочем, аид не жалел. Ему вообще это было несвойственно – сожалеть о чем-либо.

* * *

Но до развилки, где Оникс должна была свернуть, они не доехали. Потому что, когда Лавьер и Оникс вышли из комнаты и пошли в нижний зал, аид вдруг насторожился и быстро задвинул раяну себе за спину.

– Стой здесь, – резко сказал он и осторожно двинулся вперед. Оружие Сумеречные у него не забрали, видимо, опасались связываться с Верховным, который неизвестно чем насолил императору.

Но аид почувствовал внизу еще одного пса, одного из советников, который весьма близко общался с Барнеттом Шелом.

Запах крови не обманул аида, внизу их ждали, и Оникс, выглянувшая через плечо Рана, увидела того самого незнакомца с пустыми глазами.

– Ран Лавьер, – без эмоций сказал темный, – или вам больше нравится имя Каяр, Верховный? Вы обвиняетесь в предательстве и покушениях на жизнь повелителя, а также в измене империи и организации заговора против престола. Уберите оружие, Верховный, здесь четыре десятка стражей, даже вам против них не выстоять. К тому же вы ранены. – Мужчина перевел взгляд на Оникс. – Раяну сопроводить в Град для допроса и приведения в исполнение закона.

Аид молчал, пока Сумеречный говорил, никак не реагируя на его слова, быстро осмотрел помещение, оценил расположение дверей и окон. Стражи подобрались, все еще колеблясь.

– Верховный, уберите оружие, – повторил Сумеречный.

Лавьер чуть повернул голову.

– Оникс, ты все помнишь, что я тебе сказал? – тихо спросил он. Девушка кивнула. Он на миг прикрыл глаза, а потом открыл, одним движением перетек в сторону, и ближайший страж упал, хрипя. И почти следом – второй, так быстро, что тренированные Сумеречные даже не успели отреагировать.

Но уже через миг опомнились и кинулись на аида, пытаясь достать его сталью. Но он двигался так быстро, что пока ни один клинок его не коснулся, и медленно продвигался в сторону, противоположную двери, туда, где за занавесями скрывался второй выход. Лавьер двигался, понимая, что дойти до него нужно как можно скорее, потому что целый взвод против него одного это правда многовато… Но, возможно, это даст раяне время.

Рана в боку снова открылась, но Лавьер уже не обращал на это внимания.

– Туда, Оникс, – быстро обернувшись, сказал он. Девушка стояла между ним и стеной, в синих глазах отражался свет желтых огней факелов.

– Иди, – резко бросил Лавьер, встречая сразу двух стражей. Нет, не двух. Сумеречные, оценив мастерство Верховного, бросились на него сразу десятком. Оникс скользнула к занавескам, но вдруг замерла и обернулась.

Черная сталь мелькнула в воздухе, словно стремительная птица, и беззвучно вошла в грудь раяны. Она даже не увидела, кто послал в полет кинжал. Мгновение девушка смотрела удивленно на кровь, окрасившую белую рубашку, а потом упала, успев увидеть зеленые глаза аида, в которых заворачивался смерч. И подумала, что и сейчас, в свой самый последний миг, его глаза – последнее, что она видит…

Ран Лавьер увидел, как упала Оникс, и смертельная тьма взорвалась внутри его. Своих противников он просто смял в одно мгновение, и Сумеречные псы отхлынули, с ужасом глядя на Верховного. Но аид их уже не видел. Все его тело, вся сущность рвалась туда, где лежало тонкое тело девушки. Сумеречные не пускали его, мешали, и аид бросил клинок и раскрыл ладони, освобождая силу.

Аид и сам не знал пределов своего дара и сейчас не задумывался об этом. Он просто шел вперед, видя, как падают вокруг него стражи, как корчатся в муках, попадая под воздействие силы, что заворачивалась коконом вокруг Лавьера и смертоносными щупальцами находила все новые жертвы.

Через несколько мгновений в зале никого не осталось. Только трупы, что искореженными телами устилали пол.

Он рванул к Оникс, осторожно поднял ее на руки. Кинжал пробил ей грудь, ткань стала красной от крови, что толчками вырывалась из раны. Девушка еще дышала, но уже была на самой грани, на пороге Сумеречных Врат.

Странное спокойствие овладело Раном, когда он начал разворачивать свой дар. Переворачивать темную сущность, чтобы исцелить девушку, чтобы влить в нее свою силу. Он сжигал собственное нутро, понимая, что убивает себя, потому что повернуть дар почти невозможно, это сродни самоубийству, никто и никогда этого не делал… Боль ломала его изнутри, выворачивала наизнанку, но аид упрямо сжимал зубы, не отводя глаз от бледного лица Оникс. Он убивал себя своей собственной силой, пытаясь спасти ее, и понимал это.

Но, принимая решение, Ран Лавьер никогда не сомневался. Он просто действовал.

От напряжения на его лице вздулись вены, пот стекал ручьями, все мышцы дрожали от невыносимой муки, а из глаз текли кровавые слезы. Но он продолжал. И уже почти теряя сознание от этой боли, почувствовал, как дар развернулся, светлой целительной силой потек по рукам. Выдохнув, Лавьер выдернул клинок из груди Оникс и направил силу в ее тело, всю без остатка, всю до капли, иссушая себя, выплескивая дар из своей сущности.

– Разве я разрешал тебе умереть, Оникс? – с тихой насмешкой сказал он.

* * *

В обители еще спали, когда они с Катраном ушли на рыбалку. День был погожий, летний, сухой. Горизонт ясный даже на заре, чистый до самой долины, до кромки, где земля смыкается с небом.

Оникс семь лет, и Катран пообещал научить ее доставать из заводи пескарей. Они идут по мокрой траве босыми ногами, на обоих штаны, закатанные до колен, рубашки, и девочка чувствует себя совершенно счастливой. Вчера они целый день мастерили удочки и теперь с гордостью несут на плече свои «творения». Длинные белые волосы старика завязаны в несколько смешных косичек, и Оникс иногда дергает их и смеется. Свои волосы она тоже завязывает так же, подражая ему.

– Катран, а почему у тебя такое странное имя? – спрашивает она. – Никогда такого не слышала.

Старик улыбается, от чего его лицо идет морщинами и бороздами.

– Просто это очень старое имя, Оникс, – с улыбкой говорит он. – Оно означает Белый Свет.

– О! Тебя так назвали из-за твоих волос?

Катран смеется и гладит девочку по голове.

– Ну, я не всегда был седым, малышка. Меня так назвали, потому что я мог видеть больше, чем все остальные.

– Как это? – не поняла девочка. Глаза старика погрустнели. Оникс не поняла, почему он смотрит на нее с такой тоской во взгляде, почему перестал улыбаться. – Катран, я чем-то обидела тебя? – испугалась она.

– Нет, моя хорошая, – вздохнул он, – конечно, нет. Как ты можешь меня обидеть? Ты – самое светлое, что случилось в моей жизни, малышка Оникс.

Девочка запрыгала по камушкам, шлепая босыми ступнями. Ее живая натура требовала движения и действий, и она была слишком мала, чтобы искать причины странной стариковской грусти.

– А расскажи сказку, Катран! – просит Оникс.

– Сказку? Хм… – он лукаво на нее поглядывает из-под белых бровей, – ты уже большая для сказок, по-моему.

– Ну, расскажи!

Она дергает его за косицы, и старик сдается.

– Ну ладно. Только это не совсем сказка, Оникс. Когда-то очень давно, больше, чем двести лет назад, жил один страшный Владыка. Он был злым волшебником и обладал неимоверной силой, но его сила и магия были темными, губительными. А еще жили на свете прекрасные создания, у которых на спине цвел красивый волшебный цветок, который люди называли лори…

Оникс затихла, внимательно слушая старика и его удивительную сказку…

* * *

Она никогда не вспоминала тот день. Ее память избавилась от него, чтобы уберечь сознание от боли. Потому что это был последний день, когда Оникс видела старика. Следующим утром Катран ушел, не попрощавшись и никак не объяснив свой уход девочке. Оникс замкнулась и ни с кем не разговаривала неделями, тяжело переживая обиду. Она так и не поняла, почему Катран покинул ее.

И лишь повзрослев, осознала, что он просто к тому времени рассказал Оникс все свои сказки.

А вот сегодня давнее воспоминание снова ожило в ней.

* * *

Оникс безразлично смотрела на императора. Темный Владыка, бессмертный повелитель империи, наводящий ужас на всех в их мире. Он был в золотых парчовых одеждах, и Сумеречные псы из личной охраны окружали своего правителя. Краем глаза девушка видела стражей, заполнивших зал.

Она плохо запомнила дорогу до столицы. Ее везли со связанными руками и с ней не разговаривали. Благо, хоть дали чистую одежду – рубаху и штаны, чтобы переодеться. Потому что когда она пришла в себя, то была вся в крови.

Она непонимающе смотрела, как вбежавшие Сумеречные оттаскивают от нее аида, и видела в глазах псов страх. Но Лавьер не сопротивлялся, когда его скрутили, сил больше не было.

Что ж. Значит, он проиграл.

А раяна все же сдержала свое слово и уничтожила Верховного аида империи.

Он вышел из зала сам, хоть и с трудом, кивнул стражам, словно приглашая за собой.

Больше Оникс его не видела. И вся дорога до Града слилась для нее в мутную и размытую картинку. Она не смотрела по сторонам, не обращала внимания на взгляды стражей и думала, думала… Перекатывала, словно бусины, воспоминания. События, чувства… Явь и сновидения… Снова и снова.

И вот теперь она стояла в самом красивом дворце их империи, в прекрасном зале, залитом светом тысячи огней, и смотрела на повелителя.

– И что же ты хочешь мне сказать, раяна? – Голос у императора был сухой и шуршащий, словно желтый осенний лист. – Что ты можешь мне сказать такого, чтобы я помиловал тебя? Все знают, что раяна – это яд, который нужно уничтожить.

В его вопросе звучала насмешка.

Оникс смотрела в глаза древнего старика на молодом и гладком лице.

– Нет никакого яда, – негромко сказала она. В большом зале, заполненном людьми, было так тихо, что казалось, здесь лишь она и Владыка. – Нет и никогда не было.

– Ты оспариваешь истину, глупая девчонка?

– Истину? – Оникс грустно улыбнулась. Помолчала и начала говорить: – Двести лет назад великий прорицатель Белый Свет предсказал вам смерть от цветущего и цветного лори на спине у одной из раян. Это был великий предсказатель и маг, он никогда не ошибался. – Она вспомнила, как Катран рассказывал ей сказки и учил стрелять из арбалета. Встряхнула головой, отгоняя воспоминания. – И вы испугались. Ваш дар был силен, Темный Владыка, может быть, он был самым сильным во всей империи… Услышав предсказание, вы прокляли раян, прокляли так, чтобы ни одна из нас никогда не смогла полюбить. Чтобы никогда не встретила того, кого можно полюбить… И лори никогда не раскрасился красками. Вы придумали сказку о том, что цветущий лори источает яд желания и способен погубить мужчину, свести с ума и уничтожить… Вы объявили на нас охоту, и раян стали убивать. Маленьких девочек, младенцев, подростков или таких, как я, – взрослых. В империи почти не осталось раян. – Оникс сделала шаг к императору. – В лори нет никакого яда, и вы знаете это. Запах цветка вызывает желание, усиливает чувственные удовольствия, дарит наслаждение, это правда. Но до проклятия раяны сами могли решать, для кого раскрыть свой цветок, и никакой опасности в этом не было. Двести лет нас убивают только потому, что вы не хотите умирать, Темный Владыка.

Тишину в зале уже, казалось, можно было резать ножом. Император рассмеялся деланным дребезжащим смехом.

– Ну все, достаточно! – Он резко оборвал смех и хлопнул в ладоши. – Уберите отсюда эту сумасшедшую!

Сумеречные шагнули к Оникс, но их остановил принц, молча стоящий за плечом Владыки:

– Подождите, пусть она договорит.

– Ошар, ты оспариваешь мои приказы? – в голосе Владыки уже клокотала ярость.

– Пусть она договорит, повелитель, – спокойно сказал принц. – В конце концов, у каждой раяны есть право на последнее слово. Это закон.

Стражи отступили.

– Тебе есть еще что сказать, раяна? – негромко спросил принц.

Оникс смотрела равнодушно.

– Проклятие подобной силы не могло пройти бесследно. Насмешка судьбы… Темный Владыка, вы так боялись смерти от цветка лори, что связали свою душу с этим проклятием, вложили в него свою жизнь. Вы сами, своим собственным даром создали это условие, что вы умрете, только если цветок лори станет цветным. – Она вздохнула. – Ваше время пришло, Владыка. Больше раян не будут убивать.

Под молчаливыми взглядами Сумеречных Оникс расстегнула рубашку и спокойно сняла ее. Она не стыдилась, и ей не было страшно. В ее душе уже не осталось места для этих чувств. Раяна опустила руки и повернулась спиной к императору.

У бесстрастных псов вырвался слаженный вздох. Оникс не знала, как выглядит лори на ее спине. И не видела того, что видят все остальные. Как темный рисунок медленно раскрашивается цветами. Сначала тонкие завитки у поясницы стали нежно-зелеными, цвета клейких весенних листочков. Потом цвет пополз выше, по ее позвоночнику, окрашивая тонкий стебель цветка сотней оттенков зелени. И самым последним окрасился бутон: теплыми переливами розового и жаркими всполохами красного.

Звенящую тишину зала, в которой все рассматривали живой рисунок, становящийся все ярче, разрушил дребезжащий смех императора.

– Глупая раяна! – с ненавистью сказал он. – Значит, ты смогла полюбить. И собственными руками уничтожила того, для кого твой цветок стал цветным. Разве это не доказывает, что ты ядовитая змея? Я всегда говорил, что раяны – зло! Я… я… о-о-о…

Он захрипел. Оникс повернула голову, все так же равнодушно наблюдая, как молодое лицо императора стремительно стареет, покрывается морщинами, желтеет… Как натягивается кожа, обрисовывая череп, как выпадают волосы… Проклятие Владыки сбылось.

– Помогите… – хрипел он, – псы… помогите… Влейте силу… Убейте девчонку… Спасите меня…

– Всем стоять, – голос принца прозвучал как удар плетью, и Сумеречные застыли, наблюдая, как стареет и умирает тело Владыки, душа которого уже двести лет была мертва. Оникс надела рубашку, застегнула все пуговицы. Повернулась. На месте императора сидел в кресле сморщенный и ссохшийся труп в золотых одеждах.

– Оникс. – Она удивленно подняла голову. Откуда принц знает ее имя?

Он шел к ней через зал, на ходу меняя личину. Каштановые волосы становились длиннее и светлее, пока не вытянулись в длинный белый хвост, глаза из голубых стали серыми, изменились черты лица. Со ступенек спускался принц, а к девушке подошел Сумеречный пес, который когда-то угостил ее на лесной поляне сладкими орехами. Гахар.

– Ты не удивлена? – с улыбкой спросил он.

Девушка пожала плечами.

– Вы следили за аидом, насколько я понимаю. Вероятно, начали подозревать его связь с Каяром…

– Да. Правда, мы и подумать не могли, что он и есть Каяр. Или что Каяра на самом деле не существует. Никогда не рождался мальчик, который смог убежать из цитадели и жил с лисами. Это была сказка, которую придумал Верховный аид, потому что люди так хотят верить в сказки! Мы пытались найти его и думали, что Верховный знает больше, чем говорит. Но Лавьер всегда был слишком силен и слишком подозрителен, никому не доверял. Даже своим людям. У меня редкий дар изменения сущности, поэтому я принял личину одного из поверенных аида. Кстати, если бы не ты в тот день, думаю, империя лишилась бы своего принца.

Оникс кивнула. Ей не хотелось говорить об этом, не хотелось вспоминать тот пожар, в котором она чуть не погибла. Или винить за это наследника. Все кончено, и она просто хотела уйти.

Ошар помолчал, потом спросил тихо:

– Я не понимаю, Оникс. Твой цветок стал цветным, но все же…

Она промолчала, не собираясь объяснять. То, что она чувствовала к Рану Лавьеру, было слишком сложным, чтобы можно было объяснить. И слишком болезненным. Она даже не знала, каким словом назвать это чувство, и не была уверена, что здесь уместно слово «любовь». Но монахиня из обители скорби ничего не знала о любви, кроме того, что она не всегда бывает красивой и романтичной. Или нужной. Порой она случается там и с теми, кто этого не хочет и не ждет.

И порой она бывает такой, что хочется выдрать из себя с корнем.

Ни Ран Лавьер, ни сама Оникс не желали того, что случилось с ними. Но Небесные Заступники никогда не спрашивают у людей о их желаниях.

А любовь и прощение – не одно и то же.

– Что с ним будет? – спросила она наследника.

Принц нахмурился.

– Верховного казнят, как предателя, за измену империи. Он много лет готовил переворот, хотел занять престол, чтобы править самому. Меня, очевидно, убили бы вслед за Владыкой. Верховный не тот человек, который слушается приказов, он хотел сам отдавать их… Всем. И мы и сейчас не знаем, кто ему помогал, не можем найти сообщников. Лавьер умеет хранить свои тайны. Так что перед казнью его, вероятно, будут пытать… Хм. Не думаю, что тебе стоит это знать.

Девушка спокойно смотрела в серо-голубые глаза наследника. Нет, уже императора.

– У меня есть просьба, повелитель, – сказала она. – В память о том дне, когда я помогла вам… Передайте это Лавьеру. Прощальный подарок.