Электронная библиотека » Марина Суржевская » » онлайн чтение - страница 4

Текст книги "Зачем цветет лори"


  • Текст добавлен: 29 декабря 2017, 20:12


Автор книги: Марина Суржевская


Жанр: Любовное фэнтези, Фэнтези


Возрастные ограничения: +18

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

Шрифт:
- 100% +

Глава 5

Аид уехал, приказав псам не выпускать девушку из дома. А сам запрыгнул в седло и умчался, даже не взяв плащ. Косые струи дождя хлестали, били в лицо, но он не пытался отвернуться. Напротив, желая оказаться в центре непогоды, в самом сердце стихии.

Он доскакал до края долины, туда, где бурлила река, остановил коня. Скакун раздраженно фыркал, не понимая странной прихоти своего хозяина, прял ушами.

Лавьер замер, закрыл глаза, погружаясь внутрь себя.

Он умел концентрироваться. Выбрасывать из головы все мысли и эмоции, отсекать ненужное не только от чужой души, но и от своей. И к своей он был еще более беспощаден, убивая в себе любую слабость с истовостью фанатика. Если бы он этого не умел, Верховный аид давно был бы мертв.

Когда у маленького Рана открылся дар, его отец, лорд Синих Скал, обрадовался. Будучи человеком честолюбивым и жестоким, он всю жизнь мечтал добиться высот, которые не мог одолеть в силу того, что не хватало у него на это ни разумения, ни сноровки. И всю свою злость лорд вымещал на домочадцах и многочисленных любовницах.

Ран не любил отца. Разве можно любить человека, способного бить кожаной плетью пятилетнего малыша? Собственно, в их семье никто никого не любил, как и в семьях почти всей знати. Браки заключались для выгодного обмена землями, для укрепления власти, для рождения наследников, в конце концов. Так что расти в обстановке полнейшего равнодушия и жестокости было нормальным для богатых детей.

Любить – удел простолюдинов. А богачи привыкли пользоваться.

Свою мать Ран почти не видел. Изнеженная брюнетка предпочитала проводить время в летней резиденции Лавьеров, в доме на озере, где был чудесный сад, благоухающий розами. И не менее чудесный садовник.

Когда Рану было шесть лет, он, будучи ребенком любознательным и непоседливым, залез на вишню посмотреть гнездо, что свил на ветвях пересмешник. И надо же было его матушке предаться играм с садовником, здоровым, крепким мужиком именно под этим деревом…

Несмотря на свою смышленость, ребенок не сразу понял, что именно происходит на утоптанной полянке. Зачем садовник стянул с себя штаны и тычет матушке в обнаженные бедра? Мужик задрал ей юбки, так что они упали, закрывая голову, и из-под желтых тканей лишь доносились странные глухие стоны.

Тогда мальчик сильно перепугался, что матушку убивают. А что еще мог подумать малыш, видя перекошенное лицо садовника и слыша рычание, что он издавал?

Конечно, это был странный способ убийства, непонятный… И в этом убийстве было что-то притягательное. К тому же матушка, похоже, умирать не спешила, напротив, лицо, выглянувшее из-за вороха тканей и рюшей, казалось на редкость… довольным. Маленький Ран никогда не видел матушку такой радостной, когда она смотрела на него. Обычно малышу доставались хмурые недовольные взгляды и поджатые губы. Леди Лавьер всегда была очень сдержанной в проявлении своих эмоций, никогда не ласкала и не обнимала мальчика, считая это лишним баловством. Зато сейчас малыш с изумлением наблюдал на ее лице такую гамму разнообразных чувств, которые он и представить не мог в своей чопорной и холодной маменьке. При этом она активно двигалась навстречу бедрам садовника и постанывала.

Шестилетний малыш никому не сказал об увиденном.

И еще долго сидел на ветке вишни, несмотря на то что тело давно затекло, а солнце уже окрасило горизонт красным заревом заката. Когда он вернулся, ему крепко влетело от старой няньки за то, что он весь день шлялся незнамо где.

А через два дня у мальчика открылся дар, и отец впервые в жизни посмотрел на отпрыска с гордостью, даже похлопал по плечу, как взрослого, и подарил свой кинжал. Матушка равнодушно улыбалась, и, глядя на нее, Ран видел перекошенное лицо садовника.

Утром малыша отвезли в Долину Смерти, в цитадель Сумеречных псов, где обучались мальчики с даром. В Синие Скалы Ран вернулся лишь спустя десять лет. К тому времени отец уже прирезал матушку, застукав ее на конюшне с задранными юбками, а сам погиб на охоте, глупо свалившись под копыта собственной лошади. Обе эти смерти почти не вызвали отклика в душе Рана, к тому времени он был уже ведущим у псов – юный и злой, беспощадный настолько, что даже наставники опасались с ним спорить. А сокурсники просто обходили десятой дорогой.

Все знали, что с Лавьером лучше не связываться. Его боялись. Его уважали. И им восхищались. Издалека.

* * *

Ран Лавьер поднял голову, подставил лицо под струи дождя. Тугие капли били по коже, хлестали по щекам. Аиду нравилось. В отличие от большинства людей Лавьер любил непогоду. Разгул стихии странным образом успокаивал его, а в водовороте бури он видел красоту. Он чувствовал ее как часть себя.

Теплые и погожие деньки, радующие нормальных людей, вызывали у Лавьера сонную зевоту и скуку. Он не понимал, как можно сидеть целый день на солнышке, грея бока под теплыми лучами, и получать от этого удовольствие? Впрочем, у него никогда не было времени на то, чтобы это попробовать.

Аид смотрел на тучи, в глубине которых мелькали молнии и зарождался гром, и напряженно думал. Подумать было о чем. За три оборота луны на него совершено четыре покушения, к счастью, неудачных.

Зато после последнего удара ножом он чуть не отправился к Сумеречным Вратам. Если бы не монахиня обители Скорби, что подобрала его…

Лавьер нахмурился, додумать не удалось. Потому что мысли снова сбились, а внутри заворочалось, закрутилось тугое желание вернуться, увидеть, прикоснуться… Почему его мысли постоянно возвращаются к ней? Сколько было в его жизни женщин – разных, красивых, восхитительных! И почему сейчас он не может вспомнить ни одного имени, вызвать перед мысленным взором ни одного лица? Перед глазами стояла лишь она. Ведьма…

Он закрыл глаза, раскрыл ладони, заставляя непогоду усилиться. Выть еще сильнее, сходить с ума, бесноваться и закручиваться вихрями, бить о землю палки и мусор, хлестать и рвать… Бессмысленная растрата магии, глупый поступок, который совершают лишь юнцы, впервые ощутившие дар. Но Лавьер первый раз за долгие годы позволил себе эту глупость и с усмешкой продолжал, ловя удовольствие от буйства стихии.

* * *

Когда аид ушел, поправив свою одежду и больше не посмотрев на девушку, Оникс вскочила, схватила с кровати покрывало, укуталась. И посмотрела на жемчуг, брошенный на полу. Даже она знала, что такая нитка стоила очень дорого, розовый жемчуг добывался только в далеком море на юге империи.

Оникс мечтала увидеть море. Всю свою жизнь она провела на скалах, где было прохладно даже летом. А на южном море, говорят, можно ходить совсем без одежды, настолько там тепло, или в тонких шелковых шальварах, которые легки, словно перышко, и раскрашены, как оперение дивной птицы-сан. Хотя, возможно, все это лишь байки.

Девушка сбросила покрывало, подошла к кадушке, рассматривая в воде свое отражение. Она не понимала своей красоты. Обычная внешность – глаза, нос, рот. Если бы кто-то предложил ей забрать все это в обмен на неказистую наружность и спокойную жизнь, она согласилась бы, не раздумывая. Но кто ж такое предложит… Небесные таких сделок не заключают. Но Оникс не желала предаваться унынию и не видела смысла в том, чтобы биться головой об стену, сетуя на несчастную судьбу.

Про цветок лори ей рассказала Марвея, когда Оникс было лет пять. Старуха поманила девочку в темный угол и обыденным голосом сообщила, что то, что Оникс воспринимает как непонятную щекотку на спине, на самом деле рисунок. Печать проклятия, доставшаяся ей. Старая Марвея была не слишком сентиментальна и ласкова, не умела общаться с детьми, поэтому с маленькой Оникс она разговаривала как со взрослой и о том, что ждет девочку, тоже говорила без утайки. И Оникс восприняла это спокойно. В пять лет ребенку непонятно слово «смерть». Она не могла взять в толк, как это так, ее убьют? А что же дальше? Неужели солнце будет так же всходить, старухи шаркать разношенными ботинками, кошки рожать котят в сарае, а ее, Оникс, не будет?

Не может такого быть.

А потом она просто привыкла к этой мысли. Тем более что годы шли, лори не расцветал, а жизнь казалась неизменной и постоянной, хоть и скучной.

Оникс поплескала в лицо водой, обмыла тело. Она старалась не думать о том, что делает с ней аид. Старалась не вспоминать. Зачем? Только лишние слезы… Она не понимала, почему ее тело отзывается на его ласки, если душа ненавидит? Как такое возможно? Злые слезы снова закипели в глазах, и Оникс раздраженно смахнула их рукой.

Потом оделась, заплела волосы в косы и осторожно дернула дверь. Удивительно, но она открылась!

С опаской девушка вышла в коридор и нос к носу столкнулась с Гахаром.

– Я хочу… пройтись, – неуверенно глядя на блондина, сказала Оникс. К ее радости, он кивнул.

– Раяна может ходить где хочет, но не покидать дом, – мягко сказал он и добавил: – На вас аркан.

Она кивнула. Мужчина смотрел на нее без злости, так что она, поколебавшись, все же сказала:

– Мне жаль, что аид наказал вас, Гахар. Из-за меня, за те орехи. Простите.

Он молчал, но в серых глазах пса на миг явно вспыхнуло удивление, которого он не смог удержать и скрыть, несмотря на многолетнюю выучку. И медленно кивнул.

А Оникс двинулась к лестнице, чувствуя его взгляд на своем затылке.

Внизу она нашла хозяйку, которая явно обрадовалась ее обществу. Привыкшая к работе девушка страдала от безделья и помощь предложила с удовольствием. Женщина, представившаяся Дореей, смотрела скептически, как это госпожа будет помогать ей? Что за странная прихоть? Да госпожа, верно, ничего тяжелее шелкового веера в руках не держала?

Оникс вспомнила трупы, что они с Марвеей и колченогой Бетой тащили на костер, и улыбнулась. Да уж, веер был еще тот…

Впрочем, Дорея быстро поняла, что госпожа не так нежна, как кажется, и разделывает тушки не хуже заправского мясника! И лишь удивленно поглядывала, как споро Оникс кромсает мясо и режет овощи для супа.

Особо поговорить им не удалось, хоть у Дореи и ныло нутро от желания все прознать про странную компанию, что гостевала у нее. Но на стуле у окна красноречиво сидел один из псов, неотрывно глядя на Оникс. Сначала это был шатен Ар, и в его присутствии девушка чувствовала себя скованно и неуютно. Потом его сменил Гахар, и стало легче, блондин по крайней мере не вызывал у нее такой неприязни.

Гахар сидел молча, облокотившись о стену, так неподвижно, что через какое-то время женщины почти забыли о его присутствии. И уже весело болтали о своем, девичьем. Вернее, болтала Дорея. Она вываливала на Оникс местные байки и разговоры, радуясь свежему слушателю и искренне веря, что Оникс все это интересно. Хотя девушке было и правда интересно, такая болтовня на кухне создавала иллюзию дома и безопасности. Поэтому слушала она внимательно, вовремя вставляла ахи и междометия, так что у хозяйки создавалось впечатление активного диалога. Между тем о себе и своих спутниках Оникс не сказала ни слова.

И все время, что Дорея рассказывала о соседе-пьянчуге и ценах на зерно, Оникс ждала подходящего момента. Кивала, чуть сдвигаясь в сторону, ненароком поворачиваясь к Гахару спиной. Несколько раз, чтобы он привык к ее движениям и уже не реагировал. Чтобы обмануть, усыпить бдительность, зачаровать.

Все ее чувства сосредоточились на тонком узком ноже, что лежал на столе. И в какой-то момент Дорея ненароком помогла ей, повернулась неловко, рассыпав на столе корзину зеленых яблок, и с шумом засуетилась, принялась собирать, закрыв Оникс своей пышной фигурой.

Миг – и Гахар уже стоит рядом, внимательно наблюдает за девушкой, равнодушно отпихивает хозяйку. Оникс посмотрела на него спокойно и слегка удивленно, всем своим видом выказывая недоумение от его поспешного приближения.

И прижимая к боку руку с ножом в рукаве.

* * *

Ужинали похлебкой из утки и пирогами с яблочной начинкой. Непогода разгулялась так, что чуть не сносила крышу, и хозяйка убежала во двор с беспокойством проверять хлипкие сараюшки, в которых хранились дрова и жили куры.

Аид вернулся промокший насквозь, потоки воды стекали с его одежды и оставляли лужи на досках пола. Не обращая на это внимания, он поднялся по лестнице на второй этаж, ушел в свою комнату. Оникс безмятежно смотрела в окно, и когда он вернулся, даже головы не повернула. Быстро поев, она ушла наверх, стараясь ни с кем из мужчин не встречаться взглядом.

В комнате она походила, раздумывая, не подтащить ли к двери лавку, но с сожалением отбросила эту мысль. Лавка аида не удержит…

Но теперь у нее было кое-что лучше – нож с тонким лезвием, надежно припрятанный под тюфяком.

Если бы она знала, как скоро ей придется им воспользоваться…

* * *

Вечер спустился на землю быстро, по-осеннему. Пасмурный день перетек в холодные сумерки, наполненные стуком дождя по бревенчатым стенам. Такая погода всегда навевала на Оникс сон, к тому же к вечеру похолодало. Так что она не придумала ничего лучше, чем лечь спать. В обители спать ложились всегда рано, во-первых, уставали за день, а во-вторых, берегли масло в лампах.

Так что Оникс разделась, надела ночную сорочку, распустила волосы, пытаясь расчесать гребешком спутанные пряди.

И почти не вздрогнула, когда аид остановился перед ней. Привыкает, что ли?

Мужчина стоял, рассматривая ее, заложив руки за спину, и молчал. Волосы все еще мокрые после дождя, хотя одежда сухая.

Игнорировать его присутствие получалось плохо, так что Оникс раздраженно положила гребень на лавку и посмотрела в глаза аида.

– Я собираюсь лечь спать, ты что-то хотел?

– Ложись, – все так же, не отрывая от нее взгляда, сказал Лавьер.

Оникс повела плечом. Прошла через комнату на носочках, зябко поджимая ноги на холодных досках, и залезла под покрывало. Аид сел на кровать, Оникс демонстративно закрыла глаза и повернула голову к стене.

– Ты такая красивая, – тихо сказал он. Оникс не реагировала. – Просто преступление быть настолько красивой. И желанной.

Девушка не выдержала, открыла глаза.

– Да, и за это преступление меня убьют. Спасибо, что напомнил.

Он протянул руку. Сдвинул светлую прядку с ее щеки. Дотронулся до губ, провел по шее. Оникс отвернулась.

– Посмотри на меня, раяна, – так же тихо сказал он.

– Оставь меня в покое! – прошептала она. – Пожалуйста, уйди!

Он продолжал гладить ее лицо. Оникс крепко сжимала зубы, дергаясь от этих легких прикосновений.

Кровать скрипнула, прогибаясь под его весом. Он навис над ней, с жадностью рассматривая лицо.

– Посмотри на меня.

Оникс распахнула глаза, надеясь, что ее взгляд выражает полную меру ее злости и презрения.

– Как тебя зовут?

Она поморщилась. И не надоело ему задавать один и тот же вопрос? Сколько можно! Неужели не понятно, что она не ответит?

Руки в перчатках медленно потянули покрывало, стягивая его с девушки.

– Не трогай меня! – прошипела она.

– Разве я трогаю? Если бы я мог тебя… трогать… ласкать, чувствовать…

Он склонил голову, проводя пальцами по ее телу. Снова, снова этот взгляд, эти прикосновения. Этот мужчина, которому нравилось ломать ее. Которому было наплевать на ее ненависть и ее чувства, который привык просто брать то, что он хочет.

Оникс коротко вздохнула. А потом скользнула рукой под тюфяк, вытащила нож и уперла кончик лезвия аиду в грудь, туда, где у обычных людей бьется сердце.

Лавьер опустил голову, посмотрел на ее руку, решительно сжимающую рукоятку ножа, и рассмеялся. Эта игра становилась все занимательнее.

– Не трогай меня, – прошипела Оникс.

– Неужели сможешь? – улыбаясь, спросил он.

– Не трогай меня, пес! Или я сделаю это!

– Так сделай, раяна, – глядя ей в глаза, сказал он. – Сделай, я не буду сопротивляться. Воткни глубже. Один раз я уже позволил тебе ранить меня, так интересно было, как далеко ты можешь зайти… Давай, сделай. Убей меня, и аркан исчезнет, может, тебе даже удастся убежать…

Оникс с отчаянием смотрела в его глаза. Сумасшедший. Совершенно…

– Хочешь, я помогу тебе, раяна? – улыбнулся аид.

Он чуть склонился, так что черная ткань рубашки прогнулась под кончиком ножа.

– Это не трудно, – продолжил он, – убить человека. Совсем просто. Одно движение, и жизнь обрывается. Ну же, не бойся, воткни его в меня. Ты ведь хочешь свободы? Это твой шанс.

Он склонился еще сильнее. Нож разрезал ткань и уперся в кожу.

– Бей сильнее, – шептал он, – давай. Иначе я сделаю с тобой, что захочу… Останови меня, раяна.

Оникс в отчаянии смотрела в его лицо, в зеленые глаза. Он сделал еще движение, просто напарываясь на нож, не переставая улыбаться, и по черной ткани медленно поползло пятно крови.

Девушка закусила губу. Сумасшедший. Совершенно ненормальный безумец! И со всхлипом нажала сильнее, уже понимая, что не сможет… Наверное, она глупая и слабая, потому что это шанс, а она… колеблется. Оникс смогла бы убить в драке, в запале борьбы, когда нет времени на раздумья, а кровь бурлит в жилах от страха и агрессии, но вот так… Глядя в глаза. Просто воткнуть сталь в чужое тело? Ненавистное, пугающее, но живое? Как это сделать? Трудно… Надо… Еще чуть-чуть…

Аид перехватил клинок и сжал в ладони.

– Не стоит воровать нож, если не можешь убить, – спокойно сказал он.

Оникс в ужасе уставилась в его глаза.

– Ты знал… – выдохнула она. – Знал, что нож у меня…

Он усмехнулся.

– Я ведь сказал тебе, чтобы ты это сделала. Теперь мы будем делать то, что хочется мне.

Она вскрикнула, когда аид снял с нее покрывало, закинул ее руки за голову и одной ладонью сжал запястья. Подцепил ножом воротник ее ночной сорочки и распорол ее. Оникс дрожала, чувствуя прикосновение кончика ножа к своей коже. Он убрал ткань и провел лезвием по ее животу. От ощущения холодной стали, от ужаса на глаза навернулись слезы.

– Тебе нравятся такие игры, раяна? – спросил он. – Расскажи, что тебе нравится? Как много мужчин ласкали тебя? Твое тело так красиво… совершенно. Трудно устоять перед искушением. Скажи мне, какие ласки ты любишь, я хочу знать.

Он говорил и водил ножом по ее телу, чуть переворачивая клинок.

Оникс застыла, боясь пошевелиться, сжимаясь от этих касаний. Сталь замерла у ее соска, обрисовала навершие полукругом, оцарапав кончиком кожу. Не больно, но так жутко, что из глаз потекли слезы.

Аид замер, внимательно глядя на нее, чуть нахмурился. Убрал нож. Он и сам ходил по краю, ее тело было куда опаснее безобидного кухонного ножа. Но от вида лезвия, скользящего по ее коже, он возбудился так, что застучало в висках… Не то чтобы Лавьер был большим любителем подобных игр, скорее он добавлял их в качестве легкой приправы, чем подавал основным блюдом. Хотя порой его извращенное сознание все же требовало более острой близости. Иногда слишком острой. И согласия своей партнерши или партнерш он обычно не спрашивал. Правда, он всегда тонко чувствовал край, на котором стоит остановиться, чтобы не сорваться в бездну.

Лишь после встречи с раяной границы его осознания грани стали все сильнее размываться, и он уже не знал, чего хочет больше: удержать на краю или упасть? Аид разозлился, когда Гахар сказал ему, что девушка стащила на кухне нож. И почему-то испугался. Испугался, что она сделает что-нибудь… с собой. Поэтому и рванул в ее комнату, хотя, стоя у реки, обещал себе больше этого не делать.

Он стал с поразительной регулярностью нарушать собственные обещания.

И сейчас она лежала перед ним. Открытая, доступная, кусала свои прекрасные губы, вздрагивала. У него мутилось в глазах от вожделения, от похоти. Одержимость этой девушкой становилась все сильнее.

– Я хочу, чтобы ты кое-что сделала, раяна, – хрипло сказал он, – надень.

Он протянул ей бархатные перчатки. Оникс медлила, и аид схватил ее ладонь, сам натянул ткань на ее пальцы, сжимая зубы.

Девушка с недоумением смотрела на него. Перчатки были длинные, выше локтей, из гладкой, прохладной на ощупь ткани.

– Я хочу, чтобы ты потрогала меня, – сквозь зубы сказал он, нависая над ней. Оникс сжала губы.

– Я не буду…

– Не зли меня. – Зеленые глаза стремительно темнели. – Лучше не зли. И все останутся живы.

Оникс вздохнула. Сопротивляться аиду было бесполезно. Что она могла сделать? Для него убить как вздохнуть – так же легко… И Оникс уже поняла, что убьет он не ее, а в первую очередь Дорею. Если бы хозяйка дома знала, сколько раз ее жизнь висела на волоске, на тонкой ниточке прихотей Сумеречного пса!

Оникс положила ладони на его грудь, провела. Медленно. Хотела отвернуться, чтобы не видеть его голодных глаз, но он не позволил.

– Смотри на меня, – приказал Лавьер.

Оникс подчинилась. Он нависал над ней, упершись локтями с двух сторон от ее головы, не отрывая сумасшедших глаз от ее лица.

– Еще. Расстегни… рубашку.

Девушка потянулась к пуговицам, неловко перебрала их одну за другой. Распахнула. На загорелой коже под сердцем все еще текла кровь, там, где она разрезала ему кожу. Но аид, кажется, этого не заметил.

– Погладь… меня… и оближи губы.

Оникс делала, как он говорил. Просто делала, стараясь не думать. Лавьер прижался бедрами к ее ногам. Мало… Ему этого мало. Он хотел почувствовать ее прикосновение, хотя бы в перчатках. Аид чуть откинулся, опустил руку вниз, расстегнул штаны, взял ее ладонь и сомкнул ее пальцы на своем члене.

– Сожми, раяна, – хрипло приказал он, – сожми…

Он чуть двинул бедрами, нетерпеливо, чувствуя на себе ее прикосновение. С трудом удерживаясь от желания двигаться, вколачивать себя в ее ладонь. Сжал ей грудь. Потом положил свою руку поверх ее ладони, регулируя степень нажатия.

– Вот так, раяна, хорошо, еще… не останавливайся…

Оникс откинула голову, чувствуя себя странно. Все происходящее было странно. Она видела, как меняется его лицо от движений ее пальцев, как он сдавлено стонет, опустив голову, как двигается, пытаясь глубже и сильнее войти в кольцо ее пальцев. Повинуясь его приказам, Оникс сжала, разжала и снова сжала.

– Еще, – хрипло выдохнул он.

Он смотрел на ее тело, на грудь, живот, светлые волосы между ног. Сжимал зубы. Желание почувствовать ее тело… Искушение. Так близко. Стоит только сорвать перчатки, раздвинуть ей ноги, войти… Кровь стучала толчками. Больно. Эту дикость он чувствовал как боль. Легче вогнать клинок себе в грудь, чем вытерпеть. Чувственно. Еще… Еще…

Аид резко оттолкнул ее руку, одним движением перевернул Оникс на живот, коленом раздвинул ей ноги и встал между ними. Она вскрикнула, выгнулась. Прогиб в пояснице стал совсем нереальным…

Мужчина положил одну ладонь на ее ягодицы, пальцы в перчатках коснулись узкой расщелины, наклонился и несколькими быстрыми движениями довел себя до оргазма, выплескиваясь на черный цветок лори. Замер, с трудом восстанавливая дыхание.

– Не поднимайся, – приказал он.

Стирая с тела девушки свое семя, Лавьер мрачно пообещал себе, что больше к ней не прикоснется. Эти игры становились все заманчивее, каждый раз он хотел большего. Первое, чему учат в долине смерти, это разумно оценивать свои возможности, а последнее время аид слишком часто переходил границы собственных принципов, слишком легко соглашался на что угодно, лишь бы еще раз ощутить эту сладкую муку и поверить в эту иллюзию близости.

Он хотел ее, хотел до звона в ушах, по-настоящему сильно. Хотел удовлетворить эту жажду, утолить безумный голод, но соглашался даже на подделку, заставлял ее, принуждал и не получал желаемого облегчения. Внутри только закручивалась злость, прежде всего на самого себя.

И не мог остановиться.

Поэтому аид стер с нее следы своей страсти и ушел, без стука закрыв за собой дверь.

Через несколько минут в комнату к Оникс осторожно постучала Дорея и положила на лавку новую ночную сорочку. Девушка лежала, свернувшись под покрывалом, и головы не повернула.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 | Следующая
  • 0 Оценок: 0

Правообладателям!

Это произведение, предположительно, находится в статусе 'public domain'. Если это не так и размещение материала нарушает чьи-либо права, то сообщите нам об этом.


Популярные книги за неделю


Рекомендации