Текст книги "Некоторые вопросы теории катастроф"

– Да, – сказал папа. – Иногда требуется большое мужество, чтобы не смотреть. Порой лишнее знание только вредит. Не просвещает, а отягощяет. Только очень храбрый человек умеет различать такие случаи и заранее к ним приготовиться. Иным разновидностям человеческого несчастья свидетелем должен быть только асфальт… И может быть, деревья.

– Пообещайте, что я не буду такое делать, – сказала вдруг Лу тоненьким голоском.

– Что, – монотонно отозвалась Джейд.

Глаза у нее были как порезы от острого края бумаги.

– Когда я стану совсем-совсем старая. – Голос Лу был до того хрупкий – вот-вот порвется. – Пообещайте, что у меня будут муж и дети. Или я буду знаменитой. Пообещайте…

Фраза так и осталась неоконченной, будто неразорвавшаяся граната.

Потом мы снова молчали. В 4:03 утра в номере 22 погас свет. Старик вышел полностью одетый (хотя я заметила, задники ботинок были примяты – он не успел как следует их натянуть) и уехал на заржавленном такси фирмы «Синяя птица» (I-800-BLU-BIRD), которое дожидалось его у конторы, тихонько мурлыча.

Все точно так, как сказал папа (будь он сейчас с нами, задрал бы подбородок – совсем чуть-чуть – и слегка изогнул бровь, что означает «А ты сомневалась» и «Я тебе говорил»). Не надо бы никому это видеть, кроме только дрожащей неоновой надписи «Свободные комнаты», да изможденных кленов-астматиков, томно гладящих крышу по хребту кончиками веток, да еще неба – огромного лилового синяка, медленно, так медленно тускнеющего у нас над головой.

Потом мы отправились по домам.

Часть вторая

Глава 11. «Моби Дик», Герман Мелвилл

Через две недели после того, как мы подглядывали за Ханной («Наблюдали», – поправил бы старший инспектор Ранульф Карри из книги «Спесь единорога» [Лавель, [1901]), Найджел нашел у нее дома приглашение в мусорной корзинке в маленькой комнате рядом с гостиной, где по стенам висели карты мира и полудохлые растения в кашпо, с трудом выживающие по ее особой системе (круглосуточная подсветка и время от времени – подкормка питательной смесью «Чудо-рост»).

Текст на изящной карточке из плотной кремовой бумаги с тиснением гласил:

Приют для бездомных животных округа Бернс сердечно приглашает Вас на ежегодный благотворительный вечер в поддержку нуждающихся животных.

Мероприятие состоится в субботу, 22 ноября в 20:00 по адресу: Ивовая улица, д. 100.

Стоимость билета 40 долл. за одну персону.

Просим подтвердить Ваше участие.

Вход только в маскарадных костюмах.

И желательно в масках.

– По-моему, надо пойти, – заявил Найджел в пятницу у Джейд.

– По-моему, тоже, – поддержала Лула.

– Нельзя, – сказал Чарльз. – Нас она не приглашала.

– Это мелочи, – отмахнулся Найджел.

В следующее воскресенье, несмотря на предостережения Чарльза, Найджел за обедом вытащил приглашение из заднего кармана и, ни слова не говоря, по-наглому выложил его около блюда с телячьими котлетками.

Атмосфера в столовой мгновенно накалилась так, что терпеть невозможно (см. «„Полуденное противостояние в Су-Фолс“. Вестерн с участием Дэна Мохаве», изд. «Одинокая звезда», Бендли, 1992). После Коттонвуда обеды и так стали довольно невыносимы. Смотришь Ханне в лицо, весело улыбаешься, болтаешь об уроках, контрольных и пристрастии мистера Моутса к фланелевым рубашкам, а перед глазами стоит Док, его шарнирные ноги, его морщинистое лицо, словно доска, изъеденная термитами, не говоря уже о чудовищности их голливудского поцелуя – пусть он и происходил за кадром, все равно страшно. (Словно два фильма грубо слепили в один: «Гильду» и «Кокон».)[210]210
  Словно два фильма грубо слепили в один: «Гильду» и «Кокон». – «Гильда» (Gilda, 1946) – фильм-нуар, снятый режиссером Чарльзом Видором. Один из нашумевших кинофильмов золотой эпохи Голливуда, в котором Рита Хейворт исполнила свою коронную роль. «Кокон» (Cocoon, США, 1985) – фантастический фильм, лауреат премии «Оскар». Действие фильма разворачивается в доме престарелых. Его обитатели обнаруживают, что если искупаешься в бассейне соседнего дома, то начинаешь чувствовать себя совсем молодым. Но вдруг выясняется, что на дне бассейна хранятся чудодейственные коконы, поднятые из глубин океана и принадлежащие инопланетянам, когда-то навестившим Землю, а теперь вернувшимся.


[Закрыть]

Правда, когда я думала о Джейд, Лу и кабинке для инвалидов, меня тоже подташнивало, но с Ханной все было гораздо хуже. Папа говорил: разница между действенным и бесполезным восстанием определяется тем, в какой именно исторический момент происходит восстание (см. Ван Меер, «Индустриальная фантазия», «Федеральный форум», т. 23, № 9). Джейд и Лу – пока еще только развивающиеся страны. Для них простительны (хотя и не слишком похвальны) отсталая инфраструктура и неэффективное использование людских ресурсов. Но у Ханны-то давно должны были образоваться здоровая экономика, прочный мир, свобода торговли – а отсутствие всех этих достижений, честно говоря, не лучшим образом говорит о ее демократическом правительстве. «Нескончаемая коррупция и скандалы вызывают сомнения в [ее] самодостаточности как независимого государства».

Мильтон еще до обеда открыл окно. Шаловливый ветерок, промчавшись по комнате, сбросил у меня с колен бумажную салфетку, и огоньки свечей заплясали, словно свихнувшиеся балерины. Я поражалась Найджелу – он вел себя как ревнивный муж, предъявляющий жене чужую запонку в качестве улики.

А Ханна вообще никак не реагировала.

Она как будто и не заметила приглашения. Сосредоточенно резала котлетку на идеально ровные кусочки, удерживая на лице улыбку, словно изящную сумочку. Атласная блузка цвета морской волны (одна из немногих ее вещей, не напоминающая несчастного беженца) облегала Ханну, будто мерцающая вторая кожа, повторяя каждый вздох и каждое движение.

Казалось, томительная пауза длится уже целый час. У меня мелькнула мысль протянуть руку якобы к блюду с пассированным шпинатом, ухватить треклятое приглашение и незаметно спрятать под себя, но если честно, у меня на такие штуки просто не хватало моральной стойкости; я не сэр Томас Мор и не Жанна д’Арк. Найджел смотрел на Ханну в упор. В его очках отражалось пламя свечей. Изредка он поворачивал голову, и тогда на мгновение становились видны глаза, будто жуки, выглядывающие из песка. Он сидел очень прямо, такой маленький и в то же время такой основательный – прямо Наполеон с того несимпатичного портрета маслом на обложке основного учебника для папиных семинаров – «Покорить человечество» (Говардс, Пат, 1994). (Легко можно было поверить, что он способен даже во сне совершить государственный переворот и без малейшего смущения объявить войну всем крупнейшим европейским державам сразу.)

– Я вам ничего не сказала, – неожиданно произнесла Ханна, – потому что вы тогда захотели бы прийти, а это невозможно. Я пригласила Эву Брюстер. Если она вас здесь увидит, я немедленно вылечу с работы.

Меня удивила ее реакция (и, признаться, немножко разочаровала; я-то, зритель на трибуне, потягивала Anis del Toro[211]211
  Anis del Toro – сорт анисовой водки, упоминается в романе Хемингуэя «Фиеста» («И восходит солнце») и в его коротком рассказе «Белые слоны».


[Закрыть], ожидая появления матадора). Еще меня поразило, как она убедительно делала вид, что не заметила приглашения.

– А зачем вы позвали Эву Брюстер? – спросила Лула.

– Она услышала, что я устраиваю благотворительный вечер, и спросила, можно ли ей прийти. Не могла же я ответить «нет». Найджел, мне очень неприятно, что ты роешься в моих вещах. Будь так любезен, оставь мне право на частную жизнь.

Все молчали. Сейчас говорить следовало Найджелу – хоть как-то объяснить свой поступок, пошутить насчет шаловливых ручек или процитировать главу 21 книги «Как стать клевыми родителями» (Милл, 2000). Глава называется «Подросток и радости клептомании», в ней приведена поразительная статистика: оказывается, большинство подростков проходят через период «захватничества» и «похитительства». В шестидесяти процентах случаев «юный человек перерастает это, как готический макияж и увлечение скейтбордом».

Однако Найджел и ухом не повел, бодро доедая телячью котлетку.

Скоро еда остыла. Мы убрали со стола, собрали учебники, вяло попрощались и ушли в страшную ночь. Ханна, как всегда, напутствовала нас, прислонившись к дверному косяку:

– Осторожней на дорогах!

Но чего-то не хватало в ее голосе, какого-то походного братства у костра. Когда машина Джейд уже ехала прочь, я оглянулась – Ханна так и стояла на пороге, глядя нам вслед. Ее зеленая блузка мерцала в золотистом свете, словно вода в бассейне.

– Тошно как-то, – сказала я.

Джейд кивнула:

– Прямо жить не хочется.

– Как думаешь, она его простит?

– Конечно. Она его знает как облупленного. У Найджела от рождения отсутствует ген, который отвечает за чувства. Бывает, у человека нет аппендикса или пониженное содержание лейкоцитов в крови. А у Найджела нет чувств. В детстве ему делали томографию мозга, и там, где у других людей находятся эмоции, у него, бедненького, космическая пустота, вакуум. Да он еще и гей. Сейчас, конечно, все ужасно толерантные и так далее, а все равно таким, наверное, в школе несладко приходится.

– Найджел гей? – изумилась я.

– Рвотинка, ау? Земля на связи? – Джейд смотрела на меня, как на «лесенку» на колготках. – Удивляюсь я тебе иногда! Ты к доктору не ходила – проверить, все ли винтики на месте? А то я что-то прямо сомневаюсь, Тошнюсик. Серьезно.

К сожалению, в наше время безумных скоростей стали недолговечными столь ценимые нашими предками и русскими писателями горе, тоска, муки совести и прочие душевные терзания.

Почитайте, например, книгу Р. Стэнбери «Красноречивая статистика и сравнение эпох», издание 2002 года, раздел «Горе», – и вы узнаете, что сама идея разбитого сердца, печали, тоски и отчаяния ушла в прошлое. Скоро эти понятия будут восприниматься как забавный архаический курьез, в одном ряду с «колымагой», «джиттербагом» и «джем-сейшеном». В 1802 году средний американский вдовец ждал 18,9 года, прежде чем снова жениться, а в 2001-м он в среднем готов потерпеть всего 8,24 месяца (в таблице, где приведены данные по каждому штату, можно увидеть, что в Калифорнии этот срок сократился до пугающей цифры – 3,6 месяца).

Папа, конечно, бурно возмущался такой «культурной анестезией», «стремлением сгладить самые глубокие человеческие чувства, чтобы оставалась только ровная пустота без единой морщинки или складочки». Поэтому он всячески старался воспитать меня тонко чувствующей личностью, способной за самой скучной внешностью различить добро и зло и массу промежуточных оттенков. По дороге от Модерса, штат Огайо, до Падьюки, штат Вашингтон, папа заставил меня выучить наизусть не одну и не две, а все «Песни невинности и опыта» Уильяма Блейка. С тех пор я не могу спокойно смотреть, как муха вьется около гамбургера, – сразу вспоминаю: «Я тоже муха: / Мой краток век. / А чем ты, муха, / Не человек?»[212]212
  …папа заставил меня выучить наизусть… «Песни невинности и опыта» Уильяма Блейка. С тех пор я не могу спокойно смотреть, как муха вьется около гамбургера, – сразу вспоминаю: «Я тоже муха: / Мой краток век. / А чем ты, муха, / Не человек?» – Цит. по переводу С. Я. Маршака.


[Закрыть]

Правда, в компании Аристократов нетрудно было притвориться, будто я в жизни ничего не учила наизусть, кроме тысячи ритм-энд-блюзовых песенок, и никого не знаю по фамилии Блейк, кроме того мальчишки из нашей школы, который вечно ходит руки в карманы и смотрит так, словно хочет дать в морду, и что при виде мухи у меня одна, чисто девчачья реакция: «Фу, гадость!» Знай об этом папа, он бы, конечно, назвал такой подход «отвратительным конформизмом» и даже, может, сказал бы, что я «позорю род Ван Мееров» (папа часто забывал, что он сирота). А мне это казалось захватывающим и даже романтичным – плыть по течению, «глядя на дальний Камелот» и не думая о последствиях (см. «Волшебница Шалот», Теннисон, 1842)[213]213
  …плыть по течению, «глядя на дальний Камелот» и не думая о последствиях (см. «Волшебница Шалот», Теннисон, 1842). – Цит. по переводу К. Д. Бальмонта.


[Закрыть].

Поэтому у меня не возникло никаких возражений, когда в субботу, 22 ноября, Джейд вплыла в Фиолетовую комнату в черном парике и свободном белом брючном костюме. Подложенные плечи торчали, словно белые меловые утесы Дувра, а брови были густо подрисованы – по-моему, акварельным карандашом цвета жженая охра.

– Угадайте, кто я!

Чарльз окинул ее взглядом:

– Госпожа Эдна[214]214
  Госпожа Эдна. – Госпожа Эдна Эвередж – персонаж австралийского комика Барри Хамфриса. Ее сценический образ включает фиолетовые волосы, очки в драгоценной оправе и яркие платья с блестками.


[Закрыть].

– «Я не выхожу из дома, если не одета как кинозвезда Джоан Кроуфорд. Вам нужна простая соседская девчонка? Вот и идите к соседям!» – Джейд расхохоталась злодейским смехом и бросилась ничком на кожаный диван, болтая ногами в остроносых черных туфлях. – А угадайте, куда я направляюсь?

– К черту, – сказал Чарльз.

Джейд перевернулась и села. Прядка парика прилипла к накрашенным губам.

– «Приют для бездомных животных округа Бернс сердечно приглашает вас на ежегодный…»

– Прекрати!

– «…благотворительный вечер…»

– Нельзя!

– «Просьба подтвердить ваше участие».

– Ни в коем случае!

– Может, там будет буйная оргия…

– Нет!!!

– Я пойду, – сказала Лула.

В итоге мы не смогли договориться о единой теме для костюмов, так что Чарльз оделся Джеком-потрошителем (вместо кровищи мы с Лулой обрызгали его соусом А1[215]215
  Соус А1 – соус к бифштексам производства компании Kraft Foods. Продается в Великобритании с 1831 г., позднее стал популярен также в США и Канаде.


[Закрыть]), Лула нарядилась французской горничной (позаимствовав из комода Джефферсон шелковый платок с лошадиной символикой; их там целая куча была, сложенные аккуратными квадратиками). Мильтон отказался наряжаться и потому играл роль Плана Б (склонность к двусмысленной игре слов проявлялась у него всякий раз, когда он курил травку). Найджел был Антонио Бандерасом в роли Зорро (он проделал дырки для глаз в черной спальной маске Джефферсон ее же маникюрными ножничками). Джейд была Анитой Экберг в фильме Феллини «Сладкая жизнь», со всеми подробностями, вплоть до игрушечного котенка (приклеенного скотчем к обручу в волосах). Из меня получилась довольно неубедительная Пусси Галор[216]216
  Пусси Галор – одна из «девушек Бонда», персонаж романа Яна Флеминга «Голдфингер» (Goldfinger; 1959) и фильма (1964) с тем же названием.


[Закрыть] в косматом рыжем парике и мешковатом бирюзовом боди (см. «Марсианин 14» в кн. «Маленькие зеленые человечки. Облик инопланетян, восстановленный по рассказам очевидцев», Диллер, 1989, стр. 115).

Мы все были пьяные. К ночи воздух на улице разогрелся, как танцовщица после первого номера. Мы бросились бежать по газону в маскарадных костюмах, беспричинно хохоча.

Джейд в пышном платье с нижними юбками, бантами и оборками покатилась вниз по склону, визжа во все горло.

– Ты куда? – заорал Чарльз. – У них начало в восемь! А сейчас полдесятого уже!

– Рвотинка, давай за мной! – крикнула Джейд.

Я обхватила себя за плечи и плашмя шлепнулась на землю.

– Ну где ты там?

Я покатилась вниз. Травинки больно кололись, парик свалился с головы. Мелькали звезды, перемежаясь тусклыми паузами земли, а потом склон кончился и я врезалась в тишину. Рядом лежала Джейд. Лицо у нее было серьезное и грустное. Вообще, когда люди смотрит на звезды, у них лица делаются серьезными и грустными. Папа придумал несколько теорий, объясняющих это явление, причем большинство из них сводились к рассуждениям о присущей человеку неуверенности и отрезвляющему осознанию собственного ничтожества по контрасту с такими невообразимыми объектами, как спиральная галактика, спиральная галактика с перемычкой, эллиптическая и неправильная галактика.

Но в ту минуту я не могла вспомнить ни одну из папиных теорий. Черное небо с точечными проколами звезд выпендривалось неудержимо, как пятилетний Моцарт. Чьи-то голоса царапали воздух, слова дрожали и сами себе не верили, и вскоре Мильтон прилетел из темноты, и возле моей головы мелькнули кроссовки Найджела, и Лула грохнулась на землю рядом со мной, протяжно выдохнув, как будто отхлебнула горячего чаю («А-ах!»). Шелковый платок соскользнул с ее головы, накрыв мне шею и подбородок. От моего дыхания по шелку шла рябь, как по воде, когда в ней кто-то тонет.

– Эй вы, уроды! – вопил Чарльз. – Пока доедем, все уже закончится!

– Помолчи, фашист, – отмахнулась Джейд.

– Думаете, Ханна разозлится? – подала голос Лула.

– Наверное.

– Она нас убьет, – сказал Мильтон.

Он приземлился в нескольких шагах от нас, дыша, словно дракон.

– Ханна-шманна, – хмыкнула Джейд.

Мы кое-как отлепились от земли и взобрались по склону туда, где стоял «мерседес» и ждал злющий Чарльз в старом детском пластиковом дождевике Джейд, чтобы не заляпать сиденье соусом. Джейд сказала, что ехать обязательно всем в одной машине, и я как самая мелкая выполняла роль своеобразного ремня безопасности, лежа поперек коленок Найджела, Джейд и Лулы. Лула рисовала пальцем рожицы на запотевшем стекле, а я уставилась на лампочку в потолке машины. Мои ноги в белых туфлях на высоком каблуке упирались в дверную ручку, а над головой Мильтона, так и севшего на переднее сиденье с косяком в зубах, висело облако дыма, густого, как губная помада.

– Нехорошо все-таки будет ввалиться туда без предупреждения, – сказал Мильтон. – Друзья, еще не поздно передумать.

– Не тупи, – отрезала Джейд, выдергивая у него из пальцев косяк. – Увидим Эвиту – спрячемся. Прикинемся ветошью. Классно будет!

– Перон туда не придет, – сказал Найджел.

– Почему это?

– Ханна ее не приглашала. А нам соврала, чтобы объяснить, почему нас не позвали.

– Ты параноик!

Найджел пожал плечами:

– Спорим на что хотите. Все классические признаки вранья имели место, я заметил. Эва Брюстер не придет, а если мы спросим Ханну в понедельник, она даже не вспомнит, о чем речь.

– Ты и впрямь сатанинское отродье! – восхитилась Джейд и тут же нечаянно стукнулась головой об оконное стекло. – Ай!

Лула протянула мне косяк:

– Хочешь?

– Спасибо, – сказала я.

Не решаясь отказываться, когда предлагают, я уже давно и близко познакомилась с необычным поведением пола и потолка под воздействием пойла, зелья, бухла и различных гремучих смесей (эффект качки, внезапного ухода из-под ног и реалистичной имитации землетрясения). Чаще всего, когда в Фиолетовой комнате Мильтон, словно трубку мира, пускал по кругу серебряную морпеховскую фляжку, я только делала вид, что лихо отхлебываю его любимый жидкий мышьяк под названием «Дикая индейка»[217]217
  «Дикая индейка» (Wild Turkey) – марка виски (бурбон).


[Закрыть].

В компании не догадывались, что я совсем даже не надираюсь наравне со всеми целый вечер напролет.

– Смотрите, Плевака задумалась, – заметил как-то Найджел, глядя, как я сижу на диване, устремив взор в пространство.

А я не просто задумалась, я прикидывала, куда бы незаметно сплавить последнее изобретение Лулы – коктейль, который она незатейливо назвала «Коготь», обманчиво прозрачную жидкость, с одного глотка выжигающую пищевод и весь кишечник заодно. Особенно удобно выйти на минуточку во двор «подышать воздухом» и, пока свет на крыльце не горит, быстренько выплеснуть очередную бяку в широко раскрытую пасть одного из двух бронзовых львов – Энди Уорхол подарил их Джефферсон в январе 1987 года, всего за месяц до своей смерти от осложнений после операции на желчном пузыре. Можно, конечно, вылить и прямо на траву, но я испытывала какое-то приятное теплое чувство, спаивая львов. Львы послушно разевали рты, глядя на меня снизу вверх, будто надеялись, что уж вот эта порция наверняка их прикончит. Я только молилась про себя, чтобы Джефф не пришло в голову, что огромные зверюги будут лучше смотреться у парадного входа. Если она начнет их двигать, ее окатит волной пойла, зелья, бухла и различных гремучех смесей.

Почти час прошел, пока мы наконец подъехали к дому Ханны. Чарльз ловко провел «мерседес» между выстроившимися по обочинам пустыми машинами. Честно говоря, я удивилась, что он способен так хорошо вести в таком состоянии (см. раздел «Неизвестная жидкость», гл. 4 – «Устранение перебоев в моторе», в кн. «Устройство автомобиля», Понт, 1997).

– Не поцарапай машину, – предупредила Джейд. – А то у меня будут крупные неприятности.

– Надо же, сколько у Ханны знакомых, оказывается, – заметила Лула.

– Черт, – сказал Мильтон.

– Вот и хорошо! – Джейд хлопнула в ладоши. – Просто идеально! Мы смешаемся с толпой. Хорошо бы только с Ханной не встретиться.

– Боишься встретиться с Ханной? – заорал Чарльз. – Тогда поехали назад сейчас же, потому что, дорогие мои, я должен вас обрадовать: мы с ней обязательно встретимся!

– На дорогу смотри! – фыркнула Джейд. – И ничего я не боюсь. Это же просто…

– Что?

Чарльз ударил по тормозам, и все мы качнулись вперед-назад, как детишки в автобусе.

– Просто вечеринка. Ханна не рассердится. Мы ничего такого ужасного не делаем, правда?

В голосе Джейд неожиданно подняли голову Тревога, Страх и Сомнения, да так разгулялись, что Повеселимся-Черт-Побери заметно смутился.

– Вроде да, – сказала Лула.

– Нет, – сказал Найджел.

– Кто его знает, – сказал Мильтон.

– Решайте уже наконец! – рявкнул Чарльз.

– Пускай Тошнюсик решает, – сказала Джейд. – Она у нас девочка ответственная.

По сей день не знаю, что на меня нашло. Может, это был как раз тот мистический случай, когда вместо тебя говорит сама Судьба. Она ведь любит вмешаться, чтобы ты не выбрал себе легкой дороги, недавно заасфальтированной, с четкими названиями улиц и аккуратными кленами, а с жестокостью сержанта, диктатора или обычного бюрократа заставляет свернуть на темную, тернистую тропу, ею же заботливо и приготовленную.

– Идем! – сказала я.

Ханна была – перо снежной цапли, и потому невольно представлялось, что она и гостей принимает в соответствующем стиле: узкие бокалы с шампанским, сигареты в мундштуках, играет струнный квартет, кавалеры приглашают дам, дамы в танце изящно склоняются щекой на плечо партнера, ни у кого не потеют ладони, а за лавровыми и розовыми кустами совершаются изысканные адюльтеры – из тех, на которые семейство Ларраби могло бы посмотреть сквозь пальцы, из тех, за которыми наблюдала Сабрина[218]218
  …из тех, на которые семейство Ларраби могло бы посмотреть сквозь пальцы, из тех, за которыми наблюдала Сабрина… – Ларраби – семейство из фильма «Сабрина». «Сабрина» (Sabrina, 1954) – американская романтическая кинокомедия Билли Уайлдера с участием Одри Хепбёрн, Хамфри Богарта и Уильяма Холдена. Вариация на сюжет «Золушки». В 1995 г. Сидни Поллак сделал римейк с тем же названием. Премия «Оскар» за дизайн костюмов Эдит Хэд и еще в пяти номинациях.


[Закрыть], укрывшись на дереве.

Но подойдя ближе, мы увидели заполонившую двор пеструю толпу из самых невероятных зверей, растений и минералов. Мильтон предложил обойти кругом и подобраться к дому с другой стороны – может быть, через патио с бассейном в форме фасолины, которым Ханна никогда не пользовалась.

– Можно еще уйти, если хотите, – сказала Джейд.

Мы поставили машину за автофургоном, где уже начинался сосновый лес, и стали смотреть на дом из темноты. Патио освещали четырнадцать гавайских факелов. Человек пятьдесят или шестьдесят гостей были наряжены в удивительно сложные костюмы (вурдалаки, крокодилы, черти, команда космического корабля «Энтерпрайз»[219]219
  «Энтерпрайз» – космический корабль из сериала «Стартрек», или «Звездный путь» (Star Treck). На сегодняшний день франшиза включает шесть телевизионных сериалов (в том числе мультипликационный), 12 полнометражных фильмов, сотни книг и рассказов, огромное количество компьютерных игр. По мотивам киноэпопеи создано множество фан-арта. «Звездный путь» внес существенный вклад в американскую массовую культуру и породил оригинальную субкультуру. Автор идеи и основатель вселенной «Звездного пути» начиная с выхода на экраны в 1966 г. сериала «Звездный путь: Оригинальный сериал» (Star Trek: The Original Series, или просто TOS) – Джин Родденберри.


[Закрыть] в полном составе). Те, что в масках, потягивали через соломинку напитки из красных и синих пластиковых стаканчиков, безмасочные жевали соленые крендельки и крекеры, изо всех сил перекрикивая музыку.

– Кто эти люди? – спросил Чарльз, хмурясь.

– Никого не узнаю, – отозвалась Джейд.

– Наверное, друзья Ханны, – сказала Лула.

– Вы ее видите?

– Нет.

– Даже если она здесь, ее не отличишь от других, – сказал Мильтон. – Все в масках.

– Я замерзла, – сказала Джейд.

– Надо было и нам маски надеть, – сказал Мильтон. – В приглашении же говорилось…

– И где мы теперь маски найдем? – спросил Чарльз.

– Вон Эвита, – сказала Лу.

– Где?

– Вон, в блестящей такой штуковине вроде нимба на голове.

– Это не она.

– Серьезно, что мы здесь делаем? – с неожиданной тревогой спросила Джейд.

– Вы, если хотите, можете тут сидеть хоть всю ночь, – сказал Найджел, – а я пойду веселиться.

В маске Зорро вместе с собственными очками он был похож на ученого енота.

– Кто еще хочет развлечься? – Почему-то, задавая этот вопрос, Найджел смотрел на меня. – Что скажешь, старуха? Потанцуем?

Я поправила парик, и мы побежали к патио: енот-ботаник и перевернутая морковка.

Сквозь толпу было не протолкаться. Даже в бассейне плескались четверо мужчин в костюмах мышей и одна русалка в полумаске, расшитой голубыми блестками. Они смеялись и бросали друг другу волейбольный мяч. Мы решили пробиваться в дом (см. гл. «Подняться вверх по течению реки Замбези во время паводка» в кн. «На поиски приключений», 1992, стр. 212).

Пробившись в дом, мы втиснулись между клетчатым диваном и пиратом, увлеченным беседой с чертом и не подозревающим о том, какие могут возникнуть последствия, когда его обширная потная спина неожиданно толкает двух маломерков.

Минут двадцать мы прихлебывали водку из красных пластиковых стаканчиков и наблюдали за гостями – не увидев за это время ни одного знакомого лица. По комнате бродили, ползали, переваливались люди в самых невероятных костюмах, от микроскопических до непомерно громадных.

– Самоцветы гуртом! – проорал Найджел среди общего гвалта.

Я помотала головой, и он повторил:

– Сумасшедший дом!

Я кивнула. Ни Ханны, ни Эвы Брюстер, ни беззащитных животных – одни только нелепые птицы, пухлые борцы сумо, рептилии в то и дело расстегивающейся шкуре на липучках… Вон королева сняла с головы корону и задумчиво покусывает краешек, шаря глазами по комнате, – может, ищет короля или туза, чтобы устроить с ним флеш-рояль.

Будь здесь папа, он бы наверняка отметил, как печально и симптоматично, что большинство присутствующих взрослых «рискуют уронить свое достоинство», в безнадежном стремлении «к тому, что им не дано узнать, даже если найдут». Папа вообще был суров в оценках, когда дело касалось поведения других, а не его самого. Правда, глядя, как Чудо-женщина[220]220
  Чудо-женщина (Wonder Woman) – супергероиня из комиксов DC Comics. Впервые появилась в 8-м выпуске комикса «All Star Comics», вышедшем в декабре 1941 г., и стала постоянным персонажем DC, появлявшимся в комиксах на протяжении 70 лет, за исключением небольшого периода после Кризиса на Бесконечных Землях в 1986 г. Ее характерный костюм выдержан в цветах американского флага: красный корсаж и синие шортики со звездочками.


[Закрыть] сорока с лишним лет, пошатнувшись, обрушила аккуратную стопку журналов Национального географического общества, у меня мелькнула мысль – а не обман ли вся эта великая идея взросления? Может, оно вроде автобуса дальнего следования, который ждешь, ждешь, а он так никогда и не приходит.

– На каком языке они говорят? – крикнул Найджел мне в ухо.

Я проследила за его взглядом. Недалеко от нас стоял коренастый плотный космонавт. Шлем он держал в руках, открыв свою голову с залысинами, и оживленно разговаривал с гориллой.

– По-моему, на греческом, – удивленно ответила я.

«Язык титанов и оракулов, η γλώσσα των ηρώων», – говорил папа. Видимо, имелось в виду – «язык героев». Папа хвастался, что бегло говорит на двенадцати иностранных языках (правда, во многих случаях определение «бегло» подразумевало всего лишь «да» и «нет» плюс еще несколько запоминающихся выражений). Еще он любил повторять известную шуточку о неспособности американцев к изучению языков: «Им бы сначала хоть один язык освоить».

– Интересно, кто это, – сказала я.

Горилла сняла с себя голову и оказалась миниатюрной китаянкой. Она закивала, но ответила на каком-то другом языке, резком и гортанном, языколомном до невозможности. Я вытянула шею, прислушиваясь, уже не увереная, что перед этим действительно слышала греческий.

– Ау, саванна! – сказал Найджел, стиснув мне руку.

– Повтори! – крикнула я.

– Вижу Ханну.

Найджел потащил меня куда-то, между двух Элвисов.

– Так где ты живешь? – спросил Элвис в костюме с концерта «Привет с Гавайев».

– Рино, – ответил потный «Элвис на гастролях» и сделал глоток из синего пластикового стаканчика.

– Она наверх пошла, – проговорил Найджел мне прямо в ухо, проталкиваясь мимо Содома и Гоморры, Леопольда и Лёба[221]221
  …Леопольда и Лёба… – Натан Фрейденталь Леопольд (1904–1971) и Ричард Альберт Лёб (1905–1936) – преступники, совершившие в 1924 г. одно из самых знаменитых в США убийств: они похитили и убили 14-летнего Роберта Фрэнкса.


[Закрыть], Тарзана и Джейн – они только что нашли друг друга в этих джунглях и бурно общались в уголке. Я не понимала, для чего Найджелу срочно понадобилась Ханна. Когда мы начали подниматься по лестнице, я увидела только шеститонного тираннозавра – он расстегнул костюм и уселся на собственную резиновую голову.

– Вот хрень…

– Зачем она тебе? – проорала я.

– Мне показалось…

И тут, обернувшись, я увидела ее среди волнующегося моря париков и масок.

Лицо заслоняли поля цилиндра (виднелся только белый полумесяц подбородка и ярко-красный рот), но я точно знала, что это Ханна, – по абсолютной ее несовместимости с фоном, атмосферой и прочими погодными условиями. Все здесь – молодые и старые, красивые и не очень – смешались в общую стандартную толпу болтающих людей, а Ханна, как всегда, оставалась чуть в стороне, отдельно от всех, как будто обведена тонкой, но отчетливой разделительной линией или будто на Ханну указывает висящая в воздухе стрелочка: «ВОТ ОНА». По какому-то внутреннему сродству со всяческим сиянием ее лицо притягивало к себе половину света в комнате.

Одетая в смокинг, Ханна вела к лестнице какого-то мужчину, держа его за руку, словно он – великая ценность, как бы не потерять.

Найджел тоже увидел:

– Кем это она оделась?

– Марлен Дитрих в фильме «Марокко» тридцатого года. Надо спрятаться!

Найджел покачал головой, цепко держа мое запястье. Все равно дорогу загораживал шейх, дожидающийся очереди в уборную, а за ним – компания гостей, одетых туристами (гавайские рубашки и поляроиды). Оставалось только собраться с духом и достойно встретить судьбу.

Разглядев спутника Ханны, я немножко приободрилась. По крайней мере, за три недели она успела сменить Дока на Большого Па[222]222
  …успела сменить Дока на Большого Па… – Большой Па – персонаж пьесы Теннесси Уильямса «Кошка на раскаленной крыше» (1955).


[Закрыть] (см. «Патриархи американского театра. 1821–1990», Парк, 1992). Был он седой и тучный в стиле города Монтгомери, штат Алабама (когда пузо выпирает, словно громадный тюк с добром, а все остальное тело бодрое, подтянутое и подчеркнуто игнорирует эту свою неприглядную часть), но все-таки что-то в нем было располагающее. Внушительный, осанистый, в военной форме Народно-освободительной армии Китая, – наверное, он изображал Мао Цзэдуна. Лицо, хоть его и не назовешь красивым, было по-своему великолепно: блестящее и розовое, словно шмат ветчины на праздничном столе. Вдобавок он явно был чуточку влюблен. Папа говорил, что в любви ничего не значат ни слова, ни поступки, ни сердце («этот орган сильно переоценивают»), а только глаза («Все самое важное отражается в глазах»). У этого типа глаза прямо-таки не отрывались от лица Ханны.

Ее профиль четко вписался в выемку у него между щекой и плечом. О чем они с Ханной говорили? Может, она решила сразить его наповал способностью продекламировать число «пи» с точностью до шестьдесят пятого десятичного знака? Мне втайне казалось, что это, наверное, очень заводит, если парень жарко шепчет на ушко: «3,14159265…» А может, она читала сонет Шекспира номер 116 – папин любимый («Если есть в английском языке подлинные слова любви, то лучше уж эти, чем затрепанное до дыр „Я тебя люблю“, которое повторяют все, кому не лень»): «Не допускаю я преград к слиянью двух верных душ…»[223]223
  А может, она читала сонет Шекспира номер 116… «Не допускаю я преград к слиянью двух верных душ…» – Цит. по переводу М. Чайковского.


[Закрыть]

Во всяком случае, чувак слушал как зачарованный, а смотрел на нее так, словно только и ждет, когда она украсит его свежими лавровыми листьями, нарежет ломтиками и польет соусом.

Они поднимались все ближе к нам – вот прошли мимо чирлидерши, потом мимо прислонившейся к стене Лайзы Минелли с макияжем, густо налепленным возле глаз, точно гниющие листья в канаве.

А потом Ханна увидела нас.

Она моргнула, и улыбка застыла на мгновение, словно мягкий свитер зацепился за ветку. Мы с Найджелом так и стояли с гаденькими улыбочками вместо бейджиков.

Ханна молчала, пока не поравнялась с нами.

– Как вам не стыдно…

– Привет, – бодро отозвался Найджел, будто ему сказали: «Как я рада вас видеть».

Я с ужасом увидела, что он протягивает руку мужчине, с любопытством смотревшему на нас.

– Я – Найджел Крич.

Знакомый Ханны изогнул седую бровь, добродушно кивнул и сказал:

– Смок.

У него были удивительно яркие, ситцево-голубые глаза. Папа говорил, что ум собеседника можно оценить по тому, в каком темпе движется его взгляд при знакомстве. Если еле-еле топчется или вовсе подпирает стенку где-нибудь у тебя между бровями, значит у человека интеллект «примерно на уровне карибу», а вот если плавно, со спокойным интересом вальсирует от твоих глаз до туфель, значит «острота ума достойна уважения». Ну так вот, взгляд Смока прошелся в макумбе от Найджела ко мне и обратно, и мне показалось, что этим простым движением он охватил все самые позорные минуты нашей жизни. В углах рта у него залегли смешливые складки-скобочки. Мне Смок очень понравился.

– Вы здесь на весь уик-энд? – спросил Найджел.

Смок сперва глянул на Ханну и только потом ответил:

– Да. Осваиваюсь понемногу. Ханна показывает мне дом.