Текст книги "Деликтные обязательства и деликтная ответственность в английском, немецком и французском праве"

Строгой ответственностью (strict liability) в английской правовой традиции считается ответственность, которая наступает не только в отсутствие вины ответчика, но и при причинении вреда третьими лицами. При строгой ответственности ответчику разрешается ссылаться на извинительные обстоятельства. Учитывая эти признаки, к деликтам строгой ответственности в английском праве относятся: вред, причиняемый нарушением неприкосновенности личности (trespass); клевета (defamation); присвоение чужого имущества (conversion); неисполнение обязанности, возложенной законом (breach of statutory duty); а также деликты, образуемые вредом, причиненным другим (vicarious liability), и вред, причиненный недостатками товаров (product liability).

Истцам по деликтам строгой ответственности не требуется доказывать вину ответчика – ни умышленную, ни неосторожную. Поскольку по деликтам строгой ответственности истцам легче получить возмещение, эта ответственность в английском праве получила название строгой. Строгой такая ответственность оказывается потому, что истцу требуется меньше доказывать с тем, чтобы убедить суд в том, что ответчик обязан предоставить ему возмещение. По деликтам строгой ответственности истцу необходимо доказать, что ответчик совершил какие-либо действия (бездействие), которыми было нарушено его право, а виновно или нет были совершены такие действия, значения не имеет. В отличие от абсолютной ответственности строгая ответственность допускает ответчику ссылаться на извинительные обстоятельства.

Вообще говоря, деликтная ответственность, игнорирующая вину причинителя вреда, не является типичной для английского права. В большей мере строгая ответственность характерна для договорной формы гражданско-правовой ответственности. Применительно к сфере деликтной ответственности данная доктрина строгой ответственности находит довольно ограниченное применение. Наиболее популярным примером строгой ответственности в английском общем праве служит ответственность по искам из деликта, получившего название Райлэндз против Флетчера (1869).

Чаще всего строгая ответственность в английском праве вводится на основании положений законодательства. Предусмотренные законодательством основания строгой ответственности дополняют те, которые были выработаны методом активной казуистики и получили обобщенное название «общее право».

В основном деликтная ответственность из закона касается ответственности за вред, причиненный при использовании источников повышенной опасности (летательные аппараты, ядерные материалы, перевозка нефти, опасные животные и т. п.), а также ответственности за вред, причиненный на производстве. В таких случаях многое зависит от толкования тех терминов и понятий, которые используются в соответствующих законодательных актах. К тому же следует помнить, что в английском праве законы никогда не применяются по аналогии, т. е. к тем случаям, которые прямо в них не предусмотрены.

Рассматривая вопрос об ответственности на началах объективного вменения (строгая ответственность), следует также учитывать, что в английском праве отсутствуют нормы, которыми бы запрещалось причинение вреда как такового, как это имеет место, например, в российском праве. Напротив, ответственность наступает лишь в тех случаях, когда причинен вред, защита от которого обеспечена соответствующей исковой формой. Это же рассматривается как основание деликтной ответственности. Иными словами, в английском праве сохраняет свое значение принцип римского права damnum sine injuria, согласно которому нет вреда без исковой защиты. Вследствие этого причиненный вред (физический, материальный, экономический и иные убытки, понесенные потерпевшим) в отсутствие основания деликтной ответственности не признается вредом в юридическом смысле, а значит, и возмещение такого вреда не обеспечивается государством. Так, в юрисдикции английского права невозможно судиться из-за убытков, возникших у потерпевшего вследствие нормальной конкуренции в экономической сфере деятельности.

В некоторых случаях отсутствие четко определенной границы между деликтной (внедоговорной) и договорной (контрактной) ответственностью затрудняет получение возмещения за причиненный вред, поскольку исход дела зависит от выбора исковой формы. Причем общего принципа, в силу которого можно было бы предвидеть преимущества той или другой формы, судебная практика не выработала.

При известных обстоятельствах конструкция договорной ответственности оказывается для истца более выгодной. Так, контрактное право не исключает ответственность без вины (strict liability), которая может предусматриваться сторонами. Например, в рамках контрактных отношений такую ответственность несет врач при неудачном лечении вне зависимости от вины, тогда как деликтная ответственность врача потребует доказательств его вины. На началах объективного вменения, кроме того, исключается внедоговорная ответственность органов власти на местном уровне и благотворительных обществ, тогда как их договорная ответственность по нормам контрактного права вполне возможна.

В большинстве случаев деликтная форма ответственности предоставляет потерпевшему (истцу) большие преимущества. Возмещение вреда путем деликтного иска представляется более выгодным хотя бы потому, что размер возмещения при этом, как правило, будет больше, чем при других формах ответственности.

Согласно норме контрактного права, установленной в прецеденте Хэдли против Бэксендейла (1854), сторона, нарушившая условия договора, несет ответственность за тот ущерб, наступление которого стороны контракта могли предвидеть, но не несет ответственность за те последствия, которые нельзя было предвидеть, исходя из той информации, которой они располагали[161]161
  Hadley v Baxandale (1854) 9 Exch 341.


[Закрыть]. На деликтные иски эти ограничения не распространяются. Поэтому защита по таким делам возможна в пределах фактически причиненного вреда. Строгая ответственность (strict liability) является не чем иным, как ответственностью на началах объективного вменения. Ответственности на началах объективного вменения противостоит ответственность на началах виновного вменения.

Для английского права ответственность на началах объективного вменения (строгая ответственность), как мы это видели выше, не является характерной, однако она не исключается. Так, на началах объективного вменения возможна ответственность из причинения вреда по искам, которые в английском праве, как это уже отмечалось выше, получили свое название по делу Райлэндз против Флетчера. Такие иски в английском деликтнром праве предназначены для возмещения вреда, вызванного протечкой воды или других субстанций с территории ответчика при отсутствии даже его неосторожной вины в том случае, когда ответчик накопил или разместил их в количествах, выходящих за пределы общепринятого и разумного, а также для возмещения вреда, причиненного разведенным огнем или другими источниками повышенной опасности, строениями, находящимися в аварийном состоянии и т. п.

Ограничения ответственности на началах объективного вменения за вред, наступивший вследствие неосторожного обращения с огнем, в английском праве предусматривались с давних пор, во всяком случае, они были известны задолго до формирования прецедентной нормы в рамках дела Райлэндз против Флетчера.

В Средние века вина ответчика в причинении вреда при пожарах трактовалась достаточно своеобразно. В исковом заявлении, например, считалось достаточным указать на то, что «вред был причинен огнем, который развел ответчик». Это и была вина в ее средневековом понимании. В то же время, несмотря на то, что в английском общем праве общепринятым считается положение, согласно которому за вред, причиненный огнем, ответственность несет тот, кто его разжег, так было далеко не во всех случаях.

Первые свидетельства об ограничении ответственности на началах объективного вменения за вред, причиненный неосторожным обращением с огнем, обычно связывают с делом Белью против Финглама (1401)[162]162
  Beaulieu v Finglan (1401) in: Winfield and Jolowicz on Tort by W.VH. Rogers. 20th ed. London: Sweet & Maxwell. 2010. P. 559.


[Закрыть]. В этом деле было решено, что тот, кто из-за неосторожности не смог предупредить распространение разожженного им огня на соседские постройки, несет ответственность в соответствии с нормами права и обычаями королевства. Можно лишь догадываться о том, что принималось за вину в таких случаях, однако ответственность «того, кто разжег огонь», исключалась в том случае, если к пожару привели неконтролируемые ответчиком действия посторонних ему лиц (act of stranger). Например, огонь, от которого случился пожар, мог быть разведен лицом, нарушившим неприкосновенность чужого владения (trespasser), или пожар мог возникнуть из-за грозы (by the act of nature). В то же время владелец недвижимости отвечал за пожары, возникшие по вине его слуг, жены, приглашенных им гостей или подрядчика. Следует добавить, что эти правила касались и пожаров, возникших в жилище ответчика.

Законами «О предупреждении пожаров (Лондон)» 1707 и 1774 гг. ответственность за вред, причиненный огнем, на началах объективного вменения фактически была устранена из английского права. Так, ст. 86 Закона 1774 года, действие которой распространялась не только на столицу, прямо запрещала судам принимать иски в тех случаях, когда имело место случайное возгорание «в доме, зале, кабинете, комнате, конюшне, хлеве, стойле, амбаре, а также в других помещениях или на территории ответчика». На практике понятие «случайного возгорания» получило расширительное толкование. Оно было дано в решении по делу Филитер против Фиппарда (1847)[163]163
  Filliter v Phippard (1847) 11 QB 347 in: Howarth, D.R., O’Sullivan, J.A. Hepple, Howarth and Matthews’ Tort: Cases and Materials. 5th ed. OUP UK, 2000. P. 842.


[Закрыть].

К «случайному возгоранию» относились пожары, возникшие не только вследствие неосторожности, непредвиденно, но и по причинам, которые не удавалось установить, а также при разжигании огня намеренно.

Если пожар возникал не вследствие умышленных действий с огнем или не вследствие неосторожности ответчика, а по иным причинам, деликтная ответственность исключалась. Одновременно это означало, что ответственность за вред, причиненный при пожаре, связывалась с виной ответчика.

Тем не менее законодательные нормы не освобождали от ответственности тех ответчиков, которые разводили огонь правомерно, но по неосторожности допускали его распространение.

Так, в деле Мусгрове против Панделиса (1919) суд исходил из того, что истцу принадлежали жилые помещения над гаражом, в котором он сдавал ответчику машинное место. Когда неопытный водитель машины ответчика заводил машину, в отсутствие какой-либо вины с его стороны в машине загорелся карбюратор. Если бы при этом водитель ответчика поступил так, как на его месте поступил бы любой опытный водитель, то он бы перестал нажимать педаль газа. Однако он этого не сделал, отчего огнь перекинулся на автомобиль, а от него – на имущество истца. Ответчик был признан виновным, поскольку вред был причинен не тем огнем, который возник случайно в карбюраторе машины, но тем, который затем охватил машину, а последний возник уже не по случайности.

Точно так же решается вопрос об ответственности в тех случаях, когда пожар возникает не по причине действий ответчика, а в силу действия стихийных сил природы. Так, в деле Голдман против Харгрэйва (Goldman v Hargrave [1966] 2 All ER 989) в дерево, которое росло на земельном участке ответчика, ударила молния, отчего его крона занялась огнем. Наутро дерево упало. Вместо того чтобы пролить тлеющие остатки дерева водой, ответчик оставил его догорать на земле. Три дня спустя поднялся ветер, и огонь перекинулся на соседский участок. Суд пришел к выводу, что неосторожность ответчика выразилась в том, что он не затушил тлеющее дерево, когда оно упало. Что же касается положений Закона 1774 года, исключающих ответственность за невиновное, со стороны ответчика, возгорание, то они не распространяются на его последующее бездействие, если это приводит к распространению огня и влечет причинение вреда.

Впоследствии ответственность на началах объективного вменения, т. е. без установления вины ответчика, закрепилась по искам к владельцам источников повышенной опасности (механизмы, вещества, животные). Их ответственность продолжает оставаться строгой и сегодня. На основании этого принципа, в частности, наступала ответственность владельцев паровых машин, если причиной пожара оказывались вылетавшие из них искры.

Важной вехой в дальнейшем ограничении нормами английского права деликтной ответственности при пожарах на началах объективного вменения является норма, выработанная для случаев пожаров, возникающих «в поле», т. е. в тех случаях, когда пожар возникает вне жилища ответчика. Эта норма была разработана судом при рассмотрении дела Турбервиль против Стэмпа (1697). По неосторожности работника (слуги) ответчика возник пожар. Огонь распространился на дом соседа. Хозяин работника не признавал свою ответственность на том основании, что это не он виноват в пожаре. Более того, перед пожаром он давал указания своему работнику о том, как следует обращаться с огнем. Эти указания работник не выполнил. Суть нормы, выработанной судом по делу Турбервиль против Стэмпа, сводится к двум основным положениям: во-первых, ответственность за пожары в поле основывается на тех же требованиях, что и ответственность, наступающая при пожарах в жилище; во-вторых, если ответчик разводит огонь в поле, пусть и в надлежащее время и в надлежащем месте, но ветром он перебрасывается на соседскую территорию, это признается доказательством его вины. Данная норма, кроме того, в рамках специальной правовой доктрины vicarious liability заложила основу деликтной ответственности хозяина за вред, причиненный его работником. По вопросу о том, что относится к источникам повышенной опасности, в английском праве определенности нет. На этот вопрос не только доктрина, но и – что важно – судебная практика затрудняется дать более или менее четкий ответ.

В свое время судья Скруттон в деле Ходж и сыновья против Англо-американской нефтяной компании (1922) [164]164
  Матвеев Ю.Г. Англо-американское деликтное право. М.: Юрид. лит., 1973. С. 99.


[Закрыть] отметил, что лично он не понимает разницы между вещами, опасными сами по себе, такими как яды, и вещами, которые сами по себе опасными не являются, но при неосторожном обращении с ними могут становиться опасными.

Еще более определенно высказался судья Стэйбл, заявивший: «Доктрина опасных вещей относится к тем, о которых я не могу сказать, что я полностью понимаю ее», с которым был согласен судья Синглтон, отметивший, что для него понятие «опасная вещь» вообще лишено логики, т. к. нет категории опасных вещей, а есть вещи, требующие большей или меньшей степени осторожности в обращении с ними[165]165
  Там же.


[Закрыть].

Несмотря на то, что в английском праве не сложилось единого понятия круга тех объектов, которые можно отнести к источникам повышенной опасности, деликтная ответственность за вред, причиненный «опасными вещами», рассматривается обычно применительно к трем ситуациям.

Во-первых, применительно к ответственности владельца источника повышенной опасности перед лицами, которым было разрешено пользоваться ими либо которые были с этой целью приглашены их владельцем.

Во-вторых, применительно к ответственности перевозчика (продавца) источника повышенной опасности перед его получателем (приобретателем).

В-третьих, применительно к ответственности перевозчика (продавца) источника повышенной опасности перед третьими лицами, которые не являются ни его получателями, ни его приобретателями.

Согласно нормам английского права потерпевший может потребовать возмещения физического или материального вреда без доказательства вины (negligence) ответчика. Парламентом на этом основании принимаются законы, которыми устанавливается строгая ответственность для владельцев самолетов и других летательных аппаратов за вред, причиненный на земле (Закон «О гражданской авиации» 1982 года), для владельцев атомных станций (Закон «Об атомных станциях» 1965 года), для владельцев подземных хранилищ газа (Закон «О газе» 1965 года), для производителей некачественных товаров (Закон «О защите потребителей» 1987 года), для владельцев животных (Закон «О животных» 1971 года) и др.

В английском праве отсутствует законодательство, налагающее строгую ответственность на допустивших аварии водителей автомобилей и иных механических транспортных средств.

5. Понятие внедоговорного вреда в английском праве

Понятие внедоговорного вреда (tort) относится к ключевым терминам английского права.

В англо-русских юридических словарях слово tort обычно переводится как «деликт, гражданское правонарушение»[166]166
  Англо-русский юридический словарь. 3-е изд. М.: Руссо, 2000. С. 434.


[Закрыть]. Ссылки на правонарушение, однако, мало что дают, поскольку сам термин «правонарушение», в свою очередь, также нуждается в определении. Иными словами, деликт – это и есть правонарушение. В целом доктрина деликтной ответственности исходит из того, что ее основу составляют обязательства, которые имеются в праве, а не вытекают из договора. Основанием ответственности в деликтном праве является неисполнение ответчиком таких обязательств.

В английских толковых юридических словарях деликт определяется как нарушение права одного лица другим лицом, позволяющее потерпевшему обратиться к нарушителю с иском из причинения вреда в суд. По сути, данное определение использует характеристику, которую в 1931 году деликту в английском праве дал профессор Уинфилд (1878–1953) в классическом труде «Предмет деликтного права». Согласно этому определению деликт рассматривается как «неисполнение обязанности, которая определяется нормами права; это обязанность перед всеми, а ее неисполнение обязывает на внедоговорных началах к возмещению вреда»[167]167
  Winfield P. Province of the Law of Tort (1931). Cambridge University Press; Reissue. P. 4.


[Закрыть].

Как видим, в понимании английского права деликт – это правонарушение, действие (бездействие) ответчика, от которого в английском праве предусматривается исковая внедоговорная защита. При этом данное определение деликта не ставит своей целью указать критерии, с помощью которых можно было бы отличить деликтное правонарушение ответчика, влекущее гражданско-правовую ответственность, от правонарушений, которые ее не влекут или, что на самом деле одно и то же, которые влекут иную ответственность. На наш взгляд, проблема тут кроется в том, что дефиниция деликта, данная Уинфилдом, не может рассматриваться как понятие в строгом смысле слова. Понятия (термины), включая понятия и термины юридической науки, представляют собой форму мышления, отражающую предметы в их существенных признаках. Важна не сама по себе форма, в какой проявляются деликты, а их существенные свойства, позволяющие отличать их от правонарушений иной правовой природы.

В римском праве архаического периода причинение вреда порождало ответственность в форме кровной мести. Такая ответственность инициировалась членами того рода, к которому принадлежал претерпевший вред человек. При этом основой и критерием справедливого и должного воздаяния служит принцип талиона – «око за око, глаз за глаз». На смену кровной мести как внеправовому началу деликтной ответственности в римском праве со временем приходит система денежной компенсации. Род, претерпевший вред, отказывался от кровной мести, если получал надлежащее возмещение и была уплачена приемлемая сумма штрафа.

Впоследствии эта система была заменена законодательно установленным размером возмещения[168]168
  Гарсиа Гарридо М.Х. Римское частное право: казусы, иски, институты / пер. с исп.; отв. ред. Л.Л. Кофанов. М.: Статут, 2005. С. 426.


[Закрыть].

Архаическое деликтное право на место кровной мести ставит возмещение обиды (injuriae). Например, Законами XII таблиц определялось, что за сломанную руку или ногу свободнорожденного обидчик должен был уплатить 300 ассов и 150 ассов, если рука или нога принадлежали рабу. В других случаях обида влекла штраф в размере 25 ассов.

В постклассический период появляется возможность заменить возмещение наказанием. Так, Юстиниан предоставил истцу право выбора: он мог вести процесс на основании обиды (в порядке правового обычая) или из правонарушения (в порядке правосудия).

Вред («обида», от лат. injuria) в римском праве признавался деликтом, правонарушением. Материальные последствия, причиненные правонарушителем, назывались ущербом (damnum). Это понятие охватывало случаи уничтожения или повреждения чужого имущества. При этом условием возникновения обязательств из правонарушения служила причинная связь между действиями ответчика и причиненным потерпевшему ущербом. Кроме того, ущерб должен был быть прямым, т. е. он должен был явиться непосредственным следствием действий, учиненных ответчиком, или, как его определяли римские юристы, это был «ущерб, нанесенный телом телу». Впоследствии деликтные иски стали подаваться на началах аналогии, в том числе и в тех случаях, когда ущерб не был прямым, в отсутствие непосредственного порождения его ответчиком. В качестве примера можно привести решения, которыми признавалась ответственность за вред, наступивший при отсутствии непосредственного его причинения. Например, если человека оставляли без пищи и он умирал, либо когда непосредственным источником вреда оказывались животные и т. п.

Иски из причинения вреда (damnum injuria datum) дозволялись в римском праве законом Аквилия. Этот закон получил такое название, потому что был принят на плебисците, проведенном по инициативе трибуна Аквилия (ок. 286 г. до н. э.). Иски по закону Аквилия были важны, т. к. в связи с ними юристы разработали понятие умышленной и неосторожной вины. Важно также отметить, что судебные решения по искам из причинения вреда оказали значительное влияние на всю доктрину аквилиевой, т. е. внедоговорной, гражданско-правовой ответственности. Закон Аквилия, отмечал известный римский юрист Домиций Ульпиан (170–228), отменил все предыдущие законы, предусматривавшие ответственность из противоправного причинения вреда, такие как Законы XII таблиц, так и другие», но при этом он оставил в силе несколько частных исков о взыскании или возмещении причиненного ущерба[169]169
  Гарсиа Гарридо М.Х. Указ. соч. C. 460.


[Закрыть].

Подразделение деликтов на публичные и частные имеет более позднее по времени происхождение. Оно не известно источникам римского права. В них употребляются другие термины – iudicia publica и iudicia criminal. Это подразделение деликтов укоренилось и в английском праве.

К деликтам, которые влекли ответственность по правилам публичной юрисдикции, в римском праве относили те, которые нарушали интересы государства. Ответственность в таких случаях принимала форму наказания (вплоть до смертной казни), хотя и в форме штрафных санкций. Дела о деликтах публичного обвинения рассматривались особыми уголовными судами по специальным правилам судопроизводства.

Под деликтами частной юрисдикции в римском праве понимались посягательства на интересы частных лиц, которые в таком случае и обращались к властям с соответствующими исками и сами обеспечивали их рассмотрение. Так, по Законам XII таблиц выделялись две самостоятельные группы деликтов. Одни из них посягали на имущественные права, други – на личные неимущественные права. К числу имущественных правонарушений относилось как похищение имущества, так и его уничтожение или повреждение. Взыскание производилось в денежной форме в общем порядке, установленном для имущественных гражданско-правовых споров. Нарушение прав и интересов частных лиц порождало у причинителя вреда обязательство уплатить потерпевшему штраф или возместить понесенный им ущерб.

По закону Аквилия ответственность в виде денежного штрафа наступала в связи с намеренным причинением тех последствий, которые были указаны в законе, а именно за намеренное причинение смерти чужому рабу, домашнему животному (urere), а также за намеренное уничтожение (frangere) или повреждение (rumpere) чужого имущества. Это считалось обидой (iniuria). Обида в трактовке Аквилиевым законом нарушала интересы потерпевшего, которым признавался владелец раба, животного или вещи. Первоначально ответственность наступала лишь в том случае, если ущерб причинялся намеренно. Однако потом, в конце классического периода, в основном за счет преторских исков по аналогии (actions utiles) положения Аквилиева закона стали использоваться и в тех случаях, которые прямо его положениями не предусматривались, а именно при неосторожном причинении и даже при наступлении вреда (actiones in factum, англ. – actions on case).

Ответственность по искам из обиды (iniuria) и вреда (damnum) признавалась юридически состоятельной не только при непосредственном причинении вреда ответчиком, но и в тех случаях, когда вред возникал, но не был причинен непосредствнно ответчиком. Иными словами, деликтная ответственность была возможна и в тех случаях, которые прямо Аквилиевым законом не предусматривались. Это позволило К. Цвайгерту и Х. Кётцу прийти к выводу «о поразительном сходстве» в развитии деликтных исков из причинения вреда в римском и английском праве[170]170
  Цвайгерт К., Кётц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права: В 2 т. / пер. с нем. Ю.М. Юмашева. Т. 1. М., 1998. С. 361.


[Закрыть]. В данном случае указанные авторы имеют в виду случаи, когда иски из причинения вреда (actions in trespass) на началах аналогии применялись и к тем случаям, когда вернее было говорить о наступлении вреда. Такие иски (из наступления вреда) в римском праве были известны как actiones in factum. В английском праве иски из наступления вреда получили название actions on case. Таким образом, иски из причинения вреда намеренными действиями ответчика в английском праве известны как actions in trespass, а иски из наступления вреда – как actions on case. В современных условиях это различие осталось в прошлом.

В английском праве деликт рассматривается не как понятие, а как основание (условие), необходимое для внедоговорной гражданской ответственности. По сути, под деликтом в английском праве понимаются не действия/бездействие, совершенные ответчиком, а их юридическое значение. Поэтому в английском деликтном праве отсутствует и понятие деликта как такового в общепринятом смысле слова, а в практической сфере не возникает необходимости в формировании концепции генерального деликта[171]171
  Белых В.С. Качество товаров в английском договоре купли-продажи. М.: МП «Глобус», Издательство стандартов, 1991. С. 61–62.


[Закрыть].

Не мене важно отметить, что в английском праве общее понятие генерального деликта отсутствует. Нет смысла говорить о генеральном деликте, давать ему определение, поскольку существуют лишь отдельные деликты. При этом они не объединены единой отраслевой принадлежностью. Вследствие этого в английской цивилистике изначально формируется представление о деликте, которое связывает деликтную ответственность с теми фактами, которые получили санкцию в форме так называемых «личных исков», т. е. по искам «о правонарушениях против личности» (trespass) либо по искам из «зловредности» (nuisance). Позже к этим исковым формам прибавляются некоторые другие.

Предлагаемые в английском праве понятия деликта в основном имеют описательный, а не аналитический характер. Так, Э. Дженкс определяет деликт следующим образом: «Tort – это гражданское правонарушение, не являющееся нарушением договора, из которого вытекает иск об убытках на основании общего права»[172]172
  Дженкс Э. Английское право. Источники права. Судоустройство. Судопроизводство. Уголовное право. Гражданское право / предисл.: М.М. Исаев / пер. с англ. Л.А. Лунц. М.: Юрид. изд-во МЮ СССР, 1947. С. 349.


[Закрыть]. Такой же подход преобладает и в определениях деликта, предлагаемых другими авторами. Например,

Филипп Джеймс определяет деликт как «действие или бездействие, не санкционированное правом и совершающееся вне контракта, которое, во-первых: а) нарушает абсолютное личное право другого лица, или б) нарушает относительное личное право другого лица, причиняя ему вред, или в) нарушает публичные права и вследствие этого приводит к причинению существенного вреда потерпевшему, помимо вреда обществу; во-вторых, позволяет потерпевшей стороне обращаться в суд с иском о возмещении убытков»[173]173
  James, Philip S. General Principles of the Law of Torts. 4th ed. London: Butterworth & Co Publishers Ltd; 1964. P. 3.


[Закрыть].

Следует учитывать, что в английском праве деликт остается предметом, подлежащим не аналитическому определению, а выражению и юридическому закреплению в позиции судебной власти. Деликт, таким образом, это не вредоносные действия/бездействие ответчика, а их правовое значение, нашедшее выражение в таких действиях/бездействии. В понимании юриста общего права деликт – это вовсе не правонарушение, а выражаемая им правовая форма. Такая форма подлежит не определению, а выражению и распознаванию. Вследствие этого невозможно определить деликт последовательно логически, но его можно выразить юридически.

В странах континентального права деликты подразделяются на публичные (delicta publica) и частные (delicta privata). Такое подразделение не было известно римскому праву. Остается оно неизвестным и современному английскому праву.

Система деликтных обязательств в английском праве напоминает систему деликтных обязательств в римском праве, где, как это отмечается многими исследователями, «существовал определенный, исчерпывающий перечень случаев, в которых возникали такие обязательства, но не было установлено общего правила, что всякое недозволенное действие, нарушающее чьи-либо права или интересы, порождает обязательство лица, совершившего такое действие в отношении потерпевшего»[174]174
  Новицкий И.Б. Основы римского гражданского права: учебник. М.: Проспект, 2010. C. 212.


[Закрыть].

Подобно римскому праву английская правовая система исходит из существования установленного судебными решениями исчерпывающего перечня юридических фактов, благодаря которым между причинителем вреда и потерпевшим возникают деликтные обязательства. На этом основании у них возникают права и обязанности, признаваемые государством и подлежащие судебной защите. Это положение можно рассматривать в качестве презумпции английского гражданского права. Ее преодоление приводит к обновлению указанного перечня деликтов. В то же время английское деликтное право не устанавливает общего запрета на совершение действий/бездействия, следствием которого оказывается причинение или наступление имущественного вреда или нарушение интересов других лиц.

Следует отметить, что по вопросу о понятии деликта среди представителей современной английской цивилистики, юридической и судебной практики единство мнений отсутствует.

Условно учения о деликте в рамках английской гражданско-правовой доктрины можно подразделить на две группы. Одна из них тяготеет к концепции генерального деликта и пытается рассматривать деликт как общее основание гражданско-правовой внедоговорной ответственности. Под деликтом в рамках этой концепции понимается правовое значение причинивших вред действий/бездействия ответчика в контексте иных обстоятельств дела. Следы этой доктрины в английском деликтном праве пытался установить выдающийся американский теоретик общего права и судья Холмс в своей ставшей широко известной книге «Общее право», где этому вопросу посвящена специальная глава[175]175
  Holmes O.W. The Common Law. Boston: Little & Brown, and Co., 1881.


[Закрыть]. Согласно этой юридической доктрине деликт рассматривается в качестве правового значения вреда, причиненного частному лицу, или наступивших вследствие совершенных ответчиком действий/бездействия иных последствий, если поведение ответчика не было санкционировано законом, либо не возникло из другого надлежащего правового основания.