Текст книги "Личинка"

***

– Ты долго еще будешь там возиться? Неужели так трудно сварить макароны?

– орал из соседней комнаты Валерий. – Все-таки не праздничный стол

накрываешь!

– Почти готово, – Ия быстро схватила банку тушенки и принялась ее

открывать.

Как всегда она не успела после работы приготовить ужин, как всегда на

работе достал шеф, а дома – вечно недовольный муж, который вместо того

чтобы помочь, орет на нее и подгоняет. Да в конце-то концов, имеет она право

хоть на минуту свободного времени? Почему она и только она всегда всем

что-то должна? Банка выскользнула из рук и больно порезала кисть

зубчиками открытой наполовину крышки.

– Ой! Вот зараза…

– Что ты там бормочешь? – Валерий появился в дверях. – Чувствую, ужина я

сегодня не дождусь…

– Руку порезала, – Ия схватила висевшее на стуле полотенце и попыталась

прижать к ране, – больно-то как. Вроде и не сильно, а кровь хлещет.

Муж взял со стола банку, с легкостью открыл крышку до конца,

вывалил содержимое в макароны и начал быстро перемешивать.

– Ничего-то ты без меня не умеешь, даже на кухне не справляешься!

– Если бы ты мне хоть иногда помогал…

– В чем это, интересно, я должен тебе помогать? Борщи варить? Полы мыть?

Что-то я тебя не понимаю, Ия. Кажется, ты начинаешь путать женские и

мужские обязанности! – Валерий упер руки в бока и стоял, покачиваясь из

стороны в сторону.

– Если бы я не работала, то тогда понятное дело, что и готовить бы успевала,

и порядок наводить… А так получается, что я с утра до ночи в офисе, а потом

еще с поварешкой бегаю. Хотя ты раньше меня на три часа домой

возвращаешься, мог бы хоть иногда ужин приготовить.

– Если тебя возмущает график моей работы, то могу и я домой приходить в

восемь вечера, – чуть ли не прошипел муж, становясь пунцовым. – Вечно вы,

женщины, всем не довольны: если муж много работает – плохо, вам

внимания не хватает, пораньше домой приходит – опять не так, очень уж

много свободного времени…

– Валера, давай только без нотаций, хорошо? Иначе я за себя не отвечаю!

Рана болела с каждой минутой все сильнее, даже в голове появилась

какая-то тупая, но затем все более ощутимая боль. Сжимая зубы, Ия

отправилась в прихожую, к тумбочке, где хранилась домашняя аптечка.

Немного покопавшись, извлекла таблетки и баночку с зеленкой. Вернулась на

кухню, проглотила таблетку, смочила вату. Тем временем, муж уже увлеченно

пережевывал макароны по-флотски.

– Что это такое? – неожиданно воскликнула Ия, удивленно глядя на руку и

приподняв полотенце. Из рук мужа выскочила вилка и звякнула, ударившись

об пол.

1

– Ты чего орешь? – Валерий нехотя поднялся из-за стола и подошел к жене.

То, что он увидел, привело его в замешательство: на месте пореза

красовалась глубокая рана, воспаленная и гноящаяся. В некоторых местах из

раны продолжало что-то сочиться, но это была уже не кровь, а желто-зеленая

субстанция, напоминающая подтаявший холодец. Кожа вокруг раны

приобретала синеватый оттенок и собиралась грубыми морщинами: казалось,

что она сильно обветрилась на холоде и начала отмерзать.

– Ты это видишь? – в испуге спросила Ия. – Что это?

– Не знаю… – пожал плечами муж. – Но не думаю, что нужно бить тревогу из-

за всяких пустяков. Занесла какую-то инфекцию, вот рана и загноилась.

– За три минуты?

– Думаешь, такого не бывает? Вон друг наступил на ржавую железяку в

огороде, так у него на следующий день нога распухла так, что в тапок не

влезла. А у тебя ссадина воспалилась… Подумаешь! Помажь зеленкой, завтра

и следа не останется!

– Между прочим, крышка у банки не ржавая, да и болит рана уж очень

сильно…

– Вечно ты делаешь проблему на ровном месте, – продолжал бурчать муж. –

Как будто не порезала себе руку, а как минимум сломала в двух местах. Не

думаю, что небольшая ранка требует к себе такого внимания!

Ия с сомнением взглянула на продолжающую ныть руку, затем смочила

вату зеленкой и начала смазывать поврежденную поверхность. Ужасная боль

тут же вонзилась в кожу тысячами иголок. Женщина снова вскрикнула.

– Ты меня заикой сделаешь! – закричал Валерий, вскакивая со стула. – Совсем

себя в руках держать не можешь!

– Помоги мне, – ослабшим голосом произнесла Ия, протягивая мужу баночку

с зеленкой и бинт. – Что-то у меня голова начала кружиться…

– Очень уж ты восприимчивая, из-за пореза так себя накрутить…

Повозившись немного с бинтами, Валерий закончил перевязку и убрал

медикаменты. Оставив на столе немытую посуду и остатки макарон по-

флотски, он взял с подоконника газету и ушел в зал. Ия с трудом присела на

край стула и почувствовала в теле неимоверную тяжесть – казалось, что ноги

стали весить в десять раз больше, чем весили раньше, а руки и вовсе

невозможно было поднять. Аппетит, гнавший ее еще час назад с работы

домой, исчез напрочь, осталось только одно желание – добраться до подушки

и уснуть. Вот только ее почему-то начало знобить, но совсем скоро дрожь

ушла на задний план, сознание заволокло туманом. «Надо бы убрать со стола,

– проскочила здравая мысль и тут же улетучилась, – ну да ладно, завтра…

уберу…». Ия кое-как поднялась на ноги и поплелась в спальню. Тело

заволокло теплым одеялом, мысли потекли неторопливо и исчезли совсем…

***

– У вашей жены были жалобы на сердце?

– Вы меня уже третий раз об этом спрашиваете! – Валерий раздраженно

уставился на следователя. – Вы что, не понимаете, в каком я сейчас

2

состоянии? Два дня назад мне сообщили, что скончалась моя самая близкая и

любимая женщина, а вы все никак от меня не отстанете! Да могу я, в конце

концов, заняться делами, а не просиживать с вами попусту? Между прочим,

я еще не всех родственников обзвонил, друзей не собрал… Вы мне не

сегодня-завтра Иечку отдадите, а я не подготовил ничего!

Следователь молча переложил ручку с одного конца стола на другой,

взглянул исподлобья, явно чем-то озадаченный.

– Понимаете, – казалось бы, нехотя начал он, – по предварительному анализу в

смерти вашей супруги нет ничего противоестественного: неожиданно

оторвался тромб, закупорил сосуд… В общем, такое иногда случается, даже у

молодых людей. Но кое-какие детали мне все еще не ясны. Вот отсюда и

выплывают вопросы, ответы на которые можете дать только вы.

– Я вам ответил: жалоб особых не было, вернее, иногда они возникали – ну,

выпьет таблетку, поспит и снова все в порядке! Да какие еще могли быть

жалобы? Ей и тридцати лет еще не исполнилось!

– Вот и я о том же…

Максим Римский поднялся из кресла, прошел несколько шагов в

сторону двери, резко притормозил. Это вполне рядовое дело его попросил

проверить непосредственный начальник, заявив, что все вроде как чисто, но

для галочки проверить надо. Максим изучил бумаги, сверил все отчеты и

экспертизы, даже не поленился съездить в лабораторию: да, все везде

записано верно и выглядит совершенно однозначно, но почему-то эта еще

совсем молодая женщина и ее неожиданная кончина никак не выходили из

головы. Чувство беспокойства не покидало его в течение дня, и даже ночью,

что случалось крайне редко. Да еще этот инфантильный мужичок, так

называемый муж, ничего конкретного не мог рассказать, такое ощущение

складывалось, что и не муж он вовсе, а так, мимо проходил. Даже на рядовые

бытовые вопросы пожимает плечами – ничего не знаю и знать не хочу. Нет,

он конечно рассказал, что они с супругой в тот день виделись утром, и

выглядела она совершенно нормально, затем весь день они не пересекались,

так как работают в разных концах города и, наконец, встретились вечером

уже дома. Поужинали и легли спать. Здесь случилась первая заминка:

патологоанатом не обнаружил в желудке погибшей следов съеденного ужина.

Тогда заботливый супруг вспомнил, что погибшая Коханова все-таки не

принимала перед сном пищу – она порезала руку, расстроилась и предпочла

лечь спать на голодный желудок. В том, что жена не ужинала, он был уверен:

утром на кухонном столе он самолично обнаружил остатки своей вечерней

трапезы и – о ужас! – немытые тарелки.

Что касалось поврежденной кисти, о которой муж все-таки поведал кое-

какие подробности, интереса у медработника она не вызвала – обычная

ссадина, от которой почти не осталось следа. А вот следующим утром

Валерий все же забил тревогу: пришла пора завтракать и бежать на работу, а

супруга продолжала спать, мало того, она даже не поставила на ночь

будильник, и по ее вине Валерий сильно опаздывал. Собираясь высказать

свои претензии, он начал трясти жену за плечи, но та не открыла глаза. Она

3

находилась без сознания. Далее показания были записаны со слов прибывшей

по вызову бригады скорой помощи, затем работников больницы. Сама Ия

рассказать уже ничего не могла: после непродолжительной комы она

скончалась, не приходя в сознание. Вскрытие показало однозначную причину

смерти – тромб. На вопрос о том, почему он образовался и оторвался,

Максим не смог получить однозначный ответ. Конечно, врачи много чего

говорили, и выглядело это вполне убедительно: перебои в работе сердца,

стрессы, хронический варикоз, на который гражданка Коханова не обращала

внимания… Да, Максим слышал, что банальный варикоз часто играет злые

шутки, но его что-то смущало… Что именно? Что конкретно не так?

Валерий Коханов давно покинул кабинет, все его пояснения тщательно

записаны и прочитаны, а Максим Римский все продолжал перекладывать

листы по делу с места на место.

– Опять терзал беднягу? – в кабинет ввалился сотрудник, а по

совместительству и приятель Макса Андрюха Круглов. Его фамилия

абсолютно соответствовала внешнему виду: весь такой складненький,

румяненький, на вид – чистый увалень, но тем не менее, парень со светлой

головой, к которому не раз бежали сотрудники из других отделов в

совершенно тупиковых ситуациях.

– Да что его терзать? Толку как с козла молока.

– И какой же толк ты от него пытался добиться? Неужели тебя что-то в нем

смущает? Подозреваешь в криминале?

– В криминале? – Макс сделал круглые глаза. – Андрюха, ты в своем уме? Да

этот Валерик сам галстук завязать не сможет, а ты говоришь, криминал…

– Галстук, может, и не завяжет, а супругу замочить – запросто! Ты что, забыл

историю с Игорьком Разиным?

История с Разиным облетела тогда весь город, вот уж никто не мог

предположить, что тихий скромный ботаник прикончит в один прекрасный

день обожаемую супругу! Причем, прикончит так, что выглядеть это будет

как самоубийство, мотивом к которому послужит якобы смертельное

заболевание жертвы. Самое интересное, что правда всплыла наружу

совершенно случайно – сосед, пришедший в дом к Разину за какой-то

мелочью, зацепил стол в прихожей, и с него свалился ежедневник. Да так

неудачно, что открылся на той странице, где сам Игорек корявым почерком

вывел: «Купить в аптеке …..» и название лекарства. То, что якобы

совершившая самоубийство, супруга Разина ввела себе в вену именно это

лекарство, сосед знал. Задавать вопросов Игорьку он не стал, и

появившемуся в дверях хозяину квартиры просто протянул ежедневник со

словами: «Извини, как-то неловко повернулся, вот чуть и не завалил твой

столик». Разин тоже не о чем не догадался, и был весьма удивлен, когда

буквально через пару часов его задержали по подозрению в убийстве.

Впрочем, следователям пришлось еще постараться, чтобы собрать

необходимые улики против подозреваемого, да и мотива ясного никто не мог

назвать. Но в конце концов, на суде виновный сознался сам – выбора у него

не было, слишком веские доказательства вины были предъявлены. Когда же

4

гражданин Разин поведал о своих мотивах к убийству, зал просто оторопел:

видавшие виды следователи, прокурор и судья были потрясены.

– Да, я любил ее, – спокойно вещал подсудимый, – и в общем-то, она была

неплохой женой и хозяйкой. Но понимаете, в последнее время я стал замечать

за ней все больше и больше неудовольствия в свой адрес: то ей не нравится

мой внешний вид, то я слишком поздно, по ее мнению, прихожу с работы, то

мало уделяю внимания… Но последней каплей стало то, что она собралась

отдать двух моих домашних кроликов! Между прочим, купленных за мои

собственные деньги!

– Кроликов? – эхом отозвался судья. – Вы ввели ей смертельный препарат

только потому, что она не хотела жить в одной квартире с вашими

кроликами?

– А что вы так удивляетесь? – Разин поправил на носу очки. – Что в этом

непонятного? Кроликов я люблю не меньше супруги, и их двое, а она одна:

ясно, что выбор не в ее пользу!

Прокурор оторопело уставился на адвоката, тот развел руками: мол, сам

с подобным не сталкивался. В итоге приговор был вынесен весьма суровый,

несмотря на то, что защиты настаивала на невменяемости подопечного.

– Коханову до Разина далеко, – наконец произнес Максим, – да и не такой он

придурок, чтобы алиби себе не обеспечить. Что ж получается: вечером все

живы-здоровы ложатся спать, а утром – хоп – и все! Нет госпожи Кохановой!

– Ну тогда на кого ты думаешь? Хотя, что я тебя спрашиваю… Все-таки

следственные мероприятия не проводились – смерть-то не криминальная.

– Я думать пока ни на кого не собираюсь, – Макс опять схватил листы, – тут

для начала нужно причину смерти установить.

– Но…

– Я помню, причина вроде как ясна…

– И?

– Что и? В морг поеду.

– Для чего?

– Пока не знаю. Вернее, для чего поеду, я знаю, но вот что я там найду, не

догадываюсь. А то, что я что-то все же найду – чувствую.

– С тобой смотаться?

– Поехали, все-таки одна голова хорошо, а две – вообще замечательно! – Макс

хлопнул друга по плечу, и они направились к выходу, натягивая на ходу

куртки.

День погодой не радовал: с утра небо заволокло тучами, и солнце не

показывалось. Легкий ветер покачивал пока еще голые ветки деревьев, но

запах приближающейся весны уже чувствовался.

– Макс, ты уверен, что это тебе нужно?

– Что именно?

– Нужно копаться в этом деле… Знаешь, у меня скверные чувства, когда я обо

всем этом думаю… – Андрей достал из кармана смятую пачку сигарет, с

трудом извлек одну уцелевшую и на ходу закурил. – Хотя, признаться честно,

я почему-то ни капли не сомневался, что ты так просто дело не закроешь.

5

– Да дела-то как такового и нет…

– Ну, понятно что нет. Все-таки криминал не чувствуется.

– Тогда почему ты не сомневался?

– Потому, что я тебя уже неплохо знаю. И твое знаменитое чутье уже всем

известно, и поведение твое говорило о том, что тебе что-то не нравится.

Помню, как ты привязался к несчастному доктору, который вскрытие

проводил.

– Тогда не задавай мне больше никаких вопросов, ок? Не спрашивай, что да

почему: я и сам не знаю, почему.

– Ладно, – Круглов выбросил окурок, а вместе с ним и измятую пачку, – все-

таки я надеюсь, что после этой поездки в морг ты успокоишься.

– Вообще-то я и сам на это надеюсь…

Здание, где располагался морг, выглядело скверно: грязно-серые сырые

стены, повисшая на одной петле входная дверь, небольшая группа людей с

унылыми лицами у входа. Впрочем, атмосфера, царившая вокруг, вполне

соответствовала месту.

– Сейчас и без того мое тоскливое состояние рухнет ниже плинтуса, -

Андрюха сделал скорбное лицо.

– Да ладно тебе, как будто в первый раз тут. Впрочем, можешь подождать

меня снаружи, – Макс потянул за ручку двери, петля несчастно заскрипела.

– И чего я тогда с тобой поперся бы в такую даль? – Макс проскочил вперед,

едва не сбив с ног Римского.

Пропетляв немного по коридорам, друзья натолкнулись на одного из

работников морга.

– Добрый день. Максим Римский, следователь городской прокуратуры. В

связи с проводимыми следственными мероприятиями нам необходимо

взглянуть на тело погибшей Ии Кохановой. С кем мы можем переговорить по

этому вопросу?

Соблюдя все необходимые мероприятия, Римский и Круглов

приблизились к тяжелой железной двери. Вопреки тому, какое помещение эта

дверь закрывала, выкрашена она была в ядовито желтый цвет, заперта тоже

была весьма своеобразно: два амбарных замка и две замочные скважины.

– Вы тут сокровищницу охраняете? – не удержался Круглов. – Боитесь, как

бы банда взломщиков не покусилась?

Сопровождающий санитар даже не улыбнулся.

– Проходите, – пробормотал он, отпирая последний замок.

– Только после вас, – не унимался Андрюха. Макс ткнул его в бок.

В помещении тускло горела одна лампочка, холодный сырой воздух

вызывал по телу неприятные мурашки. Санитар загремел одной из полок в

холодильнике, прочитал бирку и выкатил тело на середину помещения.

– Освещение можно поярче, – Макс огляделся по сторонам в поисках еще

одного возможного источника света.

Санитар молча щелкнул выключателем – центр комнаты с каталкой

осветился ярко белым пучком света. Андрюха почему-то продолжал стоять в

дверях. Да Макс и сам чувствовал непривычную скованность.

6

– Вам мое присутствие еще требуется? – санитар переминался с ноги на ногу,

и было явно заметно, что он точно куда-то торопится.

– Конечно! – быстро заявил Круглов.

– Нет, можете идти, – в тон ему ответил Максим.

Санитар вопросительно взглянул на Круглова.

– Идите, – разрешил тот.

Наконец, поборов в себе чувство тревоги и настороженности, и

проводив взглядом щуплую фигуру санитара, Макс приблизился к каталке.

Сзади него переминался с ноги на ногу Андрюха.

– Так и будешь мне в спину дышать? – не выдержал Римский. – Ты уж или

стань рядом или к двери вернись!

Андрюха подошел вплотную и встал по стойке смирно по левую руку

от напарника. Макс решительно сдернул простыню.

– Е-мое, – чуть ли не заорал Круглов. – Что ж она синяя-то такая!

Макс передернулся:

– Чего орать-то? Какой ей еще быть? Столько дней уже в холодильнике.

– Если бы не ты, она уже здесь не лежала бы…

– Сейчас все посмотрим внимательно, и я подпишу бумаги. Просто

посмотрим, и все.

Макс наклонился над телом, внимательно всматриваясь в лицо

покойной. Посветил маленьким карманным фонариком в потухшие зрачки,

зачем-то начал внимательно рассматривать ушные раковины.

– Скажи мне, что ты ищешь? А то, знаешь ли, чувствую себя не в теме.

Может, у тебя открылись какие-то тайные знания, о которых никто еще не

слышал? – ерничал Круглов.

– Нет, знаний тайных не имею, – шепотом ответил Максим, – но с нашей

работой они бы не помешали.

– А я вот не желаю никакими экстрасенсорными техниками владеть, себе

дороже, – разглагольствовал Андрюха, озираясь по сторонам.

Тем временем Максим добрался до рук погибшей, взял ее кисть и…

– Не может быть…

– Что такое? – Круглов повернулся к каталке. – Елки-палки! Макс, как такое

возможно?

Удивиться было чему: на кисти скончавшейся почти четверо суток

назад молодой женщины виднелась открытая рана, и не просто рана – это

было гниющее кровянистое месиво, явно прогрессирующее и начинающее

затрагивать все новые участки кожи.

– Я за санитаром, – рванул Круглов. – Пусть зовут патологоанатома, и берут

анализы.

– Стоп, – Макс схватил друга за руку. – Санитара мы, конечно, позовем, вот

только кое-что я сейчас сделаю сам.

Римский достал из кейса набор с инструментами, вытащил пинцет,

целлофановый пакетик, небольшую стеклянную колбу с крышкой и что-то

типа маленькой лопаточки. Затем он наклонился к руке погибшей и вытащил

7

пинцетом… живую личинку. Она походила на толстого короткого дождевого

червя и извивалась во все стороны.

– Что это? – Андрюха не поверил своим глазам. – Откуда здесь мог взяться

червь? В холодильнике?

– Тебя удивляет, что черви могут выжить при низкой температуре? – спросил

Макс, забросив личинку в колбу и продолжая возиться с кистью руки. – Мне

вот непонятно, что за рана образовалась у погибшей. Конечно, я в курсе, что

она порезала руку накануне своей гибели, но также я в курсе, что это была

небольшая рана, которая к утру благополучно затянулась. Во всяком случае,

так сообщил и муж погибшей, и врач скорой.

– Тогда откуда это пресмыкающееся? Или к кому там относятся черви…

– Не знаю… – Макс убрал свои инструменты. – Ни откуда взялась личинка, ни

к какому виду животных она относится… Пока я еще ничего не знаю.

Санитар!

Через пару секунд в дверях показалась худощавая тень. Еще через

мгновение санитар взглянул на руку погибшей и, не сказав ни слова, вышел

за дверь.

– Интересный тип, – не удержался от комментария Андрюха. – Прямо молчун

какой-то! Хотя с его работой…

– Вот-вот. Не нужно осуждать человека. Посмотрел бы я на тебя, если бы ты

тут хоть пару деньков проработал.

– А я что? Ничего, молчу.

Пришедший с санитаром врач выразил гораздо больше эмоций: он

схватился за голову, потом за сердце, затем опять за голову, стащил с нее

белый колпак и, наконец, произнес:

– Прошу вас, прошу вас, не докладывайте никому о том, что увидели! Нас тут

уволят! Несоблюдение должностных обязанностей!

– Что он несет? – шепотом спросил Круглов.

Макс пожал плечами. Врач, тем временем, продолжал причитать:

– У нас все стерильно, холодильники работают без сбоев, я не знаю как такое

могло получится! Это скандал! Если пресса пронюхает, нам не сдобровать…

Прослушав монолог еще минут пять, Римский не выдержал:

– Вы что вообще несете? Причем здесь пресса?

– Как причем? В морге разлагаются трупы – это же нонсенс! Как такое может

быть-то, скажите?

– Я должен сказать? – Макс приподнял бровь. – Вообще-то это у вас хотелось

бы спросить!

– А что я? При чем тут я? Говорю вам: техника работает исправно, все

порядки соблюдаются, да и вообще, давайте я вам покажу другие тела – все в

целости и сохранности!

– О нет, спасибо. Я вам на слово верю, – замахал руками Круглов. – Хотя,

вероятно, мой коллега пожелает взглянуть.

Макс отрицательно покачал головой.

– Смотреть мы ничего не станем, а вот дополнительное исследование

провести потребуем. Возьмите пробы, сделайте анализ – в общем, все то, что

8

необходимо для установления причины нагноения раны. И вообще, хотелось

бы получить объяснения: как у погибшего несколько суток назад человека

может образоваться такая рана?

– Мне и самому не понятно, – развел руками врач, – то, что мы с вами видим –

это не результат разложения трупа, и это однозначно. В общем, пока не будут

проведены исследования, ни я, ни вы ничего точного сказать не сможем.

***

– Как тебе такое нравится? – спросил Макс, нажимая на брелок сигнализации.

Двери машины послушно разблокировались.

– Ты полагаешь, мне это может нравиться? – Круглов начал удобно

располагаться на переднем сиденье.

– Не отвечай на вопрос вопросом! Ясное дело, это никому не понравится.

– Как сказать…

– Ты сейчас о чем?

– Макс, не занудничай! И вообще, дай перевести дух! – Круглов начал шарить

по карманам в поисках сигарет. Наконец, ничего не найдя, беспомощно

взглянул на друга. Тот молча уже протягивал пачку.

– Спасибо! Ну, так что ты спрашивал?

– Что бы я не спрашивал, не думаю, что кто-то в данный момент мне сможет

ответить что-то конкретное. И, тем не менее, что мы имеем? Имеем

погибшую Ию Коханову. Имеем заключение о том, что смерть наступила в

результате закупорки сосуда тромбом. Также имеем образовавшуюся уже в

морге рану на руке покойницы. Что из этого следует?

– Ей могли ввести в вену яд. Рана образовалась не сразу, шел процесс распада

ткани под действием отравляющего вещества…

Плавную речь Круглова прервал звонок мобильного. Продолжая

управлять автомобилем, Макс покопался в кармане и через пару мгновений

приложил трубку к уху. В мембране раздался звонкий голос Лизы,

секретарши шефа, а по совместительству любовницы Римского.

– Милый, наш договор в силе? Мы сегодня идем на ужин в ресторан?

– Да, буду ждать тебя…

Завершив разговор через пару минут, Макс с тяжелым вздохом нажал

«отбой» и бросил мобильный на заднее сиденье.

– Что за тоска в глазах? – Андрюха с ухмылкой посмотрел на друга. – Не

очень-то заметно, что разговаривал с любимой и назначал ей свидание.

– Свидание-то назначал, да вот повод не очень радостный.

– Интересненько… – Круглов потирал руки в предвкушении новости.

– Решил расстаться с ней и не морочить больше голову.

– Ну ничего себе! Ты с дуба рухнул? Чем тебе Лизка-то не угодила? –

Андрюха опешил. – Ладно, ты с предыдущей из следственного комитета

порвал, я тогда ни слова тебе не сказал – все-таки она была дура-дурой – но

Лизка! Да ты знаешь, что к ней сам шеф клинья подбивал?

– Он почти ко всем бабам клинья подбивает, – патетически заметил Римский.

9

– Вот только ты не учел, что почти никто ему не отказывает! Одна твоя Лизка

от ворот поворот дала. А ты теперь берешь и заднюю врубаешь!

– Андрюха, пойми, самому тошно, – Макс опять тяжело вздохнул, – просто я

не хочу, как бы выразиться поточнее, не хочу ей зря надежду давать, что ли.

– Надежду на что, на светлое будущее? – Андрюха явно начинал злиться. –

Принц нашелся! Да не питает она никаких надежд! Уж женить на себе точно

не собиралась!

– Откуда ты знаешь? – Макс резко повернул руль, обгоняя шедшую впереди

иномарку. – Между прочим, именно на это она намекает последние два

месяца. Я-то и сам думал, что Лизка не станет меня в ЗАГС тащить, но,

видимо, ошибся.

– Дурак ты, хоть и лучший следователь… – Андрюха отвернулся к окну, делая

вид, что рассматривает что-то интересное.

– Это почему я дурак?

– Да потому, что не понятно, чего ты ищешь? Вернее, ты сам не можешь

понять, что тебе нужно! Ты вообще, когда отношения с женщинами

завязываешь, сам-то представляешь, зачем это делаешь?

Макс ухмыльнулся, явно вспоминая свои истинные мотивы. Круглов

заметил реакцию друга.

– Да вижу по роже твоей, о чем думаешь, но я-то не об этом!

– Андрюха, ты не сердись на меня… Просто пойми, не могу я жениться. Не

потому , что такой весь мачо… Не готов я еще. А раз не готов, зачем чужую

жизнь ломать?

– Ну а когда же ты готов будешь? Между прочим, в двадцать три года ты

почему-то был готов, зато в тридцать с лишним уже нет… Да и ладно бы с

этой женитьбой, все-таки я не сваха, но мне просто Лизку жалко. Не хочешь

жениться – не нужно, объясни ей свою позицию и все, зачем расставаться-то

тебе понадобилось? Или ты уже кого-то другого присмотрел?

– Андрюха, не говори глупости! Уж ты-то всегда первый узнаешь, когда у

меня кто-то появляется. Ты же человек-рентген, иногда я думаю, что ты мои

мысли читаешь!

– Если бы это было так, не стал бы спрашивать тебя о Лизе. Просто я реально

не понимаю твоего решения.

– Я сам себя не понимаю, – вздохнул Римский.

Круглов молча кивнул и вновь продолжил рассматривать унылый

пейзаж за окном.

– Да и вообще… Я-то ей зачем нужен? Дома появляюсь только переночевать,

романтики никакой со мной не бывает… Не думаю, что ее будет долго

устраивать такое положение вещей.

Андрюха хмыкнул:

– Ну да, заботливый ты наш! Макс, ты кому сейчас это втираешь? Да и

вообще… У меня такое чувство, что тебе просто надоела Лизка, и все! При

чем тут романтика, работа и так далее? Тебе она просто НАДОЕЛА!

В машине повисла тишина. Макс делал вид, что увлечен дорогой,

которая по мере приближения к отделу стала совершенно свободной,

10

Андрюха достал телефон и начал в нем что-то рассматривать. До входной

двери дошли тоже молча. Наконец, Римский спросил:

– Так ты думаешь, это яд?

– Скорее всего, – кивнул Андрюха, быстро переключаясь на рабочую тему. – Я

читал о подобном, названия не вспомню, но результат взаимодействия с

тканями человеческого тела именно такой. Там, правда, не было сказано

через какое время наступает гнилостный процесс… Да и, признаться честно,

не думаю, что о этом будет что-то сказано. Хотя…

– А смерть?

– А вот смерть наступает в течение пары часов. Причем, выглядит она почти

естественно. Подробности не вспомню, но, думаю, Интернет поможет.

– Посмотришь? – Макс вопросительно взглянул на друга.

– Без проблем. Вот только, вижу, что ты эту версию не рассматриваешь как

основную…

– Я рассматриваю все версии. Даже если они кажутся совершенно

неприемлемыми на первый взгляд, – Римский задумчиво почесал затылок. –

А насчет варианта с ядом… Вполне может быть. Только вопрос вот в чем:

каким образом он попал в организм Кохановой?

– Укол?

– Может быть. А может, и нет. В общем, узнаем результаты анализов из

больницы, да и свои пробы отдам на анализ.

– К Молевой отправишься?

– К ней, родимой. Все-таки человек она надежный, хоть и с весьма скверным

характером.

– Ну да, Молева, пожалуй, одна из немногих, кто не поддался твоим чарам, -

Круглов похлопал друга по плечу и, весело насвистывая, скрылся в

коридорах отдела.

Остаток рабочего дня прошел вполне плодотворно: во-первых, не

пришлось долго растолковывать начальству, почему необходимо

дополнительное лабораторное исследование по вопросу о выяснении

причины смерти Ии Кохановой, во-вторых, Андрюха незадолго до окончания

рабочего дня прибежал, помахивая несколькими распечатанными на принтере

листами бумаги. Как стало ясно, это были сведения о возможном яде,

вызвавшем странную реакцию в организме погибшей Ии Кохановой.

Действительно, попадание подобного вещества в организм человека или

животного вызывает поначалу болезненные ощущения непосредственно в

месте проникновения, а затем, распространяясь по кровеносным сосудам,

отравляет все живое существо. Если не предпринять своевременные меры по

прекращению действия яда, организм может погибнуть. В Интернете также

было сказано, что яд этот имеет природное происхождение и является

результатом распада веществ в организмах определенных бактерий.

Тем не менее, даже получив информацию, Макс все-равно не мог

выстроить логическую цепочку: то ли смерть Кохановой произошла в

результате преднамеренного отравления, то ли она сама где-то умудрилась

подцепить заразу, то ли были правы врачи, сообщив о закупорке сосуда. Мог

11

ли яд, попавший в организм, вызвать внезапную повешенную

свертываемость крови и образовавшимся сгустком закупорить сосуд? Но если

все дело в одном тромбе, то что тогда стало происходить с поврежденной

кистью Кохановой? Или именно так и должно было идти развитие

зараженной поверхности тела? Но что тогда за личинку Макс извлек из раны?

Как бы там ни было, по завершении рабочего дня Римский отправился

в лабораторию к своей давней знакомой, а точнее, давней знакомой его

родителей: Ольге Владимировне Молевой. С Молевой в свое время работал

еще отец Макса, который занимал довольно-таки высокую должность в том

же отделе, где теперь трудился следователем Макс. Но, в отличие от своей

коллеги Ольги, отец Макса не остался в отделе, а ушел на пенсию. Он

объяснил это тем, что свое уже отработал. Макс, который в то время

заканчивал обучение в институте, недоуменно пожал плечами: он не мог

понять, как можно так спокойно уходить с любимой работы? Отец никогда не

жаловался на усталость, не казался измученным тружеником и утром в отдел

всегда отправлялся с радостью. Тем не менее, с не меньшим удовольствием

Римский-старший теперь удил из пруда рыбу и ездил с товарищами на охоту,

а вернувшись домой, с упоением рассказывал жене об удачном клеве или

подстреленном зайце. О работе он вспоминал редко.