Текст книги "Личинка"

46

– Теперь еще и не только в этом… – Макс задумался, и взгляд его стал

отстраненным.

Видимо, не только его участие в расследовании причины гибели уже

двух граждан вызвало недовольство главного: Круглова тоже неожиданно

отстранили от проведения экспертизы по Дубкову. Значит, связь между

гибелью Дмитрия и Ии Кохановой стала очевидна не только Максу с

Андрюхой, и их, по какой-то причине, не желают допускать к расследованию.

Но по какой?

Пока Макс задумчиво тер виски и методично раскачивался из стороны в

сторону, Лиза обошла стол кругом и теперь стояла перед ним. Легким

движением руки она провела по волосам мужчины и, наклонившись,

поцеловала его в губы. Поцелуй был коротким и в то же время страстным,

настолько, что за одну короткую секунду вызвал целую гамму эмоций.

– Лиза… – Макс не знал, что сказать, но неожиданный поцелуй, одновременно

с замешательством, привел его в возбуждение.

Тем временем, молодая женщина присела к нему на колени и,

расстегнув верхнюю пуговицу рубашки, стала гладить своими теплыми

ладонями по его груди. Не удержавшись, Римский крепко обхватил тонкую

талию любовницы и молниеносным движением притянул женщину вплотную

к себе.

– Так ты пришла, чтобы сообщить мне о Виталии Васильевиче?

– Да, именно за этим, – Лиза встряхнула волосами, и они легли волной на ее

плечи.

– И что же еще ты услышала, сидя в приемной нашего дорого шефа?

– Кроме того, что тебе не рекомендуется заниматься следствием по делу

студента, ничего особенного…

– Надо же, – искренне недоумевал Макс, продолжая удерживать Лизу, – а не

ранее вчерашнего утра именно я был «рекомендован» шефом для выезда на

место происшествия. Что же вдруг так резко изменилось?

Этот вопрос Римский задал скорее самому себе, нежели Лизе, но

молодая женщина ответила на него:

– Вероятно, Максим, в деле открылось нечто такое, о чем нежелательно будет

знать опытному следователю, тем более, такому любопытному, как ты. Ведь

над нашим начальством стоит еще более высокое руководство, которое тоже

диктует свои условия.

– Ладно, давай не будем загружать свои мозги, – на удивление легко отошел от

темы Римский и перевел все свое внимание на Лизу: удивительно, но

разорвав официальные отношения, в его сердце вновь вспыхнули

нешуточные эмоции, которые в данную секунду стали затмевать собой все

правильные мысли о работе и его собственной жизни.

– Я люблю тебя, милый, – прошептала на ухо Лиза и, явно пытаясь побороть

саму себя, сделала попытку подняться на ноги. – Только это не значит, что я

буду как и прежде выполнять твои прихоти. Теперь мы свободны друг от

друга.

47

– Мне и не надо, чтобы ты выполняла мои прихоти, – Макс и не подумал

ослабить объятия и дать Лизе уйти. – Ты будешь делать только то, что

захочешь сама…

Не говоря больше ни слова, он взял ее лицо двумя ладонями и начал

целовать в губы. Через пару мгновений удерживать Лизу уже было не нужно

– она, как и прежде, полностью подчинилась своему мужчине, растворяясь в

его объятиях. Умелые руки Максима скользили по гладкой коже ее бедер, и

единственной мыслью, которая проскакивала сейчас в его голове, была

благодарность создателю женских чулок – ведь эта деталь гардероба была не

только одной из самых сексуальных, но и одной из самых удобных: сколько

возни с колготками она позволяла сейчас избежать! Лиза всегда

предпочитала носить чулки, и в этот раз не ней были надеты тонкие ажурные

чулочки с широкой резинкой, украшенной расшитым рисунком. Когда

Максим добрался до трусиков своей любовницы, Лиза все-таки вновь

предприняла очередную попытку остановиться.

– Максим, двери не закрыты на ключ, в любой момент сюда может кто-нибудь

заглянуть, – Лиза начала быстро приводить одежду в надлежащий вид, но

Римский и не думал останавливаться: он взял обе кисти рук женщины в свою

руку и, заведя их за спину Лизы, продолжил покрывать ее шею и грудь

поцелуями. Свободной рукой Максим вновь нащупал крохотные трусики и

рывком стянул их вниз.

– Римский, ну что ты за человек, что ты делаешь со мной? – прошептала Лиза

и подалась всем телом вперед.

– Двери уже не беспокоят? – Макс ухмыльнулся, приподнимаясь со стула

вместе с Лизой на руках и усаживая ее на стол. Ботиночек соскочил с

изящной ножки и с глухим стуком упал на пол, вслед за ним на пол полетел и

второй.

– Беспокоят!

– А мы их сейчас закроем, – вновь поднимая Лизу на руки, произнес Римский.

Лиза обвила его талию своими стройными ножками и принялась страстно

целовать в губы, не прекращая даже в то время, пока Макс проворачивал

ключ в замке.

***

– Виталий Васильевич, по какой причине дело по Дубкову передано другому

следователю? Ведь на место происшествия выезжал я, а со мной бригада

экспертов во главе с Кругловым. Но ни я, ни Круглов теперь не имеем

отношения к следствию!

Начальник ходил по кабинету из угла в угол, огибая стул, на котором

сидел Римский. Он сам вызвал его к себе для разговора, но теперь никак не

мог приступить к делу: то не вовремя зазвонил телефон, то нужно было

срочно подписать бумаги…

– Максим, я тут ни при чем… – наконец, становясь пунцовым, выдавил из

себя шеф. – Признаться честно, сам не могу дать точного объяснения, по

48

какой причине дело передано другому следователю… Да и вообще, у меня

такое ощущение, что через день-два это дело и вовсе прикроют за

отсутствием состава преступления.

– Виталий Васильевич, но как же так может быть? Я же вам лично доложил о

необходимости тщательной проверки!

– Ну и что, что доложил? Ну и что? – начальник отдела развел руками. – Все

проверки выполнены, все документы согласованы, никаких причин для

продолжения следствия не выявлено. Что ты прикажешь делать? Дело

передали молодому сотруднику, так сказать, для опыта проведения

следственных мероприятий… И сдается мне, что никаких новых

следственных мероприятий молодой сотрудник проводить не станет: либо

сам не захочет копаться там, где по бумагам все чисто, либо получит прямое

указание на закрытие.

– Виталий Васильевич, в этом деле очень много вопросов, причем таких, на

которые не могут дать ответ даже опытные оперативники; о каком молодом

сотруднике вообще может идти речь? Да я сам голову ломаю уже не один

день, и никаких логических пояснений даже не могу придумать!

Римский был обескуражен и, даже не пытаясь скрыть волнение, полез в

карман за сигаретами. Его руки дрожали, прикурить получилось далеко не с

первого раза.

– Можно? – запоздало спросил Римский, кивая на сигарету, которой вовсю

уже задымил.

Виталий Васильевич кивнул и тоже достал пачку.

– Максим, пойми, тут такая ситуация, что уже не я решаю, как поступать с

расследованием что по Дубкову, что по Кохановой. А еще, сдается мне, эти

дела вообще скоро изымут даже из нашего архива, не то что из разработки.

Наверное, их передадут другому ведомству, но нам об этом докладывать уже

не станут.

В эту секунду у Римского зазвонил телефон и, увидев высветившийся

номер Молевой, Макс попросил разрешения ответить. Виталий Васильевич

молча кивнул, усаживаясь за свое рабочее место.

– Римский, говорить можешь? – как всегда бодрый голос Ольги

Владимировны зазвучал из динамика.

– Да, слушаю вас.

– В общем, так: результаты исследования по твоим консервным банкам и

образцам тканей Дубкова готовы. Тебе по телефону рассказать или заедешь?

– Если можно, то по телефону. В данный момент эти результаты могут многое

изменить и решить.

– Как знаешь. Значит, слушай внимательно: остатки тушенки, находившейся в

обеих консервных банках, я смогла без проблем хорошенько изучить. И

сделать вывод о том, из мясца каких животных эта тушенка изготовлена. Так

вот, не берусь утверждать точно, но процентов, эдак, восемьдесят

принадлежит мясу кенгуру. Признаться честно, это не вызвало у меня

особого недоумения, да и у тебя, наверное, тоже.

49

– Как же вы смогли определить даже процентное соотношение, я же не

полную банку принес? – поразился Максим, поглядывая в сторону

начальника. Но Виталий Васильевич не прислушивался к разговору

подчиненного – он был поглощен бумагами.

– Не думаю, что тебе будет интересно выслушивать лекцию обо всех наших

экспертных системах и последних научных разработках в этой области.

Скажу просто, что в тех образцах, которые сохранились на внутренней

поверхности банки, обнаружилось очень мало инородных примесей.

Конечно, если захочешь, я смогу тебе кое-что порассказать на досуге

подробнее, но сейчас есть еще интересная информация.

– Да-да, я слушаю вас очень внимательно, – заверил Римский.

– Так вот, как и можно было предположить, мясо кенгуру действительно

заражено личинками, их количество не очень велико, но все они вполне

дееспособны. Что вызывает у меня крайнее недоумение.

– И у меня тоже. Хоть я и не сильно сведущ в этой области, но отлично

понимаю, что консервная банка – не лучшее место обитания для этих тварей.

– Я рада, что ты меня внимательно слушал, когда я излагала тебе основные

сведения о возбудителях лейшманиоза в нашу прошлую встречу, – заметила

Молева. – Но не только этот факт меня смущает.

– Какой еще?

– Откуда взялись эти банки, если запрет на ввоз мяса кенгуру был принят в

нашей стране еще несколько лет назад?

– Может, этим банкам и есть несколько лет? – предположил Римский. -

Завалялись где-то на складах, а недобросовестные предприниматели решили

выставить их на прилавок? Может, и личинки завелись каким-то образом: за

долгое время хранения всякое может произойти, и какая только зараза не

появится, – предположил Римский.

– Нет, Максим, твоя версия неверная. Как показало исследование, мясо в

банках довольно свежее, животные, из которых сделали тушенку, были живы

еще совсем недавно: не больше месяца назад. Да и личинки лейшманиоза из

неоткуда взяться не могли.

Римский задумался. Что же получается? На банках с зараженным

мясом не было указано ни состава, ни даты изготовления продукта – это раз.

Производителем значился какой-то небольшой городишко в центре

необъятной России – это два. И, наконец, третье: кенгуру не водятся в

России, а следовательно, появление тушенки в этих краях либо случайно,

либо незаконно.

– …Максим, ты меня слышишь? – несся из трубки встревоженный голос

эксперта. – Максим, все в порядке?

– Да-да, Ольга Владимировна, я просто задумался.

– Ну-ну. Ладно, у меня дел еще полно, так что оставляю тебя наедине с

твоими думками. Вопросов больше никаких нет?

Вопросов было множество, вот только вряд ли эксперт могла бы на них

ответить, даже не смотря на свои разносторонние знания во множестве

областей биологии, химии и прочих наук.

50

В ухо понеслись гудки, и Римский неторопливо отправил телефон в

карман, озадаченно переводя взгляд на Виталия Васильевича. Шеф, тем

временем, уже отложил в сторону кипу бумаг и не менее озадаченно смотрел

на Максима. Наконец, он изрек:

– Что?

– Да ничего. Кроме того, что вокруг творится беспредел и полная

неразбериха, – выпалил Макс.

Следующие двадцать минут Римский выдавал начальнику все сведения,

которые скопились за последние сутки, и когда он, наконец, дошел до диалога

с Молевой, Виталий Васильевич достал из стола бутылку коньяка и плеснул в

две рюмки. Не дожидаясь Максима, начальник опрокинул в себя содержимое

своей рюмки и выдохнув, произнес:

– Ты готов поручиться за то, что смог накопать? Уверен, что по крайней мере

два человека погибли, заразившись какой-то непонятной гадостью,

завезенной в нашу страну неизвестно откуда? И сможешь ли ты доказать это,

если я дам тебе полномочия вести следствие?

– Виталий Васильевич, я вижу только один способ доказать, что причиной

гибели двух молодых людей стали личинки лейшманиоза. И для этого нужно

найти путь, по которому мясо кенгуру попало сюда. А потом побывать там,

откуда его везут – может быть, тогда мы и сможем дать хоть какое-то более

менее рациональное объяснение происходящему.

Когда Максим замолчал, в кабинете повисла тишина. По лицу

начальника отдела стало видно, как внутри у него идет борьба. Лицо

Римского не выражало ничего, казалось, что происходящее в эту секунду

действие его не касается. Наконец, Виталий Васильевич решился:

– Максим, как ты знаешь, указание о замене следователя поступило свыше.

Признаться честно, я был весьма удивлен причиной такого решения нашего

главного, и напрямую спросил его об этом. Сначала я услышал вполне

правдоподобное объяснение о том, что нужно давать возможность войти в

рабочую колею молодым кадрам, и что если в деле нет никаких

криминальных следов, следователь-новичок вполне пригоден для такого дела.

Но я возразил шефу: дело-то вроде и не криминальное, вот только реальную

причину смерти мы установить все-равно не смогли! И вот тут-то я и

получил от начальства по шапке: типа, приказам руководства нужно

следовать неукоснительно, и если сказано делать так, то заниматься

самодеятельностью не следует. Меня насторожило все это – ведь я не

мальчик какой-то, чтобы со мной так обращались, работаю здесь не первый

год и ранее таких отповедей в свой адрес не слышал. Возникали конфликты,

куда без них, но напрямую мне не заявляли о том, чтобы я не вздумал совать

нос куда не надо. А что из этого следует? – задал сам себе вопрос Виталий

Васильевич, но ответить не успел.

– Следует то, что сам главный мог получить по шапке за слишком активных

работников прокуратуры. Нелегальным экспортом мяса тоже не рядовой

предприниматель занимается, а крышу еще никто не отменял, – сделал вывод

Римский. – Вот и приткнули всем рты, чтобы скандала не было.

51

Начальник молчал, но было заметно, что примерно такие же

размышления вел и он сам.

– Вот только вопрос не в том, легально ли идут поставки или нет, вопрос в

том, как их прекратить вообще? Но есть и еще один вопрос.

– Какой же? – нетерпеливо выпалил шеф.

– Что за странную реакцию вызвали личинки в теле человека? По какой

причине практически безопасная для жизни и здоровья личинка привела к

гибели двух здоровых людей?

– Это уже не к нам вопрос, Максим. Этим пусть эксперты в лабораториях

занимаются. Хотя, судя по всему, по закону нам не дадут даже это выяснить.

– Что же делать?

– Да не знаю я. Представь себе, мне было запрещено даже новую экспертизу

назначать по этим делам: какие результаты получили, такие получили… Если

бы не твоя Молева, вообще никакой конкретики не было бы. Хотя я тоже

давно заподозрил что-то неладное, – Виталий Васильевич посмотрел

внимательно на Римского, затем почесал лоб, потом опять взглянул на

следователя. – Ну как чувствовал, что надо бы самому съездить, взглянуть на

этих бедолаг…

– Коханову и Дубкова имеете ввиду?

– А то кого же, – вздохнул Виталий Васильевич.

– Но вы же руководство, и делами занимаетесь из кабинета, это мы бегаем…

Вы, все-таки, мозговой центр…

– Иногда нужно своими глазами на ситуацию взглянуть, – изрек шеф. – Вот

только не думал я, что дела настолько серьезные… А что, правда тело

Дубкова так изуродовано было?

– Не то слово…

Невольно в голове Римского возникла жуткая картина: среди сырой

травы и дымки тумана на земле лежит тело, изъеденное неизвестными науке

тварями… Макс поежился.

– Ладно, Максим, ты иди пока, занимайся своими делами, которых у тебя

предостаточно, а я тут кое над чем поразмышляю.

Австралия, штат Квинсленд.

***

– Эй, ты чего там возишься?

К Джонни подошел один из надсмотрщиков и уставился на его тележку,

в которой лежало всего две туши. Сам Джонни сидел рядом с тележкой и

рассматривал свою ногу, на которой красовался неглубокий порез. Впрочем,

несмотря на то, что рана была небольшая, кровь из нее сочилась

непрерывной струйкой.

– Ногу поранил, – ответил Джонни, кивая на поврежденную конечность. –

Ножом разделочным.

– И что теперь? Весь день любоваться собираешься?

52

– Да я бы не против работу продолжить, вот только кровь никак остановить не

могу.

Надсмотрщик молча развернулся и пошел в сторону небольшого

вагончика, служившего переездным пунктом отдыха, кормления и

санитарной частью для работников цеха одновременно. Спустя короткое

время из вагончика вышла молодая женщина, которая выполняла тут работу

ветеринарного врача, а заодно и срочной медицинской помощи, в случае

необходимости, для самих работников.

– Что тут у тебя?

Женщина подошла к Джонни и присела на корточки, рассматривая

рану. Не увидев ничего серьезного, она достала из принесенного с собой

чемоданчика флакон с обеззараживающим средством, ножницы, бинт и вату и

принялась за обработку пореза. Как ни старался Джонни, ему не удалось

скрыть сильную боль, которую он при этом чувствовал. Мужчина громко

вскрикнул.

– Уколола? – встрепенулась медик. – Вроде я аккуратно…

– Нет-нет, – молодой мужчина попытался сделать равнодушное лицо, но ему

это не удалось: боль пронзала будто иголками всю ногу и прекращалась

только в районе нижней части живота.

– Я же вижу, что тебе очень больно, – сочувственно произнесла женщина и

прекратила обработку, снова начав рассматривать рану. – Что-то мне не

нравится твоя нога.

На лице врача отразилась озадаченность, и Джонни приподнялся, чтобы

самому еще раз взглянуть на порез. Нога действительно стала выглядеть не

лучшим образом: неглубокая рана дала сильное покраснение вокруг себя и

нещадно горела, складывалось ощущение, что ее прижигают раскаленным

железным прутом.

– Надо же, вроде не сильно порезался, всего лишь лезвием по касательной

задел, и такое получилось, – поразился Джонни. – Вы мне аккуратно

перевяжите ее, чтобы кровь остановить, и я работать пойду, а то и так уже

начальство криво смотрит…

Женщина вновь принялась за обработку раны, стараясь не причинять

неприятные ощущения Джонни и, когда повязка была наложена,

посоветовала ему все же отправиться в больницу, чтобы провести все меры

по предотвращению заражения. Но Джонни отказался.

– Я и так сегодня до обеда без напарника работать буду, – сообщил он,

пытаясь приподняться на ноги. – Так что мне никак нельзя уходить, иначе не

только себя подставлю, но и Доминика. У него дома какие-то проблемы, вот

он и отпросился, а я пообещал, что за двоих поработаю, пока его не будет.

Врач кивнула, и молча пошла в сторону вагончика. Солнце сегодня

жгло нещадно, высохшая пыль застилала глаза, еще больше осложняя и без

того тяжелую работу. Когда Джонни все же с трудом удалось встать на ноги,

он вновь вскрикнул от нестерпимой боли, вмиг пронзившей пораненную

конечность. Джонни выругался и, превозмогая себя, направился к

неразделанным тушам, чтобы загрузить их на тележку и перевезти в

53

перерабатывающий цех. Сегодня работы было еще больше, чем в

предыдущие дни. Хозяева объяснили это тем, что собираются прекратить на

какое-то время забой кенгуру – их количество быстро сокращается, и

необходимо пополнение. А пока это пополнение будет происходить, работа

цеха может быть приостановлена – в общем, незапланированный отпуск у

всех работников. Конечно же, отдыхать любят все, но услышав сообщение о

скором временном прекращении труда, народ заволновался: не меньше любви

к отдыху существует и любовь к деньгам. Но если нет работы, то нет и денег

– логично размышляли они. На удивление, хозяева пообещали не прекращать

платить зарплату в то время, пока цех не будет функционировать, с условием,

что по первому требованию все работники вернуться к своим обязанностям.

Кое у кого это сообщение вызвало удивление, но в целом народ не стал

задавать лишних вопросов и теперь с удвоенной силой трудился на ферме и в

цеху, стараясь переделать как можно больше работы за день, чтобы скорее

выйти в оплачиваемый отпуск.

Джонни тоже собирался с утра на ферму в приподнятом настроении,

предвкушая, как совсем скоро сможет получать деньги, ничего не делая. И

только Доминик ходил накануне какой-то озадаченный и хмурый: то одно ему

не нравится, то другое. А в конце рабочего дня и вовсе заявил, что не сможет

прийти на работу утром и попросил Джонни заменить его.

– Ты не волнуйся, я приду к обеду, и тогда ты сможешь отправиться домой,

отработаю за нас двоих, – уверял Доминик, с непонятной тревогой глядя на

Джонни. – Поверь, дело у меня серьезное, сейчас сказать не могу, но завтра

все узнаешь.

Впрочем, долго уговаривать Джонни не пришлось – почти сразу

молодой человек согласился, тем более что на вечер он уже придумал свои

планы, и подмена была как раз кстати. И вот теперь такое невезение – совсем

легкое ранение привело к таким последствиям, что на ногу стало

практически невозможно наступать. Кряхтя и постанывая, Джонни принялся

загружать туши на тележку, но его усилий хватило всего на несколько минут

– молодой человек рухнул около тележки на землю, потеряв сознание.

– Джонни, вставай! Эй, ты слышишь меня?

Доминик склонился над напарником и хлопал его по щекам. Видя, что

эти действия не приводят к видимому результату, мужчина вытащил из

внутреннего кармана рабочей безрукавки бутылку с прохладной водой и,

открутив крышку, плеснул в лицо Джонни.

– Друг, ну давай же, давай, – бормотал Доминик, тревожно глядя на

перебинтованную ногу Джонни. – Эй, парень, открой глаза. Да что с тобой?

Спустя пару минут молодой человек все же с трудом разлепил веки и

помутневшим взглядом начал осматриваться по сторонам. Сколько он

провалялся без сознания, Джонни ответить затруднялся, но высчитать это не

составило бы труда: женщина-медик приходила обрабатывать рану почти что

в начале смены, поработать ему удалось всего ничего, а Доминик пришел на

ферму ровно в полдень. Получалось, что сознания Джонни лишился

примерно на полчаса – час. Странно, что никто этого не заметил.

54

Боль в ноге теперь трансформировалась и вместо пронзительно-

колючей стала тупой. Но зато появилось новое невыносимое ощущение в

районе груди – будто сердце сейчас выпрыгнет наружу, так сильно оно

колотилось.

– Джонни, что с тобой? – Доминик присел рядом с молодым человеком и

приподнял его голову. – Скажи, что ты чувствуешь? Ну, говори же, не молчи!

Во рту пересохло и что-либо сказать становилось практически

невозможно. Хотя и возникало желание вновь закрыть глаза и погрузиться в

приятное беспамятство, Джонни вдруг отчетливо понял, что если он сейчас

не сможет ввести Доминика в курс дела, то погибнет. А еще он понял, что

звать кого-то другого на помощь бессмысленно, и даже опасно. Собравшись с

последними силами, Джонни начал говорить. Половину слов было трудно

разобрать, но Доминик склонился над напарником и слушал внимательно, не

перебивая. Из рассказа молодого человека он понял, что еще утром Джонни

прекрасно себя чувствовал, но когда его позвали в цех и попросили помочь

разделывать туши – кто-то из работников цеха запаздывал, а времени ждать

не было – Джонни с непривычки выронил большой острый нож и по

касательной задел лодыжку ноги. Сразу рана не вызвала опасений – она была

неглубокая и больше напоминала царапину – но буквально через пару минут

стала вызывать довольно неприятные ощущения. Чем больше проходило

времени, тем больший дискомфорт испытывал Джонни, пока, наконец, не

присел обессиленный возле тележки с тушами.

– Какие именно ощущения ты испытывал после ранения? – уточнял теперь

Доминик. – Слабость появилась почти сразу? И было ли покалывание под

кожей в районе ранения?

Джонни ответил кивком, пытаясь расходовать последние оставшиеся

силы по минимуму. Затем он все-таки добавил:

– Еще очень чесаться нога начала, прямо рана сама… Аж кожу разорвать

захотелось. Но почесать нормально не получилось – боль прямо насквозь

пронзила, как только дотрагиваться начинал…

– Кто-нибудь осматривал рану? – спросил Доминик, когда напарник замолчал.

Джонни кивнул и назвал имя женщины ветеринара. Доминик, тем

временем, принялся разбинтовывать повязку на ноге и, когда бинты были

отброшены в сторону, с ужасом уставился на лодыжку. Заметив реакцию

мужчины, Джонни из последних сил приподнялся на локтях, чтобы увидеть,

что именно вызвало такой ужас у видавшего виды Доминика.

– Не смотри, – чуть ли не выкрикнул тот, пытаясь уложить Джонни обратно. –

Я сейчас все опять забинтую, и мы пойдем к моей жене – она поможет.

Но Джонни уже успел рассмотреть свою ногу.

– Доминик, что это? – в голосе мужчины зазвучал неприкрытый испуг. – Что

происходит с моей ногой? Доминик, это то же самое, что случилось с Томми

и Полом, да?

– Не говори глупости, парень! Ничего страшного не произошло, сейчас

отправимся ко мне, промоем рану и будешь как новенький…

– Но… Ты же видишь, ты же видишь, что там такое!

55

Да, Доминик видел, и испытывал неменьший ужас, чем сам Джонни.

Он видел, как на ноге напарника непостижимым образом появилось

страшное нагноение: оно буквально на глазах увеличивалось и покрывало все

новые участки кожи. Даже не всматриваясь в ужасающего вида рану можно

было заметить, как в гниющем месиве копошились отвратительного вида

личинки, и их количество было пугающим.

– Доминик, эти черви сожрали двоих ребят, – обессилено прошептал Джонни,

с ужасом глядя на ногу и пытаясь ею пошевелить. – Я не хочу стать их

следующей жертвой… Помоги мне…

– Джонни, я не оставлю тебя, поверь. Я спасу тебя. Мы сейчас же идем ко мне

домой, и я попрошу жену оказать тебе помощь. Она справится, ты же знаешь.

Она всем помогает. Давай же, поднимайся, давай…

Доминик встал на ноги и теперь пытался поднять напарника, ухватив

его подмышки. Джонни стонал от боли, но изо всех сил старался разогнуть

колени. У него ничего не получалось.

– Эй, что там опять у вас происходит?

Метрах в тридцати показалась фигура надсмотрщика – он приложил

руку ко лбу козырьком и всматривался в двух копошащихся мужчин.

– Я сейчас подойду, и вам мало не покажется за то, что весь день спустя

рукава работаете!

– Джонни, он не должен ничего заметить, – быстро заговорил Доминик, тряся

напарника за плечи. Но у того хватало сил лишь на то, чтобы кивнуть. –

Пойми, если они увидят твою ногу, я уже не смогу забрать тебя к себе домой,

а здесь тебя не спасут!

– Я знаю, Доминик. Но у меня нет сил подняться…

Надсмотрщик, тем временем, быстрым шагом стал приближаться к

мужчинам. Буквально за считанные секунды до того, как он подошел совсем

близко, Доминик достал из кармана сигарету, быстро прикурил ее и сунул в

рот полулежащему Джонни. На пораженный участок ноги он бросил

широкополую шляпу парня, прикрывая рану и, когда надсмотрщик подошел,

встал ему навстречу:

– Мы работаем, просто перекур небольшой сделали. Очень уж солнце сильно

припекает…

– Вижу я, как вы работаете, – презрительно заявил тот, кивая на Джонни. –

Как ты вообще с таким напарником план выполняешь? Наверное, сам за него

пашешь, а он только и знает, что перекуривает!

– Да нет, нормальный парень, работает быстро. Сейчас посидим немного и

снова примемся за туши.

Доминик переминался с ноги на ногу, стараясь закрыть собой

полулежащего на земле Джонни.

– Эй, ты чего за спиной напарника прячешься? – не унимался надсмотрщик. –

Такой молодой, а сам от работы отлыниваешь! Давай, вставай, закончился

перекур!

Из последних сил Джонни пытался произнести хотя бы слово и,

прилагая неимоверные усилия, наконец выдавил:

56

– Встаю уже! Не дадите даже сигаретку выкурить!

– Да вам дай волю, только и будете, что сигаретки курить! Ладно, некогда мне

тут с вами болтать, пойду… А то так вообще работа встанет…

Когда надсмотрщик развернулся и отошел на приличное расстояние,

Доминик, не теряя ни секунды, вновь бросился к напарнику и принялся

поднимать его с земли.

– Джонни, вставай, давай, сынок! Ну, попробуй… Я помогу тебе, только не

сдавайся!

– Мне уже не верится, что кто-то сможет помочь, – прошептал Джонни, и его

лицо искривила гримаса боли. – Ногу почти перестал чувствовать, а вот в

животе такое ощущение, что костер развели…

– Держись, главное держись…

Доминик наклонился к парню и ухватил его подмышки.

– Ух, здоровый какой, – пыхтя произнес он. – А так сразу по виду и не

скажешь…

Спустя пару минут мужчины как можно быстрее стали удаляться

подальше от цеха: Доминик с видимым трудом тащил практически на себе

Джонни, стараясь его подбодрить.

– Сейчас, сейчас… Потерпи немного… Джули тебе поможет… Ты ведь

знаешь мою жену? Помнишь, мы как-то заходили к нам домой пообедать? И

Джули сама рассказывала тебе, как она почти с того света вытащила свою

подругу? Помнишь? Эй, Джонни!

Но парень обессилено повис на плече мужчины и уже не мог даже

разговаривать. Его ноги безвольно волоклись по земле.

– Джонни, прошу тебя, постарайся! Мой дом совсем рядом: еще чуть-чуть и

тебе будет намного лучше…

Джонни уже не верил в то, что останется жив: он был твердо уверен,

что заразился той же коварной болезнью, от которой погибли Томми и Пол.

Он чувствовал, как постепенно жгучая боль охватывает все новые

непораженные участки тела и постепенно приближается к сердцу. От чего-то

наступило явное ощущение: как только боль дойдет до грудной клетки, он

погибнет. Как бы там ни было, сама боль становилась приглушеннее, и

появилось новое ощущение: вдруг захотелось, чтобы покой наступил как

можно скорее. Мозг постепенно начал отключаться от действительности, и

только Доминик зачем-то тащил его дальше.

– Положи меня, – практически шепотом произнес Джонни. – Мне уже почти

не больно, просто спать хочу…

– Нет-нет, держись друг, чуть-чуть осталось, совсем чуть-чуть… Тебе не

нужно сейчас засыпать, слышишь? Не сдавайся, Джонни! Осталось совсем

немного, и мы будем уже дома.

Сам Доминик давно выбился из сил, но он был твердо уверен, что если

сейчас сдаться и оставить парня, или даже передать его в руки местных

медиков, он погибнет. И мужчина продолжал медленно двигаться вперед.

Спустя полчаса или около того, две качающиеся фигуры приблизились

к дому Доминика и, будто почувствовав что-то неладное, на порог выбежала

57

Джули. Заметив мужа и его напарника она, недолго думая и не говоря ни

слова, подхватила Джонни под локоть с другой стороны и потащила в дом.

Уже укладывая его на кровать, наконец спросила:

– Сколько времени назад он потерял сознание?

– Минут десять. Максимум пятнадцать.

– Надо полагать, он получил какое-то ранение в цехе? – предположила

женщина, глядя на сбившуюся окровавленную повязку на ноге у парня.

Доминик кивнул.

– Там не просто ранение, – тихо произнес он. – Джули, он заразился этой

гадостью… От которой погибли Томми и Пол… Я почти уверен теперь.

– Ладно, не будем зря терять время. Неси таз с водой, полотенце, а лучше

простыни, и из комнаты захвати бутылку с настойкой, что стоит около

кровати. И, пожалуйста, побыстрее.

Доминик не стал задавать лишних вопросов и побежал выполнять

указания. Джули, тем временем, стащила с Джонни всю одежду, вплоть до

нижнего белья, и начала критически осматривать ногу.

– Да уж, парень, не повезло тебе… Хотя, надеюсь, ты все же не окажешься на

месте тех двух несчастных, которых сожрали эти мерзкие твари… Вот только