Текст книги "Личинка"

одноразовые тарелки и стаканы, пластиковые емкости, видимо, из-под

салатов, несколько консервных банок. Остановившись, Римский уставился на

кучку мусора. Что в ней привлекло внимание? Почему возникло желание

посмотреть внимательнее? Макс стоял, от чего-то не решаясь идти дальше. И

тут в голове что-то внезапно щелкнуло – такое с ним бывало раньше – некое

чувство, что разгадка или некий намек совсем близко. Макс схватился за

виски и начал трясти головой, прикрыв глаза. Андрюха наблюдал за

товарищем молча – он успел привыкнуть к неожиданному поведению

Римского и знал, что трогать его в такие моменты не нужно. Наконец, Макс

открыл глаза.

– Андрюха, дай мне пакет, небольшой – мои закончились.

– Хочешь сгрести себе мусор? – осведомился Круглов. – Давай тогда я тебе

обычный пакет дам, хозяйственный…

Макс не обращал внимания на подколы товарища, он уже поднимал с

земли одну пустую консервную банку, покопавшись в мусоре, достал еще

одну и положил в протянутый Андрюхой полиэтиленовый пакетик.

35

– Макс, зачем? – недоумевал эксперт. – Так можно вообще начать изучать

полный рацион погибшего…

Явно озаренный какой-то мыслью, Римский полез в карман за

мобильным телефоном; потом передумал и бросил сотовый обратно, зато

вытащил пачку сигарет.

– Андрюха, вспомни, а точнее, подумай: что общего между двумя погибшими

людьми: Кохановой и Дубковым?

– Ну, то что они оба довольно молоды… Живут, вернее, жили в одном городе,

даже в одном районе, как мы усели выяснить…

– Еще! – в ажиотаже чуть ли не крикнул Макс.

– Еще эти личинки…

– Дальше!

– Ну а что дальше? Говори уже! – не выдержал Круглов.

– Банка! Консервная банка! – заорал Макс. – Ия порезала руку острым краем,

когда открывала дома консервы, и здесь тоже есть эти банки! Валерий

Коханов довольно подробно рассказывал мне, как его жена накануне смерти

готовила ужин, и что она поранила руку крышкой от банки с тушенкой. Я

уточнил у него – что это была за тушенка. Уточнил на автомате, сам не думая,

зачем. И он сказал, что не знает, потому что ничего написало не было, просто

«тушенка» и все. Теперь смотри: на этих консервах тоже ничего не написано!

– Макс повертел пакетиком перед носом Круглова. – А теперь скажи, как

объяснить роль тушенки в этой истории?

– Да не спрашивай ты меня! – отмахивался Андрюха, хаотично жестикулируя

руками. Со стороны он выглядел довольно комично. – Не знаю я, какова роль!

Я вообще не понимаю, с чего ты взял, что тушенка имеет какое-то отношение

к гибели двух людей.

– Может, не только двух!

– Да ты хотя бы про этих двух что-то конкретное докажи. Если ты забыл, я

напомню тебе: Коханова порезала руку крышкой, но саму тушенку она не

ела: ел ее Валерий, и он жив-здоров. Что касается студентов, то тут тоже

вопрос, имел ли с этими банками контакт Дмитрий, а если и имел, то какой?

– Руку он не резал, это точно. Одногруппники сказали, – кивнул Макс. – А вот

употреблял ли он тушенку в пищу, сейчас уточним.

Вернувшись к ребятам, которые начали складывать свои вещи, готовясь

к возвращению в город, Римский задал интересующие его вопросы и

выяснил, что накануне вечером все студенты ели одну и ту же пищу:

заваривали кипятком так называемые «бич-пакеты» и перемешивали их с

тушенкой. Впрочем, днем они жарили шашлыки, поэтому к вечеру не успели

сильно проголодаться и съели не так уж много, больше пили. Еще удалось

выяснить, что Дмитрий все же был не настолько здоров, как показалось

ранее: одна из девушек вспомнила, что Дубков иногда жаловался на желудок,

у него была начальная стадия гастрита.

– Она почти у всех студентов была, – патетически заметил Круглов, когда они

с Максом уже ехали в отдел и обсуждали случившееся. – Я, между прочим,

вообще в больнице в свое время месяц с желудочными коликами провалялся.

36

– Тем не менее, ты жив-здоров, а парня нет. Мы должны учитывать все

мелочи, все детали, чтобы разобраться в этом деле. Вот смотри, где Ия

Коханова могла подцепить инфекцию?

– Это понятно, мы ведь знаем, что она неудачно вскрыла банку, и на руке

появился порез. И он нагноился. Кстати, переносчиком инфекции могли стать

любые бактерии, и та личинка, которую ты нашел, может быть вообще ни при

чем.

– Личинки на теле Дубкова тоже случайно появились? – заметил Макс.

– Не случайно. Тем не менее, я не стану делать поспешных выводов. И

вообще, признаться честно, я не вижу никакой связи между личинками и

банками из под тушенки… Не думаешь же ты, что в банках сидели эти твари

и ждали несчастные жертвы?

– Вполне возможно, – Римский пожал плечами, – тушенка могла быть

заражена. В первом случае, инфекция передалась через открытую рану, во

втором – при попадании в пищевод.

– Ладно, разберемся. Ну а что ты дальше собираешься предпринимать?

– Надо подождать результаты вскрытия Дубкова, а еще заехать за

результатами повторного исследования по Кохановой.

– Я сейчас позвоню, спрошу готовы ли хоть какие-то анализы.

Круглов начал набирать номер, и в ту же минуту затрезвонил телефон

Макса.

– Ты мне, что ли звонишь? – Римский вытащил трубку и посмотрел на экран.

Круглов отрицательно замотал головой. – Вижу, что не ты…

На дисплее высветилось улыбающееся лицо Лизы и ее номер.

– Да, слушаю, – ответил Макс.

– Привет! Чем занимаешься? – голос Лизы звучал весело и непринужденно,

но так могло показаться только людям, не слишком хорошо знавшим эту

женщину. Макс же сразу уловил натянутые нотки, по которым становилось

понятно, что Лизе не так уж легко сейчас говорить.

– Да вот, к отделу подъезжаю, сейчас закопаюсь в бумагах – нужно кое-какие

дела в порядок привести.

– А на часы ты смотрел? Уже почти два, давно обедать пора! Или ты уже

успел перекусить?

Макс не знал, что ответить: признаться честно, он был очень голоден,

но встречаться с Лизой за обедом не хотелось, почему-то, у него возникло

стойкое желание избегать с ней встреч. Скорее всего, это быстро пройдет, но

время все-равно нужно.

– Да, мы с Кругловым кофе попили, – соврал Римский, злясь на самого себя.

Хорошо хоть болтавший по телефону Андрюха его не слышал. – А ты в

столовую собралась?

– Нет, я уже обедала, просто зная твою дурацкую привычку все время

забывать вовремя поесть, решила напомнить…

– Спасибо, Лиза, но не стоит беспокоиться. Все-таки я не маленький мальчик.

Хотя, даже когда я был маленьким, не позволял родителям сильно меня

опекать.

37

– Самостоятельный какой, – с едва уловимой обидой произнесла молодая

женщина. – Ладно, не буду тебя отвлекать. Пока.

– Пока! – с облегчением выдохнул Макс и разозлился сам на себя: ну что за

поведение для взрослого мужчины? Да и вообще, откуда возникли такие

чувства к Лизе? Что она плохого сделала? Тем более что их последняя

встреча закончилась на вполне приятной ноте, даже не смотря на

произошедшее расставание. Поразмышлять над отношениями не удалось –

Круглов закончил беседу по телефону и теперь обескуражено пялился на

Макса.

– Только не надо читать мне нотаций! – чуть ли не замахал руками Римский,

истолковав выражение лица друга неправильно. – Сам знаю, что я

неблагодарное, невоспитанное и безжалостное животное, вот только поверь,

сам себя за это ненавижу!

– Ты сейчас о чем? – Андрюха на этот раз вопросительно уставился на

товарища.

– Ну, как о чем… – опешил Макс. – Разве ты сейчас не собирался осыпать

меня упреками и нотациями из-за Лизы?

– Римский, не гони! Я бы, конечно, с удовольствием пристал к тебе с кучей

вопросов и попытался выяснить, что ты сейчас имел в виду, но, поверь, мне

пока не до этого, – и Круглов опять чем-то озадачился.

– Слышишь, Андрюха, давай не тяни, что там такое?

– Ну, для начала, только что я разговаривал с экспертом, который попытался

провести дополнительный анализ по Кохановой…

– Почему попытался? Что ему могло помешать?

– Не беги поперек батьки! Дай договорить! – рявкнул Круглов. – Никто ему не

мешал, просто анализ не с чем было проводить!

– Как не с чем? – снова не выдержал Макс и чуть ли не схватил Андрюху за

ворот свитера. Хорошо, что к тому времени они уже подъехали к воротам

прокуратуры и припарковались, а то бы запросто могли создать на дороге

аварийную ситуацию.

– А так… Почти сразу после нашего ухода санитары начали подготавливать

труп для повторного анализа и, возможно, вскрытия, но когда врач

приступил, он не смог ничего сделать – в теле начался быстрый процесс

распада, а все внутренние органы были напичканы личинками, одну из

которых, вероятно, ты и вытащил из под кожи Кохановой.

– Андрюха, такого быть не может!

– Не может, – кивнул Круглов.

– Значит, врачи что-то напутали?

– Нет.

– Блин, ну скажи ты нормально! – психанул Римский.

– Что сказать, Макс? Что я должен сказать? – чуть ли не заорал Круглов. – Что

мы имеем дело с какой-то непонятной гадостью, от которой мрут люди и

разлагаются за считанные часы? Мало того, не просто разлагаются, а их

сжирают непонятные личинки? Знаешь, если бы час назад я своими глазами

не увидел тело молодого парня, в которым за считанные часы завелись сотни

38

личинок и почли уничтожили кожные покровы, то я бы не поверил

звонившему мне эксперту. Мог бы списать все на очередной проступок

медперсонала, их некомпетентность и так далее. Но мы ведь все видели с

тобой своими глазами! Мы сами видели этих тварей…

– Личинок кенгуру… – не к месту встрял Макс.

– Да какая разница, чьи они! Никогда раньше я не сталкивался с подобным, и

мне абсолютно точно не хочется копаться во всем этом сейчас!

– Андрюха, ты можешь не вмешиваться в это дело… Тем более, что втянул в

него тебя я – его поручили мне, а не тебе. Поэтому можешь забыть обо всем и

не вспоминать, – Макс устало смотрел в окно: на улице начинался мелкий

дождик. – В конце концов, работы у тебя хватает – наверняка в лаборатории

тебя все заждались, все-таки один из лучших экспертов. Ты должен анализы

проводить, а не со следователями мотаться и строить разные версии с

последующими умозаключениями.

Друзья замолчали и минут десять внимательно разглядывали вид за

окном машины. Наконец, Андрюха заговорил:

– Друг, ты на меня не сердись, просто нервы не выдержали: жопой чую, что

дельце это из ряда вон, и что за наше творчество по головке не погладят.

Знай, я тебя поддержу в любом случае, и помогать стану в любом случае –

тем более что касается Дмитрия Дубкова, то я тоже имею к нему

официальное отношение.

Макс похлопал друга по плечу и улыбнулся:

– Теперь, Андрюха, это уже не только наше творчество, и если с Кохановой и

можно было говорить что-то о моей самодеятельности, то теперь на тормозах

спустить не удастся. Но все-равно мне перед тобой неудобно – просто знаю

твой характер, знаю, на сколько не любишь лезть туда, куда не нужно, а из-за

меня лезешь. Спасибо тебе за это.

Друзья растроганно обнялись и не сразу заметили, что к машине

приближается начальник отдела дознания.

– Заканчивай обниматься! – гаркнул Виталий Васильевич, открывая дверь со

стороны водителя. – Расселись, как на юбилее.

– Добрый день, Василич! – кивнул Круглов, состраивая смешную

физиономию. – Не работается отделу без нас? Дела стоят?

– Ты не издевайся, Андрей, а то тебя хлебом не корми, дай человека

обидеть…

– И в мыслях не было никого обижать, – запротестовал Круглов, вылезая из

машины. – Просто сидим мы, значит, с коллегой, дело сложное обсуждаем, а

тут вы как забарабаните в стекло, чуть машину не разбили!

Виталий Васильевич обиженно запыхтел, покрываясь красными

пятнами. Вообще, как начальник он был славным мужиком: никого не съедал,

ни на кого жалобы руководству не строчил, своих любовниц, братьев,

племянников и прочих на хорошие места не сажал. Да и работа в отделе была

организована неплохо. Единственное, Виталий Васильевич начисто был

лишен чувства юмора, и практически любой желающий мог довести его до

39

белого каления; впрочем, шутников особых в отделе не водилось, разве что

Андрюха позволял себе раз-другой подшутить над коллегами.

– Ничего я не барабанил, – наконец, выдавил Виталий Васильевич. – И

вообще, я не к тебе сейчас подошел обратиться, а к Максиму Игоревичу.

– Максим Игоревич, к вам! – приглашающим жестом развел руки в стороны

Круглов. – Товарищ Виталий Васильевич обратиться хочет!

Макс, стараясь скрыть улыбку, выбрался из машины.

– Доложите обстановку на месте происшествия! – выпалило начальство и

уставилось на Римского.

В общем, подробно все описав и даже высказав свои предположения,

Римский попросил официального разрешения руководства на проведение

всех возможных дополнительных экспертиз по делу, которые, вполне

вероятно, потребуются в ближайшем будущем. Начальство разрешило, с

единственным условиям: обо всех результатах в первую очередь сообщать

непосредственно ему.

***

– Максим, доброе утро, – в трубке звучал бодрый голос Молевой, и

складывалось такое впечатление, что на часах не шесть утра, а как минимум

десять. – Ты сейчас можешь говорить, не занят?

Так и хотелось сказать, что в шесть утра он, Римский, очень занят, занят

как ни в какое другое время: он смотрит самый крепкий, самый полезный для

здоровья сон, и никак не планирует в такую рань вести разговоры, а уж тем

более заниматься делами. Но ответить так Молевой он не сможет никогда: во-

первых, из-за безмерного уважения к этой женщине, а во-вторых потому, что

просто так трезвонить она вряд ли станет.

– Я абсолютно свободен и весь внимание, – искренне признался Макс и

попытался сконцентрироваться на разговоре.

– В общем так, слушай и не перебивай. Сегодня я завершила полный анализ

по тем образцам, что ты мне притащил, результат таков… Личинка

действительно принадлежит семейству распространителей лейшманиоза,

особь почти созревшая и превратившаяся в половозрелового червя, готового

к размножению. Напомню, лейшманиоз – специфическое заболевание

кенгуру, характеризующееся местным выпадением волосяного покрова,

зудом в этом месте, в частных случаях может развиться нагноение – впрочем,

может и не развиться. Лечения особого не требует, да и кому этим лечением

заниматься? Для австралийцев кенгуру не является редким животным, и не

так давно они с удовольствием поставляли кенгуриное мясо на экспорт.

Между прочим, в Россию тоже. В 2008 году экспорт в нашу страну был

запрещен: было выявлено возникновение кишечных заболеваний у некоторых

из тех, кто употреблял мясо кенгуру. В этом ли причина, или просто власти не

поделили сферы влияния, но официальный экспорт был полностью

прекращен. Итак, вернемся к моей экспертизе. Предвещая твой вопрос о том,

мог ли лейшманиоз передаться человеку, отвечу: мог.

40

– Мог? – чуть ли не заорал Макс, вскакивая на ноги. Тут же на пол свалилась

подушка.

– Не ори! Совсем слушать не умеешь, делаешь скоропалительные выводы, а

потом на землю тебя не вернешь, в настоящую действительность…

– Простите, продолжайте, пожалуйста! – Макс умоляюще сложил на груди

руки, прижимая телефон к уху – хорошо, что его никто не видел в этот

момент.

– Ну, так вот. Лейшманиоз передаться мог, и некоторые местные

периодически им болеют: может начаться кожная сыпь на ограниченном

участке, при сильном течении заболевания даже бывает рвота и понос, но!

Заканчивается недомогание само по себе, в течение двух-трех дней. А при

лечении и вовсе при первых же симптомах проходит.

– Передается как? – опять встрял Римский. – Личинками или

непосредственно от больного животного при контакте?

– Передается с помощью яиц личинок при контакте с зараженным кенгуру.

Кстати, в другой пробирке, которую ты мне дал для анализа, как раз и было

огромное скопление таких яиц. И, признаться честно, я не понимаю, откуда

могло взяться такое их количество. Судя по той информации, которой я

обладаю, черви личинок лейшманиоза не очень-то сильно размножаются:

многие особи погибают, не достигнув половозрелости, ну а самим червям,

даже достигшим нужного состояния, требуется множество дополнительных

факторов для выведения потомства…

– Каких, например?

– Например, яйца должны быть отложены в открытую рану, с прямым

попаданием в кровь животного, во-вторых, после прохождения по мелким

подкожным сосудам, яйцо должно напитаться и вновь выйти почти на

поверхность – в слои эпидермиса. В-третьих, в подходящем температурном

режиме (который соответствует климатическим условиям Австралии, а никак

не России), яйца должны продержаться на протяжении пары недель. И только

после всего этого наступает заражение. Тебе рассказать, как передается

лейшманиоз людям?

– А что, это происходит как-то иначе, чем у самих кенгуру?

– В принципе, нет. Просто реакция немного иная, ну да я уже говорила:

понос, рвота – чем-то на отравление похоже.

– Раны на теле не образуются?

– Образуются. Ты же сам видел руку погибшей. Правда, этот случай уникален

– такого ярко-выраженного нагноения и заполнения раны яйцами червя быть

не должно. Признаться честно, я в замешательстве.

Максим внимательно слушал эксперта и, когда та замолчала, негромко

начал:

– Боюсь, вы будете в еще большем замешательстве, если узнаете, что

произошло с телом спустя еще несколько часов…

– Только не говори, что его съели личинки, – ухмыльнулась Молева. –

Впрочем, я уже не удивлюсь…

41

– Именно… Все внутренние органы поражены. Даже анализ проводить стало

не нужно – итак все понятно.

– Что понятно? – Ольга Владимировна изогнула тонкую бровь. – Что же тебе,

друг мой, понятно?

– Что причиной быстрого разложения, а также причиной гибели организма

стало нерегулируемое размножение червя, возбудителя лейшманиоза у

кенгуру.

Молева изобразила презрительную усмешку.

– Гибели организма? Кажется, изначально врачи назвали другую причину

смерти – закупорка сосуда. Или я ошибаюсь?

– Не ошибаетесь. Эта версия и сейчас еще является основной. Но только не

для меня… Дело в том, что сегодня утром я был на месте, где произошла еще

одна неожиданная смерть…

Дальнейшие минут двадцать Римский рассказывал эксперту о гибели

Дмитрия Дубкова.

– Мне бы хотелось попросить вас провести еще один анализ, – обратился

Римский к Ольге Владимировне, присаживаясь на край кровати.

– Хочешь опять притащить в пробирках личинки и образцы останков

несчастного Дмитрия?

– Это тоже…

– А что же еще?

– Две консервные банки, – Римский сделал паузу не хуже чем в театре. – Я их

нашел в куче мусора, которую сложили студенты после вечерней трапезы.

– Что за банки? – голос эксперта выражал недоумение.

– Написано, что это тушенка.

– Ну а состав, состав-то у тушенки имеется? – в нетерпении допытывалась

Молева, явно уже успевшая выстроить свою версию о произошедшем

несчастном случае.

– В составе указано, что тушенка высшего сорта изготовлена из нескольких

видов мяса, – Макс взял в руки пакет с банками и, включив в пока еще темной

комнате торшер, прочитал еще раз.

– Да уж… Хотя с другой стороны, глупо было надеяться, что там черным по

белому напишут – сделано из мяса кенгуру…

– Вы тоже считаете, что причиной заражения покойных стало их

употребление в пищу зараженного мяса? – удивился Макс, помня о том, на

сколько Молева не любит не проверенные сто раз факты.

– Очнись, Римский! – вернула та его на землю с небес. – Если я еще не

страдаю склерозом, то Ия Коханова, вроде как, тушенки изведать не успела?

– Да, так, – Макс кивнул, хотя его никто и не видел, и принялся чесать

затылок.

– Только макушку не скреби свою!

Макс дернулся и оглянулся по сторонам: ну что за глупости, Молевой

тут явно он не увидит!

– Я это к тому, – продолжала, тем временем эксперт, – что ей и не нужно было

ничего пробовать – Коханова ведь порезала руку и открытая рана у нее,

42

следовательно, была. Яйца и так могли попасть в кровь. А вообще, давай-ка

вези сюда свои банки, а то мы строим версии на пустой основе. Вдруг

тушенка не имеет отношения ни к каким личинкам лейшманиоза, и в банках

было мясо наших здоровых российских буренок?

Завершив беседу и нажав кнопку «отбой», Макс потянулся – часы к

тому времени показывали уже без четверти семь. Вообще-то, даже если

учесть что, ему на работе надо быть в восемь, раньше семи двадцати

Римский по утрам не вставал: отдел находился в десяти минутах езды на

автомобиле от его дома, да и то, если на дороге затор. А так и за пять можно

добраться. Иногда, в целях подышать воздухом, Макс ходил на работу

пешком… Иногда, он ходил пешком с работы – и очень часто не один. Совсем

некстати в голову полезли воспоминания: вот они с Лизой вместе выходят из

здания прокуратуры в обеденный перерыв и, передумав идти в ближайшее

кафе, не сговариваясь, отправляются к нему домой. Лиза смотрит ему прямо в

глаза, и глаза ее светятся таким задором и таким желанием, что недавно

мучавшее чувство голода моментально улетучивается – на смену ему

приходит совсем другое чувство…

Да, все это было не так давно, а такое ощущение, будто прошло лет

пять: остались ностальгия и горький привкус разочарования в самом себе.

Разочарование постигало его и раньше, когда заканчивались отношения с

другими девушками – каждый раз Римский ощущал внутреннюю пустоту,

наверное от того, что всякий раз, завязывая новые отношения, он

неосознанно желал создать крепкий, долговечный союз, но из этого ничего не

выходило. И раз за разом все повторялось: накрывавшие с головой чувства,

настойчивые ухаживания, страстный роман и – пустота. После развода с

женой прошло около года, когда в нем вновь ожили желания видеть кого-то

рядом с собой, чувствовать тепло, сжимать в своих объятиях прекрасное

женское тело. Да, признаться честно, и друзья стали изрядно надоедать

своими расспросами и советами, один Круглов чего стоит!

Первой девушкой, с которой Римский начал встречаться после развода,

стала его давняя знакомая, еще со студенческой скамьи. У них с Ольгой уже

был когда-то роман, и длился он относительно долго – года два, но потом

Максим встретил Кристину, и влюбился по уши. Судьбой Ольги он тогда не

интересовался, да и вспоминал редко – у него началась настоящая семейная

жизнь, а вместе с ней и карьера, поэтому все остальное ушло на десятый

план. И вот теперь, спустя несколько лет, Римский встретил Ольгу в кафе,

куда он пришел вместе с Кругловым перекусить. Ольга тоже была не одна – с

ней за столиком сидела миловидная белокурая девушка, как оказалось,

двоюродная сестра. Ольга узнала Римского первая, и помахала рукой,

приглашая за свой столик. Так начался новый виток в их отношениях, кстати,

Андрюха тоже не упустил тогда свой шанс и быстро закрутил роман с

двоюродной сестрой Ольги.

Теперь то время Макс вспоминал с теплотой: ему нравились

совместные прогулки парами, походы в рестораны и на концерты, праздники

тоже друзья отмечали все вместе – в общем, было весело и легко. За то время,

43

которое Римский провел в отношениях с Ольгой, он заметно ожил, и жизнь

снова заиграла яркими красками, но… Как и любая нормальная женщина,

Ольга хотела не просто романтических свиданий и веселого

времяпрепровождения – она надеялась, что вот-вот любимый сделает ей

предложение руки и сердца, тем более, что Круглов буквально через пару

месяцев после знакомства с ее сестрой приезжал свататься. Сначала Ольга

деликатно намекала Максу, затем стала говорить открыто, что не мешало бы

и узаконить их отношения, но Римский спешить не хотел: он-то уже побывал

в качестве женатого человека, и только-только оправился от пережитого

развода. Но, как часто бывает, молодые люди не хотели друг друга понять, и в

итоге все закончилось расставанием. Впрочем, Круглов тоже не женился: то

ли из солидарности с сестрой, то ли еще из каких соображений, но его вторая

половинка практически на ровном месте нашла повод для разрыва

отношений.

В то время Макс искренне считал, что в их расставании была

виновата Ольга, и что если бы она немного подождала и не торопила

события, то они могли в дальнейшем стать официальной семьей. А так… Так

они теперь не вместе. Теперь же Римский вовсе не был уверен, что со

временем он решился бы на женитьбу и, может, очень даже хорошо, что брака

не случилось.

***

Придя на работу, Максим в первую очередь получил из лаборатории

результаты анализов по Дубкову и, хотя проведение этих анализов было

внеочередным и срочным, а значит, относилось к степени повышенной

сложности, результаты опять не убедили Римского. Во-первых, теперь уже с

указанием на возможную неточность, вновь регистрировалось наступление

смерти по причине закупорки сосуда. Во-вторых, личинки, которые

покрывали тело погибшего, не были отнесены экспертом к группе червей –

распространителей лейшманиоза. Возможно, медик ошибся случайно,

возможно, сам поверить не смог в достоверность такого результата, но, тем

не менее, наличие личинок, да еще в таком количестве, судя по бумагам и

отпискам, не вызвали недоумения у патологоанатома. Проводивший вскрытие

медик сделал в заключение пометку о том, что «… тело гражданина Дубкова

находилось в состоянии разложения, и имело все надлежащие признаки…».

Не долго думая, Макс схватил телефон и набрал номер Круглова:

– Почему лабораторные исследования не ты проводил?

– Для начала, привет, – засопел друг.

– Привет. Почему не ты проводил анализ по Дубкову? – снова в нетерпении

повторил вопрос Римский и забарабанил по столу костяшками пальцев.

– Макс, мне не стали поручать проведение этих исследований. Их отдали в

срочном порядке Артему.

– При чем тут Артем? Ты что, вчера по ошибке выехал на место

преступления? Кстати, Артема вашего я там не приметил! А вот ты был,

44

вместе со своей бригадой! Я что-то вообще не пойму, что там за бардак в

вашем отделе творится? Где у вас набирают таких сотрудников?

– Да нормальные у нас сотрудники, Макс… Тут вообще дело в другом…

– В чем, Круглов? – Макс уже не мог спокойно разговаривать, он вскочил и

начал быстрым шагом делать круги по кабинету. – В чем дело? Ты с

результатами экспертизы и вскрытия ознакомился вообще?

– Ознакомился.

– Ну и как? Как тебе результаты?

– Видимо, так же, как и тебе, – Андрюха вздохнул и, помолчав какое-то время,

добавил:

– Сам не пойму, что за ахинею они там понаписали…

– То, что там ахинея – это первокурснику в мединституте понятно станет, ты

мне скажи лучше, почему сам не стал анализы проводить?

– Макс, я вообще-то, не по собственному желанию от дела отказался, у меня

тоже начальство имеется, которое распоряжения выдает, кому и чем

заниматься!

Римский, наконец, перестал бегать по кабинету и уставший рухнул в

кресло. Свободной рукой пригладив волосы, он, теперь уже спокойным

тоном, спросил:

– И чем ваше начальство аргументировало свой выбор в пользу Артема?

– Тем, что молодые сотрудники тоже должны набираться опыта.

– А что, в более спокойном деле ваших бойцов нельзя начинать тренировать?

Это обязательно неопытному эксперту поручать срочный анализ, на который

выписываются даже специальные документы, требующие немедленного

проведения экспертизы?

– Ты меня-то чего достаешь? – Круглов не выдержал и достал из стола пачку

сигарет.

– Да не достаю я тебя. Ты скажи лучше, вскрытие тоже какому-нибудь

интерну поручили?

– Нет, опытный мужик проводил, я его лично знаю. Он не сомневается, что

смерть наступила в результате закупорки сосуда тромбом. Впрочем, про

личинок он тоже кое-что сказал, правда, только мне лично, не по бумагам.

– И что именно? – Римский напрягся всем телом и даже не заметил, как

сломал оказавшуюся в руке письменную ручку. Но тут дверь в кабинет

неожиданно распахнулась, и на пороге показалась Лиза.

– Максим, доброе утро!

– Лиза пришла? – поинтересовался Круглов на том конце провода. – Ну,

давайте, общайтесь. Потом договорим.

– Андрюха, подожди! – Римский прижал телефон к уху. – Подожди, расскажи,

что тебе стало известно от эксперта про личинок?

Но в трубку полетели гудки, и разговор пришлось отложить. Лиза, тем

временем, стояла в дверях: выглядела она очень сексуально, но, тем не менее,

ее нельзя было упрекнуть в каких-либо излишествах. Платье из тонкой

черной ткани полностью прикрывало колени, и, благодаря тому, что

обтягивало верхнюю часть тела, были видны все достоинства фигуры: тонкая

45

талия, высокая грудь и изящной формы плечи и предплечья. Юбка у платья

была плиссированная, не слишком объемная, и в целом платье очень шло его

владелице. И, опять же, высокий каблук у изящных весенних ботиночек,

который делал ножки Лизы еще более привлекательными. Да, Макс всегда

знал, что у Лизы отличный вкус, и одеваться она умеет не хуже звезд экрана;

впрочем, фигура у нее тоже прекрасная, такой, в основном, обладают только

совсем юные девушки.

– Доброе утро, – запоздало ответил Римский и приподнялся из-за стола

навстречу женщине. – Проходи. Все в порядке?

– Да, нормально. Ты как поживаешь?

– Пойдет.

Римский смотрел на Лизу, пытаясь понять, о чем она собирается с ним

поговорить, а то, что женщина пришла не просто так, он знал наверняка: она

и раньше-то почти никогда не заявлялась к нему в кабинет без причины, а

теперь и подавно.

– Ты уже знаешь, что ваш Виталий Васильевич получил от главного нагоняй?

– Вообще-то, в дела начальства стараюсь не вмешиваться, поэтому я не в

курсе, кто и за что бывает на ковре у шефа.

Лиза улыбнулась, перекидывая ногу за ногу и укладывая свои изящные

ручки на край стола.

– Даже если по шапке получают из-за тебя?

– Я-то тут при чем? – Максим был искренне удивлен: все-таки в последнее

время Виталий Васильевич им вполне доволен, а уж если кто и высказывает

свои претензии по поводу качества работы, то это непосредственный

начальник. До главного разборки с сотрудниками отдела почти никогда не

доходят, и почему сейчас шеф вызвал на ковер Виталия Васильевича, Макс

искренне не понимал.

– Шеф недоволен, что по твоей вине происходит торможение в делах, что ты

затягиваешь с заключениями и отправкой в архив.

– С каких это пор меня стали винить в медлительности? – Макс продолжал

недоумевать: вот уж в чем он никогда не был замечен, так это в торможении

следственного процесса. И вообще, почему этим вопросом вдруг

заинтересовался главный?

– С тех пор, как ты не подписал заключения по Кохановой.

– Но я же все документально заверил и пояснил! То, почему дело нельзя было

закрывать, стало ясно не одному мне: и врачи в больнице, и наш эксперт

Круглов подтвердили, что не помешает проведение дополнительных

исследований. Все было расписано и аргументировано, в чем же теперь

проблема? Да и тем более, вчера после обеда я уже дал согласие на выдачу

тела Кохановой мужу. Это он жалобу настрочил, что ли?

– Нет, насколько мне известно, – Лиза отрицательно покачала головой. – Все

заявления и жалобы на имя главного проходят через меня, и я бы об этом

знала. По-моему, тут причина кроется в чем-то другом. Почему-то, наше

руководство не хочет, чтобы ты продолжал копаться в этом деле.