Текст книги "И.о. поместного чародея"

Спустя минут десять, когда я уже дремала, пользуясь тем, что капюшон скрывает мое лицо, а крестьянин нервно молчит, ученик вернулся и сообщил, что какой-то бедолага ворошит сено в поте лица своего, невзирая на вечернее время.

– Вот видите? – довольно сказала я дядьке. – Никак нельзя вызывать дождь сегодня!

И, поручив Констану выпроводить этого одержимого любителя помидоров, я юркнула мимо декламирующего Теннонта к лестнице, больше всего опасаясь, что мне опять помешают увидеть пару-тройку кошмаров.

…Нет, недаром бабушка твердила, что нельзя ложиться спать на закате солнца. И беда была даже не в том, что в моих снах водили хороводы демоны, волкодлаки, упыри и призраки, только и ждущие, чтобы напомнить о своей роли в моей жизни. Если уж я смогла как-то справиться с ними наяву, то во сне вовсе их игнорировала. Но вот когда сочащийся ледяной ненавистью Теннонт вновь начал дергать меня за ногу, я проснулась с лютой головной болью, которая, как известно, является прямым следствием сна при заходящем солнце.

– Ваши визитеры вернулись! – уведомил он меня. – И снова на самом патетическом моменте! Я даже не знаю, смогу ли вновь подобрать столь точную интонацию для монолога…

– Так был же один! – вяло возмутилась я, пытаясь выпутаться из мантии, в которую я успела завернуться, как в кокон, не позволяющий даже приподняться.

– Разбирайтесь сами, откуда они лезут, словно тараканы! И если через полчаса они снова вернутся втроем, то я… то я…

В гостиной горели масляные лампы, от количества которых рачительный Виктредис заплакал бы, как ребенок. Да и то, что его дом превратился в модный салон, где собираются дамы – пусть даже и не дворянского сословия, – его бы не обрадовало. Я хорошо знала, что именно так зарождаются всяческие традиции, вроде заседаний дамских клубов или еженедельных собраний Лиги Почитательниц Декламации, участницы которых с большой неохотой меняют место сбора.

Давешний усатый дядька стоял рядом с таким же тощим субъектом, который с любопытством вертел головой по сторонам, явно удивляясь светскости обстановки.

– Пойдемте, – процедила я им и устремилась в кабинет.

– …Вот! – торжествующе ткнул пальцем в своего спутника мой помидорный знакомец. – Он не против! Можно колдовать!

Я осмотрела новоприбывшего, большей частью скрытого под огромной соломенной шляпой, и, уже предчувствуя беду, уточнила:

– Это еще почему?

– Потому как именно этот добрый человек нисколечко не возражает, чтобы пошел дождь. Это его сено там сохнет.

Добрый человек снял шляпу, и я убедилась в верности своих догадок: один глаз его был окружен зловещим лилово-фиолетовым ореолом.

– Да пусть оно сгниет ко всем бесам! – решительно, хоть и несколько пискляво выкрикнул он.

Итак, передо мной стояла вчерашняя случайная жертва мельника, чьи вилы до сих пор торчали в стене дома поместного чародея. Но если бы беда была только в этом…

– …Всю жизнь, – продолжал владелец сена, явно наслаждаясь моментом, когда он может высказать все, что думает, – всю жизнь! Сенокосы, огороды, квашеная капуста и эти проклятущие коровы! Я ведь еще в осьмнадцать лет хотел сбежать отседова, чтоб записаться матросом и повидать дальние края, но отец мой, не ной его косточка в сырой земле, поймал меня и так выпорол, что я даже женился-таки на этой ведьме соседской, у которой одна мечта – чтоб корова ведро молока за раз давала. Сосед вон вернулся с юга, живет теперь палец о палец не ударяя, а я должон помереть над этими грядками, что ли?! Сколько я думал – нешто боги моих молитв не услышат и не ниспошлют молнию в тот треклятый сеновал? Может, тогда она продаст своих коров и отпустит меня восвояси?.. Три пуда свечей в храме перевел, а не сбылось. Проклятие какое-то: гора навозу по весне – значит, нужно огородов поболе, огородов поболе – кто ж столько репы-то сожрет? Сталбыть, нужна еще одна корова проклятущая. Еще одна корова – навозу на следующую весну еще больше… Сгноите вы это сено, госпожа чародейка, всеми богами вас заклинаю! Может, хоть половину тварей рогатых сбудем! А иначе вообще мне пропадать придется. Видите, до чего довели меня эти сенокосы?! Последняя капля, истинно вам говорю! – И он ткнул пальцем в свой внушительный синяк под глазом.

Воистину удивительное сочетание звезд на небе привело к столь неожиданному объединению любви к сельскому хозяйству и ненависти к нему же. Обожаемые помидоры и ненавистные коровы незримо присутствовали в кабинете Виктредиса, и было понятно, что, прогнав крестьян ни с чем, я уничтожу самые заветные мечтания этих людей. А попробовать мне ничего не стоило. В случае неудачи я даже не успела бы как следует устыдиться.

– Хорошо, – прервала я речь злосчастного владельца неисчислимого коровьего стада. – Будет вам дождь.

«…И главное, что следует помнить магу, прибегнувшему к погодным заклинаниям, – не переоцените свои возможности, ибо вы беретесь за столь простое дело, что никакая хитрость вам тут не поможет!» – этими словами заканчивалось вступление к «Погодным чарам». Труд этот выдержал бесчисленное количество переизданий, не изменив своего содержания ни на одну букву. Погодное волшебство было одним из самых древних и уж точно – самым консервативным.

Я не стала углубляться в теорию, которой подкреплялись описанные далее методы, и перешла к страницам с дождевыми заклинаниями.

– Госпожа Глимминс! А можно я буду вам оказывать помощь посильную? – робко окликнул меня Констан, занявший место в уголке кабинета, едва только довольные крестьяне удалились.

Ученик конечно же подслушивал под дверью, и теперь, когда он предвкушал свершения настоящего колдовства, с заклинаниями и каким-никаким, но ритуалом, выгнать его не представлялось возможным.

– Констан, я бы хотела, чтобы ты тут даже не присутствовал, – честно призналась я. – Поэтому сделай милость, не напоминай о себе в ближайший час.

И я начала чертить кривобокую пентаграмму углем ясеня на полу, дабы водрузить в центре нее треножник, как предписывалось в первом подходящем заклинании, которое попалось мне на глаза.

Через полчаса, когда дело таки дошло до треножника, я перечитала соответствующий абзац, с досадой вздохнула и обратилась к Констану:

– Ладно, будешь помогать. Принеси чайник кипятку.

Ясно было, что после этого безмолвно сидеть в углу ученик не станет ни за какие коврижки, но идти на кухню через гостиную мне не хотелось совершенно.

Налив кипяток в миску на треножнике, я высыпала в нее содержимое пары-другой положенных пузырьков, найденных в лаборатории, и закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться. Ученик, судя по сосредоточенному сопению за моей спиной, в точности все за мной повторял, но, к сожалению, меня это не насторожило.

Далее, судя по книге, все было так же просто: следовало ходить вокруг пентаграммы и повторять раз за разом одно и то же заклинание, пока над миской не начнет клубиться пар, который в случае удачного исхода должен был превратиться в небольшую тучку. Это был верный признак того, что в небе происходит то же самое. Идеальным результатом считалась тучка с небольшой молнией, но на такой исход я даже не рассчитывала, трезво оценивая свои силы.

Морально приготовившись к тому, что мне придется ходить вокруг треножника до утра без всякого толку, я откашлялась и приступила к делу, собрав воедино все свои способности.

– Tha'ess raivenn'e, ga'ess darevienn'e…

Формула была не очень длинной, но отличалась отсутствием какого-либо ритма, поэтому я сосредоточилась на том, чтобы не переврать что-нибудь, поскольку уже знала, что заклинание, сработавшее не так, как ожидалось, куда опаснее, чем заклинание вовсе не сработавшее. Круг за кругом я обходила вокруг треножника и все глубже погружалась в свои мысли, уже не замечая, что ученик ступает след в след за мной. Парок над миской становился все слабее, мысли мои – все бессвязнее, и я, уже не веря в удачный исход этого предприятия, все невнятнее бормотала формулу, едва не засыпая на ходу.

…Как-то раз, во времена моего лжеадептства, мне довелось увидеть настоящий хаотический портал. Он располагался в лесу, чуть севернее Изгарда, и третьекурсников водили туда на экскурсию, чтобы те поняли, что собой представляет концентрированная энергия. Портал можно было сравнить с выходом золотой жилы, большая часть которой скрыта под толщей бесполезных пород, только в случае с магией эта прослойка защищала людей от силы, бушующей под нею, так что бесполезной ее называть было бы ошибочно.

Там, где эта жила соприкасается с реальностью, мир чуть-чуть не такой, как везде. Это словно дыра в ткани реальности, из которой хлещет неуправляемый поток силы. Под ее влиянием меняется ход времени, искажается пространство и появляются на свет самые странные существа, любящие подшутить над человеком – и чаще всего далеко не по-доброму. Поэтому простые люди обходят эти дурные места десятой дорогой и никогда не селятся рядом с ними, а адептам разрешено приближаться к ним только в присутствии опытных магов, что, впрочем, не гарантирует благополучного исхода таких экскурсий. Большая часть адептов отказывалась от такой возможности напрочь, и лишь самые глупые – то есть те, что считали себя самыми храбрыми, – соглашались отправиться к изгардскому хаотическому порталу.

Оставим в покое причины, побудившие меня присоединиться к очередной группе идиотов, желающих поглазеть на магию, которая им не по зубам, потому что я хочу рассказать о том, что я почувствовала, когда мы приблизились к полуразрушенной каменной арке, увитой плющом.

Она возвышалась над зарослями ежевики и шиповника, и чем ближе к ней я подходила, тем труднее было понять, где я нахожусь – то ли среди зеленого, цветущего леса, то ли среди вересковой пустоши, где арка была частью огромного, мрачного каменного здания. Слышалась какая-то странная, печальная музыка, и среди знойного лета по лицу вдруг пробежал холодный ветерок. Остальные адепты тоже притихли, так что, полагаю, они видели столь же неприятное зрелище.

А затем я почувствовала энергию, которая бурлит вокруг меня, как крутой кипяток в чайнике. Начало спирать дыхание, но одновременно с этим ощущения были необычайно приятными, сродни радостному возбуждению. Исчезала усталость и боль в ногах, и казалось, что сила переполняет твое тело. Потом нам объяснили, что у простых людей вблизи порталов начинается эйфория, которая заставляет их терять голову, плясать и распевать песни, даже если к этому у них ранее не было никакой склонности. А маги все же умеют немного управлять магической энергией и могут удержаться в рамках приличия, если у них есть такое желание, разумеется.

Так вот, к чему я вдруг вспомнила про этот случай: именно эти же ощущения, которые невозможно спутать ни с чем, я ощутила в доме Виктредиса, который – уж мне ли не знать – стоял на самом обычном холме, где энергии хватило разве что на то, чтобы не объявить это место новой Армарикой. Я запнулась, остановилась, хватая ртом воздух, и уставилась на миску, над которой сгущалась лилово-серая мгла. Силясь собраться с мыслями, я оглянулась на своего ученика и в ужасе выронила книгу: он, прикрыв глаза, вдохновенно повторял себе под нос слова формулы, явно наслушавшись моего бормотания.

– Констан! – завопила я, пытаясь сообразить, что же нужно сделать прямо сейчас, пока еще не поздно.

– А? – Он уставился на меня и, хвала богам, умолк, пораженно глядя на последствия своей деятельности.

Я усилием воли заставила себя не думать о растущей посреди кабинета тучке, которая вся искрилась от разрядов, и вспомнила о том, что в гостиной сейчас находится чародей, который куда лучше чует всплески магической энергии. Сейчас он, должно быть, чувствует себя так, будто его обухом топора по лбу стукнули, а потом еще и влили насильно полбочки эля. И первым делом нужно было озаботиться тем, чтобы он не сообразил, кто виноват в происшедшем.

– Быстро выметайся отсюда! – скомандовала я и пихнула парня к окну, которое, к счастью, было приоткрыто по случаю хорошей погоды.

Ошалевший Констан без возражений перемахнул через подоконник. И вовремя. Дверь кабинета распахнулась, появился Теннонт, взъерошенный и несколько растерянный. Вид у него был такой, словно его привязали к крылу мельницы в ветреную погоду и оставили в таком сложном положении на пару часов. Клубящийся лиловый сгусток впечатлил его в такой мере, что Теннонт издал совершенно нехарактерный для столь солидного господина тонкий короткий возглас «у-уй!».

Тучка между тем принялась менять форму, собираясь, по всей видимости, превратиться в смерч, и последовала за своим создателем в окно, попутно поджегши молнией занавеску.

– Это что еще такое?.. – начал Теннонт, но его слова заглушил нарастающий гул.

Я бросилась к окну, торопливо забила разгорающееся пламя первой попавшейся книгой со стола и увидела, что небо стремительно темнеет, а верхушки деревьев тяжело качнулись от первого порыва крепчающего ветра.

– Глазам своим не верю! – донеслось до меня восклицание Теннонта, и, оглянувшись, я увидела, что маг выбежал из кабинета.

Раздались взволнованные вскрики дам в гостиной, после чего голос лжечиновника нервно, громко и торопливо произнес: «Рад был всех видеть, но теперь позвольте проводить вас до двери!»

Дом затрещал, и пол под ногами ощутимо качнулся.

Я схватилась за голову, издала громкий беспомощный стон, после чего тоже выбежала из кабинета.

Глава 31,
в которой в небесах и на земле разыгрывается буря, окончательно сгубившая все надежды Каррен

Никогда я не думала, что увижу когда-нибудь чары такой силы, и уж тем более не предполагала, кто станет их создателем. Дом скрипел так, что казалось, вот-вот рассыплется на части, а вечерние сумерки превратились в непроглядную ревущую ночь. Гостиная опустела, и оставалось только догадываться, как бедные дамы доберутся до дома в такую непогоду. Впрочем, с каждой минутой буря усиливалась, так что им стоило возблагодарить Теннонта за то, как невежливо и торопливо он их выпроводил.

В окне я увидела, что лжечиновник и Виро стоят в саду, сгибаясь от порывов ветра. Они безотрывно смотрели в небо, где лилово-багровым крестом расцветало некое знамение, медленно сворачиваясь в спираль и становясь все ярче. Куда подевался человек, сотворивший его, оставалось только догадываться. Скорее всего, трясся от страха где-то в погребе. Я бы, по крайней мере, поступила именно так, если бы мне представилась подобная возможность.

Тут я вдруг осознала, что уже несколько минут непрерывно смеюсь. Скорее всего, это было следствием огромного выброса магической энергии, и, пока я это понимала, следовало взять себя в руки.

Сверху раздался жуткий грохот. Должно быть, это сорвало кусок крыши.

Странное ощущение кольнуло меня где-то в области солнечного сплетения. Я по наитию прикрыла глаза и к немалому удивлению увидела, что гостиную во всех направлениях пронизывает нечто вроде пучка тонких светящихся нитей, похожих на кусок паутины, если бы паукам вздумалось плести ее многомерной. Одна из нитей проходила прямо сквозь меня, и именно из-за нее я чувствовала приятное греющее покалывание. Центр этой удивительной паутины располагался где-то на втором этаже.

Должно быть, не только физическое мое состояние улучшилось, но и ум немного просветлел. Я сразу поняла, что это были за нити. То была энергия, которую излучал артефакт Теннонта и которую я могла видеть и чувствовать благодаря тому, что мои способности многократно усилились. Я перевела прищуренный взгляд на свои руки, чтобы проверить догадку. Так и было: от моих пальцев тоже расходились слабенькие лучики, более напоминающие бахрому с настенного ковра, нежели паутину. Впервые я увидела воочию уровень своего магического дарования, и теперь не оставалось никаких сомнений, что он весьма прискорбен.

Скорее всего, это был временный эффект, вызванный тем, что я находилась в эпицентре магической вспышки, которую устроил Констан. Но этого было достаточно для того, чтобы мне пришла в голову простейшая спасительная мысль. Если из-за артефакта мне предстоит погибнуть, то не будет ли самым лучшим выходом уничтожить его вместо того, чтобы пытаться бежать? Можно было сделать это еще раньше, но мне почему-то не приходило в голову, что Теннонт оставил его в комнате, вместо того чтобы таскать повсюду с собой. Теперь же, когда дом вот-вот разрушится, судя по треску и громыханию, с побрякушкой, оставленной без присмотра, могло случиться все что угодно, не так ли?..

Я бросила быстрый взгляд в окно. Лжечиновник и Виро все еще смотрели в небо и что-то кричали друг другу с взволнованным видом. Оставалось надеяться, что их интерес будет достаточно глубок и продолжителен для того, чтобы я успела добраться до их сокровища.

Я сломя голову бросилась вверх по лестнице, опутанной светящимися нитями.

Вещи Теннонта пребывали в некотором беспорядке, однако благодаря своему временному дару я прекрасно видела, что артефакт лежит в дорожной сумке, наполовину скрытой под кроватью. Все сияющие и пульсирующие нити сходились туда, образуя слепящую глаз сердцевину. Я усилием воли заставила себя не видеть этот ярчайший свет и принялась потрошить сумку. Скрип балок, треск крыши и рев ветра, перемежающийся раскатами грома, заставляли меня ежиться и поминутно коситься на дверь в ожидании внезапного появления Теннонта.

Среди вороха одежды лежал небольшой дорожный ларчик, который, хвала богам, был закрыт на простой крючок, а не на замок. Я трясущимися руками схватила его, чувствуя, как щекочет кожу магическое излучение, и откинула крышку.

Артефакт был похож на небольшое зеркальце, стоящее на подставке из какого-то тяжелого, темного металла. Вместо стекла использовалась мутно-белая, чуть радужная пластина, более всего напоминающая бельмо на глазу. В самой подставке было небольшое закопченное углубление. Грубая работа и весьма потрепанный внешний вид свидетельствовали о том, что я имею дело с очень древней штуковиной.

Честно сказать, я до последней минуты не знала, как буду уничтожать то, что найду. Но тут и раздумывать было нечего – мутная пластина выглядела чрезвычайно хрупкой, к тому же она была завернута в бархатный лоскут. Это одновременно намекало и на то, что ее нужно было беречь от ударов, и на то, что ее целостность была важна для работы артефакта.

Дом снова встряхнуло, и я едва успела отскочить к двери, как одна из балок с жутким грохотом подломилась. Часть потолка обрушилась на кровать. Комнату заполнили клубы пыли и шум низвергающихся с небес потоков воды.

«Вот так оно и разбилось!» – с мрачным удовлетворением подумала я, примеряясь к металлической шишечке на спинке кровати, которая теперь большей частью была скрыта под обломками. Замахнуться как следует, и…

Сильные пальцы вцепились в мое запястье, и я вскрикнула от неожиданности, но тут же вывернулась и отпрянула к груде мусора, которая завалила бо́льшую часть комнаты.

За моей спиной появился не Теннонт, а Виро. Я умоляюще уставилась на него, понимая, что сейчас от его решения зависит моя жизнь.

– Я не позволю вам! – сказал он извиняющимся тоном и протянул руку.

– Вы же знаете… – в отчаянии произнесла я, прижав зеркальце к груди и попятившись.

– Я не могу этого допустить, – сказал он с сожалением, но твердо.

Увы, но все было предрешено. Мне не хватило каких-то секунд. Уже ни на что не надеясь, я замахнулась во второй раз. Виро бросился ко мне и вновь перехватил мою руку. Не могу сказать, что я сдалась, хоть и не сомневалась в своем поражении. Мы покатились по полу клубком, как два диких кота, и, несмотря на то, что он был значительно сильнее меня, с некоторой гордостью должна отметить, секретарю пришлось несладко. Я едва не оторвала ему ухо, до крови укусила за шею, почти выбила глаз и надолго лишила его радости плотских утех, с успехом использовав свое костлявое колено. К чести Виро должна признать, что он по большей части защищался и пытался меня скрутить, поэтому особых увечий не нанес, разве что пару раз непреднамеренно ткнул локтем в живот и приложил физиономией об пол.

– Дьявольщина! – раздался пораженный голос Теннонта, видеть которого я не могла по той причине, что лежала, уткнувшись носом в пол, прижатая всем немалым весом секретаря. – Я уже устал задавать этот вопрос, но… Что тут происходит, дьявол вас всех бери?!

…Итак, я, связанная по рукам и ногам, сидела на софе среди гостиной, которая жутковато освещалась единственной лампой и вспышками молний. Над домом разразилась страшная гроза, однако ветер над домом чуть поутих, и внутри оставаться было все же чуть безопаснее, чем на улице. Почти все окна были выбиты, большую часть крыши сорвало, и вдобавок вокруг бушевало столько магии, что даже неясно было, какая буря страшнее – та, что сейчас с корнем выворачивает деревья, или та, что заставляет реальность искажаться и дрожать.

– Значит, ты давно знала, что мы задумали, – произнес Теннонт, глядя на меня тяжелым взглядом. – Почему же здесь все еще нет Лиги?

Я молчала, потому что уже не могла сообразить, ухудшит ли правда мое положение или это невозможно в принципе.

– Ладно, попробуем старые добрые методы, – произнес Теннонт зловеще и следующие минут десять старательно пытался меня загипнотизировать.

Увы, он не знал, что единственная моя способность, развитая куда выше средней, – это сопротивляемость к внушению, которую отмечали все преподаватели Академии. Загипнотизировать меня было очень сложно, а в условиях столь сильных колебаний энергетического поля и подавно. Оно искажало все формулы напрочь, но на понимание этого у магов, считающих себя всесильными, обычно уходит чуть больше времени, чем у прочих. Поэтому у меня было немного времени, чтобы взять себя в руки, пока Теннонт не начал чертыхаться и не сменил тактику.

– К черту гипноз, – прорычал он, вконец обозленный. – Виро! Сделай так, чтобы она заговорила!

И он отошел к разбитому окну, где ветер трепал обрывки занавесок.

– Скажите ему, – попросил вполголоса Виро, приблизившись ко мне. – Это ничего не изменит, а я не хочу… причинять вам боль, Каррен.

– Вы вообще-то убили меня полчаса назад, господин Виро, – ответила я ему так же тихо. – Странные у вас понятия о жалости…

– Ну что ты мешкаешь?!

От сердитого голоса Теннонта Виро скривился, а потом нехотя отвесил мне довольно неумелую оплеуху. Вряд ли так полагалось пытать пленников всерьез, но, подозреваю, секретарь и впрямь не решился бы выдергивать мне ногти. Однако кровь из носу у меня все же пошла, что заставило меня определиться. Меня и так слишком часто били последние несколько дней, чтобы я этим не пресытилась. Да и выражение лица секретаря было откровенно страдальческим, так что мне было неловко ставить его в столь затруднительное положение.

Не знаю, почему я тогда не была испугана до беспамятства. Быть может, так действовала магическая энергия, а может, мой разум был до такой степени измучен событиями последних дней, что не мог больше реагировать на опасность, как положено.

– Хорошо-хорошо, – сказала я, растянув разбитые губы в улыбке. – Мне никогда еще не было так больно и страшно, поэтому я скажу вам правду. Я не известила Лигу, потому что я не помощник поместного мага. Я вообще не маг. Этого хватит или рассказывать все остальное?..

– …Возмутительно, – сказал Теннонт, когда я умолкла. – Сроду не видал такой самонадеянности, наглости и полного отсутствия уважения к чародейскому сословию.

– Вы, случаем, в Трибунале не заседали? – огрызнулась я. – А то очень знакомая формулировка.

– Тем лучше, – задумчиво подытожил маг, не обратив внимания на мою дерзость. – Прекрасное стечение обстоятельств, не считая вот этого всего. – Он неопределенно ткнул пальцем в сторону окна, за которым сплошной стеной лилась вода. – Никто не будет за тебя мстить, искать виновных… более того, осмелюсь предположить, что мне будут многие признательны. Осталось только разобраться, каким образом ты сотворила Крест Освальда. За последние сто лет не случалось ничего подобного, а твоих способностей для этого маловато.

– Не знаю, – честно ответила я, потому что и впрямь впервые слышала о Кресте Освальда. – Должно быть, это случайность.

Теннонт некоторое время буравил меня взглядом, затем, видимо, ему надоело, и он сказал:

– Что ж, дождемся утра, и тогда решим, как следует поступить. Виро!

– Что, господин Теннонт?

– Слугу ты не нашел?

– Нет, должно быть, его пришибло где-то деревом. Или он сбежал в город еще до того, как началась буря.

Я вздохнула.

Ту ночь я помню смутно. От безумств энергетического поля меня то клонило в сон, то, наоборот, пьянило от прилива сил. Стены полуразрушенного дома уже начали двоиться, так что оставалось только предполагать, что за проклятое место создал Констан при моем попустительстве. Парень действительно был чертовски талантлив, если сумел так разворошить мирно сосуществующие миры магии и людей. Грубо говоря, он, не умея соизмерять свои силы, попросту разорвал ткань реальности и создал новый хаотический портал, насколько я могла судить. Бедный городок… Жить бок о бок с порталом не пожелаешь никому. Вполне возможно, тут начнутся всякие штуки вроде провалов во времени, дорог, ведущих черт знает куда… Да что тут говорить – здесь могут объявиться даже эльфы, тьфу-тьфу-тьфу…

Иногда я бросала взгляд на Виро; он не спал, как и Теннонт, но смотрел не в окно, а на меня. По его лицу сложно было понять, о чем он думает, но мне почему-то казалось, что он внимательно изучает меня, словно впервые увидел. Он то хмурился, то вздыхал, склонив голову. Где-то в глубине души мне было интересно, относится ли он теперь ко мне, как его хозяин, или понимает, почему я поступала подобным образом, все еще испытывая ко мне симпатию. Неужели мое желание изменить свою судьбу хоть немного к лучшему может восприниматься только как наглость и дерзость? Неужели даже Виро, скрывающий свою сущность под личиной, меня не поймет? Боги видят, единственное, в чем я могла себя упрекнуть, это в том, что я слишком часто разрешала себе плыть по течению, так отчего же прочие рассуждают иначе?..

Один раз во время вспышки яркой молнии мне показалось, что я вижу промокшего Констана за окном. Теннонт к тому времени куда-то отошел, а Виро задремал. «Уходи!» – беззвучно сказала я Констану и мотнула головой. Оставалось только надеяться, что он меня понял, а еще лучше – что все это мне просто привиделось и на самом деле Констан давно уже был в Эсворде. За то время, что мы были знакомы, я как-то не удосужилась узнать, есть ли у него свой дом. Да что там! Если разобраться, то я вообще ничего о нем не знала, кроме того, что он некоторое время помогал кузнецу, мечтая стать магом…

А затем, как это ни удивительно, я заснула.

– Ты уверен?! Все полностью затоплено?

Нервный возглас Теннонта разбудил меня, и вдруг обнаружилось, что давно уже рассвело. И, судя по всему, сегодня выдался чудесный, солнечный день.

– Никаких сомнений, мы полностью отрезаны, – откликнулся Виро.

– Нет, это просто невыносимо…

Я попыталась приподняться, но тело затекло, а рук и ног я вовсе не чувствовала – связали меня на славу. Скосив глаза, я увидела мага. Он выглядел так, словно пил всю ночь напропалую, и, насколько я могла судить, с каждой минутой ему становилось все хуже. Ничего удивительного в этом не было. Ни один маг не может так долго находиться у портала без последствий. Для одного это оборачивается простой головной болью, другому грозит воспалением мозга, третий же, на зависть первым двум, напротив, подпитывается бушующей энергией и испытывает непреодолимое желание как следует повеселиться.

Похоже, на этот раз мне повезло, потому что чувствовала я себя куда лучше, чем вчера, если забыть о перетянутых веревкой конечностях. Даже разбитая губа поджила.

Теннонт нетвердой походкой двинулся в сторону входных дверей, а я, потеряв его из виду, снова попыталась сесть. На этот раз мне помогли.

Похоже, демонам порталы также были по вкусу, ибо Виро лучился здоровьем. Я отметила, что заклинание личины выдержало все испытания с честью, ничуть не прохудившись, так что приходилось признать – чародейское мастерство Теннонта было потрясающим. Сыпь, пятна и синяки, доселе усеивавшие круглое лицо секретаря, исчезли, как будто их никогда и не было. Более того, у мерзавца прошел даже насморк! Только виноватый, больной взгляд несколько портил впечатление.

– Ослабьте веревки, господин секретарь, – попросила я, и он молча принялся распутывать узлы.

– Чем все закончилось?

– Повсюду вода. Мы на острове. Господин Теннонт не может ничего поделать – здесь не работает ни одна формула, поле все искажает, – торопливо и тихо принялся рассказывать Виро. – Верхний этаж и крыша почти полностью разрушены, но… Боюсь, дом начал восстанавливаться. Сам.

– Правильно ли я понимаю…

– Правильно. Это уже не дом, а черт знает что, и нам нужно отсюда выбираться как можно быстрее. Я только что был наверху, и там уже на две двери больше, чем прежде.

– А что с… вашим делом? – Я с трудом смогла произнести слова, означающие по сути «Когда вы меня убьете?».

Запинаясь, Виро ответил, выдержав долгую паузу:

– Сегодня ночью. Но только не здесь. Это место не годится для чтения заклинаний. Господин Теннонт… ему все хуже. Он бессилен.

К моему удивлению, за время этой короткой беседы секретарь полностью освободил меня, но, поразмыслив, я поняла, что сделано это было только потому, что деваться мне было некуда.

Я подошла к окну, шатаясь и прихрамывая. Зрелище, которое открылось моим глазам, заставило забыть на время о собственных бедах и издать бранное восклицание с оттенком восхищения, которое всегда вызывает в людях мощь стихии.

Две старые яблони в саду были вывернуты с корнями, и теперь из окна открывался вид на мельницу и западную околицу Болотцев. Точнее говоря, на те места, где раньше была мельница и западная околица Болотцев. Теперь же там искрилась на солнце водная гладь, иногда подергивающаяся рябью под теплым летним ветерком. Над водой виднелись только кроны деревьев да крыши домов.

– Пресвятые боги! – потрясенно произнесла я, осознав, что и помидоры, и сено, с которых все началось, а также дома их владельцев сейчас ушли под воду.

Эсворд стоял на возвышенности, как и дом чародея, так что в городе могло затопить разве что кварталы у реки, а вот большая часть Болотцев находилась аккурат в низине.

А затем я почувствовала еще кое-что и, уже предчувствуя беду, прищурилась. Картинка немного сдвинулась, как будто раздробившись на фрагменты, наложенные друг на друга вкривь и вкось, и я почти не удивилась, когда обнаружились кое-какие новые детали. На холме у мельницы, где мы отдыхали вчера утром, возвышался старый каменный дом, каких в этих краях не видывали, да и сам холм почему-то порос темными елями. Я широко открыла глаза – дом исчез, и холм вновь стал прежним, но легкая несуразность осталась, словно в глаз попала соринка.