Текст книги "Лапочка для Демона"

Ляпы Лапочки

Руки немного трясутся.  Натянуто улыбаюсь, чтоб немного смягчить остроту момента. Непонятную для меня.

Быстро засыпаю свой кофе корицей и начинаю пить. Невкусно, так корицу в кофе не добавляют…

Но комментировать это, учитывая тот удивительный момент, что вообще корица в его доме отыскалась, не буду.

Лучше продолжить.

Мягко так, обтекаемо… Да?

Второй раз?

– Второй раз я решила стать самостоятельной… Встретила парня… Андрея. И очень скоро начала с ним встречаться… Любила… Ну, как мне казалось… Он был… Неважно, – я морщусь от воспоминаний и корицы на губах. – Он уговорил меня продать старую квартиру,  что выдали после пожара. Она была в старом жилом фонде… Мы с Ладой и не жили в тех домах, там жить невозможно было. Квартиру я продала его матери. Андрей сказал, что та –  благодетельница для меня, готова даже за рухлядь деньги отдать. Деньги же он попросил себе на машину. Вроде как мать была против того, чтоб он машину брал, переживала, что опасно, он лихачит на дорогах. А так, вроде одно жильё с её помощью продали, купим что-нибудь новое. Я и  отдала Андрею деньги, он уговорил… Сама не понимаю, как, – усмехаюсь печально, отпиваю еще невкусного кофе и начинаю откровенничать, хотя вообще не в моём духе, – понимаешь… Мы же планы строили, жили вместе уже в съемной… Он – моя первая любовь, мой первый… Ну, не важно… Просто такие планы были, он собирался устроиться торговым представителем в алкогольную компанию, уверял, что это быстрые деньги… А от старой халупы мне же никакой пользы, на самом деле, я ее даже сдать не могла, никто не хотел там жить… И насчет того, чтоб деньги в первый взнос на ипотеку… Это не вложение. А вот в машину – вложение… Господи, как я ему поверила-то?   –   Я совсем сникла и на время задумалась. Сейчас бы я так сделала? Настолько бы выключила мозг?  Нет. Однозначно. – Я только потом поняла, уже после всего, что не любила… Сначала любила, а потом… Но я же не хотела себе признаваться, что ошиблась. И Ладе стыдно так было говорить… Особенно про то, что деньги отдала. А Андрей… Машину купил, а работать его не взяли туда, куда он хотел. Оказалось, для того, чтоб стать торговым представителем, мало машины. Надо еще и с людьми ладить, уметь продавать… А он… Ну, короче говоря, работу он найти не мог, жили на мои, и на мои же снимали квартиру. Лада чувствовала, что что-то происходит, но у нее в тот момент карьера прямо пошла в гору, ее на работе начальство приметило, и она дома практически не бывала. Я с Богдашей все время… И в секцию его водила, и гуляла с ним… Андрей бесился, скандалы устраивал. Потому что семья чужая, и, типа, зачем вообще я лезу и помогаю. Пусть подруга сама справляется… И все мои слова, что это – семья моя, впустую. Стало совсем невыносимо, но я даже уйти никуда не могла. И по времени не успевала, и по деньгам не получалось ничего снять, на работе сильные сокращения пошли, и я… Знаешь, чего-то ждала. Терпела его, думала, все выровняется. Поправится… Но мужчин добрых не бывает. Только Пётр Григорьевич нормальный, остальные очень злые.

Игорь усмехается.  Это я никак не могу трактовать. Не понимаю, что его повеселило. Замолкаю удивленно и немного обиженно. Хотя… История и в самом деле идиотская, правильно он смеется.

Поделом мне, дурочке.

– Ты ушла от него? – с большим интересом спрашивает Игорь. А сам опять ковыряется в ноуте, что-то быстро набирает. На меня не смотрит даже, словно ему и дела нет до моего рассказа.

– Да, он сказал, что я не зарабатываю… Что не удовлетворяю его, как женщина. Ушла. А через полгода тот дом с квартирой, которую я за копейки им продала, расселили. Жильцам дали новое жильё. И его мама получила отличную жилплощадь. Они, оказывается, знали, что дом будет расселяться. Лада, кстати, тоже получила, но ей теперь не нужно…

Игорь не комментирует никак, опять только усмехается криво.

– Сошкин Андрей Викторович? Его мать Сошкина Валентина Петровна?

– Даааа… – тяну я, лихорадочно припоминая, когда я называла фамилию бывшего.  И имя его матери. И нет, не называла… – Откуда ты?..

– Смешная ты, Лапа.

Он говорит это все без улыбки, и опять не смотрит на меня! Совсем!

Почему-то именно это, а не сам факт, что Игорь как-то очень уж быстро  нашел информацию по моему бывшему, удивляет. И обижает.

Почему не смотрит? Настолько противна?

Я замолкаю, разглядываю его. Игорь не отрывается от экрана. Пальцы его, снежные, белые, длинные пальцы музыканта, летают по клавиатуре, слепым методом набирая нужную информацию. На это приятно смотреть, как и на любую профессиональную работу.

И я смотрю. Залипаю на волшебный танец пальцев, на отражение выведенного на экран текста в светлых острых глазах. На губы, пухлые, что кажутся мягкими. Прядь волос, упавшую на лоб.

Красивый. Мамочки, какой красивый…

Усмехается, перехватывая мой завороженный взгляд. И я торопливо отворачиваюсь.

Мне жаль, что он такой же, как и все мужчины. Злой и жестокий.  Такой  привлекательный для меня,  и здесь дело  не только в его внешности. Глубокое одиночество, которое его мучит, заметно любому, умеющему это понять человеку… Но это всё  скрыто за грудой ледяных камней, которые я никогда не смогу разгрести, потому что меня даже близко не подпустят.

Смаргиваю, отмечая на глазах слезы. Черт… Ну вот что я за человек такой? Плачу все время…

– Я знаю, что ты думаешь… – начинаю я, не собираясь выдавать свои эмоции, но он перебивает жестко:

– Нихрена не знаешь. И лучше тебе не знать.

Я замолкаю с открытым ртом, не понимая, как реагировать на его неожиданную грубость.

– Говоришь, когда я спрашиваю! – продолжает он, опять отворачиваясь к экрану. И это хорошо, а то от его глаз гипноз какой-то, ступор. – А теперь подробно,  с чего началось твое путешествие в Москву в роли проститутки.

– У меня был бизнес-план…

Встаю, чтоб отвлечься и переключиться, начинаю мыть посуду.

По-деловому выкидываю яичницу в мусор и, не найдя средств для мытья посуды, определяю сковороду в горячую воду.

– Почти все истории так начинаются, – ровно подгоняет меня Игорь,  – что за план?

– Вышивка. Видел, я подарила Ладе и Петру Григорьевичу на свадьбу постельное бельё? И двойняшкам их вышила одеялки… И платье свадебное Ладе…

– Хорошая работа,  – кивает он, дернув углом губ. Наверно, не хочет,  чтоб я заметила его эмоции…

Одобрение.  Но я замечаю и улыбаюсь этой скупой похвале.

– У меня было много заказов. Для того, чтобы начать зарабатывать, мне нужна была хорошая вышивальная машина. А хороший агрегат, – я посмотрела на его кофемашину, – стоит очень дорого.

– Взяла в долг, – констатирует Игорь. – Название фирмы.

– «Деньги в долг», так и называется, – я забираю его чашку и тоже мо́ю. Игорь за этим следит с неподдельным и непонятным мне  отвращением. Даже отрывается  на секунду от своего компьютера.

– Мне бы никто не дал просто так. Я неплатёжеспособная, без поручителей.

– Договор где? В облаке есть?

– Да, на моей почте, – киваю я. – Договор, конечно, рабский, но я точно знала, что выплачу.

– Значит, наебали с машиной… –  утвердительно говорит он, что-то читая на экране ноута.

Он что, копается сейчас  в моей почте?

Я вытягиваю шею, пытаясь  глянуть в экран монитора, но Игорь резко разворачивается, и я встречаюсь с его холодным взглядом.

– Адрес сайта помнишь?

– Да. Они взяли деньги и исчезли.

– Название говори.

– Вышивальные машины, оверлок, – говорю я. – Слитно, латинскими буквами.

– Домен?

– Это как?

– Точка ком, точка ру. Что на конце было?

– Кажется, точка ком, а может точка орг…

Он опять дергает углом губ, и эмоция тут уже другая. Презрение.

Ну и ладно.

Сама дура, знаю. Не новость.

Игорь погружается  в свой компьютер с головой,  а я отвлекаюсь тем, что пытаюсь навести порядок на кухне.  Расставляю посуду на места.  Прохожу мимо Игоря, немного задеваю его…

И удивленно отшатываюсь, потому что он резко подаётся в сторону, словно не желая даже легкого прикосновения!

Я прокаженная, что ли?

Почему тогда вчера спасал? На руках нес?

Или это после моих откровений у него такая реакция?

Поджимаю губы, ни слова не говоря больше.  Закрываю  очень полезную кофемашину створочками.

Соблюдаю красоту.

– Тряпочки не хватает, – пытаюсь нарушить тишину, но Игорь не отвечает.

Сидит, пальцы летают по клавиатуре… Не уходит в свою комнату и меня словно не замечает.

– Я у Лады в долг возьму. Верну.

Зачем я это говорю? Наверно, все за тем же. Чтоб не молчать. Ледяное это молчание. Убивает.

Игорь поднимает на меня взгляд колючий и терпеливо, словно робот, повторяет:

– Я же тебе, Лапа, объяснил.   Не получится деньгами откупиться. Они на принцип пошли.

– Но что же делать?

– Конкретно тебе – заткнуться. Все, что могла, ты уже сделала. – Он опять погружается в работу, бормочет,  – откуда только такие, как ты…

Я не отвечаю, чтоб опять на грубость не нарваться.

Мы молчим. Стоим на кухне. Он, вроде, у себя дома и делает то, что захочет, а я совсем теряюсь. Нужно что-то говорить, как-то общаться… Или нет? Зачем он вообще меня… Если так мешаю? Если так презирает? Если так… Ненавидит?

– Игорь, – зову я все же, непроизвольно заламывая  пальцы.

Дожидаюсь ледяного взгляда. Выдыхаю. И бросаюсь в прорубь.

– Если ты меня так ненавидишь, почему Лапочкой называешь?

Диагноз Лапочки

У меня, несмотря ни на что,  хорошо развит инстинкт самосохранения. Иначе меня бы съели ещё в школе. Пусть я всегда была забитая серая мышь, но зато живая.

Но любая система может дать сбой. Редко, но бывает. В моем случае, три раза сбой случился.

Или четыре? Уже? Считая тот, что сейчас происходит?

Возможно…

Просто не сразу осознаю, требуется  какое-то время, чтобы до меня дошло, что человек рядом со мной реально опасен.

Для меня опасен.

Это странное умозаключение, оно ошарашивает одномоментно. Пугает.

С Игорем я нахожусь достаточно долго на кухне, когда вдруг понимаю, что взгляд его – не холодный и отстраненный, как показалось в первые минуты, а плотоядный, наполненный темнотой… Жаждой.

Замечаю, как часто в разговоре он   подавляет ухмылку.

Такую… Тяжелую. Пугающую.

И я теряюсь. Не знаю, что делать и как действовать.

Потому и задаю глупые вопросы, иду на поводу у собственных эмоций опять, своего страха и досады.

А самое ужасное, что он это все, кажется, понимает!

Любое мое намерение разгадывает легко, чертов компьютерный гений! Словно код, не особенно сложный!

И спокойно гнет свою линию, не желая признавать во мне человека. Женщину – да, это видно, это читается в кидаемых на меня острых взглядах… Отчетливо так. До дрожи.

Он холоден и логичен, как робот. Не тратит времени и сил на ненужное. Отсекает его.

Я спросила, почему я для него Лапочка.  А он молчит.

Просто молчит!

Опять усмехается, напрягая и пугая.

Работает, на экране окна закрываются и открываются с бешеной скоростью… Что можно в них успеть рассмотреть?

– Когда ты ела в последний раз? – неожиданно спрашивает, отрываясь от экрана, и даже не планируя отвечать на мой вопрос.

Взгляд его проезжается по моей фигуре, и становится холодно.

– А какое сегодня число? – смотрю опять за окно. Так намного легче. Кажется, город в шаговой доступности, там есть люди, которые помогут… Помогут. В случае чего?

Почему я чувствую опасность, исходящую от него?

– Пятнадцатое, – он проходит к холодильнику.

– Вчера днем.

Поморщившись, хозяин квартиры извлекает из холодильника пластиковый контейнер и кладёт его в микроволновку.

– Сядь, – холодный, бездушный приказ.

Я покорно присаживаюсь на высокий стул у стойки. Игорь следит, как я выполняю его указание. Взгляд цепляется за голую коленку в вырезе импровизированного платья.

Краснею, торопливо поправляю подол. За это меня награждают еще одной холодно-устрашающей усмешкой.

Из микроволновки начинает умопомрачительно пахнуть котлетками.

Сглатываю слюну, понимая, насколько голодная! И как редко я ела в последний жуткий месяц…

Передо мной появляется ароматная порция пюре с котлетами и каким-то овощным салатом. Игорь выкладывает рядом помидоры черри и очень быстро нарезает свежий огурец.

– Ты у врача наблюдалась? – он присаживается напротив.

– У какого? – тихо спрашиваю я, не отрывая взгляда от тарелки , есть хочется до одури.

Его глаза серые неожиданно выцветают. Взгляд придавливает меня еще сильнее.

– Психиатра.

– Нет, – испугано шепчу я.

– А надо бы, – он заглядывает в свой компьютер. – Навскидку, у тебя диагноз.

– Нет у меня никакого диагноза, – бурчу обиженно.

– Ты не притронешься к еде, пока я тебе не разрешу.

Упс. Это почти правда. Я и в самом деле, несмотря на дикое чувство голода, почему-то жду его разрешения!

Но ведь  я здесь гостья! Что такого? Разве это отклонение?

Никакого отклонения!

Прикусываю губу, резко двигаю к себе тарелку.

И без разрешения налетаю на еду,  невероятно вкусную.

Невероятно!

Какое еще отклонение? Что несет?

Не важно… Жмурюсь от удовольствия, не сдерживаю стон и опять  замираю, когда в очередной раз  натыкаюсь на этот невыносимый взгляд. Жевать перестаю на мгновение.

Ему нравится, как я реагирую? Я для него игрушка что ли? Как подопытный кролик?

Черт…   Очень хочется все бросить, назло ему перевернуть тарелку, например, или даже кинуть в него! Идиотское желание, глупое!

Нужно бороться с собой. Отвлекаюсь всеми путями. Мне силы нужны, сейчас подкреплюсь и пойму, что делать.

«Лада, Лада», – мысль пульсирует вместе с кровью.

– Это называется « Зависимое расстройство личности». – Холодный голос звучит неправильным музыкальным сопровождением,  –  ты не в состоянии  принимать самостоятельные решения.  Прибиваешься к сильнейшему, и жива до сих пор, только потому что Лада тебя пасла. Три раза ты решала за себя, не посоветовавшись с ней, и три раза вляпалась.

– Ты психолог? – настороженно и быстро пережевываю, ощущая, как еда заряжает энергией. И мозг начинает работать. По крайней мере, дурацкая странная апатия и страх уходят.

В любом случае, Игорь – не зверь, помог… Позвоню Ладе…

– Не нужно быть специалистом, чтобы понять, что торкнутая на голову.

– Спасибо, –  я отодвигаю от себя тарелку,  – нет у меня «Зависимого расстройства личности».

– Ты поняла, о чём я говорю, – хитро щурится Игорь,   – значит, тебя консультировали на этот счёт. В твоей медицинской карте нет посещения таких специалистов.

У меня опять дрожь по телу. Он даже в моей медицинской карте копался.

Успел…

Когда? И зачем?! Я ему интересна? Или он это сделал только что, чтобы обидеть меня? Почему он меня спасал, зачем называет ласково и при этом вот так меня психологически насилует?

– Не всё можно найти в сети, – тихо отвечаю я.

– Там есть всё, – утверждает ледяной мужчина напротив.

 «Нет, – хочется крикнуть, – не все! Там нет любви, дрожи в коленках от злого голоса, нет блеска в глазах, дыхания и запаха».

Сглатываю, хватаюсь за стакан с водой.

– Кто тебя консультировал насчёт диагноза? – спокойный голос, интересующийся взгляд.

– Дедушка жил в квартире напротив, – говорю чистую правду. – Он работал психиатром, после того, как я влетела с портфолио, он говорил со мной.

– И? – вскидывает снежную бровь.

– У меня нет депрессии, и для психически больной я не подхожу.

– Но у тебя повышенное ощущение беспомощности, некомпетентности и нежизнеспособности без поддержки других людей.

– Зачем ты копаешься во мне?

– Чтобы понять, с чем столкнулся. Прежде чем что-либо сделать с объектом,  его нужно изучить.

– Сделать? С объектом??? – тупо повторяю я за ним, надеясь на пояснения. Хоть какие-то.

И в этот раз я их получаю.

– Смотри, – он вальяжно разваливается на стуле, хотя барный стул не может  позволить такой вольности, но Игорь как-то умудряется,  – я обеспечиваю тебе полную защиту, я решу все твои проблемы, Лапочка. Тебе не надо ни о чём заботиться, я всё беру на себя. И Ладу не будем беспокоить.

– Это слишком, – я  хмурюсь. Предложение странное и неудобное. Он, конечно, мне помог, но … Но я его боюсь. И та прелюдия, что была сейчас… Мне не нравится. Совсем.

Он, конечно, не мошенник из сети, но есть ощущение, что ловушки умеет еще хитроумнее расставлять…

– Нормально, – шуршит его голос.

– Нет,  – я решаюсь настаивать на своем, понимая, что сейчас время проявить хоть немного силы. И ума. Игорь – совсем не ангел-хранитель и не добрый принц из сказки, как я могла бы себе вообразить. Все его поведение говорит о хищнических намерениях.

Вот только, в отличие от других, он не обманывает.

Как машина, получил данные, проанализировал, теперь делает выводы. И предлагает решение. Вот только я опасаюсь… Соглашаться…

– Да, Лапа. – Он подается вперед и впервые смотрит на меня открыто. Жестко и страшно. Морозом пробивает. –Только, что я скажу, то и делаешь.

– Что я могу сделать такого?  – жалко и неуверенно улыбаюсь, жму плечами, надеясь снизить накал, свести это все… На более безопасные рельсы шутки.

– Встань на колени и отсоси у меня.

Я думала , у него до этого жесткий тон был? Я ошибалась!

Вот сейчас он жесткий!

И взгляд! Безумный! Холодный!

Он не шутит ведь. Не шутит. Смотрит на меня, изучает, как муху, пришпиливает на острие своего взгляда, не отпускает.

А у меня, кажется, вся кровь со щек уходит. Я прямо чувствую, как мертво становится внутри. Пусто.

Я ослышалась? Этого не может быть. Он не мог такого сказать.

Разочарование в этом человеке такое душераздирающее, что я чуть не задыхаюсь от горя. Смотрю вперёд, а не вижу мужчину перед собой. Больше не вижу.

– Лада, – срывается с моих губ беспомощный стон.

– Охренеть, – морщится Игорь,  – то есть, кроме неё,  никого? В любой ситуации, где чувствуешь слабость, ты ищешь только её?

– Ты пошутил? – цепляюсь я за надежду, что он всё же нормальный человек, а не такой, как те, что привезли меня в Москву и хотели довести до больничной койки.

– Почему нет? – усмехается Игорь, и взгляд у него пожирающий, голодный. – Парню своему сосала? Я хуже?

– Никогда не делала ничего подобного, – я медленно сползаю со стула.

Потому что надо уходить. Прямо сейчас уходить.

Убегать надо!

Меня больше не волнует его одиночество, его трагический склад характера, его таинственность и холодность. Все то, что совсем недавно привлекало.  Потому что в очередной раз я ошиблась. И приняла его  за совершенно другого человека. Дура! Вот, дура!

В самом деле, прав был… Да все они правы!

Это отклонение!

Это болезнь!

Один беды мне от этого, одни разочарования…

Понимаю, что еще немного, и расплачусь позорно и глупо, а потому стараюсь думать.

Слезы не помогут , слезы делают слабее… А значит, держусь, отступаю спиной в сторону коридора, не сводя настороженного взгляда с хозяина квартиры.

Он смотрит спокойно, насмешливо даже. Опять становясь тем Игорем, что так мне нравится. Нравился.

Потому что сейчас мне уже плевать, что он  глубоко одинок, что у него какая-то травма душевная. Пусть сам справляется, я не смогу помочь. Он спасал мне жизнь, но видимо, это имело значение исключительно для меня.

Всё что мне нужно, это телефон. Номер Лады я знаю наизусть. Мне кто-нибудь даст позвонить, просто надо выбежать из этой квартиры.

Я разворачиваюсь и, отлепив себя силой от его взгляда, бегу  с кухни в коридор. Платье приходится задрать повыше, чтобы не мешало бегу. Выскакиваю в просторную прихожую, где сразу, как я только появляюсь, зажигается иллюминация, осветив большой шкаф с зеркалами, диван на высоких тёмных ножках и жуткую дверь, похожую на бронированную сейфовую в золотохранилище. Ещё не добежав до неё, я уже путаюсь в замках и ручках. А когда пытаюсь открыть, безуспешно, то понимаю, что замурована с этим ледяным демоном в квартире.

На истерике, которую я все же допускаю, пытаюсь кулаками достучаться до соседей.

Бессмысленно, бесполезно!

Набираю  полную грудь воздуха, чтобы крикнуть, но давлюсь, потому что сильные руки меня подхватывают и держат!

Он ловит меня со спины, но как-то ловко переворачивает к себе лицом, держа над полом.

Не выпуская, пришпиливает к стене, наваливается своим сильным телом, заставив меня раздвинуть ноги.

Не могу с собой справиться, кричу, плачу, колочу его кулаками по плечам, понимая, что все впустую!!!

– Слышишь меня?! – перекрикивает он мой рёв. – Ира! Я ничего тебе не сделаю, ничего! Успокойся! Всё, что хочу от тебя, чтобы меня звала на помощь! Не Ладу! Меня!

– Нет, пусти, я не хочу! Не буду! Я ничего не буду! – мне страшно, горько и ужасно. Практически не понимаю, что он мне кричит, его руки на теле, его тяжелое дыхание, его жесткое тело, не позволяющее мне двигаться, не дают нормально слышать!

– Лапа, Лапочка,  – он не держит меня, сильно вдавливает в стену. – Лапочка! Прости меня!

– Не буду! Не буду ничего! – бьюсь  в его руках. – Пусти! Пусти! Лучше убей!

– Я здесь, я смогу защитить, – торопливо шепчет мне в ухо, не давая пространства для побега. – Успокойся, всё хорошо. Тебе нечего бояться.

– А тебя? – кричу я, стараясь вылезти из его стальных объятий. Реву, уже обессилев, руками упираюсь в широкие плечи.

– Меня пусть другие боятся, но не ты, – он сам начинает задыхаться, говорит трудно. – Это была глупая шутка. Идиотская совсем. Ира!!!

– Нет!!! Нельзя так с яичницей! Гад! Ты – гад! Это еда! Кто голодал, так к еде не относиться, а ты… Ты.. Ты…, – я понимаю, что несу бред, яичница опять эта… Всхлипываю обессиленно и ослабеваю в его руках. Голова сама падает на жесткое широкое  плечо.

Взрыв эмоций, страха настолько вымотал, что не могу даже пошевелиться.

Так и вишу в грубых оковах рук Игоря, слепо тараща в пространство коридора полные слез глаза.

Понимания о том, что вообще происходит, никакого. Я и в самом деле… С отклонениями…

Он отстраняется и, легко держа меня одной рукой, второй приподнимает за подбородок.

Смотрит. И в глазах его нет холода.

И похоти нет.

Грязи, которую я видела у других и спроецировала на него… Только внимание и… Нежность.

Я – глупая. Я все время ошибаюсь. И в мужчинах все время… Тоже.

Но сейчас нет ошибки. Нет неправильности.

Холодный  снежный демон может своим взглядом растопить лед.

И устроить пожар.

И именно это и происходит, когда я подаюсь к нему и мягко трогаю своими распухшими  губами его губы.